Теккерей - публицист и журналист

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Жизненный и творческий путь Уильяма Теккерея

1.1 Биография Уильяма Теккерея

1.2 Основные направления в творчестве Уильяма Теккерея

2. Направления журналистики и публицистики Уильяма Теккерея

2.1 Место журналистики и публицистики в творчестве Уильяма Теккерея

2.2 Герои-маски Уильяма Теккерея

2.3 Критика Уильямом Теккереем прессы

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Актуальность дипломного исследования заключается в том, что в наследии даже крупных художников слова находятся малоизученные аспекты, пояснение которых позволяет взглянуть на их творчество с неожиданно новой точки зрения. Очевидно, что в случае с восприятием творчества Теккерея у нас такой аспект - его работа в периодической прессе.

Становление Теккерея отчасти повторяет творческую эволюцию других известных английских писателей - Мильтона, Дефо, Свифта, Аддисона, Диккенса и других. Сходство в том, что они начинали как журналисты и публицисты и, лишь обретя популярность в качестве таковых, пробовали себя в «большой» литературе.

Труд поденщика-журналиста, уступaя собственно литературному в глубине и качестве, был более регулярно и гарантированно оплачиваемым. К тому же он давал возможность писателю получить известность среди широкой публики, которая охотнее покупала книги автора, заинтересовавшего прежде своими газетными и журнальными публикациями. Уже получив известность как автор романов, У. Теккерей продолжал печататься в периодике, выступал как редактор известнейшего журнaла «Корнхилл Мэгэзин». Журналистику он ценил как общественную трибуну: слово, произнесенное с нее, немедленно становилось всеобщим достоянием.

Творчество Теккерея вызывало интерес у литерaтуроведов на протяжении более полутора столетий и не теряет актуальности до сих пор. Ему посвящены труды И.И. Буровой, С.Э. Нураловой, Т.Ю. Демидовой, В.В. Вахрушева, Е.Ю. Гениевой, В.В. Ивашевой. Общим местом в научных работах о Теккерее в 90-х и нулевых является признание его как писателя-новатора. Отмечая мастерство психологического описания в романах Теккерея, И. Бурова пишет, что эти приемы усложнялись с каждым новым произведением, а «подлинного совершенства» достигли лишь в «Приключениях Филипа» -- последнем и самом недооцененном романе Теккерея [1]. На многозначность иронических смыслов в поздних романах Теккерея указывает Каталан [2]. Е.Ю. Гениева, высоко оценивая значение психологических открытий Теккерея с его «эстетикой полутонов», называет его творчество 50-х годов XIX века «делом будущего», тем, что получит достойную разработку лишь в конце столетия, а освоено будет лишь в XX веке [3]. Шарлотта Бронте, лично знавшая Теккерея, была убеждена, что его «узнают и поймут как следует лишь лет через сто» [4]; уже в 90-е годы XX века В. С. Вахрушев отмечает, что переосмысление творчества Теккерея может занять еще сто лет [5].

Объектом дипломного исследования является Уильям Теккерей.

Предметом исследования является журналистская и публицистическая деятельность У.Теккерея.

Цель исследования - изучить опыт журналистской и публицистической деятельности У. Теккерея.

Поставленная цель потребовала решения следующих задач:

- выявить публикации о журналистской и публицистической деятельности У.Теккерея;

- выявить основные направления в творчестве Уильяма Теккерея;

- определить место журналистики и публицистики в творчестве У. Теккерея.

Поставленные задачи решались при помощи таких методов исследования как комплексный анализ материала, сравнительно-исторический, структурно-типологический и культурологические методы. Структура дипломной работы подчинена логике исследования и состоит из введения, двух глав и заключения.

1. Жизненный и творческий путь Уильяма Теккерея

1.1 Биография Уильяма Теккерея

Уильям Мейкпис Теккерей (William Makepeace Thackeray, 1811 -1863) - один из самых выдающихся английских писателей, чьи произведения могут быть сопоставлены не с популярнейшим его современником Диккенсом, но с французским современником Стендалем, которого, как и Теккерея, оценили по сути читатели следующего поколения и следующего века, или с Флобером, первым в истории реализма отказавшимся от позиции всезнающего автора. Заслуга Теккерея в том, что он создал на английском языке роман нового типа, где перед читателем вставала задача самостоятельно решать предложенные проблемы, а автор лишь направлял путь поиска. Авторитетный критик М. Арнольд писал еще в XIX в.: «Теккерей - ведущая культурная сила в нашей стране» .

Вильям Мейкпис Теккерей (1811 - 1863) - крупнейший представитель английского критического реализма XIX века, один из наиболее замечательных сатириков мировой литературы.[32,с.300 ]

С первых дней своей творческой деятельности Теккерей - писатель и публицист - в повестях и романах, статьях и очерках беспощадно показывал неприглядные пороки современного ему общества, строго и справедливо обличал искусство, которое эти пороки скрывало или приукрашивало. Теккерей-сатирик разоблачал людей, которыми руководили законы корысти и эгоизма, подчеркивал, что эти люди не уродливые единицы, а порождение порочных общественных отношений.

Троллоп Э., которого всегда считали учеником Теккерея, верно отметил, что Теккерей «всегда шутил и неизменно был серьезен. Чтобы понять его характер, нужно проникнуться сознанием того, что грусть в нем уживалась с буффонадой, слабости - с насмешками. В его душе жил дух бурлеска, тот самый дух, который не считает, что великое себя роняет, если напрашивается на улыбку» [32,с.134 ].

Говоря о французских реалистах своего времени Тургенев И.С. однажды заметил: «Ни один из них не решился бы сказать ... полной беззаветной правды, как, например, у нас Гоголь, а у англичан Теккерей».

Вильям Мейкпис Теккерей родился в Калькутте, где его отец Ричмонд Теккерей - человек незаурядного ума и большой гуманности, состоял на британской административной службе. В 1815 году Ричмонд Теккерей внезапно скончaлся. Шестилетний мальчик был отправлен в Англию, чтобы получить образование, соответствующее представлениям его родных о воспитании джентльмена. Школьные годы были безрадостными для будущего писателя. «Мудрость наших предков (которой с каждым днем все более и более восхищаюсь), - писал Теккерей позднее в «Книге снобов», - установила, что воспитание молодого поколения - дело столь пустое и маловажное, что за него может взяться почти каждый человек, вооруженный розгой и надлежащей ученой степенью и рясой». Получив среднее образование в Чартерхаусе, Теккерей в 1828 году поступил в Кэмбриджский университет, где проучился очень недолго. Будучи студентом, он принимал участие в неофициальной студенческой печати. Первые стихотворные опыты Теккерея, в том числе и пародийная поэма по поводу конкурса на лучшую поэму «Тимбукту», были нaпечатаны в студенческом журнале «Сноб». Пробыв в университете меньше полутора лет, Теккерей, глубоко неудовлетворенный Кэмбриджем, покинул университет весной 1830 года и уехал в Германию.

В Германии Теккерей с огромным интересом погружается в литературную жизнь страны. Он изучает немецкий язык, переводит произведения ряда авторов, читает произведения современной ему европейской литературы.

Необходимость подумaть о самостоятельном заработке заставила Теккерея вернуться на родину. Будущий писатель выбирает юридическую карьеру и начинает готовиться к ней в Темпл Баре.

Маленькое наследство, полученное летом 1832 года, вскоре позволило Теккерею освободиться от занятий, которые его отнюдь не привлекали. Он едет в Париж, намереваясь там учиться рисунку и живописи. В молодости он мечтал стать художником, точнее рисовальщиком; уже в Чартерхаусе Теккерей обнаружил незаурядные способности художника. Здесь же он начал писать стихи, носившие, как правило, юмористический и сатирический характер. Вращаясь в кругу художников и литераторов, будущий писатель много и настойчиво работал над собой, часами просиживал в музеях столицы, копируя картины знаменитых мастеров. Маленькое наследство было быстро прожито. К концу 1832 года Теккерей вынужден был вернуться в Лондон, отказавшись от надежды стать художником. Вообще, можно отметить, что талант Теккерея - рисовальщика был столь значителен, что он долгое время не мог решить, кем же будет - художником или писателем. Ему принадлежат более 2000 рисунков, в том числе иллюстрации к его собственным произведениям и текстам других писателей [33,с.400 ]

Обстоятельства толкнули Теккерея на тот путь, который в дальнейшем привел его в литературу: весной 1833 года Кармайкль Смит - отчим Теккерея - начал издавать небольшой радикальный журнал «Нэшнл стандарт». Соредактором отчима выступил молодой Теккерей. В качестве иностранного корреспондента он помещает в журнале статьи и очерки, посвященные вопросам международной политики. В своих статьях Теккерей затрагивает как политические, так и эстетические вопросы.

Скоро «Нэшнл стэндарт» перестал выходить, просуществовав всего один год. Независимый тон некоторых статей, появившихся в журнале, вызвал недовольство в правящих кругах. После закрытия журнaла Теккерей вновь уехал в Париж, где с еще большим рвением, чем прежде, стал изучать искусство. Свою деятельность репортера по вопросам международной жизни он возобновил в 1836 году, когда его неутомимый отчим вновь организовал периодическое издание - газету «Конституционалист», по своему направлению не отличающуюся от «Нэшнл стэндарт».

В 1833 - 1834 годах во время своих поездок в Лондон Теккерей начал сотрудничать в журнале «Фрезере мэгезин», в котором печатался затем непрерывно в течение десяти лет. Здесь во второй половине 30-х - начале 40-х годов публикуются его замечательные литературно-критические статьи, здесь обнаруживается незаурядное дарование Теккерея как публициста, наконец, здесь же под различными псевдонимами выходят первые сатирические произведения молодого писателя. Сотрудничество Теккерея в журнале «Фрезере мэгезин» длилось вплоть до середины 50-х годов. С 1844 года писатель оказался тесно связан еще с одним сатирическим журналом - «Панч». В нем он сотрудничал также в течение ряда лет.

Десятилетие 1836 - 1846 годов было тяжелым временем в жизни писателя. В 1840 году его постигaет тяжелый удар: сходит с ума жена. Теккерей вынужден писать и печататься где попало, заботясь о детях, оставшихся без матери. Несмотря на тяжелые обстоятельства личной жизни, Теккерей много пишет. Именно эти годы - самый плодотворный, самый яркий и интересный период в его творческой деятельности как реалиста-сатирика. теккерей журналистика публицистика

Многочисленные пародийные и сатирические повести, созданные Теккереем в конце 30-х - начале 40-х годов, сознательно замалчивались критикой, хотя и имели успех. Известность приходит к Теккерею лишь в конце 40-х годов, когда он печатает очерки «Книга снобов» и «Ярмарку тщеславия» - произведения, сделавшие его знаменитым. Только с этого времени (1846 - 1848) Теккерей заслуженно занял в современной ему литературе Англии место крупнейшего, наряду с Диккенсом, писателя.

В 1857-59 годах Теккерей опубликовал продолжение «Эсмонда» -- роман «Виргинцы» (The Virginians), в 1859 году стал редактором-издателем журнала «Корнхилл».

После «Ярмарки тщеславия» Теккерей выступил с рядом больших романов, которые печатались как в журналах, так и отдельными изданиями, читал публичные лекции, сотрудничал в различных журналах, сам издавал и редактировал журнал. Но тяжелая болезнь на протяжении ряда лет подтачивала здоровье замечательного мастера английской литературы. В 1863 году Теккерея не стало. Уильям Теккерей умер 24 декабря 1863 года от инсульта и был похоронен на лондонском кладбище Кенсал Грин. Его последний роман, «Дени Дюваль» (Denis Duval), остался незаконченным

1.2 Основные направления в творчестве Уильяма Теккерея

В 1847 г. незадолго до того, как в свет стали выходить первые выпуски самого известного романа Теккерея "Ярмарка тщеславия", не только рядовые читатели, но даже многие критики-профессионалы затруднились бы ответить на вопрос: "А кто это - Теккерей?" А между тем Теккерей был вовсе не новичок в литературе. К этому времени он успел написать и издать две книги путевых очерков, повесть "Кэтрин", откровенную полемику с "Оливером Твистом" Диккенса, отчаянно смешные, но вовсе не безобидные пародии, составившие цикл "Романы прославленных сочинителей", сокрушительную в своем обличительном пафосе "Книгу снобов".

Вскоре после смерти Теккерея в 1863 г. один английский критик писал: "О Теккерее рано говорить подробно. Чтобы по справедливости оценить его, нужна дистанция". Ему вторил известный литератор, пародист Дуглас Джерролд: "Я был знаком с Теккереем в течение восемнадцати лет, и все равно я не знаю его". Этот парадокс попытался объяснить американский журналист Джон Кук: "Меня всегда поражало несоответствие настоящего облика Теккерея тем злобным карикатурам на него, которые выходили из-под пера некоторых английских критиков" [31,с.300 ]

Жизнь Теккерея, как и жизнь Диккенса, проходила в годы ожесточенных социальных боев в Англии. Уже первые выступления Теккерея как публициста, не говоря о его переписке и дневниках, свидетельствуют о том, как рано сложились общественно-политические взгляды писателя. В первых статьях, написанных в Париже для «Нэшнл стандарт» и потом перепечатанных, Теккерей осуждает не только монархические режимы, но самый принцип монархии: «Величие монархии, - заявляет он, - определяется лишь париком, высокими каблуками и королевской мантией, усыпанной лилиями. Цирюльник и сапожник создают те божества, которым мы готовы поклоняться». Он беспощадно издевается над королем-буржуа Луи Филиппом и лицемерием его режима. Он критически относится ко многим явлениям буржуазного строя. Во всех статьях 30-х годов Теккерей осуждает компромисс, заключенный правящими классами Великобритании, компромисс, на котором держится как государственная система, так и вся общественная жизнь Англии. Он отрицательно относится как к тори, так и к вигам и мечтает о республике, говоря о всеобщем равенстве как о самом прекрасном из идеалов. В одном письме 1831 года будущий сатирик с глубокой иронией замечает: «Рад слышать, что ныне царствующий король хорош. Но в то же время надеюсь, что он будет и последним из наших королей... Интересно бы знать, кто будет командовать армией Британской республики?».

Политические взгляды Теккерея складываются на заре 30-х годов и постепенно эволюционируют в годы чартизма. Обнажив противоречия английского буржуазного общества, чартизм способствовал усилению критического отношения к нему писателя. Но тот же чартизм внушил ему и острейшую тревогу.

В начале 40-х годов Теккерей с отвращением говорил о тех порядках, которые царят в Англии. «Когда наконец наступит день и эти обманщики сгинут с лица земли! - восклицает он в одном из писем к матери, с которой делился обычно самыми сокровенными мыслями и чаяниями. - Проклятые тори и виги опять договорились!» В том же письме он прямо называет свои взгляды республиканскими, говорит о ненависти к лордам, которых называет «подонками общества», о желании видеть всех равными. Значение и силу чартизма Теккерей понимает лучше многих современников: он видит его размах и сознает, какую угрозу это движение представляет для буржуазной системы. Но он же двойственно относится к чартизму. «Я очень встревожен положением в стране, - писал он матери в январе 1840 года. - А впрочем, что значит встревожен? Что мне терять? Но я совершенно убежден в том, что некоторая часть из нас пойдет к черту и что готовится потрясающая революция. А уже если она начнется, ей не будет конца. Снова вырастут баррикады на улицах Парижа и пойдет по всей Европе!» В писателе уживаются два человека: один, которому свойственна большая широта взглядов, большая глубина понимания действительности, и другой, скованный представлениями, воспитанными в нем средой, школой, людьми, с которыми он находился в постоянном общении. Относясь с отвращением ко многим явлениям буржуазного общества, Теккерей не мог отказаться от его основ.

Находясь в Париже во время Июльской революции и внимательно следя за событиями на родине, Теккерей пишет матери летом 1840 года: «Я не чартист, я только республиканец. Я хотел бы только видеть всех людей равными, а эту наглую аристократию развеянной по всем ветрам». Более того, в том же письме он предсказывает то время, когда «великий лев» (то есть чартизм) встряхнет мощной гривой и стряхнет всех паразитов. Мы переживаем удивительное время и, кто знает, может быть, увидим еще свершение великих дел». И тут же звучат иные мотивы, говорящие о противоречиях в сознании писателя. Теккерей, мечтая о больших потрясениях и называя себя республиканцем и сторонником всеобщего равенства, с тревогой отстраняется от «физической силы» и видит в революционных лидерах чартизма «опасных фанатиков», которые погубят успех дела. После событий 1848 - 1849 -ого годов как в Англии, так и за ее пределами во взглядах Теккерея наступил перелом, который отразился и на его творчестве в последние 10 - 12 лет жизни.

Резко критическое отношение к обществу, в котором он жил и творил, и одновременно тревожное и недоверчивое отношение к революционным методам его перестройки - таково противоречие, характеризующее настроение Теккерея в зрелые годы. Отсюда его скептицизм, наложивший свой неизгладимый отпечаток на все творчество писателя начиная с «Ярмарки тщеславия», отсюда и пессимизм, который звучит в большинстве произведений великого сатирика. В своей переписке с друзьями Теккерей не раз признавался в том, что не знал народа, и упрекал себя в том, что предметом его изображения были лишь господствующие классы. Но как бы писатель ни ограничивал картину изображаемого им общества, обличительный характер его образов поставил его в первый ряд крупнейших художников-реалистов Англии XIX столетия.

Жизнь английского буржуа начинает восприниматься Теккереем как «жизнь вообще». Противоречия буржуазной английской действительности XIX века писатель возводит в общий закон жизни. Не социальные отношения определяют для него характер общества, а то, что он называет «человеческой натурой». Пороки современного ему английского буржуа рассматриваются им как неизменные качества человека. Вся человеческая история начинает восприниматься Теккереем как бесконечная и бессмысленная карусель.

«Какие истории можно назвать новыми, - пишет он, начиная роман «Ньюкомы».- Все типы и все характеры проходят через все мировые басни... И басни были до Эзопа, и, без сомнения, ослы под львиными шкурами ревели и по-древнееврейски, и хитрые лисицы льстили по-этрусски, и волки в овечьей шкуре скрипели зубами по-санскритски».

Признав английского буржуа мерилом человека, Теккерей делает и следующий шаг, логически вытекающий из этого признания. Он раскрывает пропасть, которая существует между практикой буржуазного общества и моралью, которую оно проповедует, и в то же время подменяет противоречия буржуазного общества исконными, с его точки зрения, пороками человеческой натуры. Рассматривая зло буржуазного мира как неустранимое, он приходит к выводу о неустранимости и вечности зла, царящего во всем мире, что углубляет его пессимизм. Борьба становилась бессмысленной. Вывод, сделанный Теккереем еще в конце первого этапа его литературной деятельности, определил как творческий метод, так и характер сатиры одного из крупнейших представителей английского критического реализма.

Эстетическая позиция Теккерея определилась рано. Его воззрения на искусство, сложившиеся к началу 30-х годов, ясно говорят об общественной направленности его мыслей уже в начале творческой деятельности.

В те годы, когда формировалось мировоззрение писателя, в литературной жизни Англии еще не закончились бои между романтиками различных направлений, и в то же время в Западной Европе уже рождался критический реализм.

В философско-эстетических взглядах писателя на первый план выдвигается его непримиримость ко всякому украшательству, чрезмерному преувеличению, ложной патетике и искажению истины.

Основное и исходное положение эстетики молодого Теккерея - требование строгой правдивости в искусстве. Второе, неразрывно связанное с первым, - требование осознать общественную роль всякого искусства. В эстетике Теккерея улавливается связь с традицией Просвещения. XVIII век был любимым веком писателя, он часто повторял, что живет именно в нем. С просветителями, о которых Теккерей с самого начала своего творческого пути говорил с большой теплотой и восхищением, писателя роднило сознание глубокой ответственности художника перед обществом, стремление к правдивому отражению жизни. В очерке «Сочинения Филдинга» (1840) писатель дает высокую оценку автору «Тома Джонса», называет его одним из самых тщательных и взыскательных художников в истории английской литературы. «Историю Тома Джонса Найденыша» Теккерей рассматривал как «изумительное создание человеческого гения». В это романе, по его мнению, «нет ни одного, пусть самого незначительного эпизода, который не способствовал бы развития действия, не вытекал бы из предыдущего и не составил бы неотъемлемой части единого целого».

Все, что противоречит в искусстве правдивому отражению жизни, все, что смягчает и сглаживает, скрывая ее суровые стороны, он уже в молодые годы сурово и непримиримо осуждает. Он питает ненависть ко всякой аффектации, риторике и пафосу, ко всему, что лишает художественный образ простоты и естественности и тем нарушает его убедительность. В связи с этим Теккерей одностороннее и порой слишком критически относился к романтикам всех направлений, включая даже Байрона и Скотта. Романтическая приподнятость была несовместима с представлениями Теккерея о прекрасном (то есть правдивом)в искусстве.

Враждебны были Теккерею все виды искусства, претендующего на то, чтобы стоять «над жизнью». По его убеждению, художник обязан учить и не имеет права бесстрастно фиксировать явления жизни, не вмешиваясь в кипящую вокруг него борьбу.

Жонглирование фразами в прозе, изысканность формы при пустоте содержания в поэзии выводили писателя из себя. Все эти взгляды Теккерея определили не только его отношение к литературе, но и его позицию в современной борьбе направлений - позицию страстного и активного борца. Объявив себя учеником Филдинга, но пойдя дальше писателя XVIII века по пути реалистического и обличительного изображения современной ему жизни, Теккерей с первых шагов своей литературной деятельности стремился к реалистическому живописанию современных нравов и отдал много сил последовательной борьбе против тех направлений в литературе и искусстве, которые считал основанными на порочном эстетическом фундаменте.

И на портретах, принадлежащих кисти известных живописцев: С. Лоренса, Д. Маклиза, - на многочисленных фотографиях перед нами как бы разные люди. Так и кажется, что настоящее лицо Теккерея ускользает, не поддается воплощению.

Но даже по прошествии времени не появилось фундаментальных работ, в которых была бы предпринята попытка разобраться в истинном вкладе Теккерея в развитие английского и мирового искусства. Его постоянно сравнивали с Диккенсом, выверяли его достижения по Диккенсу, что, по сути своей, было неверно - трудно себе представить более непохожих друг на друга писателей. Настоящее открытие Теккерея, классика XIX в., состоялось лишь в нашем веке, во второй его половине. У этой парадоксальной ситуации есть, однако, объяснение.

У Теккерея был свой взгляд на многие истины, представления и верования эпохи. Он терпеть не мог вычурности, преувеличений, экзальтации. Мгновенно их распознавал - будь то популярный "готический роман тайн и ужасов" Анны Радклифф, романтическое кипение страстей Байрона, которого Теккерей сурово критиковал, или дивные сказки Диккенса, в гениальном таланте которого он не сомневался.

"Искусство романа, - писал Теккерей в письме известному критику Дэвиду Мэссону, - в том и состоит, чтобы изображать Природу, передавать с наибольшей силой и верностью ощущение реальности... Я не думаю, что Диккенс надлежащим образом изображает природу. На мой вкус, Микобер не человек, но ходячее преувеличение, как собственно и его имя - не имя, а лишь гротеск. Этот герой восхитителен, и я от души смеюсь над ним, но он не более живой человек, чем мой Панч, и именно поэтому я протестую".

Известный романист, драматург Бульвер-Литтон приучил викторианскую публику к романтически-возвышенному облику преступника. Однако Теккерей в своем "Барри-Линдоне", лишив повествование красивости, очарования тайны, показал истинное, психологически и исторически точное, а потому совсем не привлекательное лицо преступника. Замахнулся Теккерей и на самое святое в викторианской морали - на добродетель, на всех этих ангелоподобных героинь, которые были почти обязательной принадлежностью романов того времени. Кэтрин, героиня одноименной повести Теккерея, выросшая в воровской среде, в отличие от диккенсовского Оливера Твиста, чудодейственным образом сохранившего незапятнанной свою душу в притоне Фейджина, оказывается воровкой и убийцей. Такова неумолимая логика правды и закон реалистического видения жизни у Теккерея. Настаивая на своем праве изображать людей, а не героев, Теккерей в подзаголовке к "Ярмарке тщеславия" сделал важное уточнение - "роман без героя".

Мало того, что викторианский читатель не успевал уследить за псевдонимами этого, как остроумно назвал его английский критик, "летучего голландца английской литературы" (у Теккерея их было не меньше дюжины), читатель, привыкший к автору-поводырю, чувствовал себя потерянным, когда без подсказки приходилось искать ответ на вопрос, кого одобряет Теккерей в своих книгах, а кого нет. В самом деле, как Теккерей относится к такому отпетому негодяю, как Барри Линдон, зачем он передоверил ему повествование? И отчего в палитре, которой написан образ Бекки Шарп, не только черная краска? И вообще, кто он, этот неуловимый автор? Хоть он подписал "Ярмарку тщеславия" не псевдонимом, но своим настоящим именем, все равно - неуловим: слишком много у него обличий. Кукольник, дергающий своих героев-актеров за веревочки, то он вдруг становится в позу и объявляет, что не имеет к описанному никакого отношения, то, махнув рукой на им же самим придуманные правила, вдруг втискивается в карету, где едут его герои, и, позабыв, что сюжету полагается развиваться динамично, начинает пространно комментировать слова и поступки героев. Или же, прервав повествование, обращается к читателю напрямую с задушевной, поучительной беседой.

Живой, иронический ум, превосходное образование, точнее, самообразование (Теккерея готовили по юридической линии, но он, тяготившийся "мертворожденной университетской премудростью", так и не окончил Кембриджа), знакомство и дружба с выдающимися людьми эпохи: великим Гете, историком Карлейлем, Браунингами, теоретиком литературы Генри Льюисом, знаменитым переводчиком Омара Хайяма на английский язык Эдвардом Фицджеральдом, наконец, личные трагедии - психическая болезнь жены, юной Изабеллы, драматическая любовь писателя к жене близкого друга Джейн Брукфилд, разрыв - все эти обстоятельства вылепили облик писателя, которого многие его современники, знакомые с ним только по книгам, называли "циником", а близкие друзья - одним из самых благородных, щедрых и мужественных людей.

Дарование Теккерея было разнообразным. Он был отменным журналистом-профессионалом - на страницах известного английского сатирического журнала "Панч" на протяжении долгих лет печатались его корреспонденции, рецензии, обзоры литературных новинок; замечательным лектором, хотя лекциям его не были свойственны броскость и театральность Диккенса; эрудиция, юмор, прекрасная речь Теккерея сделали его очень популярным в кругах английской интеллигенции того времени.

Теккерей обладал и поэтическим даром, писал лирические стихи, эпические поэмы, но, пожалуй, самая интересная страница его поэтического наследия - дерзкие, остроумные пародии. Есть еще и Теккерей-художник. Как он сам не раз говорил, лишь провидение, представшее перед ним в лице Диккенса, помешало ему стать профессиональным художником, иллюстратором-графиком уровня Крукшенка, Лича, Тенниела, наследником традиций великого Хогарта.

Дело было, впрочем, так. Первые выпуски "Посмертных записок Пиквикского клуба" со смешными иллюстрациями Роберта Сеймура уже успели полюбиться читателям, когда художник внезапно покончил с собой. Нужно было срочно искать замену. Диккенс объявил конкурс. В числе претендентов на роль нового иллюстратора "Пиквика" был и некий Теккерей. Прихватив с собой папку с рисунками, в основном карикатурами и сатирическими зарисовками, он пришел на прием к молодому писателю, имя которого уже гремело на всю Англию. Но Диккенс отклонил кандидатуру Теккерея.

Рисовать Теккерей начал еще в школе. Рано проснувшийся в нем дар комического дал ему возможность подмечать любые проявления смешного и уродливого. Поля его учебников, тетрадей, книг были испещрены карикатурами на товарищей, учителей, набросками литературных персонажей. Уже после смерти Теккерея на одном из книжных аукционов за весьма солидную сумму был продан принадлежащий ему в школьные годы латинский словарь: все свободное пространство в нем было занято карикатурами на "всю эту классическую муть", как называл Теккерей античных богов и героев, неприязнь к которым сохранил на всю жизнь.

Его карандаш стал еще проворнее в годы, когда он не столько учился, сколько мучился в Кембридже. Систематическим занятиям, к которым у него, к огорчению родителей, не было ровным счетом никаких склонностей, а уж тем более к совершенно праздным, как он был убежден, "размышлениям об углах и параллелограммах", он предпочитал чтение и рисунок. В Кембридже он впервые попробовал себя и в жанре иллюстрации, в основном остро-сатирической, шаржированной. Поля читанных им в ту пору книг - "Дон Кихота" Сервантеса, "Робинзона Крузо" Дефо, "Джозефа Эндрюса" Филдинга - так же заполнялись иллюстрациями. Его сатирическая сюита по мотивам знаменитого "готического" романа Уолпола "Замок Отранто" - откровенное издевательство над ужасами и псевдопатетикой. Высокие и утонченные, а на самом деле, ходульные чувства романтиков переводились Теккереем в сниженно-бытовой план.

Так и не окончив Кембридж, Теккерей отправился в Германию, где собирался приобщиться к шедеврам мировой живописи, хранившимся в немецких музеях, а также улучшить свое знание немецкого языка. В Веймаре он был принят самим Гете, который обратил внимание на "шалости" его карандаша. После Германии Теккерей едет в Париж, учится у одного французского художника, знакомится с французским искусством, особенно графикой. Но вот наступает пора возвращения в Лондон, что же станет его профессией? Именно в это время судьба сталкивает Теккерея с Диккенсом.

Отвергнутый Диккенсом как художник, Теккерей не бросил рисовать - слишком сильна оказалась в нем художническая склонность. Он рисовал всюду - на полях книг, счетах в ресторане, театральных билетах, прерывал текст писем, чтобы быстрее "Договорить" мысль карандашом, иллюстрировал - и с блеском - свои произведения. По всей видимости, рисунок отвечал нервному, ироническому, требующему немедленного действия темпераменту Теккерея. Даже когда он стал всеми почитаемым автором "Ярмарки тщеславия", по временам его тяготили цепи, приковавшие его к письменному столу. Чтобы писать, Теккерей должен был сделать усилие: нередко до последней минуты откладывал перо, бывало - второпях заканчивал работу, когда уже в прихожей ждал посыльный от издателя. Рисунок же, напротив, позволял ему быстрее и, по собственному признанию, точнее выразить занимавшую его мысль.

До сих пор неизвестно количество созданных Теккереем рисунков: многие потерялись, другие осели в частных коллекциях. По некоторым, весьма предварительным сведениям, общее число приближается к 2000. В одном журнале "Панч" их было помещено 400!

"Если бы мы только сохранили все эти бесчисленные рисунки, которые он так щедро оставлял в альбомах знакомых дам, на полях рукописей, в дневниках, письмах!" - в сердцах воскликнул вскоре после смерти Теккерея его первый биограф и близкий друг английский писатель Энтони Троллоп.

Теккерей - далеко не единственный пример совмещения в одном лице живописного и литературного дарования. Среди английских писателей можно вспомнить Уильяма Блейка, Данте Габриеля Россетти. Создавал акварели и офорты Виктор Гюго, оставил иллюстрированные наброски к "Запискам странствующего энтузиаста" Э. -Т. -А. Гофман. Рисовали Пушкин, Лермонтов, Достоевский. Хотя мера художественного дарования им была отпущена разная, в любом случае это свидетельство избытка творческой энергии, настоятельно требующей выхода.

Как показало время, Теккерей оказался лучшим иллюстратором собственных произведений. Некоторые придирчивые критики считали, что в этих иллюстрациях есть профессиональная небрежность ("Ему не хватает терпения!"), ощущается спешка: нарушены законы перспективы. Но сколько в них выдумки, юмора! Рисунки по-новому раскрывают Теккерея, но и вместе с тем позволяют глубже вникнуть в самую суть его искусства как писателя, для которого характерны и определенная статичность, и небрежение внешним действием, и особое внимание к портрету - на начальном этапе творчества к внешнему, в зрелые годы - к внутреннему, психологическому.

Хотя Теккерей в своей двуединой деятельности и примирил две стороны своего таланта, в душе постоянно шла напряженная внутренняя борьба: рисование в чистом виде неудержимо влекло его. И поэтому неудивительно, что в его обширном и пока еще не достаточно изученном литературно-критическом наследии далеко не последнее место занимают статьи о живописи и живописцах, говорящие о глубоком знании предмета, вкусе. Помня свой печальный опыт с Диккенсом, он, кого молва, памятуя его сатирические эскапады, считала циником, был предельно тактичен в обращении с начинающими художниками. Уже на склоне лет, пробуя одного молодого человека на роль иллюстратора в возглавляемом им журнале "Корнхилл", он предложил ему нарисовать свой портрет; но при этом поспешно добавил: "Со спины". Он прекрасно понимал, что юноше будет невыносимо работать под взглядом мэтра. В романе "Ньюкомы" (1852) он нарисовал обаятельный, в значительной степени автобиографический образ художника Клайва, в повести "Приключения Филиппа в его странствованиях по свету" (1857) вывел престарелого художника Джона Ридли, а самому Теккерею принадлежат такие высокие слова об искусстве живописи: "Быть живописцем и в совершенстве владеть своей кистью я считаю одним из благ жизни. Счастливое соединение ручной и головной работы должно сделать это занятие необыкновенно приятным... Тут есть занятие, тут есть сильное ощущение, тут есть борьба и победа, тут есть выгода. Чего более вправе требовать человек от судьбы?"

И все же почему Диккенс отклонил кандидатуру Теккерея как возможного иллюстратора "Пиквика"? Даже беглый взгляд на рисунки, которые разложил перед Бозом молодой художник, говорил, что это - профессионал. Конечно, Диккенс был плохим судьей: он не слишком разбирался в тонкостях искусства графики, ему было безразлично, что в линиях Теккерея угадывается влияние видных французских карикатуристов - Гаварни и Домье. Однако в рисунках-шаржах на бестолковых школьных учителей, на дам света и полусвета, на снобов всех мастей и оттенков, в политических карикатурах на Луи-Филиппа он интуитивно угадал сатирика. А Диккенсу нужен был добрый юморист, подмечающий смешные стороны жизни, но закрывающий глаза на людские пороки. И потому он произнес слова, в которых наметился будущий конфликт двух самых известных английских писателей XIX столетия: "Боюсь, что Ваши рисунки не рассмешат моего читателя".

Личные и творческие взаимоотношения Диккенса и Теккерея - одна из любопытнейших страниц в истории английской литературы XIX столетия. Погодки (Диккенс родился в 1812 г., Теккерей - в 1811 г.) и соратники (с их именами прежде всего связывается представление о славе английского романа XIX столетия), они были не похожи друг на друга во всем.

Выросший в семье, над которой постоянно висела угроза разорения, никогда не простивший родителям унижения, которое он испытал, работая совсем еще мальчиком на фабрике ваксы "Уоррен", Диккенс страшился финансового краха, безудержно утверждал себя, стремясь стать членом того общества, к которому по праву рождения не принадлежал.

Сын рано умершего чиновника индийской колониальной службы, Теккерей вырос в обеспеченной, интеллигентной семье. У него были прекрасные, по-настоящему дружеские отношения не только с матерью, женщиной образованной, но и с ее вторым мужем, майором Кармайклом-Смитом, который принимал самое деятельное участие в судьбе пасынка. Потакал его юношеским прихотям, прощал мотовство. Он же помог Теккерею определиться и профессионально, вложил деньги в журнал "Нэшнл стэндард", корреспондентом которого стал молодой литератор, отвергнутый Диккенсом как иллюстратор. Мать и отчим стали для Теккерея надежной поддержкой, когда на него обрушилось тягчайшее горе - психическая болезнь жены, превратившая ее пожизненно в инвалида, а его - в фактического вдовца с двумя маленькими дочерьми на руках.

Человек крайне эмоциональный, весь во власти минуты и настроения, Диккенс мог быть безудержно добрым и столь же неумеренно нетерпеливым даже с близкими и друзьями, безропотно сносившими капризы его поведения. Он был ярок и неумерен во всем: любовь к преувеличению, гротеску, романтическое кипение чувства, бушующее особенно на страницах его ранних романов, были свойственны ему и в обыденной жизни. Покрой и сочетание красок в его одежде не раз повергали в ужас современников, манеры и стиль поведения поражали - вызывали восхищение (вся его подвижническая общественная деятельность - борьба за улучшение условий существования работниц на фабриках, изменение системы образования) или, напротив, недоумение ("оплот и столп" домашнего очага в глазах викторианской публики, он сделал семейный скандал достоянием общественности, объяснив в письме к читателям мотивы разрыва с женой; тяжело больной, он, несмотря на запреты врачей и мольбы детей, продолжал публичные чтения своих романов перед многотысячной, обожавшей его аудиторией).

Другое дело - Теккерей. Безжалостный сатирик и смелый пародист, он был терпимым, терпеливым и в высшей степени доброжелательным человеком. Ревниво оберегал семейную тайну, не жалуясь на свой крест, воспитывал двух дочерей, стоически сносил болезнь, которая из года в год подтачивала его и, наконец, свела в могилу. Был ровным в отношениях с коллегами, первым всегда был готов протянуть руку не только помощи, но и примирения, что и произошло, когда они поссорились с Дикенсом. Скандал был глупым, сейчас кажется, что он не стоил и выеденного яйца, но в те годы стал поводом для публичных объяснений, писем, статей. Поведение в нем двух главных действующих лиц - Диккенса и Теккерея - как нельзя лучше выявляет особенности их характеров. Диккенс, поддавшись настроению, поддержал некоего мистера Йейтса, крайне пренебрежительно отозвавшегося в своей статье о Теккерее, в частности, об обстоятельствах его семейной жизни. Теккерей потребовал исключения Йейтса из клуба, членом которого состояли все трое. Он был последователен и настойчив, защищая честь и принципы. Но он же, спустя несколько лет, увидев уже тяжко больного Диккенса, хотя Диккенс и был явно неправ во всей этой истории, окликнул его и первым в знак примирения протянул руку.

Воззрения их на искусство также были полярны. Каждый утверждал Правду - но свою. Диккенс создавал гротески добра (Пиквик) и зла (Квилп, Урия Гип), его безудержное воображение вызвало к жизни дивные романтические сказки, где правда идей важнее и значительнее правды фактов ("Лавка древностей", "Рождественские повести"), и монументальные социальные фрески, в которых масштабному, критическому осмыслению подвергались практически все современные Диккенсу общественные институты.

И из-под пера Теккерея выходили монументальные полотна - "Ярмарка тщеславия", "Генри Эсмонд", "Ньюкомы", "Виргинцы". И его сатирический бич обличал несправедливость и нравственную ущербность. И Теккерея, как и Диккенса, о чем красноречиво свидетельствует переписка, влекло изображение добродетели, но... И это "но" очень существенно.

Не склонный к теоретическим рассуждениям, Диккенс оставил крайне скудное литературно-критическое наследие. Тогда как по многочисленным статьям, эссе, рецензиям и лекциям Теккерея можно составить полное представление о его эстетических воззрениях, в частности, о его понимании реализма в искусстве. "Я могу изображать правду только такой, как я ее вижу, и описывать лишь то, что я наблюдаю. Небо наделило меня только таким даром понимания правды, и все остальные способы ее представления кажутся мне фальшивыми... У меня нет головы выше глаз".

Современная Теккерею критика окрестила писателя "апостолом посредственности". Даже Шарлотта Бронте писала: "Его герои неромантичны как утро понедельника". Подобно великим юмористам - Сервантесу и особенно Филдингу, которого он особенно ценил, Теккерей полагал, что человек - это смесь героического и смешного, благородного и низкого, что людская природа бесконечно сложна и что писатель, в свою очередь, должен не упрощать природу на потребу толпе, но по мере сил и таланта показывать ее многообразие и все ее противоречивые проявления.

Теккерей являет пример писателя, у которого выраженный дар комического уживался с благородством чувств. Отнюдь не всегда в прозе Теккерея слышится свист бича, и далеко не всякое осмеяние порока по душе писателю. Например, Ювенал и Свифт для него слишком злы и нетерпимы. Его идеал другой - юмористический писатель, "веселый и добрый автор будничных проповедей". Сила социального и нравственного воздействия прозы Теккерея не только в обличении, но во всепроникающей иронии, обнажающей фальшь, порок, претенциозность и не жалеющей при этом даже самого себя. Честертон, понимавший эту особенность художественной манеры Теккерея, остроумно заметил, что книгу очерков об английских снобах мог бы в принципе написать и Диккенс, но только Теккерей мог сделать такую важную приписку к заглавию - "написанную одним из них".

В своеобразии его иронии и весьма непростом понимании жизни отчасти содержатся объяснение относительно малой популярности Теккерея при жизни. Современники Теккерея ценили комизм ради комизма и потому с такой готовностью откликались на романы Диккенса, особенно ранние, где всегда есть целый ряд забавных, веселых, хоть и не всегда связанных с общим замыслом и потому легко изымаемых из всей структуры эпизодов. Викторианский читатель ценил гротеск, отдавал должное сатире, был сентиментален, с радостью умилялся добродетели и скорбел о поруганной невинности. Теккереевская ирония оставляла его равнодушным, а иногда и пугала. Слезы, которые исторгала у него смерть Крошки Нелл из "Лавки древностей" или же маленького Поля из "Домби и сына", нравственно возвышали его - в том числе и в собственных глазах. Но смех от иронических замечаний или отступлений Теккерея настораживал - в любую минуту он грозил сделать своей мишенью и самого читателя. Привыкший к черно-белой краске (Квилп - Нелл, мистер Домби - Флоренс и т. д.), этот читатель с трудом принял и поздние романы Диккенса, в которых, начиная с "Дэвида Копперфилда", все отчетливее проглядывала темная сторона души, "подполье" человека. А уж что говорить о "сером" цвете, цвете психологических откровений Теккерея?

Подобная эстетика, эстетика полутонов, порожденная новым взглядом на человека, была тогда делом будущего. Ее начнут разрабатывать в конце XIX столетия, освоят в начале ХХ-го. Современникам Теккерея его маски, пантомима с Кукольником, отступления, которыми пестрят его романы и которые усложняют собственно авторскую позицию, казались чуть ли не художественными и этическими просчетами. И вот в статьях, рецензиях обзорах, посвященных Теккерею, замелькало слово "циник".

Перечитывая сегодня, на исходе XX столетия, программную лекцию Теккерея "Милосердие и юмор" (1853), созданную более века назад и не потерявшую значения по сей день, недоумеваешь, как могло случиться, что автора этих высоких, прекрасных строк так часто называли циником, мизантропом, себялюбцем. Он же, устав от этого несмолкающего хора и оставив надежду доказать недоказуемое, на пороге своей смерти отдал суровый приказ дочерям: "Никаких биографий! пусть читают мои произведения - там запечатлелся мой образ". И они, вынужденные подчиниться воле отца, сделали все от них зависящее, чтобы затруднить на долгие годы доступ к личным бумагам, рукописям, черновикам, переписке.

Книги о Диккенсе заполняют библиотеки. Монографии о Теккерее поместятся на нескольких полках. Есть среди этих немногочисленных исследований и биографии. К числу классических относится та, что была создана другом и учеником Теккерея, видным английским писателем Энтони Троллопом. Она вышла в свет вскоре после смерти Теккерея. Читая ее, трудно отделаться от мысли, что автор, боясь оскорбить память Теккерея слишком пристальным вниманием к его личности, решил воспроизвести лишь основные вехи его судьбы. В таком же ключе выдержана и другая известная история жизни и творчества Теккерея, вышедшая из-под пера Льюиса Мелвилла. В ней также мало Теккерея-человека, как и в книге Троллопа. В XX в. 24 декабря 1863 г. Теккерея не стало. Даже по меркам XIX столетия умер он рано, едва достигнув пятидесяти двух лет. Проститься с автором "Ярмарки тщеславия" пришли более 2000 человек; ведущие английские газеты и журналы печатали некрологи. Один из них был написан Диккенсом, который, позабыв многолетние разногласия и бурные ссоры с Теккереем, воздал должное своему великому современнику. В потоке откликов на смерть писателя особняком стоит небольшое стихотворение, появившееся 2 января в "Панче", известном сатирическом журнале, с которым долгие годы сотрудничал Теккерей. Оно было анонимным, но современники знали, что его автор - Шерли Брукс, один из постоянных критиков и рецензентов "Панча", давнишний друг и коллега Теккерея. Неожиданностью было среди карикатур и пародий, шаржей и бурлесков, переполнявших страницы журнала, видеть это серьезное и полное глубокого чувства стихотворение. Рисуя образ человека, которого он и его коллеги по "Панчу" знали и любили, Ш. Брукс постарался в первую очередь опровергнуть расхожее мнение о нем как о цинике.

2. Направления журналистики и публицистики Уильяма Теккерея

2.1 Место журналистики в творчестве Уильяма Теккерея

Быстрое развитие и расцвет журнальной периодики - отражает общую тенденцию доминирования литературного, научного, философского поля над журналистским. Персональный характер журналистики: основные действующие персонажи - не журналисты, а философы, писатели, политики (превращали издание в трибуну для выражения своих идей).

Диккенс в начале 1830-х годов журнальными публикациями своих романов («Лавка древностей», «Записки Пиквикского клуба») вновь ввел в Англии моду на роман-сериал. До него Даниель Дефо публиковал в «Лондон пост» своего «Робинзона Крузо». Во Франции этим занимались Эжен Сю и Андре Жид. Литературный труд основательно увязывался с журналами. Прочитав полюбившееся произведение в начале в виде журнального сериала, читатель охотнее приобретал его отдельной книгой. К необходимости такого способа рекламы своих произведений вслед за Диккенсом и Теккереем приходят позже Бульвер - Литтон, Тролоп, К. Гор, Дж. У. Рейнольд и другие.

Однако популяризацию романа - сериала и создание стандарта «вырастания» писателя из журналиста вряд ли можно отнести только к заслуге Диккенса. Появление в 1830-40-х годах в Англии нового типа писателя-профессионального литератора, близкого к журналистике - это также и следствие созревания определенных социально-экономических и научно-технических предпосылок.

Журналистское творчество Теккерея составляет весьма значительную часть его литературного наследия. Прежде чем он заявил о себе как о талантливом, самостоятельном писателе (роман "Ярмарка тщеславия" 1848 г.), 15 лет своей творческой биографии он посвятил журналистике [21,с.87].

Примечательно, что сам Теккерей не делил свои произведения на журналистские и чисто литературные (тем более что порой это не вполне возможно). Значение журналистики для творчества Теккерея важно в нескольких аспектах. Прежде всего, 15 лет писания статей, очерков, эссе и других произведений "малого жанра" были для писателя серьезной школой литературного мастерства.

Примечательно, что сам Теккерей не делил свои произведения на журналистские и чисто литературные (тем более что порой это не вполне возможно). Однако канонические викторианские издания его произведений не включали его эссе и статьи. Даже в самом полном 26-томном собрании сочинений Теккерея, выпущенном в Англии, лишь два тома посвящены его критическим обозрениям и статьям в "Панче". Другие же журнальные и газетные работы писателя (а их довольно много) туда не попали. В отечественное же 12-томное собрание сочинений лишь половина второго тома включает его собственно журналистские работы.

Значение журналистики для творчества Теккерея важно в нескольких аспектах. Прежде всего, 15 лет писания статей, очерков, эссе и других произведений "малого жанра" были для писателя серьезной школой литературного мастерства. А порой он и не мыслил последнее в отрыве от журналистики: неслучайно с ее миром связано повествование в "Истории Пенденниса" (1850) и '"Ньюкомах" (1855). А главный герой "Приключений Филипа" (1862) Филип Фернинг является газетчиком, специализирующимся на зарубежных корреспонденциях (деталь, отсылающая нас к биографии самого Теккерея).

Отличаясь глубиной и масштабностью мышления, Теккерей также в свое время стал одним из немногих мыслителей, пытавшихся исследовать историко-культурное значение периодической печати: ее сущность, функции, специфику информации как важного предмета общественного потребления, особенности журналистского отражения мира. Безусловно, именно журналистское творчество послужило истоком пресловутого теккереевского "бескомпромиссного реализма" (1, 206), т. е. именно журналистское творчество во многом сформировало своеобразную манеру писателя. Позже эту манеру стали называть "реалистической". По свидетельству исследователей, этот термин был впервые широко применен в Англии ХIХ в. именно к творчеству Теккерея (3, 208). (В связи с этим уместен разговор о роли журналистики в формировании реализма как творческого метода: с журналистикой связано творчество его апологетов - Бальзака, Стендаля, Диккенса, Теккерея).