Современное "мифологическое сознание" и экранные искусства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Современное «мифологическое сознание» и экранные искусства

Основной особенностью современного мифологического сознания является то, что его формирование происходит под мощным воздействием средств массовых коммуникаций и массовой культуры. Истоки этих процессов можно было наблюдать уже во второй половине XX века, когда информационное воздействие открыло невиданные ранее возможности управления поведением людей, изменения их духовной жизни. В данной статье мы остановимся не на проблемах, связанных с передачей той или иной информации или ее качеством, а на особенностях воздействия такого типа передач на сознание зрителя.

Общеизвестно, что самой характерной чертой телевизионного вещания является его «мозаичность». Она проявляется как в структуре каждого отдельно взятого канала, так и в системе просмотра программ. Зритель, оказавшийся перед экраном, попадает в ситуации, когда перед ним разворачивается некое «представление», где вне всякого смыслового стержня объединяются различные информационные блоки. При этом его сознание ориентировано не на созерцательность и анализ, а на ускоренное получение информации (будь то новостная передача или художественное произведение, которое должно тяготеть к короткому и быстротекущему действию, чтобы уступить место следующему «информационному модулю»).

То обстоятельство, что через систему СМИ мы получаем поток обрывочных и случайных сведений, в результате чего, как правило, остаемся на поверхности явления, без критического его восприятия и вдумчивого осмысления, дало основание западному исследователю А.Молю назвать современную культуру тотально «мозаичной». «Мозаичность» в данном контексте является аналогом так называемого «клипового сознания».

Само понятие «клиповое сознание» - феномен чрезвычайно сложный и неоднозначный. С одной стороны, использование, например, компьютерных технологий (что является одним из важнейших элементов нового мышления) основывается на соблюдении абсолютно четкой логической цепочки. С другой стороны, продукты этих технологий, как правило, не образуют структуру. А.Моль отмечает, что «в наше время знания формируются в основном не системой образования, а средствами массовой коммуникации. «Экран культуры» сегодня уже не выглядит как упорядоченная сеть первостепенных и второстепенных признаков, похожая на паутину или ткань. Обрывки мыслей группируются по прихоти повседневной жизни, захлестывающей нас потоками информации, из которых мы фактически наугад выбираем отдельные сообщения. «Экран знаний» можно теперь уподобить войлоку (смесь частиц знания, обрывков смысла)».

Формирование информационного пространства такого типа оказало влияние на характер и функционирование системы культуры в целом. Причем это воздействие носит сегодня столь мощный характер, что можно говорить о попытке культуры как таковой подстроиться к требованиям и условиям информационного пространства. Подобные изменения, связанные с процессами глобализации, приводят к тому, что возникает некое иное коммуникативное пространство, со своей системой образности и типом повествования. Для его определения можно привлечь понятие семиосферы²² Данное понятие авторы используют в трактовке, предложенной Ю.Лотманом. , но сегодня мы имеем дело с иным ее видом по сравнению с «классической формой». Традиционно это «классическое» пространство - средство, обеспечивающее диалог внутри семиосферы (то есть внутри смысла и социокультурных значений любой из культур). Семиосфера подразумевает различие между культурами как условие общения между ними. Современное же коммуникационное пространство, напротив, само создает правила и способы общения, вынуждая культуры говорить на заданном языке. В рамках семиосферы область пересечения (тождества) была невелика, а область непересекаемого - огромна. Пересекались лишь наименьшие по объему смысловые части культур, а их значительный остаток требовал особой культурной интерпретации, особого «перевода». Тенденция современной культуры заключается в увеличении области пересекаемого, где главную роль играет телекоммуникационная культура. Современные технологии настолько изменили облик культуры, что на смену традиционным формам приходит особый вид коммуникативного пространства, основанного на принципе гиперкоммуникации. В свое время Тейяр де Шарден, словно предвидя подобный этап в развитии человечества, писал о некоей единой мыслящей оболочке, современным аналогом которой является гиперпространство, позволяющее изменить процесс чтения. При этом сам читатель-зритель выбирает тот путь просмотра, который ему наиболее удобен.

Прежде чем говорить об этом феномене более подробно, хотелось бы обратить внимание на такое понятие, как «интертекст». Термин «интертекстуальность» был введен Ю.Кристевой для обозначения свойства, выражающегося во включении одного текста в другой. «Для познающего субъекта интертекстуальность - это понятие, которое будет признаком того способа, каким текст прочитывает историю и вписывается в нее»¹¹ Kristeva J. La rйvolution du langage poйtique: L'avant-garde а la fin du XIX siиcle: Lautreamont et Mallarmй. P., 1974, p. 443. . Это же понятие, по сути, разрабатывал и крупнейший литературовед, семиолог ХХ века Р.Барт, отмечавший, что «…произведение может поместиться в руке, текст, размещающийся в языке, существует только в дискурсе. Текст не продукт распада произведения, наоборот, произведение есть шлейф воображаемого, тянущийся за Текстом. Или иначе: текст ощущается только в процессе работы, производства. Отсюда следует, что Текст не может неподвижно застыть (скажем, на книжной полке), он по природе своей должен сквозь что-то двигаться - например, сквозь произведение, сквозь ряд произведений»¹¹ Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 415. . Интертекстуальность, понимаемая в этом смысле, означала расширение границ Текста, который изначально мыслился как принципиально «достаточно замкнутая» линейная структура. В результате «интертекстуальной операции» Текст становится нелинейным, «открытым», гетерогенным и множественным.

Это касалось понимания природы классического произведения, мыслимого как «Текст». В современных условиях развития средств массовой коммуникации, широкого распространения массовой интернет-культуры наблюдается тотальная семиотизации человеческой жизни. В последние годы человечество переживает взрыв, схожий с тем, что когда-то было названо «интертекстуальностью». В данном случае речь идет о глубинных изменениях картины мира в сознании человека. Вхождение человечества в компьютерную эпоху было сопряжено с множественными изменениями, прежде всего с реальным воплощением того, что было ранее названо «гипертекстом». Впервые это понятие было введено Т.Нельсоном и Д.Энгельгардтом в середине 60-х годов для определения Текста, фрагменты которого связаны с системой иных текстов, создавая возможность их прочтения в различных «направлениях» (произведение становилось мультисеквенциальным). Гипертекст являлся формой организации такого материала, единицы которого представлялись не линейной последовательностью, а системой переходов к иным возможным элементам и новым связям. Следуя этим связям, можно читать материал в любом порядке, образуя разные линейные тексты.

Такой подход ломал традиционно устоявшиеся представления о логике и структуре печатного текста, сформировавшей особый тип культуры, где очевидным было господство линеарного текстового метанарратива. Стремление преодолеть эту линеарность всегда было присуще человечеству. Например, о подобной возможности в конце 20-х годов прошлого столетия заявил и С.Эйзенштейн, выдвинув мысль о книге-шаре: «Очень трудно писать книгу. И потому, что всякая книга - двухмерная. А мне хотелось, чтобы эта книга отличалась бы одним свойством, которое никак в двухмерность печатного труда не влазит. Требование это двойное. Первое состоит в том, что букет этих очерков никак не должен рассматриваться и восприниматься подряд. Мне бы хотелось одновременности восприятия всех их разом, ибо, в конце концов, все они - ряд секторов в разные области вокруг одной общей, определяющей их, точки зрения - метода. С другой стороны, хотелось бы и чисто пространственно установить возможность взаимоотноситься каждому очерку непосредственно с каждым - переходить одному в другой и обратно. Взаимоссылками из одного в другой. Взаимодействиями одного по отношению к другому. Такому единовременью и взаимному проникновению очерков могла бы удовлетворить книга в форме…шара! Где секторы существуют в виде шара - разом и где, как бы далеки они друг от друга ни были, всегда возможен непосредственный переход из одного в другой через центр шара. (…) Осталось предполагать, что книжка, столь часто трактующая о методе взаимообратимости, будет и прочтена по тому же методу. В ожидании, пока мы научимся читать и писать книги в форме вращающихся шаров!»¹¹ Эйзенштейн С. Монтаж. М., 2000. С.475.

Попытку создать такой текст предпринял в книге «Игра в классики» Х.Картасар. Эти идеи занимали и Р.Федермана в романе «На Ваше усмотрение», и Х.-Л.Борхеса в рассказе «Сад расходящихся тропинок». «Роман-лексикон» М. Павича «Хазарский словарь» также представляет собой нечто похожее на гипертекст. Можно привести и другие примеры этого ряда. Подобное строение текстов колебало привычное положение Автора и усиливало позиции Читателя, который становился, по меньшей мере, вровень с Автором.

Следующим этапом в развитии этих процессов благодаря появлению интернета явилось создание абсолютно реального и доступного всем (а не только интеллектуалу с его интертекстуальным восприятием) гипертекста. Бартовская концепция «смерти автора», которая тесно связана с разделением понятий «произведение/текст», находит здесь свое яркое, но упрощенное отражение. «Ныне мы знаем, что текст представляет собой не линейную цепочку слов, выражающих смысл («сообщение Автора-Бога»), но многомерное пространство, где сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным; текст соткан из цитат, отсылающих к тысяче культурных источников. (…) Теперь мы знаем: чтобы обеспечить письму будущность, нужно опрокинуть миф о нем - рождение читателя приходится оплачивать смертью Автора».¹¹ Барт Р. Указ. соч. С. 388-391.

Конечно, Р.Барт писал эти строки о классическом линеарном тексте, который хотел «опрокинуть» в широчайшее интертекстуальное поле. Если интертекстуальность это по существу авторская заданность связей текста с другими текстами, то гипертекстуальность совершенно свободна в выборе любых отсылок и ассоциаций.

Подобное интертекстуальное погружение требует от читателя высочайшей творческой и интеллектуальной способности. Чтение превращается в творческий акт, и «рождение текста» в этих условиях должно сопровождаться особыми читательскими усилиями. Как часто случается, после возвышенной фантазии, интеллектуальной игры в интертекстуальность, напоминающей «игру в бисер» Г.Гессе, следует реальное воплощение, являющееся своеобразной пародией, своего рода погружением в «низовую культуру». Так случилось и сейчас. Вместо интертекста реальностью стал интернетовский гипертекст, который децентрирован по своей природе: идея централизации неизбежно разваливается в бесконечности референтных ссылок. Что касается безграничности гипертекста, то масштабы виртуального пространства глобальной сети практически не знают никаких границ и барьеров.

Безусловно, компьютерный виртуальный текст осуществил чрезвычайно принципиальный практический шаг к фактической децентрации текста, о которой прежде говорили как об интеллектуальной операции. На практике же это произошло банально и без всякой «философии». Интеллектуальная игра и свобода в своем практическом воплощении обернулись «клиповым сознанием». Конечно, сегодня можно было бы говорить о том, что в этих условиях возникает так называемое «гипертекстуальное сознание», к которому апеллирует композиция текста. Что мы имеем дело с современным аналогом, интерпретацией взаимоотношений писателя и читателя, поскольку выбор пути чтения текста зависит от самого читателя. Что это совершенно иное сознание, ориентированное на свободу выбора, где есть и свои плюсы в мозаичности, серийности, дискретности как элементов новой постмодернистской стратегии сознания и т.д. Все это справедливо. Но эффект от обладания сознанием подобного свойства плодотворен лишь тогда, когда в нем присутствует тот первоначальный классический фундамент, для которого свобода нелинейности является усилением его возможностей, а не ослаблением, как это чаще всего и случается.

Еще одно изменение в сознании человека, о котором хотелось бы сказать, связано с проблемой симуляционного пространства, создаваемого новейшими технологиями. Если обратить внимание на развитие информационных технологий, то можно заметить, что в конце 90-х годов на передний план выходит специфически новая форма передачи и восприятия данных, связанная с использованием технологий виртуальной реальности. Информационное пространство современного общества значительно отличается от того, что окружало человека 70-х - 80-х годов. Главным образом тем, что в жизнь людей входит виртуальная реальность. Если говорить об онтологии виртуальной реальности, то необходимо отметить, что она представляет собой ничто иное, как область симулякров¹¹ Симулякр, как объясняет «Философский словарь», - термин, возникший в философии постмодернизма и в онтологической проекции фиксирующий способ осуществления событийности, который реализуется в акте семиозиса и не имеет иной формы бытия, помимо перцептивно-символической; в носеологической своей проекции используется для обозначения внепонятийного средства фиксации трансгрессивного опыта. Генетически восходит к термину «симулякрум», обозначавшему у Платона «копию копии». . Именно симулякр приходит сегодня на смену тому, что было принято называть «художественным образом». Если интертекстуальность базируется на понятиях художественного образа, символа и т.д., то гипертекст ориентирован прежде всего на симулякр. Конечно, это не означает, что гипертекст начисто лишен символа и образа, но именно идеологический дрейф, в который ложится гипертекст, во многом лишает его образности и символизма. Отсюда и появление абсолютно умозрительной замены - симулякра как элемента бесконечного пространства, в котором подчас бессмысленно блуждает пользователь.

Здесь нам можно было бы возразить в том смысле, что виртуальная реальность является источником «различения», воплощающим возможность творческой, генерирующей деятельности. Новый тип текста принципиально меняет способ построения текстового пространства и пространства мышления - на смену одномерному тексту приходит многомерный электронный гипертекст. Он открывает иные «пространственные» измерения в плоской или, по крайней мере, в «декартовой системе координат». Новый текст, не теряя своих пространственных очертаний, обретает иное измерение, становится неисчерпаемым, ведь переключаться можно на текстовые нарративы совершенно разного рода. В этом, кстати, заключаются и его сила, и его слабость. Ибо бесконечность здесь скрывает его принципиальную бессмысленность, которая исчезает только тогда, когда появляется категория конечности. Человек, находящийся в бесконечном пространстве, становится бессмысленным путешественником, срастаясь с виртуальной гиперреальностью. Человеческое сознание, занятое бесконечной деконструкцией текстовых структур, приобретает симуляционные качества. «Наблюдатель становится частью самого симулякра, а его точка зрения трансформирует и деформирует последний»¹¹ Делез Ж. Симулякр и античная философия. М.-Екатеринбург, 1998. С. 336..

То, что предлагалось в теории постмодернистскими стратегиями и интернет-культурой на практике, безусловно, необходимо современному сознанию, которое порой находится в недоумении от тупиков рациональности. Однако эти стратегии и сама практика никак не могут считаться жизненно благоприятной средой для человеческой ментальности. Эта культура ориентирует на развлечение, на поверхностное отношение к миру и формирует человеческий тип, в основе которого лежит особый, ослабленный тип мышления. Поэтому новое поколение изначально плохо приспособлено к тому, к чему были приучены поколения предшествующие - к строгому рациональному мышлению. А интернет-культура, в свою очередь, во многом размывает эталоны рационализма. Таким образом, и постмодернизм, ставший одной из основных мыслительных стратегий современности, появился как форма самозащиты от академической ментальности.

Причинами подобного состояния явились процессы, связанные с изменением картины мира, существующей в сознании современного человека, ибо старая картина перестала отвечать пониманию процессов, происходящих вокруг нас. Произошел своеобразный культурный взрыв, когда старая идеологическая модель начала противоречить реальности. Отсутствие адаптационных механизмов привело к феномену расщепленного сознания. «Знания складываются из разрозненных обрывков, связанных простыми, чисто случайными отношениями близости по времени усвоения, по созвучию или ассоциации идей. Эти обрывки не образуют структуры».¹¹ Моль А. Указ. соч. С. 44-45.

Без сомнения, современные процессы глобализации и информатизации объединяют мир именно через внедрение массовой культуры, а она порождает особый тип мышления - «дебольный»²² Дебольный - от лат. «dibilis» (слабый)., то есть нечувствительный ко всякого рода метатеориям, пытающимся создать единую и цельную картину мира. В этом еще одна причина того, что новое поколение изначально плохо приспособлено к строгому системному рациональному мышлению. Массовая культура, которую несет экран, все активнее размывает эталоны рационализма. Вместо традиционного, привычного рационалистического мышления приходит новое, основанное прежде всего на образном восприятии мира. Рациональное на экране преподносится в форме образов. И здесь главным становится вопрос, насколько эти свойства ориентируют человека в понимании «понятийности» и «образности». С этой точки зрения новое сознание можно соотнести с так называемым мифологическим сознанием, когда логическая составляющая еще окончательно не отделилась от эмоциональной. В этом случае мы можем наблюдать нерасчлененность понятий «субъект» и «объект», «предмет» и «знак». И мифологическое мышление выступает в своей знаково-символической форме.

Современные философы и социологи, такие как Э.Геллер, отмечают, что сегодня «железная клетка рациональности» сменилась «резиновой». Этот вывод, по сути, является реакцией на кризис рационализма. Научная мысль столкнулась с тем фактом, что ни одна существующая концепция не в состоянии объяснить мир в его целокупности. Именно по этой причине в середине XX века на различных культурных уровнях наблюдается обращение к идеям фрагментарности, нониерархии, нонселекции и т.д. Идеальным структурным воплощением этого явилась экранная культура, прежде всего телевизионное вещание, а вслед за ним и интернет. Ибо самое простое переключение каналов телеприемника уже являет собой акт постмодернизма. Это явление, ставшее одной из основных мыслительных стратегий современности, появилось как форма самозащиты от академической среды. Постмодернистские концепции выразили собой тенденцию разрушения «старой» культуры (как системы отдельных локальных культур) и создания на этой базе иного образования, основанного на неизмеримо более широком коммуникационном пространстве. Одновременно шел и процесс фрагментаризации восприятия культуры отдельным человеком.

Это восприятие, рожденное СМИ, становится постепенно фундаментальным для человеческого сознания. Оно уже не может уступать иному, рожденному от общения с реальностью. Новое мозаичное сознание вытесняет традиционное. Реальность по отношению к ее отражению становится вторичной. Первичным оказывается ее отражение. Ситуация сравнима с реакцией ребенка, когда он впервые видит какой-то реальный предмет и говорит, что он не похож на него, то есть на предмет, который он видел на рисунках или в мультфильмах. Так складывается новый современный миф. Миф, который лежит в основе нового способа восприятия мира.

Все убеждения человека впрямую зависят от информации, которую он получает через СМИ. Развивается явление, которое Э.Фромм назвал «автоматическим конформизмом». Социальная маска - persona - заменяет «подлинное я». Человек перестает быть самим собой, он полностью усваивает тот тип личности, который ему предлагают модели культуры, и становится таким, как другие, каким его ожидают увидеть. Человек, который уничтожил свое индивидуальное «я» и стал автоматом, идентичным с миллионами других автоматов вокруг него, не испытывает больше чувства одиночества и тревоги. Однако цена, которую он платит, - это потеря самого себя, потеря индивидуальности и растворенность в «массовом сознании». Взамен он получает иллюзию благополучия и спокойствия.

В наши дни средства массовой информации становятся той силой, которая формирует сознание и мышление населения, и не только своей страны. Механизм подобного информационного управления сводится к потаканию слабостям человека, созданию иллюзий в его сознании. В силу высокого уровня развития современных СМИ именно они являются катализаторами и проводниками идеологических мифов, создавая ситуацию глобализационного взрыва.

сознание клиповый информация телевизионный

Размещено на Allbest.ru