Китайская стратегия в отношении стран Центральной Азии: стремление к скрытому доминированию

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Китайская стратегия в отношении стран Центральной Азии: стремление к скрытому доминированию

Станислав А. Притчин

Аннотация

Китайская Народная Республика, будучи важнейшим элементом системы международных отношений и глобальной экономики, является одним из ключевых внешних игроков для пограничного региона Центральной Азии. За последние 20 лет активного взаимодействия с регионом Пекин превратился в крупнейшего экономического партнера, главного кредитора, важного инвестора центральноазиатских республик. В свою очередь Центрально-Азиатский регион для Китая стал надежным источником природных ресурсов, стабильным рынком сбыта и транзитным маршрутом в торговле с другими торговыми партнерами. В последние годы Китайская Народная Республика предпринимает комплексные усилия по конвертации экономического влияния в политическое, активизируя диалог на высшем уровне в формате «C5+1», регулярные политические контакты и консультации, расширяя взаимодействие в образовании и делая первые шаги к выстраиванию сотрудничества в оборонной и военно-технической сферах. Важной приметой времени является и то, что Пекин начинает энергично использовать традиционные западные инструменты внешней политики, целенаправленно запуская в регионе «мягкосиловые» проекты в области образования и культуры. В ближайшей и среднесрочной перспективе влияние Китая в регионе будет системно возрастать. Это в свою очередь ставит непростые вопросы для политического руководства центральноазиатских республик, которые оказываются перед серьезной дилеммой: они должны сохранить свою субъектность, не ухудшив отношения с КНР.

Ключевые слова: Центральная Азия, Россия, Китай, геополитика, «Большая игра», Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Туркменистан, Таджикистан

China's strategy towards Central Asian countries. The pursuit of covert dominance

Stanislav A. Pritchin

Abstract

The People's Republic of China, being the most important element of the system of international relations and global economy, is one of the key external players for the Central Asian border region. Over the past 20 years of active interaction with the region, Beijing has become the largest economic partner, the main creditor, and an important investor for the Central Asian republics. In turn, the Central Asian region for China has become a reliable source of natural resources, a stable market and a transit route in trade with other partners. In recent years, the People's Republic of China has been making comprehensive efforts to convert economic influence into political influence, intensifying high-level dialogues in the “C5+1” format, regular political contacts and consultations, expanding cooperation in education and taking the first steps towards building cooperation in the defense and military-technical spheres. It is also an important sign of the times that Beijing is beginning to vigorously use traditional Western foreign policy tools, primarily by purposefully launching “soft power” projects in the region in the field of education and culture. In the near and medium term, China's influence and role in the region will systematically increase. That, in turn, poses difficult questions for the political leadership of the Central Asian republics, which find themselves facing a serious dilemma: they must preserve their subjecthood without worsening relations with the People's Republic of China.

Keywords: Central Asia, Russia, China, geopolitics, the Great game, Kazakhstan, Uzbekistan, Kyrgyzstan, Turkmenistan, Tajikistan

Введение

Китайская Народная Республика сегодня по ряду показателей является крупнейшей экономической державой в мире и одним из самых влиятельных политических игроков. Неудивительно, что для стран Центральной Азии (ЦА) китайский сосед Из пяти центральноазиатских государств Китай непосредственно граничит с тремя: протяженность его границы с Казахстаном состав-ляет 1782 км, с Киргизией - 1063 км и с Таджикистаном - 495 км. стал важным внешнеполитическим и экономическим партнером. Однако Пекин не сразу занял ведущие позиции среди вне- региональных игроков, а постепенно создавал экономический и политический инструментарий, необходимый для закрепления особого положения КНР.

Сильной стороной китайского подхода к Центральной Азии является системная работа над выстраиванием инфраструктуры, связывающей КНР и ЦА: это и транспортные внутрирегиональные и транзитные проекты, и широкая сеть трубопроводов и газопроводов. Пекин также эффективно использует финансовые инструменты в виде кредитов и в меньшей степени грантов для усиления своего влияния и расширения сфер присутствия в регионе. В последнее время КНР делает осторожные попытки наладить военное и военно-техническое сотрудничество, что в случае успеха может сделать Китай соперником РФ, считающейся «монополистом» в данной области.

Несмотря на мощный экономический потенциал Китая и его амбициозные планы, в его политике есть свои слабые стороны, а дальнейшее усиление влияния КНР в ЦА имеет свои ограничители (сложности с китайским языком, высокий уровень скрытой и открытой синофобии, ментальные и культурные различия).

Рассмотрим этот вопрос более подробно.

Внешняя политика Китая и стратегические документы, касающиеся ЦА

В вопросах доктринального обозначения собственных интересов в Центрально-Азиатском регионе Пекин во многом является уникальным государством, у которого нет четко прописанной стратегии или официальной программы действий в ЦА. Более того, и в китайском экспертном сообществе отсутствует единое мнение о стратегии Пекина в отношении региона: кто-то говорит о ситуативных действиях китайской внешней политики, кто-то вписывает региональный вектор в глобальные цели Китая по развитию [Юй, Грозин 2020, с. 11].

Одним из знаковых стратегических документов, обозначающих приоритетность региона для Китая, стала инициатива Нового Шелкового пути (позже «Экономический пояс Шелкового пути, еще позднее «Один пояс - один путь», One Belt One Road, OBOR), которая была анонсирована во время центральноазиатского турне председателя КНР в сентябре 2013 г. Правда, важно отметить, что на практике стратегия оказалась глобальным идеологическим нарративом, который обобщил реализованные к данному моменту экономические и энергетические проекты и создал своего рода фундамент для дальнейшего наращивания влияния в регионе. Помимо этого изначально эксперты отмечали определенную размытость целей инициативы и ее географическую расфокусировку, так как проект затрагивал глобальный регион Восточной, Западной и Южной Азии. И все же в новой программе можно обнаружить нечто новое, революционное: она обозначала отход от пассивной модели внешней политики, регламентируемой установкой «скрывать свои возможности и держаться в тени», которая была сформулирована еще Дэн Сяопином [Си 2014, с. 378-395].

На сегодняшний день инициатива Си Цзиньпина - это зонтичная стратегия, включающая в себя около 900 различных инфраструктурных проектов (автомобильные и железные дороги, порты, электростанции и др.) в более чем 60 странах. Также это представительная политическая и идеологическая платформа, дающая руководству Китая возможность на регулярной основе проводить встречи на высшем уровне в многостороннем и двухстороннем форматах для продвижения выгодных для КНР экономических и инфраструктурных инициатив [Юй, Грозин 2020, с. 31].

Периодизация китайской политики в Центрально-Азиатском регионе

Исследуя отношения КНР и республик Центральной Азии, китайские ученые и эксперты считают, что в истории этих отношений можно выделить несколько основных этапов, содержание которых обусловлено сменяющими друг друга внешнеполитическими подходами Китая ко взаимодействию со своими постсоветскими соседями.

Первый этап (декабрь 1990 - сентябрь 1997 г.) подразумевал создание добрососедских, дружественных отношений. В этот период Китай в отношениях с соседями фокусировался на оформлении дипломатических отношений, решении пограничных вопросов, обеспечении безопасности приграничных районов, поиске поддержки центральноазиатских государств в борьбе с сепаратизмом в СУАР [Лунев 2022].

Второй этап (сентябрь 1997 - июнь 2001 г.) стал временем углубления сотрудничества. Его начало во многом связывают с подписанием между КНР и Республикой Казахстан межправительственного соглашения о сотрудничестве в нефтегазовой сфере. На этом этапе Пекин стремился к развитию экономического взаимодействия, в том числе в энергетике, упрочению политического доверия и т. п.

Третий этап продлился с июня 2001 по сентябрь 2013 г. В это время, по мнению китайских ученых, ситуация в регионе была осложнена активизацией США на центральноазиатском направлении и усилением военного присутствия Вашингтона в ЦА, а также несколькими попытками организации здесь цветных революций. Для Китая на этом этапе, помимо решения уже упомянутых задач, актуальными стали вопросы, связанные с поддержкой внутриполитической устойчивости центральноазиатских государств, стимулированием развития ШОС [Юй, Грозин 2020, с. 42].

Начало четвертого этапа маркировал в сентябре 2013 г. старт инициативы «Один пояс - один путь». Как считают эксперты, на этом этапе внешнеполитическая стратегия КНР в Центральной Азии оказалась в основном подчинена целям и задачам этой инициативы [Денисов 2015].

Предложенная китайскими учеными периодизация в целом совпадает с российскими оценками развития китайской внешней политики в ЦА. Однако мы считаем, что четвертый этап можно разбить, как минимум, на два - до и после 2016 г., когда в Казахстане прошли массовые протесты против земельной реформы. Протесты, а также создание «лагерей перевоспитания» в Синьцзяне, рост долга стран ЦА перед Китаем и пандемия COVID-19 - все это привело к некоторому охлаждению в отношениях между центральноазиатскими республиками и КНР в 2016-2022 гг. Однако не стоит забывать о том, что в эти годы продолжалось системное наращивание взаимодействия в экономике, особенно в энергетическом секторе. На этот же период приходятся первые успехи в выстраивании военного и военно-технического сотрудничества между КНР и государствами ЦА.

Сегодня мы наблюдаем максимальную активизацию Пекина в регионе. В мае 2023 г. в китайском Сиане состоялся первый саммит «Китай + Центральная Азия» на уровне глав государств. Символически насыщенная Сиань считается началом исторического Шелкового пути, пересе-кавшего страны Центральной Азии. встреча позволила Пекину продемонстрировать готовность к выстраиванию системной региональной политики, умение в сжатые сроки и в непростой геополитической ситуации собрать партнеров и сформулировать общие подходы к региональному сотрудничеству Притчин С. Центральноазиатский разворот Пекина - итоги самми-та в Китае // Спутник Кыргызстан. 2023. 23 мая. URL: https://ru.sputnik. kg/20230523/tsentralnoaziatskiy-razvorot-pekina-1075560302.html (дата обращения 12 августа 2023)..

Кроме того, Пекин не снижает свою инвестиционную и кредитную активность. Предварительно согласовано и находится в стадии подготовки несколько крупных инвестиционных проектов - например, строительство железной дороги Китай - Киргизия - Узбекистан или комплекс ГЭС на реках Кыргызстана.

Экономика: инвестиции, кредиты и инфраструктура

Экономическая активность Китая в Центральной Азии стала возможна не сразу же после получения регионом независимости в 1991 г., а с того момента, как китайская экономика потребовала выхода на новые рынки сбыта, обеспечения растущих потребностей в природных ресурсах, формирования надежных сухопутных торговых маршрутов для экспорта. Это произошло на рубеже XX и XXI вв., когда был отмечен стремительный рост интереса Китая к региону. Казавшиеся фантастическими по своему масштабу и размеру требуемых инвестиций мегапроекты Китая (газопровод Туркменистан - Узбекистан - Казахстан - Китай или нефтепровод Казахстан - Китай) были реализованы в максимально сжатые сроки [Петелин 2011, с. 39]. Пекин всего за несколько лет сумел разрушить монополию России как единственного покупателя центральноазиатских энергоресурсов и перенаправить большую часть потоков сырья на свой рынок.

Пользуясь низкой инвестиционной привлекательностью государств ЦА и их проблемами с поиском внешних заемных средств, Китай предоставил им щедрую финансовую помощь. Это позволило Пекину во время глобального финансового кризиса 2007-2008 гг. стать важнейшим внешним кредитором для Казахстана и Туркменистана. Также китайские банки начали финансирование крупных инвестиционных проектов в Таджикистане и Киргизии, а после 2016 г. - и в Узбекистане.

Характерной особенностью китайского подхода к кредитной политике является высокая закрытость, что порождает слухи о наличии определенных политических условий при выделении средств. Так, на фоне открытия кредитной линии для Туркменистана китайские компании получили уникальную возможность работать на сухопутных газовых проектах республики. Несмотря на все попытки, российскому «Газпрому» сделать то же самое не удалось [Парамонов, Строков 2015].

Другой особенностью финансовой политики Пекина является максимальная строгость в отношении заемщиков. Китайские финансовые учреждения, как правило, не идут на реструктуризацию задолженностей или на предоставление отсрочки, и если получатель средств не имеет возможности расплатиться по долгам, то он отдает китайским партнерам те активы, которые числились в залоге при получении кредита. Например, Таджикистан был вынужден в качестве платы за просрочку платежей по ранее полученным кредитам передать китайским компаниям права на свои золоторудные месторождения до момента полного погашения долга Попов В. Грозит ли Таджикистану долговая яма: зачем Китай кре-дитует Центральную Азию // Спутник Таджикистан. 2018. 7 июля. URL: https://tj.sputniknews.ru/analytics/20180607/1025779466/grozit-tajiki stanu-dolgovaya-yama-kitayskiye-kredity-central-asia.html (дата обращения 14 июля 2023).. Таким образом, Китай с помощью финансовых инструментов создал достаточно прочный фундамент для долгосрочного влияния.

Благодаря системной инвестиционной и кредитной политике, Китай превратился в одного из важнейших инвесторов и кредиторов Центральной Азии. Пекин оценивает объем своих инвестиций в страны региона на уровне 40 млрд долл., хотя эксперты считают, что большая часть этих средств поступает в ЦА в виде кредитов Khitakhunov A. Economic Cooperation between Central Asia and China // Eurasian Research Institute. URL: https://www.eurasian-research. org/publication/economic-cooperation-between-central-asia-and-china/ (дата обращения 2 августа 2023).. Как результат, сейчас практически все центральноазиатские республики являются должниками Китая. Например, во внешнем долге Киргизии и Таджикистана доля китайских финансовых институтов составляет 40-50%. Активно увеличивает свой кредитный пакет в китайских финансовых учреждениях и Узбекистан, долг которого в начале 2020 г. уже составлял 3 млрд долл. Khitakhunov A. Economic Cooperation between Uzbekistan and China // Eurasian Research Institute. URL: https://www.eurasian-research.org/ publication/economic-cooperation-between-uzbekistan-and-china/ (дата об-ращения 2 августа 2023). Не отклоняется от региональных трендов и Казахстан: заметная доля его внешнего долга - по официальным данным, порядка 10,6 млрд долл. - также приходится на Китай [Лексютина 2020, с. 310].

Важным аспектом инвестиционной политики Китая в регионе является ориентация в первую очередь на свои государственные интересы. Тому есть немало подтверждений. Достаточно упомянуть, к примеру, проект строительства каскада малых ГЭС в Киргизии, анонсированный в июле 2023 г.: несмотря на глубочайший энергетический кризис в республике, Пекин всю производимую электроэнергию намерен поставлять через свою энергосистему, без подключения к киргизской, что позволит в полной мере использовать гидропотенциал страны в своих целях Компании Китая построят в Киргизии каскад из четырех ГЭС // Ком-мерсант. 2023. 27 июля. URL: https://www.kommersant.ru/doc/6125112 (дата обращения 11 августа 2023)..

Китай сегодня - не только крупнейший кредитор, но и ключевой торговый партнер стран Центральной Азии. В 2022 г. их совокупный товарооборот, согласно китайской статистике, составил рекордные 70,2 млрд долл. Wang Cong, Tao Mingyang. China, five Central Asian nations hold forum to boost industry, investment cooperation // Global times. 2023. February 16. URL: https://www.globaltimes.cn/page/202302/1285604.shtml (дата обра-щения 11 августа 2023). Это гораздо больше, нежели показатели товарооборота Китая и России или Китая и ЕС.

При этом подробный анализ торговых отношений Пекина со странами Центральной Азии показывает, что в статистических оценках таможенных служб Китая и региональных игроков существует большой разрыв. Например, если опираться на данные местной таможни, то Пекин с соседями наторговал только на 38 млрд долл. Самая большая разница в оценках наблюдается в киргизско-китайской торговле. Если Пекин считает, что страны наторговали на 15,5 млрд долл., то Бишкек оценивает уровень торговли всего в 4,1 млрд. Одной из причин такого разрыва является наличие «серого импорта», а также скрытых торговых потоков, идущих через Центральную Азию из Китая, в первую очередь в Россию Ядуха В. Короли юга: как Китай с помощью Центральной Азии обеспечивает товарами Россию // Журнал «КО». 2023. 19 мая. URL: https://ko.ru/articles/koroli-yuga-kak-kitay-s-pomoshchyu-tsentralnoy-azii- obespechivaet-tovarami-rossiyu-/ (дата обращения 11 августа 2023)., и крепко связывающих между собой РФ, страны ЦА и КНР.

китайский центральная азия

Тестирование сотрудничества в области безопасности

До недавнего времени место КНР в обеспечении региональной безопасности определялось многосторонним форматом Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС), декларирующей приоритетность борьбы с «тремя силами зла» - экстремизмом, терроризмом и сепаратизмом.

Но в последнее время Китай делает новые шаги, свидетельствующие о попытках активизировать сотрудничество со странами Центральной Азии в сфере безопасности. Этому способствует ряд факторов: поступательный рост военной мощи КНР, рост продаж китайской военной техники, а также все большая заинтересованность в создании пояса стабильности и безопасности вдоль границ страны. По данным Стокгольмского международного института исследований проблем мира, Китай в настоящее время занимает пятое место после Соединенных Штатов, России, Франции и Германии по объему экспортируемого оружия SIPRI Military Expenditure Database // Stockholm International Peace Research Institute (SIPRI). 2021. March 10. URL: https://www.sipri.org/ databases/milex (дата обращения 2 сентября 2023)..

Первоначально сотрудничество Китая со странами региона в данной области реализовывалось в рамках ШОС, созданной в 2001 г. В 2006 г. Китай впервые принял участие в зарубежных учениях, отправив подразделения сил специального назначения в рамках учений ШОС «Восток 2006».

К 2015-2016 гг. начались первые пробные поставки китайского оружия в Центральную Азию. По оценкам экспертов, к 2019 г. доля КНР на рынке вооружений, постепенно увеличиваясь, достигла 1,5% и демонстрировала потенциал дальнейшего роста. В 2018 г. американская газета “Washington Post” по итогам журналистского расследования впервые сообщила о возможном присутствии китайских военных на территории Горно- Бадахшанской автономной области Таджикистана в районе границы с Афганистаном [Muratalieva et al. 2022, c. 90].

Также эксперты фиксируют интерес Китая к возможности обучения центральноазиатских (в частности, киргизских) военных в своих вузах. Первые попытки наладить подобное сотрудничество были отмечены в 2016 г. и продолжаются по сей день. Правда, количество учебных заведений, в которых обучаются киргизские курсанты, пока невелик и включает Академию механизированной пехоты Народно-освободительной армии Китая (НОАК) в Шицзячжаоне, Политехнический университет НОАК в Нанкине, Куньшаньский филиал Академии информационных технологий и Медицинскую академию Военно-морского флота в городе Шанхай [Muratalieva et al. 2022, c. 90].

Особо следует отметить гранты Пекина на поддержание безопасности. Например, в 2014-2017 гг. Китай выделил Киргизии военную помощь в размере 30,5 млн долл. на закупку военной техники. Помимо техники, финансирование направлялось на строительство квартир для офицеров регулярной армии вооруженных сил Кыргызской Республики, строительство контрольно-пропускных пунктов и учебного центра для пограничников на таджикско-афганской границе. Осуществлялась и прямая бесплатная передача военной техники Киргизии¹¹.

Еще одним значимым направлением политики безопасности Китая в ЦА является создание в рамках проектов «Безопасный город» инфраструктуры, которая включает в себя системы видеонаблюдения, слежения, опознавания. Формально китайские компании, предоставляющие системы «Безопасный город», действуют исключительно с коммерческих позиций, оказывая технологические услуги соседям. Но эксперты отмечают, что, во-первых, компании, работающие в этой сфере (среди них Huawei Technologies и Hangzhou Hikvision Digital Technology Co.), в той или иной степени связаны с военными проектами Китая. Во-вторых, тестируя свои технологии в регионе, китайские компании получают полный доступ к информации, которая позволяет, например, отслеживать активность представителей СУАР, проживающих в регионе Китай подарил военные машины и технику Кыргызстану // Спут-ник Кыргызстан. 2021. 26 мая. URL: https://ru.sputnik.kg/20210526/ kyrgyzstan-kitay-armiya-tekhnika-1052616383.html (дата обращения 22 ав-густа 2023). Китай экспортирует в Центральную Азию системы тотальной слеж-ки // Eurasianet. 2019. 9 сентября. URL: https://russian.eurasianet.org/ китай-экспортирует-в-центральную-азию-системы-тотальной-слежки (дата обращения 22 августа 2023)..

Относительно новым и достаточно закрытым для общественности становится присутствие в республиках Центральной Азии частных охранных/военных компаний. Основной целью их деятельности является обеспечение безопасности китайского бизнеса и китайских граждан, работающих в регионе. Эта тема очень болезненна для населения стран региона, и деятельность таких компаний максимально скрыта от общественного внимания.

Таким образом, мы можем констатировать, что Китай достаточно эффективно находит ниши и возможности для продвижения своих интересов в ЦА. Очевидно, что Пекин продолжит работу по расширению своего присутствия в регионе, в том числе и в области безопасности.

Факторы-ограничители китайского влияния в ЦА

Китайская политика в Центральной Азии имеет как сильные, так и слабые стороны. Существует несколько факторов, которые ограничивают активность КНР в регионе и не позволяют углубить отношения между Китаем и центральноазиатскими республиками настолько, насколько это хотелось бы Пекину.

Китайские политические и культурные стандарты неуниверсальны и зачастую сложно воспринимаются в Центральной Азии. Присутствуют также языковые и ментальные сложности, сложности с сохранением культурного и религиозного многообразия внутри самого Китая, а также жесткость и принципиальность в финансовых вопросах.

К ограничителям можно отнести и то, что выработка и принятие любых решений в КНР носит достаточно закрытый характер, не говоря о том, что в этих решениях Пекин в первую очередь ориентируется на собственные интересы. Когда политики Китая и центральноазиатских республик проводят переговоры и заключают какие-либо соглашения, процессы эти освещаются скупо, достоянием общественности становится зачастую только самая общая информация. Это вызывает массу домыслов и подогревает и без того высокий уровень синофобии. Ярким примером являются майские 2016 г. протесты в Казахстане: планы властей принять новый Земельный кодекс республики были восприняты казахстанской общественностью как завуалированная подготовка к продаже земель страны китайским инвесторам Мендкович Н. США и антикитайские НПО в Центральной Азии // Информационно-аналитический центр по изучению общественно-полити-ческих процессов на постсоветском пространстве (ИАЦ МГУ). 2019. 5 ноя-бря. URL: https://ia-centr.ru/experts/nikita-mendkovich/ssha-i-antikita yskie-npo-v-tsentralnoy-azii/ (дата обращения 6 августа 2023).. Это и вызвало сначала точечные митинги, а затем и масштабные акции протестов, которые охватили практически все крупные города. В итоге казахстанское правительство вынуждено было отказаться от принятия новой редакции кодекса 10 фактов о земельных протестах в Казахстане // Masa. Media. 2021. 15 января. URL: https://masa.medm/ra/site/10-faktov-o-zemelnykh- protestakh-v-kazakhstane (дата обращения 2 августа 2023)..

Другим фактором, оказывающим достаточно сильное негативное влияние на восприятие Китая в странах Центральной Азии, являются так называемые «лагеря перевоспитания» для мусульман в Синцзянь-Уйгурском автономном округе Китая. Основную роль здесь играет этническая и религиозная близость населения СУАР и центральноазиатских обществ, которые склонны воспринимать негативно любые действия Пекина. При этом важно отметить, что тема лагерей активно муссируется прозападными медиа, НПО, активистами, что можно расценить как попытки Запада осложнить китайско-центральноазиатское сотрудничество [Мавлонова 2018].

Китайские власти стараются нивелировать действие факторов, ограничивающих сотрудничество с государствами ЦА. В частности, активно используются инструменты мягкой силы, повсеместно в регионе открываются центры Института Конфуция, помогающие местному населению изучать китайский язык и культуру. КНР предлагает различные программы для журналистов и ученых из Центральной Азии, для которых организуются ознакомительные туры в различные регионы Китая. Активно продвигаются образовательные гранты для абитуриентов из региона. Результат заметен: сейчас Китай является вторым после России поставщиком образовательных услуг для стран региона, а количество центральноазиатских студентов, обучающихся в китайских вузах, превысило 30 тыс. чел.

Заключение

Подводя итоги, мы можем констатировать, что за последние 20 лет Китай, развернув центральноазиатскую внешнюю политику фактически с нулевых стартовых позиций, стал наравне с Россией важнейшим политическим и экономическим партнером для стран региона [Пивовар 2023]. Обладая диверсифицированным набором инструментов и механизмов взаимодействия, китайское руководство максимально эффективно использует свои конкурентные геополитические преимущества в виде огромных финансовых и инвестиционных ресурсов, современных технологий и системы образования для наращивания своего влияния в регионе. Среди китайских инструментов влияния мы можем выделить:

- геополитическую инициативу «Один пояс - один путь», которая позволяет реализовывать масштабные инфраструктурные проекты, регулярно проводить встречи на высшем уровне с участниками инициативы, что в свою очередь помогает странам Центрально-Азиатского региона на практике реализовывать многовекторную внешнюю политику;

- экономическое, инвестиционное и технологическое сотрудничество, которое обеспечивает крепкую привязку стран Центральной Азии к Китаю;

- сотрудничество в сфере безопасности как в многостороннем формате в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), так и в рамках двухсторонних проектов, подразумевающих продвижение китайских оборонных технологий в регионе, подготовку местных военных в китайских вузах, реализацию совместных инициатив по обеспечению безопасности;

- активное использование традиционных для Запада инструментов «мягкой силы» в регионе через расширение сети Институтов Конфуция, разработку и внедрение массовых программ по обучению центральноазиатских студентов в китайских университетах.

Поступательная динамика развития экономики КНР вкупе с растущими геополитическими амбициями делают Пекин наиболее перспективным внешним игроком для стран Центральной Азии, влияние которого будет системно возрастать в ближайшие годы.

Литература

Лунев 2022 - Лунев Н.А. Хроника взаимодействия постсоветского Казахстана и Китайской Народной Республики (1992-2022) // Вестник РГГУ. Серия «Евразийские исследования. История. Политология. Международные отношения». 2022. № 3. С. 131-145.

Мавлонова 2018 - Мавлонова А.С. Ислам в СУАР как фактор политической нестабильности КНР // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Политология». 2018. Т. 20. № 2. С. 176-186.

Парамонов, Строков 2015 - Парамонов В., Строков А. Китайское присутствие в нефтегазовом секторе Туркменистана // Центральная Азия и Кавказ. 2015. Т. 18. Вып. 3-4. С. 200-212.

Петелин 2011 - Петелин Е.Н. Энергомонолог Китая в Центральной Азии // Индекс безопасности. 2011. Т. 17. № 4 (99). С. 35-57.

Пивовар 2023 - Пивовар Е.И. Самаркандский саммит ШОС: подготовка, итоги и перспективы интеграционных усилий // Вестник РГГУ. Серия «Евразийские исследования. История. Политология. Международные отношения». 2023. № 1. С. 10-27.

Си 2014 - Си Цзинпинь. О государственном управлении. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 2014. 624 с.

Юй, Грозин 2020 - Юй Чжачао, Грозин А.В. Политика Китая в отношении Центральной Азии. СПб.: Алетейя, 2020. 362 с.

Muratalieva et al. 2022 - Muratalieva Z., Esenbekova A.T. Tatkalo N.S. China in the Shadow of Russia: Covert Tools for Expanding China's Influence over Kyrgyzstan's // India quarterly. 2022. Vol. 78. P. 88-103.

Pivovar, E.I. (2023), “The SCO Samarkand Summit. Preparation, results and prospects of integration efforts”, RSUH/RGGU Bulletin. “Eurasian Studies. History. Political Science. International Relations ” Series, no. 1, pp. 10-27.

Yu, Zhachao and Grozin, A.V. (2020), Politika Kitaya v otnoshenii Tsentral'noi Azii [China's policy towards Central Asia], Aleteiya, Saint Petersburg, Russia.

Xi, Jinping (2014), O gosudarstvennom upravlenii [On governance], Izdatel'stvo literatury na inostrannykh yazykakh, Beijing, China.

Размещено на Allbest.ru