Процессы сопряжения китайского проекта "Один пояс - один путь" и ЕАЭС в рамках концепции "Большого Евразийского партнерства"

* Составлено по данным Департамента статистики Евразийской экономической комиссии

Отсутствуют и конкретные проекты в рамках сопряжения. В 2017 г. Евразийская комиссия сформировала список из 40 инфраструктурных проектов [19], однако ни один из них не получил даже примерных сроков реализации, а их список не появился в открытом доступе. Единственный проект, который мог бы стать символом сопряжения, - высокоскоростная магистраль Москва-Казань - в итоге так и не был запущен. Формальным поводом стала критика финансовой части со стороны правительства России.

Провал реализации совместных проектов можно связать с двумя причинами. Во-первых, власти РФ не стремятся допускать китайских подрядчиков к строительству важных железнодорожных и автомобильных маршрутов несмотря на то, что Пекин неоднократно выражал свою заинтересованность в развитии высокоскоростного железнодорожного транспорта в регионе. Москва, стремясь обеспечить свою экономическую безопасность и сохранить статус крупного актора в Центральной Азии, невольно препятствует предложениям по более глубокой интеграции. Такая позиция властей РФ политически обоснована, но экономически невыгодна. В результате у России может оказаться все меньше и меньше инструментов для развития инфраструктурной взаимосвязанности.

Во-вторых, большая часть предложенных проектов является убыточной на тех условиях, которые устраивают страны ЕАЭС. Примером может служить проект строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали «Евразия», которая должна проходить от Берлина до Урумчи через Польшу, Белоруссию, Россию и Казахстан, что позволило бы сократить время в пути с 6 дней до 38 часов по маршруту МоскваПекин. Однако крупнейшая китайская железнодорожная компания CREEC посчитала трансконтинентальный проект «Евразия» неокупаемым без льготного финансирования. По расчетам представителей компании, проект не окупится для инвесторов при рыночной кредитной ставке (выше 5,75%, такой процент взят за основу для расчета финансовой модели) и доле привлеченного финансирования на уровне 60% [20].

Недостаточно активная позиция Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) может стать причиной сворачивания процессов сопряжения. Это обусловлено ограниченностью полномочий комиссии: она не может начинать переговоры с Китаем по вопросам, выходящим за рамки ее компетенции (торговля услугами, финансовое сотрудничество, инвестиции). Для наращивания сотрудничества по линии ЕАЭС-КНР могут быть расширены полномочия ЕЭК в таких секторах, как транспорт и инвестиции. Однако расширение компетенций ЕЭК может быть достигнуто только решением Высшего Евразийского экономического совета о внесении изменений в Союзный договор.

Китайские власти не раз давали понять, что Пекин готов запастись терпением: «Пояс и путь» - это долгосрочный проект, и КНР признает, что его реализация будет затруднена без участия России, которая сохраняет влияние в Центральной Азии. Китайские власти понимают, что Россия и другие члены ЕАЭС опасаются зависимости от китайской экономической мощи и что потребуется время, чтобы преодолеть эти опасения.

В настоящее время задача сопряжения интеграционных проектов на евразийском пространстве предусмотрена Стратегическими направлениями развития евразийской экономической интеграции до 2025 г., утвержденными решением Высшего Евразийского экономического совета в 2020 г. [21]. Россия, являясь лидером ЕАЭС, готова участвовать в китайской инициативе, но только в рамках собственной интеграционной концепции Большого Евразийского партнерства. Так, выступая на форуме «Пояса и пути» в 2017 г., Путин заявил: «Сложение потенциалов таких интеграционных форматов, как ЕАЭС, “Один пояс, один путь”, Шанхайская организация сотрудничества, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии, способно стать основой для формирования большого евразийского партнерства. Именно с таким подходом мы считаем возможным рассматривать повестку дня, предложенную сегодня Китайской Народной Республикой» [22].

Идея создания такого общего геоэкономического пространства, охватывающего практически все страны Евразии, впервые была предложена в 2015 г. экспертами Валдайского клуба. Один из авторов «Большой Евразии», декан факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ С.А. Караганов, определил ее так: «“Большая Евразия” - концепция континентальной системы межгосударственных отношений в Евразии, основанных на доверии и всеобщем стремлении к безопасности. Ее определяют как движение к новой геостратегической общности - общеевразийскому пространству развития, сотрудничества, мира и безопасности, призванное преодолеть оставшиеся от холодной войны расколы, предотвращать появление новых, регулировать разногласия и трения между участниками партнерства» [23].

Данный термин в дальнейшем стал частью официального дискурса о формировании «Большого евразийского партнерства» (БЕП). В некоторой степени концепция «Большой Евразии» задумывалась как расширенная версия ЕАЭС. В 2016 г. в своем выступлении во время Петербургского международного экономического форума Путин вновь упомянул идею создания интеграционного пространства в Евразии: «Мы с нашими партнерами считаем, что Евразийский экономический союз может стать одним из центров формирования более широкого интеграционного контура. В рамках такого контура мы в том числе сможем решать крупные технологические задачи, мотивировать и вовлекать в процесс технологического развития новых участников. Мы совсем недавно в Астане обсуждали это и предлагаем подумать о создании большого Евразийского партнерства с участием Евразийского экономического союза, а также стран, с которыми у нас уже сложились тесные отношения: Китая, Индии, Пакистана, Ирана. И, конечно, имею в виду наших партнеров по СНГ, другие заинтересованные государства и объединения» [24].

Стоит отметить, что на начальном этапе проект носил более узконаправленный характер: «Уже в июне с нашими китайскими коллегами мы планируем дать официальный старт переговорам о создании всеобъемлющего торгово-экономического партнерства в Евразии с участием государств Европейского экономического союза и Китая. Рассчитываю, что это станет одним из первых шагов к формированию большого евразийского партнерства» [Там же].

Москва заинтересована в том, чтобы по мере развития «Пояса и пути» основные евразийские транспортные маршруты проходили через Россию и страны ЕАЭС. Продвижение идеи Большой Евразии - это в первую очередь попытка перехватить инициативу и закрепиться в статусе полноправного партнера КНР, что позволит России и ЕАЭС встать в центре торговых маршрутов между Европой и Азией. Достижению этого способствует ряд факторов. Во-первых, ЕАЭС уже обладает достаточной степенью внутренней интеграции. Во-вторых, активно развивается сотрудничество между Россией и АСЕАН, диалоговое партнерство с которой в 2018 г. получило статус стратегического [25]. В-третьих, ШОС, состоящая из 8 полноправных стран-членов и 18 ассоциированных государств, имеет все шансы стать инструментом обеспечения безопасности внутри Большого евразийского партнерства, а также выступить надежным гарантом его успешного развития. Такая ситуация полностью отвечала бы интересам Китая, поскольку Пекин рассматривает ШОС как многостороннюю платформу по поддержанию региональной безопасности и содействию экономическому развитию.

Китай стал первой страной, откликнувшейся на идею Большого Евразийского партнерства. После саммита ШОС в Ташкенте 25 июня 2016 г. В.В. Путин посетил Китай с официальным визитом. Встреча политических элит России и Китая привела к подписанию совместного заявления двух стран, в котором, в частности, говорится: «Россия и Китай выступают за создание евразийского всеобъемлющего партнерства, основанного на принципах открытости, транспарентности и учета взаимных интересов, в том числе с возможным подключением стран - членов ЕАЭС, ШОС и АСЕАН [26].

Далее, во время визита премьер-министра Госсовета КНР Ли Кэцяна в РФ, премьер-министр России Дмитрий Медведев заявил, что РФ продолжает работать с Китаем над формированием всеобъемлющего евразийского партнерства, в которое будут входить государства - члены ЕАЭС и ШОС. После встречи премьер-министров двух стран было опубликовано совместное коммюнике, в котором дается положительная оценка идеи всеобъемлющего евразийского партнерства, а также содержится поручение уполномоченным лицам разработать технико-экономическое обоснование проекта [27]. Впоследствии государственные органы двух стран приступили к анализу реализуемости идеи евразийского партнерства. В Китае эту задачу взяло на себя Министерство коммерции, а в России - Министерство экономического развития. 4 июля 2017 г. министр торговли Китая Чжун Шань и министр экономического развития России Максим Орешкин подписали в присутствии Председателя КНР Си Цзиньпина и Президента России Владимира Путина Совместное заявление Министерства экономического развития РФ и Министерства коммерции КНР о совместном технико-экономическом обосновании Соглашения о Евразийском экономическом партнерстве [28]. В министерствах обеих стран подчеркнули, что ожидают быстрого прогресса в совместных исследованиях. В апреле 2019 г., на втором форуме «Пояса и пути», российский лидер подчеркнул, что проект КНР перекликается с российской идеей создания большого евразийского партнерства, которое именно и предполагает «интеграцию интеграций» [29]. В июне 2019 г., в ходе XXIII Петербургского международного экономического форума, обе стороны выступили с совместным заявлением о развитии отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху, в котором было сделано заявление о том, что «Пояс и путь» и БЕП могут развиваться параллельно и координироваться, что будет способствовать двусторонним и многосторонним интеграционным процессам [30]. Летом 2019 г. на заседании совета глав государств ШОС Путин отметил, что сопряжение ЕАЭС и «Пояса и пути» будет способствовать формированию «Большого Евразийского партнерства и построению в его рамках пространства открытого и равноправного созидательного сотрудничества, основанного на принципах и нормах международного права безо всякого политического и экономического эгоизма, а с учетом законных интересов друг друга» [31]. Анализ данных документов показывает, что на сегодняшний день процессы сопряжения между ЕАЭС и ОПОП в рамках концепции БЕП являются одним из главных компонентов двусторонних отношений между РФ и КНР.

Однако, несмотря на громкие политические заявления и декларации, конкретные инструменты реализации БЕП, а также экономическая сущность этого партнерства до сих пор остаются неясными. Более того, есть сферы, в которых стороны существенно расходятся. Одна из них - понимание концепции Большой Евразии и того, как ее следует реализовать. Нетрудно согласиться с привлекательностью евразийского сотрудничества. Гораздо труднее определить фундамент, на котором оно могло бы быть реализовано.

Активность КНР в рамках ОПОП свидетельствует о том, что Пекин рассматривает Большую Евразию главным образом как средство расширения экономических связей, что является частью более широкой стратегии глобализации на китайских условиях. Позиция Китая отражает амбициозный подход к евразийской интеграции. Евразийский континент - это «открытая» территория, готовая к экономическому развитию любой стороной, имеющей средства и возможности для выполнения поставленной задачи. На практике это означает доминирующую роль КНР как ведущей экономической державы в Евразии. Китайская повестка в развитии Евразии при определенных обстоятельствах может отвечать интересам России. Власти РФ неоднократно упоминали, что Россия может играть роль экономического и цивилизационного моста между Европой и Азией. Но на самом деле все не так однозначно. Важно отметить, что не существует одного «Шелкового пути»: вместо него есть множество маршрутов, из которых тот, который проходит через Россию, не является ключевым. Существует вероятность, что по мере развития ОПОП Россия может остаться лишь в статусе транзитной страны, что идет вразрез с российскими интересами по продвижению инфраструктурной взаимосвязанности с сохранением влияния России в регионе.

Кроме того, существует расхождение в восприятии Россией и Китаем роли и места Большой Евразии в системе международных отношений. В условиях нарастающей конфронтации со странами Запада Россия рассматривает Большую Евразию как фундамент для альтернативного международного порядка. Пекин, в свою очередь, стремится сохранить существующую международную систему в той или иной форме, несмотря на нарастающую политическую напряженность с США.

Такие разногласия напрямую влияют на китайскороссийское сотрудничество в Евразии. Как было сказано ранее, заявление о сопряжении 2015 г., которое получило широкую огласку, в действительности не привело к каким-либо существенным результатам, поскольку сторонам не удалось договориться о реализации ряда проектных предложений от ЕАЭС на основании экономической нецелесообразности.

Анализ процессов сопряжения между ЕАЭС и «Путем» в рамках концепции БЕП показывает, что на сегодняшний день их практическая реализация значительно отстает от политических заявлений представителей КНР и стран ЕАЭС. Это в некотором роде устраивает Пекин, который параллельно развивает двустороннее сотрудничество с членами союза. К 2021 г. Китай подписал соглашения по совместному продвижению строительства «Пояса и пути» практически со всеми государствами ЕАЭС, а также реализует совместные инфраструктурные и инвестиционные проекты в Казахстане, Киргизии и Белоруссии. Стоит отметить, что заявление 2015 г. было подписано только Президентом РФ и постфактум поддержано остальными членами союза. Три из пяти стран ЕАЭС (Казахстан, Киргизия и Армения) являются постоянными участниками форума Китай - Центральная Азия. На VIII форуме в 2019 г. стороны подписали декларацию, в которой содержатся конкретные направления развития инфраструктурной взаимосвязанности путем создания Альянса мультимодальных перевозок Китай - Центральная Азия, Сети сотрудничества Китая и Центральной Азии в области умного города, а также совместной со странами Центральной Азии реализации проекта по расширению использования системы спутниковой навигации «Бэйдоу» [32]. Развитие инфраструктурной взаимосвязанности в регионе без участия России в будущем может негативно сказаться на возможностях Москвы участвовать в системе грузоперевозок в Евразии.

Как отмечает российский политолог Т. Бордачев, наибольшую угрозу как сопряжению, так и интеграции в рамках БЕП представляют «несогласованность и отсутствие координации между странами Центральной Азии и Китаем» [33]. Это может привести к формированию взаимодействия стран ЕАЭС с Китаем в формате 5 - 1 (или же 1 - 1 - 1...). Китай и дальше будет отдавать предпочтение двустороннему формату и выработке индивидуального подхода к каждому участнику «Пояса и пути», что создает неопределенность ключевых параметров многостороннего сотрудничества.

Дополнительные риски в перспективы развития интеграционных процессов вносит личностный характер двух проектов. «Пояс и путь» в научной литературе и новостных сводках называют идеей Си Цзиньпина, в то время как БЕП и ЕАЭС принято рассматривать как проекты Москвы. В долгосрочной перспективе сложно предсказать, в какой степени партнерство Китая, России и стран ЕЭАС будет и дальше зависеть от личностей глав государств. В 2030 г. Си Цзиньпину и Путину будет 77 и 78 лет соответственно. Поправки 2020 г. в Конституцию РФ обнуляют президентские сроки лидера России, что позволит ему вновь баллотироваться на выборах 2024 г. В то же время в 2021 г. Центральный комитет Коммунистической партии Китая одобрил резолюцию, которая призвана закрепить роль Си Цзиньпина в истории Китая и продолжить политику нынешнего председателя КНР, что позволит Си Цзиньпину пойти на третий срок в своей должности. Однако несмотря на то, что лидеры двух стран с большой степенью вероятности останутся у власти, сложно предугадать, смогут ли они сохранить уровень текущих отношений. Смена руководства в Центральной Азии может вызвать разногласия в Москве и Пекине по поводу того, как реализовывать процессы сопряжения.

Список источников