Трансформация роли Турции в борьбе с международным терроризмом на Ближнем Востоке

Размещено на http://www.allbest.ru/

ТРАНСФОРМАЦИЯ РОЛИ ТУРЦИИ В БОРЬБЕ С МЕЖДУНАРОДНЫМ ТЕРРОРИЗМОМ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

П.В. Шлыков

Федеральное государственное бюджетное

образовательное учреждение высшего образования

«Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»

Статья посвящена анализу ближневосточной политики Турции в 2000-е и 2010-е годы в двух взаимосвязанных аспектах -- как сложный по динамике и механизмам реализации поиск взаимоприемлемой модели сотрудничества Турции с Западом в вопросах международной безопасности и как проблема концептуальных различий в понимании международной безопасности и подходах к ее обеспечению в Турции, ЕС и США. Относительно успешный период взаимодействия в вопросах борьбы с международным терроризмом в 2000-е годы не способствовал преодолению этих концептуальных различий, что, во-первых, не позволило полностью интегрировать Турцию в выстраиваемую Западом систему международной безопасности на Ближнем и Среднем Востоке; во-вторых, привело впоследствии к углублению расхождений во взглядах на международную безопасность и борьбу с теми, кого Запад обвинял в терроризме и радикализме. События начала 2010-х годов -- «арабская весна» и эскалация нестабильности в регионе, связанная с рядом новых гражданских конфликтов и подъемом «Исламского государства», отчетливо проявили направления такой дивергенции, способствовав активизации политического курса на утверждение Турции в роли независимого «центра силы», продвигающего собственную модель отношений с государственными и негосударственными субъектами ближневосточной политики.

Ключевые слова: Турция; Ближний и Средний Восток; ЕС; США; международная безопасность; борьба с терроризмом; исламисты; джихадисты.

политика ближневосточный турция запад

Pavel V. Shlykov

THE TRANSFORMATION OF TURKEY'S ROLE IN THE STRUGGLE WITH INTERNATIONAL TERRORISM IN THE MIDDLE EAST

Lomonosov Moscow State University

Leninskie Gory, Moscow, 119991

The paper analyses Turkey's foreign policy towards the Middle East in the 2000s and early 2010s in two interrelated aspects -- as a complicated search for mutually acceptable model of cooperation between Turkey and the West in question of international security and as a problem of differences in their perspectives on international security and approaches to its implementation in Turkey, EU and US. Relatively successful period of cooperation in the global war on terrorism in the 2000s did not help both Turkey and the West to overcome these conceptual differences. First, this prevented full-scale integration of Turkey into Western system of international security in the Middle East. Second, this facilitated the deepening of these differences in perspectives on international security and the struggle against those who were accused in terrorism and radicalism by the West. The “Arab spring” and further escalation of instability in the region since the early 2010s related to the new civil wars and the rise of the “Islamic State” spotlighted the directions of this divergence and accelerated Ankara's ambitions for a role of independent “regional power” in the Middle East with its own agenda and strategy for use of both state and non-state actors in the region

Key words: Turkey; Middle East; EU; US; international security; war on terrorism; Islamists; jihadists.

Еще со времен основания республики в 1920-е годы отношения с Западом в Турции всегда рассматривались с точки зрения обеспечения национальной безопасности. Позитивный или, по крайней мере, конструктивный характер этих отношений понимался как гарантия сохранения территориальной целостности и суверенитета. Подобный подход преобладал в годы «холодной войны», сохранился он и после ее окончания. Руководствуясь этой логикой, Турция в 1992 г. добилась ассоциированного членства в Западноевропейском Союзе (ЗЕС), создававшемся как платформа для кооперации в сфере обороны и безопасности. Имея за плечами длительный опыт сотрудничества с Западом в сфере обороны в качестве члена НАТО с 1952 г., Анкаре представлялось неприемлемым оказаться вне формирующегося «нового порядка общеевропейской безопасности».

Географическая близость традиционных зон нестабильности в Европе к границам Турции определяла повышенную заинтересованность турецкого правительства к вопросам европейской безопасности. Этим объяснялась болезненная реакция Турции на попытку исключить ее из новой Европейской политики безопасности и обороны (ЕПБО) в 1999 г., что трактовалось как угроза национальным интересам в сфере обороны и ущемление прав Анкары как члена НАТО². В понимании турецких политиков, кооперация с Западом должна была лежать в основе стратегии национальной безопасности, что давало бы возможность встраивать вопросы национальной обороны в более широкий контекст международного сотрудничества. Декларируя солидарность с Западом в противостоянии общим угрозам, в 1990-е и 2000-е годы. Турция активно отстаивала свое право на членство в ЗЕС и ЕПБО.

Принятие нормативной модели европейской безопасности, сформулированной в рамках ЗЕС и ЕПБО, первоначально носило для Турции инструментальный характер. Однако налаживание тесного взаимодействия спецслужб и проведение совместных операций способствовало ценностно-идеологическому сближению турецких военных экспертов с их западными коллегами, равно как турецких и европейских политиков. Активное участие в миротворческих операциях ЕС (например, в Конго в начале 2000-х годов) отчасти отражало стремление Турции вестернизировать традиционное понимание национальной безопасности, формулируемое в категориях реализма³.

За период 1990-х годов Турция, находясь в окружении международных конфликтов по периметру своих границ, превратилась в «прифронтовое государство» для Запада, выстраивавшего новую парадигму безопасности в условиях нарастающей глобальной нестабильности постбиполярного миропорядка. Такое положение несло в себе не только негативные последствия, но и давало ряд потенциальных преимуществ. С одной стороны, региональное лидерство как приоритет внешней политики требовало обеспечения внутриполитической стабильности, добиться которой слабым коалиционным правительствам второй половины 1990-х годов не удавалось; с другой -- большинство западных политиков было заинтересовано в политически и экономически сильной Турции, что совпадало политическим курсом пришедшей в 2002 г. к власти новой политической элиты -- Партии справедливости и развития (ПСР). Констелляция этих факторов в 2000-е годы создала ощущение реалистичности идеи превращения Турции в «оазис стабильности» и естественную преграду распространению региональных конфликтов, а главное -- основного медиатора регионального сотрудничества на Ближнем и Среднем Востоке.

Поиски оптимальной модели сотрудничества с Западом по вопросам
безопасности и борьбы с терроризмом в 2000-е годы

Объявление войны международному терроризму после событий 11 сентября 2001 г. изменили не только общие подходы к проблеме международной безопасности на Западе, но и отношение к роли Турции в ее обеспечении Турция: новая роль в современном мире. М., 2013. С. 5.. США стремились максимально задействовать в борьбе с терроризмом и региональными конфликтами обширную сеть военных баз на Ближнем Востоке. Внешнеполитическая доктрина Дж. Буша-мл. предполагала наступательную стратегию борьбы как с терроризмом, так и с режимами, игнорирующими нормы западного международного права, что фактически означало прямое вмешательство в дела других государств и свержение лидеров, чья политика представляла реальную или гипотетическую угрозу для безопасности США Jervis R. Understanding the Bush Doctrine // Political Science Quarterly. Vol. 118. no. 3 (2003). P. 365-388.. Еще одним приоритетным направлением внешнеполитической доктрины Дж. Буша-мл. было распространение демократии: международная безопасность ставилась в прямую зависимость от уровня ее развития («где нет демократии -- там нет безопасности» Ibid.), а растущий авторитаризм и нарушения базовых гражданских прав -- главной причиной расцвета радикализма и терроризма на Ближнем Востоке Ibid..

Первыми жертвами «доктрины Буша» стали Ирак и Иран -- страны, имеющие общие границы с Турцией. Вполне ожидаемо, что Вашингтон обратился к Турции -- как стране-члену НАТО и многолетнему союзнику Запада в регионе -- за содействием в проведении антитеррористической операции, чтобы Турция предоставила расположенные на своей территории военные базы и санкционировала осуществление гуманитарной интервенции в Ирак с турецкой территории. Несмотря на договоренности, достигнутые на уровне политического руководства, в марте 2003 г. турецкий парламент заблокировал решение правительства о предоставлении турецких баз для вторжения в Ирак. А фронт турецкого парламента был вызван, с одной стороны, опасениями депутатов-исламистов из правящей ПСР, доминировавших в палате, с другой -- протестом депутатов курдского происхождения, воздержавшихся от голосования. Законопроект, хотя и получил одобрение 264 депутатов, не был принят, поскольку совокупное число проголосовавших против (250) и воздержавшихся (19) оказалось на пять голосов больше BBC, 01/03/2003. URL: http://news.bbc.co.uk/2/hi/europe/2810133.stm. Для Вашингтона такое развитие событий стало крайне неприятной неожиданностью -- «оглушительной оплеухой» от союзника по НАТО, как его окрестили мировые СМИ New York Times, 2/03/2003. URL: http://www.nytimes.com/2003/03/02/world/. При этом на официальном уровне США не пошли на дипломатическую конфронтацию и по-прежнему позиционировали Турцию как союзника и пример мусульманской страны с демократической политической системой -- успешную модель сочетания ислама и демократии.

Выстраивая систему международной безопасности в регионе Ближнего и Среднего Востока, Запад отводил Турции двойную роль: на геополитическом уровне Турция воспринималась как «прифронтовое» государство, расположенное в непосредственной близости к главным зонам нестабильности, на политико-идеологическом уровне -- представляла собой модель политического устройства, живое опровержение тезиса о несовместимости ислама и демократии.

Правительство ПСР старалось получить дивиденды от продвижения администрацией Дж. Буша-мл «турецкой модели» на Ближнем Востоке. Внутри страны это должно было помочь в борьбе с военной элитой, не смирившейся с приходом к власти «умеренных исламистов». Во внешнеполитических вопросах это должно было укрепить позиции Анкары в переговорном процессе о членстве в ЕС. При этом борьба с политическим влиянием военной элиты в Турции негативно отразилась на содержании военно-стратегического сотрудничества с США, составлявшем со времен вступления Турции в НАТО ключевое направление двухсторонних отношений. В 2000-е годы негативные последствия этого практически не ощущались. Режим ПСР как во внешней, так и во внутренней политике старался действовать в русле стратегического партнерства с США. В то время как националистические силы в Турции всячески подогревали антиамериканские настроения в обществе, нагнетая атмосферу через подконтрольные им СМИ и выступления на публичных мероприятиях, правительство ПСР последовательно боролось с проявлениями антиамериканизма и антисемитизма в стране. В 2005 г. Реджеп Эрдоган даже получил специальную награду от базирующейся в США еврейской правозащитной организации -- Антидиффамационной лиги. В том же 2005 г. Эрдоган вместе с премьер-министром Испании Р. Сапатеро выступил с инициативой «Альянса цивилизаций».

Солидарность с Западом в неприятии исламского радикализма режим ПСР проявлял и во внутренней политике, поддерживая умеренные исламистские силыthreats-and-responses-ankara-turkish-deputies-refuse-to-accept-american-troops.html в противовес радикалам, с которыми в Турции в 2000-е годы активно боролись, внося свою лепту в объявленную после событий 11 сентября войну с международным терроризмом. Интересы Запада и Турции в вопросах безопасности и противостояния распространению радикализма с территории пограничных государств во многом совпадали, поскольку Турция сама стала ареной громких терактов¹¹.

Национальная разведывательная служба совместно с полицией развернула масштабную операцию по выявлению и установлению контроля над ячейками аль-Каиды по всей Турции. Более тысячи сотрудников полиции были направлены на специальные образовательные программы по борьбе с терроризмом в различные военные академии преимущественно в США. Впоследствии уже в Турции при поддержке структур ООН и ЕС правительство ПСР развернуло масштабную образовательную программу по подготовке специалистов по борьбе с терроризмом для офицеров полиции из соседних стран, в рамках которой в середине 2000-х годов более 5 тыс. сотрудников спецслужб из стран Ближнего Востока прошли обучение в Турецкой национальной полицейской академии. Таким образом Анкара налаживала инфраструктуру для регионального сотрудничества в борьбе с терроризмом, контрабандой и наркотрафиком. В начале 2000-х годов турецкие спецслужбы также переориентировали свои контртеррористические подразделения на выявление членов радикальных исламистских группировок, а не только на традиционный поиск и обезвреживание боевиков из Рабочей партии Курдистана (РПК). В результате интенсификации антитеррористической деятельности в 2005 г. власти Турции вычислили и арестовали главного организатора стамбульских терактов -- сирийца турецкого происхождения Луаи аль-Сакку, приближенного экс-лидера аль-Каиды в Ираке Абу Мусаба аль-Заркауи¹². Общая статистика антитеррористи- ческой деятельности турецких спецслужб в 2000-е годы оказалась весьма внушительной: за десятилетний период с 2003 по 2012 г. турецкие власти выявили и взяли под стражу без малого 3,4 тыс. подозреваемых в связях с аль-Каидой¹³.

Концептуально атаки на США и возведение терроризма в ранг одной из основных угроз международной безопасности привели к доктринальной трансформации американских и европейских подходов к проблеме ее обеспечения. В практическом плане их результатом стало появление новых «зон фактической ответственности» НАТО на Ближнем Востоке¹⁴. Позднее право альянса на то, чтобы действовать за пределами своих границ, было официально закреплено в новой стратегической концепции НАТО, принятой на саммите в Лиссабоне в 2010 г.¹⁵ В свою очередь европейская стратегия безопасности под названием «Безопасная Европа в мире, который должен стать лучше» в 2003 г. постулировала кардинально новый характер угроз безопасности для ЕС. В стратегии, в частности, отмечалось, что концепция самообороны ЕС, которая вплоть до окончания «холодной войны» исходила из необходимости отразить потенциально возможную угрозу вторжения должна была подвергнуться трансформации. Появление новых угроз (международный терроризм, распространение оружия массового поражения, рост давление на расширившийся в 2000-е годы ЕС со стороны нестабильных регионов и т.д.) способствовало тому, что линия передовой обороны смещалась за формальные границы ЕС European Security Strategy Paper. A Secure Europe in a Better World. Brussels, 2003. P. 4-8.. В 2000-е годы Турция как раз и стала такой линией обороны для ЕС, а для США и НАТО -- плацдармом для действий на пространствах новой зоны ответственности.

«Арабская весна» и ревизия парадигмы антитеррористической борьбы

События «арабской весны» 2010-2011 гг. и вовлечение Турции в «сирийский кризис» с 2012 г. вызвали не только переформатирование внешней политики Турции на региональном уровне, но также привели к изменениям в подходах к борьбе с терроризмом и пересмотру стратегии обеспечения национальной безопасности Россия и Большой Ближний Восток. М., 2013. C. 14-15; Ульченко Н.Ю., Шлыков П.В. Динамика российско-турецких отношений в условиях нарастания глобальной нестабильности. М., 2014. С. 18-29.. На фоне волнообразного обострения террористической активности в регионе количественные показатели антитеррористической деятельности в Турции ощутимо снизились. По официальным данным, в 2013 и 2014 гг. турецкие спецслужбы вместе с полицией задержали лишь 184 подозреваемых за связи с аль-Каидой Sabah, 10/11/2013. URL: https://www.sabah.com.tr/gundem/2013/11/10/el-kaideye- 3-yilda-140-operasyon.

В то же время в турецких и западных СМИ стали появляться сведения о новых подходах властей Турции к радикалам и использовании джихадистов против режима Б. Асада в Сирии. Как писала оппозиционная газета «Тараф», журналисты которой впоследствии были обвинены в государственной измене Radikal, 06/06/2014. URL: http://www.radikal.com.tr/turkiye/emre-usluya-7-yil- hapis-istemi-1195929/, с 2012 г. Турция стала одним из главных перевалочных пунктов для представителей радикальных исламистских группировок, стекающихся из разных стран для участия в сирийском конфликте, а турецко-сирийская граница стала проницаемой для джихадистов Uslu E. El Kaide, IHH, TIR vs. // Taraf, 15/01/2014. За эту публикацию МВД ^{Турции инициировало уголовное преследование против автора -- журналиста Эмре Услу, который в октябре 2015 г. вынужденно эмигрировал в США.}. Внутри страны активность местных радикальных исламских группировок и ячеек таких организаций, как аль-Каида и Джебхат ан-Нусра стала нарастать обратно пропорционально снижению контртеррористической активности полиции, на протяжении 2000-х годов последовательно преследовавшей не только боевиков радикальных группировок, но и их потенциальных сообщников и идейных сторонников по всей стране.

На Западе об открытой работе турецких спецслужб с радикалами, разной идейной и организационной принадлежности, начали говорить в 2014 г. не только занимающиеся расследованиями журналисты, но и представители дипломатического корпуса и спецслужб. Фрэнсис Ричиардоне, занимавший в 2011-2014 гг. пост посла США в Турции, в интервью британскому изданию «Дейли Телеграф» констатировал многочисленные факты, подтверждающие сотрудничество турецких сил безопасности с джихадистами, в том числе с боевиками Джебхат ан-Нусра²¹. О целенаправленном изменении методов работы с джихадистами свидетельствовали и попавшие в СМИ показания бывших сотрудников турецких спецслужб, рассказывавших, как начальник стамбульского отделения полиции по борьбе с терроризмом дал распоряжение своим подчиненным не проводить расследования в отношении джихадистов с Северного Кавказа²².

Столь резкий поворот в отношении турецких властей к представителям радикальных исламских группировок отчасти объяснялся тем, что первоначальные расчеты турецкого правительства на умеренную сирийскую оппозицию в качестве силы, способной отобрать власть у режима Б.Асада в Сирии, не оправдались: базирующейся в Стамбуле Сирийский национальный совет не смог стать полноценным правительством в изгнании, а силы умеренной оппозиции, несмотря на внешнюю помощь, оказались не в состоянии противостоять регулярной сирийской армии. В то же время усилия европейских дипломатов по оказанию давления на Б. Асада и принуждение его к отказу от власти не привели к желаемому результату.

Прогнозы турецких политиков о быстром падении режима Асада оказались нереалистичными: он не прекратил свое существование «за несколько недель», как о том говорил тогдашний министр иностранных дел А. Давутоглу²³, а турецким спецслужбам не хватило «трех часов, чтобы решить сирийский вопрос», как оптимистично заявляли некоторые крупные функционеры ПСР Radikal, 10/10/2012. URL: http://www.radikal.com.tr/politika/samil-tayyar-3-saatte- sama-variriz-1103525/. Большинство турецких политиков строили свои суждения о Сирии, основываясь на позитивном опыте налаживания двухсторонних отношений с Дамаском в 1990-е и 2000-е гг., а дефицит специалистов по Ближнему Востоку в министерстве иностранных дел Турции, вызванный многолетней ориентацией на Запад с соответствующим подбором кадров и пула экспертов, лишал их качественной экспертизы по Сирии и другим странам Ближнего Востока. Оценки развития ситуации в регионе оказались ошибочными, прежний оптимизм в прогнозах сменился неопределенностью, что и привело правительство Турции к решению принять участие в гибридной войне против режима Б. Асада с использованием джихадистов Phillips C. Into the Quagmire: Turkey's Frustrated Syria Policy // Chatham House Briefing Paper. 01/12/2012. Middle East and North Africa Programme 2012/04.. Попытки Турции оказать давление на Б. Асада также не увенчались успехом: убежденность Эрдогана в своем влиянии на сирийского президента, с которым в 2000-е годы у него сложились хорошие личные отношения, также не оправдалась. Некоторые эксперты даже увидели в этом причину чрезвычайно жесткой позиции турецкого правительства. Исследователь Брукингского института О. Ташпынар, объясняя внешнеполитическую линию Анкары, писал в 2012 г. о том, что Эрдоган «чувствовал себя обманутым» Асадом Ta^pinar O. Turkey's Strategic Vision and Syria // Washington Quarterly, Vol. 35, no. 3 (2012), pp. 127-140..

Однако при всей эмоциональности турецкой политики в ее ближневосточном направлении прослеживалась определенная логика. На стратегическом уровне -- это было стремление реализовать обозначенную в 2000-е годы идею превращения Турции в «центральную страну» макрорегиона Афро-Евразии Speech Delivered by the Minister of Foreign Affairs H.E. Ahmet Davutoglu at the ^th Annual Conference on US-Turkish Relations Organized by ATC-DEIK (Washington ^{DC, 2 June 2009) / Republic of Turkey. Ministry of Foreign Affairs. URL:} http://www. ^{mfa.gov.tr/minster_s-speechat-the-28th-annual-conference-on-us-turkish-relations.en.mfa}, о которой заявлял А. Давутоглу, едва возглавив турецкий МИД в 2009 г. Наращивание турецкого влияния на Ближнем Востоке должно было стать лишь одним из этапов большого пути. На тактическом уровне первоочередной задачей было решение курдского вопроса. В условиях разрастания гражданской войны сирийские курды, объединенные в рамках Партии демократического союза, выступили в качестве «третьей силы» сирийского конфликта, а их тесные связи с турецкими курдами вызывали тревогу властей Турции, опасавшихся эскалации напряженности в юго-восточную Анатолию²⁸. Власти Турции были убеждены, что, удержав в своих руках власть, режим Б. Асада неизбежно попытается использовать свои возможности воздействия на РПК, чтобы дестабилизировать ситуацию на юго- востоке Турции. Весь предшествующий опыт турецко-сирийских и сирийско-курдских отношений только подтверждал верность подобных опасений: в 1980-е и 1990-е годы без малого на протяжении 20 лет лидер турецких курдов А. Оджалан скрывался от турецких властей в Дамаске, а РПК готовила своих сторонников в тренировочных лагерях в долине Бекаа, сирийские и турецкие курды при этом всегда тесно сотрудничали друг с другом. Все это не могло не вызывать беспокойство турецких властей, которые пошли на использование всех доступных средств в борьбе с режимом Асада и вооруженными курдскими отрядами из Партии демократического союза и Курдского национального совета: и радикалов из Джебхат ан-Нусра, и боевиков из ИГИЛ, и любых других джихадистских группировок, готовых бороться с курдами и режимом Асада.

Еще одним индикатором качественной трансформации роли Турции в антитеррористической борьбе стало все более активное вовлечение Турции в поставки вооружения джихадистам. Если в начале 2010-х годов Турция поставляла вооружение лишь для сирийской «умеренной оппозиции», совсем скоро турецкие спецслужбы перестали делить противников режима Б. Асада на умеренных и радикальных и стали осуществлять поставки оружия также и боевикам из экстремистских группировок. По данным аналитического доклада, подготовленного экспертами ООН в 2014 г., территория Турции активно использовалась для поставок вооружений для ИГИЛ и Джебхат ан-Нусра²⁹. Анкара официально отвергала обвинения в сотрудничестве с террористами³⁰, однако турецкие военные все равно вынуждены были признать, что Национальная разведывательная служба поставляла оружие аль-Каиде³¹. Турецкое издание «Бир Гюн» в начале 2015 г. опубликовало документы о задержании военной полицией грузовиков Национальной разведывательной службы с оружием, предназначавшимся для радикалов в Сирии The New York Times. 16/01/2015. URL: https://www.nytimes.com/2015/01/17/ world/europe/turkey-threatens-to-block-social-media-over-released-documents.html. Как выяснило следствие, основываясь на показаниях свидетелей и задержанных водителей, груз представлял собой прямую помощь боевикам аль-Каиды, а поставки осуществлялись на регулярной основе Uslu E. Has Turkey helped ISIS? // Today's Zaman, 31/08/2014. В рамках гонений на оппозиционные и независимые СМИ в Турции 5 марта 2016 г. крупнейшая общенациональная газета “Zaman” и ее англоязычная версия “Today's Zaman” были переданы во внешнее государственное управление, с этого же дня on-line архив всех публикаций “Zaman” и “Today's Zaman”, вышедших до 4 марта 2016 г., перестал быть доступен пользователям сети «Интернет»..

В марте 2014 г. тема поставок вооружений джихадистам турецкими спецслужбами обросла дополнительными подробностями. На видеохостинге “YouTube” гражданские активисты опубликовали запись разговора между президентом А. Гюлем, замминистра иностранных дел Ф. Сирилиоглу, главой национальной разведки Х. Фиданом и заместителем начальника Генерального штаба Я. Гюлером, в котором обсуждался вопрос целесообразности проведения военной интервенции в Сирию накануне местных выборов 30 марта. В ходе разговора Х. Фидан, отвечая на реплику Я. Гюлера о недостатке современных вооружений в регионе и необходимости их поставок, ответил, что МИТ поставил в Сирию порядка 2 тыс. грузовиков с оружием Cumhuriyet, 27/03/2014. URL: http://www.cumhuriyet.com.tr/haber/siyaset/54869/ Skandal_Suriye_tapeleri_Meclis_te.html.

Другое турецкое издание -- газета «Джумхуриет» в феврале опубликовала документы, свидетельствующие о том, что представители ИГИЛ регулярно осуществляли закупки стрелкового оружия и тяжелой артиллерии на черном рынке Турции. Турецкие спецслужбы отслеживали эти сделки и даже прослушивали телефонные переговоры боевиков с их турецкими контрагентами из Вакфа (фонда) защиты прав и свобод человека и гуманитарной помощи, однако никак не помещали ее осуществлению Cumhuriyet, 14/02/2015. URL: http://www.cumhuriyet.com.tr/haber/

turkiye/214441/_Cihatcilar silah_pazarliginda.html. Даже после публикаций в прессе никто не понес за это ответственности.

Помимо поставок вооружений, важной составляющей поддержки джихадистам стало участие турецких бизнесменов в сделках по нелегальным поставкам через турецко-сирийскую границу контрабандной нефти (одна из важнейших статей доходов ИГИЛ).

В сентябре 2014 г. американское издание «Нью-Йорк таймс» опубликовало специальный доклад, раскрывающий обширную сеть поставок контрабандной нефти в Турцию и то, как США не смогли заставить турецкое правительство пресечь эти каналы, поскольку выгода от закупки нефти ИГИЛ оказалась слишком высока New York Times, 13/09/2014. URL: https://www.nytimes.com/2014/09/14/world/ middleeast/struggling-to-starve-isis-of-oil-revenue-us-seeks-assistance-from-turkey.html. На официальном уровне Анкара отвергла все обвинения «Нью-Йорк таймс» как необоснованные и бездоказательные Hьrriyet Daily News. 17/09/2014. URL: http://www.humyetdailynews.com/turkish- president-erdogan-slams-new-york-times-over-isil-story-71822. Однако при этом турецкая газета «Радикал» осенью 2014 г. опубликовала данные о сотнях нелегальных трубопроводов, по которым контрабандная нефть перекачивалась в Турцию Radikal. 13/09/2014. URL: http://www.radikal.com.tr/yazarlar/fehim-tastekin/ sinirsiz-sinir-1212462/.

Одновременно в турецкую прессу стали просачиваться сообщения об участии Турции в организации лечения раненых боевиков ИГИЛ. Как сообщала газета «Миллиет», летом 2014 г. один из командиров ИГИЛ Мазен Абу Мухаммед проходил лечение в госпитале при Университете им. Мустафы Кемаля в приграничном городе Хатай Milliyet, 13/06/2014. URL: http://www.milliyet.com.tr/isid-komutani-hatay-da-mi- tedavi/siyaset/detay/1896840/default.htm. Турецкие спецслужбы впоследствии признали подлинность фотографий, представленных журналистами в качестве доказательств Ibid.. Другое турецкое издание -- газета «Хюрриет» опубликовала снимки, на которых был запечатлен боевик ИГИЛ Аммар Ало на лечении в госпитале имени Мехмеда Акифа Инана (приграничный город Шанлыурфа) Hьrriyet, 22/09/2014. URL: http://www.hurriyet.com.tr/isid-uyesi-sanliurfa-da-. После этих первых скандальных публикаций турецкие СМИ стали регулярно обнародовать информацию о раненых джихадистах, проходящих лечение и реабилитацию в турецких больницах и госпиталях. Турецкие власти, не отрицая раскрытых журналистами фактов, обращали внимание на то, что для получения медицинской помощи в турецких госпиталях не требуется предъявления удостоверения личности, а турецкие врачи, следуя клятве Гиппократа, оказывают медицинскую помощь безотносительно происхождения или рода занятий раненого пациента. Однако на самом деле в каждой турецкой больнице дежурит сотрудник правоохранительных органов, задача которого -- фиксировать и идентифицировать всех поступающих пациентов с ранениями для дальнейшего выяснения обстоятельств и пресечения противоправных действий. Едва ли можно представить, чтобы при отлаженном механизме контроля за деятельностью учреждений, оказывающих экстренную медицинскую помощь, у турецких спецслужб не было информации о личностях пациентов-джихадистов. Ведь в отношении боевиков РПК, обращавшихся в те же госпитали за медицинской помощью после ранений, полученных в Сирии, действовал иной порядок: их сразу идентифицировали и арестовывалиtedavi-ediliyor-iddiasi-27252730.

В 2010-е годы многие джихадисты, впоследствии участвовавшие в громких терактах в европейских столицах, чувствовали себя в безопасности на территории Турции, могли спокойно пересекать турецко-сирийскую границу и, пройдя подготовку в сирийских тренировочных лагерях, возвращаться через Турцию во Францию, Германию, США или Канаду. Так, гражданская жена Амеди Кулибали -- одного из террористов, участвовавших в нападении на редакцию французского сатирического еженедельника «Шарли Эбдо» -- Хаят Бумедьен накануне парижского теракта путешествовала по Турции и беспрепятственно смогла уйти в Сирию (следователи потеряли ее след в городке Акчакале приграничной провинции Шанлыурфа)⁴³. Пребывающие на территорию Турции джихадисты достаточно спокойно могли перемещаться по стране и не попадали под пристальное наблюдение со стороны спецслужб. При этом из- за большого числа иностранных туристов, ежегодно посещающих Турцию (более 30 млн человек), европейские правоохранительные органы оказались не в состоянии проверять каждого, кто возвращается из Турции в страны ЕС.

Режим «наибольшего благоприятствования» джихадистам стал результатом того перелома, который наблюдался в Турции с начала 2010-х годов и отдельные элементы которого были отмечены выше. При этом еще в 2000-е годы турецкие спецслужбы вели очень активную борьбу с ячейками аль-Каиды и других экстремистских организаций на территории Турции. Осуществляя перманентный мониторинг активности радикальных элементов внутри страны, национальная разведывательная служба Турции создала эффективные механизмы пресечения деятельности радикалов. Турецкая полиция работала в тесной кооперации с социологическими службами, выявляя группы риска среди молодежи и неблагополучных семей, подверженных джихадистской пропаганде, чтобы минимизировать возможности вербовки новых членов радикальных организаций. Были разработаны специальные программы по работе с родителями школьников и студентов и подготовке учителей и сотрудников правоохранительных органов. В рамках этих программ в 2000-е годы было подготовлено несколько тысяч психологов, инструкторов социальных служб, религиозных проповедников, лекторов и преподавателей, которые вели идеологическую работу среди молодежи по выработке иммунитета к пропаганде экстремизма и пресечению индоктринации новых джихадистов⁴⁴. За годы активной антитеррористической кампании турецкие правоохранительные органы подписали более 100 договоров о сотрудничестве с силовыми ведомствами 83 стран по борьбе с терроризмом. Большинство этих соглашений предполагало совместные контртеррористические операции. Турецкая полицейская академия стала базой для обучения специалистов по борьбе с терроризмом, в рамках которой специальную подготовку прошли более 5,7 тыс. офицеров спецслужб из 80 стран⁴⁵. Турецким спецслужбам также удалось наладить каналы обмена оперативной информацией со своими европейскими и американскими коллегами, что позволило провести ряд успешных операций по задержанию крупных функционеров террористических организаций на территории Турции и раскрыть механизмы работы ячеек аль-Каиды в стране. Турецкая полиция активно сотрудничала с британскими и французскими правоохранительными органами по вопросам раскрытия сетей террористических организаций, получая при этом важную информацию о деятельности активистов РПК.

В рамках тесного международного сотрудничества в Вашингтоне был создан «Турецкий институт по изучению правоохранительной деятельности» для проведения международных конференций по противодействию терроризму, на которых высокопоставленные сотрудники спецслужб разных стран могли встречаться для выработки общей стратегии противодействия экстремизму. Все это служило ярким показателем высокого уровня доверия и кооперации стран ЕС и США с Турцией по вопросам международной безопасности. Однако с началом «арабской весны» и новым курсом турецкого правительства, предполагавшим масштабное использование джихадистов в региональной политике, сотрудничество турецких и западных спецслужб практически сошло на нет.

Начиная с 2012 г. все вопросы по борьбе с терроризмом были переданы в ведение национальной разведывательной службы, в то же время подразделения по борьбе с терроризмом в структуре полиции были фактически отстранены от проведения контртеррористических операций. Внутриведомственные противоречия оказались столь серьезными, что их многочисленные проявления часто становились достоянием общественности и СМИ. Каждый раз, когда полиция выявляла каналы поставки оружия боевикам аль-Каиды, турецкая разведка пресекала дальнейшее расследование. Так, в ноябре 2013 г. полиция задержала большую партию оружия (более 1 тыс. артиллерийских мин и 10 пусковых устройств, большое число стрелкового оружия), предназначавшуюся для отправки в Сирию, однако под давлением турецких спецслужб в СМИ было дано опровержение, в котором объемы перехваченной партии оружия были намеренно занижены Adana'daki metal parpalar roket ba§ligi degil, havan mermisi kovanina benziyor // Zaman. 8/11/2013..

В декабре 2013 г. в рамках расследования «операции большая взятка» стамбульская полиция по обвинению в коррупции арестовала сыновей нескольких действующих министров турецкого правительства и главу государственного «Народного банка» (Халк Банк). По информации, попавшей в руки турецких СМИ, в коррупционных схемах были задействованы люди из ближайшего окружения Р.Т. Эрдогана и ряд министров, которые впоследствии лишились своих постов. Общественное мнение было взбудоражено такими новостями. Реакция властей на коррупционный скандал оказалась своеобразной. Эрдоган и видные функционеры ПСР развернули кампанию против организаторов расследования коррупционных дел, обвиняя их в попытке государственного переворота и государственной измене. Спустя день после полицейской операции правительство инициировало масштабную чистку в рядах полиции, уволив несколько тысяч офицеров и арестовав значительную часть сотрудников, задействованных в расследовании коррупционных преступлений. В общей сложности более 50 тыс. сотрудников полиции были либо уволены, либо смещены с занимаемых должностей17/25 Aralik Surecinin Emniyet Te§kilatmm insan Kaynaklari Uygulamalari Uzerine Etkisi. Ankara, 2014.. В рамках массовой кадровой санации на ответственные посты в полиции и спецслужбах, в том числе отвечающих за антитеррористическую деятельность, назначались, как правило, неопытные и недостаточно квалифицированные сотрудники Ibid.. В течение нескольких месяцев после коррупционного скандала Министерство внутренних дел инициировало внутреннее расследование в отношении более 3,3 тыс. сотрудников ведомства: без малого 1 тыс. человек было уволено, а в отношении 1860 были заведены уголовные дела Sabah, 4/02/2015. URL: https://www.sabah.com.tr/gundem/2015/02/04/3-bin-329- polise-sorusturma-acildi. Десять прокуроров, задействованных в расследовании коррупционного скандала, были отстранены от занимаемых должностей.

Примечательно, что большинство офицеров, лишившихся своих должностей, последние годы своей службы работали преимущественно в подразделениях, занимавшихся борьбой с терроризмом и организованной преступностью. Все они, как правило, активно принимали непосредственное участие в операциях по ликвидации ячеек аль-Каиды на территории Турции, а также в расследовании деятельности организованных преступных группировок и экстремистских структур. Большинство уволенных в 2013-2014 гг. полицейских и сотрудников спецслужб были специалистами по борьбе с терроризмом, обладали уникальным опытом по противодействию деятельности экстремистских группировок на территории Турции и взаимодействию в этих вопросах с западными спецслужбами. Многие из них прошли специальное обучение на Западе в рамках многочисленных совместных программ. Показательно, что среди уволенных полицейских были те, кто проводил операцию по поимке организатора стамбульских терактов 2003 г. -- Луаи аль-Сакки. Среди отстраненных прокуроров большинство также было задействовано в расследованиях контрабандных поставок оружия боевикам аль-Каиды и других экстремистских группировок, которые осуществлялись при участии национальной разведывательной службы Турции Cumhuriyet, 23/07/2014. URL: http://www.cumhuriyet.com.tr/haber/turkiye/98173/_ Erdogan_in_emri_ile_ISiD_e_silah_gonderildi_.html; BirGun, 14/01/2015. uRl: https:// www.birgun.net/haber-detay/iste-silah-tasiyan-mit-tirlariyla-ilgili-yayin-yasagi-getirilen- belgeler-73948.html.

Проправительственные СМИ объясняли кадровые чистки борьбой со сторонниками международного миссионерского движения Ф. Гюлена, который в 2000-е годы выступал союзником ПСР в борьбе с радикалами и военной элитой. В общественном мнении насаждался образ сторонников Ф. Гюлена как «параллельного государства», занимающегося подрывной деятельностью внутри полиции и судейского корпуса. Однако на самом деле, репрессивная машина затронула не только и не столько офицеров, связанных со структурами Ф. Гю- лена. Во-первых, были уволены те, кто непосредственно участвовал в расследовании коррупционных скандалов и участия в них людей из ближнего круга Р.Т. Эрдогана. Во-вторых, своих должностей лишились те, кто расследовал деятельность «Ассоциации обществ Курдистана» и их связи с национальной разведывательной службой, офицеры которой внедрялись в курдские боевые организации и даже участвовали в громких терактах, осуществленных активистами РПК (в том числе эпизодов расправ над турецкими полицейскими). Наконец, отстранены были те, кто расследовал деятельность экстремистских организаций (аль-Каиды, Джебхат ан-Нусра, ИГИЛ и т. д.) и связи с ними турецких спецслужб. При этом чистки практически не затронули тех сотрудников правоохранительных органов, которые непосредственно были связаны с образовательной деятельностью движения «Хизмет» Ф. Гюлена и его структурами в небольших городах и отдаленных провинциях.

Очевидная задача, которая решалась в ходе кадровой санации правоохранительной системы, состояла в обеспечении максимальной безопасности политического режима и выводе из-под удара ближайшего окружения Р.Т. Эрдогана. Важным следствием чисток стало ослабление антитеррористического потенциала турецких служб безопасности, что наряду с приостановкой масштабных операций по выявлению и ликвидации экстремистских организаций (ячеек альКаиды, ИГИЛ и т. д.) на территории страны превратило Турцию в благоприятную среду для джихадистов и террористов со всего мира. Не случайно с 2012 г. громкие теракты стали обыденным явлением в Турции: в июне-августе 2012 г. в провинции Хаккари была совершена серия терактов, в сентябре 2012 г. смертник подорвал себя в стамбульском районе Султангази, в феврале 2013 г. взрывы прогремели у стен американского посольства в Анкаре, в январе 2015 г. чеченка Диана Рамазанова подорвала себя в центре исторического района Стамбула Султанахмет, в июле 2015 г. теракт в Суруче унес жизни 34 человек (более 100 ранено), в октябре 2015 г. в Анкаре был совершен один из самых кровавых в истории страны терактов (109 погибших и более 500 раненых). В 2016 г., когда террористическая активность в стране достигла пиковых значений, в Турции было совершено 16 громких терактов (в Стамбуле, Анкаре, Бурсе, Газиантепе, Диярбакыре), в которых погибло более 300 человек.

На фоне роста террористической активности в 2010-е годы правительство ПСР стало препятствовать освещению в СМИ темы борьбы терроризмом в целом и антитеррористической деятельности спецслужб. Против журналистов, публиковавших информацию о связях национальной разведывательной службы с джихадистами, заводились уголовные дела, их отстраняли от работы, нередко они получали угрозы от агентов спецслужб и т.д. Sendika.org. 21/02/2015. URL: http://sendika62.org/2015/02/ahmet-sik-suikast- iddiasini-mihrac-urala-sordu/ Самая громкая история подобного рода -- арест в ноябре 2015 г. главного редактора старейшей турецкой газеты «Джумхуриет» Джана Дюндара за публикацию материалов о связях турецких спецслужб с боевиками ИГИЛ и тайных поставках оружия боевикам-исламистам, воюющим против правительства Б. Асада i§te Erdogan'in yok dedigi silahlar // Cumhuriyet. 29/05/2015. Данный резонансный материал недоступен на сайте газеты. Его копия сохранена на «Платформе независимой журналистики» (24P -- Bagimsiz Gazetecilik Platformu), URL: http:// platform24.org/medya-izleme/925/-iste-erdogan-in-yok-dedigi-silahlar. Президент Р.Т. Эрдоган публично обвинил Дюндара в государственной измене и потребовал для него пожизненного заключения The Guardian. 03/06/2015. URL: http://www.theguardian.com/world/2015/jun/03/ turkish-president-erdogan-wants-editor-jailed-for-espionage-in-video-row, что стало прелюдией к тотальной санации медиа-сферы после путча 15 июля 2016 г. См.: Шлыков П.В. Формула консолидации власти: политический процесс в Турции на фоне путча // Поиск. Альтернативы. Выбор. 2016. Т. 4. № 4. С. 116-140.

* * *

До недавнего времени Турцию было принято именовать одной из самых вестернизированных стран Ближнего и Среднего Востока. На заре 2000-х годов, когда официальное признание за Анкарой статуса кандидата на вступление в ЕС дало мощный толчок политической модернизации и демократизации, многим казалось, что Турция обречена стать стопроцентным членом западного сообщества во всех смыслах вплоть до членства в Евросоюзе. Однако «золотой период» европеизации Турции оказался непродолжительным и фактически окончился с открытием официальных переговоров о вхождении в ЕС (октябрь 2005 г.). Деградация политического сотрудничества и взаимное разочарование -- таковы ключевые характеристики взаимоотношений Турции со странами Запада, начиная со второй половины 2000-х годов.

Стагнация евроинтеграции негативно отразилась на сотрудничестве Турции с Западом в вопросах борьбы с терроризмом и в сфере международной безопасности в целом. Использование джихадистов в реализации региональной политики в 2010-е годы не только вошло в репертуар тактических приемов «на сирийском направлении», но стало частью долгосрочной стратегии по взаимодействию с негосударственными акторами для усиления своих позиций и влияния в регионе (в свое время такую тактику широко использовал Иран). Примеры особого отношения турецких спецслужб к воюющим в Сирии джихадистам, как и налаживание контактов с «Братьями мусульманами», ХАМАС и подобными структурами -- фактически, стали составными элементами общей стратегии, нацеленной на упрочение Турции в роли «центрального государства» региона.

Отчуждение от нормативной модели европейской безопасности по времени совпало с началом политической делиберализации внутри самой Турции. Последовательно наращивая электоральную, ПСР все меньше нуждалась в «факторе ЕС» для мобилизации сторонников и противостояния политическим оппонентам. Если в начале 2000-х годов вопросы демократических свобод были актуальны для ПСР в качестве гарантий политического выживания перед лицом угроз со стороны светской кемалистской элиты, то к концу 2000-х годов, обладая достаточной социальной базой, ПСР могла позволить себе жесткое преследование «идеологических врагов» (громкие судебные разбирательства «Эргенекон», «Кувалда» и др.). При этом во внутриполитической жизни 2010-х годов доминантой стали процессы делиберализации -- законодательные ограничения на свободу слова и собраний, силовое подавление протестов, уголовное преследование политических оппонентов.

Нарастающая нестабильность по периметру границ и обострение всего комплекса внутриполитических проблем с начала 2010-х годов ведут к тому, что с каждым годом цена удержания власти для Эрдогана становится все дороже, а выстраивание отношений с региональными и глобальными игроками -- все труднее. Главные символы процветающей «Новой Турции» оказались заложниками политической конъюнктуры: в жертву принесена и «европейская мечта», с которой ПСР побеждала на первых своих выборах, и «турецкая модель» сопряжения ислама и демократии, и гражданские свободы, и экономический рост. На этом фоне происходит конструирование новой исторической мифологии, призванной окончательно выместить кемалистские ценности светской республики и сдержанной внешней политики неоконсервативными ориентирами, причудливо соединяющими ностальгию по османскому прошлому и концепцию Турции как «центральной державы макрорегиона Афроевразии».

Практическим проявлением этой «неоконсервативной политики» или «неоосманизма», как ее нередко именуют в России и на Западе, стала героизация «Блистательной Порты» в произведениях массовой культуры (особенно в создаваемых с господдержкой фильмах и сериалах) и стремление закрепить военно-политическое присутствие в «османском геополитическом пространстве», нередко действуя с опорой на джихадистов в региональной политике.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Россия и Большой Ближний Восток. М., 2013. 52 с.

2. Турция: новая роль в современном мире. М., 2013. 80 с.

3. Ульченко Н.Ю., Шлыков П.В. Динамика российско-турецких отношений в условиях нарастания глобальной нестабильности. М., 2014. 96 с.

4. 17/25 Aralik Surecinin Emniyet Te^kilatinin insan Kaynaklari Uygulamalari Uzerine Etkisi. Ankara, 2014. 50 s.

5. Active Engagement, Modern Defense. Strategic Concept for the Defense and Security of the Members of the North Atlantic Treaty Organization. Adopted by Heads of State and Government at the NATO Summit in Lisbon, 19-20 November 2010. URL: http://www.nato.int/strategic- concept/pdf/Strat_Concept_web_en.pdf.

6. Aykan M.B. Turkey and European Security and Defense Identity/Policy (ESDI/P): A Turkish View // Journal of Contemporary European Studies. Vol. 13, no. 3 (2005). P. 335-359.

7. Cayhan E. Towards a European Security and Defense Policy: With or Without Turkey? // Turkish Studies. Vol. 4, no. 1 (2003). P. 35-54.

8. Country Reports on Terrorism 2013. Washington, 2014. 318 p. URL: https://www.state.gov/ documents/organization/225886.pdf

9. European Security Strategy Paper. A Secure Europe in a Better World. Brussels, 2003. 14 p.

10. Jervis R. Understanding the Bush Doctrine // Political Science Quarterly. Vol. 118 no. 3 (2003). P. 365-388.

11. Monitoring Team's report on the threat posed by ISIL and ANF (14 November 2014) // UN Security Council. URL: http://www.un.org/en/ga/search/view_doc.asp?symbol=S/2014/815

12. OguzluH.T., Gungor U. Peace Operations and the Transformation ofTurkey's Security Policy // Contemporary Security Policy, Vol. 27, no. 3 (2006). P. 472-488.

13. Phillips C. Into the Quagmire: Turkey's Frustrated Syria Policy // Chatham House Briefing Paper, 01/12/2012, Middle East and North Africa Programme 2012/04. URL: https://www.chathamhouse. org/sites/files/chathamhouse/public/Research/Middle%20East/1212bp_phillips.pdf

14. Speech Delivered by the Minister of Foreign Affairs H.E. Ahmet Davutoglu at the 28^th Annual Conference on US-Turkish Relations Organized by ATC-DEIK (Washington DC, 2 June 2009) / Republic of Turkey. Ministry of Foreign Affairs. URL: http://www.mfa.gov.tr/ minster_s-speechat-the-28th-annual-conference-on-us-turkish-relations.en.mfa

15. Ta§pinar O. Turkey's Strategic Vision and Syria // Washington Quarterly, Vol. 35, no. 3 (2012). P. 127-140.

16. Uslu E. Jihadist Highway to Jihadist Haven: Turkey's Jihadi Policies and Western Security // Studies in Conflict & Terrorism. Vol. 39, no. 9. P. 781-802.

17. WheelerN.J. The Bush Doctrine: The Dangers of American Exceptionalism in a Revolutionary Age // Asian Perspective, vol. 27, no. 4 (2003). P. 183-216.

СМИ

REFERENCES

1. Rossija i Bol'shoj Blizhnij Vostok [Russia and the Greater Middle East]. M., 2013. 52 s.

2. Turcija: novaja rol' v sovremennom mire [Turkey: A New Role in the Modern World]. M., 2013. 80 s.