Журнал "Северный вестник" и цензура

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кафедра истории русской литературы и журналистики

Факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова

Журнал «Северный вестник» и цензура

Лапшина Галина Сергеевна

кандидат филологических наук, доцент

Введение

Статья отражает историю отношений Санкт-Петербургского цензурного комитета и Главного управления по делам печати с журналом «Северный вестник», которую правильнее было бы назвать хроникой цензурных преследований. Публикация построена на подробном анализе архивных материалов, которые до сих пор не вводились в научный оборот исследователями «Северного вестника».

Между тем они существенно расширяют наше представление об этом издании, которое, как в очерке Е.В. Ивановой в трехтомнике ИМЛИ «Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века» и работах П.В. Куприяновского, позиционируется более всего как журнал литературный. Публикуемые архивные свидетельства вносят дополнительные штрихи и в общую картину правового положения русской печати в 1880-1890 гг Ключевые слова: «Северный вестник» и цензура, А.М. Евреинова, А.В. Сабашникова, Л.Я. Гуревич, Н.К. Михайловский.

Журнал «Северный вестник» не часто привлекал внимание отечественных исследователей. Наиболее глубокая работа об этом издании была написана 35 лет назад (Иванова, 1982) и анализировала в основном литературные материалы журнала, более всего периода 1890 гг., связанные с участием в «Северном вестнике» А.Л. Волынского. Статья была включена в раздел «Модернистские издания», написана очень убедительно и утвердила некую традицию при оценке этого журнала в разного рода публикациях (напр., Гулич, 2010) и крупных исследованиях (Куприяновский, 2009). Публицистика «Северного вестника» рассматривалась достаточно бегло и обще, хотя, как свидетельствуют анализируемые ниже архивы Санкт-Петербургского цензурного комитета и Главного управления по делам печати, она занимала важное место в журнале и играла существенную роль в формировании его направления.

Анна Евреинова и Евгений Феоктистов

В год, когда были закрыты «Отечественные записки» и цензура лишила возможности прежнюю демократически ориентированную редакцию журнала «Дела» продолжать издательскую деятельность, две отважные женщины решились на рискованный шаг - начать выпуск нового журнала, чтобы «ответить одной из наиболее дружно осознаваемых потребностей... русского общества»: знакомить «читающее общество» в провинции «с новейшими успехами различных областей знания»¹.

16 декабря 1884 г. в Главное управление по делам печати поступает прошение от Антонины Васильевны Сабашниковой² разрешить ей издавать литературный, научный и политический журнал «Северный вестник» и утвердить ответственным редактором Анну Михайловну Евреинову, заявление которой о согласии принять на себя эти обязанности тоже имелось³. Учредительницы издания были готовы выпускать журнал с предварительной цензурой и представили, казалось бы, вполне благонамеренную программу, обещая «отражать искреннюю преданность русским исконным началам и неустанно стоять на стороне чистейшей и незыблемой основы всего общественного строя, русской семьи, заветов ее старых преданий и верований»⁴. Однако 20 декабря Главное управление за подписью его начальника Е.М. Феоктистова5 обратилось в департамент полиции с просьбой об «уведомлении, не имеется ли в оном сведений, могущих служить препятствием к удовлетворению изложенного ходатайства». В ведомстве отнеслись к просьбе весьма внимательно и только по прошествии трех недель, 13 января, в письме с грифом «Секретно» уведомили цензурное управление, что препятствий к разрешению издавать журнал А.В. Сабашниковой не имеется, однако редакторство А.М. Евреиновой «представляется нежелательным». 19 января 1885 г. Главное управление отклоняет ходатайство Сабашниковой⁶. Даже то, что Евреинова была представлена как «дочь инженер-генерал-лейтенанта», ее не спасло⁷.

Что же так насторожило департамент полиции? К моменту хлопот по учреждению «Северного вестника» Анне Михайловне исполнилось 40 лет, она была дипломированным юристом (что казалось, конечно, несколько экстравагантным в России), выступала со статьями по вопросам права в специальных журналах, а также с докладами в Московском и Петербургском юридических обществах. У нее уже бывали некоторые сложности с цензурой. Так, в апреле 1878 г. она обращалась с письмом к начальнику Главного управления по делам печати, профессору Санкт- Петербургского университета (в это время он редактировал «Правительственный вестник») В.В. Григорьеву в связи с задержкой «Московской иностранной цензурой второй месяц рукописи, полученной на [ее. - Г.Л. ] имя из Далмации, где были отрывки из древних статутов далматинских городов», уверяя в «невинности материала»^. Но настороженность департамента полиции МВД все же была, очевидно, связана с молодостью Евреиновой, с ее участием в борьбе за права женщин, с побегом в Европу в стремлении получить высшее образование.

3 января 1870 г. цензор А.В. Никитенко сделал в дневнике следующую запись: «Дочь почтенного семейства, отец которого состоит комендантом Петергофа, А.М. Евреинова бежала в Женеву, чтобы присоединиться там к революционной партии, действующей против России под предводительством М.А. Бакунина [курсив наш. - Г.Л.]»9. Были ли у автора основания для таких обвинений? Анна Евреинова действительно была дружна с сестрами Корвин- Круковскими - Софьей (Ковалевской) и Анной (Жаклар). Она, как это следует из письма Анны Корвин-Круковской, адресованного Софье и Евреиновой, летом 1870 г. будет жить у Ковалевских в Гейдельберге^ю. Ранее, в январе 1869 г., она писала своей подруге Ю.В. Лермонтовой⁰: «Анюта [Корвин-Круковская. - Г.Л.] поедет во Францию познакомиться и исследовать социальное движение, где в настоящее время появилось много хороших личностей, и движение там всего сильнее [курсив наш. - Г.Л. ] »¹². Так что социальные интересы Евреиновой были явно не чужды (в то время, когда она жила у Ковалевских в Гейдельберге и переписывалась с Анютой, та переводила Маркса для эмигрантского журнала «Народное дело», основанного М.А. Бакуниным в 1869 г. Из-за разногласий с молодой редакцией он покинул издание после выхода первого номера). Но к «революционной партии», как писал Никитенко, Евреинова в полном смысле этого слова «не присоединялась»; ее все же больше волновали вопросы права женщин на образование и труд. Об этом свидетельствует ее письмо Ю.В. Лермонтовой от 26 июня 1868 г.: «На днях познакомилась с очень дельной личностью, лучшим в наше время... это Ткачев. Так как он сильный поборник нашего женского дела, то я надеюсь, что знакомство это будет иметь результаты <...> Он просил меня подробнее изложить свой взгляд на дело, значит, переписка предстоит [курсив наш. - ПЛ.]»^В. А.М. Евреинова изучала право сначала в Гейдельбергском, затем в Лейпцигском университете, где получила степень доктора права.

Как бы то ни было, но не столь давнее прошлое Евреиновой не могло не насторожить полицейское ведомство при решении утвердить ее редактором нового журнала. Однако издательница «Северного вестника» А.В. Сабашникова не собиралась отступать. Дочь известного купца-пред- принимателя, потомственного Почетного гражданина (так ее аттестовали и в Главном управлении по делам печати), прекрасная пианистка, чрезвычайно образованная (в семье, из которой выйдут известные книгоиздатели Михаил и Сергей Сабашниковы, учить детей дома приглашали университетских преподавателей) и, наконец, просто красавица, Сабашникова была человеком предприимчивым™. Ей хотелось сохранить в качестве редактора Евреинову, с которой, видимо, они были созвучны во взглядах. Антонина Васильевна вновь подает прошение, настаивает на своей просьбе. Начальник ГУ Е. Феоктистов встречается с товарищем министра внутренних дел сенатором В.К. Плеве, тот лично рассматривает дело о Евреиновой. Учитывается, что журнал будет под предварительной цензурой и учредители обещают преимущественно статьи литературно-критические. Феоктистов обращается к министру внутренних дел Д.А. Толстому. И 22 февраля 1885 г. разрешение от него было получено15.

Неизвестно, пожалел ли начальник Главного управления о своем решении, но А.М. Евреинова пригласила в журнал бывшего соредактора уничтоженных им, Феоктистовым, «Отечественных записок», участника подпольного издания «Народная воля», Н.К. Михайловского, предоставив ему самые широкие полномочия. Наверное, пожалел, во всяком случае, цензурные условия для Михайловского и не только для него оказались тяжелыми. В.Г. Короленко, участие которого в журнале очень ценила Евреинова, писал А.П.Чехову 4 февраля 1888 г.: «Ах, если б Вы знали, что цензура сделала с моим рассказом <.> Он у меня был маленечко нецензурен, а теперь вышел невозможен. Впрочем, Вы и сами заметите, что от него осталось, можно сказать, одно ухо, - а остальное отрезано»!⁶. Свидетельством невыносимости цензурной ситуации полны письма Н.К. Михайловского к С.Н. Кривенко: «.Цензура черкает, черкает. и приговаривает: Вы думаете Отечественные записки возобновить. Не знаю, долго ли это можно будет выдержать»; «Ничего подобного я себе представить не мог, я не знал, что такое цензура, а теперь узнал <.> и когда рядом есть журналы бесцензурные, то конкуренция невероятная, невозможная»!⁷.

А.Н. Плещеев, бывший сотрудник «Отечественных записок, тоже приглашенный А.М. Евреиновой в «Северный вестник», напишет Чехову 30 марта 1888 г. об уходе Михайловского и Гл. Успенского из журнала: «...они уповают, что им разрешат бесцензурный журнал...»^.

Уход Успенского, Короленко и, прежде всего, Михайловского, который был в известной степени душой журнала, конечно, стал победой цензуры¹⁹. Этот уход вызвал отток читателей, падение подписки и поставил журнал перед угрозой закрытия. А.В. Сабашникова больше не могла поддерживать издание своими средствами. Но А.М. Евреинова не хотела терять журнал. Видимо, Сабашникова как-то помогла - 2 декабря 1888 г. в Главное управление поступило прошение от А.В. Сабашниковой о передаче права издания журнала Евреиновой и прошение последней о разрешении издавать «Северный вестник». 3 декабря такое разрешение было полу- чено²⁰. А.М.Евреинова сохранила «права редактора означенного журнала за собой» и когда в апреле 1890 г. передала право собственности на издание Б.Б. Глинскому21. Эта ответственность осталась за ней до мая 1891 г., когда 11 числа она обратилась в ГУ с прошением освободить ее от звания и обязанностей редактора журнала22.

И в этот период существования «Северного вестника» администрация в лице цензора С.И. Коссовича не спускала с него глаз. А.М. Евреинова решилась опубликовать в журнале статью сына А.И. Герцена, профессора Лозаннского университета А.А. Герцена, под заглавием «Вопрос о среднем образовании в глазах биолога». Судя по докладу Коссовича относительно статьи, он пребывал в некотором шоке: обильно цитируя ее, он приложил верстку статьи целиком, благодаря чему мы можем ознакомиться с ней. Цензор, несомненно, умел «зрить в корень», он сразу увидел в ней главное - «осуждение системы классического образования, принятого у нас», хотя в тексте речь шла не о России. Коссович отмечал, что «г. Герцен предлагает радикальное изменение гимназической программы. По его мнению, следует заменить занятие классическими языками в низших классах преподаванием естественных наук и начать гуманитарное образование в старших классах». Вывод цензора был соответствующим: «.при таком направлении она [статья. - Г.Л.] не соответствует видам и целям правительства, а следовательно, и духу подцензурной печати.». На докладе Коссовича была резолюция начальника ГУ Феоктистова от 24 октября 1890 г.: «Запретить»^³.

журнал цензурный печать

Любовь Гуревич и Платон Вакар

Уход А.М. Евреиновой из «Северного вестника» - уход, как видим, вынужденный: средств на издание у нее не было, цензура преследовала и мешала расширению круга подписчиков - не завершил его историю, более того, журналом снова стала руководить женщина2⁴: в конце апреля 1891 г. он перешел в собственность Любови Яковлевны Гуревич, и, хотя 11 мая главным редактором был утвержден М.Н. Альбов25, Гуревич будет на протяжении всей последующей истории «Северного вестника» оставаться его подлинным руководителем. Ее так и воспринимала цензура. В отчете Главного управления от 1 ноября 1893 г. читаем: «В течение двух лет с тех пор, как перешел он [«Северный вестник». - Г.Л.] в собственность г-жи Гуревич, достаточно выяснилось, что она задалась целью придать ему направление далеко не благонамеренное; только вследствие бдительного надзора цензуры не могла она осуществить это в такой мере, как было бы ей желательно [курсив наш. - ПЛ.]»2⁶.

Ее приход в издание породил еще одного влиятельного врага журнала: кроме чиновника из Санкт-Петербургского цензурного комитета2⁷ за «Северным вестником» стал пристально следить член Совета Главного управления по делам печати П.А. Вакар, который перепроверял все представления цензурного комитета, перечитывал уже выпущенные номера «Вестника» и находил за цензорами «огрехи» - не замеченные ими, с его точки зрения, крамольные строки. Вот один из ярких образцов такой «работы» П. Вакара. Цензор А.А. Пеликан разрешил к публикации в апрельском номере за 1894 г. статью о «умерших давно монархах» России XVIII в. Вакар не преминул сообщить начальнику ГУ Феоктистову о «замеченных им ошибках цензорa», и тому пришлось писать длинное объяснение: «В названии Петра I - "революционером", а Анны Иоанновны - "веселой толстухой, весьма невежественной", - нет ничего противного цензурным правилам.Закон дозволяет входить в оценку нравственных и физических качеств умерших давно монархов, не сообразуясь с правилами придворного этикета. Кроме того, мне, как цензору, должно было быть известно, что под словом "революционер" разумеется двигатель всякого переворота (в умах, искусстве, модах и т.д.), а не один лишь "крамольник"». А. Пеликан не мог согласиться и с огульной, как он полагал, оценкой издания Гуревич как неблагонамеренного: «Что же касается вообще неодобрительного направления журнала "Северный вестник", то, за неуказанием, с какой точки зрения это направление неодобрительно, цензор лишен всякой возможности представить какое-либо объяснение»^.

П.А. Вакар явно следил не только за «Северным вестником», но и за его цензором. Возможно, его насторожило отношение Санкт-Петербургского цензурного комитета к статье Л.Н. Толстого «Неделание», которую там в августе 1893 г. предложили опубликовать, т.к. «автор развивает теорию непротивления злутоном спокойным и сдержанным», и «лишь изредка прорываются горячие тирады, направленные против несостоятельности современного общественного строя и разных суеверий, порождаемых верой»²⁹. Поскольку Е. Феоктистов согласился напечатать статью, Вакар не смог тогда высказать свое мнение, хотя относился к Толстому отрицательно, о чем мы будет говорить ниже. Вакар создает некий особый жанр своих заявлений, которые правильнее назвать доносами - и на журнал, и на цензора; они начинаются так: «В дополнение к неоднократным заявлениям моим о статьях и местах, напечатанных в журнале "Северный вестник", доказывающим предосудительное и вредное его направление, долгом считаю довести до сведения...». И далее идет перечисление номеров журнала, в которых Вакара не устраивала та или иная статья (иногда Вакар их цитирует или «анализирует» с позиции крамольности оной). Так 23 июля 1894 г., возмущаясь статьей Л. Полонского «Карно и Казимир Перье» в рубрике «Политическая летопись», где журналист давал обзор событий во Франции, этот член Совета ГУ присовокупляет, что «уже делал замечания» о «неодобрительности некоторых статей», и называет № 12 за 1891 г., № 11 за 1893 г., № 1 за 1894 г., № 3 и 4 за текущий, 1894 г.³⁰ Цензор А. Пеликан был, конечно, «впечатлен» активностью П. Вакара, возможно, и некоторым образом напуган, во всяком случае, в сентябре 1894 г. он более жестко отнесся к Л. Толстому в связи с его статьей «Религия и нравственность». Наверное, он не хотел сам решать ее судьбу и вынес статью на обсуждение всего Санкт-Петербургского цензурного комитета, «значительная часть [которого. - Г.Л.] совместно с председательствующим» решила, что «это новое религиозное поучение графа Льва Толстого не может удовлетворить цензурным требованиям»; он «умалчивает об откровенной религии, о тех учениях христианства, в которых воспитывались и живут наши поколения»; «таковые взгляды, проводимые в простодушных рассуждениях, легко спутывают ум неглубокого читателя и дают повод к обобщениям, ничего общего не имеющим с господствующим учением нашей христианской религии»³¹.

Но даже такое запрещение статьи Толстого не успокоило Вакара. В жанре «В дополнение к неоднократным заявлениям моим...» он продолжал неустанно писать начальнику Главного управления по делам печати о «Северном вестнике». 1 февраля 1895 г. он высказал свое возмущение первой книжкой журнала за новый, 1895 год, где была напечатана статья Толстого «Противоречия эмпирической нравственности». Обильно цитируя публикацию, Вакар подвел итог: «Признавая статью, судя по производимому на читателя тяжелому впечатлению, весьма тенденциозной, считаю долгом о соде ржании ее, как об характеризующем предосудительное направление "Северного вестника", представить на усмотрение Вашего Превосходительства [курсив наш. - Г.Л.]», подписался «Член совета, Тайный советник Платон Вакар» и приложил первый номер журналаз². Интересно, что цензурный комитет, где служил А. Пеликан, в том же феврале 1895 г. обратился в Главное управление по делам печати с ходатайством о разрешении напечатать рассказ Л. Толстого «Хозяин и работник» и такое разрешение получил.

Справедливости ради следует признать, что Платон Вакар был несомненно проницательным цензурным чиновником и прекрасно понимал эзоповский язык. Поэтому не приходится удивляться его возмущению по поводу пропущенных приставленным к«Северному вестнику» цензором «нецензурных выражений и рассуждений». Он сразу «считывал» то, что хотел сказать автор той или иной статьи, как это было, например, когда он ознакомился с публикацией «На Западе» из десятого номера журнала в преддверии 1896 г. - года 35-летия реформы 19 февраля. Он понял, зачем автору понадобилось обвинить режим объединенной Италии в «попирании прав народа», в том, что за 25 лет «своей мудрой» якобы «прогрессивной» политики правительство «довело страну до нищенства и разорения». Вакар гневно цитировал статью: «Гарибальди не раз перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что ему открывает памятник диктатор над тем самым народом, за свободу и единство которого он боролся». И дальше: «Когда отстоит итальянский народ попранные его права и прекратит политику экономического и морального измождения нации? <...> Республиканское движение растет в Италии, несмотря на все репрессии. Быть может, в недалеком будущем история готовит себе новое поучительное представление на тему государство и общество, народ и правительство». Однако, не желая показать себя слишком проницательным, что могло быть чревато нежелательными последствиями, Вакар дипломатически тонко объясняет свое негодование приведенным текстом: «Во всех вышеназванных рассуждениях усматривается горячая агитация народных чувств в видах возмущения итальянцев против их правительства», что неприлично приводить в печати «ввиду дружественных отношений, существующих между Россией и Италией»зз.

«Присутствие» в «Северном вестнике» имени Л.Н. Толстого, а тем более материалов его вызывало настоящую ярость П. Вакара. 1 марта 1896 г., считая своим долгом заявить об «упущении цензуры», он подал на имя Е. Феоктистова личное заявление по поводу цитации в рубрике февральского номера журнала «Провинциальная печать» письма писателя, адресованного Урсину, статья которого «Религиознополитические идеалы польского общества» с некоторыми купюрами была напечатана в июле 1895 г. в журнале Л.Я. Гуревич. Автора публикации в «Провинциальной печати» не спасло, что он в «союзники» взял проправительственные «Московские ведомости», перепечатав оттуда сделанные корреспондентом этой газеты «буквальные извлечения» из текста Толстого, приведенные, по его словам, «с возмущением». Вакар цитирует эти «извлечения», хорошо понимая, какое звучание они принимают в «Северном вестнике»: «Те страшные насилия, какие позволяют себе дикие, глупые и бесчеловечные русские власти [выделено Вакаром. - Г.Л.] над верой и языком поляков, объясняются чувством патриотизма... Но я этого не вижу. Для того, чтобы возмущаться этими насилиями и выступать против них, не надо быть ни поляком, ни патриотом, а только христианином»³⁴. Вообще цензору «Северного вестника» часто приходилось объясняться с П.А. Вакаром, ссылаясь на «обилие работы» в «усиленной и неустанной борьбе с вредным направлением журнала», редактор которого Л. Гуревич, «по-видимому, ухлопала все свои деньги на издание»з5 и поэтому «пытается сделать свой журнал ярко либеральным», «прикрываясь довольно неуклюже тогой декадентства, а отчасти символизма [курсив наш. - ПЛ.]»з⁶. 11 апреля 1897 г. то ли от отчаяния, то ли от наивности, а может быть, и от дерзости, но Л.Я. Гуревич подает в Главное управление по делам печати прошение «о снятии предварительной цензуры» и 25 апреля. получает такое разрешение. Оно и погубит, в конечном счете, «Северный вестник», ибо он теперь напрямую будет связан с Советом Главного управления по печати и Платоном Вакаром, и над журналом повиснет угроза предостережений,а следовательно, и приостановки или вовсе закрытия.

В 1896 г. начальником Главного управления по печати стал М.П. Соловьев, и к нему теперь начал обращаться Вакар с доносами на «Северный вестник», что он и сделал сразу после получения Любовью Яковлевной права выпускать журнал без предварительной цензуры - 21 мая 1897 г. И сделал так убедительно, что М. Соловьев пригласил редактора издания к себе. Убедить Соловьева Вакару было нетрудно: Гуревич постаралась максимально использовать возможность высказаться, не показывая предварительно тексты цензору. В июньском номере она опубликовала «Письмо с Урала» о тяжелом положении рабочих, статьи «Податное дело в Сибири» и «Хлеб и труд», в которых, как отметила администрация, «высказываются мысли, что все существование нашего государства основано на закрепощении и эксплуатировании народа и что наш торговый баланс покоится на недоедании народа»з⁷. За статью «Провинциальные картинки», где речь шла о произволе провинциальной цензуры, был приостановлен восьмой номер «Северного вестника» за 1897 г.з8 29 ноября Вакар потребовал вынести на рассмотрение Совета Главного управления по печати последние три - сентябрьскую, октябрьскую и ноябрьскую - книжки журнала, подробно аргументируя цитатами свое мнение. Среди аргументов находим роман Т. Гарди «Джуд неудачник» [Jude the Obscure] из № 9, статью «Новая биологическая теория» с «пропагандой известной теории Дарвина» из № 10 и «панегирик» в № 11 третьему тому «Капитала» Маркса; все это, по возмущенному мнению цензуры, «свидетельствует о приверженности"Северного вестника" к философии материализма)^⁹. Следующий, декабрьский номер журнала за 1897 г. цензура назвала «невозможным по дерзости», разбирая в десяти пунктах особенно неприемлемые статьи, более всего «Внутреннее обозрение», завершая «разгром» номера ссылкой на защиту изданием «борьбы рабочих за восьмичасовой рабочий день», подчеркивая, что автор обозрения «всецело стоит за рабочих и предрекает им окончательный успех в борьбе их против капитализма»⁴⁰.

Выход январского номера за 1898 г. был задержан за перевод статьи Р. Штаммлера «Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории», признанной «социалистической и отрицающей Божественное начало», за «Внутреннее обозрение», где говорилось о катастрофическом малоземелье кре- стьянства41. Неутомимый П. Вакар 14 января 1898 г. снова потребовал собрать Совет Главного управления по печати в связи с «Северным вестником», заявляя, что и в новом, первом номере «продолжается то же предосудительное вредное направление, за которое [он. - Г.Л.] признавал необходимым объявить журналу предостережение [курсив наш. - Г.Л.]» еще 9 декабря 1897 г.42 Это желание Вакара не оставляло. Представляя февральский номер журнала, разбирая его статьи почти построчно, видя в продолжении работы Штаммлера «изложение теории Маркса», возмущаясь картиной безграмотности народа, нарисованной во «Внутреннем обозрении», он заключает: «остается только выразить глубокое сожаление, что не было объявлено "Северному вестнику" первое предостережение, согласно моим заключениям, изложенным в последних трех моих заявлениях о вредных статьях, напечатанных в последних 4-х номерах этого журнала за 1897 г. и в первой книжке за текущий год, и присовокупить, что и в настоящее время следовало бы принять эту меру взыскания за все вышеуказанные статьи февральской книжки этого журнала по совокупности»^.

11 марта 1898 г. М.П. Соловьев просит составить доклад о предостережении с подробным изложением имеющихся донесений члена Совета Вакара и Санкт- Петербургского цензурного комитета44.

Словно предчувствуя это, Л.Я. Гуревич спешила высказаться по всем острым вопросам российской действительности, что сразу же фиксировалось в цензуре. Ее возмущало все: и предисловие Л. Толстого к статье «Современная наука» английского писателя и философа Э. Карпентера, и ироническое отношение к дворянству в отделе «Провинциальная жизнь», и «резкое и тенденциозное» требование расширить компетенции суда присяжных», и рассказ М. Горького «Варенька Олесова». Подводя итог обзору третьего номера, цензор заключает: все это «доказывает не только бестактность редакции, но и ее явную и небезвредную тенденциозность»45.

18 апреля 1898 г. министр внутренних дел вынес постановление о предостережении «Северному вестнику»за «вредное направление, выражающееся в помещенных в февральской и мартовской книжках его статьях "Внутреннее обозрение', "На окраинах', "Современная наука", "Страничка из земской жизни" и "Провинциальная жизнь"»4б. Для продолжения издания, которое было приостановлено, нужно было внести залог 2500 руб. Судя по документу от 25 января 1900 г. о возвращении залога, его внес «московский присяжный поверенный А.Г. Гуревич», скорее всего, дядя Любови Яковлевны47, но, возможно, деньги все же принадлежали отцу Л. Гуревич. Она еще пыталась спасти журнал, собирала и выпускала сдвоенные и строенные номера... Но цензура свое дело сделала. Возможностей и средств издавать «Северный вестник» у Л.Я. Гуревич больше не было. Последнее, торжествующее заявление П. Вакара «В дополнение.», в котором он все же не мог не нанести последний удар по журналу («после приостановки издания этого журнала в половине прошлого года вышли в свет две последних книжки его, а именно - одна выхода декабря 1898 г. за двумя номерами 8 и 9 за август и сентябрь, а другая в конце марта с.г. за тремя номерами 10, 11 и 12 с обозначением 3-х месяцев: октября, ноября и декабря 1898 года, причем в № 8-9 помещено объявление от издательницы Л. Гуревич от 14(7) декабря 1898 г. о прекращении дальнейшего издания "Северного вестника " по недостатку средств»), он заканчивал так: «Ввиду этого заявления редактора-издательницы Л.Я. Гуревич представляется бесцельным представлять подробные указания на статьи и места этих 2-х последних книжек "Северного вестника", свидетельствующих об известной тенденциозности его направления. Обе эти книжки прилагаются [курсив наш. - ПЛ.]»⁴8. Начальник ГУ М. Соловьев наложил последнюю резолюцию: «К сведению 7.IV.99».

Так завершилась хроника цензурных преследований этого журнала. Она интересна исследователям не только картиной существования печати в эпоху Александра III; она существенно расширяет наше знание о «Северном вестнике», в особенности периода руководства журналом Л.Я. Гуревич, который нередко представляется изданием, главным содержанием которого были эстетические искания А.Л. Волынского, культивирующего первые ростки художественного модернизма (Максимов, 1930; Иванова, 1982; Куприяновский, 2009; Гулич, 2010).

Примечания

1 Российский государственный исторический архив (далее РГИА). Ф. 776. Оп. 8. Д. 310. Л. 3.

2 В интересной историко-литературной статье Е.В. Ивановой (1982) «Северный вестник» Сабашникова ошибочно названа Анастасией.

3 РГИА. Ф. 776. Оп. 8. Д. 310. Л. 1 и 2.

4 Там же. Л. 3.

5 Как отмечал журналист и писатель В.О. Михневич в фельетонном словаре «Наши знакомые», «нужно отдать справедливость, никогда еще наша цензура не стояла в такой степени на высоте своего призвания, никогда она не была так проницательна, так бдительна и строга, как под руководством г. Феоктистова» (см.: Михневич Вл. Наши знакомые: Фельетонный словарь современников. СПб: тип. Эдуарда Гоппе, 1884. С. 266). Феоктистов был в числе тех, кто готовил постановление о закрытии «Отечественных записок».

6 Там же. Л. 4-6.

7 М.Г. Евреинов (1805-1871) принимал участие в военных действиях против восставших поляков, имел многие награды, в 1856 г. получил чин генерал-майора, в 1865 г. - генерал-лейтенанта, в 1859-1871 гг. был комендантом Петергофа.

8 Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (далее ОР РНБ). Ф. 608. Помяловский И.В. Оп. 1. Ед. хр. 2382. Подписано: доктор права Лейпцигского университета.

9 Никитенко А.В. Дневник. Т. 3. Режим доступа: http://homlib.com/read/nikitenko-av/ dnevnik-tom-3-nikitenko-a-v/484628

10 ОР РНБ. Ф. 352. Книжник-Ветров. Ед. хр. 390.

11 В 1869 г. Лермонтова подала прошение о приеме в Петровскую сельскохозяйственную академию, куда женщин в то время не принимали. Получив отказ, она вместе с Ковалевскими в апреле 1869 г. уехала учиться за границу, в Гейдельбергский университет. Одна из первых русских женщин-химиков.

12 Там же. Ед. хр. 484. Л. 5.

13 Там же. Ед. хр. 389. Л. 7.

14 После замужества переехав в родовое имение мужа, она организует там мастерскую по изготовлению корзин и будет участвовать с ней в выставках.

15 РГИА. Ф. 776. Оп. 8. Д. 310. Л. 11-15.

16 Переписка А.П. Чехова в двух томах. М.: Худ. лит., 1984. Т. 1. С. 304. Речь шла о рассказе «По пути», опубликованном в № 2 «Северного вестника» за 1888 г. Это была измененная редакция рассказа «Федор Бесприютный», который в 1886 г. был отдан в «Северный вестник», но запрещен цензурой.

17 ОР РНБ. Ф. 1029. Максимов Е.Д. Ед. хр. 94. Л.7, 8.

18 Переписка А.П. Чехова в двух томах. Т. 1. С. 339.

19 Исследователи видят причину «демарша» Михайловского в сложности его отношений с А.М. Евреиновой. Действительно, в его переписке с Кривенко есть сетования на то, что Евреинова, с одной стороны, «с самомнением», а с другой - «поддается разным влияниям» (ОР РНБ. Ф. 1029. Ед. хр. 94. Л. 8, 6), и речь, очевидно, шла о несовпадении народнической позиции Н.К. Михайловского с несколько иными взглядами Анны Михайловны... Однако едва ли она легко поддавалась разным влияниям - об этом свидетельствует, в частности, ее отказ опубликовать в «Северном вестнике» биографию Е. Ган, написанную Е. Некрасовой, хотя статью предложил А.Н. Пыпин, с которым Евреинову много лет связывали дружеские отношения (см.: ОР РНБ. Ф. 621. Пыпин А.Н. Ед. хр. 304. Л. 17). Мы все же полагаем, что главная причина ухода была в «неумении» бывших сотрудников «бесцензурных» «Отечественных записок» (т.е. выходивших в условиях «постцензуры») работать при постоянном предварительном надзоре за их текстами.

20 РГИА. Ф. 776. Оп.8. Д. 310. Л. 24-26.

21 Там же. Л. 32.

22 Там же. Л. 65.

23 Там же. Л. 55. «Деликатность» ситуации заключалась и в том, что министром внутренних дел в это время был Д.А. Толстой, который, будучи в свое время министром народного просвещения, разработал и внедрил в 1871 г. систему классического образования.

24 Как свидетельствовал один из цензоров, у журнала была «кличка "женский вестник"» (там же. Л. 161).

25 Там же. Л. 60, 65.

26 Там же. Л. 97-97об. В начале 1895 г. Альбов покинет пост редактора, Л. Гуревич станет редактором-издателем (Евгеньев-Максимов, Максимов, 1930: 95).

27 Коссовича на этом посту сменил А.А. Пеликан.

28 Там же. Л. 111 об, 112 об.

29 Там же. Л. 93.

30 Там же. Л. 116.

31 Там же. Л.120.

32 Там же. Л. 123-124 об.

33 Там же. Л. 140.

34 Там же. Л 156-157.

35 Л.Я. Гуревич действительно была в долгах, у ее отца (по мере возможности помогавшего ей) не было больших средств, требовавшихся для издания журнала в тяжелых цензурных условиях. Как пишет Е.А. Гулич, деньги на издание ей дал дядя по линии матери.

36 Там же. Л. 162, 161. 21 июня 1896 г.

37 Там же. Л. 229-230.

38 Там же. Л. 232-233.

39 Там же. Л. 234-235.

40 Там же. Л. 236-237. Последнюю мысль в СПб цензурном комитете сочли особенно вредной «ввиду жгучести рабочего вопроса» (там же. Л. 243).

41 Там же. Л. 252-253.

42 Там же. Л. 254-256.

43 Там же. Л. 266-267.

44 Там же. Л. 268.

45 Там же. Л. 271, 272.

46 Там же. Л. 282.

47 Там же. Л. 305.

48 Там же. Л. 300.

Библиография

Гулич Е.А. Роль Л.Я. Гуревич в эволюции журнала «Северный вестник» // Наукові записки Харківського національного педагогічного університету ім. Г.С. Сковороди. Сер., Літературознавство. 2010. Вип. 1. С.73-88. Режим доступа: http://nauka.hnpu. edu.ua/sites/default/files/fahovi%20vudannia/2010/literaturoznavstvo63_3_1/10.html Иванова Е.В. «Северный вестник» // Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века. 1890-1904. Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М.: Наука. 1982. С. 91-128.

Куприяновский П.В. «Оглядываюсь на прошлое...»: журнал «Северный вестник» 1890-х годов и его литературная позиция. Воронеж: Фирма «Воронеж», 2009.

Максимов Д.Е. «Северный вестник» и символисты // Евгеньев-Максимов В.Е., Максимов Д. Из прошлого русской журналистики: статьи и материалы. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1930. Режим доступа: https://search.rsl.ru/ru/record/01008109838

Размещено на Allbest.ru