Современные производительные силы и проблемы национального суверенитета

Каковы могут быть и в каких направлениях воздействия? Самые разнообразные. Скажем, было бы очень желательно создать систему мировых и региональных бюджетов, фондов и банков (каких-то далеких аналогов МВФ и МБРР), а также специализированных международных организаций с высоким статусом, которые бы оказывали определенную материальную, техническую, специальную и прочую помощь слаборазвитым странам в деле восстановления экологического равновесия, отказа от наиболее варварских методов природопользования, воспитания в соответствующем духе населения. И одновременно давили бы на тех, кто не хочет этого делать, подобно тому как принуждают в проведении экономических реформ.

Нечто аналогичное могло бы быть и в плане регулирования численности населения. Когда во время великой депрессии фермерам стали предлагать за определенную компенсацию сокращать посевы и поголовье, это было новым словом. Завтра многие страны могут начать за вознаграждение выполнять необходимые действия по регулированию рождаемости. На другие придется воздействовать иначе. Бойкотом, судебными исками, штрафами, санкциями и т. д.

Кроме того, раньше или позже, но решение глобальных проблем натолкнется на необходимость квотировать темпы экономического роста, сначала, очевидно, в отдельных секторах. Ведь изнурительное и неконтролируемое экономическое соревнование между странами не может продолжаться бесконечно и должно войти в какие-то разумные рамки, хотя бы потому, что эта проблема напрямую связана с истощением и загрязнением природы и контролем за потреблением общемировых ресурсов. Все это создало бы определенную общность интересов развитых и развивающихся стран в том смысле, что так или иначе, но первым пришлось бы способствовать более быстрому развитию вторых либо перемещая туда часть производства, либо выкупая часть квот, либо вступая с ними в какие-то союзы, чтобы поделить квоты, и т. п. И это привело бы к некоторому выравниванию уровней развития.

Вероятно, возникла бы потребность формировать именно экологически безопасные или даже природовосстановительные отрасли как более свободные от ограничений⁴⁹. И данная тенденция неизбежно стала бы распространяться от передовых к отсталым регионам.

Быстрое развитие производительных сил и науки, обострение глобальных проблем и многое другое все сильнее ставят вопрос о новых сознании и этике. Достаточно ясно это выразил уже Вернадский, писавший, что человек как житель планеты может и должен мыслить и действовать по-новому не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но в планетарном аспекте. Сегодня вместе с теоретиками Римского клуба все больше людей считает, что общечеловеческие ценности и правила должны составлять основу отношений между странами и определять решения, принимаемые лидерами.

Формирование планетарных морали и мышления, однако, очень трудный и долгий процесс, даже контуры которого пока не ясны. Но можно сказать, что новые мышление и этика надгосударственного регионального уровня обозначаются уже более ясно. Ведь то, что казалось фантастикой и утопией накануне или во время первой мировой войны - Соединенные Штаты Европы, - ныне становится практической реальностью. И в сознании европейцев европейская составляющая их мироощущения становится все более и более важной. Можно предположить, что она станет со временем нерасторжимой (или даже более значимой) с их национальной составляющей. Мировая составляющая их (и других наций) сознания пока еще слаба, но и она растет.

Идеи о новом порядке и этике у большинства наций, однако, совершенно недостаточно увязываются с признанием необходимости уменьшения суверенитета, поиска наиболее эффективных, привлекательных и удачных форм наднациональных организации и взаимодействия. В этом плане пока лидеры европейцы, которые шаг за шагом, с трудностями и откатами, но формируют новую общность. Соединенные Штаты Америки, Япония, Канада, Австралия, как мне кажется, здесь существенно отстают. Если Россия преодолеет нынешний кризис, то она вполне может найти свое место в этом процессе интеграции и внести важную лепту в новое мировое сознание. Ведь благодаря своему удачному географическому положению она является естественным мостом между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом (особенно Дальним Востоком и Северной Америкой) и имеет культурно-исторические возможности быть такого рода связкой.

Для успешной выработки нового мирового сознания необходимы не только длительное время и ряд благоприятных обстоятельств. Крайне желательно также появление чего-то вроде общей идеологии (или какого-то общепринятого, уважаемого и занимающего важное место в сознании элит и народов комплекса представлений), охватывающей по крайней мере большинство культурных народов⁵⁰.

Ведь признание, что процессы ослабления национального суверенитета нарастают, совсем не значит признания положительности каждого изменения. Напротив, крутой перелом всегда несет в себе массу негатива, в том числе в моральном и идейном плане. Потеря таких качеств, как патриотизм и ему подобные, не очень хороша, тем более, если это происходит быстро, резко, без переходной и длительной трансформации, если им на смену не идет что-то нравственно достойное⁵¹. Поскольку же идеология - важнейшая опора национализма, то есть надежда, что, когда появится нечто, способное заменить патриотизм, национализм займет свое нормальное место в жизни людей, не мешая их интеграции.

В заключение хочу высказать несколько мыслей, важных в аспекте темы статьи, связав их с недавними (весна-лето 1999) событиями в Югославии⁵². К слову сказать, многие политики, публицисты и ученые именно в связи с ними стали осознавать, что бывший порядок меняется, перемены же несут и много негатива, поэтому желательно эти процессы лучше контролировать.

События в Югославии можно рассматривать как важный (может быть, в чем-то поворотный) пункт⁵³, от которого становятся виднее необходимость поиска нового мирового порядка и некоторые условия этого порядка. Естественно, что такой поиск не может не быть достаточно долгим и трудным. И, к слову сказать, в течение этой эпохи проблема «конца истории», о которой беспокоился Фукияма, будет явно неактуальной.

Период, когда западные страны в основном прекратили оказывать силовое воздействие на неугодные им режимы (к тому же такие воздействия происходили в условиях биполярного мира и борьбы с коммунизмом), начался с 70-х годов после Вьетнама. С середины 80-х пошла разрядка, прекратился ряд локальных конфликтов, и ощущение, что наступает эпоха полной гарантии безопасности для любой страны, стало очень сильным. Оно усилилось наказанием Ирака, которое было воспринято именно как реакция всего человечества на агрессию. Если еще учесть, что в Европе с 1968 года не было интервенций, станет понятно, почему методичные бомбежки и разрушение Сербии произвели очень сильное впечатление. Оно усилилось и тем, что Запад, по сути, игнорировал мировое мнение и интересы других стран и пренебрег уже опробованным международным правовым механизмом проведения силовых акций. Почему был избран такой жесткий сценарий? В аспекте нашей темы можно отметить такие причины (остальных я не касаюсь).

Бесспорно, почетное место среди них занимает национализм. Причем, помимо местного сербского и албанского, вмешались еще и американский, а также и некоторых европейских держав, особенно британский, тоскующий и по былому могуществу (россиянам это очень понятно). Сказался также искус простых силовых решений, «маленькой победоносной войны».

Нарушение прежнего баланса сил также не могло пройти бесследно. А система однополярного мира при господстве еще старого национального (национально-гегемонистского) мышления дает сбои. Ведь если советская военная машина сломалась (по крайней мере вышла из игры), то американская осталась столь же могучей. А система ВПК слишком мощная, чтобы оставаться без дела. Возникает потребность найти новые направления применения силы. Следовательно, идет поиск врага, которого при желании быть лидером всего мира отыскать нетрудно⁵⁴.

В упорстве «наказать» Милошевича и форсировании военного решения проглядывается, на мой взгляд, одно из проявлений кризиса демократии. Ведь богатство страны и относительный порядок внутри нее вовсе не гарантируют от ошибок, от неумных лидеров, если политическая система начинает давать сбои⁵⁵.

Дж. Неру, ссылаясь еще на Геродота, по этому поводу писал: «В истории наций наблюдается три стадии: успех, последствия успеха - высокомерие и несправедливость, а затем уже, как их следствие, - падение»⁵⁶. Но западные демократии, хотя и часто совершали ошибки, однако всегда обладали важнейшим свойством - делать выводы из этих ошибок и стараться не повторять их. Будем надеяться, что и в недалеком будущем это качество не подведет их.

Таким образом, с одной стороны, Запад больше, чем кто бы то ни было, имеет право указывать на нарушения и воздействовать на нарушителей общепринятых норм, тем более, что он не ищет здесь прямых выгод (не считая политических очков). Да и западное общественное мнение скорее любого другого схватит за руку зарвавшихся политиков или военных. С учетом изложенного в статье, очевидно, что Милошевич представлял день вчерашний, а Запад (даже при всех ошибках и издержках своей акции, тяжком вреде для Сербии и прочем) не просто сегодняшний, в чем-то и завтрашний.

Но с другой стороны, военное вмешательство не бесспорно в юридическом плане. Когда кто-то нарушает определенные нормы мирового права (пусть и с лучшими побуждениями), это открывает путь к эскалации нарушений, дает оправдание для них, и тем самым порядок рушится. Кроме того, важно не только наказать националистов-притеснителей, но и не дать при этом малым националистам дополнительной уверенности, будто их непременно поддержат. Значит, проблема заключалась не просто в том, чтобы заставить Югославию подчиниться и уважать международные нормы, но и в том, чтобы показать странам-нарушителям_, что противостоять мировому сообществу глупо. Однако именно мировому сообществу, а не одному военному блоку.

Теперь сформулирую несколько тезисов.

1. Хотя ситуация безопасности любой страны не подверглась коренному изменению, однако повод для беспокойства теперь имеется. Поэтому в случае повторения подобных акций не исключен некоторый зигзаг в процессе интеграции мира, который может перерасти в фазу похолодания или даже обострения отношений между странами или группами стран, а значит, дополнительного вооружения⁵⁷. А это не самый лучший путь. Но его вероятность приходится принимать во внимание, если субъекты политики упорно не будут учитывать возможных последствий своих действий. Шаг за шагом, незаметно можно загнать всех в тупик. Так, длительный мир в Европе в начале XX века сменился войной, которой можно было, конечно, избежать, но которой, к несчастью, избежать не удалось во многом из-за безответственности лидеров.

2. Новый мировой порядок неизбежен. Вопрос, каков он будет и какой ценой утвердится. Ведь острота борьбы, конфликтов и положительность их результатов будут связаны между собой обратно пропорционально. Поэтому желательно, чтобы в этом порядке сочетались моменты общемировой воли и западного лидерства. Но это естественное лидерство самых развитых сегодня стран не должно основываться только на высокомерии и грубой силе. Иначе оно будет восприниматься как возрождение империализма, колониализма, пренебрежение интересами других цивилизаций, культур, рас и т. п. Ведь как бы далеко Запад ни вырвался вперед, одно только превосходство не создаст новый порядок, который требует от стран большой доли добровольности. Не решит дело и только перенос хотя и передовых, но все же специфичных институтов Запада (тем более США) на весь мир. Совокупность движущих сил будет намного сложнее. Нужно органическое сочетание примера, кнута, пряника, правовых механизмов и поиска компромиссов между различными силами, традициями и целями.

Следовательно, Западу необходимо привлекать и другие крупные страны, особенно Россию, Китай, максимально соблюдать коллегиальность, получать санкции от международных организаций. Тогда ситуация будет восприниматься более спокойно, а привлеченные страны станут глубже интегрироваться в общие процессы. Менее острой станет и конкуренция в вопросе, кто и какую роль будет играть в новом мироустройстве.

3. Необходимость уживаться должна вести к ограничению эгоизма. Особенно опасен сегодня (завтра может быть по-другому) эгоизм малых этносов. И поэтому, хотя националистические движения в последнее время нередко поддерживаются Западом, но новый мировой порядок непременно должен быть увязан с решением проблемы локального национализма. Безграничность как суверенитета, так и права наций на самоопределение должна быть разумно и жестко уменьшена. Необходим правильный баланс между некоторыми вроде бы ясными принципами и реалиями.

4. Упорно игнорирующих мировые правила, требования и интересы окажется явное меньшинство. Надо думать, что сложившаяся система эффективных инструментов стимулирования и воздействия, боязнь отстать будут все сильнее вербовать сторонников мирового порядка. Однако, без сомнения, для некоторых стран решающим побудительным мотивом учета общих интересов станет именно вероятность жесткого давления, вплоть иногда до военного. Но желательно выработать такие правовые механизмы этого давления, которые бы не раскалывали мир и были более результативны.

5. Новый мировой порядок в любом случае приведет к изменению и ограничению национального суверенитета. А поскольку последнее происходит в огромной мере именно за счет объединения в блоки, то, возможно, процесс интеграции в них будет усиливаться. Отсюда роль примера передовых стран возрастает, ибо отсталые будут ориентироваться на их модели региональной интеграции.

6. В этой связи надо добавить, что хотя образование и противостояние блоков будут сильно связаны с их цивилизационной основой, но это не станет столкновением именно цивилизаций. События в Югославии, где христиане воюют с христианами и поддерживают мусульман, это доказывают.

7. Ослабление ООН, конечно, не случайно. Уже потому, что среди великих держав не представлены Германия, Япония, Италия, а фактический статус «великой державы» не соответствует юридическому. Созданная и оформившаяся в эпоху мощного СССР и холодной войны, ООН позволяла как-то сглаживать это противостояние и быть ареной встреч и переговоров. Крушение Советского Союза повлияло и на эту организацию. Роковым ли образом? Сумеет ли она достаточно радикально трансформироваться? Сомнительно. Особенно если США будут третировать ООН. Однако это был бы не лучший сценарий. Ведь ведущим странам будет необходим мировой мандат, хотя бы как прикрытие, и самое правильное - сохранить престиж этой организации, по крайней мере на период, пока не обнаружатся контуры будущей, более точно учитывающей и баланс сил, и реалии современности.

Таким образом, тенденции трансформации национального суверенитета в югославских событиях проявились достаточно ярко. Однако глубина перемен в этом плане еще не осознается лидерами не только отсталых, но и передовых стран. Это очень типично для исторического процесса. Возникает ситуация, так сказать, делания лишнего круга: хотя уже сейчас ясны некоторые вещи, но очевидные решения и направления действий оказываются незамеченными или непринятыми, так как они недостаточно широко поняты, нет сил, способных осуществить их, сиюминутные интересы довлеют над долгосрочными и т. п. И делается один, другой, третий круг, пока проблемы не станут горячими, трудными, но зато очевидными. Если не слишком поздно, то отыскиваются и практические пути их решения.

В случае же опоздания действует вариант разрушительного прогресса, хотя еще в целом и идущего в правильном русле, но гораздо более тяжелого. Многое приходится ломать. А если вступают в действие силы, недостаточно контролируемые, начинается, употребляя выражение Й. Шумпетера, «творческое разрушение». Это приводит к очень резким переменам, когда цена адаптации - целые поколения. А поскольку в отношении природы такой адаптации может и не быть, опасность опоздать тем более велика.

Так или иначе, но мир находится в состоянии трудных перемен. Это сильно влияет на поведение многих, косвенно всех, и такое влияние будет усиливаться. «Дело обстоит таким образом, как если бы в нашу жизнь вторглась какая-то сила и вдруг объявила, что отныне каждый должен научиться кататься на лыжах на одной ноге и при этом мыслить на эсперанто. Нам всем предстоит много учиться и адаптироваться»⁵⁸. И этим образным сравнением Тоффлера я и хочу закончить статью.

производительный сила суверенитет национализм

Литература

1. Данная работа развивает некоторые из идей, которые были высказаны автором в печатающейся здесь же книге. Поэтому в ряде случаев я буду отсылать читателя к соответствующим ее местам (см.: Гринин Л.Е. Формации и цивилизации // Философия и общество. Все номера).

2. См. об этом, например: Кан Г. Грядущий подъем: экономический, политический, социальный // Новая технократическая волна на Западе. М. 1986. С. 181.

3. Подробнее о соотношении прогресса и регресса см.: Гринин Л.Е. Ук. соч. 1997. № 2. С. 68-69.

4. Общую их характеристику см.: Там же. 1997. № 3. С. 57-92; а также: Гринин Л.Е. Философии, социология и теория истории. Волгоград. 1998. С. 127-150, 310-314.

5. Например, Коэн выделял два коренных отличия технического развития современности от прошлого, связанных именно с масштабами явлений: огромный количественный рост и всемирный характер технических (и ими порожденных социальных) проблем (Коэн Р. Социальные последствия современного технического прогресса // Новая технократическая волна на Западе. М., С. 216).

6. Встречаются даже радикальные заявления, что старая экономика должна умереть, чтобы родилась новая (Dent Н.S. The Roaring 2000s: Building the Wealth and Lifestyle. You Desire in the Greatest Boom in History. N.Y. 1998. P. 51).

7. Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 509.

8. «Наука - это такое мощное автономное образование в современном мире, которое развивается по своим внутренним законам и способно подчинить себе не только экономику, но и все другие сферы общественной жизни» (Солоненко А.Г. Кризис науки и современной гуманистической цивилизации // Первый российский философский конгресс. С.-Пб., 1997. Т. V. С. 172).

9. Черткова Е.Л. Кризис науки как кризис гуманизма // Первый российский философский конгресс. Т. V. С. 188.

10. См. также: Гринин Л.Е. Ук. соч. 1998. № 5. С. 40-41.

11. Коэн Р. Ук. соч. С. 217.

12. Тоффлер Э. Третья волна (реферативное изложение) // США: экономика, политика, идеология. 1982. № 7. С. 93.

13. Д. Белл задает вопрос, на который желал бы получить утвердительный ответ: если удастся установить какие-то очертания предела развития экономики и технологии, удастся ли также очертить предел исследований в таких культурных разработках, результаты которых ведут к переходу моральных норм и восприятию демонического, так как сегодня господствует убеждение, что все исследования есть «творчество»? (Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N. Y., 1978. P. XXIX).

14. Тоффлер Э. Ук. соч. № 10. С. 107108.

15. Бенвенисте Г. Овладение политикой планирования. М., 1994. С. 17 и другие.

16. Волконский В.А. Изменения в мире за столетие и парадигмы экономической науки // Экономическая теория на пороге XXI века-2. М„ 1998. С. 215.

17. В 1971 году вышла книга Р. Вернона с очень показательным названием «Суверенитет под угрозой».

18. Цит.: Миронов А.А. Концепции развития транснациональных корпораций. М., 1981. С. 153. (Выделено мной. Л.Г.).

19. Волконский В.А. Ук. соч. С. 217.

20. «Что касается материального развития, новый международный экономический порядок предполагает переход от национального планирования на уровень планирования наднационального» (Ван дер Вее Г. История мировой экономики 19451990. М.. 1994. С. 374).

21. См.: Антипова О.Н., Иноземцев В.Л. Постэкономическая революция и глобальные проблемы // Общественные науки и современность. 1998. № 4. С. 168 и др.

22. Bell D. Op. cit. Р. XXIX.

23. См. об этом: Гринин Л. Е. Соотношение развития государства и производительных сил (в рамках всемирно-исторического процесса) // Вестник МГУ. Политические науки. 1999. № 1. С. 1728.

24. «Технология обслуживает господствующую систему социальной власти, хотя, с другой стороны, она часто способствует переменам в организации и распределении этой власти» (Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М., 1983. С, 249).

25. См., например: Большой толковый социологический словарь: В 2 т. / Составители Д. Джери. Дж. Джери / Пер. с англ. М.. 1999. Т. 2. С. 311: или: Политология. Энциклопедический словарь. М.. 1993. С. 367.

26. «Хотя суверенитет государства... мыслится в теории неограниченным, на практике он имеет свои пределы, которые во внутренней жизни определяются притязаниями и возможностями других субъектов политики, а в международных делах - сложившейся конфигурацией международных отношений и соотношением сил участников этих отношений» (Политология. Энциклопедический словарь. С. 369).

27. Там же. С. 368.

28. Такие добровольные ограничения бывали не только в политической или военной сферах, но и в социальной, например, когда принималась какая-нибудь из мировых религий.

29. Как бы ни критиковали, например, МВФ (и часто совершенно справедливо), но именно эта организация осуществляет то давление, ту политику кнута и пряника, без которой многие страны не совершили бы экономический рывок.

30. Подробнее об этом см.: Гринин Л. Е. Ук. соч. 1998. № 5. С. 549.

31. Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991. С. 23.

32. См. об этом, например: Armstrong J. A. Nations before Nationalism. N. Carolina, 1982. P. 4.

33. См. об этом также: Гринин Л. Е. Ук. соч. 1998. № 5. С. 23-30.

34. Например, в истории России немало примеров, когда какие-то этнические государства входили в ее состав добровольно прежде всего потому, что иначе они не могли выжить. Вспомним Грузию, когда ее царь Ираклий II в 1783 году «вручал России свой народ», или знаменитую Переяславскую Раду.

35. К слову сказать, это напрямую связано с уничтожающими возможностями современного оружия, которое есть синтез науки, техники, информатики, образования и прочего.

36. События в Югославии несколько изменили эту уверенность в безопасности, но не коренным, конечно, образом. Но в глобальных процессах всегда бывают приливы и отливы, зигзаги и рывки. С другой стороны, если часть стран решает проблему безопасности, стремясь в военный блок, это объективно способствует процессу уменьшения суверенитета.

37. Поэтому, когда Ван дер Вее пишет: «Если же Запад постарается ответить на этот вызов (т. е. индустриализации и торговой экспансии развивающихся стран. Л. Г.), заменив национальную протекционистскую политику на протекционизм в мировом масштабе, скрывшись за стенами, воздвигнутыми на границе нескольких крупных континентальных блоков, это представляет не меньшую опасность» (Ван дер Вее Г. Ук. соч. С. 374), он прав, но только частично. Слишком сильные преграды нехороши. Сегодня также проявились негативные стороны и попыток укрыться от всего мира в военном блоке. Однако в любом случае движение к большей интеграции человечества нуждается в определенном промежутке. Поэтому какие-то перегородки в виде границ наднациональных образований еще длительное время будут необходимы. Нужен будет и стимул для желающих войти в эти образования, чтобы выполнить необходимые и жесткие требования. Вопрос в разумной мере ограничений и запретов.

38. Будут ли в будущих наднациональных образованиях рецидивы национализма? Несомненно. Но когда союзы такого типа укрепятся, соотношения между ними и входящими в них государствами примут уже иной смысл, в чем-то подобный соотношению между сложившимися государствами и автономиями. И сами расколы будут восприниматься как исключительное дело. В целом же такие трения и конфликты будут способствовать развитию этих образований путем определенной коррекции или поиска новых вариантов.

39. Чумаков А.Н. О диалектике общечеловеческих приоритетов и национальных интересов // Первый российский философский конгресс. Т. V. С. 291.

40. То, что мировой порядок превращается, по выражению Генри Киссенджера, в беспорядок, только показывает слабое осознание политиками сложных процессов, и устарелость, а значит, неприемлемость многих идей, из которых они исходят.

41. Я имею в виду именно классическую демократию в странах, где она существует давно и вписалась в государственно-национальную жизнь как атрибут, а не разложение и различные болезни молодой демократии в развивающихся и новых демократических странах.

42. См. об этом подробнее: Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М.. 1994. С. 53-54.

43. Цит.: История политических и правовых учений. М., 1981. С. 639.

44. Цит.: Современная буржуазная политическая наука. М., 1982. С. 309.

45. В будущем оно в ряде стран может стать особенно непримиримо в плане сохранения окружающей среды, как сегодня в правах человека.

46. Цит.: Современная буржуазная политическая наука. С. 109.

47. Конституции демократических государств слишком устоялись, и изменить их будет нелегко. Такие органы скорее возможны как межгосударственные или надгосударственные.

48. При этом на местах, то есть в национальных государствах, демократия может не трансформироваться радикально (хотя в этом процессе будут пробоваться разные модели, некоторые из которых могут востребоваться в дальнейшем). В будущем, когда упрочатся наднациональные формы, они начнут изменять и местные.

49. Разумеется, перемены в экономике будущего сформируют не одно новое направление, а целый ряд их, например, резко увеличит свое значение область деятельности, связаннаяс развитием (адаптацией, социализацией) человеческих индивидов. Но данные проблемы выходят за рамки настоящего исследования.

50. Подробнее см.: Гринин Л.Е. Ук. соч. 1998. № 5. С. 4147.

51. Новые эпохи не всегда несут во всех смыслах и более высокую мораль. И часто отброшенные качества в этом плане выглядят более привлекательно, чем приобретенные. Например, рыцарство и дворянское благородство могли выигрывать перед духом наживы и бережливой скупостью. Освобождение ума от пут клерикализма и религиозного фанатизма вело к нравственной разнузданности и идее, что все дозволено. Сегодня в России идеалы служения обществу резко заменяются эгоистичными представлениями о том, что наидостойнейшая цель - служить самому себе, игнорируя интересы общества, и т. п.

52. Настоящая статья была задумана достаточно давно, и писать ее я начал задолго до бомбежек Югославии. Однако хотя эти драматические события и не повлияли на основную концепцию, а в ряде отношений только подтвердили ее, все же они - как и должно быть - многое для меня осветили по-новому. Поэтому структура статьи существенно изменилась.

53. И это не только мое мнение. Например, Е. Примаков считает, что они стали «отправной точкой», которая определит возможность развития международной обстановки в первой четверти XXI века. (См. Тезисы его доклада в Интерлакене // Коммерсантъ. № 101. 15 июня 1999 г. С. 2.)

54. Этому помогает и стремление добить старого политического противника по принципу: «Карфаген должен быть разрушен!».

55. Примеров этому в истории множество. Блестящий елизаветинский век в Англии сменился в XVII столетии длительным политическим, социальным и религиозным кризисом. Гедонизм эпохи Людовика XV завершился революцией. Мощный подъем Германии в конце XIX - начале XX века привел к поражению в войне и краху империи. Нации-победители в первой мировой войне перед второй проявили удивительную слабость, вялость и близорукость.

56. Неру Дж. Взгляд на всемирную историю: В 3 т. М., 1977. Т. 1. С. 90.

57. «...Каждая страна начала примеривать на себя югославский сценарий, то есть перспективу стать жертвой нападения без очевидной причины со стороны группы наиболее могущественных в военном отношении государств. Предохранить себя или хотя бы снизить вероятность такой агрессии можно, только обладая оружием массового поражения и средствами его доставки...», - пишет один политический обозреватель и делает малоутешительный вывод, что «выстраданному всем человечеством режиму нераспространения грозит скорый и бесславный конец - оружие массового поражения расползется по всей планете» (Никонов В. После Югославии // Известия. 20 апреля 1999 г.). Конечно, режим нераспространения оружия массового поражения не сломается в результате югославских событий, но трещина, которую он дал еще ранее них (ядерные испытания Индии и Пакистана), может заметно увеличиться.

58. Тоффлер О. Раса, власть и культура // Новая технократическая волна на Западе. С. 286.

Размещено на Allbest.ru