Афганистан и сопредельные страны Центральной и Южной Азии в начале XXI века

AFGHANISTAN AND NEIGHBORING COUNTRIES OF CENTRAL AND SOUTH ASIA AT THE BEGINNING OF THE XXI CENTURY

this article analyzes the relations of Afghanistan with neighboring countries of the region. Attention is paid to the main problems and difficulties.

Основная часть

Афганистан представляет собой сердце Центральной Азии, он также является одним из молодых и важнейших акторов на политической авансцене центрально-азиатского региона. Его территории в догосударственный период, благодаря особому стратегическому и географическому положению, тысячелетиями служили перекрёстком интересов великих цивилизаций. Афганистан на протяжении многих столетий являл собой точку пересечения как торгово-экономических связей, начиная с Великого Шёлкового и Лазуритового путей и заканчивая современным строительством газои нефтепроводов, так и геополитических взглядов третьих сторон, видевших в нём ключ от Евразии, в лице великих держав разных эпох: Российской Империи и Великобритании в Большой игре, СССР и США в Холодной Войне. Внимание к данной территории по-прежнему не угасает, так как ни одному из государств до конца не удалось ни подчинить страну своим интересам, ни привнести в неё мир и порядок. Драматичные события, развернувшиеся в середине августа 2021 года, явили собой новой виток развития региональных взаимоотношений, которые предопределили новую геополитическую значимость Афганистана.

Наиболее ярким игроком, ворвавшимся на современную политическую авансцену, является Китай. В отношении Афганистана и Центральной Азии в целом политика КНР достаточно мягкая и умеренная, одобряющая комплексный подход. Причиной всему геополитические, экономические интересы Китая в данном регионе и обеспечение безопасности приграничных территорий. Так данью эпохе глобализации со стороны Китая явилась инициативная программа «Один пояс - один путь» с исторической отсылкой к Великому Шелковому пути, основанная на ранее существующих «Экономического пояса Шёлкового пути» и «Морского Шёлкового пути XXI века». Приоритетные задачи в рамках разностороннего проекта «Пояс и путь» ориентированы в первую очередь на адаптацию внутренних и внешнеполитических стратегий КНР, способствующих выведению данной державы на новый международный уровень за счет интеграционных трансформаций в Центральной Азии и за её пределами, способных с течением времени приобрести глобальный характер. Во-вторых, большую роль играет выгода от расширения транспортной инфраструктуры в регионе, поскольку основные стратегически важные артерии пролегают через афганскую территорию [3; с. 47].

Афганистан - один из ближайших соседей КНР, с одной стороны несущий в себе зачатки выгодного экономического партнерства, с другой - немалую угрозу в зоне приграничья и провинции Синьцзян, где «уйгурская проблема», остается напряженной. Мусульманское население в Китая не желая оставаться отстраненным, подрывает политическую и социальную стабильность, возможность поддержания которой заключается в урегулировании проблем в ближайших исламских государствах, в том числе и Афганистана. Активная интеграция Кабула в проект, с уходом военного контингента США стала первостепенной задачей Пекина, так как этого требует ряд геостратегических факторов: во-первых, двусторонняя выгода от дополнительных китайских инвестиций в период афганского инфраструктурного ренессанса, во-вторых, благодаря особому географическому положению через Афганистан пролегают самые короткие маршруты, которые во многом выгодны для развития китайской экономической программы. «Наращивание сил Китая» в Афганистане длится около десятилетия, условно начиная с подписания договора о добыче нефти на побережье реки Амударьи в 2011 году. Большего успеха удалось добиться в 2016 году с подписанием Меморандума о взаимопонимании - с тех пор Афганистан стал частым участником форумов, проходящих в рамках проекта, однако официального заявления о его вступлении подписано не было. Тем не менее дипломатическим путем были достигнуты важнейшие стратегические задачи, касающиеся совершенствования системы безопасности в регионе, и экономические задачи по благоустройству инфраструктуры прилегающей к Китаю провинции Бадахшан.

Препятствием на пути к развитию двустороннего сотрудничества Пекина и Кабула является непосредственная внутриполитическая нестабильность, служащая основной угрозой и источником социально-экономических проблем, проблем терроризма и экстремизма, борьба с которыми осуществляется на международном уровне. КНР не остается в стороне: стабильность в регионе под китайским влиянием является выгодным фактором, потому Пекин подходит к афганскому кризису комплексно. В 2016 году был создан так называемый Четырёхсторонний механизм по сотрудничеству и координации (ЧМСК), в чей состав вошли Китай, Афганистан, Таджикистан и Пакистан. Необходимость создания данного альянса объяснялась с позиции совместного противостояния «трем силам зла» - терроризму, сепаратизму и экстремизму, распространявшихся в регионе и угрожающих системе безопасности Центральной Азии. В связи с этим Китай финансирует новую военную базу на приграничной территории Бадахшана. При этом ЧМСК не является организацией, не имея должных институтов и структур, да и в перспективе у неё отсутствует данная цель. Сам факт лидерства Китая в интеграционных процессах самодостаточен. В целом, мирное урегулирование афганского конфликта является основной целью, способствующей дальнейшей прогрессивной стратегии КНР в регионе. Для достижения поставленных целей, Китай готов углубить «дружественные и совместные» отношения с Афганистаном талибов, - заявила пресс-секретарь министерства иностранных дел Китая Хуа Чуньин. Таким образом, прагматичную позицию КНР можно определить, как попытку «изоляции» Афганистана от внутренних проблем республики, но осуществления интеграции его в экономическую сферу, тем самым усилив свое присутствие в данном секторе и способствовать сохранению и расширению Китайско - пакистанского экономического коридора в последствии.

Одним из основных акторов в Центральной Азии является Исламская Республика Пакистан. Афгано-пакистанские отношения весьма неоднозначны. Судьба Афганистана долгие годы определялась индо -пакистанским соперничеством: при этом афганская территория выступала потенциальным стратегическим тылом в случае военного столкновения Индии и Пакистана. Таким образом, победа «Талибана», которого Пакистан на протяжении двух десятилетий подпитывал для устройства лояльного ему афганского правительства, - это победа в первую очередь Исламабада. Пойдет ли афганский «Талибан» по собственному, отличного от Пакистанских планов, пути - вопрос открытый.

Дополнительным камнем преткновения в афгано -пакистанских отношениях является так называемая «Линия Дюранда», непризнанная Афганистаном, так как данная демаркация разделила целый народ - пуштунов, представляющих собой большую часть этнического состава афганского государства и большую часть населения Пакистана. Непризнание границы нередко приводило к афгано-пакистанским вооруженным конфликтам; оно также чревато нарушением территориальной целостности, как Пакистана, так и Афганистана, что противоречит нормам международного права, и чревато обострением пуштунских экстремистских и сепаратистских настроений на пакистанской территории. Однако новоиспеченное правительство талибов не оглашало однозначного решения на этот счет. Весьма вероятно, что они станут действовать согласно воле Исламабада, и тогда Пакистан снова окажется победителем в этой игре. Не смотря на большой финансовый вклад в Афганистан, проигравшей останется Индия, которая потеряет позиции на пакистанском фронте - обострится проблема Кашмира. афганистан китай отношения азия

Среди исламских государств, не желающих оставаться в стороне, является Исламская Республика Иран, Аравийские монархии, которые стремятся не допустить расширения «шиитского полюса» и, как следствие, изменение баланса сил в регионе, и Турецкая Республика. И если первые держатся достаточно обособленно, принимая беженцев (1 млн. беженцев в Иране на 2021 год), то исламистские взгляды талибов во многом симпатизируют Р.Т. Эрдогану. Турция также видит возможность в продвижении пантюркистских взглядов на территорию Центральной Азии посредством Афганистана. Однако следует помнить, что Турция является членом НАТО, что скорее не прибавляет ей привилегий в глазах «Талибана». Тем не менее Турция преуспевает как в экономической сфере, развивая Стамбульский процесс «Сердце Азии», так и в стратегической: часть турецких вооруженных сил не покинула Кабул, что создает для Турции преимущественную позицию. Противостоящей Турции силой в регионе является Иран, который в свою очередь не спешит отпускать бразды влияния на афганских шиитов. Как и Турция, Иран стремится к единоличному лидерству среди исламских государств, а Афганистан одна из его точек влияния. Установление дружественных отношений Ирана и «Талибана» пришлось на эпоху правления М. Ахмадинежада, занимающего определенную позицию противостояния США. Современное положения талибов не удовлетворяет Иран, пытающегося заполнить нишу после западного вмешательства. Усиление талибов и их международное признание преградит пути продвижения прошиитской политики в регион [4; с. 319]. Препятствующими факторами также остаются этнический и религиозный факторы, что отводит Ирану если не второстепенную, но не одну из главенствующих ролей, или скорее роль противовеса в данном споре.

Афганистан продолжает представлять собой определенную угрозу для безопасности государств Центральной Азии, относящимся к Ферганской долине. Афгано-таджикские взаимоотношения прописаны этнополитическим кризисом в Афганистане. Таджикистан занимает враждебные позиции к пуштунским талибам, которые притесняют иные национальные меньшинства в стране. На современном этапе отсутствует возможность прямых военных консолидированных действий со стороны талибов в виду отсутствия боевого потенциала на современном этапе, да и задачи за ними стоят иные, ориентированные на решение внутренних проблем. По заявлениям Забихуллы Муджахида на пресс-конференции, прошедшей в Кабуле 17 августа 2021 года: «Афганистан делает все возможное, чтобы мировое сообщество было уверено в том, что мы общаемся с соседними странами в рамках международных дипломатических рамок на основе добрососедских соглашений и взаимного уважения». Афганистан также выражает готовность создания инклюзивного правительства, в чьи ряды войдут представители интересов таджиков. И хотя с одной стороны, мы наблюдаем рост демократических настроений, с другой - старые не изжившие себя проблемы, такие как количественный рост радикально настроенных исламистов, вызывают немало опасений. Создание некоего афганского плацдарма террористических исламистских группировок - как в прошлом, так и в настоящем, одна из наиболее актуальных угроз для стан среднеазиатского региона.

Природа данной угрозы определяется социально-экономическими причинами, в лице общественного расслоения, низкого уровня образования, неуверенности и недоверии властям, чья современная экономическая политика не способствует улучшению жизни, и идеологическими причинами, выраженными в разочаровании традиционным исламом, который исторически не приобрел и во многом утратил свою значимость из -за приверженности данных народов собственным этническим и социалистическим традициям, а также в возрастании значимости радикальных ответвлений. На современном этапе наиболее масштабными являются транснациональные террористические группировки такие, как «Исламское государство провинции Хорасан», «Исламское движение Узбекистана», «Исламское движение Восточного Туркестана». ИГПХ - одна из молодых группировок, ведущая свое начало с 2015 года и, как многие её предшественники выступающая за создание единого «Великого Халифата», которая является наиболее опасной на территории Афганистана и подрывает авторитет «Талибана» [2; с. 24]. Многие политологи солидарны с мнением, что «новая исламская волна» или «реисламизация» являет собой опасность для центрально-азиатского региона: одно из её последствий, как правило, подрыв политической стабильности и нарушение прав и свобод человека. Другая сторона ученых смотрит на проблему более рационально, в плане того, что не видит в новой волне исламизации опасности для Средней Азии: объясняется это во многом тем, что религия никогда не была приоритетной частью жизни для среднеазиатских тюркских племен, потому активная агитация среди данного населения бессмысленна. Такая ситуация актуальна для Туркменистана, Киргизии, нынешнего Казахстана и Узбекистана при И. Каримове, где традиционная основа, складывавшаяся тысячелетиями до пришествия ислама на эти территории, идеалистически сильнее. Нынешний президент Киргизии не раз подчеркивал «ислам - это не киргизы», - данное высказывание в действительности описывает среднеазиатскую реальность [5; с.113]. Однако тенденция агитации среди тюркской молодежи и студентов по сей день являет собой эффективный инструмент для пополнения рядов террористических исламистских группировок, что вызывает большие опасения среди государств Центральной Азии. Внутренние неразрешенные территориальные и этнические споры служат благодатной почвой для распространения политизированных утопических идей лидеров радикальных движений. Консолидированные действия в рамках организаций и программ таких как, подписанный в мае 2018 года план комплексных мероприятий под названием «Чистая сеть» между Узбекистаном и Таджикистаном, который предусматривает контроль и мониторинг над террористическими структурами в Интернете, данные проблемы также рассматриваются Казахстаном в рамках ШОС (Шанхайской организации сотрудничества): по его инициативе была создана Контактная группа «ШОС - Афганистан» для укрепления региональной безопасности и решения трансграничных проблем. 16-17 сентября 2021 г. в Душанбе завершились саммиты ШОС и ОДКБ (Организации Договора о коллективной безопасности), в которых приняли участие руководители России, Таджикистана, Кыргызстана, Узбекистана, Пакистана, Белоруссии, Туркменистана, Армении, Ирана, Китайской Народной Республики, Индии и Монголии.

Таким образом, угрозы терроризма и нелегального оборота наркотических веществ, о которых говорилось раннее, висят Дамокловым мечом над государствами Центральной Азии, и по -прежнему являются актуальными в ведении политической борьбы в данном регионе [1; с. 390]. «Талибан», пришедший ко власти, в свою очередь все еще признан террористической организацией; данное «клеймо» с нынешнего правительства в виду последних тенденций исчезнет нескоро. Следует подчеркнуть, что по заявлениям самих талибов с «терроризмом с их стороны покончено раз и навсегда», кроме того, ими заявлена активизация борьбы против ИГ и иных группировок, представляющих собой угрозу для региона. Такой шаг к сотрудничеству расценивается мировым сообществом во многом положительно, о чем свидетельствуют попытки переговоров с новым афганским правительством на официальном уровне.

В заключение следует отметить, что ситуация по Афганистану весьма неоднозначна, с одной стороны мы имеем очевидные угрозы дестабилизации целого региона, с другой - «афганская угроза» - это лишь миф; существует возможность развития положительного сценария, где Афганистан вместо препятствия отделяющего Центральную Азию от Южной превратится в мост, их соединяющий, так как на сегодняшний день в эпоху глобализации очевидны всевозможные предпосылки к многочисленным региональным интеграциям [2; с. 24].

Список литературы

1. Акимбеков, С.М. Афганский узел и проблемы безопасности Центральной Азии [Текст] /С.М. Акимбеков/. Алматы, 2003. 400 с.

2. Глазова А.В. Основные угрозы безопасности странам Центральной Азии со стороны Афганистана // Материалы IX Международной научной конференции. Под редакцией Д.А. Дегтерева, М.А. Шпаковской. М.: Российский университет дружбы народов (РУДН), 2017. С. 16-24

3. Замараева Н.А. Китайско-пакистанский экономический коридор: итоги и вызовы: статус 2020--2021 гг.// Международные отношения КНР. 2021

4. Мирзоев С. Т. Афганистан: вызовы и угрозы [Текст] /С.Т. Мирзоев. Душанбе: Ирфон, 2017. 319 с.

5. Хайдаров, Р.Д. Современные геополитические тренды и международная ситуация в Центральной Азии [Текст] /Р.Д. Хайдаров // Изв. Ин -та философии, политологии и права им. А. Баховаддинова АН РТ. 2018. № 4 (1). С. 109113.

Размещено на Allbest.ru