Языковая игра в СМИ на примере материалов из газетных новостей, молодёжных изданий, качественной прессы

Размещено на http://allbest.ru/

Негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Санкт-Петербургский институт гостеприимства»

Факультет менеджмента

Курсовая работа

по дисциплине «Культура речи»

на тему «Языковая игра в СМИ (на примере материалов из газетных новостей, молодёжных изданий, качественной прессы и др.)»

Студента Дудкина О.Ю.

Санкт-Петербург2012



Содержание

Введение

Глава 1. Исследовательский контекст проблемы

1.1 Философско-культурологическое осмысление игры

1.2 К истории понятия языковая игра

1.3 Общие особенности языковой игры в контексте современных СМИ

1.4 Новостные газетные тексты как материал исследования

Глава 2. Способы включения языковой игры в макроструктуру новостного текста

2.1 Игровые микроформы

2.2 Игровые композиционные блоки

2.3 Игровые сюжетные трансформации

Глава 3. Функции языковой игры в СМИ

3.1 К вопросу об иерархии функций

3.2 Воздействующая функция

3.3 Эстетическая функция

3.4 Мировоззренческая функция

Список используемой литературы



Введение

Языковая игра рассматривается в современной науке в различных аспектах - лингвистическом, культурологическом, коммуникативном, семиотическом и др. Многообразие подходов к данному явлению обусловлено тем особым влиянием, которое имеют в современном обществе коммуникативные технологии с их богатым арсеналом вербально-выразительных средств. СМИ образуют сегодня глобальную коммуникативную среду, функционирующую и развивающуюся по своим законам и обладающую специфическими механизмами воздействия на общественное мнение, социальные институты и культуру. Именно внутри данной дискурсивной среды существует устойчивый «спрос и предложение» на языковую игру как на один из инструментов массового коммуникативного воздействия. В данном контексте актуальной исследовательской задачей становится изучение не только лингвистических средств языковой игры, но также и ее текстообразующего потенциала, обеспечивающего оптимальное использование игровых приемов в различных дискурсивно-прагматических функциях.



Глава 1. Исследовательский контекст проблемы

1.1 Философско-культурологическое осмысление игры

В настоящее время феномен игры в целом и языковой игры, в частности стал самостоятельным предметом изучения целого ряда влиятельных направлений современной мысли, что связано, видимо, не в последнюю очередь с утверждением ценностей эпохи постмодерна. С. Миллер придает игре статус особой формы познания, а Ж.П. Сартр - формы существования человеческой свободы. Французский теоретик постмодерна Ж.Ф. Лиотар замечает, что говорить - значит играть, получая удовольствие от придумывания новых приемов, слов и выражений.

Таким образом, в современных научных представлениях о сущности игры можно выделить две ее базовые характеристики: эстетизм (игра есть процесс, направленный на получение удовольствия, а не результата) и конвенциональность (играющие четко знают и соблюдают правила игры).

1.2 К истории понятия языковая игра

Использование термина языковая игра, восходящего к лингвофилософской концепции Л. Витгенштейна, имеет довольно давнюю и богатую традицию как в философии, так и собственно в лингвистике. Сам Витгенштейн понимал под языковой игрой «единое целое: язык и действия, с которыми он переплетен». Тем самым он связывал любые языковые значения с контекстным употреблением слов в процессе той или иной деятельности: «говорить на языке - компонент деятельности или форма жизни», и ниже: «коль скоро ты знаешь, что обозначает слово, ты понимаешь его, вполне знаешь его применение». Например, по Витгентштейну, отдавать приказы, информировать о событии, разгадывать загадки и пр. - все это языковые игры, правила которых, т.е. способы употребления слов, известны говорящим. В лингвистическом плане данная концепция перекликается с более поздними положениями лингвистической прагматики.

В отечественном языкознании термин языковая игра вошел в широкий научный обиход после публикации работы Земской Е.А, Китайгородской М.В., Розановой Н.Н., хотя сами лингвистические явления, обозначаемые данным термином, имеют достаточно длительную историю изучения. В.З. Санников называет языковой игрой «всякое намеренно необычное использование языка (например, для создания художественного эффекта)» и рассматривает ее как одну из форм лингвистического эксперимента, начало исследованию которому было положено A.M. Пешковским и Л.В. Щербой. Таким образом, в лингвистике, в отличие от философии, содержание языковой игры принято соотносить не с прагматикой речевых единиц, а с их структурой и стилистической функцией. Современные исследования языковой игры направлены, главным образом, на выявление ее структурных и стилистических особенностей в различных функциональных контекстах, в том числе и в средствах массовой информации.

1.3 Общие особенности языковой игры в контексте современных СМИ

Широчайшее использование языковой игры в текстах масс-медиа стало одной из ярких примет современного информационного пространства. По выражению С.И. Сметаниной, «вирус» игры проник сегодня «в информационные и аналитические материалы телевидения и печатных СМИ». Столь же активен и научный интерес к данному явлению. Для современной российской лингвистики характерно как использование текстов СМИ в качестве источника языкового материала для изучения языковой игры, так и специальное рассмотрение специфики игровых приемов в СМИ с точки зрения их структуры, дискурсивно-прагматической мотивированности.



1.4 Новостные газетные тексты как материал исследования

языковой игра сюжетный новостной текст

Вообще, игровые формы генетически свойственны художественно-публицистическим жанрам, функционально направленным на интерпретацию действительности, на «встраивание» событийно-фактологической информации в определенные ценностно-идеологические рамки. В текстах этих жанров языковая игра обнаруживает весь спектр своих стилистических возможностей, что делает художественно-публицистические жанры богатым источником для изучения средств и приемов языковой игры. Что же касается новостных текстов, то в количестве и многообразии игровых средств они значительно уступают публицистическим, т.к. их функциональная направленность заключается в отражении фактов действительности, а не в их интерпретации. Тем не менее новости в СМИ представляют не меньшую, чем публицистические жанры, ценность для изучения языковой игры, главным образом, ее текстообразующих и дискурсивно-прагматических аспектов.

Эта исследовательская ценность обусловлена, во-первых, базовым характером новостей в системе жанров СМИ. Все системообразующие признаки СМИ как в области текстовой структуры, так и в функциональном плане, представлены в концентрированном виде в новостях. Следовательно, тексты новостей по сравнению с другими жанрами максимально «прозрачны» в плане изучения иерархии функций и текстообразующего потенциала тех или иных явлений, в том числе языковой игры.

Во-вторых, распространение в текстах новостей определенных явлений, генетически им не свойственных (а игра относится именно к такому типу явлений), не может быть «избыточным» в силу особых требований к компрессии и оперативности информации в новостях. Избыточность, например, игры, есть проявление скрытых тенденций всего дискурса СМИ. Широкое проникновение игры в новостные материалы заставляет исследователя задуматься над тем, какому «прагматическому заданию» это отвечает и как посредством игры меняется структура информации в каждом отдельном тексте и в масс-медиа в целом. Таким образом, выбор новостных текстов в качестве исследовательского материала представляется наиболее оптимальным в свете поставленной задачи - изучения текстообразующих механизмов и дискурсивных функций языковой игры в СМИ.

Определим теперь, какие именно явления можно квалифицировать в качестве игровых в новостном тексте. Как было показано выше, игра, в том числе и языковая, складывается из таких сущностных компонентов, как эстетизм (удовольствие от «неожиданности», необычности) и конвенциональность (знание правил игры). Исходя из первого компонента, к языковой игре в текстах новостей можно отнести все те явления, когда информация «оживляется», приобретает неожиданное звучание за счет нарушения клишированных форм ее подачи, свойственных данному жанру. Подчеркнем, речь не идет о «неожиданности» самогo фактологического содержания информации, которое по природе новости как таковой не может быть «ожидаемым», известным. Имеется в виду именно «звучание», т.е. способ подачи информации, связанный как с языковой формой, так и с макротекстовой структурой - последовательностью изложения, подбором и акцентировкой/затушевыванием деталей и пр.

Что же касается конвенциональности, то принимать ее в качестве критерия для выявления игровых приемов представляется весьма затруднительным. Несомненно то, что видимая неконвенциональность игры в новостях свидетельствует о неких односторонних «правилах игры», известных отправителю, но скрываемых от получателя информации. Следовательно, «нарушение конвенции» есть своего рода «сигнал» для исследователя, ставящего задачу выявления дискурсивных функций языковой игры, источник которых следует искать в прагматических интенциях (в том числе и скрытых) отправителя информации.



Глава 2. Способы включения языковой игры в макроструктуру новостного текста

При рассмотрении проблематики языковой игры большинство исследователей обращается к ее стилистическим приемам и лингвистическим средствам, классифицируя их по критерию отнесенности к тем или иным уровням языковой системы: фонетико-графическому, словообразовательному, лексико-семантическому, морфологическому, синтаксическому. Языковые средства игры на этих уровнях довольно широко и подробно изучены, в том числе и на материале текстов СМИ. Ограничимся лишь несколькими примерами, типичными для новостных заголовков общественно-политических изданий: графическая игра -НАЦИоналисты (АиФ, 2011, №35); фонетико-словообразовательная игра - Столичный турдом (АиФ, 2011, №30); синтаксическая игра с сочетаемостью - Беженцев зацепило скандалом (МК, №7, 2012), Вся политологическая рать (МН, №6, 2010), лексико-семантическая игра с многозначностью - Первый канал потерял лицо (НИ, 25.06.12), Ленин потерял голову (Изв., 16.02.2011). Если рассматривать эти и подобные им лингвистические средства игры с точки зрения структуры текста, то, по сути речь и идет о его микроуровне, или микротекстовой организации языковых средств.

Что же касается макротекстовой репрезентации языковой игры и ее текстообразующего потенциала, то данная проблема менее изучена, по крайней мере, единого категориального аппарата для ее решения пока не выработано. Интересен подход С.И. Сметаниной, которая выделяет в медиа-текстах «игры с языком» и «игры с реальным событием». В первом случае речь идет об уровневых лингвистических средствах игры, т.е. о микротекстовых элементах. Во втором - выделяются приемы игрового «декорирования» новостийного дискурса: выдвижение собственных версий-фантазий, компенсирующих недостаток информации; иллюстрация реального воображаемым, фантазийным; беллетризированное изложение факта, когда героям «раздают» маски, реплики; конструирование из конкретного события «своего» сюжета за счет акцентирования фрагментов ситуации, важных для построения собственной концепции; привлечение парадоксальных аналогий из контрастных политике и экономике областей (быт, интимные отношения, жизнь животных и пр.) и др. Как видим, в данном перечне акцент сделан скорее на содержании игровых стратегий - способов преобразования информации о действительности, чем на текстообразующих механизмах игры. Безусловно, дальнейшее исследование игровых стратегий представляет собой отдельную, весьма интересную и перспективную научную задачу, мы же в данной работе ограничимся только макроструктурой текста, а именно - вопросом о том, как, в каких структурно-содержательных компонентах игровые стратегии участвуют в текстообразовании новостного сообщения.

В первом приближении представляется возможным выделить три основных способа макротекстовой реализации игровых стратегий:

* игровые микроформы;

* игровые композиционные блоки;

* игровые сюжетные трансформации.

Остановимся на каждой из них немного подробнее.

2.1 Игровые микроформы

Термином микроформа в теории текста обозначается один из способов включения несобственно-прямой речи, при котором протяженность лексико-синтаксических единиц не достигает размеров самостоятельного предложения, например, отдельные эмоциональные восклицания героев, модальные слова и пр.

Соответственно под игровой микроформой мы будем понимать те языковые средства, которые относятся к структурным текстовым уровням, не превышающим уровня предложения: фонетико-графические, лексико-семантические, словообразовательные, синтаксические (в пределах словосочетания). На первый взгляд, статус самостоятельного текстообразующего компонента игры микроформы могут иметь только в сильной позиции заглавия, что, собственно, чаще всего и встречается на новостных полосах российской прессы: игровой заголовок предшествует информационно-нейтральному изложению в заметке. Например:

(1) К нам приехал Нурсултан (МК, 2012, №08)

Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев прибыл в Москву с официальным визитом.

Главная тема переговоров с Президентом России Владимиром Путиным -- расширение двустороннего сотрудничества. Кстати, на сегодняшний день товарооборот между нашими странами достиг 10 миллиардов долларов. Лидеры двух государств поставили задачу довести объем двусторонней торговли в ближайшей перспективе до 20 миллиардов.

Парафраз известной припевки при одновременном усечении имени собственного в заголовке способствует игровому «окрашиванию» основного текста, снижению официальности сообщения. Микроформа выступает здесь на лексическом и фразеологическом уровнях (если считать прецедентное выражение «К нам приехал, к нам приехал <имя собственное> дорогой!»принадлежностью фразеологического фонда русского языка). Обозначить данный способ макротекстовой реализации языковой игры как игровые заголовочные микроформы не позволяет, однако, тот факт, что последние могут выступать и в качестве составных компонентов других макро-уровневых средств игры - композиционных блоков и сюжетных трансформаций, а также в случаях игрового интерстилевого тонирования (термин С.И. Сметаниной) сообщения, как, например, в следующей новостной заметке:

(2) Совет Федерации выступает за все хорошее (Ведомости, 27.04.10)

Верхняя палата дала правительству рекомендации по бюджету-2011: нужно повышать достоверность макроэкономических прогнозов, снижать инфляцию, налоги для новых месторождений, инвестировать стабфонд и выделять регионам расходные полномочия только вместе с финансовым обеспечением.

Здесь помимо заголовочной идиоматической номинации за все хорошее использована также разговорная модально-предикативная конструкция нужно+инфинитив с последующим перечислительным рядом (возможные стилистически более уместные варианты: необходимо, признано необходимым, было рекомендовано и т.п.). Тем самым официальная информация приобретает разговорный оттенок исключительно за счет лексических и синтаксических игровых микроформ, что еще раз свидетельствует об оправданности рассмотрения последних в качестве макротекстового способа реализации языковой игры.

2.2 Игровые композиционные блоки

Речь идет о том макротекстовом уровне, где языковые единицы объединены в сверхфразовые единства. В отношении новостного текста мы предпочитаем говорить о композиционных блоках, из которых складывается его общая формально-содержательная структура (событие, время, место, обстоятельства и пр.). Здесь необходимо уточнить, что прототипическая структура новостного сообщения, в отличие от текстов других информационных жанров (обзор, комментарий, репортаж и др.), предполагает акцентировку таких компонентов описываемой ситуации, как действие и его агенс. Другими словами, из пяти пунктов композиционно-речевой формы «сообщение» Кто? Где? Когда? Что делает? Что из этого следует? доминантными для содержательной структуры новостей являются Кто? и Что делает?. Без этих компонентов, которые композиционно, как правило, «сливаются» в один блок «сообщение факта», информация не может стать новостью в масс-медийном контексте, в то время как опущение прочих компонентов (Где? Когда? Что из этого следует?) не обязательно влечет за собой снижение определенности сообщения. Наличие последних в тексте позволяет расширить объем информации и конкретизировать ее содержание, однако при этом увеличивается и интерпретационный потенциал новости, призванной, как известно, служить в первую очередь сообщению факта, а не его анализу.

В современных новостных заметках нередко можно выделить еще несколько компонентов, избыточных с точки зрения функционально-жанровой структуры текста, но выполняющих комментирующе-воздействующую функцию - обстоятельства, причины, предыстория события. Именно композиционные блоки данного типа содержат в себе возможности наиболее свободной интерпретации события, хотя в качестве игрового, по нашим наблюдениям, чаще всего используется блок Что из этого следует? Распространенность в новостных сообщениях разного рода игровых комментариев в форме шутливых или саркастических домыслов, фантазийных «следствий» события наблюдается не только в материалах «курьезно-бытовой» тематики (см. пример 4), но и в сообщениях на социально-политические темы. Например:

(3) Пускать наркоманов в гости будет себе дороже (МК, 2010, №44)

Ужесточить наказание за содержание наркопритонов планируется в недалеком будущем в России.

Как стало известно "МК", "драконовские" поправки в УК внесены на рассмотрение Госдумы. В законопроекте предлагается сажать за решетку всех, в чьих домах наркоманы хоть раз укололись или проглотили "колесо". За предоставление помещений для потребления наркотических и психотропных средств грозит год лишения свободы.

Впрочем, у этих поправок к УК есть и обратная сторона: из квартир наркоманы выйдут на улицу и начнут колоться в скверах, подворотнях и подъездах, где их увидит гораздо больше людей.

Основу фактологической информации в приведенной заметке составляет сообщение о внесении на рассмотрение Госдумы поправок в Уголовный кодекс, ужесточающих наказание за содержание наркопритонов. Данный факт становится поводом для критической интерпретации, одним из способов которой наряду с лексическими средствами снижения (сажать за решетку, уколоться, проглотить «колесо») становятся композиционные блоки. Как заголовок, так и последний абзац текста описывают возможные следствия принятия законопроекта, при этом описание в заголовке отличается от описания в последнем абзаце своим фантазийно-игровым характером, в то время как второе выглядит более «реалистичным» и нейтральным. Тем не менее в обоих случаях происходит подмена информирования интерпретацией, поскольку сам выбор из множества возможных следствий еще не принятого законопроекта неизбежно является субъективно-оценочным. Таким образом, семантическое заполнение композиционного блока «следствие» направлено на формирование читательского мнения в отношении сообщаемого факта в заданном газетой русле (при «достраивании» следствий в ином, не менее «реалистичном» ключе, напр., данные меры способны значителено усложнить «условия труда» наркодилеров и т.п., закладывается более позитивная оценка законопроекта). Расположение обоих рассмотренных композиционных блоков в сильных позициях текста, а игрового - в абсолютно сильной позиции, создает дополнительную акцентуацию оценки. Игра, таким образом, выступает здесь как средство дискредитации социально значимого законопроекта.

Иную функцию выполняют игровые композиционные блоки в сообщениях о бытовых происшествиях, курьезных случаях из жизни «простых людей». Так, в следующем тексте сходные по структуре с предыдущим примером игровые композиционные блоки способствуют усилению юмористического эффекта сообщения, а в более широком институционально-маркетинговом контексте - повышению рейтинга издания:

(4) Теперь и мамонта засолит! (Жизнь, 2011, №8)

65-летняя пенсионерка из Зеленодольского района Татарстана, услышав по телевизору о перебоях в ряде мест с солью, закупила ее аж полцентнера!

Вожделенный продукт был приобретен ею в магазине родной деревни Сафонове по 25 рублей за кило. Напуганная слухами женщина выложила за покупку ровно ПОЛОВИНУ ПЕНСИИ. И, радостная, повезла 50 килограммов соли на саночках домой. Теперь односельчане паникерши головы ломают: что ж делать-то соседка будет с этой солью? Может, морские ванны решила принимать для здоровья?

Как видим, фантазийно-игровыми являются оба композиционных блока «следствие» - в заголовке и в конце текста. Последний входит также в состав другого блока, где описывается реакция окружающих на действия пенсионерки: теперь односельчане... головы ломают... Это «описание» в свою очередь также едва ли можно назвать фактологическим, поскольку с одной стороны, оно не добавляет ничего существенного к структуре самого факта, а с другой - содержит субъективно-эмоциональную оценку со стороны «односельчан», достоверность передачи которой далеко не очевидна (то, что «односельчане ломают головы», не объективный факт, а обобщающее суждение на основе не известных читателю источников). Следовательно, этот блок также придает дополнительный «фольклорно-развлекательный» колорит сообщению и является игровым. Изобилие в тексте игровых лексических микроформ (аж, вожделенный продукт, выложила и т.п.) усиливает его экспрессивно-оценочное звучание.

2.3 Игровые сюжетные трансформации

Попытки выявления институционально сложившихся моделей представления событий, структуры сюжета и его трансформаций в различных типах дискурса предпринимались в так называемых «сюжетных грамматиках». Не вдаваясь здесь в когнитивное содержание этих моделей, отметим лишь, что речь идет об экспликации инвариантных/вариантных схем построения текста для того или иного типа дискурса. В области новостного дискурса одна из первых попыток моделирования макроструктуры новостей была предпринята Т. ван Дейком, обратившим внимание на такое построение сюжета в новостях, когда вершинное положение занимает сообщение основного факта, а последующее текстовое развертывание состоит в описании его деталей и обстоятельств. Если же в заметке имеют место нарушения этой последовательности, либо полное «заимствование» структуры сюжета из других речевых жанров, то можно говорить о трансформации сюжета, в том числе и игровой.

Конвенциональное «ожидание» реципиента в отношении новостей СМИ - «узнать, что произошло нового». Нередко на телевидении и в прессе наблюдается «игровой» обман этого ожидания, когда, например, в качестве новости сообщается «что-то, что не произошло». Это один из простейших видов игровой сюжетной трансформации, встречающийся, как видно из следующего примера, и в самом коротком новостном жанре - информации.

(5) Видный оппозиционер Михаил Касьянов собрал мыслителей (Ведомости. 12.04.10)

Президент фонда "Общественная альтернатива" Касьянов пригласил известных экономистов и социологов для обсуждения "развилок экономической политики - 2010". Альтернативной экономической политики собравшиеся не представили.

В данном сообщении прослеживаются два способа языковой игры: микроформы и сюжетная трансформация, при этом основная роль в создании игрового эффекта принадлежит второму способу. А именно: на уровне логико-семантической макроструктуры текста заложен эффект обманутого ожидания. Как в сильной заголовочной позиции, так и в основном по объему предложении сообщается о факте, не имеющем самом по себе статуса новости (М. Касьянов пригласил экономистов и социологов...). Данная констатация предполагает последующее сообщение о развитии события и его итогах: представительность форума, амбициозность заявленной тематики и целей создают ожидание весомого результата. Однако, как видим, таковой в сюжетной структуре заметки отсутствует. Путем акцентуации «нулевого результата» здесь нарушена общепринятая «сюжетная» схема подачи и восприятия новостного факта, тем самым отсутствию значимой новости придается статус события с отрицательным прагматическим эффектом. Вполне очевидно, что в функциональном плане такая подача информации не способствует формированию позитивного имиджа упомянутого политика, а направлена, скорее, на его «мягкую» дискредитацию. Последняя усилена также игровыми микроформами: видный оппозиционер - парафраз известного сочетания периода советского «новояза» видный государственный (и политический) деятель, мыслители - стилистически завышенная номинация, обнаруживающая ироническую коннотацию как при обозначении самого референта (известные экономисты и социологи), так и результатов его действий (альтернативной экономической политики <мыслители> не представили).

Подражание сюжетной структуре других жанров можно проследить на следующем примере:

(6) Кудрин - главный по оленям (Жизнь, 2009, №9)

ОКАЗЫВАЕТСЯ, в том, что поголовье северных оленей в России сокращается просто бешеными темпами, виноват Алексей Кудрин.

Так считает министр сельского хозяйства Алексей Гордеев. Минфин, по его словам, не хочет финансировать эту отрасль. Вот олени и дохнут.

Сенаторы, правда, усомнились, что эти животные питаются исключительно купюрами, а не ягелем, и целый час мучили министра вопросами о путях решения этой глобальной, по их мнению, проблемы.

«Замордованному» министру ничего не оставалось, как послать всех сенаторов... на Север.

-Минфин вычеркнул нас из плана финансирования, - заявил он, - поэтому нужно разбираться на месте. Милости прошу пожаловать на Север. Присоединяйтесь!

Содержание собственно новостной информации в данном сообщении сводится к тому, что министр сельского хозяйства А. Гордеев, выступая в Совете Федерации, упрекнул министра финансов А. Кудрина в недофинансировании оленеводства. Эта новость подается в форме занимательной мини-истории, сюжет которой не совпадает со структурой описываемого факта. Так, в сильной позиции заголовка и начала сообщения акцентируется не сам факт упрека Гордеева в адрес Кудрина, а повод конфликта (олени) и его «виновник» (Кудрин). Обстоятельства и место действия напрямую не указываются, читатель может лишь предположить, что министр Гордеев выступал перед Советом Федерации с неким докладом, тема которого едва ли исчерпывалась одним оленеводством. В нарративном развитии конфликта участвуют и сенаторы, причем явно не на стороне Гордеева. В итоге «обвинитель» сам оказывается в позиции обвиняемого и вынужден защищаться не совсем обычным способом - приглашением сенаторов «на Север».

Таким образом, трансформация сюжета осуществлена путем отбора из реального события наиболее занимательных фрагментов и сюжетных линий (олени, министр против своего коллеги, сенаторы против министра) и конструирования из них нового сюжета. Игровая драматургия здесь подменяет реальный факт, тем самым занижается его значимость и подвергается дискредитации политический имидж одного из субъектов сообщения. Игровое передергивание информации усиливается как за счет включения микроформ (главный по оленям, оказывается, дохнут, мучили вопросами, замордованный, послать на Север и др.), так и путем использования игровых композиционных блоков (животные питаются исключительно купюрами, а не ягелем; глобальной, по их мнению, проблемы). В конечном итоге факт общественно-политического характера предстает в виде бытового курьеза, участниками которого в роли незадачливых «героев» выступают высокопоставленные государственные чиновники (обратим внимание, что степень иронической диффамации А. Гордеева значительно выше, чем А. Кудрина). Итак, языковая игра в данном новостном сообщении, как и в примерах 3 и 5, является средством дискредитации, объектом которой в данном случае также становятся политические деятели.

В заключение заметим, что комбинации макроструктурных игровых компонентов в тексте возможны в различных вариантах. Чаще соотношение макро- и микроуровневых средств складывается не по принципу оппозиции, а по принципу включения: средства микроуровня могут входить в структуру текста как составные компоненты средств макроуровня, например, словообразовательная игра и игра с сочетаемостью - в состав игровых микроформ, а игровые композиционные блоки - в сюжетные трансформации. В этом проявляется значительный текстообразующий потенциал языковой игры, предопределяющий состав ее дискурсивно-прагматических функций.



Глава 3. Функции языковой игры в СМИ

3.1 К вопросу об иерархии функций

В решении вопроса о функциях языковой игры и их иерархии преобладает, насколько можно судить, подход, основанный на понимании игры как вида «непродуктивной деятельности, мотив которой заключается не в ее результатах, а в самом процессе». В русле такого подхода ведущей признается эстетическая функция, вытекающая из установки «на новизну формы, перенесение акцента с того, о чем говорится, на то, как об этом говорится». Встречающиеся в научной литературе варианты терминологического обозначения данной функции, такие, например, как «поэтическая» и «развлекательная», вносят дополнительные оттенки в ее понимание, не затрагивая принципиально сути явления. Разновидностями эстетической функции можно считать и усиление непринужденности общения, перехода к более тонким способам передачи мысли, имитации чужой речи, функции «смягчение» речи, привлечения внимания слушающего и т.п.

Помимо эстетической функции в работах, посвященных языковой игре, выделяется ряд других функций. Например, В.З. Санников говорит об обучающей (языковая игра - «замечательный учитель словесности»), маскировочной и психотерапевтической функциях (смех как «единственный общедоступный способ борьбы с окружающим злом»), упоминает также о функции снижения (дискредитации в терминологии других исследователей). Е.А. Земская и ее коллеги пишут об использовании языковой игры для реализации эмотивной (экспрессивной) функции языка, когда говорящий выражает свое отношение к тому, о чем он говорит.

И, наконец, у Н.И. Клушиной находим то понимание функций языковой игры, которое более, чем другие, отражает специфику данного явления в СМИ: «языковая игра в ономастике становится мощным оценочным механизмом, управляющим общественным сознанием». Принимая данное утверждение, можно, во-первых, добавить, что сфера действия этого механизма - не только ономастика, но и вся речевая практика СМИ, а во-вторых, уточнить, что, по сути, речь идет о воздействующей функции языковой игры в масс-медиа.

Попытаемся вкратце обосновать, почему именно воздействующая, а не эстетическая функция является доминантной в дискурсе СМИ и его базовом субдискурсе - новостном. Следует сразу заметить, что эстетическая функция и все ее указанные разновидности выделяются авторами в первую очередь для разговорной речи. Здесь, действительно, языковая игра способствует и снижению официальности, и представлению альтернативных точек зрения, и формированию множественных прочтении, а также влияет на интенсивность восприятия и активность усвоения информации. Несколько иначе обстоит дело в информационно-новостных жанрах СМИ.

Необходимо иметь в виду, что одним из главных отличий прямого устного общения от коммуникации через масс-медиа является ее опосредованность, или медиативность. Условия этого опосредования, экономические и идеологические, довольно жестко регламентируют правила «предъявления товара» на информационном рынке. Как отмечает Л.А. Васильева, «любое издание, газетное, электронное - это информационный продаваемый продукт. <...> А даже самый качественный продукт не пойдет на рынке, если не позаботиться о его привлекательности, упаковке, доступной цене». Маркетинговая (продуктовая и производственная) концепция предполагает завоевание потребителя, в том числе путем использования «оригинальных методов и форм в подаче материалов (оригинальность, язык, стиль, оперативность и т.д.)». В свете данных требований становится очевидным, что эстетический мотив «удовольствия от процесса», сопровождающий языковую игру, едва ли может быть преобладающим в производстве новостей. Игра в таком «производственно-маркетинговом» контексте не может быть просто «эстетической добавкой» к информации, а становится средством достижения институциональных целей, диктуемых условиями экономической и ценностно-идеологической конкуренции. Отсюда следует, что если в современных СМИ наблюдается столь активный «спрос» на языковую игру, то это свидетельствует о ее значительных прагматических возможностях, использование которых позволяет конкретным масс-медиа сохранять и повышать свою конкурентоспособность.

Сказанное не отрицает, конечно, эстетической функции языковой игры, но переводит ее в статус вспомогательной по отношению к функции воздействия, являющейся системообразующей в СМИ. Иными словами, «красивая», с элементами игры или полностью игровая манера подачи информации нацелена не на удовлетворение «эстетических потребностей» получателя, а на оптимизацию информационного воздействия на него. Игровой «эстетизм» в освещении события, естественный в художественно-публицистических жанрах, в новостном дискурсе не может считаться простым «украшением» речи.

Итак, в иерархии функций языковой игры в дискурсивном пространстве СМИ основная роль принадлежит функции воздействия. Подчиненное положение по отношению к ней занимает эстетическая функция, и как производная от этих функций, складывающаяся из совокупного действия оценочно нагруженной информации и стилистической манеры ее подачи, возникает мировоззренческая функция. Рассмотрим теперь каждую из них немного подробнее.

3.2 Воздействующая функция

Проявления данной функции мы наблюдали в большинстве примеров, разобранных выше (см. раздел 2.2). Напомним, посредством игры проводится дискредитация: в примере 3 - социально значимого законопроекта, в примерах 5, 6 - имиджей политиков, в целом же объектом дискредитации могут быть не только отдельные политические деятели и проекты, но и целые общественно-политические институты, организации, идеи и концепции. Прием иронической дискредитации заимствован в новостном дискурсе из дискурса политического, где он имеет широчайшее распространение. Его функция - диффамация оппонента путем иронии: «ирония призвана показать, что оппонент ничтожен и смешон и не заслуживает серьезного разговора». И хотя ирония, по классификации Е.И. Шейгал, является «наименее жестким средством вербальной агрессии» в политике, тем не менее ее воздействующий потенциал обеспечивает средствам массовой информации не только участие в политической борьбе в качестве посредника, но и делает их влиятельными органами информационно-идеологической (так называемой четвертой) власти. «Смех - сильное оружие, - пишет И.Ф. Ухванова-Шмыгова. - Умение пользоваться им и направлять на противника - индивида (субъекта политики), группу, институт, идею - входит в арсенал политической деятельности и является определенной формой власти».

Наряду с диффамационным потенциалом ирония, как разновидность языковой игры является эффективным приемом завуалированного внедрения оценок, мнений, установок. При этом оказывается задействованным известный психологический механизм эмоционального усиления рационального содержания, когда игровой акцентуации подвергаются определенные фрагменты информации, прагматически значимые для автора сообщения. Тем самым языковая игра при всей «безобидности» своей формы выступает как действенное средство формирования общественного мнения по важным вопросам политики и общественной жизни.

Если такая экспрессивная акцентуация осуществляется в заголовке, то принято говорить о функции привлечения внимания, или так называемой рекламной функции заголовка, примеры реализации которой содержит каждый из приведенных в разделе 2 текстов.



3.3 Эстетическая функция

Об этой функции уже неоднократно упоминалось в предыдущих разделах работы, в том числе перечислялись и ее разновидности. Здесь лишь укажем на два прагматически значимых проявления данной функции - снижение официальности сообщения и развлечение читателя. Оба эти функциональных проявления языковой игры взаимосвязаны и взаимообусловлены, и нет необходимости их строго дифференцировать друг от друга: там, где сообщение окрашено в иронически-игровые формы, оно уже не может звучать официально, и, наоборот, лучшим средством занижения «официального тона» является включение в сообщение развлекательно-игровых компонентов.

3.4 Мировоззренческая функция

Как отмечалось выше, СМИ в современном обществе образуют глобальную коммуникационную среду, внутри которой сложилась особая культурно-мировоззренческая парадигма. Картина мира современного человека, его система ценностей и модели повседневного поведения во многом задаются СМИ, и не в последнюю очередь - новостными материалами. Само явление языковой игры в наибольшей степени отражает те культурно-мировоззренческие тенденции, которые принято объединять в понятии постмодернизм. Действительно, такие сущностные атрибуты постмодернистского мировоззрения и мироощущения, как карнавальность, релятивизм и маргинализация, трудно себе представить вне выразительных средств игры.

Карнавальность, по М.М. Бахтину, как ситуация перманентной игры, сиюминутного «наблюдения вместо рассуждения», неизменно сопровождается экспансией массовой, «низовой» культуры во все сферы коммуникации. «Возбужденно-экстатическое» состояние, свойственное игре, переносится в новостном дискурсе на традиционно «серьезные» области - политику, экономику, право, тем самым формируя у читателя фамильярно-игровое отношение ко всему, что попадает в поле зрения СМИ. Если в функциональном плане происходит «снижение официальности» сообщения, то в долговременном мировоззренческом смысле это влечет за собой стирание граней между облегченно-бытовым восприятием и вдумчиво-аналитическим, формирует иллюзорную «гиперреальность», где все серьезные общественно-политические проблемы представляются лишь элементами некоего шоу, а их участники - актерами со своими «ролями-имиджами».

Если карнавализация более связана с мироощущением постмодерна, то релятивизм относится к сфере мировоззрения. Релятивистское сознание, в основе которого лежит принцип «все относительно», признает самоценность и равнозначность всех мировоззренческих программ. В сфере СМИ этот принцип реализуется в условиях плюралистичности, многоканальности и дробления информации аудио-визуальными средствами, в результате чего любое мнение, даже самое абсурдное и этически неприемлемое, получает право на массовое тиражирование и продвижение. Абсолютные ценности, отрицаемые как таковые в постмодернизме, низводятся на уровень «одной из возможных точек зрения». Одним из проявлений данной тенденции в новостном дискурсе является снятие морально-нравственных ограничений на использование игровых приемов в традиционно «деликатных» тематических областях (смерть, трагедия, интимная жизнь и т.п.). Характерно, что «жесткие новости» с элементами черного юмора и гипертрофированным изображением шокирующих деталей пользуются спросом не только в «бульварной», но и в высокопрофессиональной журналистике⁵⁵. Это лишний раз свидетельствует о прагматическом потенциале такого рода «игры», использование которого способствует маркетинговой устойчивости любого типа издания.

И еще один аспект посмодернистского мироощущения, внедряемого посредством игры - эффект маргинализации. Отчужденно-ироничное отношение ко всему и всем - политике и политикам, «угрозам и вызовам» современности, проблемам жизни и смерти - «вводит в процесс осмысления картины мира не журналиста - носителя истины, а человека с периферии, который оспаривает общепринятые установки и стереотипы восприятия»⁵⁶. Такой «взгляд с периферии» передается и читателю, который вместо усвоения информации, а шире - ценностей, переходит к их потреблению⁵⁷, что в конечном итоге неизбежно влечет за собой утрату им какой-либо устойчивой мировоззренческой позиции. Читатель-«маргинал», верящий в «независимость» своих идейных воззрений, на деле оказывается в значительной мере предрасположенным к любому виду информационного воздействия, включая манипулятивное. Не случайно, поэтому, «метафоричность, размытость значений» и, можно с полным основанием добавить - языковая игра, стали «новыми манипуляционными технологиями», которыми эпоха постмодерна обогатила современные СМИ.

Манипулятивность игры заключается в данном случае в том, что «маргинальность» позиции медиатора является лишь средством маскировки его действительных прагматических интенций. Применительно к ситуации массовой опосредованной коммуникации можно говорить об интенциональной асимметрии, суть которой в том, что «правила игры», известные получателю информации, зачастую нарушаются ее отправителем, заведомо находящимся в более выгодной коммуникативной позиции. Реципиент, как известно, ожидает от новостных сообщений в первую очередь информации, в то время как СМИ склонны использовать последнюю как средство интерпретации действительности в русле заданных идеологических установок и своей финансово-экономической ангажированности. С.И. Сметанина замечает, что «чем интенсивнее документальное подвергается игровой обработке, тем оно больше удаляется от реального за счет осложнения различными эффектами»⁵⁹ и тем самым «в фактологическом отношении игровые компоненты приводят к редукции информационной стороны высказывания». Эту редукцию под силу обнаружить лишь искушенному читателю, «средний» же реципиент принимает игровую интерпретацию, не успевая ее критически осмыслить.

Таким образом, в функциональном плане игровая форма подачи новостей направлена на оптимизацию коммуникативного воздействия на реципиента. «Эстетика игры» психологически облегчает восприятие информации, но одновременно повышает и степень доверия читателя к точке зрения «собеседника»-медиатора. Тем самым применение игровых приемов расширяет возможности преобразования информации в диапазоне «объективность - манипулятивность», чем и обуславливается активное использование языковой игры в дискурсе современных СМИ.

Итак, текстообразующие механизмы языковой игры реализуются в газетных новостях посредством игровых микроформ, композиционных блоков и игровых сюжетных трансформаций. Функциональная направленность игры на воздействие, как непосредственное (формирование общественного мнения), так и долговременное (формирование мировоззрения), подчиняет себе весь эстетический потенциал используемых игровых приемов. Будучи в современном своем виде явлением постмодернистской эстетики и мировоззрения, языковая игра в дискурсивном пространстве массовой коммуникации становится одним из наиболее эффективных средств информационного воздействия, что и определяет особенности ее текстовой репрезентации и функционирования в СМИ.



Список используемой литературы

1. Санников В.З. Об истории и современном состоянии русской языковой игры // ВЯ. 2009. №4.

2. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 2010.

3. Клушина Н.И. Общие особенности публицистического стиля // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования: Учебное пособие / Отв. ред. М.Н. Володина. М., 2011.

4. Любимова Т.М. Вербальные способы манипуляции сознанием в деятельности средств массовой информации Франции // Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования: Тезисы докладов Международной научной конференции / Под общ. ред. М.Н. Ремневой. М., 2009.

5. Сметанина С.И. Медиа-текст в системе культуры.

Размещено на Allbest.ru

...