Стремясь к балансу: анализ деятельности КНР по решению торгово-инвестиционных задач ЦУР на примере сотрудничества с ключевыми партнерами из числа наименее развитых стран (НРС)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Стремясь к балансу: анализ деятельности КНР по решению торгово-инвестиционных задач ЦУР на примере сотрудничества с ключевыми партнерами из числа наименее развитых стран (НРС)

инвестиция китайский политика торговый

С.В. Михневич

Михневич Сергей Владимирович, к.полит.н., с.н.с. Центра исследований международных институтов РАНХиГС, директор Центра многостороннего сотрудничества и евразийской интеграции Российского союза промышленников и предпринимателей; Российская Федерация,

Достижение Целей устойчивого развития (ЦУР) - один из ключевых элементов международной повестки дня. Особые сложности решение данной задачи представляет для стран, отстающих в развитии и входящих в категорию наименее развитых (НРС). Такие государства имеют крайне ограниченные внутренние ресурсы и практически не могут самостоятельно обеспечить собственное развитие, что требует активного участия со стороны более развитых стран. В этой связи ключевым фактором обеспечения устойчивого развития становится наращивание торгово-инвестиционного сотрудничества с партнерами, способными оказать содействие в привлечении финансирования для решения ключевых инвестиционных задач, предъявить спрос на производимую продукцию и обеспечить импорт необходимой продукции. Традиционные модели сотрудничества с партнерами из развитых государств в новых условиях не могут в полной мере обеспечить потребности НРС. Это создает окна возможностей для новых центров силы, преследующих наряду с экономическими также политические цели. Особое место в их ряду занимает Китай. Изучению экономического сотрудничества Китая с десятью ключевыми партнерами из числа наименее развитых стран (НРС) по объему торговли (НРС-10) посвящена данная статья.

Во Введении рассматривается ряд аспектов, обосновывающих заинтересованность КНР в сотрудничестве с НРС, а также его необходимость для решения задач устойчивого развития. Кроме того, представлена методология анализа торгово-инвестиционных задач ЦУР, применяемая в статье. Первый раздел статьи посвящен особенностям финансирования развития, осуществляемого КНР, а также общей оценке объемов китайских инвестиций в ключевые проекты. Второй раздел посвящен основным положениям торговой политики Китая, а также анализу его торгово-экономического сотрудничества с НРС-10. В Заключении рассматривается динамика ключевых показателей социально-экономического и политического развития КНР и НРС-10 и делается вывод об относительной эффективности сотрудничества с точки зрения решения задач устойчивого развития.

Ключевые слова: Цели устойчивого развития (ЦУР); устойчивое развитие; КНР, внешняя политика; торговая политика; международные инвестиции; Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 г.

Комплексная реализация международной повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 г. (далее - Повестка-2030) представляет собой крайне сложную и нетривиальную задачу, требующую деятельного участия всего международного сообщества. «В концепции устойчивого развития признается, что ликвидация нищеты во всех ее формах и проявлениях, борьба с неравенством внутри стран и между ними, сохранение планеты, обеспечение поступательного, всеохватного и устойчивого экономического роста и содействие социальной интеграции взаимосвязаны и взаимозависимы» [ГА ООН, 2015]. Как справедливо отмечают М.В. Ларионова и Е.А. Сафонкина, «...принятые Цели устойчивого развития (ЦУР) являются мировым ориентиром для развитых и развивающихся государств в выработке национальной политики и осуществлении международного сотрудничества с целью совместной борьбы с глобальными вызовами» [Ларионова, Сафонкина, 2018]. ЦУР включают 17 целей и 169 задач, «носят комплексный и неделимый характер и обеспечивают сбалансированность всех трех компонентов устойчивого развития: экономического, социального и экологического» [ГА ООН, 2015].

Не секрет, что наибольшие сложности в претворении ЦУР в жизнь испытывают страны, относящиеся к категории наименее развитых (НРС). Соответствующее понятие было введено Генеральной Ассамблеей ООН в 1971 г. для определения государств, которые в наибольшей степени нуждаются в международном содействии социально-экономическому развитию. Тогда же была разработана классификация отнесения стран к данной категории, которая затем периодически дорабатывалась. Один раз в три года Комитет по политике в области развития Экономического и Социального Совета ООН (ЭКОСОС) пересматривает список НРС. По итогам последнего пересмотра (декабрь 2018 г.) в него вошли 47 государств United Nations (UN) (n. d., a). List of Least Developed Countries (As of December 2018). Committee for Development Policy. Режим доступа: https://www.un.org/development/desa/dpad/wp-content/uploads/ sites/45/publication/ldc_list.pdf (дата обращения: 15.08.2019)., тогда как на момент введения понятия НРС в 1971 г. таких государств было 25. За время существования категории НРС только пяти государствам удалось выйти из нее: Ботсване (декабрь 1994 г.), Кабо-Верде (декабрь 2007 г.), Мальдивским островам (январь 2011 г.), Самоа (январь 2014 г.) и Экваториальной Гвинее (июнь 2017 г.) [United Nations Conference on Trade and Development (UNCTAD), 2019a].

Причин такого положения вещей немало. Это и сильная деформация структуры народного хозяйства с доминированием низкопроизводительных отраслей и относительно слабой диверсификацией, серьезные инвестиционные разрывы, высокое неравенство и имущественное расслоение, недостаточный уровень развития человеческого капитала, высокая коррупция и множество других серьезных причин. Из одной только Африки за 40 лет (1970-2010 гг.) было незаконно выведено коррупционных доходов, прибылей от незаконных финансовых махинаций и неуплаченных налогов на 854 млрд долл. США [Сафронова, 2019, с. 98]. Довольно подробно особенности социально-экономического развития НРС рассмотрены в работе [Панькова, Михневич, 2018]. Можно небезосновательно утверждать, что ввиду крайней ограниченности собственного потенциала НРС ключевым средством для комплексного улучшения ситуации в них и достижения прогресса в реализации ЦУР является развитие сотрудничества с внешними партнерами, включая новые центры силы, такие как КНР.

Для Китая налаживание конструктивной инвестиционной деятельности и развитие торговли - важнейшие факторы экспоненциального роста и кардинального изменения структуры китайской экономики после начала политики реформ и открытости, активной фазе которой в 2020 г. исполняется 40 лет. Немаловажно и то, что Китай, занимаясь решением внутренних проблем, активно работал и продолжает работать в сфере развития зарубежных партнеров. Партнерство с развивающимися странами и НРС - традиционное направление китайской внешней политики. Как подчеркивал Мао Цзэдун в 1971 г., «...африканские друзья привели Китай в ООН» [Сафронова, 2019, с. 134]. В дальнейшем «благодаря голосам развивающихся стран к концу первого десятилетия XXI в. 11 раз были отклонены предложения западных государств принять в Комитете по правам человека ООН резолюции, осуждающие положение в правозащитной сфере КНР, и 14 раз нейтрализованы попытки Тайваня вернуть себе членство в ООН» [Там же].

Взаимодействие осуществляется на множестве площадок и в различных многосторонних и двусторонних форматах, начиная от «Движения неприсоединения» и «Группы 77+Китай» и заканчивая «Группой двадцати» и БРИКС, а также иными многочисленными примерами «форумной дипломатии» Многие крупные международные мероприятия, инициатором, хозяином или просто участником которых выступает КНР, используются для запуска и продвижения китайских политических инициатив, а также для обнародования планов Китая по развитию отношений с зарубежными партнерами., в частности на форумах «Китай - Африка» и «Шелковый путь». Простое перечисление существующих механизмов сотрудничества займет не одну страницу. Особо стоит отметить форматы «Юг - Юг» (между развивающимися странами) и «Север - Юг» (развитые и развивающиеся государства). Сотрудничество по линии «Юг - Юг» предоставляет Китаю возможность заручиться поддержкой своих предложений и идей со стороны «развивающегося мира», чтобы в дальнейшем в рамках диалога «Север - Юг» выступать в качестве лидера и адвоката интересов «Юга» по ключевым проблемам международной повестки дня, включая обеспечение устойчивого развития. Наряду с самоценными социально-экономическими результатами для Китая реализация ЦУР - важнейший фактор укрепления международного влияния и создания условий для установления в качестве легитимного глобального центра силы. В основе китайского стремления к лидерству лежит рациональная и прагматичная мотивация: без лидерства Китай рискует утратить возможности и ресурсы для устойчивого развития и погрузиться в серьезный кризис.

«Отход китайской внешней политики от принципа Дэн Сяопина «таогуан янхуэй» (скрывать свои возможности и держаться в тени) знаменуется при Си Цзиньпине активным выдвижением различных концепций и внешнеполитических инициатив (от «Одного пояса, одного пути» или «Пояса и пути» (ОПОП, ПИП) до строительства Сообщества единой судьбы (СЕС)» [Денисов, Адамова, 2017, с. 76]. Здесь же можно упомянуть и о концепции «китайской мечты» - одной из ключевых идеологических инноваций действующего китайского лидера. Причем если ПИП в первую очередь нацелен на осуществление практических проектов, то СЕС - на формирование ценностной основы обновляемой системы международных отношений и ее подсистем. В этой связи важным направлением китайской политики становится укрепление потенциала «международной дискурсивной силы» (гоцзи хуаюйцюань) посредством публикации «Белых книг», выступлений руководства страны, внешнеполитической пропаганды, развития научных и культурных обменов [Там же]. Ее конечным результатом должно стать приобретение КНР масштабной международной поддержки своей политики и снижение издержек для ее претворения в жизнь. КНР традиционно декларирует выстраивание отношений с партнерами на основе «взаимной выгоды и обоюдного выигрыша», «невмешательства во внутренние дела и необусловленности сотрудничества». Это повышает привлекательность сотрудничества с КНР для многих развивающихся государств, не соответствующих условиям, предъявляемым западными партнерами. Сам Китай при таком подходе получает возможности для максимизации экономических выгод от сотрудничества благодаря его взаимному характеру. Взаимность - на протяжении многих лет ключевая ценностная максима стратегии Китая в сфере развития. Она подразумевает неразрывность внутреннего и внешнего измерений политики страны в сфере торговли и инвестиций.

Базовым документом, регулирующим подходы КНР к реализации ЦУР, является «Позиция по осуществлению Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 года» (Позиция КНР по Повестке-2030) [Ministry of Foreign Affairs of the People's Republic of China, 2016]. В ней отмечается, что, несмотря на положительные результаты в области международного сотрудничества, мир по-прежнему сталкивается с серьезными проблемами, решить которые самостоятельно страны не могут. Эти проблемы требуют объединения усилий и конкретных действий по реализации взятых обязательств. В табл. 1 приведены основные подходы, предлагаемые в «Позиции».

Таблица 1. Основное содержание позиции КНР по ЦУР

Источник: составлено автором на основе [Ministry of Foreign Affairs of the People's Republic of China, 2016].

В настоящем исследовании автор пытается проанализировать результативность политики КНР в решении торгово-инвестиционных задач ЦУР в ходе сотрудничества с ключевыми партнерами из числа НРС. Основной исследовательский вопрос состоит в выяснении, приводит ли деятельность КНР по развитию экономического сотрудничества с НРС к комплексному улучшению ситуации с точки зрения интересов его участников: КНР, с одной стороны, и НРС - с другой.

В центре настоящей работы находится следующая гипотеза: в основе стратегии КНР по реализации торгово-инвестиционных ЦУР лежит стремление к достижению комплексного политико-экономического блага, включающего создание условий для долговременного поступательного социально-экономического развития Китая и его ключевых партнеров, а также максимизации влияния страны на международной арене. В то же время, претворяя свою стратегию в жизнь, Китай стремится оптимизировать затрачиваемые ресурсы, принимая экономически оправданные решения для достижения политических задач, и наоборот, что периодически приводит к усложнению социально-экономической и политической ситуации в странах-партнерах.

Хронология исследования преимущественно охватывает 2015-2017 гг., то есть первые три года с момента принятия Повестки-2030, что связано с наличием комплекса индикаторов за указанный период, позволяющих оценить динамику социально-экономического развития.

Поиск ответа на исследовательский вопрос потребовал решения ряда задач:

— анализа основных подходов и механизмов КНР к финансированию развития и инвестициям за рубежом, реализации внешнеторговой политики в отношениях с НРС;

— выявления ключевых экономических партнеров КНР из числа НРС;

— определения существующих тенденций в развитии экономического сотрудничества КНР с ними;

— оценки динамики основных показателей, отражающих социально-экономическое развитие.

Для поиска решения поставленных задач была применена авторская методология, в основе которой теоретические разработки исследовательского коллектива Центра исследований международных институтов РАНХиГС, использовавшиеся при проведении научно-исследовательской работы «Анализ вклада стран “Группы двадцати” в реализацию торгово-инвестиционных направлений в рамках Целей устойчивого развития», в написании которой принимал участие автор настоящей статьи.

I. В целях уточнения задач ЦУР, определяющее значение для реализации которых представляет торгово-инвестиционное сотрудничество, с учетом степени его влияния на уровень социально-экономического развития НРС были отобраны четыре задачи в рамках ЦУР и соответствующие им параметры, определенные ООН, в частности:

— Параметр 2.Ь - Изменение ставок тарифов на импорт и экспорт сельскохозяйственной продукции в/из развивающихся и НРС (ЦУР 2: Ликвидация голода, обеспечение продовольственной безопасности и улучшение питания и содействие устойчивому развитию сельского хозяйства; Задача 2.б - Устранение и пресечение введения торговых ограничений и возникновения искажений на мировых рынках сельскохозяйственной продукции, в том числе посредством параллельной ликвидации всех форм субсидирования экспорта сельскохозяйственной продукции и всех экспортных мер, имеющих аналогичные последствия, в соответствии с мандатом Дохийского раунда переговоров по вопросам развития);

— Параметр 10.а - Доля тарифных линий, в отношении которых применяется нулевая ставка (в отношении импорта из развивающихся и НРС) (ЦУР 10: Сокращение неравенства внутри стран и между ними; Задача 10.а - Проведение в жизнь принципа особого и дифференцированного режима для развивающихся стран, особенно НРС, в соответствии с соглашениями ВТО);

— Параметр 17.10 - Средневзвешенная ставка тарифов (ЦУР 17: Укрепление средств осуществления и активизация работы в рамках Глобального партнерства в интересах устойчивого развития; Задача 17.10 - Поощрять универсальную, основанную на правилах, открытую, недискриминационную и справедливую многостороннюю торговую систему в рамках ВТО, в том числе благодаря завершению переговоров по ее Дохийской повестке дня в области развития);

- Параметр 17.12 - Среднее значение тарифов, применяемых в отношении развивающихся и наименее развитых государств (ЦУР 17; Обеспечить своевременное предоставление всем НРС на долгосрочной основе беспошлинного и неквотируемого доступа на рынки в соответствии с решениями ВТО, в том числе путем обеспечения того, чтобы преференциальные правила происхождения, применяемые в отношении товаров, импортируемых из НРС, были прозрачными и простыми и содействовали облегчению доступа на рынки).

II. На основе информации из статистической базы данных ЮНКТАД была подготовлена выборка из 10 крупнейших торгово-экономических партнеров КНР из числа НРС по сумме экспорта и импорта за три года (2015, 2016, 2017 гг.).

III. Проведен анализ торговли КНР и 10 крупнейших стран - торговых партнеров из числа НРС в указанный период и выявлены пять крупнейших секторов глобального экспорта из каждой НРС, определена их доля в общем объеме экспорта на мировой рынок и в Китай, а также рассчитано отношение экспорта соответствующей страны партнера и всей группы стран в Китай к их экспорту на мировой рынок (определена значимость Китая как партнера по экспорту НРС). Кроме того, проведен анализ импорта из КНР 10 крупнейшими партнерами НРС и выявлены пять ключевых экспортных секторов КНР, а также рассчитано отношение экспорта КНР в 10 крупнейших партнеров по указанным секторам к ее экспорту на мировой рынок (определена значимость 10 крупнейших торговых партнеров из числа НРС с точки зрения экспортных поставок КНР).

IV. Рассмотрено воздействие торговой политики КНР на реализацию торгово-инвестиционных задач ЦУР в соответствующих странах, включая количество введенных протекционистских и либерализующих мер (целенаправленных и косвенных). Оценка воздействия проводилась на основе параметров: изменение объемов двусторонней торговли между КНР и страной-партнером по сравнению с предыдущим годом, а также изменение объемов торговли страны-партнера со всеми странами по сравнению с предыдущим годом.

V. Проведен анализ динамики комплекса параметров социально-экономического развития НРС и Китая в 2015-2018 гг. и дана оценка возможного влияния на них экономического сотрудничества КНР и НРС. В число соответствующих параметров включены: ВВП на душу населения по ППС (по данным Всемирного банка); индекс развития человеческого капитала (по данным ПРООН); глобальный индекс конкурентоспособности (по данным Всемирного экономического форума); валовое накопление капитала (по данным Всемирного банка); безработица (по данным Всемирного банка); рейтинг восприятия коррупции (по данным Transparency International); индекс демократии (по данным Economist).

Ограничения методологии. Поскольку социально-экономическое развитие испытывает влияние множества внешних факторов по отношению к взаимодействию КНР и НРС, не представляется возможным определить конкретную степень влияния отдельных прямых или косвенных торгово-инвестиционных мер на динамику показателей социально-экономического развития. Так, снижение темпов экономического роста в КНР оказывает негативное воздействие на рынки сырьевых товаров, способствуя падению цен, что приводит к ухудшению экономической ситуации во многих НРС из- за их неразвитой и недиверсифицированной структуры народного хозяйства.

Финансирование развития и инвестиционное сотрудничество

С 2014 г. правительство КНР не издавало официальных «Белых книг», посвященных китайскому СМР. По информации, опубликованной в феврале 2017 г., в выступлении Си Цзиньпина на заседании Ведущей малой группы по углублению реформ упоминалось, что совокупный объем китайской помощи с 1949 по 2016 г. превысил 600 млрд юаней, или 89,6 млрд долл. США Radio Free Asia (RFA) (2017). Си Цзиньпин подчеркнул необходимость наращивания эффективности международной помощи, предоставляемой КНР. (На кит. яз.) Режим доступа: https://www. rfa.org/mandarin/yataibaodao/junshiwaijiao/nu-020920r7164129.html (дата обращения: 12.03.2019).. Если вычесть из указанных объемов средств финансирование помощи в период до 2012 г. (345,63 млрд юаней, или 51,6 млрд долл. США), то можно вычислить, что в 2013-2016 гг. Китай предоставил помощь примерно на 255 млрд юаней, или около 38 млрд долл. США [China's Foreign Aid, 2011; 2014].

Однако указанная информация не в полной мере соотносится с иными данными по объемам китайского СМР. В частности, в марте 2017 г. официальное китайское новостное агентство «Синьхуа» со ссылкой на Министерство финансов КНР обнародовало информацию об объемах китайского содействия международному развитию в 2012- 2016 гг. Ren Q., Zhou W. (2017) КНР наращивает свою международную помощь по сравнению с западными государствами. (На кит. яз.) Режим доступа: http://xinhua-rss.zhongguowangshi.com/13694/- 622380394845431009/1687327.html (дата обращения: 18.03.2018). Так, совокупный объем китайской помощи за указанный период составил 92,3 млрд юаней, или 13,8 млрд долл. США. Если же не учитывать 2012 г., то объем помощи за 2013-2016 гг. составит 75,6 млрд юаней, или 11,3 млрд долл. США, в том числе в 2015 и 2016 гг.: 19,4 млрд юаней, или 2,9 млрд долл. США, и 20,6 млрд юаней, или 3,1 млрд долл. США соответственно. Таким образом, даже с оценкой данных по объемам предоставленной помощи из официальных китайских источников ситуация неоднозначная, что существенно затрудняет анализ.

Ключевую роль в финансировании развития и реализации китайских инвестиционных проектов за рубежом играют ЭКСИМ-банк Китая и Банк развития Китая (БРК). Они выполняют функцию посредников между финансовыми рынками и странами-получателями на основе механизмов суверенных гарантий в отношении выплаты ссуд и доступа китайских компаний к их рынкам [Zheng, 2016]. Банки проводят анализ представляемых проектов на предмет реализуемости, величины рисков, платежеспособности реципиентов и принимают решение о выделении средств. Основанием для выделения средств является заключение соглашений между органами государственной власти государств-реципиентов и Министерством коммерции КНР, а с апреля 2018 г. - Китайским агентством сотрудничества в сфере международного развития, независимым от Министерства коммерции КНР и МИДа КНР Zhou J., Zhang Y. (2018) China International Development Cooperation Agency inaugurated. Режим доступа: http://www.chinadaily.com.en/a/201804/18/WS5ad72297a3105cdcf651915e.html (дата обращения: 30.05.2018)..

Нельзя забывать, что банки проводят анализ предстоящих инвестиций с учетом китайских интересов, которые далеко не всегда совпадают с национальными интересами объекта инвестиционной деятельности. Относительно низкое качество управления в китайских странах-партнерах, требования к развитию которого не включаются КНР в число обязательных условий для выделения ресурсов, часто приводит к нерациональным тратам средств и невозможности выполнения обязательств перед Китаем. В результате многие проекты и объекты инвестиций переходят в собственность или под управление китайских экономических операторов, что, разумеется, приводит к общественному неодобрению. В ряде развитых стран, которые выступают конкурентами КНР в борьбе за экономическое влияние в развивающемся мире, Китай обвиняют в стремлении загнать своих партнеров в «долговую ловушку» (debt trap) Challaney B. (2017) China's Debt-Trap Diplomacy. Project syndicate. Режим доступа: https:// www.project-syndicate.org/commentary/china-one-belt-one-road-loans-debt-by-brahma-chellaney- 2017-01?barrier=accesspaylog (дата обращения: 25.05.2019).. Одним из ярких примеров «долговой дипломатии» часто называют передачу в аренду на 99 лет Китаю шриланкийского порта Хамбантота из-за невозможности властей Шри-Ланки обслуживать китайские кредиты. Однако, по мнению ряда экспертов, данная ситуация сложилась из-за кризисной ситуации в экономике Шри-Ланки и не была связана исключительно с данным проектом Moramudali U. (2019) Is Sri Lanka Really a Victim of China's `Debt Trap'? The Diplomat. Режим доступа: https://thediplomat.com/2019/05/is-sri-lanka-really-a-victim-of-chinas-debt-trap/ (дата обращения: 25.05.2019).. Но некорректный учет властями страны потенциальных последствий китайского финансирования и переоценка собственных возможностей, разумеется, также оказали воздействие на усложнение социально-экономической ситуации.

Кроме того, благодаря связанному характеру китайского международного содействия, большинство проектов реализуется китайскими компаниями, что также ограничивает возможные выгоды для китайских партнеров. Данный подход роднит КНР с Японией, которая традиционно использовала предоставление международной помощи для укрепления позиций собственного бизнеса на международных рынках и увеличения присутствия в экономиках целевых стран [Zheng, 2016]. Так, ст. 3 Порядка осуществления менеджмента проектов технического содействия (2015) определено, что «в общем смысле осуществление проектов технического содействия подразумевает их осуществление китайской стороной» [Министерство коммерции КНР, 2015]. При согласовании сторон к реализации проектов может привлекаться сторона - получатель технического содействия. Согласно п. 3.3.2 Плана действий Форума китайско-африканского сотрудничества (FOCAC) на 2019-2021 гг., принятого 4 сентября 2018 г., «Китай оказывает поддержку китайским компаниям в их участии в инфраструктурном развитии Африки посредством механизма “инвестиции - строительство - операционная деятельность” или с применением других моделей. Основное внимание при этом уделяется развитию сотрудничества в сфере энергетики, транспорта, ИКТ и трансграничного использования водных ресурсов» [China-Africa Forum (FOCAC), 2019]..

В результате именно китайские компании «осваивают» большую часть объемов китайского содействия развитию. Как отмечает китайский исследователь Чжэн Юй, «китайские компании, вне зависимости от их структуры собственности, используют разнообразные схемы предоставления Китаем международной помощи для продвижения собственных коммерческих интересов, которые, в свою очередь, могут оказывать косвенное воздействие на цели внешней политики» [Zheng, 2016].

Предоставление Китаем финансирования развитию осуществляется в трех основных формах: гранты, беспроцентные и концессионные ссуды.

Основное направление использования грантов - развитие общественно значимой инфраструктуры: больницы, школы, низкозатратные дома, колодцы и проекты в сфере водоснабжения, иные средние и малые проекты в данной сфере. Гранты также используются для развития человеческого капитала, технического содействия, предоставления натуральной (in-kind) и гуманитарной помощи. Китайская сторона практически никогда не выделяет гранты «живыми деньгами». Гранты представляют собой определенную номинальную сумму средств, направляемую на реализацию отдельных проектов. Пример проекта, реализованного на грант правительств КНР, - строительство двух школ в Джубе (Южный Судан) общей стоимостью 8 млн долл., завершившееся в январе 2017 г.11

Беспроцентные ссуды преимущественно используются для содействия государствам-получателям в строительстве более крупных проектов общественного характера, связанных с улучшением качества жизни населения. Срок предоставления таких ссуд, как правило, 20 лет, включая пять лет отсрочки платежа, пять лет использования ссуды и 10 лет уплаты процентов. Такие ссуды в основном направляются в страны с хорошими экономическими условиями. Оператором беспроцентных ссуд является БРК. Основное отличие беспроцентных ссуд от грантов - их возвратность. По состоянию на конец 2018 г., совокупный объем ссуд, выданных с 2006 г. БРК 43 африканским государствам, большая часть из которых принадлежит к числу НРС, превысил 50 млрд долл. США All Africa (2017). South Sudan: China-Built School Inaugurated in South Sudan. Режим доступа: http://allafrica.com/stories/20r701160064.html (дата обращения: 30.04.2018). China Development Bank (CDB) (2019). CDB Provides Over 50 Billion USD of Investment and Financing for Africa. Режим доступа: http://www.cdb.com.cn/English/xwzx_715/khdt/201902/ t20190201_5875.html (дата обращения: 09.10.2019).. Одним из ключевых механизмов выделения финансирования банком стал созданный Китайско-африканский фонд развития.

Усилению влияния китайского финансирования на африканском континенте также будет способствовать деятельность Межбанковского объединения Китая и Африки, учрежденного в сентябре 2018 г. в ходе очередного Форума китайского-африканского сотрудничества. В новое объединение, помимо БРК, вошли 16 ведущих африканских банков. Одной из целей деятельности нового объединения будет продвижение сотрудничества в области инфраструктурной взаимосвязанности, производственных мощностей и в гуманитарной сфере Xinhua News Agency (2018). В Пекине подписано соглашение о создании Межбанковского объединения Китая и Африки. Режим доступа: https://rus.yidaiyilu.gov.cn/news/world/65384.htm (дата обращения: 09.07.2019)..

В качестве примера уместно упомянуть выделение беспроцентной ссуды 30 млн долл. Замбии в сентябре 2018 г. Solomon S. (2018) Zambia Continues to Borrow as China Debt Concerns Rise. Режим доступа: https://www.voanews.com/a/zambia-continues-to-borrow-as-china-debt-concerns-rise/4566634.html (дата обращения: 20.09.2018). При этом Китай успешно капитализирует свое влияние в этой стране, которой ранее неоднократно выделял финансирование. Так, в 2017 г. правительство Замбии создало совместное предприятие TopStar Communications Limited для цифровизации своей теле- и радиопередающей инфраструктуры. Китайская компания Start Times в данном СП получила 60%, национальный канал ZNBC - 40%. Поступления от деятельности компании в течение 25 лет будут использоваться для выплаты китайской концессионной ссуды, предоставленной на реализацию проекта Tumfweko (2017). Kampamba Topstar company owns majority 60% shares in ZNBC. Режим доступа: http://tumfweko.com/2017/02/13/kampamba-topstar-company-owns-majority-60-shares-in-znbc/ (дата обращения: 07.09.2018).. Причем войти в проект ZNBC вынудило правительство Замбии.

Концессионные ссуды в основном применяются для содействия государствам - получателям помощи в проектах по созданию производственных мощностей, генерирующих одновременно экономические и социальные выгоды, а также в крупных и средних инфраструктурных проектах. Еще одним направлением концессионных ссуд являются поставки готовых заводов, механической и электрической продукции, технических услуг и иных материалов. Концессионные ссуды предоставляются ЭКСИМ-банком КНР по ставке ниже ключевой, устанавливаемой Народным банком Китая. Последний, в свою очередь, определяет порядок выдачи и возврата займов и кредитов, а также по согласованию с упомянутыми министерствами формирует годовой план по низкопроцентным займам и процентную ставку по ним. Соответственно, разница между ставками является предоставляемой государством банкам финансовой субсидией. Как правило, средняя ставка по концессионным ссудам КНР составляла 2-3% годовых, а период выплат - 15-20 лет, в том числе 5-7 лет отсрочки платежа.

Особенность предоставления концессионных ссуд заключается в активном использовании механизма государственно-частного партнерства (ГЧП), нацеленного на аккумулирование значительных средств для реализации крупных инфраструктурных проектов. В проектах ГЧП китайское финансирование покрывает большую часть, но не весь объем расходов (порядка 85%). Оставшиеся расходы несут правительства стран - получателей помощи [Мардашев, 2011]. Концессионные ссуды ЭКСИМ-банка КНР не подпадают прямо под категории торговли, инвестиций или помощи. Фактически они демонстрируют характеристики всех трех сфер, поскольку китайская помощь во многих случаях является частью крупных инвестиционных сделок, включающих поддержку экспорта.

Один из крупнейших примеров китайских концессионных ссуд - строительство железной дороги Джибути - Эфиопия протяженностью 752,7 км, построенной Китаем. Стоимость эфиопской части проекта, завершившегося в 2016 г., составила 3,4 млрд долл. США, 70% из них были предоставлены в рамках льготной ссуды ЭКСИМ-бан- ком КНР Railway Gazette International (2016). Ethiopia - Djibouti railway inaugurated. Режим доступа: https:// www.railwaygazette.com/news/infrastructure/single-view/view/ethiopia-djibouti-railway-inaugurated.html (дата обращения: 20.04.2018).. Управлением операционной деятельностью новой железной дороги занялся консорциум из Китайской гражданской инженерно-строительной корпорации и Китайской корпорации железнодорожного строительства согласно подписанному договору China Civil Engineering Construction Corporation (CCECC) (2016). CCECC Signs Ethiopia-Djibouti Railway Operation and Management Project. Режим доступа: http://www.ccecc.com.en/art/2016/9/1/art_ 7753_1136443.html (дата обращения: 20.03.2018)..

Существенному наращиванию деятельности БРК и ЭКСИМ-банка Китая способствовал запуск инициативы ПИП, в которой принимают участие 126 государств и 29 международных организаций [Михневич, 2019]. С момента выдвижения инициативы к середине 2019 г. БРК выдал кредитов для реализации более чем 600 проектов ПИП на сумму свыше 190 млрд долл. ЭКСИМ-банк Китая выделил финансирование более 1800 проектам объемом свыше 149 млрд долл. Weizhen T. (2019) China's loans to other countries are causing `hidden' debt. That may be a problem. Режим доступа: https://www.cnbc.com/2019/06/12/chinas-loans-causing-hidden-debt-risk-to-economies. html (дата обращения: 10.07.2019). (в первом квартале 2017 г. было 1200 проектов на сумму порядка 101,5 млрд долл. [Михневич, 2017]). Подробнее о результатах деятельности ПИП см. [Михневич, 2017; 2019].

К реализации проектов также подключены относительно новые финансовые институты: Фонд Шелкового пути (ФШП) объемом 40 млрд долл. (в 2017 г. увеличен на 100 млрд юаней - более 16 млрд долл.) и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) с уставным капиталом 100 млрд долл. США. ФШП с момента создания и до конца 2018 г. подписал соглашения на сумму 11 млрд долл. (реальная сумма капиталовложений - 7,7 млрд долл.) [Инициатива совместного строительства..., 2019], а закрыл сделки по шести проектам, в числе которых покупка долей в проекте «Ямал

СПГ» (9,9%) и компании «Сибур» (10%) Габуев А. (2017) Шелковый путь в никуда. Режим доступа: https://www.vedomosti.ru/opinion/ a.rticles/2017/05/15/689763-shelkovii-put. (дата обращения: 14.05.2017).. В конце августа 2019 г. портфель АБИИ насчитывал 46 проектов, доля Банка в которых составляла 8,87 млрд долл. США Расчеты автора на основании данных: Asian Infrastructure Investment Bank (AIIB) (n. d.). Approved Projects. Режим доступа: https://www.aiib.org/en/projects/approved/index.html (дата обращения: 10.09.2019).. Большая часть проектов приходится на Индию (10 проектов), Индонезию и Бангладеш (по пять проектов).

С учетом того, что многие ссуды «дополняются» инвестициями китайских компаний, уровень инвестиционной зависимости многих развивающихся государств, и в особенности ряда НРС, от китайских источников в среднесрочной и долгосрочной перспективе будет превосходить зависимость от любого другого внешнего инвестора. В частности, по итогам 2018 г. Китай стал вторым по величине инвестором в Африку, уступив лишь ЕС: объем анонсированных новых китайских проектов (гринфилд-про- екты) в 2018 г. составил 11,93 млрд долл. США (8,705 млрд долл. США - в 2017 г.) [United Nations Conference on Trade and Development (UNCTAD), 2019b, p. 35].

Во многом это было связано с наращиванием китайской активности в рамках FOCAC. Так, на форуме 2015 г. Си Цзиньпин объявил о 10 ключевых планах Китая по поддержке отношений с Африкой, затрагивающих сферы индустриализации, модернизации сельского хозяйства, инфраструктуры, финансовых услуг, «зеленого» развития, содействия торговле и инвестициям, сокращения бедности и социального обеспечения, здравоохранения, общественных контактов, мира и безопасности Xinhua News Agency (2015). Xi announces 10 major China-Africa cooperation plans for coming 3 years. Режим доступа: http://www.china.org.cn/world/2015-12/04/content_37237456.htm www.china.org. cn/world/2015-12/04/content_37237456.htm (дата обращения: 03.04.2018).. Общий объем планов поддержки Африки в течение трех последующих лет - свыше 60 млрд долл. США, в том числе: 5 млрд долл. - в виде безвозмездной помощи и беспроцентных займов; 35 млрд долл. - в виде преференциальных займов и экспортных кредитов на льготных условиях; 5 млрд долл. - в качестве докапитализации Китайско-африканского фонда развития; 5 млрд долл. США - в форме специальных ссуд для африканских МСП; 10 млрд долл. США - в форме взноса в Китайско-африканский фонд сотрудничества по развитию промышленности.

По итогам FOCAC 2018 г. Китай пообещал в течение 2019-2021 гг. простимулировать национальные компании: инвестировать 10 млрд долл. США в Африку, создать специальный фонд в 5 млрд долл. для оплаты импорта из Африки, расширить на 20 млрд долл. кредитные линии и создать очередной фонд в 10 млрд долл. для финансирования развития, кроме того, 15 млрд долл. будут направлены для выдачи грантов, беспроцентных и концессионных ссуд странам Африки [China-Africa Forum (FOCAC), 2019]..

Одновременно в отношении исходящих из КНР ПИИ принят ряд мер, направленных на их систематизацию и предотвращение вывода капитала из страны, который в 2008-2017 гг. составил, по оценкам, астрономические 3,8 трлн долл. США Gunter F.R. (2017) Why China Lost About $3.8 Trillion To Capital Flight In The Last Decade. Режим доступа: https://www.forbes.com/sites/insideasia/2017/02/22/china-capital-flight-migration/#e960bb34a37c (дата обращения: 09.09.2019).. Значительная часть выводимых средств была замаскирована под инвестиции в зарубежные, как правило, непрофильные, активы. Для изменения ситуации Государственный комитет по развитию и реформе (ГКРР) совместно с тремя ведомствами в августе 2017 г. опубликовал Директивы по дальнейшему руководству и регулированию направления исходящих иностранных инвестиций Office of the State Council of the People's Republic of China (2017). Директивы Государственного комитета по развитию и реформе КНР по дальнейшему руководству и регулированию направления исходящих иностранных инвестиций № 74. (на кит. яз.) Режим доступа: http://www.gov.cn/zhengce/ content/2017-08/18/content_5218665.htm (дата обращения: 09.09.2019).. Документ делит исходящие ПИИ на три категории: «стимулируемые», «ограничиваемые» и «запрещенные», в зависимости от сектора и страны-получателя.

В дальнейшем в декабре 2017 г. ГКРР обнародовал Административные меры для внешних инвестиций предприятий National Development and Reform Commission of the People's Republic of China (2017). Административные меры для внешних инвестиций предприятий. Приказ Государственного комитета по развитию и реформе КНР. № 11. (на кит. яз.) Режим доступа: https://www.ndrc.gov.cn/fggz/lywzjw/ zcfg/201712/t20171226_1047050.html (дата обращения: 09.09.2019).. Ключевой особенностью данного документа стало распространение процедуры мониторинга исходящих инвестиций с предварительной (предтранзакционной) верификации и регистрации на период во время и после транзакции Wang K., Huang M., Tang X. (2018) China's NDRC Issued New Outbound Investment Rules. Режим доступа: https://www.chinalawinsight.com/2018/01/articles/foreign-investment/chinas-ndrc-issued-new-out- bound-investment-rules/#_ftn2 (дата обращения: 09.09.2019).. В Административных мерах выделены инвестиции, осуществляемые непосредственно национальными (китайскими) инвесторами, и инвестиции национальных (китайских) инвесторов через контролируемые зарубежные предприятия.

В дальнейшем в 2018 г. были разработаны и приняты Положения об управлении исходящими инвестициями для предприятий и временные меры по отчетности и регистрации (одобрению) исходящих инвестиций, устанавливающие конкретные шаги по представлению информации в контролирующие органы [National Development and Reform Commission, 2019]. Процесс совершенствования регулирования на данном направлении не прекращается, что должно способствовать восстановлению позиций КНР в качестве одного из крупнейших международных инвесторов: с 2016 по 2018 г. после усиления контроля китайские исходящие ПИИ сократились со 196 до 130 млрд долл. [United Nations Conference on Trade and Development (UNCTAD), 2018; 2019b]. Впрочем, первые оценки китайских исходящих ПИИ по итогам 2019 г. не позволяют говорить о возобновлении позитивной динамики: исходящие ПИИ из КНР в 2019 г. упали, по официальным дан-ным, на 6% - до 118 млрд долл. США Reuters (2020). China's 2019 foreign direct investment grew most in two years, but outbound investment fell 6 per cent. Режим доступа: https://www.scmp.com/economy/china-economy/article/3046958/chinas- 2019-foreign-direct-investment-58-cent-outbound (дата обращения: 20.01.2020)..

Кроме того, остается проблема «теневых инвестиций» из КНР. По расчетам экспертов из Кильского института мировой экономики (ФРГ), половина долга зарубежных развивающихся государств перед КНР носит скрытый характер [Horn, Reinhart, Trebesch, 2019]. Одновременно совокупный размер внешнего долга перед КНР на начало 2018 г. оценивался в 5 трлн долл. США, или 6% мирового ВВП (рост в 10 раз с 2000 г.). При включении в расчеты прямых инвестиций КНР и долей в зарубежных предприятиях совокупный объем достигнет 8% ВВП, или порядка 6,7 трлн долл. США [Ibid., p. 5]. Анализ динамики зарубежного долга привел авторов к мысли, что международная ситуация похожа на ситуацию 1981 г., когда разразился «третий мировой долговой кризис». И непрозрачность значительного числа международных обязательств перед крупнейшим держателем внешнего долга в лице КНР крайне затрудняет принятие взвешенных решений для предотвращения потенциального кризиса [Ibid., p. 30].

Усилению влияния Китая в странах-партнерах способствует продвигаемая модель сотрудничества на рынках третьих стран (СРТС). Она подразумевает сотрудничество Китая с развитыми странами в совместной реализации проектов на рынках развивающихся государств в рамках ПИП [Chen, 2019]. В результате такого сотрудничества объединяются сравнительные преимущества всех заинтересованных сторон (производительные мощности Китая, продвинутые технологии развитых стран и спрос на рынках третьих стран). По информации посла Франции в КНР Ж.-М. Рипера, Китай и Франция в настоящий момент обсуждают перечень из 13 проектов для реализации в формате СРТС под эгидой ПИП Cao D. (2019) BRI brings new concept, mutual benefit. Режим доступа: https://www.chinadailyhk. com/articles/45/154/122/1556260866727.html (дата обращения: 09.07.2019).. Китай уже подписал соглашения о СРТС с Японией, Испанией, Нидерландами, Бельгией и Австралией, а также с рядом международных организаций.

Отдельное направление китайского содействия развитию за рубежом - создание специальных зон торгово-экономического сотрудничества. По состоянию на сентябрь 2018 г. в 46 зарубежных государствах их создано 113. Инвестиции в них достигли 36,6 млрд долл. США, 4 663 компании, работающие в таких зонах, создали 287 тыс. новых рабочих мест и платят налогов на сумму свыше 3,1 млрд долл. [Emst & Young (EY), 2018, p. 5].

Торговая политика

Китай проводит активную торговую политику, справедливо считая ее важнейшим средством развития экономики, особенно в условиях жесткого экономического противостояния с США. Актуальным вектором политики Китая в этой связи является постепенное изменение модели развития с экспортно ориентированной на модель с ключевым драйвером в виде внутреннего спроса, что подразумевает расширение импорта, с одной стороны, и поддержание конкурентоспособности национальных производителей, с другой.

В контексте достижения показателя 2.b Изменение ставок тарифов на импорт и экспорт сельскохозяйственной продукции в/из развивающихся и НРС это приводит к интересным и неоднозначным политическим решениям. На фоне снижения показателя глобальных экспортных субсидий в отношении сельскохозяйственной продукции (с 3,8 млрд долл. в 2003 г. до 117 млн долл. в 2016 г., примененных государствами - членами ВТО) United Nations (UN) (n. d., b). SDG Indicators. Режим доступа: https://unstats.un.org/sdgs/ indicators/database/ (дата обращения: 20.09.2019). совокупные объемы поддержки, выделяемой производителям сельскохозяйственной продукции, не только не сокращаются, но и часто растут. Так, объем поддержки КНР в 2015-2018 гг. каждый год превышал 200 млрд долл. США, в то время как в 2003 г. составлял 26 млрд долл. США Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD) (n. d.). Agricultural support. Режим доступа: https://data.oecd.org/agrpolicy/agricultural-support.htm (дата обращения: 20.05.2019)..

За годы после присоединения Китая к ВТО средняя ставка импортного тарифа Китая снизилась с 15,3% в 2001 г. до 7,5% в 2019 г. [Александрова, 2018, с. 275; Li, 2019]. Как справедливо отмечает М.В. Александрова, указанный результат был достигнут «в основном за счет подписанных КНР двусторонних соглашений о свободной торговле» [Александрова, 2018]. На сегодняшний день Китай является участником 15 таких соглашений Расчеты автора по: World Trade Organization (WT O) (n. d., a). Regional Trade Agreements Database. Режим доступа: http://rtais.wto.org/UI/PublicSearchByMemberResult.aspx?MemberCode=156&lang=1& redirect=1 (дата обращения: 09.07.2019)..

Рис. 1. Объемы поддержки сельскохозяйственных производителей, млрд долл. США

Источник: Agricultural Support. Режим доступа: https://data.oecd.org/agrpolicy/agricultural- support.htm (дата обращения: 20.05.2019).

Китайские власти проводят политику снижения тарифов в рамках действующих соглашений по свободной торговле. Это вполне соотносится с актуальными международными тенденциями: улучшение условий в рамках действующих и создаваемых международных соглашений о торговле фактически приводит к появлению протекционистских барьеров по их периметру. Имея это в виду, Китай содействует продвижению переговоров по формированию Всеобъемлющего регионального экономического партнерства (ВРЭП), второй саммит которого состоялся в 2018 г. В результате достижения соглашения по ВРЭП будет создана одна из крупнейших зон свободной торговли нового типа, затрагивающая не только вопросы тарифов, но и нетарифных барьеров, интеллектуальной собственности, электронной коммерции, инвестиций, а также стандартов. Китаю очень важно расширить международное применение своих технических стандартов и регулирования. Для этих целей Китай не только использует уже действующие инициативы, такие как ПИП (например, через обнародование Плана действий по унификации и объединению стандартов стран вдоль ОПОП), но и продвигает новые идеологические концепции, такие как институциональная открытость (ИО). ИО должна прийти на смену открытости за счет движения товаров и факторов производства. Она «предполагает “мягкие формы связанности” за счет единых правил, стандартов, сертификации и права на интеллектуальную собственность» [Чжао, 2019, с. 29]. Таким образом, продвигая концепцию ИО, Китай создает потенциал для существенного усиления своих позиций там, где он чаще всего был вынужден подстраиваться под уже созданные другими требования и стандарты.

В отношении тарифного регулирования импорта в КНР применяется три основных типа регулирования [Александрова, 2018]: общий внешнеторговый режим, режим наибольшего благоприятствования (РНБ), система преференциальных тарифов (ПТ).

Общий внешнеторговый режим действует в КНР в отношении стран, не входящих в ВТО, и предусматривает максимальные ставки импортных пошлин.

Режим наибольшего благоприятствования (РНБ) применяется в отношении стран - членов ВТО и государств, заключивших с Китаем соглашения о соблюдении РНБ. Он предусматривает льготные ставки импортных пошлин и охватывает более 99% всех товарных позиций (8549) [Комиссия по таможенным тарифам Госсовета КНР, 2018].

Система преференциальных тарифов (ПТ), то есть более низких, чем ставки РНБ, применяется в отношении импортной продукции из отдельных стран и некоторых видов товаров независимо от страны-поставщика. Так, число товарных позиций, в отношении которых применялись временные преференциальные импортные ставки (более низкие, чем ставки РНБ), снизилось с 948 в 2018 г. до 706 в 2019 г. [Комиссия по таможенным тарифам Госсовета КНР, 2017; 2018].

В динамике средневзвешенной ставки импортного тарифа КНР, в отличие от ЕС и США, отсутствует устойчивое снижение, что роднит Китай с Японией, где также наблюдался рост ставки после некоторого снижения. Однако, в отличие от Японии, в трехлетнем периоде средневзвешенная ставка импортного тарифа КНР снизилась практически на 0,7%, а не выросла.

Рис. 2. Средневзвешенные ставки импортного тарифа, %

Источник: World Bank (n. d., d). Режим доступа: https://data.worldbank.org/indicator/ TM.TAX.MRCH.WM.AR.ZS?end=2017&locations=CN-US-OE-EU&start=2015&view=chart (дата обращения: 20.09.2019).

Динамика средневзвешенных ставок тарифов, применяемых Китаем в рамках режима наибольшего благоприятствования (РНБ) и преференциального торгового режима (ПТ), носит неустойчивый характер. По большей части тарифных линий снижение средневзвешенных ставок в 2016 г. сменилось повышением в 2017 г., что оказало определенное давление на китайский импорт по соответствующим товарным группам. Впрочем, в трехлетнем периоде ставки по всем тарифным линиям были снижены (табл. 2).

Сегодня наиболее низкие ставки импортного тарифа распространяются на страны, из которых КНР ввозит товары сырьевой группы. Лишь в отношении восьми товарных групп (пшеница, кукуруза, рис, сахар, шерсть, шерстяная одежда, хлопок и химические удобрения) Китай применяет импортное квотирование [Комиссия по таможенным тарифам Госсовета КНР, 2018].

Особо благоприятные условия Китай создает для своих партнеров из числа НРС и стран с низким уровнем дохода, что способствует позитивной динамике параметра 17.12 Среднее значение тарифов, применяемых в отношении развивающихся и наименее развитых государств и соответствующей задачи обеспечения беспошлинного и неквотируемого долгосрочного доступа НРС на свой рынок. С 1 апреля 2017 г. в Китае вступили в силу новые правила происхождения товаров из НРС, в соответствии с которыми были упрощены процедуры импорта товаров из НРС, обладающих правом на беспошлинный ввоз в Китай United Nations (UN) (n. d., c). China's Rules of Origin for LDCs. Режим доступа: https://www. un.org/ldcportal/new-chinese-measures-on-rules-of-origin-of-imported-goods-from-ldcs/ (дата обращения: 23.04.2018).. Также до 41 страны был расширен перечень НРС, на которые распространяется нулевой тариф (31 - в Африке и 10 - в Азии). Для содействия имплементации НРС Соглашения об упрощении торговых процедур ВТО 2014 г. (Trade Facilitation Agreement), которое сам Китай полностью выполнил World Trade Organization (WTO) (n. d., b). Rate of TFA Implementation Commitment. Режим доступа: https://www.tfadatabase.org/members/china (дата обращения: 09.09.2019)., он принял на себя обязательство выделить 1 млрд долл. World Trade Organization (WTO) (2018). China donates USD 1 million to support implementation of Trade Facilitation Agreement. Режим доступа: https://tfafacility.org/china-donates-usd-1-million-support- implementation-trade-facilitation-agreement (дата обращения: 09.09.2019).