Проблемы экономического и валютного союза в связи с восточным направлением процесса расширения ЕС

Е.Ю. Лицарева

10

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРОБЛЕМЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ВАЛЮТНОГО СОЮЗА В СВЯЗИ С ВОСТОЧНЫМ НАПРАВЛЕНИЕМ ПРОЦЕССА РАСШИРЕНИЯ ЕС

Е.Ю. Лицарева

Восточноевропейское расширение стало для Евросоюза крупномасштабным процессом. В ЕС планировали вступать десять стран ЦВЕ и два государства Средиземноморья. В ноябре 2002 г. Брюссельский саммит Евросоюза подтвердил перспективу вступления в ЕС с 1 мая 2004 г. Польши, Чехии, Венгрии, Словакии, Литвы, Латвии, Эстонии, Словении, Кипра и Мальты. Также была назначена дата вступления в ЕС Болгарии и Румынии - 2007 г. До этого ЕС вел переговоры об интеграции с одним, двумя, в крайнем случае - с тремя кандидатами одновременно и, если ранее процессы расширения и углубления чередовались, то теперь они должны были происходить параллельно. Расширение ЕС в восточном направлении нередко называют «двойным расширением» [1. C. 49-50]. В связи с этим одновременное углубление и расширение ЕС представлялось возможным только в условиях «Европы разных скоростей». На этот раз решение о приеме новых членов было чисто политическим, но политическое решение о расширении ЕС на Восток опиралось на уже существующие экономические связи со странами ЦВЕ, а основы для экономической и политической интеграции стран Центральной и Восточной Европы с Европейским Союзом создавались постепенно. 10 государств ЦВЕ в течение 1990-х гг. подписали Европейские соглашения с Евросоюзом. Главной целью этого процесса должно было стать полное членство в ЕС государств Центральной и Восточной Европы. При этом предполагалось сократить торговые барьеры, добиться сотрудничества в экономической финансовой, технической и культурной сферах, а также достичь политического диалога. С целью укрепления внутрирегиональных торговых связей, подорванных из-за роспуска Совета Экономической Взаимопомощи, по просьбе ЕС в 1993 г. было подписано Центрально-европейское соглашение о свободной торговле (СЕФбе бе ЕС в 1993 г. было подписано Центрально-европейское соглашение о свободной торговле (СЕФТА), к которому присоединились Чехия, Венгрия, Польша и Словакия. Позже к СЕФТА присоединились Словения (1996 г.) и Румыния (1997 г.). Так как все страны-члены СЕФТА подали заявку на вступление в ЕС, СЕФТА выполняло функцию некоего «зала ожидания» [2]. Кроме того, ЕС заключил с Эстонией, Латвией, Литвой и Словенией соглашения о свободной торговле. Действие соглашений о свободной торговле прекращалось при вступлении в силу Европейских соглашений. В январе 1998 г. ЕС отменил все количественные ограничения на товары текстильной промышленности, ввозимые из стран ЦВЕ, предварительно сняв в 1997 г. импортные пошлины. К январю 2000 г. экспорт практически всех промышленных товаров из стран Евросоюза в государства ЦВЕ осуществлялся по беспошлинной схеме, несмотря на то, что страны Центральной и Восточной Европы снижали свои торговые барьеры медленнее, чем ЕС. Польше по определенным товарам автомобильной промышленности разрешалось снижать тарифы в течение более длительного времени и постепенно, а Венгрии - в отношении продукции сталелитейной промышленности. Что касалось импортных пошлин, то в Европейские соглашения были включены особые положения, касающиеся «чувствительных» отраслей производства. Вплоть до января 2000 г. страны ЦВЕ постепенно снижали импортные пошлины на текстильные изделия из государств ЕС. Особое внимание в Соглашениях уделялось продукции сельского хозяйства и рыболовства, где предусматривалась постепенная либерализация взаимной торговли. К январю 2002 г. предполагалось отменить все тарифы и количественные ограничения. Правда, в начале 2000 г. возник конфликт между ЕС и Польшей по поводу сельскохозяйственной сферы. Это свидетельствовало о том, что полная интеграция стран ЦВЕ в ЕС потребует определенного временного периода. Польша, например, считала необходимым, чтобы в течение нескольких лет после вступления в ЕС местные производители могли продавать внутри страны мясные и молочные продукты, не отвечающие высоким гигиеническим стандартам ЕС. В ходе переговоров возникли разногласия относительно доступа стран ЦВЕ к прямым перечислениям в рамках единой аграрной политики и структурным фондам, а также длительности переходного периода относительно свободного передвижения людей. В докладах Европейской комиссии, посвященных подготовке стран ЦВЕ к вступлению в Евросоюз, отмечалось, что только Венгрия и Чехия продвинулись вперед в принятии рамочных установок ЕС, касающихся технических стандартов и сертификации. Настораживало и то, что в странах ЦВЕ медленно внедрялись экологические и социальные стандарты. В целом, от государств Центральной и Восточной Европы ожидались более значительные усилия в осуществлении реформ, поскольку их национальные хозяйства, как оказалось, не соответствовали принятым экономическим критериям функциональной рыночной экономики и были не способны взаимодействовать с рыночными силами внутри ЕС. Основным сферам реформ, обязательным для перехода к рыночной экономике, соответствовали требования, предъявляемые странам ЦВЕ для вступления в ЕС, принятые на заседании Европейского совета в Копенгагене в 1993 г. [3].

Странам-кандидатам приходилось тщательно изучать действующий комплекс норм, учитывая, какие из этих норм подлежат немедленному применению, а какие будут отодвинуты до достижения полного членства в ЕС. При этом некоторые нормы вообще требовали введения переходного периода уже после вступления в Евросоюз, о чем также должна была быть достигнута соответствующая договоренность. Научный сотрудник Института мирового хозяйства в г. Киле Даниэль Пьяцоло считал, что применение на практике большой по объему и сложной нормативной базы создавало значительные адаптационные трудности для стран-кандидатов. Он подчеркивал, что макроэкономическая стабилизация, реальная адаптация на микроэкономическом уровне и создание институциональных рамок, обеспечивающих децентрализацию экономических решений, как правило, становятся основными сферами реформирования при переходе от централизованной плановой экономики (что наблюдалось в государствах ЦВЕ) к рыночному хозяйству. При этом макроэкономическая стабилизация предполагала преодоление ценовой нестабильности, а также нестабильности обменного курса и государственного бюджета. Следовало также гарантировать независимость центрального банка для осуществления макроэкономической стабилизации. Чтобы создать жизнеспособные рынки, необходимо было проводить реформы на уровне микроэкономики «через преобразование государственных конгломератов в самостоятельные юридические единицы (коммерциализация), приватизацию этих компаний, либерализацию цен и открытие экономики для международной торговли» [2]. При этом как вся переходная экономика, так и некоторые национальные компании испытывали трансформационный шок. На саммите в Копенгагене в декабре 2002 г. было принято решение, обеспечивающее относительно безболезненную адаптацию новых членов, не подрывая европейские финансы и экономику. Но чрезмерной финансовой поддержки со стороны ЕС реформации стран Центральной и Восточной Европы не ожидалось. По своему геостратегическому значению расширение Европейского Союза в восточном направлении сравнивают с созданием самого ЕС. При этом политическое решение о приеме новых членов доминировало над экономическим впервые в истории ЕС [4]. Расширяясь в восточном направлении, Экономический и валютный союз заметно наращивал свой ресурсный потенциал: на 34% увеличивалась территория, на 29% - население [5]. При том, что Экономический и валютный союз в результате расширения Европейского союза и еврозоны, укрепляя стабильность и предсказуемость на восточной границе, превращался в один из крупнейших в мире рынков, проблемы присоединения новых членов накладывали на страны ЕС дополнительные обязательства по созданию более эффективной системы функционирования. В ходе расширения ЕС после 2004 и 2007 гг. перед экономической и финансовой политикой западноевропейских стран возникали новые задачи, и это касалось, прежде всего, общего бюджета ЕС. Европейская комиссия, в соответствии со стратегией финансирования новых государств-членов ЕС и организации адресной помощи в рамках программы «сближения», вынуждена была регулярно пересматривать данную программу, учитывая особенности новых стран-членов ЕС и их возможности присоединения к еврозоне. В целом, данная программа была направлена на обеспечение присоединения новых 10 членов союза к еврозоне в период с 2007 по 2010 г. Вследствие того, что ожидаемый ежегодный экономический рост в странах ЕС-15 на период с 2007 по 2010 г. составлял примерно 2, 5%, а в новых странах-членах - 4%, это создавало к концу рассматриваемого периода дополнительно лишь половину средств, вторую половину необходимо было получить за счет сокращения получателей в ЕС-15 [5]. Приходилось считаться и с тем фактом, что финансовые ресурсы ЕС были весьма ограниченными. В 2003 г. для новых членов ЕС при совокупном бюджете Евросоюза в 100 млрд евро (1/8 часть бюджета Германии) намечалось выделить в течение трех лет 41 млрд евро. С учетом суммарного членского взноса центрально-европейских государств в 15 млрд евро, затратная статья ЕС сокращалась до 25 млрд евро. По сравнению с Германией, израсходовавшей в 90-е гг. на воссоединение с восточными землями 600 млрд евро, объемы финансирования расширения ЕС на Восток были неэквивалентны политическим обещаниям и заверениям. Германия обеспечивала 28% бюджета ЕС, получая из его доходной части лишь 13% [4]. Постепенно становилось все более очевидным, что еще до начала расширения на восток ЕС необходимо было провести радикальную реформу бюджетной, региональной и аграрной политики. Не изменив действующие процедуры управления до предстоящего нового расширения, Европейский Союз «загнал себя в институциональную ловушку, когда экономический потенциал стран, а, следовательно, и их роль в формировании бюджета становятся совершенно не увязанными с их возможностями влиять на принимаемые в организации решения» [5]. Германия, Нидерланды, Швеция и Австрия - основные плательщики, вносили в бюджет свыше 0, 3% ЕС. Дания, Франция, Италия, Финляндия и Великобритания, страны среднего уровня взносов в бюджет ЕС, вносили до 0, 3% бюджета. Бельгия, Испания, Ирландия и Португалия, страны-члены

ЕС-15 со средним уровнем поддержки из фондов ЕС, получали от Европейского Союза помощь в размере до 3% их валового национального продукта. Помощь в отношении стран-членов с высоким уровнем поддержки из фондов ЕС (в эту группу входили очень разные по экономическому потенциалу страны - Греция и Люксембург) превышала 3% их ВНП. Новые члены со средним уровнем поддержки из фондов ЕС (по имеющимся оценкам, к их числу относят Кипр, Чехию, Латвию, Мальту, Словению и Словакию) также должны были получать до 3% национального валового продукта. Новыми членами с высоким уровнем поддержки считались Польша, Эстония, Венгрия, Болгария, Литва и Румынии, чей ВНП более чем на 3% формировался за счет помощи из фондов Европейского Союза [5]. Ситуация осложнялась и тем, что при расширении Европейского Союза в условиях глобализации, западноевропейские страны должны были не только обеспечивать рост общей конкурентоспособности, но и продолжать поддерживать высокий уровень социального благосостояния и социальной защиты [6].

Присоединение к ЕС новых членов из Центральной и Восточной Европы ставило под сомнение возможность его эффективного социально-экономического сплочения и проведение политики солидарности в том объеме и тех формах, в которых она проводилась в ЕС в 1990-е гг., так как недавно присоединившиеся к ЕС государства ни в структуре хозяйства, ни в развитии, ни в зрелости рынков были не способны самостоятельно преодолеть свое отставание от стран Западной Европы и претендовали на регулярное перераспределение в их пользу ресурсов ЕС. Таким образом, осуществление полноценного приема новых членов ущемляло интересы как главных плательщиков в общий бюджет ЕС, так и основных стран-получателей структурных фондов. Все вступающие автоматически пополнили число стран-получателей ввиду своей отсталости. После расширения число лиц, которые могли претендовать на помощь из бюджета ЕС, возросло со 185 млн до 291 млн человек. Вследствие этого вступление в Европейский союз стран Центральной и Восточной Европы понижало показатель совокупного ВВП на душу населения, и ряд районов - нынешних получателей помощи - потеряли статус наиболее бедных, так как их показатель превысил 75% от среднего по ЕС уровня. При этом речь шла о принципиально новом варианте присоединения стран к Экономическому и валютному союзу по сравнению со всеми уже имеющимися вариантами расширения. Страны Центральной и Восточной Европы обладали специфическими чертами, которые оказывали воздействие на характер и последствия расширения ЕС. Расширение ЭВС происходило за счет стран, которые не имели в своей основе западноевропейской социально-экономической модели и не принадлежали к западноевропейской системе безопасности (за исключением Кипра и Мальты). В состав Союза вступали государства, находящиеся в состоянии трансформации от авторитаризма к парламентской демократии и правовому государству, от государственной командно-административной экономики к рыночной [5].

Страны-кандидаты в преддверии расширения 2004 и 2007 гг. демонстрировали высокий уровень инфляции, безработицы и бюджетного дефицита (в 2001 г. - около 5% ВВП). В этих государствах перед вступлением показатель ВНП на душу населения составлял от 20 до 60% среднеевропейского уровня. В наиболее благополучной по макроэкономическим показателям постсоветской республике - Эстонии, ВНП на душу населения равнялся 23 % от среднего по ЕС. Доход ВНП на человека, составляющий немногим более 50% от среднеевропейского, устойчивые темпы роста, низкую безработицу демонстрировали Словения и Чехия [4]. В целом, страны-кандидаты выполняли требование по государственному долгу, который не должен был превышать 60% ВВП (за исключением Венгрии и Болгарии). Сложнее было с 3% дефицитом госбюджета. Только половине стран-кандидатов (в том числе страны Балтии, Словения и Болгария) удавалось в указанных пределах удерживать свой бюджетный дефицит. Инфляционный критерий выполняла только Литва. Правда, в них отмечались и более высокие темпы экономического роста, что делало вполне реальной саму постановку вопроса о возможности соответствия критериям конвергенции ЕС, считали специалисты Центра по изучению европейской политики (CEPS) [7. P. 64]. Все это следовало учитывать, так как постепенное введение евро в новых государствах становилось необходимым, прежде всего, потому, что единый внутренний рынок, функционирующий в ЕС с 1993 г., членами которого они автоматически становились, не мог успешно работать при наличии национальных денежных систем, сохраняющихся в ЕС колебаниях курсов валют и различий в ценах и налогах. С другой стороны, некоторые европейские эксперты в области финансов (особенно представители ЕЦБ и Еврокомиссии) опасались стремлений стран-кандидатов в короткие сроки добиться выполнения критериев конвергенции, так как это могло привести в дестабилизации экономик стран Центральной и Восточной Европы и в перспективе вместо реальной конвергенции к серьезным противоречиям и проблемам. Учитывая обязательное условие (два года участвовать в механизме обменных курсов), почти все государства-кандидаты выражали желание, насколько это возможно, войти в еврозону как можно быстрее [8. C. 422-423]. Новые государства-члены, вступившие в ЕС в результате расширений в мае 2004 г. и январе 2007 г., должны были участвовать в Экономическом и валютном союзе с изъятием. То есть эти государства переходили к единой валюте без фиксированной даты вступления в еврозону при условии выполнения определенных требований. Из 12 стран, присоединившихся к ЕС в 2004 и 2007 гг., первоначально вступили в зону евро Словения, Кипр, Мальта и Словакия. В ближайшее время в еврозону собираются вступить Литва и Латвия, что уже сделала Эстония с 1 января 2011 г. Остальные государства планируют присоединиться к «евроленду» после 2014 г. по причине несоответствия критериям конвергенции. При этом национальные хозяйства этих стран должны были функционировать в одном ритме с экономиками западных стран и иметь однородную структуру, стремясь добиться реальной конвергенции [9]. Оценивали степень соответствия новых стран-членов критериям конвергенции Европейский Центральный Банк и Комиссия. Комиссия готовила отчеты о практической подготовке стран-членов к вступлению в зону евро, оценивая мероприятия, реализованные на национальном уровне. Решение относительно того, выполняет ли государство необходимые условия, принимал Совет по предложению Комиссии. Совет также определял дату вступления государства в зону евро, фиксируя обменные курсы между евро и национальными валютами. Совет ЕС принимал решение отдельно по каждой стране о допуске в валютный союз на основе подготовленных ЕЦБ и Еврокомиссией докладов о конвергенции [10]. По предложению Комиссии для новых государств-участников ЕС были разработаны специальные сценарии ввода наличного евро, после присоединения к еврозоне. Первый сценарий предполагал, определяемый на национальном уровне переходный период («Мадридский стиль»). Второй - введение наличного и безналичного евро одновременно (сценарий «Большого взрыва», который выбрало большинство государств). Данный вариант сокращал адаптационный период. При этом учитывалось, что банкноты евро и монеты в большинстве стран-членов ЕС уже находились в пользовании. Третий сценарий включал период двойного обращения перед введением наличного евро. В течение этого периода, не превышающего двух месяцев, банкноты и монеты евро и национальных валют имеют одинаково законный статус (сценарий «Большого взрыва» с введением периода постепенной отмены) [11].

По мнению Ж.-К. Трише, предстоящее расширение зоны евро требовало специального внимания, поскольку речь шла о структурных макроэкономических различиях и большом разбросе бюджетных показателей. К 2004 г. восемь стран ЕС имели отрицательное сальдо госбюджета свыше 3% ВВП, тогда как в пяти странах был зарегистрирован профицит более 1% ВВП [12]. Тем не менее многие экономисты давали оптимистические прогнозы относительно того, что за счет половины государств-членов, вступивших в Европейский союз в 2004 г., состав ЭВС может расшириться уже к 1 января 2006 г. Сторонники этого прогноза полагали, что, во-первых, многие валюты стран Центральной и Восточной Европы уже привязаны к евро, а, во-вторых, единая валюта способствует иностранным инвестициям, необходимым экономикам присоединившихся стран, так как они достаточно малы [13. P. 3]. Вообще, считалось, что принятие единой валюты для небольших стран является своеобразным средством защиты от нестабильности финансовых рынков изза большей восприимчивости к внешнему финансовому и экономическому воздействию. Ожидалось, что по сравнению со странами, вошедшими в еврозону при ее создании, в новых государствах ЕС переход к евро будет более успешным в плане адаптации граждан к новым условиям и реакции общественного мнения. Основную проблему должна была составлять, наряду с готовностью соответствовать необходимым макроэкономическим показателям, и техническая обеспеченность. Кроме того, новым членам ЕС следовало не только разработать и принять национальные планы подготовки к вступлению в зону евро, осуществив подготовительные мероприятия в частном и государственном секторе, национальном законодательстве, налоговой, финансовой, бюджетной и административной системах, обязательным был мониторинг общественного мнения.

Вопрос о вступлении новых стран-членов ЕС в ЭВС и переходе на евро должен был решаться не только по мере выполнения ими маастрихтских критериев и прохождения через адаптационную стадию Европейской валютной системы, но и требовал их собственного согласия. Оказалось, что не везде население и бизнес были готовы к этому [14]. Вследствие чего, опираясь на статистические данные Евробарометра, Комиссия предусмотрела в разработанной в 2004 г. Информационной и коммуникационной стратегии по единой валюте евро и ЭВС широкий ряд мероприятий по распространению информации среди населения о евро. При этом подчеркивалось, что именно информационное сотрудничество способствует более четкой координации и взаимному регулированию стратегий Комиссии и государств-членов ЕС [15].

Серьезным препятствием для расширения могла стать, по мнению евроскептиков, политическая реакция на рост безработицы в тех регионах еврозоны, где наиболее ощутимы были негативные последствия не всегда гибкой денежной политики ЕЦБ и ограничения, налагаемые на национальную политику. В связи с этим политическое давление со стороны регионов с высоким показателем безработицы могло затруднить проведение реформ финансового перераспределения в рамках ЕС. По уровню безработицы можно было говорить о существенных различиях не только между новыми странами ЕС, но и старыми. На Кипре безработица составляла 5, 3% населения, в Словении - 6, 3%, в Словакии - 16, 2%, Польше - 17, 7%. Что касается ЕС-15: в Люксембурге, Нидерландах, Ирландии и Дании - 4-5%, Греции, Испании, Франции и Германии - 9-11% [16]. При этом в государствах-новичках была высока доля длительно безработных - 54% от всех безработных, тогда как в среднем по ЕС этот показатель составлял 44, 2%. В ЕС-10 наблюдался и высокий уровень безработицы среди молодежи - 30, 4%, по ЕС - 16, 1% [17. P. 30-37].

В 2005 г. не меньшие различия как в ЕС-15, так и ЕС-10 наблюдались и по уровням занятости. Так, в государствах-новичках уровни занятости различались от 51, 7% в Польше до 68, 9% на Кипре. А в ЕС-15 картина была следующая: от 58% в Италии до 76% в Дании. Причем в ЕС-10 занятость особенно низка среди молодежи - 23, 9% против 40% в ЕС-15 [18. P. 45]. При этом необходимо было считаться с наследием централизованной плановой экономики государств ЦВЕ, когда наблюдалось преимущественное развитие тяжелой промышленности без должного внимания к сфере услуг. В связи с этим налицо были явные различия в отраслевой структуре ВВП с ЕС-15. Доля промышленности и строительства в ВВП в большинстве стран с переходной экономикой была более значительна, чем в ЕС-15, где удельный вес промышленности в валовой добавленной стоимости составлял 30, 7%. В Венгрии, Литве, Польше, Словакии и Словении данный показатель был выше, чем в ЕС, а в Чехии и Румынии он составлял более 40%. На сельскохозяйственный сектор в ЕС-15 приходилось 2, 3% ВВП и 5, 2% общего числа занятых, в странах-кандидатах соответственно от 3, 9% (в Словении) до 21, 1% (в Болгарии) и от 5, 5% (в Чехии) до 40% (в Румынии). В ЕС-15 на сферу услуг падало 67% ВВП, в то время как в Румынии - всего 41, 7%, а в Чехии - 53, 7% [2]. Вообще, адаптация сельского хозяйства стран Центральной и Восточной Европы к европейским стандартам оставалась наиболее трудно решаемой задачей. При этом новые страны-члены в первую очередь рассчитывали на получение значительных финансовых ресурсов от ЕС. Но даже со стороны старых членов ЕС действующая система поддержки сельского хозяйства считалась малоэффективной (единая сельскохозяйственная политика Европейского Союза поглощала 50% его бюджета), ведущей к значительному перепроизводству в рамках Союза, когда значительная часть продукции могла быть реализована только на внешних рынках по ценам, существенно ниже себестоимости. В связи с этим еще в ЕС-15 неоднократно поднимался вопрос о существенных сокращениях прямых субсидий товаропроизводителям. Однако попытки реформирования единой сельскохозяйственной политики на протяжении длительного периода времени, в том числе и накануне вступления новых членов (например, 2000-2002 гг.), оказывались безуспешными ввиду жесткой позиции ряда стран, прежде всего Франции. В результате возобладало мнение, согласно которому никаких реформ, предшествующих решениям или соглашениям ЕС с ВТО по вопросам регулирования сельского хозяйства, быть не может. Таким образом, будущая модель поддержки сельского хозяйства в рамках ЕС оставалась, в целом, неопределенной [5].

Необходимо было учитывать и следующее - до расширения на ЕС приходилось почти 70% экспорта и примерно 2/3 импорта государств Центральной и Восточной Европы. Евросоюз являлся важнейшим торговым партнером для стран-кандидатов, на него приходилось от 45% (Болгария) до 69, 4% (Словения) импорта этих стран и от 38% (Литва) до 72, 9% (Венгрия) их экспорта. В наиболее развитых странах с переходной экономикой доля экспорта в ЕС или импорта из Евросоюза составляла около 60% (с небольшими отклонениями в ту или другую сторону) [2]. Доля же стран-кандидатов в общем объеме внешнеторгового оборота ЕС составляла только 4%. Поэтому торговый эффект в рамках увеличивающегося сообщества был асимметричным: для новых членов он был выше. В 2005-2010 гг. такой торговый эффект обеспечил ежегодный прирост ВВП старым членам ЕС в среднем на 0, 05% в неизменных ценах. ВВП Австрии при этом увеличился на 0, 25%, прирост ВВП Нидерландов, Франции, Ирландии и Италии составил 0, 1-0, 2%. Но в результате этого проиграли Великобритания и Испания. Почти в 10 раз выше оказалось влияние эффекта от такой торговли на ВВП для стран ЦВЕ. Так, за 2001- 2010 гг. ВВП Венгрии в неизменных ценах вырос суммарно на 4, 5%. Из-за менее интенсивных торговых связей аналогичный прирост ВВП Польши и Чехии был примерно в 2 раза меньше [19. P. 6]. Со вступлением в ЕС в государствах Центральной и Восточной Европы наблюдалось снижение темпа роста цен из-за сокращения надбавок на издержки производства и увеличение производительности в силу роста масштабов производства. Скачок производительности для новых членов в среднесрочной перспективе суммарно за шесть лет составил 3% [20. P. 98]. Макроэкономический эффект от действия такого фактора, как подъем производительности в странах ЦВЕ, проявился достаточно заметно в случае с ВВП. В Чехии, Польше и Венгрии ВВП в результате роста производительности за период 2005-2010 гг. вырос в неизменных ценах на 1%. Но это негативно отразилось на рынке труда. Увеличилась безработица в силу снижения спроса на рабочую силу [21. P. 9]. Инвестиционная привлекательность стран ЦВЕ оказалась не настолько высокой, как это мыслилось первоначально в силу недостаточной емкости рынка, отсталой инфраструктуры и низкой по сравнению с Западной Европой покупательной способностью населения. Несмотря на увеличение доли прямых инвестиций из ЕС-15 в ЕС-10, это направление не стало приоритетным для инвесторов из Западной Европы. В 2004 г. из ЕС-15 на Центральную и Восточную Европу приходилось 4% инвестиций, доля потока в другие страны ЕС-15 составила 53%, а на США - 12% [16]. Страны ЦВЕ стали чистыми получателями средств из бюджета ЕС. Так, в 2004 г., в среднем, чистые трансферы из ЕС равнялись 0, 6% ВВП государств ЦВЕ - от 0, 25% ВВП Венгрии до 2, 1% ВВП Литвы. По новому финансовому плану на 2007- 2013 гг. планировалось увеличить эти трансферы в 3 раза. На первом месте среди инвесторов оставалась Германия. Она вкладывала инвестиции в Польшу, Венгрию и Словакию. В Балканские государства инвестировали страны Северной Европы [22]. При этом, например, приток капитала стал толчком к росту ВВП: в Венгрии - до 1%, Польше - 0, 75% и Чехии - 0, 5% [18. P. 15]. Присоединение Польши к ЕС в наибольшей степени приветствовалось предпринимателями Германии, хотя по макроэкономическим показателям Польша была ближе к Болгарии и Румынии (вступивших в ЕС позже - в 2007 г.) и занимала последнее место из принимаемых в Евросоюз стран ЦВЕ по этим показателям. Эстония представляла особый интерес для Финляндии и других стран Северной Европы, входящих в Евросоюз, что способствовало ее вхождению в ЕС в первом эшелоне [23. C. 92].

В Западной Европе изначально неоднозначно оценивался процесс продвижения ЕС в восточном направлении. Традиционно, Франция, Испания, Португалия, Ирландия и Греция были сторонниками приоритета углубления европейской интеграции, а не расширения. Во многом такая позиция вышеназванных стран объяснялась нежеланием потерять финансовую поддержку со стороны ЕС в пользу государств ЦВЕ. Во Франции шли острые дебаты в отношении будущего устройства Европы и особенно сохранения суверенитета и национальной идентичности, так как углубление интеграции в рамках ЕС должно было расширить наднациональный уровень. Франция не была сторонницей интенсификации процессов углубления в ЕС, но углубление интеграции способствовало бы политике сдерживания и контроля Германии [24]. В то же время для Франции расширение на восток не являлось первостепенной проблемой, и в этом вопросе она придерживалась сдержанной позиции. Традиционными партнерами для Франции всегда были страны Средиземноморья. Франция считала, что, прежде всего, Европейский союз должен создать сильную экономическую и политическую структуру. Вступление же в ЕС государств с более низким уровнем развития, и в политическом, и в экономическом плане, ослабит позиции ЕС на международных рынках, и Евросоюзу будет трудно конкурировать с теми же США или Японией. Поэтому в свое время (в 1989 г.) президент Франции Ф. Миттеран предложил план «Европейской конфедерации». По этому плану параллельно с Европейским сообществом предполагалось создать конфедерацию с участием государств ЦВЕ. Чтобы экономики стран ЦВЕ хорошо подготовились к конкуренции на едином рынке, только через десять лет, как минимум, можно было объединить эти два образования. В целом, Франция считала, что в ЕС могут быть приняты только те страны ЦВЕ, которые урегулировали свои политические, территориальные, пограничные и другие проблемы с соседними государствами [25]. Этот план не был поддержан не только странами ЦВЕ, но и объединенной Германией. Франция также боялась, что от расширения Германия извлечет большую пользу, что укрепит ее положение в ЕС, так как в связи с восточным направлением процесса расширения экономический и политический центр ЕС явно смещался на северо-восток. В связи с этим Франция стала уделять большое внимание стабильности в странах Средиземноморья, а также расширению и интенсификации средиземноморской политики ЕС, создавая тем самым юго-восточный противовес смещающемуся на северо-восток центру Европейского союза [24]. Германия, наряду с Италией, Финляндией, странами Бенилюкса и Швецией, считала, что углубление интеграции в рамках Европейского союза должно стать средством расширения ЕС. При этом сам процесс расширения, как считала Германия, нельзя отделять от реформирования институциональной структуры Европейского союза, в противном случае ЕС не сможет справиться с приемом новых членов, а функциональная способность Евросоюза будет снижена. В отношении восточного направления расширения ЕС большое влияние на позицию ФРГ оказывали, прежде всего, экономические причины, хотя Германия, виновная в развязывании двух мировых войн, по-прежнему испытывала определенное чувство ответственности за включение стран ЦВЕ в европейские процессы. Германия всегда сохраняла тесные связи со своими восточными соседями, и ФРГ эти страны интересовали в качестве крупного рынка сбыта. В 1990-е гг. Германия, проявляя повышенный интерес к рынкам восточных соседей, стремилась восстановить свои торговые и инвестиционные позиции, утраченные в период построения социализма в этих странах и эпохи «холодной войны» [23. C. 91]. Внешняя торговля ФРГ и восточноевропейских стран-кандидатов с начала 1990-х гг. росла быстрее, чем с другими регионами. В период с 1993 по 2002 г. внешнеторговый оборот Германии со странами ЦВЕ вырос в три раза. С остальными регионами мира рост составлял 60%. С 1993 по 2005 г. экспорт Германии в государства ЦВЕ возрос с 20 млрд евро до 68 млрд евро и составил 8, 6% объема германского экспорта. Импорт в Германию из восточноевропейских стран за этот период увеличился с 17 млрд евро до 64 млрд евро и составил 7, 6% германского импорта. По инвестированию в регион Германия также занимала лидирующие позиции. В середине 90-х гг. удельный вес Германии в общем объеме прямых инвестиций ЕС в страны ЦВЕ колебался от 35 до 48%. Немецкие предприниматели размещали в восточноевропейских государствах свои производственные мощности в связи с низкими издержками по заработной плате по сравнению с самой Германией. Немецкие банки и страховые компании также были широко представлены в восточноевропейском регионе [26. C. 38, 40-41]. До формального расширения на Германию и Австрию приходилось до 40-50% общей внешней торговли Европейского союза со странами ЦВЕ. На долю непосредственных государств-соседей Германии приходилось 38% ее внешнеторгового оборота, при этом определенное влияние на внешнеторговые связи ФРГ и немецких компаний оказывал «эффект соседства» [23. C. 28, 30, 94, 95]. Кроме того, правительство Германии видело в восточном направлении процесса расширения ЕС обеспечение определенных гарантий большей стабильности на восточной границе страны, так как немецкие политики считали, что для достижения стабильности в Восточной Европе необходимо интегрировать восточноевропейские страны в ЕС. «Границу бедности» в Европе предполагалось сдвинуть на Восток и, самое главное, при этом отгородить Германию от очагов нестабильности поясом внешних государств ЕС, что привело бы к снижению числа беженцев, которых приходилось принимать Германии. Кроме того, традиционно возлагая на себя главную ответственность за будущее единой Европы, в случае восточного направления процесса расширения ЕС Германия надеялась сместиться в центр континента и получить возможность взять на себя связующую функцию между Востоком и Западом [27. C. 92].

Великобритания, а также Дания поддерживали расширение ЕС. При этом Великобритания выступала против углубления европейской интеграции до расширения Европейского союза, так как считала, что дальнейшее углубление в силу возрастания объема общесоюзного законодательства увеличит объем требований для стран-кандидатов при вступлении в Европейский союз и усилит «непрозрачность» процедур ЕС. Таким образом, с начала 90-х гг. эта страна высказывалась за постепенное расширение ЕС в восточном направлении, используя это расширение для реализации своих интересов - расширение вместо углубления. С помощью такой политической линии Великобритания надеялась играть более активную роль в ЕС. Великобритания прекрасно понимала, что расширение Европейского союза сделало бы невозможным развитие ЕС до стадии федерации, а Великобритания всегда была противницей федералистской концепции интеграции. Тем более, что потеря власти национальным парламентом, главным символом британской национальной идентичности, всегда была для Великобритании неприемлема. Кроме этого, Великобритания опасалась, что в «централизованном» Европейском Союзе будет доминировать Германия [24]. Еще одним важным аргументом в пользу расширения ЕС на Восток для Великобритании было то, что это принесет экономические выгоды, хотя Великобритания, балансируя между «европеизмом» и «атлантизмом», традиционно выступала за более тесное экономическое сотрудничество с США и НАФТА. Тем не менее государства ЦВЕ рассматривались этой страной в качестве наиболее динамичных мировых рынков. В 1996 г. британский экспорт в страны ЦВЕ увеличился на треть, хотя, в целом, он составил всего 2% английского экспорта при импорте в 1, 5%. Кроме того, активизация внешнеэкономической политики в восточном направлении имела значение и в качестве частичного сбалансирования роли Германии [28].

Таким образом, в связи с процессом расширения в восточном направлении неотъемлемой частью экономики ЕС стала переходная экономика вновь вступивших стран. С этим особенно приходилось считаться в условиях кризиса 2008 г., который еще больше увеличил разрыв в уровнях экономического развития между странами-членами ЕС и новыми государствами. В странах ЦВЕ кризис проходил иначе, чем в развитой экономике государств Западной Европы, приводя к очередному асимметричному шоку [29]. Как показывала практика, любая переходная экономика на внешнее воздействие, особенно негативное, реагирует более болезненно, чем зрелая. Поэтому правительства и финансовые институты государств ЦВЕ вынуждены были бороться с кризисом в более сложных условиях, чем западные страны. Как со стороны ЕС, так и со стороны международных финансовых организаций, в которых ЕС играл существенную роль, странам ЦВЕ была оказана поддержка. В феврале 2009 г. представителями Европейского Инвестиционного банка, ЕБРР и Всемирного банка было принято решение выделить этому региону 24, 5 млрд евро на поддержание банковской сферы. В силу того, что в конце 2008 г. наиболее сложная экономическая ситуация наблюдалась в Латвии и Венгрии, этим странам была оказана помощь. Венгрии были выданы кредиты ЕС (6, 5 млрд евро), МВФ (12, 5 млрд евро) и Всемирного банка (1 млрд евро). Евросоюз оказал помощь Латвии на сумму в 3, 1 млрд евро. Кроме того, на инвестиции в социальную сферу и улучшение экономической инфраструктуры Латвия получила кредит ЕС в 500 млн евро. Наряду с этими странами ЕС заявил о поддержке через Министерство финансов Литвы банковской и инвестиционной деятельности этой страны и оказал помощь литовской экономике в виде кредита в размере 147 млн евро для инвестиций в ключевые отрасли [30. C. 12-13]. Также ЕС были поддержаны экономики Словении, Болгарии и Румынии.

На неформальном саммите ЕС в Брюсселе 1 марта 2009 г. венгерский премьер-министр Ф. Дюрчань предложил досрочно принять восточноевропейские государства в зону евро. Он заявил, что таким образом можно было бы избежать стремительного обесценивания национальных платежных средств этих стран. Еврокомиссия отклонила это предложение и в очередной раз заявила о неизменности критериев вступления в Экономический и валютный союз, так как эти критерии являются неотъемлемой частью интеграционной политики Евросоюза, и ЕС не может отойти от установленных критериев приема в еврозону [30. C. 12].

12 мая 2010 г. ЕЦБ и Еврокомиссия рекомендовали принять в еврозону с 1 января 2011 г. Эстонию. Это государство, несмотря на продолжающийся кризис, соответствовало критериям конвергенции, длительное время выполняя условия Пакта стабильности и роста, а эстонская крона была тесно привязана к немецкой марке, то есть в обороте фактически были эквиваленты немецкой марки, которые автоматически стали затем эквивалентом евро, что обеспечивало стабильность курса эстонских крон [31. P. 67]. Принятие Эстонии в зону евро должно было сыграть ключевую роль для обеспечения стабильности в Балтийском регионе. Для Литвы и Латвии дата вступления в еврозону устанавливалась на 2014 г.

После вступления еврозоны в фазу серьезного кризиса весной 2010 г. становилось ясным, что без существенных изменений самой структуры управления ЭВС невозможно как эффективное управление еврозоной, так и всеми европейскими финансами. Присоединение новых членов существенно усложняло функционирование союза. В связи с расширением зоны евро и дифференциацией участвующих стран управление Экономическим и валютным союзом должно быть изменено в соответствии с новыми реалиями. Тем более, что и институциональная основа ЕС была создана более 50 лет назад шестью государствами. Как показала практика, она не была совершенна и в системе ЕС-12, и в системе ЕС-15. Поэтому принятие новых членов без должного реформирования организации в целом могло привести к парализации всей дальнейшей работы [5]. С другой стороны, несмотря на продолжающийся финансовый кризис, присоединение к еврозоне Эстонии 1 января 2011 г. доказывало необходимость рассматривать строгое соответствие критериям конвергенции каждого кандидата в еврозону, не сравнивая его с другими членами или кандидатами. Кризисные же явления, как это произошло в Греции, больше зависели от внутренних проблем стран, а не от состояния европейских финансов в целом. Для того чтобы положить конец прогнозам относительно дальнейшего падения евро и распада еврозоны, а также не допустить той ситуации, которая возникла в Греции, был разработан Европейский стабилизационный механизм [32].

Таким образом, подводя итоги развития ЭВС в условиях расширения Евросоюза на восток, необходимо отметить, что в первом десятилетии ХХI в. далеко не все, как в экономической, так и в политической областях, в рамках этого процесса шло гладко. Приходилось учитывать имеющееся разделение на более развитые и менее развитые государства, а отсюда и не всегда их равные возможности. Необходимо было считаться и с противодействием оппозиционно настроенных по отношению к процессу расширения ЭВС политических кругов в отдельных странах, как «старых», так и новых членов ЕС. При этом становилось все более очевидным, что ЭВС не сможет эффективно функционировать, если не будут проведены реформы европейской финансовой системы и трудовых отношений.

европа экономический валютный союз

ЛИТЕРАТУРА

1. Баторшина И.А. Пятая волна расширения Европейского Союза: pro et contra. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http//journals. kantiana.ru/upload/ iblock/ 2ba/ tztnvatjejfhukdorc%20qq.%20wv.%20_49-58.pdf., свободный.

2. Пьяцоло Д. Восточная Европа между трансформацией и вступлением в ЕС: анализ реформаторских требований. [Электронный ресурс]. - Режим доступа:http:// vasilievaa. narod. ru / ptpu/1_2_02.htm, свободный.

3. Treaty of Accession 2003, article 4 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://ec.europa.eu/ enlargment/ archives/ enlargment_procces/ future_prospects/ negotiations/ eu10_ bulgaria_romania/treaty_ 2003/zip/the_treaty_ of_ accession_ 2003. zip, свободный.

4. Дергачев В.А. Международные экономические отношения: Глава 13. Европейский Союз. Учебник для вузов, М., 2005; Институт геополитики профессора Дергачева. Сетевой проект. Аналитический и образовательный портал [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.dergachev.ru/book10/14.htm l, свободный; Экономика стран европейского союза. Перспективы экономического развития в странах ЕС. [Электронный ресурс] - Режим доступа: www.ereport.ru, свободный.

5. Экономика стран европейского союза. Перспективы экономического развития в странах ЕС. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.ereport.ru, свободный.

6. Will the new stability and growth pact succeed? An economic and political perspective. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://ec.europa.eu/economy_ finance/publications/ economic_papers/2006/economicpapers241_en, свободный.

7. The euro at 25. Special Report of the CEPS Macroeconomic Police Group.-Brussels, 2004. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://shop.ceps.eu/BookDetail.php?item_id=161, свободный. Европейская интеграция / Под ред. О. Буториной. М., 2011.

8. Буторина О. Новички и евро // Европа. Журнал европейского союза. 2004. № 39. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.delrus.ec.europa.eu./em/43/eu39_12.htm., свободный.

9. Договор о Европейском Союзе. Европейский Союз: прошлое, настоящее, будущее. Единый Европейский Акт. Договор о Европейском Союзе. М., 1994. Ст. 122(2) Договора о Европейском Союзе.

10. Communication from the Commission to the Council: Establishment of an OECD EDRC examination of EC economic policies alongside the Euro Area Survey [COM(2005) 150 final - Not published in the Official Journal]. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://europa.eu.int/smartapi/cgi/sga_doc, свободный.

11. Захарова Н.В. Расширение Европейского Союза на восток: проблемы и последствия. [Электронный ресурс] - Режим доступа: URL:http://www. m-economy.ru/art.php3? artid= 24027

12. Barysch K. Enlargement two years on: Economic success or political failure?-2006.

13. EEAG Report. The 2004 Enlargement: Key Economic Issuers.

14. Tupy M. EU Enlargement. Costs, Benefits and Strategies for Central and Eastern European Countries//Policy Analysis. 2003.

Размещено на Allbest.ru