Российско-сирийское постконфликтное сотрудничество в контексте региональной многовекторности

Размещено на http://www.allbest.ru

Российско-сирийское постконфликтное сотрудничество в контексте региональной многовекторности

Марина А. Сапронова

Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России

Аннотация

экономический региональный политика

В статье рассматривается российско-сирийское сотруд¬ничество после завершения основной фазы контртеррористической опе¬рации, перехода к политическому процессу и экономическому восстанов¬лению страны. Анализируется региональная политика России, которая строится на формировании «подвижных» тактических союзов, а также экономические интересы Турции, Ирана и Китая, рассматривающих Си¬рию как важное звено в складывающейся нефтегазовой и логистической трансграничной структуре. При этом сама Сирия ищет новую парадигму выстраивания двусторонних и многосторонних отношений не только в Ближневосточном регионе, но и со странами Евразии.

Ключевые слова: Сирия, региональная политика России, энергетическое пространство, евразийская интеграция

Abstract

Moscow State Institute of International Relations (MGIMO-University) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation

Marina A. Sapronova

Russian-Syrian post-conflict cooperation in the light of regional multi-vector course

The article presents Russian-Syrian cooperation after termina¬tion of the main phase of the counterterrorism operation, switching to political process and economic recovery of the country. The article considers Russian regional policy that is based on formation of “flexible” tactic unions. Economic interests of Turkey, Iran and China are analyzed as well. Those countries consider Syria to be an important element in the emerging oil and gas and lo¬gistic trans-border structure. At the same time, Syria itself is looking for a new model of building bilateral and multilateral relations not only in the Middle Eastern region but with countries of Eurasia.

Keywords: Syria, Russian regional policy, energy space, Eurasian inte¬gration.

Введение

В опубликованном в январе 2020 г. аналитическом прогнозе «Международные угрозы 2020. Каждый - за себя» эксперты от¬мечают, что в настоящее время начали формироваться контуры нового мира «с новой экономикой, новой политикой, новым обще¬ством», одновременно уже началась борьба за этот мир: конкурен¬ты «мобилизуют ресурсы», отказываются от традиционных альян¬сов и договоренностей, ищут новых союзников, при этом на первый план выступает «реальная сила»1.

Аналитики уже неоднократно подчеркивали, что региональная политика России (прежде всего на Ближнем Востоке), подвергшись серьезному испытанию со стороны нерешенных глобальных про¬блем, начала выработку и имплементацию новых, «нелинейных» подходов в своей стратегии и тактике, используя форматы «сети со¬юзов», которые представляют собой «набор многосторонних и дву¬сторонних связей и обязательств», имеющих разные сроки действия, преследующие достижение конкретных тактических целей .

К применению такого рода «подвижных» политических союзов Россию подтолкнула сама среда ближневосточной политики, кото¬рая в настоящее время является сложной и многовекторной, так как здесь пересекаются интересы многих региональных игроков, пресле¬дующих цель доминировать не только в политике, но и в экономи¬ке (прежде всего в энергетическом пространстве), контролировать транспортные узлы и инфраструктуру. С другой стороны, эта сре¬да весьма инерционна, в силу в том числе накопленного странами конфликтного и военного потенциала. Поэтому в борьбе за ближне¬восточное пространство необходимо использование всего полити¬ко-дипломатического и военного инструментария, применение ком-плексных подходов к решению региональных вопросов.

Восстановление сирийской экономики актуализирует пробле¬му новой роли Сирийской Арабской Республики в региональной и мировой экономике и ее статуса как важного международного оператора финансовых потоков и товаров. При этом сама Сирия рассматривает свое положение и региональные риски в широком стратегическом контексте и ищет новую парадигму выстраивания международных отношений не только в регионе, но и со странами Евразии в условиях появления сильных региональных игроков, прежде всего, Турции и Ирана.

«Российская операция в Сирии, - отмечают Н. Силаев и А. Су- шенцов, - продемонстрировала многообразие и трансформацию союзничества» [Силаев, Сушенцов 2017, с. 10]. В распоряжении двух стран в настоящее время имеется большой набор инструмен¬тов для двустороннего взаимодействия (от координации диплома¬тических действий до совместного проведения боевых операций), и эти инструменты могут быть задействованы в зависимости от ре¬шений той или иной политической задачи. При этом вектор этих задач постепенно смещается в сторону экономических интересов и борьбы за энергетические ресурсы, а сама Сирия, по мере укрепле¬ния своих границ и государственного суверенитета, становится все больше заинтересована в привлечении иностранных инвестиций и занятии выгодной ниши в региональной и трансрегиональной эко¬номике. При этом помощь, которую оказывает Россия Сирии,

...должна представлять собой не совокупность отдельных, не свя¬занных друг с другом проектов, а масштабный и «комплексный план продвижения группы российских и союзных евразийских товаропро-изводителей. для встраивания в ближневосточную рыночную струк¬туру [Агеев, Логинов 2017, с. 8].

Причем план этот (включающий в себя энергетическую и транспортную инфраструктуры, строительство железных дорог, портов и др.) должен обеспечивать потребности не только Сирии, но и близлежащих стран.

Внутриполитическая и экономическая ситуация в Сирии

В течение 2019 г. сирийская армия продолжала последова¬тельно расширять свои позиции, и к началу 2020 г. правительство Башара Асада контролировало порядка 80% территории страны (в 2015 г. - не более 10%). В октябре 2019 г. Турция начала воен¬ную операцию «Источник мира» на северо-востоке Сирии, направ¬ленную против курдских вооруженных отрядов, имевшую целью создание зоны безопасности вдоль турецкой границы. В конце октября в Сочи состоялось подписание российско-турецкого ме¬морандума, определившего конфигурацию этой территории, куда был открыт доступ правительственным войскам и российским во¬енным, и таким образом был установлен контроль над территори¬ями Заевфратья. Было также принято принципиальное решение о выводе курдских «Сил демократической Сирии» из приграничной с турецкой территории и их замене на подразделения регулярной сирийской армии. Однако вопрос о взаимоотношениях между Да¬маском и курдской администрацией пока остается открытым, рав¬но как и вопрос о судьбе курдских вооруженных отрядов.

В отдельных районах ситуация по-прежнему достаточно слож¬ная. Так, несмотря на формально действующий с 31 августа 2019 г. режим прекращения огня в зоне деэскалации Идлиб, совместной российско-турецкой комиссией фиксируется много нарушений в этой зоне, равно как и в Латакии, Алеппо и Хама; в декабре 2019 г. боевые действия шли в целом ряде провинций страны. «Есть по¬пытки восстановления контроля над территорией террористами», - заявил в ходе встречи с В. Путиным 7 января 2020 г. Башар Асад .

Экономика САР характеризуется достаточно кризисным состо¬янием, которое усугубляется нестабильной внутриполитической обстановкой (как в самой Сирии, так и в соседнем Ираке), деятель-ностью террористических группировок и западными санкциями. Значительная часть производственного сектора и транспортной инфраструктуры повреждена или еще находится под контролем террористических организаций; больших финансовых затрат тре¬бует восстановление фермерского хозяйства в северо-восточных районах.

По оценке сирийского правительства, восстановление раз¬рушенной инфраструктуры (особенно находящейся в ведении Министерства нефти и минеральных ресурсов) и городов Сирии обойдется официальному Дамаску в сумму около 180 млрд долл., о чем сообщил в письме, направленном в Совет Безопасности ООН, заместитель постоянного представителя страны во всемир¬ной организации М. Мунзер . Очевидно, что экономических ресур¬сов трех государств, задействованных в Сирии (России, Турции и Ирана), будет недостаточно для ее быстрого восстановления, при том что финансовые ресурсы самой Сирии сильно ограниченны, а американские санкции, блокирующие сирийский экспорт и любые финансовые транзакции с участием государственных и частных структур Дамаска, создают дополнительные трудности.

Между тем проникновение бизнеса на сирийский рынок уже началось: как российские, так и иранские компании заключили ряд соглашений о сотрудничестве в сфере энергетики и строи¬тельстве.

Сирия - не очень богатая (по сравнению со своими соседями) энергоресурсами страна, хотя основными статьями ее экспорта яв¬ляются нефть и минеральное сырье. Общие запасы нефти в Сирии, по разным данным, оцениваются в 2,5 млрд баррелей, причем по¬рядка 75% этих запасов находятся на северо-востоке страны и ос¬новные из них - на месторождениях, окружающих Дейр-эль-Зор . Большую часть потребностей страны в углеводородах покрывал Иран, поставляя в Сирию нефть с 2013 г., без чего страна столкну¬лась бы с полным экономическим крахом, особенно в период, когда основные нефтяные районы находились под контролем террори¬стических группировок, а трубопроводы были разрушены. В 2019 г. с поставками нефти начались перебои, т. к. вступили в силу новые антииранские санкции США.

Между тем складывающаяся в Сирии ситуация прямо воздей¬ствует на географию нефтегазовых потоков, так как непосредствен¬ное отношение как к внутрисирийскому кризису, так и к сирийской нефти и газу имеют Иран, Ирак, Турция, Саудовская Аравия, Катар и другие страны, рассматривающие эту страну как важный тран¬зитный узел портово-нефтепроводных региональных систем.

Большую роль нефтяной фактор играет на севере Сирии. Со¬единенные Штаты, вопреки ранее сделанному заявлению об ухо¬де из Сирии, наоборот, планируют увеличить численность своей военной миссии для обеспечения безопасности нефтяных место¬рождений (прежде всего в провинции Дейр-эз-Зор) и в дальней¬шем могут поставить под свой контроль большой регион (рассма¬триваемый как важный транспортный узел, связывающий Турцию, Иракский Курдистан, Иран и арабский регион с Западом) и начать препятствовать доступу сирийского правительства к энергоресур¬сам, затрудняя и без того сложный процесс восстановления стра¬ны. При этом сами сирийские курды, остро нуждаясь в финансо¬вых вливаниях, часть нефти продают через Иракский Курдистан турецким компаниям . В декабре 2019 г. президент Сирии даже издал указ о бомбардировках караванов грузовиков с «украден¬ной» нефтью и нефтехранилищ на территориях, контролируемых «Сирийскими демократическими силами», продемонстрировав, таким образом, что борьба с нефтяной контрабандой будет вестись довольно интенсивно.

Очевидно, что восстановление сирийской экономики будет осу¬ществляться при российском лидерстве , поэтому, с одной стороны, для Сирии открываются довольно широкие перспективы для ее пре¬вращения в важный логистический узел ближневосточного и евразий¬ского пространства. Российские компании уже подписали несколько важных договоров и контрактов с сирийским правительством .

Успешная операция Военно-космических сил в Сирии позволи¬ла России получить не только новый геополитический статус, но и стать ключевым участником постконфликтного урегулирования в этой стране. Этому способствовала российская политика много¬сторонности и система союзов, выработанная на Ближнем Востоке, которая должна обеспечить присутствие там России как влиятель¬ной силы и не допустить подрыва ее влияния.

Еще в 2015 г. сирийское руководство сделало ряд открытых за¬явлений о своем желании войти в зону свободной торговли с ЕАЭС. Об этом говорил министр экономики и торговли Хумам аль-Джа- зери, а также премьер-министр республики Ваиль аль-Хальки, под¬черкнув, что это «позволит облегчить экономические и торговые взаимодействия с дружественными странами» (Белоруссия, Ки¬тай и др.), которые предоставляют непрямую помощь, открывая свои рынки как источники товаров, необходимых для сирийского рынка.

В этом плане для Сирии открываются реальные перспективы реализации целого спектра инфраструктурных проектов, име¬ющих широкую географию, при ведущей роли в этом процессе российских и сирийских компаний [Борталевич, Логинов, Шкута 2016, с. 144], что, однако, может быть осуществлено, по мнению российских экономистов, путем встраивания сирийской инфра¬структуры и индустриального комплекса в мировые товарные и финансовые потоки, проходящие по территории Ближнего Вос¬тока. Для этого необходим переход российских компаний, коопе¬рирующихся в той или иной форме с сирийскими предприятия¬ми, к «трансграничному оказанию в Сирии и прилегающих к ней странах комплексных инфраструктурных услуг с опорой на коо¬перационную увязку производств, транспорта, логистики, сбыта и оперирования финансовыми ресурсами» [Борталевич, Логинов, Шкута 2016, с. 145].

Однако реализация этих проектов может натолкнуться на со¬противление региональных держав, так как в борьбу за энергоре¬сурсы и транспортную инфраструктуру Сирии уже вступают дру¬гие игроки, активно использующие новую конфигурацию сил на Ближнем Востоке, при этом Россия, по мнению многих исследова¬телей, в борьбе за региональное лидерство в этом регионе склонна отдавать предпочтение Ирану, поддерживая его ключевого союзни¬ка - Сирию [Ахмед Мохамед Абду Хасан 2018, с. 345].

Новые геополитические контуры региона и экономические интересы региональных держав

В настоящее время, очевидно, стать мощным мировым транс¬портно-логистическим инфраструктурным центром, через который пройдут торгово-экономические пути, стремится Турция. В январе 2020 г. была открыта первая ветка газопровода «Турецкий поток» , благодаря которой у России и Турции появилась возможность занять лидирующее положение и определять условия транзита энергоносителей из ближневосточных стран в Европу, для этого, однако, потребуется присутствие в близлежащих арабских странах (Ираке, Ливане, Египте), где сложной продолжает оставаться по¬литическая ситуация.

Важно также учитывать, что Турция реализует и другие проек¬ты, все более активно продвигаясь на энергетические рынки11, при этом импортирует нефть и газ из Иракского Курдистана.

В этой связи возрастает роль Ливии, где после убийства в 2011 г. Муаммара Каддафи страна расколота на две части: на востоке функционирует избранный народом парламент, а на запа¬де (в столице - г. Триполи) правит Правительство национального согласия (ПНС) под руководством Фаиза Сараджа, сформирован¬ное при поддержке международного сообщества. Власти восточной части страны действуют самостоятлеьно и сотрудничают с Ливий¬ской национальной армией Халифы Хафтара. Террористы из си-рийского Идлиба бегут в Ливию, куда Анкара угрожает отправить и свой воинский контингент , который должен воевать с фельд¬маршалом Х. Хафтаром. При этом, подписав соответствующие соглашения и меморандумы, Р Эрдоган хочет проводить буровые работы в Восточном Средиземноморье, разделив шельф с Фаизом Сарраджем, возглавляющим Правительство национального согла¬сия Ливии. Это соглашение дает Турции право продолжать развед¬ку нефти и газа (что сразу усилило напряженность в отношениях с Грецией и Кипром, считающими это нарушением их суверените¬та, а также с Египтом и Израилем).

Ливия имеет для Турции большое экономическое значение, так как это - один из основных ее торговых партнеров в Африке и сфера влияния в Восточном Средиземноморье, поэтому турецкие компании надеются вернуться на ливийский рынок и заняться ре¬конструкцией разрушенной экономики. Кроме того, тот, кто кон¬тролирует Ливию, в перспективе может претендовать на контроль за грузопотоками, идущими через Суэцкий канал.

В ноябре 2019 г. было подписано турецко-ливийское соглаше¬ние о делимитации морской границы, что дает Анкаре преимуще¬ство в споре за энергетические ресурсы Восточного Средиземномо¬рья, учитывая тот факт, что в январе 2020 г. Израиль, Кипр и Гре¬ция подписали межправительственное соглашение о строительстве Восточносредиземноморского газопровода (EastMed) , поэтому для Эрдогана важно сохранение правительства Ф. Сарраджа как гарантии соблюдения турецких интересов.

Строительство предполагаемого газопровода выведет в число поставщиков в Европу такие страны, как Израиль и Кипр, что со¬ответствует Стратегии европейской энергетической безопасности (принятой в 2014 г.), в которой поставлена цель диверсификации источников газоснабжения, в том числе из Средиземноморского региона.

Россия, в свою очередь, надеется, что в случае победы в граж¬данской войне Х. Хафтара он предоставит российским ВКС и ВМФ базу на ливийском побережье и российские госкомпании (нефтега¬зовые, РЖД), работавшие в Ливии при Каддафи, смогут вернуть¬ся в страну . При этом Россия не заинтересована в реализации энергетических проектов (прежде всего газопровода EastMed), так как это конкурент «Газпрома», поэтому в отношении ливийского урегулирования выступает совместно с Турцией, пытаясь посадить за стол переговоров противоборствующие стороны. Так, 14 января 2020 г. в Москве прошли переговоры между представителями кон¬фликтующих ливийских сторон (генералом Х. Хафтаром и главой Правительства национального согласия (ПНС) Ф. Сараджем) . На этих переговорах Х. Хафтар (поддерживаемый также Саудов¬ской Аравией, ОАЭ, Францией, Египтом) взял паузу, отказавшись подписать совместный с Ф. Сараджем меморандум .

Таким образом, в ливийском пространстве, с учетом существен¬ных российско-турецких противоречий, Москве и Анкаре, видимо, необходимо будет объединять усилия, чтобы достичь своих геопо¬литических целей и идти по т. н. «сирийскому формату», который помог этим странам в рамках Астанинского процесса создать базу для совместной работы по урегулированию кризиса в Сирии.

Иран, в свою очередь, начал выступать в качестве региональ¬ного лидера глобального масштаба. В сфере энергетики Иран по-прежнему заинтересован в расширении участия в добыче и транспортировке нефти и газа; выводе иранского газа на европей¬ский и азиатский рынки и превращении страны в региональный транзитный узел. При этом стратегическое сближение Ирана с Россией в экономике, прежде всего в энергетической сфере, может сыграть важную роль как для российской ближневосточной поли¬тики, так и для глобальных форматов международного сотрудни¬чества, а в перспективе - способствовать появлению новых рынков сбыта и для стран Евразийского экономического сотрудничества. Через сотрудничество с Ираном ЕАЭС может получить выход на рынки Ирака, Сирии, Кувейта и других стран и доступ к важней¬шим транзитным маршрутам.

Значительные интересы Ирана сосредоточены и в Сирии, с ко¬торой уже подписаны соглашения в нефтегазовой сфере на сумму порядка 4 млрд долл., но также соглашения в области здравоохра¬нения и других социальных сферах (на сумму более 1 млрд долл.) . Иран стремится получить еще больше инвестиционных контрактов в области энергетики, но сталкивается с интересами и присутствием американцев в восточных районах Сирии, а также с конкуренцией в лице России, которая получила важные нефтяные контракты. Сое¬диненные Штаты разрабатывают новую стратегию для выдавлива¬ния Ирана из Сирии, включающую введение санкций, под которые могут попасть не только иранские, но и российские компании, ко¬торые решат участвовать в восстановлении сирийской экономики. Поэтому Иран серьезно ограничен в своих действиях по сирийскому восстановлению из-за собственных проблем с экономикой.

При этом в Израиле растет беспокойство усиливающимся во¬енным присутствием РФ в регионе и укреплением российско- иранского сотрудничества. Смысл соглашений Израиля с Турцией, Кипром, Грецией, Египтом и другими странами заключается именно в реализации национальных интересов Израиля в рамках так называемой периферийной стратегии , а не в налаживании дружеских отношений (как с США). Речь идет исключительно о прагматическом расчете руководства Израиля, задача которого - обеспечить кольцо стабильного военно-политического, торгово¬экономического и энергетического партнерства вокруг территорий хаоса и нестабильности. «Закрепление Ирана на территории Си¬рии является угрозой для безопасности Израиля, и мы не можем допустить такого развития событий, - заявил глава МИД Израиля И. Кац, - Иран несет угрозу не только нашей стране, но всему ре- гиону» . Очевидно, что Израиль и дальше будет продолжать ори¬ентироваться (при поддержке США) на лояльные к нему арабские страны, подталкивая их к экономическому сотрудничеству, которое может способствовать сдерживанию Ирана. Так, например, США в настоящее время предпринимают активные посреднические уси¬лия в ливано-израильском споре по разработке шельфового газа, что не случайно, так как американская крупнейшая нефтегазовая компания ExxonMobil заинтересована в том, чтобы выйти на ры¬нок углеводородов в Израиле и секторе Газа .

Сам Израиль претендует на то, чтобы стать международным цен¬тром морских и сухопутных перевозок (в связи с чем в стране мо¬дернизируются старые порты и строятся новые, разработан проект скоростной железной дорога Эйлат-Ашдод протяженностью 350 км, которая должна соединить израильские порты на Красном и Среди¬земном морях и позволить перевозить грузы в обход Суэцкого ка¬нала) [Агеев, Логинов и др. 2017, с. 20], однако этому препятствуют противоречия с соседними арабскими странами и их нестабильная внутриполитическая ситуация. Так, в Ливане продолжаются про¬тестные выступления и серьезный правительственный кризис, который усиливается расколом правящей элиты по сирийскому вопросу , что серьезно сказывается не только на положении сирий¬ских беженцев (общая численность которых, по разным оценкам, составляет от 1 до 2 млн человек), но и мешает налаживанию взаи-мовыгодных экономических отношений. Между тем Ливан крайне заинтересован в такого рода сотрудничестве с Сирией, использова¬нии ее как важного стратегического моста для торговли с другими арабскими странами и Турцией, выхода из фактической торговой изоляции, в которой оказался Ливан из-за сирийского кризиса.

Египет начал играть более активную роль в сирийском кризисе. С самого начала президентства Абдель Фаттах ас-Сиси публично заявлял, что Каир не поддерживает сирийскую революцию и по¬могает правительственным войскам в боях с оппозицией и поддер¬живает режим Б. Асада на международных площадках и форумах. Кроме того, выстраивались отношения в области безопасности и взаимодействия между вооруженными силами (что говорит о ко¬ординации между египетским и сирийским режимами в сфере без¬опасности). Египет принимал участие в конфликте в качестве по¬средника между вооруженными группировками и режимом Асада (в частности, в рамках перемирия в Восточной Гуте). По мере укре¬пления позиций Египта конкуренция между ним и Саудовской Аравией сменилась его поддержкой со стороны последней .

Таким образом, вокруг Сирии выстраивается целая система сложных политико-экономических региональных интересов, име¬ющих самые разные цели в сфере безопасности и экономики и од¬новременно создающих много противоречий. Поэтому очевидно, что постконфликтное восстановление Сирии не будет чисто эконо¬мическим вопросом. Россия, у которой пока нет четкой стратегии восстановления этой страны, считает, что делать это необходимо при участии мирового сообщества .

Если принять во внимание создание международной комбина¬ции соглашений и договоренностей, то в основе этой системы ле¬жит тесная взаимосвязь энергетических обязательств и убедитель¬ное военное присутствие России, без которого невозможно встра¬ивание Сирии в новую геополитическую ситуацию, т. к. «во время передела мира на первый план выступает реальная сила», а право писать новые правила «можно либо завоевать, либо купить», при этом важно осознавать, что «мягкая» сила уже не способна суще¬ствовать без силы «жесткой» . Россия доказала свое право уста¬навливать «правила игры», однако делать это придется с учетом интересов различных держав, продолжая создавать с ними такти¬ческие, «нелинейные» союзы для соблюдения баланса сил, понима¬ния, «чего все хотят... и какую собственную политику вести в этом контексте» .

Роль Китая в интеграции Сирии в евразийское пространство

Учитывать в этой связи придется и все увеличивающийся рост Китая, который нашел свое отражение в концепции стыковки ЕАЭС с китайской инициативой Экономического шелкового пути. Китай уже стал одним из главных инвесторов в страны Ближне¬восточного региона, первым покупателем его нефти и ведущим торговым партнером. Китайское присутствие и углубляющиеся отношения государств региона с КНР становятся существенным фактором экономического и политического развития всего Ближ-невосточного региона.

Среди ближневосточных партнеров КНР Сирия занимала осо¬бое место: сотрудничество с этой страной было важным «подспо¬рьем» для решения широкого комплекса стратегических задач, стоящих перед Китаем в данном регионе. Уже с конца 1980-х гг. Китай предпринимал целый ряд шагов с целью повышения уровня своих политических отношений с САР, а также поэтапно разви¬вал торгово-экономическое сотрудничество, произвел ряд важных военных поставок . До 2011 г. Китай был основным экспортером товаров в Сирию, активно инвестировал в тяжелую промышлен¬ность и ее нефтяной сектор и рассматривал эту страну как один из «узлов» мегапроекта «Новый шелковый путь». Во время войны Китай не прекращал военно-техническое сотрудничество, после освобождения Алеппо (в 2016 г.) активизировал свое участие в уре-гулировании, а в 2017 г. подписал соглашение об оказании безвоз¬мездной гуманитарной помощи и обнародовал план, согласно кото¬рому предполагалось вложить около 2 млрд долл. в строительство индустриального парка в Сирии с подключением 150 китайских компаний .

По мере укрепления позиций правительственных сил на терри¬тории Сирии Китай стал все больший интерес проявлять и к этой стране, особенно к ее природным ресурсам и проектам долгосроч¬ного развития. Так, около 200 китайских компаний участвовали в Международной торговой ярмарке в Дамаске, и Китай объявил о выделении 2 млрд долл в качестве инвестиций в сирийскую про- мышленность . В 2018 г. в Пекине прошла первая торговая выстав¬ка «Проекты по реконструкции Сирии», а на Форуме сотрудниче-ства Китая и арабских государств Пекин анонсировал пакет фи¬нансовой помощи арабским странам в размере 23 млрд долл., часть которых обещал адресовать Сирии . В 2019 г. Сирия впервые была приглашена на созванный Пекином второй саммит инициативы «Один пояс - один путь», где сирийская делегация подтвердила интерес Сирии к присоединению к данному проекту, реализация которого на ее территории может сыграть решающую роль для вос¬становления экономики в максимально короткие сроки, а в даль¬нейшем - принести и другие существенные результаты.

Таким образом, Китай последовательно разрабатывает новый маршрут выхода в Средиземноморский регион и далее в Западную Европу по т. н. «шиитской дуге» (Иран-Ирак-Сирия-Ливан).

Иран уже давно является крупнейшим экономическим парт¬нером Китая, особенно в сфере энергетики. В 2011 г. в Тегеране был образован ирано-китайский нефтегазовый комитет, деятель¬ность которого направлена на ускорение реализации совместных проектов и расширение сотрудничества между двумя странами. В 2016 г. в ходе официального визита в Тегеран председателя КНР Си Цзиньпина было подписано 17 соглашений, среди которых - Межправительственный меморандум о взаимопонимании в целях поощрения и установления морского «Шелкового пути XXI века» и экономического пояса «Иран-Китай» в рамках этого проекта.

В рамках этого нового маршрута Китай начал поэтапно инвести¬ровать в расширение мощностей и модернизацию инфраструктуры ливанского порта в г. Триполи, для возрождения которого Китай планирует построить железную дорогу Триполи-Хомс для сокра¬щения времени транспортировки грузов . Таким образом, как счи¬тает отечественный исследователь Кузнецов Р.А., порт в Триполи, становящийся очередной штаб-квартирой китайской COSCO - од¬ной из крупнейших судоходных компаний в мире, превращается в важный узел амбициозной глобальной китайской стратегии «Один пояс - один путь», в которой и Сирия может стать ключевым ближ¬невосточным государством-участником .

В этой связи китайские инвесторы уже выразили интерес в финансировании нового железнодорожного сообщения по линии Хомс (Сирия)-Триполи (Ливан), что в будущем обеспечит альтер¬нативный (Суэцкому каналу) выход в Европу и доступ к сирийско¬му рынку и его рабочей силе.

При этом сама Сирия рассматривает региональные риски в широком стратегическом контексте и ищет новую парадигму вы¬страивания международных отношений не только в регионе, но и со странами Евразии в условиях появления сильных региональных игроков, прежде всего Турции и Ирана. Как отмечают отечествен¬ные экономисты, вхождение Сирии в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) могло бы стать важной основой для акти¬визации экономического возрождения этой страны, т. к. на этой площадке «могут быть урегулированы вопросы сопряжения раз¬личных топливно-энергетических и транспортно-транзитных про¬ектов, планируемых к реализации различными странами» [Агеев, Логинов и др. 2017, с. 17]. Таким образом, с учетом сложной геополитической конфигу¬рации, сложившейся в данном регионе, России, видимо, придется, отталкиваясь от тактических военно-политических союзов, созда¬вать аналогичные «подвижные» форматы экономического взаимо¬действия, применяя в условиях жесткой конкуренции за энергети¬ческую и транспортно-логистическую систему Ближневосточного региона различные политические схемы и бизнес-модели. пресле¬дуя цель укрепления не только своих политических позиций, но и более эффективного продвижения своих бизнес-интересов на рынки данного региона. Очевидно, что необходима и выработка стратегии в отношении Китая и его расширяющегося влияния на Ближнем Востоке. Реализация этих целей должна идти в рамках «квазиинтегрированного» ближневосточного рынка и вписываться в складывающуюся нефтегазовую и логистическую трансгранич-ную структуру.

Литература

1. Ахмед Мохамед Абду Хасан 2018 - Ахмед Мохамед Абду Хасан. Энергетический диалог Российской Федерации и Королевства Саудовская Аравия // Вестник РУДН. Серия «Международные отношения». 2018. № 2 (18). С. 342-355.

2. Борталевич С.И., Логинов Е.Л., Шкута А.А. 2016 - Борталевич С.И., Логинов Е.Л., Шкута А.А. Проблемы и возможности развития экономики Сирии как партне¬ра Евразийского экономического союза // Национальные интересы: приори¬теты и безопасность. 2016. № 12. С. 143-151.

3. Силаев, Сушенцов 2017 - Силаев Н., Сушенцов А. Союзники России и геополити¬ческий фронтир Евразии // Валдайские записки. 2017 (апрель). № 66. C. 3-15.

References

1. Ageev, A. and Loginov, E. (2017), “Restoring Syrian Economy. Formation of Russian Infrastructural Core in the Middle East Hub of the World Strategic Projects”, Eco¬nomic Strategies, no. 1, рр. 6-23.

2. Ahmed Mohamed Abdu Hassan (2018), “Energy dialog between Russia and Saudi Ara¬bia in 2010-2017”, Vestnik RUDN-Unioersity, no. 2 (18), рр. 342-355.

3. Bortalevich, S.I., Loginov, E.L. and Shcuta, A.A. (2016), “Developing the Economy of Syria as a Partner of the European Economic Union. Issues and Opportunities”, National Interests. Priorities and Security, no. 12, рр. 143-151.

4. Silaev, N. and Sushentsov, A. (2017), “Russia's Allies and the Geopolitical Frontier in Eurasia”, Valdaiskie zapiski, no. 66, pp. 3-15.

Размещено на Allbest