Медиаполитика: актуальный академический дискурс

Размещено на http://www.allbest.ru/

Медиаполитика: актуальный академический дискурс

Елена Вартанова

Медиаполитика - важнейшая сфера взаимоотношений средств массовой информации, журналистики, медиасистемы, с одной стороны, и общества - с другой. Она представляет собой систему принципов деятельности средств массовой информации, основанную на традиционном для каждой страны законодательном регулировании СМИ. В каждом государстве (имеется в виду концепция национального государства, широко вошедшая в научный оборот в первой половине ХХ в.) на протяжении двух последних столетий формировался свой комплекс правовых регуляторных принципов, механизмов и инструментов, которые устанавливали формы существования средств массовой информации и журналистики в обществе. Однако на протяжении ХХ в. и в начале ХХІ в. стало очевидным, что в дополнение к законам потребовались и определенные публичные решения, общественные, профессиональные и корпоративные регламенты, формальные и неформальные договоренности, выстраивающие систему подотчетности СМИ обществу. Как подчеркивал Д. МакКуэйл (2013: 227), «медиасистемы, в рамках которых она [журналистика. - Е.В.] существует, играют серьезную роль в социальной, политической и экономической жизни современного общества, и ожидать иного было бы нереалистично».

Обсуждая сегодня трансформацию медиа в условиях значительных общественных изменений и активизации процесса цифровизации, невозможно обойти вниманием академический дискурс медиаполитики.

Медиарегулирование

медиаполитика сми журналистика

Принципы медиарегулирования определяют предоставление СМИ тех или иных прав, формируют спектр обязанностей средств массовой информации, устанавливают границы допустимого государственного и общественного вмешательства в их политическое и экономическое функционирование (МакКуэйл, 2013; Hutchinson, 1999). В зарубежных медиаисследованиях внимание теоретическим вопросам регулирования СМИ и подготовленным на их основе практическим рекомендациям журналистам имеет устойчивые традиции (Robertson, Nicol, 2002; Quinn, 2007; Smartt, 2006). Под термином «регулирование СМИ» медиаисследователи сегодня подразумевают систему прежде всего законодательных мер и их реализацию для осуществления контроля

и управления процессами функционирования медиа в соответствии с установленными в обществе правилами и процедурами, выполняемыми законодательной, исполнительной, судебной властью.

По мере развития зарубежных медиасистем в ХХ в. стало очевидно, что только законодательное регулирование СМИ как важного социально-культурного института в некоторых аспектах оказалось неприемлемым и противоречащим устоявшимся правовым нормам (особенно это касалось свободы слова и информации), а в других - просто неэффективным (выполнение обязательств общественной службы, медиаэффекты). Поэтому к процессу регулирования деятельности медиакомпаний и журналистики подключились индустриальные и профессиональные сообщества, общественные организации, которые предложили этические, корпоративные и саморегулирующие форматы (МакКуэйл, 2013: 233; Hallin, Mancini, 2004: 31).

Важную роль в формировании способов и механизмов регуляторного воздействия на процесс функционирования СМИ играют господствующие в обществе представления о природе медиа и об общественном характере СМИ. Широко известно, что для общественного сознания большое значение имеют национально и культурно детерминированные представления об определенных правах и обязанностях СМИ по удовлетворению общественно значимых потребностей (Christians, Glasser, McQuail, Nordenstreng et al., 2009). Такие представления отражаются на базовых концепциях медиатеории - как в ее национальных проявлениях, так и в глобальном понятийном аппарате. Поэтому в настоящее время, несмотря на разные законодательные и социокультурные традиции, заложенные в основание медиарегулирования в разных государствах, базовые принципы в большинстве стран остаются неизменными. Это:

• предоставление гарантий свободы информации и выражения мнений различным политическим и социокультурным сообществам, за исключением той информации, которая противоречит конституции и базовым законам общества;

• соблюдение принципов плюрализма и разнообразия, которые должны помогать СМИ отражать существующие в обществе реалии, обеспечивать функционирование политической системы общества и служить интересам общества в целом (МакКуэйл, 2013: 228-233; Trappel, 2011, Christians, Glasser, McQuail, Nordenstreng et al., 2009).

Во второй половине ХХ в. медиаисследователи стали рассматривать СМИ как общественное благо, поскольку в результате широкого проникновения телекоммуникационных сетей и цифровых устройств доступа к ним, цифровизации производства, распространения и хранения информации все большие объемы социально значимого содержания начали потребляться коллективно, часто бесплатно (телевидение или интернет-СМИ¹), сохраняя такие характеристики общественного блага, как неисключение, неконкурентность в потреблении и даже неделимость. Учитывая современные трактовки понятия общественной службы, исследователи считают, что средства массовой информации стали ключевым институтом общества, призванным гарантировать гражданам реализацию важнейших конституционных прав - на коммуникацию, на доступ к информации, на выражение собственного мнения (Trappel, 2011).

Наряду с этим медиарегулирование обращает внимание и на обеспечение эффективного и демократического функционирования рынка СМИ, прежде всего на необходимость конкуренции, предоставление обществу социально значимой информации, даже если ее производство не приносит финансовой прибыли ее производителям. Именно в экономической сфере обнажается объективное противоречие в характере СМИ - между их общественным характером и необщественной (частной) собственностью большинства современных медиапредприятий. Из последнего вытекает и значительный комплекс мер экономического регулирования, которые призваны хотя бы частично вывести СМИ из-под господства рыночной стихии, ослабить давление коммерческих сил на журналистику (Вартанова, 2003: 106-107).

Вне зависимости от особенностей национальных моделей медиарегулирования практически повсеместно исследователи выделяют две ключевых его формы: позитивное регулирование - то есть поддержание реализации базовых прав и ценностей, и негативное регулирование - то есть накладывание определенных ограничений, направленное на минимизацию общественных рисков и опасностей (Trappel, 2011). Обе формы присутствуют в национальном медиарегулировании разных стран, однако их соотношение варьируется от государства к государству (МакКуэйл, 2013).

Медиаполитика

В последние годы медиарегулирование как сфера общественной деятельности заметно расширилась и усложнилась. Причин этого несколько. Во-первых, появилась необходимость переосмыслить само понятие «медиарегулирование»: под воздействием трансформаций в общественных практиках, прежде всего глобализации неолиберальной экономической модели и процессов цифровизации, которые захватывают все большее число сторон общественной жизни, меняются прежние принципы национального законодательства, расширяется число субъектов, акторов, агентов влияния, стейкхолдеров этого процесса (McQuail, Siune (eds.), 1998; Terzis (ed.), 2007; deBens (ed.), 2007; Terzis (ed.), 2008). Во - вторых, исследователи все чаще рассматрива - ют медиарегулирование не как статичный набор официальных документов, определяющих правила поведения СМИ, а как динамичный процесс трансформации законодательства и политических действий различных общественных институтов по корректировке деятельности СМИ (Siune, Truetzschler, 1992) .

Именно поэтому так много внимания уделяется принципам формирования и реализации медиаполитики как комплекса политических и общественных действий, направленных на регулирование, корректировку и стимулирование деятельности медиа. Как отмечают ван Куй- ленберг и Д. МакКуэйл (2008: 24), истоки медиаполитики лежат «во взаимодействии стремлений национальных государств защитить свои интересы, а коммерческих медиакомпаний эффективно организовать свою предпринимательскую деятельность». В течение ХХ в. развитие зарубежной, преимущественно американской и европейской, медиаполитики прошло несколько этапов - в зависимости от общего экономического и технологического состояния медиасистем: от концепции универсального доступа к телекоммуникационным услугам (телефон, радио) к медиаполитике, ориентированной на общественное вещание (1945 - 1980/90), и поиску новой парадигмы коммуникационной политики, учитывающей актуальную технологическую/цифровую и экономическую логику медиаиндустрии (Cuilenburg, McQuail, 2008: 28-46).

Даже с учетом того, что термин «медиаполитика» все еще не получил однозначного определения в академических исследованиях, большинство авторов понимает под ним «политические, законодательные, экономические, а также культурные рамки, в которых регулируется деятельность СМИ в обществе» (Hamelink, Nordenstreng, 2007: 225; МакКуэйл, 2013: 209). Под медиаполитикой сегодня подразумевают сложный комплекс мер как государственного законодательного (конституция, законы и подзаконные акты), так и общественного, индустриального, а также профессионально-корпоративного (саморегулирование) характера. При этом важно отметить, что в связи с процессом цифровизации все большее внимание уделяется ее техническим аспектам (Athique, 2013).

В условиях современного общества медиаполитика нацелена на:

• гарантирование и продвижение основных социальных принципов коммуникационной и информационной среды;

• формулирование и поддержку в публичном пространстве и общественных практиках базовых ценностей, которые свойственны данному государству, его истории, традициям и культуре;

• корректировку тех процессов в функционировании медиасистемы, которые противоречат логике существующего в данной стране экономического законодательства, предпринимательским практикам, а также господствующим представлениям о роли СМИ и журналистики в обществе (Cristians, Glasser, McQuail, Nordenstrengetal., 2009).

Отличительной особенностью и общей характеристикой медиаполитики в большинстве стран мира является ее приверженность соблюдению принципов свободы слова. Это означает, что некоторые меры медиаполитики могут не только носить ограничительный характер, но и направляться на поддержку определенных проектов и мероприятий. Так, без ущерба для свободы СМИ позитивное регулирование поддерживает социально значимые медиапроекты - издание газет

и журналов культурного профиля, производство детских телевизионных программ, создание образовательных порталов. Негативное же регулирование предполагает введение ограничений в сфере экономики (антимонопольное законодательство), а также в области этики и нравственности (Alonso, MoragasISpa (eds.), 2008). Причем в условиях демократического общества предполагается, что последние вводятся не столько государством, сколько самим профессиональным сообществом, и формируют отдельный блок мер саморегулирования.

На протяжении прошлого века именно в области СМИ сложилось сосуществование законодательного регулирования и саморегулирования, что отличает ее от других областей общественной жизни. Важно и то, что оба типа регулирования имеют свои особенности. Если первый направлен на обеспечение государством демократических свобод - принципов свободы слова и выражения мнения, на защиту индивидуальных и коллективных прав граждан, на корректировку экономической деятельности медиакомпаний, то появление второго блока мер стало результатом деятельности самих СМИ, редакций и журналистов, сформулировавших определенные профессиональные требования - редакционные стандарты, этические кодексы и правила поведения журналистов во время работы в разных условиях (Laittila, 1995).

Со второй половины ХХ в. основными движущими силами по формированию и реализации медиаполитики становились: политики/ законодатели, государственные чиновники, регуляторные институты, сами медиаорганизации, общество в целом, в особенности наиболее активные группы и объединения гражданского общества. При этом исследователи отмечают, что у всех действующих лиц имеются собственные интересы во взаимоотношениях со СМИ, и потому результат - то есть конкретная медиаполитика - всегда отражает баланс общественных сил в конкретный временной отрезок (Hutchinson, 1999: 139-140).

Сегодня особое внимание трансформациям медиаполитики призывают уделить многие исследователи. Так, Д. Фридмен (2006: 907) подчеркивает, что во времена значительных изменений в СМИ «новые акторы, технологии и парадигмы создают новые конфликты в процессе формирования медиаполитики, противопоставляя национальный и наднациональный уровни, общественные и коммерческие интересы, централизованные и рассредоточенные сети принятия решений, тайные и открытые формы публичной политики, отдельные и конвергентные секторы медиа». Более того, Фридмен отмечает «расширение и размах» медиаполитики, на которую оказывают влияние все большее число сил, стейкхолдеров: к традиционным законодателям, государственным служащим и ключевым лидерам бизнеса добавляются представители наднациональных процессов и институтов (Европейский союз, ВТО), а также неограниченный круг религиозных, потребительских, добровольческих групп и активистов (Freedman, 2006: 910).

Продолжая эту логику, М. Галкина и К. Лехтисаари (2016), прогнозируя развитие государственного регулирования российских СМИ,

используют подход «множественных потоков» Кингдона, выделявшего в медиаполитике такие потоки, как «проблемы», «деятельность политических и общественных институтов» (policy) и собственно «политика» (politics).Таким образом, сама идея «множественных потоков» предполагает многочисленность участников, приводящую к вариативности и разнообразию мер (например, второй поток обращает внимание на различные альтернативные решения, разработанные в рамках административных, научных или политических сообществ и институтов).

Подытоживая дискуссию об увеличении числа сил и процессов, влияющих на формирование медиаполитики, Д. МакКуэйл классифицирует их в зависимости от направления и инструментария их воздействия. Очевидно, что различные интересы групп влияния, движимые процессом формирования медиаполитики, нацелены на различные результаты, в итоге регуляторные механизмы могут выходить за рамки правового регулирования (см. табл.).

Таблица. Классификация воздействия «групп влияния» на процесс медиаполитики

Источник: D. McQuail (2003: 98).

В последние десятилетия западноевропейские медиаисследователи, стремясь актуализировать подходы власти и общества к регулированию СМИ, вводят концепцию «демократического управления СМИ» (democraticmediagovernance),которая призвана ответить на новые вызовы информационным и коммуникационным правам людей. Связана эта концепция с растущими общественными дисбалансами - новыми неравенствами в доступе к информационно-коммуникационным и медиатехнологиям, растущим недоверием людей к СМИ и политике. Как отмечает Х. Ниеминен (2019: 58-60), в результате расширяющихся процессов цифровизации и неолиберализации экономики «основные функции медиа существенно изменились», поэтому для нормального функционирования демократического общества необходимо не только пересмотреть перечень информационных и коммуникационных прав человека, но и найти новые регуляторные и политические решения для их гарантирования. Словом, перед медиаполитикой в современном обществе встают новые вызовы.

Отечественный академический дискурс

Работы, изучающие регулирование СМИ как самостоятельную предметную область, стали все чаще появляться и в отечественных медиаисследованиях (Вартанова, 2015). Основной сферой интереса российских ученых с начала 1990 гг. стала сфера права и этики СМИ, а также медийного саморегулирования (Казаков, Федотов (ред.), 2016; Пан- кеев, 2019; Федотов (ред.) 2009). Лишь недавно в теоретических работах стали появляться подходы, которые расширили представления о медиаполитике и обратили внимание не только на законы и их применение в области СМИ, но и на более широкие, как отмечал Д. Мак- Куэйл, экономические, политические и культурные рамки, в которых регулируется деятельность СМИ в обществе (Лазутина (ред.), 2018).

Российские подходы к медиаполитике как предмету теоретических исследований заметно отличается от зарубежных подходов , начиная с самого термина: в отечественном академическом дискурсе понятие «медиаполитика» вообще не часто используется - устоявшимся термином стала «государственная информационная политика». Тем самым в исследованиях признана активная роль государства, государственных институтов, а внимание ученых сконцентрировано на государстве как основной движущей силе в процессах регулирования производства и распространения СМИ (Коновченко, Киселев, 2004; Шкондин, 2002).

Ключевой проблемой в отечественных работах, посвященных правовому регулированию СМИ, является свобода прессы, в основном она анализируется на примере практик журналистского сообщества и принятия законодательных решений политической элитой (Richter, 2007). Такой подход частично отражает отсутствие до начала 2010 гг. публичных дискуссий о задачах, принципах и допустимых рамках медиаполитики в российском обществе, что фактически отложило теоретическую дискуссию о выборе оптимальных путей регулирования и саморегулирования в СМИ и журналистике. Следует при этом отметить, что «исследовательским ответом» на призыв зарубежных коллег анализировать изменения сути и действующих лиц медиарегулирования стало внимание ученых вопросам защиты интеллектуальной собственности, особенностям контроля за распространением в Интернете запрещенной информации (Панкеев, Тимофеев, 2018; Пан- кеев, Тимофеев, 2019).

В российском академическом дискурсе также очевидны попытки конкретизировать понятие медиарегулирования как деятельности публичной власти по упорядочению национального медиапространства (Ульбашев, 2017), найти более четкие формулировки для описания медиаполитики. Так, Н.Б. Кириллова (2015: 86) определяет медиаполитику как интегрирующую систему, объединяющую в единое целое социокультурное пространство государства, медиасферу, рыночные механизмы и творческий потенциал каждой конкретной личности и направленную на совершенствование деятельности в социально-культурной сфере. При этом автор считает ее системой государственного управления медиасферой, устанавливающей задачи, формы, содержание этой деятельности в контексте идеологии, права, экономики (Кириллова, 2015: 100). Ш.С. Сулейманова (2013: 13) подчеркивает, что медиаполитика - это комплекс государственных мер, направленный на обеспечение конституционно гарантированных прав в сфере СМИ.

Как видим, отечественные авторы, развивая, расширяя и уточняя представления о медиаполитике, остаются верны традиционному подходу, признающему доминирующую и определяющую роль государственных институтов в ее формировании. Как отмечают М. Галкина и К. Лехтисаари (2016), самым активным участником медиаполитики в России остается государство.

С учетом этого, возможно, уже пора говорить о необходимости появления в нашей стране комплексной и разносторонней медиаполитики, учитывающей различные позиции участников медиарынка, о важности становления адекватных времени регуляторных механизмов, которые бы отражали «множественные потоки» и интересы многочисленных стейкхолдеров, о достижении общественного согласия - и по вопросу формулирования обществом миссии СМИ и журналистики, и по вопросу применения современного инструментария для ее реализации. Более того, в отечественном академическом дискурсе все еще необходимо поднимать вопрос о синхронизации понятийно-концептуального аппарата медиаполитики и медиатеории.

Примечания

1. Несмотря на то, что в массмедиа в ХХ в. сформировалась успешная коммерческая бизнес-модель, основанная на продажах рекламы, сами СМИ остаются важным социальным институтом, выполняющим социополитические и социокультурные задачи, поэтому в аристотелевском понимании они могут считаться общественным благом, поскольку приносят существенные выгоды обществу в целом.

Библиография

2. Вартанова Е.Л. Медиаполитика в контексте научных исследований СМИ: российские и зарубежные векторы // Медиаскоп. 2015. Вып. 2. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/1744

3. Вартанова ЕЛ. Медиаэкономика зарубежных стран. М.: Аспект Пресс, 2003.

4. Галкина М.Ю.,Лехтисаари К. Прогноз изменения государственного регулирования российских СМИ // Медиаскоп. 2016. Вып. 4. Режим доступа: http:// www.mediascope.ru/2243

5. Журналистика в информационном поле современной России: должное и реальное / под ред. Г.В.Лазутиной. М.: Аспект Пресс, 2018.

6. Кириллова Н.Б. Медиаполитика государства в условиях социокультурной модернизации: учеб. пособие. Екатеринбург: Изд-во Уральск. ун-та, 2015.

7. Коновченко С.В., Киселев А.Г. Информационная политика в России. М.: Изд- во РАГС, 2004.

8. МакКуэйл Д. Журналистика и общество. М.: МедиаМир, 2013.

9. Настольная книга по медийному саморегулированию / под ред. М.А. Федотова. М.: Творческ. центр ЮНЕСКО, 2009.

10. Настольная книга по медийному саморегулированию. Вып. 6. Москва прирастает Поволжьем, Уралом, Сибирью / под ред. Ю.В. Казакова, М.А. Федотова. М.: Творческ. центр ЮНЕСКО, 2016.

11. Панкеев И.А. Правовое регулирование СМИ. М.: Аспект Пресс, 2019.

12. Панкеев И.А., Тимофеев А.А. Правовое поле массмедиа: тренды последних лет // МедиаАльманах. 2018. № 2. С. 27-34. DOI: 10.30547/mediaalmanah.2.2018.2734

13. Панкеев И.А., Тимофеев А.А. Свободное использование произведений в СМИ. М.: Изд. решения, 2019.

14. Сулейманова Ш.С. Медиаполитика в современном российском обществе. М.: Междунар. изд. центр «Этносоциум», 2013.

15. Ульбашев А.Х. Основы медиарегулирования. М.: Infotropic Media. 2017.

16. Шкондин М.В. Система средств массовой информации как фактор общественного диалога. М.: Пульс, 2002.

17. Alonso I.F., de Moragas I Spa M. (eds.) (2008) Communication and Cultural Policies in Europe. Barcelona: Generalitat de Catalunya, Government of Catalonia.

18. Athique A. (2013) Digital Media and Society: An Introduction. Cambridge: John Wiley&Sons.

19. Bens E. de (ed.) (2007) Media Between Culture and Commerce. Bristol; Chicago: Intellect.

20. Christians C., Glasser T., McQuail D., Nordenstreng K. et al. (2009) Normative Theories of the Media. Journalism in Democratic Societies. Urbana & Chicago: University of Illinois Press.

21. Cuilenburg J. Van, McQuail D. (2008) Media Policy Paradigm Shifts: Towards a New Communication Policy Paradigm. In: Alonso I. F., de Moragas I Spa M. (eds.) Communication and Cultural Policies in Europe. Generalitat de Catalunya, Government of Catalonia, pp. 23-52.

22. Freedman D. (2006) Dynamics of Power in Contemporary Media Policy-making. Media, Culture & Society 28 (6): 907-923. DOI: 10.1177/0163443706068923

23. Hallin D.C., Mancini P. (2004) Comparing Media Systems: Three Models of Media and Politics. Cambridge: Cambridge University Press.

24. Hamelink C., Nordenstreng K. (2007) Towards Democratic Media Governance. In: Bens E. de (ed.) Media between Culture and Commerce. Bristol; Chicago: Intellect, pp. 225-243.

25. Hutchinson D. (1999) Media Policy: An Introduction. Oxford: Blackwell Publishers.

26. Laitila T. (1995) Journalistic Codes of Ethics in Europe. European Journal of Communication 10 (4): 527-544.

27. McQuail D. (2003) Media Accountability and Freedom of Publication. New York: Oxford University Press.

28. McQuail D., Siune K. (eds.) (1998) Media Policy: Convergence, Concentration, and Commerce. London: Sage.

29. Nieminen H. (2019) Inequality, Social Trust and the Media. Towards Citizens' Communication and Information Rights. In: Trappel J. (ed.) Digital Media Inequalities: Policies against Divides, Distrust and Discrimination. Sweden: Nordicom, pp. 43-66. Quinn F. (2007) Law for Journalists. UK: Pearson Education.

30. Richter A. (2007) Post-Soviet Perspective on Censorship and Freedom of the Media. Moscow: UNESCO Moscow Office.

31. Robertson G., Nicol A. G. (2002) Media Law. London: Sweet&Maxwell.

32. Siune K., Truetzschler W. (1992) Dynamics of Media Politics: Broadcast and Electronic Media in Western Europe. London: Sage Publications Ltd.

33. Smartt U. (2006) Media Law for Journalists. Oxford: Sage.

34. Terzis G. (ed.) (2008) European Media Governance. The Brussels Dimension. Bristol; Chicago: Intellect.

35. Terzis G. (ed.) (2007) European Media Governance. National and Regional Dimensions. Bristol; Chicago: Intellect.

36. Trappel J. (2011) Media for Democracy Monitor. IAMCR 2011-Istanbul.

Размещено на Allbest.ru