Макроэкономические проблемы стран – экспортеров нефти в условиях нестабильности мирового рынка

Источник: [17].

В частности, для такого важнейшего мирового экспортера нефти, как Саудовская Аравия, ситуация в последние годы складывалась следующим образом. В 2016 году стоимостной объем экспорта Саудовской Аравии составил 163 млрд долл., и данное королевство выступило 27 по значению мировым экспортером. Однако экспорт Саудовской Аравии в предыдущие 5 лет падал среднегодовым отрицательным темпом в -20,1 % и за время с 2011 по 2016 гг. сократился с 617 млрд долл. до 163 млрд. При этом в 2016 г. подавляющую долю в экспорте этой страны составляла сырая нефть, в размере около 59 % стоимости экспорта, и еще 7.98 % приходилось на нефтепродукты [11; 13].

Закономерно, что узкая база экспорта накладывает отпечаток на структуру национальной экономики страны, в данном случае это сырьевая направленность экспорта. К примеру, в том, что касается Венесуэлы, сохраняющаяся монокультурность включения страны в международное разделение труда очевидна, но она обусловлена известными структурными характеристиками экономики Венесуэлы: гипертрофированная роль нефти в экспорте Венесуэлы выражалась долей сырой нефти в экспорте в размере 68,7 % в 2016 г. и очищенной нефти (нефтепродуктов) в 11,7 % (т.е. всего доля нефти составила 80,4 %). Еще 11 % приходилось на золото [14].

В 2013 г. доля нефти, включая нефтепродукты, в экспорте Венесуэлы, по оценкам Trading Economies, была еще выше - порядка 95 %. При этом общая сумма экспорта Венесуэлы в 2016 г. серьезно снизилась, в сравнении со многими другими странами мира, составляя 26.6 млрд долл. (62 место по величине экспорта среди стран мира), в сравнении с 144 млрд в 2011 г. Что касается доли нефти в ВВП Венесуэлы, то точно в условиях кризиса этот показатель не оценен, но представляется значимо высоким при существующей структуре ВВП. Однако основная трудность экономики Венесуэлы очевидно состоит в крайне слабой диверсификации источников национального дохода и государственных финансов [18].

Как отмечается в обзоре Фонда Карнеги, доходы Венесуэлы от экспорта упали с 74 млрд долларов в 2014 г. до 37 млрд в 2015 году. По данным МВФ, ВВП Венесуэлы в 2014 году упал на 3,9 %, в 2015-м на 5,7 %, резко выросли инфляция, товарный дефицит, уровень бедности [1]. Экономика страны в 2017-2018 гг. вступила в тяжелую гиперинфляцию с многократным скачком цен, более миллиона % в ноябре 2018 г. Правительству Николаса Мадуро пришлось сократить субсидии, которые были введены еще при Уго Чавесе, а также приступить к мерам по экономической либерализации. Коллапс цен на нефть заставил Президента Венесуэлы в 2015 г. предпринимать активные усилия на мировой арене для согласования действий стран- экспортеров нефти, чтобы поддержать уровень цен, что жизненно необходимо для Венесуэлы. С начала спада цен на нефть до последнего времени Венесуэла находится в тяжелом экономическом кризисе, а добыча нефти сократилась до самого низкого за 70-летний период уровня, и в июне 2018 составляла 1,34 млн баррелей в сутки, что на 800 тыс. барр. ниже, чем год назад [10].

Несмотря на сходную тенденцию зависимости экономического положения от нефтяного экспорта в странах - экспортерах нефти, сила проявления данной тенденции неодинакова, и она зависит от структуры хозяйства и достигнутого уровня экономической диверсификации, а наряду с этим от объема и качества добываемых нефти и газа, величины населения, внешнеэкономических и внешнеполитических проблем. Весьма интересно было посмотреть в этой связи на такую страну-экспортера нефти, уже не Латинской Америки, а Африки, как Алжир, с которым СССР тесно сотрудничал в период курса социалистической ориентации в этой африканской стране (и продолжает сотрудничать сегодня). В Алжире воздействие спада нефтяных цен оказало отчасти менее сильное, чем в Венесуэле, влияние на социально-экономическое положение в стране, но это влияние все-таки было весьма значительным и сходным по направленности.

Структура экспорта Алжира при этом заметно отличается от структуры экспорта Венесуэлы. Так, по уточненным данным за 2016 г., являясь 58 по объему экспорта мировым экспортером, Алжир в наибольшей доле экспортировал попутный нефтяной газ (42 % от общей суммы экспорта), а нефть находилась на 2 месте в экспорте (в размере 33 % от общего экспорта). Также страна экспортировала широкий спектр различных видов минеральной, химической, промышленной продукции [12].

Особенно важным фактором устойчивости на примере Алжира представляется, по-видимому, более глубокий уровень экономической диверсификации в данной стране, чем в Венесуэле. Так, доля обрабатывающей промышленности в ВВП Алжира, по данным МБРР на 2017 г., составила 35,26 %. Данных о доле обрабатывающей промышленности для Венесуэлы МБРР на 2917 г. не предоставил, скорее всего, в силу неопределенности экономической ситуации в стране. Однако имеются данные о доле промышленности вообще (включая добывающую) в ВВП Венесуэлы - это 37,24 % (еще 48,82 % приходится на долю в ВВП сферы услуг). Уже по этим показателям видно, что вся в целом доля промышленности (включая добывающую, т.е. добычу нефти и др. ресурсов) в ВВП Венесуэлы не более, чем на 2 % выше, чем доля одной только обрабатывающей промышленности в ВВП Алжира. То есть в Алжире успехи в индустриализации и диверсификации экономики значительно больше [19].

Достаточно устойчивый фундамент алжирской экономики был заложен в период социалистической ориентации, когда в стране проводились широкие программы индустриализации в рамках пятилетних планов. Но, помимо отмеченного выше, стабилизатором алжирского участия в международном разделении труда выступает его значение как крупного экспортера газа, экспорт которого более стабилен, чем экспорт нефти, больше привязан к трубопроводным системам. Так, магистральный газопровод Магриб - Европа (MEG), связывающий гигантское газоконденсатное месторождение Хасси-Рмель в Алжире с Испанией и Португалией, обеспечил превращение Алжира в одного из важнейших игроков на европейском рынке газа, потенциально способного занять на нем до 15 %. В 2017 г. Алжир являлся третьим по объему экспортеров газа в ЕС, поставляя 6 % импортируемого ЕС газа (на первом месте Россия с 27 %, на втором - Норвегия с 21 %) [4].

Вместе с тем, спад цен на нефть и в Алжире привел к сходным с другими странами - экспортерами нефти проблемам, хотя и не выразившимся в настолько же резком, как в Венесуэле, обвале экономики, У Алжира сильно сократилась стоимость экспорта: она упала с 74,3 млрд долл. в 2011 г. до 31,2 млрд в 2016 г. Как видно из приведенной выше таблицы, в Алжире также обострилась проблема дефицита госбюджета. В Алжире существуют значительные программы государственного субсидирования (строительство жилья и др.), общий объем которых достигает 1/5 ВВП. Валютные резервы Алжира за период с конца 2014 г. по 2015 год сократились с около 180 млрд долл. до 143 млрд. Вместе с тем уровень инфляции в период 2015-2016 гг. остался умеренным, на уровне около 5-6 %, уровень безработицы был заметным, но характерным для арабских стран, - около 11 %. Уровень бедности в Алжире достаточно высокий (около трети населения). В связи со спадом цен на нефть правительством Алжира была поставлена задача ускорения диверсификации экономики за счет ненефтяных секторов, а также сокращения импорта, экономии финансовых средств [6].

Обращаясь выборочно к характерным макроэкономическим проблемам ряда стран - экспортеров нефти, значительный интерес представляет и такая страна бывшего СССР - экспортер нефти, как Азербайджан. По приведенным показателям бюджетного дефицита в период последних колебаний мировых цен на нефть у Азербайджана наблюдается большая финансовая устойчивость, чем у Саудовской Аравии и Венесуэлы, и в чем-то сопоставимые с Россией показатели бюджетного дефицита/профицита (хотя на Россию повлияли еще и экономические санкции). Это во многом может объясняться более диверсифицированной структурой хозяйства Азербайджана, более устойчивой финансово-экономической политикой, в сравнении с упомянутыми двумя странами, несмотря на то, что на экспорт нефти в Азербайджане приходится также огромная доля от общего экспорта страны - это, по оценкам международных экспертных центров, порядка 86 % на 2016 г., а более 60 % доходов бюджета составляют нефтяные доходы.

Азербайджан лучше, чем Венесуэла, выдержал обвал цен на нефть 2016 года, но этому способствовали сочетание особенностей структуры экономики Азербайджана, его вовлеченность во внешнеэкономическую интеграцию с разными группами государств, характер экономической политики, особенности текущего состояния бюджета и государственного долга.

Тем не менее, в Азербайджане, в условиях падения цен на нефть в 20142016 гг. также сильно обострились финансово-экономические проблемы, наблюдались волнения и протесты, вызванные ростом цен и ухудшением социально-экономической ситуации, девальвация маната сопровождалась снижением душевого ВВП на 56 % (если в конце 2015 он составлял 7986 долл., то в середине 2016 г. - лишь 3940 долл. на душу). Представляется, что и разноплановая включенность Азербайджана в экономические связи на территории бывшего СССР (СНГ) могла в определенной мере облегчить преодоление страной социально-экономических последствий падения цен на нефть. Однако в целом направленность реакции экономики данной страны на скачки конъюнктуры мирового рынка нефти имеет сходную направленность с большинством стран - нетто экспортеров нефти.

Что касается экономической динамики Азербайджана, то рост ВВП между 2004 и 2011 гг. составлял в среднем 15 %, благодаря нефтяному "буму", в то время как, например, в России рост ВВП составил в этот период 4 %, в Казахстане 7 %. Естественно, что "нефтезависимый" рост экономики при сильной зависимости экономики от нефти у стран - экспортеров нефти обычно характеризуется скачкообразностью. Резкие же скачки темпов роста ВВП как раз характерны для стран - экспортеров нефти, экономики которых по своим физическим масштабам относительно невелики или слабо диверсифицированы. В этом смысле рост ВВП России на 4 % в указанные годы выступает менее неустойчивым. Надо отметить, что все три упомянутые страны - экспортера нефти опирались на валютные резервные фонды, сформированные в основном за счет нефтяных доходов. Как известно, в России два фонда: Фонд национального благосостояния и Резервный фонд в конце 2014 г. аккумулировали средства в размере 180 млрд долл. (9 % ВВП), в Казахстане Национальный фонд Казахстана - средства в размере 69 млрд долл. (30 % ВВП), а в Азербайджане Государственный фонд Азербайджана - 36 млрд долл. (47 % ВВП) [7, с. 2-5].

Разумеется, резервные фонды в период спада цен на нефть были истощены, но послужили для стран-экспортеров нефти, как принято считать, финансовой "подушкой безопасности". Основным же рычагом срочного развертывания стратегии ускоренного ослабления зависимости от нефтяной экономики на первом этапе реагирования на понижательную флуктуацию мирового рынка нефти становится перераспределение финансов, укрепление налоговой системы, повышение налогов и сборов. В этом случае Российская Федерация в общей направленности такой стратегии реагирования имеет сходные аспекты с Саудовской Аравией (хотя там только сейчас начинается даже внедрение НДС, который никогда не применялся).

В условиях стабилизации цен на рынке нефти рост доли нефтяного сектора в ВВП и источниках государственного дохода возрастает отчасти автоматически. Так, например, Б. Титов отмечает, что тезис о снижении зависимости российского бюджета от внешнеэкономической конъюнктуры не обоснован, так как такое снижение было характерно только для двух лет (2015-2016 гг.) на фоне низких цен на энергоресурсы, однако их восстановление в 2017 г. принципиально изменило ситуацию. Это иллюстрируется данными о доле экспорта нефти и нефтепродуктов в экспорте России, вкладе сектора добычи полезных ископаемых и нефтепереработки в рост промышленного производства и долей нефтегазовых доходов в общем приросте бюджетных доходов (по данным Института народнохозяйственного прогнозирования РАН).

Таблица 3

Некоторые показатели роли нефтяного сектора в экономике России в 2013-2017 г. (%)