Государственная политика централизации библиотечного дела в первые годы советской власти

М.Н. Глазков

Завершение Гражданской войны и переход к мирному экономическому строительству со всей остротой поставили задачу коренной реорганизации деятельности библиотек России. Она была вызвана целым рядом причин. Общая разруха, наступившая вследствие Первой мировой и Гражданской войн, революционных событий, во многом дезорганизовала библиотечное дело. При существовавшей нищете материальных и кадровых ресурсов необходимо было максимально использовать имевшийся потенциал: развивать взаимодействие библиотек на основах координации и кооперации в работе, объединить усилия библиотечных работников, направленные на эффективное и качественное обслуживание читателей, с тем чтобы приобщить население к библиотечному чтению, способствовать развитию культуры и просвещения. Всё это входило в круг первоочередных задач всероссийского масштаба, которые требовали адекватных мер со стороны высших властей государства.

В принципе, стержневая идея советской библиотечной политики - идея централизации - «витала в воздухе» с первых месяцев после Октябрьской революции 1917 года. Её продвигал сам председатель Совнаркома В. И. Ленин. Будучи в эмиграции, Владимир Ильич очень хвалил швейцарские библиотеки за хорошую организацию, комфорт и оперативность обслуживания, читал об успешной деятельности американских библиотек, в частности о Нью-Йоркской публичной библиотеке. Придя к власти, новый руководитель государства ратовал за введение этой «образцовой системы» в Советской России.

В некоторых регионах (Владимирская, Петроградская, Казанская губернии) стали разрабатываться и приниматься губернские и уездные планы по централизации библиотечного дела, создававшиеся под сильным влиянием Центра и являвшиеся «региональным экспериментом» [17, с. 62-64, 178179]. Отход гражданской войны на окраины страны сделал возможным принятие общегосударственного плана и издание декрета Совнаркома «О централизации библиотечного дела в РСФСР» (3 ноября 1920 года) Подробнее о декрете и выработке библиотечной политики в октябре 1917-1920 годов см.: [1, с. 93-111; 15]..

Декрет предусматривал организацию единой общедоступной сети библиотек страны, централизацию библиотечной деятельности, объединение библиотек всех ведомств, учреждений и общественных организаций и передачу их в ведение Народного комиссариата просвещения (Главного политико-просветительного комитета) Главный политико-просветительный комитет Республики (Главполитпросвет), объединивший всю политпросветработу в РСФСР, создан декретом Совнаркома в ноябре 1920 года. Председателем комитета была назначена Н. К. Крупская. [18, с. 16-17].

Согласно декрету, «для проведения в жизнь единой библиотечной сети и координации работы» при Главполитпросвете была сформирована межведомственная Центральная библиотечная комиссия, возглавившая всю предпринятую реорганизацию библиотечного строительства.

Председателем ЦБК коллегией Нарком- проса РСФСР 5 декабря 1920 года была назначена М. А. Смушкова. Через месяц коллегия утвердила руководящий президиум ЦБК. Помимо Марии Аркадьевны, туда вошли Захаров (от Главполитпросвета) и Рубинштейн (от ВЦСПС) [18, с. 253].

Среди первых документов, разработанных ЦБК, были Инструкция по организации школьных библиотек (7 декабря 1920 года), Положение о специальных библиотеках, Положение о временных библиотеках эпизодических курсов (14 декабря 1920 года) и другие. Наибольшее практическое значение имели инструкции ЦБК губернским и уездным политпросветам по проведению единой библиотечной сети (25 января 1921 года) и по организации библиотечной сети (6 мая 1921 года).

Центральные и местные инструкции и решения по централизации имели, казалось бы, множество позитивных моментов. По ним в регионах предполагалось организовать сеть, куда бы входили библиотеки всех ведомств и учреждений. При этом все библиотеки объявлялись открытыми для всеобщего бесплатного пользования. Планировалось, объединив усилия, развернуть широкое обслуживание всех организаций и коллективов региона. В общем, библиотеки теперь должны были «... работать не в одиночку, отдельно каждая, а как часть единого живого культурного организма, где все работники будут жить, сливая и черпая свои силы и опыт в общем организованном и планомерном коллективном труде» [4 Цитируемые в данной статье архивные данные введены в научный оборот М. Н. Глазковым (см.: Глазков М. Н. Развитие сети государственных массовых библиотек России в 1921-1925 гг. : дис. на соиск. учён. степ. кандидата педагогических наук : 05.25.03 / Глазков Михаил Николаевич. Москва, 1995. 255 с. и другие публикации автора).; 5; 6; 20].

Особая роль отводилась центральным библиотекам (ЦБ) губерний и уездов. В их задачи включалось объединение всей библиотечной деятельности в регионе, согласование работы библиотек со всеми иными видами политико-просветительной и советской работы, взаимодействие в обслуживании читателей, подготовка кадров для сети. Центральным библиотекам надлежало иметь «образцовый характер» и служить передовым ориентиром для остальных библиотек.

При ЦБ обязательно должен был функционировать читальный зал, библиографический справочный отдел, при котором создавался сводный каталог книг, имевшихся в местной сети, а также абонемент для выдачи книг на дом. Центральные библиотеки получили функции книжных коллекторов, при них организовывался книжный склад, из которого распределялась литература для местных библиотек. В некоторых планах, например в Саратовской и Рязанской губерниях, при ЦБ открывались театрально-музыкальный и детский отделы, педагогическая библиотека и отдел краеведения, «иностранная библиотека» и отдел дублетов, куда местные библиотеки передавали «... утратившие злободневный интерес повторные экземпляры выписываемых ими периодических изданий и книг» [4, л. 60]. Центральные библиотеки должны были широко вести работу с читателями, организовывать читательские кружки по интересам, чтение публичных лекций на различные темы и т.п. Центральная библиотека комплектовала передвижки и руководила их работой.

Планировалось, что ЦБ будут существовать на средства из субсидий государства, сборов со спектаклей, лекций и других мероприятий, проводимых библиотекой и устраиваемых в её пользу, и «случайных поступлений». Иногда оговаривались «транспортные средства». В Пронском уезде Рязанской губернии, например, центральной библиотеке выделялась одна лошадь и одна одноконная повозка [5, л. 17].

Помимо центральных губернских и уездных библиотек, которые должны были создаваться в первую очередь, в структуру библиотечной сети, по решению ЦБК от 6 мая 1921 года [21, с. 24-26], вошли также городская районная библиотека (филиал центральной), волостная и изба-читальня. Кроме стационарных библиотек, в городах и особенно на селе формировалась сеть передвижек [18, с. 46-48].

Между всеми библиотеками сети планировалось вести координацию и кооперацию в работе, обмен книгами. Библиотекари региона должны были совместно изучать библиотечную методику и передовой опыт, совершенствовать обслуживание читателей.

Чрезвычайно важным при создании единой сети являлось урегулирование взаимоотношений ведомств, имевших собственные библиотеки. С этой целью, согласно замыслам ЦБК, в местных планах и проектах по централизации предусматривались регулярные межведомственные совещания при библиотечных органах политпросветов из представителей заинтересованных организаций (отделов народного образования, парткомов, военкоматов, профсоюзов, политпросветов и других). Подчёркивалось, что совещания, обсуждая региональные проблемы, не могут нарушать общую идею централизации.

В начале 1921 года Центральной библиотечной комиссией был определён статус научных и специальных библиотек в общей схеме библиотечного обслуживания населения. Согласно положению о специальных библиотеках, при учебных заведениях, научно-исследовательских институтах и других учреждениях можно было организовывать библиотеки для выполнения «специальной научно-исследовательской и научно-технической работы» [21, с. 9]. По положению о научных библиотеках, все они, включённые в единую библиотечную сеть, объявлялись общедоступными. При таких библиотеках создавались общественные читальни, обслуживавшие массового читателя. В центральных библиотеках должны были быть каталоги и списки научных и специальных библиотек с адресами и указанием характера их работы [21, с. 12].

Отметим позицию ЦБК по проблеме библиотечного обслуживания детей. Ею не предусматривалась организация самостоятельных детских библиотек. Вместо этого предлагалось открывать при центральных районных и волостных библиотеках некие «детские отделения». Данные отделения выделяли детским учреждениям и школам передвижные библиотечки. При школах разрешалось иметь подсобные и справочные библиотеки внутреннего пользования. Особым положением ЦБК об организации детских отделений массовых библиотек от 30 марта 1921 года утверждалось, что открытые ранее детские и школьные библиотеки подлежали преобразованию в отделения центральных или районных библиотек, однако только в тех случаях, когда имелись более удобные условия для работы, хорошо оборудованные помещения и т.п. [21, с. 16-17].

Понятно, что в первые годы советской власти существовал тотальный дефицит на все необходимые для библиотек предметы, требовалась максимальная их экономия. Конечно, когда не хватало книг, оборудования, помещений, открытие самостоятельных детских библиотек было крайне затруднено. Однако фактическое запрещение создания специализированных библиотек для детей приводило к негативным последствиям в воспитании и образовании подрастающего поколения.

ЦБК определилась и в отношении партийных библиотек. Постановление от 11 мая 1921 года [21, с. 20] обязывало партийные органы на местах пересмотреть содержание фондов партийных библиотек, ликвидировать в них все отделы, кроме необходимых для непосредственной работы. Вместо стационарных библиотек с постоянным книжным составом при партийных ячейках организовывалась сеть обслуживавших их передвижек. Все ячейки и комитеты партии должны были принимать активное участие во внутренней жизни библиотек (библиотечных советах, организации читален и т.д.) и в проведении централизации. В документе указывалось, что на основании декрета Совнаркома «О централизации библиотечного дела...» губернские парткомы должны принять к выполнению постановление Центральной библиотечной комиссии. Его подписали председатель Главполитпросвета Н. Ульянова-Крупская, председатель ЦБК М. Смушкова и секретарь ЦК РКП(б) Ем. Ярославский.

Заметим, что вопрос о ликвидации самостоятельных партийных библиотек возник не впервые. Ещё в 1919 году он обсуждался на I Всероссийском съезде по внешкольному образованию, принимались решения о расформировании таких библиотек. Но на деле получалась обратная картина. библиотечный документ руководящий советский

Для укрепления партийного влияния сразу после Октября 1917 года повсеместно организовывались партийные библиотеки. Практически во всех центральных документах по библиотечному делу подчёркивался партийный характер работы всех советских библиотек, перед ними ставились как первостепенные задачи пропаганды коммунистического мировоззрения, идей РКП(б) и Советской власти. Реальная политика в стране велась в направлении идеологизации социально-экономической и общественной жизни. Поэтому ликвидация партбиблиотек не соответствовала общему ходу развития партийно-государственной системы, шла вразрез с базовым принципом партийности. Следовательно, на деле постановление ЦБК не имело перспектив практической реализации.

Партийные власти разного уровня отнюдь не торопились выполнять решение ЦБК. На местах органы РКП(б) игнорировали инструкции комиссии по закрытию стационарных партбиблиотек, охраняли их особый, привилегированный статус. Надо прямо сказать, что правившая партия надёжно сохранила свои ведомственные интересы в библиотечном деле.

Если внимательно проанализировать разные планы и проекты ЦБК, выявится ряд серьёзных недостатков. Важнейший вопрос - о единстве сети - имел в документах неоднозначные толкования. Оговорки, временные отсрочки для включения ведомственных библиотек (партийных, некоторых специальных и других) в общую сеть позволяли им лавировать и всячески «тянуть время». Естественно, для амбиций ведомств, для желания иметь «свою» библиотеку декрет «О централизации...» был неприятен. Ссылаясь на «болезненность» реорганизации, на необходимость подготовить библиотеки к работе не в узких рамках одного учреждения, а к обслуживанию массового читателя, ведомства, по сути, саботировали выполнение декрета Совнаркома.

Далее, можно утверждать, что некоторые положения централизации носили непродуманный характер. Так, инструкция ЦБК по проведению единой библиотечной сети от 25 января 1921 года [21, с. 13-15] разрешала библиотечным секциям местных политпросветов закрывать отделы библиотечных фондов и даже целые библиотеки, если они «не отвечали задачам создания единой библиотечной сети». Оговаривалось, что закрытие надо проводить с «надлежащей постепенностью и осторожностью». Но одно то, что не были детально изложены причины, по которым можно было закрывать библиотеки, создавало условия для произвола местной администрации.

Да и о какой «надлежащей осторожности» следовало говорить, если своим решением от 6 мая 1921 года ЦБК расфор-

мировывала все «самостоятельные сельские библиотеки». Они либо объединялись («сливались») с волостными, либо «разукрупнялись» и превращались в станции передвижек и пункты книгоношества. Очевидно, что в любом случае происходила дезорганизация их работы.

Вызывает возражение ценз, определённый Центральной библиотечной комиссией, для открытия филиалов волостных библиотек. Они могли открываться только в крупных сёлах с населением не менее 5 000 жителей [18, с. 47]. Учитывая большие людские потери в ходе Первой мировой и Гражданской войн, революционных событий, резко ограничивалось количество населённых пунктов, имевших право на стационарные библиотеки. В сёлах и деревнях с меньшим количеством жителей уже работавшие библиотеки должны были быть закрыты. В планах говорилось о замене их передвижками. Но, конечно же, передвижные библиотечки не могли качественно заменить стационарные. Ещё в 1919 году В. Я. Брюсов, возглавлявший в то время библиотечные подразделения Наркомпроса, утверждал: «... опыт показал, что население не чувствует себя удовлетворённым, получая книги на время в передвижных библиотеках, но что даже самые мелкие пункты настойчиво требуют устройства у них постоянной библиотеки ...» [17, с. 53].

Закрытие подобных библиотек имело ещё один чрезвычайно значимый аспект. Местные обследования тех лет показывали, что народное стремление к просвещению было настолько велико, что там, где не было библиотек, население всеми силами старалось ускорить их организацию, предоставляло помещения (например, комнаты в избах у одиноких крестьян), дрова для отопления, деньги на покупку книг и т.п. Естественно, после окончания войны и перехода людей к мирной жизни их интерес к культуре, библиотеке, книге повысился. Поэтому официально санкционированное закрытие «самостоятельных сельских библиотек» в провинции ударило по лучшим чаяниям людей, не могло не иметь серьёзных идеологических и культурных последствий. Отметим, что любые проявления частной и общественной инициативы для сохранения таких библиотек отсекались: документы ЦБК, как и местные библиотечные планы, предусматривали существование только государственной сети библиотек; «никакой другой сети» в пределах региона «не должно быть» [4, л. 58].

ЦБК дополнила структуру сети избами- читальнями, то есть «приклубными» библиотечками. Подчёркивалось, что библиотечные секции должны направить все силы на установление пунктов для работы передвижек. Можно сказать, что после 1917 года Центром проводился курс на замену стационарных библиотек на селе более «лёгкими» формами. В городах для улучшения передвижной работы организовывались библиотеки-базы передвижного фонда, занимавшиеся только формированием передвижек [7]. С передвижками непосредственно связывались избы-читальни, являвшиеся для них «опорными базами».

В структуре сети, утверждённой ЦБК, особо отметим следующее принципиальное изменение. Центральной для села стала волостная, а не районная библиотека. До 1917 года в России в сельской местности существовали «школьные районы» и по аналогии «библиотечные районы». В основу деления ложился либо радиус обслуживания в вёрстах, либо количество населения. Центральной в таком районе была районная библиотека.

Судя по всему, авторитет, который она себе завоевала, а также дореволюционные традиции, по мере возможности сохраняемые «старыми» библиотечными кадрами, повлияли на то, что районные библиотеки продолжали существовать и после Октябрьской революции. Больше того, районные библиотеки предусматривались в ряде советских региональных планов по централизации библиотечного дела. Это и ещё наличие в местных планах самостоятельных сельских библиотек были, пожалуй, главными противоречиями с взглядами центрального библиотечного руководства.

Суть вопроса была обозначена в выступлении Н. К. Крупской на III Всероссийском совещании заведующих внешкольными подотделами губернских ОНО, посвящённом организации библиотечной сети (27 февраля 1920 года) [17, с. 90-91]. Из довольно туманной по форме речи Надежды Константиновны ясно одно: районная библиотека и дореволюционный «район» не укладывались в схему организовывавшихся партийно-советских инстанций на местах. Тогда как волостная библиотека легко «привязывалась» к волостному отделу народного образования, волостному парткомитету, строго по новому административно-территориальному делению. Стремление полностью подчинить библиотечное дело партийно-государственным структурам соответствовало общему направлению политики РКП(б) и советской власти. После издания документов ЦБК (в том числе специального постановления в апреле 1921 года о необходимости строго придерживаться установленных общих типов библиотек [21, с. 18-19]) и других действий Центра в первой половине 1920-х годов районные библиотеки оказались окончательно вытеснены волостными. Следствием приведения сети в соответствие с новым административно-территориальным делением стал отказ ЦБК уже к середине 1921 года от учёта «живых» социально-экономических и культурно-бытовых особенностей регионов [19].

Негативные тенденции к администрированию и контролю в библиотечном деле просматриваются и в других решениях ЦБК. Например, в инструкции от 25 января 1921 года подчёркивалась необходимость произвести учёт библиотек всех учреждений и организаций, подробно ознакомиться с «содержанием» каждой библиотеки. При этом предусматривалось изъятие «непрофильной» литературы. Если вспомнить, что в 1920 году Главполитпросвет издал общероссийский руководящий циркуляр по чистке контрреволюционной библиотечной литературы и то, как трудно он реализовывался в провинции [16], решение ЦБК вполне объяснимо.

Отметим также, что центральные библиотеки уездов и губерний могли, исходя из предоставленных им полномочий, выполнять контролирующие функции, осуществлять «идейное руководство» и надзор за деятельностью всех других библиотек региона.

Не способствовало демократизации библиотечного строительства и то, что решения ЦБК, обязательные для всей страны, принимались «келейно» президиумом из 3-х человек (иногда даже из 2-х, когда президиум собирался не в полном составе) [см., напр.: 8; 9]. При таком стиле принятия директив невозможно было избежать шаблона и единообразия, игнорирования местной специфики.

Отсутствовали демократические, равноправные начала и в межведомственных совещаниях по проведению централизации в регионах, что, несомненно, сказывалось на отношении к ним разных ведомств. Не случайно о работе этих ключевых для построения единой сети структур в архивах почти нет документов. Видимо, в целом ряде регионов ведомства попросту игнорировали их. А при отсутствии участников межведомственные совещания или не собирались, или играли чисто номинальную роль [10, л. 175, 177 об.].

Серьёзным изъяном централизации стала её необеспеченность законодательными актами. С самого момента издания декрет СНК «О централизации библиотечного дела в РСФСР» не был избавлен от правовых недостатков. Так, на ЦБК, согласно декрету, возлагалась задача установления порядка перехода библиотек других ведомств в ведение Наркомпроса. В то же время ни по своему юридическому, ни по фактическому положению ЦБК не могла решать такие вопросы, как передача имущества из одного ведомства в другое, и многие иные, связанные с переподчинением библиотек.

Возможно, если бы ЦБК была организована не внутри одного из комитетов министерства (Наркомпроса), а при Совете народных комиссаров, а её председателем стал бы, например, А. В. Луначарский, если бы на уровне советского правительства оказались приняты дополнительные решения, позволявшие ЦБК выработать действенный механизм проведения централизации, если бы у комиссии был достаточный для нормальной работы кадровый аппарат и ей выделили бы все необходимые материально-технические ресурсы, то тогда можно было бы серьёзно говорить об организации эффективной сети библиотек.

Уловив тонким бюрократическим чутьём юридические «дыры» декрета Совнаркома, уже со второй половины 1921 года ведомства стали открыто манкировать заседания Центральной библиотечной комиссии. Любопытно, что почин здесь подали представители других подразделений Наркомпроса (Главсоцвос, Главпрофобр, Главнаука), имевшие, вероятно, свои «внутриведомственные счёты» с Главполитпросветом. Можно представить себе негодование этих главков, когда их обязали подчиняться даже не равному им Главполитпросвету, а комиссии внутри него. Первые тяжбы и «разборки» ЦБК тоже пришлось вести с коллегами по Наркомпросу [см., напр.: 11].

С провозглашением на Х съезде РКП(б) в марте 1921 года новой экономической политики (НЭП) в жизни государства с каждым месяцем нарастали новые тенденции, требовавшие учёта в правовых актах по организации единой библиотечной сети. Непринятие их высшими органами советской власти, пассивность Наркомпроса на уровне правительственных структур предоставляли ведомствам всё большие возможности для невыполнения решений ЦБК. Работать же на основании одного декрета от 3 ноября 1920 года становилось всё проблематичнее. Не случайно ЦБК при осуществлении централизации «вязла» в компромиссах и уступках.

Если взглянуть на проблему «снизу», в практическом аспекте, то выяснится, что в 1920-1921 годах реальных условий для организации единой библиотечной сети не было. Остановимся лишь на двух «столпах» библиотечной работы: комплектовании, снабжении библиотек и кадрах. На Библиотечной сессии Наркомпроса в начале 1919 года О. И. Чачина, известный библиотечный деятель тех лет, справедливо заметила, что «... наиболее острым, наболевшим вопросом в библиотечном деле является не столько вопрос о сети, сколько вопрос снабжения книгами и работниками. Не хватает работников, нет книг, и при таких условиях самая лучшая библиотечная сеть останется только на бумаге ... Вот почему особое внимание следует обратить на подготовку знающих и идейных работников, а также прочнопоставить книгоиздательство и снабжение книгами библиотек» [17, с. 58].

Гигантская реорганизация библиотечного дела в Советской России, качественное улучшение обслуживания растущих запросов читателей требовали создания богатого книжного фонда в массовых библиотеках. Но после провозглашения декрета СНК «О централизации...» их комплектование осталось неудовлетворительным, а подбор литературы часто не соответствовал интересам населения. Ухудшило ситуацию пренебрежение имевшимися ресурсами, отсутствие переплётного дела, нарушение законодательного принципа приоритетности снабжения библиотек книгами и т.п.

Декрет невозможно было надлежащим образом выполнить без крупных финансовых субсидий, предоставления библиотекам хороших помещений и оборудования. Этим массовые библиотеки тоже обеспечены не были. Строительство специальных библиотечных зданий в первые годы советской власти даже не велось. В стране не имелось ни одного предприятия, изготавливавшего специальное библиотечное оборудование.

Кадровый состав библиотекарей в целом оставлял желать много лучшего. Низкий уровень профессиональной подготовки остро давал о себе знать даже среди губернских библиотечных руководителей. А в уездах и волостях проблема с кадрами была просто удручающей. «Работников на местах нет (на весь уезд нет ни одного опытного библиотекаря, ни одного знакомого с этой работой), часто на местах библиотеки поручаются тов[арищам], которые не в состоянии ответить на самые простые вопросы» [12, л. 73]. Весомой причиной, влиявшей на подбор библиотечных кадров и их инициативу, была низкая оплата труда. Подорожание жизни, обвальная инфляция, неаккуратная выплата жалования приводили к тому, что «... библиотечный персонал не был заинтересован в работе, так как получал мизерное содержание, и то спустя полгода времени, когда его стоимость совсем обесценивалась», - сообщали в Главполитпросвет из регионов [13, л. 92].

После Гражданской войны библиотечные работники понимали необходимость перемен в библиотечном строительстве. Многие с надеждой встретили известия о декрете Совнаркома от 3 ноября 1920 года. Однако время шло, и отношение к декрету в среде библиотекарей менялось. Подчас их усилия теперь направлялись не на выполнение, а на сопротивление централизации. Упрекать работников в таком настрое едва ли возможно. Например, научные библиотеки обязали обслуживать массового читателя, создавать «общественные» читальные залы. Но на их организацию и функционирование средств и кадров не выделили [21, с. 12]. Чтобы выполнить указания «сверху», библиотекарям научных библиотек приходилось выкручиваться, ломать устоявшуюся работу, ниоткуда изыскивать внутренние резервы и т.д. Естественно, что у них отсутствовала «заинтересованность» в подобной реорганизации.

А что было делать библиотекарям центральных библиотек? На какие средства могли они создать многочисленные отделы, предусмотренные в проектах? Где было им взять людские и материальные ресурсы для составления сводного каталога фондов всех библиотек региона? Не обречены ли они были перейти к «простейшим формам» централизации, а именно - к идейно-административному контролю?

А как встречали управленческие новации библиотекари самостоятельных сельских библиотек, которым объявили об их закрытии?

Вследствие такого сопротивления планам централизации, её торможения всеми возможными способами в щекотливом положении оказались и библиотечные руководители губернских политпросветов. Главполитпросвет и ЦБК строго требовали от них ежемесячной отчётности конкретно по выполнению декрета. Это заставило библиотечные органы губполитпро- светов начать мощный прессинг на своих подчинённых.

«Вниз», в уезды и волости, посыпались губернские инструкции и циркуляры, регламентировавшие буквально каждое положение централизации, устанавливавшие детализированные сроки её выполнения. Работники культуры, например, в Саратовской губернии писали, что «... устанавливать из губернского города конкретный план централизации - значило бы не понимать своих задач и делать наверняка ошибки, которые могли быть избегнуты, если сами уезды, на основании общих принципов, указанных губернией, попытаются провести централизацию, исходя из местных условий» [22, с. 56]. Тем не менее и в Саратовской губернии директивы ЦБК и губполит- просвета установили конкретный план и предназначались для строгого исполнения вплоть до сельских районов.

Такая двойная регламентация заставляла библиотекарей на местах многое делать в спешке, срочно перекраивать и даже разрушать свою работу, чтобы отчитаться в первых «успехах» по централизации. Этим должны были заниматься даже знающие своё дело библиотечные руководители низового звена. А ведь были среди них и бездарные формалисты, карьеристы, ставившие главной и единственной целью «показаться» вышестоящему начальству.

Характерно, что, несмотря на плотный контроль, проводимый губерниями и Центром, на местах была неразбериха и почти повальное незнание, как же на самом деле надо осуществлять эту централизацию. Нередко фоном всех «мероприятий» были беспорядок, конфликты, жалобы, произвол по- литпросветовских чиновников.

Пожалуй, главным итогом политики централизации 1920-1921 годов оказалось значительное сокращение числа библиотек в Советской России. Несмотря на все оговорки в инструкциях ЦБК об осторожности и постепенности «слияний и разукрупнений» библиотек, в целом произошло их сокращение на 30-40 %, а в некоторых регионах более чем наполовину (!) [2; 3; 14]. Оправдать это ссылками на «равномерное размещение сети» и «нераспыление средств и экономию ресурсов», как делалось в некоторых документах, никак нельзя.

Хотя определённое число библиотек было создано в первые послеоктябрьские годы, но без учёта реальной ситуации действовали они неэффективно, и говорить о переизбытке в библиотечной сфере не приходилось. Народ испытывал большую нехватку библиотечной книги. Потребностям населения отвечало не сокращение, а резкое количественное увеличение числа библиотек и качественное улучшение библиотечного обслуживания. Перспективным государственным интересам ликвидация даже «нерентабельных» библиотек ни в коей мере не отвечала.

Итак, к концу 1921 - началу 1922 года - к широкому внедрению в библиотечную сферу новой экономической политики - создать работающую библиотечную сеть в новом советском государстве не удалось. Вместо этого общероссийская реорганизация библиотечного дела, не обеспеченная материально и интеллектуально, скованная идеологически, нанесла библиотечной жизни и культуре страны весомый ущерб.

Примечания

1. Абрамов К. И. Библиотечное строительство в первые годы Советской власти. 1917-1920 / Государственная ордена Ленина библиотека СССР имени В. И. Ленина. Москва : Книга, 1974. 264 с.

2. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2306. Оп. 15. Д. 60. Л. 5, 6, 7.

3. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2306. Оп. 30. Д. 43. Л. 21-21 об.

4. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 10. Л. 58-62 об.

5. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 10. Л. 16-17 об.

6. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 60. Л. 17.

7. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 30. Л. 12-12 об.

8. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 23. Л. 1-1 об.

9. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 24. Л. 16.

10. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 5. Л. 175-179 об.

11. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 25. Л. 6.

12. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 5. Л. 72-74 об.

13. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 67. Л. 92-93 об.

14. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 2313. Оп. 5. Д. 78. Л. 32.

15. Глазков М. Н. Смутное время. Отечественные библиотеки в годы Гражданской войны (1917-1920) // Библиотечное дело. 2019. № 12. С. 2-6.

16. Глазков М. Н. Чистки фондов массовых библиотек в годы советской власти (октябрь 1917-1939) : учебное пособие для вузов. Москва : Пашков дом, 2001. 104 с.

17. История библиотечного дела в СССР : документы и материалы / ред. коллегия: О. С. Чубарьян, д-р пед. наук (гл. ред.) [и др.] ; Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина, Центральный государственный архив РСФСР. Москва : Книга, 1975-. 1918-1920 / сост. Л. Д. Дергачева, канд. ист. наук, М. П. Дьячкова, В. А. Зимина, Т. Ю. Красовицкая. 1975. 275 с.

18. История библиотечного дела в СССР : документы и материалы / ред. коллегия: О. С. Чубарьян, д-р пед. наук (гл. ред.) [и др.] ; Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина, Центральный государственный архив РСФСР. Москва : Книга, 1975-. Ноябрь 1920-1929 / сост. Л. Д. Дергачева (канд. ист. наук) и др. 1979. 293 с.

19. Книга для политпросветработника по библиотечному делу // Коммунистическое просвещение. 1922. № 3. С. 97.

20. Материалы централизации библиотечного дела в Нижегородской губернии. Нижний Новгород : Б. изд., 1921. 19 с.

21. Сборник постановлений и распоряжений Центральной библиотечной комиссии /под ред. М. А. Смушковой ; РСФСР, Главполитпросвет. Центр. библиотечная комиссия. [Москва] : Гос. изд-во, 1921-1924. Вып. 1. [Москва] : Гос. изд-во, 1921. 46 с.

22. Тележников Ф. Централизация библиотечного дела по г. Саратову и губернии. 30 июня 1921 г. // Вестник народного просвещения (Саратов). 1921. № 1. С. 53-57.

Аннотация

В статье исследуется осуществление ленинской библиотечной политики в России в начальный советский период. Показаны основные причины, вызвавшие необходимость изменений в деятельности библиотек. Перечислены и проанализированы ключевые библиотечные документы руководящего характера. Выявлены их существенные изъяны и недоработки. Доказывается недемократичный, сугубо административный подход к выработке библиотечной политики. Отмечено отсутствие объективных материальных, финансовых и кадровых ресурсов для осуществления эффективного библиотечного строительства. Представлены реальные итоги политики централизации в библиотечной практике 1920-1921 годов.

Ключевые слова: государственная библиотечная политика, история библиотечного дела в России.

In article investigated the implementation of Lenin's library policy in the first soviet years. We show main reasons of library activity changes. Management library documents are listed and analyzed. We revealed it's flaws and limitations. Undemocratic, administrative approach to policy making is proved. We note lack of material, finance and human resources for affective library construction implementation. We presented the real centralization policy results in library practice 1920-1921.

Keywords: state library policy, history of librarianship in Russia.

Размещено на Allbest.ru