Россия в жизни и творчестве Гектора Хью Манро: взгляд писателя и журналиста

Размещено на http://www.allbest.ru/

Россия в жизни и творчестве Гектора Хью Манро: взгляд писателя и журналиста

Сафонова М.А.

кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры иностранных языков факультета мировой политики и мировой экономики НИУ ВШЭ

Аннотация

В статье идет речь о Г.Х. Манро, английском писателе-сатирике и журналисте конца 19го - первой четверти 20-го веков, и месте, которое Россия занимает в его жизни и творчестве. Работа основана на филологическом исследовании его произведений и анализе данных, почерпнутых из мемуаров (Э. Манро, Р. Рейнольдс, С. Асквит), биографий писателя и статей, написанных филологами (Э.Д. Лэнгут, С. Бёрн, Б. Гибсон), комментариев его современников (Н. Кауард, Г.К. Честертон, А. Милн, М. Бэринг), а также статей самого Г.Х. Манро. Опыт знакомства этого автора с Россией рассматривается в контекте его командировок в Санкт-Петербург и общения с деятелями российской культуры. Приводятся сведения о длительном изучении Г.Х. Манро истории России и планомерной работе над историческим трудом, посвященным ранней истории страны до правления Петра I. Филологический анализ художественных произведений Г.Х. Манро показывает, что тема России переплетается с основными мотивами его творчества: противопоставлением дикой природы человеческому обществу, сатирическим обличением социального лицемерия в различных сюжетных линиях. Лингвистически, отсылки к российским реалиям сопровождаются использованием формальной лексики в описаниях банальных ситуаций, а также в диалогах героев, отличающихся стилистической изощренностью, наличием деформированных цитат, афоризмов, элементов языковой игры. Эстетическое преломление российской истории и действительности начала двадцатого века в художественных работах Г.Х. Манро связано с переживаниями писателя о судьбе своей страны накануне Первой мировой войны. Результаты исследования могут быть использованы в курсах по истории литературы, литературоведению, а также при создании переводов текстов писателя на русский язык.

Ключевые слова: зарубежная литература, стиль, сатира, цитата, афоризм, игра слов.

Maria A. Safonova candidate ofphilology, senior lecturer of the Foreign Languages Department at the School of World Economics and International Affairs of the National Research University “Higher School of Economics”

Постановка проблемы

Гектор Хью Манро (1870-1916) является одним из наиболее оригинальных английских авторов конца викторианского периода и эдуардианской эпохи британской истории и литературы. По сравнению с его знаменитыми современниками, чьи произведения стилистически похожи на его работу (Оскаром Уайльдом, Рональдом Фербенком, Ивлином Во, Обри Бёрдслеем и многими другими), Г.Х. Манро отличался большим интересом к другим странам, и прежде всего - к России.

Мотивы, связанные с Россией, встречаются во многих произведениях Г.Х. Манро. Внутренняя форма ряда имен персонажей подразумевает славянское происхождение (“Conradin”, “Laploshka”). В сборнике “Reginald in Russia” есть одноименный рассказ, в котором Реджинальд беседует с принцессой из России. Один из персонажей романа “When William Came”, Murrey Yeovil, утверждает, что говорит по-русски.

Актуальность исследования обусловлена малой изученностью работы писателя (как в России, так и за рубежом). Практическая необходимость филологического комментария к творчеству Г.Х. Манро объясняется отсутствием переводов на русский язык многих произведений автора (в том числе романа “The Unbearable Bassington”).

В условиях углубляющегося кризиса в отношениях между Россией и Великобританией, накопление и анализ сведений о таких авторах, как Г.Х. Манро (проявлявшего значительный интерес к России), возможно, позволит в перспективе продолжить налаживать культурные связи между странами.

Постановка задачи

В настоящей статье предпринята попытка описать и оценить место российских реалий в творчестве Г.Х. Манро, а также его взгляд на страну как журналиста.

Последние публикации по теме исследования

Среди исследований, написанных о Г.Х. Манро за последние 40 лет, выделяются две монографии - А.Дж. Лэнггута [8] и С. Бёрн [3]. Главным образом, биографические сведения о нем черпаются именно их этих исследований. Число научных статей об авторе чрезвычайно мало: к последним работам относятся комментарий Л.М. Бирден [2] к рассказу “A Matter of Sentiment” и рецензии на книгу С. Бёрн. К основным направлениям изучения его творчества можно отнести следующие:

• Мотивы животных, насилия и сверхъестественных сил в рассказах Г.Х. Манро [18; 20].

• Политическая позиция писателя [5].

* Сопоставление образа автора и личности писателя [3].

Ни в отечественной, ни в зарубежной практике еще не совершалось попыток осмыслить, как тема России (сквозная в текстах Г.Х. Манро) отражается в эстетике его творчества, о чем речь пойдет далее.

Основной материал

Г.Х. Манро (его псевдоним - “Saki”) популярен как автор коротких сатирических рассказов (пожалуй, наиболее известный из них - “Sredni Vashtar”). К сборникам его рассказов относятся “Reginald in Russia”, “The Chronicles of Clovis”, “Beasts and Superbeasts”, “The Toys of Peace” и “The Square Egg”. Он также написал несколько романов (“The Unbearable Bassington”, “When William Came”) и пьес (“The Death-Trap”, “Karl-Ludwig's Window”, “The Watched Pot”). В течение всей профессиональной жизни Г.Х. Манро работал корреспонедентом ряда газет: “The Morning Post”, “The Westminster Gazette” и “The Bystander”.

Наиболее важными вехами в биографии писателя можно назвать следующие. Семья Г.Х. Манро относилась к верхушке среднего слоя британского общества (upper-middle class). Он родился в семье офицера в Бирме (колонии Великобритании до 1948 года, современной Мьянме) и провел детство в графстве Девон, в городе Барнстапл. Этот период получил широкое отражение в его работе: с одной стороны, в психологическом плане, т.е. изображении детства, проведенного с тетями Шарлоттой и Августой (“Sredni Vashtar”, “The Lumber Room”, “The Schartz-Metterklume Method”), с другой - в мотивах природы Норт-Девона, связанных с темой сверхъестественного вмешательства животных и мифологичесих существ в жизнь персонажей (“Gabriel-Ernest”, “Esme”, “The Music on the Hill”). Природа России, напоминавшая Г.Х. Манро Норт- Девон, очень привлекала писателя. Современники указывают, что после Первой мировой войны он хотел приобрести участок земли в Сибири и построить там дом [8].

После окончания обучения и путешествия по Европе с братом и сестрой Г.Х. Манро служил офицером в Бирме, но был вынужден вернуться в Лондон из-за тяжелого климата. Его работа в британских газетах сопровождалась поездками на Балканы, в Россию, Францию и другие страны. К началу войны писателю было уже 44, и он мог отказаться от участия в военных действиях. Но Г.Х. Манро добился, чтобы его приняли в стрелковое подразделение пехоты (здоровье не позволяло вступить в кавалерию). Он погиб от выстрела в голову в Бомон-Амель, во Франции, в 1916 году. Несмотря на то, что в его произведениях ярко присутствовал типаж денди - человека, не склонного к самопожер- тованию и патриотизму, Г.Х. Манро горячо переживал за судьбу страны: “He was determined to fight. Nothing else would have been expected of a man who wrote “When William Came”, a novel in which he used his supreme gift of irony to rouse his fellow-countrymen from their torpor and to stir them to take measures for the defence of the country” [8, с. 67-68].

Основная часть статей Г.Х. Манро была опубликована в “Morning Post”, английской газете, ориентированной на тори, консервативную, монархически настроенную часть общества. Её главный редактор в 1911-1937 гг., Г.А. Гвин, выразил девиз газеты как “King and Country”. Брайан Гибсон охарактеризовал позицию Г.Х. Манро как зависимое диссидентство (“dependent dissidence”) [5, с. 39]. Он придерживался консервативных взглядов и гордился принадлежностью к аристократии, но это не мешало ему в открытой форме иронизировать над социальными явлениями, связанными с деятельностью людей его круга: “He is a dependent dissident who contravenes the codes governing social behavior not because he seeks radical social change but in order to uphold the social structure” [3, с. 195].

Приехав впервые в Лондон в возрасте 26 лет, Г.Х. Манро предпочел провести большую часть времени в читальном зале Британского музея, где в течение трех лет он читал исторические книги, посвященные России. В 1899 году он закончил исследование ранней истории России до эпохи Петра Великого под названием “The Rise of the Russian Empire”. Книга была опубикована Грантом Ричардсом в 1900 году.

Стиль работы выдержан в ключе современных Г.Х. Манро исторических изысканий (например, Альфреда Рамбо). В то же время в тексте есть некоторые нотки, характерные для будущего сатирика. Эпиграфом к книге служит высказывание священника-иезуита, специалиста по истории России (Le Pere Pierling): “On se flatterait en vain de connaitre la Russie actuelle, si l'on ne remontait plus haut dans son histoire” [9, с. 3].

Отзыв Эдварда Гарнета об историческом труде Г.Х. Манро в “The Bookman” был в целом положительным. Э. Гарнет оценил автора как смелого популяризатора российской истории, пусть и не имеющего достаточной информации, которой обладают истинные знатоки предмета [4, с. 155]. На одну из рецензий Г.Х. Манро написал ответ, опубликованный в журнале “Athenaeum” [14, с. 466]. Данная рецензия также не была негативной, но содержала критику по поводу неверного написания в книге русских имен, путаницы в отношениях ранних Великих князей и финно-угров, а также степени христианизации страны в рассматриваемый период. В отклике Г.Х. Манро заметны ирония и снисхождение к этой рецензии на его работу.

Позже Г.Х. Манро и сам признал недостатки книги, как вспоминает его сестра, Этель: “Hector himself had no great opinion of the book. He was charmed with the remark of our coachman who asked for the loan of it. I don't know how much of it he read, but one day he said to Hector, `I've read your book, sir, and I must say I shouldn't care to have written it myself'” [10, с. 675].

Г.Х. Манро был большим поклонником балета, российского балета в особенности. Русский балет Дягилева имел огромное влияние на развитие искусства в Англии. После дебюта в Париже в 1909 году балетная труппа С.П. Дягилева была приглашена выступить в Ковент Гарден в честь коронации Георга V в 1911 году. Неконвенциональная хореография «Князя Игоря» произвела неоднозначное впечатление на публику (многие были шокированы ее откровенностью). После выступления труппы Манро лично встречался с Вацлавом Нижинским и Тамарой Карсавиной в студии друга в Лондоне [8; 3].

В 1904-1906 Г.Х. Манро провел два года Санкт-Петербурге за написанием статей для “Morning Post”. 9-го января 1905 года он стал свидетелем печально известной процесии рабочих под предводительством отца Гапона. Г.Х. Манро наблюдал за людьми, идущими к Зимнему дворцу, из окна Отель де Франс. Позднее он оценил число погибших во время Кровавого воскресенья в полторы тысячи жертв [8].

Новый год 1906 года для Г.Х. Манро был отмечен трагическими событиями, свидетелями которых он стал в ресторане «Медведь» в Петербурге. 13 января в полночь там прозвучал гимн Российской империи. Один из посетителей, студент, отказался встать, и сидевший рядом с ним мужчина выстрелил ему в голову: “The melodramatic nature of the scene was heightened by the intermittent arrival of groups of the victim's friends, who exchanged furious denunciations across his body with equally vociferous partisans of the assassin who indecently gloated over the tragedy. Naturally the superstitious Russians regard the episode as a terrible portent for the New Year and doubly deplorable from the fact of its being enacted before a large assembly of foreign witnesses” [11, с. 6768].

В рассказе “The Old Town of Pskoff' Г.Х. Манро описывает, как Россию воспринимали в это время за рубежом: “Russia at the present crisis of its history not unnaturally suggests to the foreign mind a land pervaded with discontent and disorder and weighed down with depression, and it is certainly difficult to point out to any quarter of the Imperial dominions from which troubles of one sort of another are not reported” [12, с. 488].

В “The Unbearable Bassington” тема России часто соотносится с социализмом; история развития социалистической доктрины во многом связана с Лондоном. Как известно, А.И. Герцен и Н.П. Огарев печатали «Полярную звезду» и «Колокол» в английской столице. В 1864 году М.А. Бакунин встречался с К. Марксом в Лондоне, чтобы обсудить теорию анархизма. К. Маркс и Ф. Энгельс продолжительное время жили и работали в Великобритании. В 1902 году В.И. Ленин проживал в Лондоне, недалеко от Кингс-Кросс.

Судя по персонажам Г.Х. Манро, выражающим социалистические взгляды, для них это скорее дань моде, чем серьезные убеждения. Русская принцесса из рассказа “Reginald in Russia” говорит о породе своей собаки и социалистической доктрине с одинаковым энтузиазмом: “Her name was Olga; she kept what she hoped and believed to be a foxterrier, and professed what she thought were Socialist opinions. It is not necessary to be called Olga if you are a Russian Princess; in fact, Reginald knew quite a number who were called Vera; but the fox-terrier and the Socialism were essential” [12, с. 35].

Г.Х. Манро иронично описывает социалистические идеи леди Кэролайн Бенареск (из романа “The Unbearable Bassington”). Ее политические убеждения служат лишь удобным средством поддержать разговор в модном салоне, формой социального лицемерия, которую писатель так ярко высмеивал в своем творчестве: “Lady Caroline was a professed Socialist in politics, chiefly, it was believed, because she was thus enabled to disagree with most of the Liberals and Conservatives, and all the Socialists of the day. She did not permit her Socialism, however, to penetrate below stairs; her cook and butler had every encouragement to be Individualists” [13, с. 325].

Некоторые молодые представители высшего английского общества в произведениях Г.Х. Манро также придерживаются социалистических взглядов в деле проведения социальных реформ в духе Великой реформы 1861 года, но, как показывает автор, делают это довольно поверхностно. На вечере в доме Сирены Голакли (“The Unbearable Bassing- ton”) находится молодая женищина, описанная следующим образом: “/.../ with exceedingly untidy hair. It was her ambition in life to be taken for a Russian girlstudent, and she had spent weeks of patient research in trying to find out exactly where you put the tea-leaves in a samovar. She had once been introduced to a young Jewess from Odessa, who had died of pneumonia the following week; the experience, slight as it was, constituted the bespectacled young lady an authority on all things Russian”. [13, с. 353] Ирония Г.Х. Манро часто основана на использовании формальной лексики в описании банальных ситуаций, подобных увлечению студентки модой на всё русское (“the experience /.../ constituted the bespectacled young lady an authority on all things Russian”). С. Бёрн называет это характерным для писателя “judicious deadpan tone” [3, с. 171].

Во время пребывания в Петербурге Г.Х. Манро написал небольшое эссе, в котором сатирически выявил тенденцию к соотношению политических взглядов человека с длиной его волос. Так, в эпоху правления Стюартов в Англии “a flowing and elaborate coiffure marked allegiance to the old order of things, and the more uncompromising and violent a man became in the opposite direction, the closer he clipped his locks”. В России же 1906 года ситуация была совсем другой: “One accurately judges the lengths a man is ready to go in revolutionary legislation by the length and studied disorder in which he wears his hair, and it is not unusual to see such individuals enter a restaurant proudly displaying a chevelure which could only be worn in England by a character in a stage production of a farcical nature. A merciful provision of nature has endowed these men with conscientious scruples against occupying the more expensive seats in theaters, otherwise one might be doomed to sit behind a frizzled halo as obstructive to one's range of vision as the most pitiless matinee hat” [8, с. 144].

В “The Unbearable Bassington” есть несколько персонажей из России: драматург Андрей Драко- лов, о котором леди Виола Крут разговаривает с Кортни Югалом, и молодой российский дипломат, беседующий с Элен де Фрэ на бале-маскараде в Вене. Югал затрагивает тему русской меланхолии, сопоставляя два стереотипа в своем афоризме:

`Are the Russians really such gloomy people?'

`Gloom-loving, but not in the least gloomy. They merely take their sadness pleasurably, just as we are accused of taking our pleasures sadly' [13, с. 386].

В диалоге с дипломатом Элен кивает в сторону весело танцующих гостей в костюмах и спрашивает его, нравится ли ему такое времяпрепровождение, ожидая остроумного отрицания:

`But yes, of course,' he answered; `costume balls, fancy fairs, cafe chantant, casino, anything that is not real appeals to us Russians. Real life with us is the kind of thing Maxim Gorky deals in. It interests us immensely, but we like to get away from it sometimes' [13, с. 391].

Ответ дипломата отчасти созвучен мыслям самого Г.Х. Манро. Острое ощущение переходности и неуверенности в завтрашнем дне было характерно для британского общества накануне Первой мировой войны. По мнению Г.Х. Манро, и для России предвоенных лет были типичны некоторая социальная меланхолия, инертность, о которых он писал в личных письмах и статьях. Как он утверждал, стагнация ощущалась в поведении людей всех сословий и была предвестием социально-политического кризиса. Молодые офицеры посещали клубы и рестораны, крестьяне - в отсутствие посевных работ - не посвящали себя тяжелому труду, большая часть горожан занималась уборкой улиц и дворов или были швейцарами [8].

Мы не беремся оценивать приведенные суждения Манро с иторической точки зрения. Но можно предположить, что непростая обстановка в Великобритании могла накладывать отпечаток на восприятие других стран. Предвоенные годы были наиболее напряженным и тревожным временем эдуардианской эпохи. В это время, по словам Д. Пристли, в воздухе витала воинственность, и было, пусть и неосознанное, желание драматической социальной развязки [17, с. 77]. Первая мировая война была, безусловно, поворотным моментом эпохи. Годы, непосредственно предшествующие военному кризису, были отмечены высокой степенью социальнополитического напряжения в обществе. Чем ближе эуардианцы подходили к критической точке, тем больше была «нарастающая ирреальность кошмара», “the mounting unreality of a nightmare” [17, с. 279].

В то же время многие авторы мемуаров называют это время «золотым закатом». Леди Цинтия Асквит, например, описывает некоторые аспекты культурной жизни этих лет. Жена одного из сыновей премьер-министра Г.Г. Асквита, она была знакома со многими писателями, поэтами, художниками, музыкантами и политиками. Ц. Асквит говорит о меланхолии, которая сопровождала окончание эпохи, когда люди ее круга могли наслаждаться культурными событиями перед началом войны. Д.Г. Лоуренс осуждал леди Цинтию за некую праздность и пассивность: “His theory is that the nation doesn't really want to stop - because of the nullity of life, as if a sense of it were the result of a vacuum. He insists that the act of my enjoying the Zeppelin raids proves that I am bored: this I deny. He admits that a kind of beauty, romance and glamour is achieved, but insists that they are purely incidental - the sugar coating to a pill” [1, с. 89].

Российские персонажи Г.Х. Манро участвуют в стилистически изощренных, порой весьма эстетизированных диалогах. Современники писателя уделяли светскому разговору большое внимание. Такая манера вести беседу во времена Г.Х. Манро возвышалась до уровня изящного искусства. Форма как будто доминировала над содержанием (по крайней мере, была более значима). Широко известны многие афоризмы Г.Х. Манро, порой превосходящие по остроумию и лаконичности даже аналогичные высказывания О. Уайльда: “Waldo is one of those people who would be enormously improved by death” (“The Feast of Nemesis”); “Once a female, always a female. Nature is not infallible, but she always abides by her mistakes” (“The Baker's Dozen”); “The brutal directness of the masculine shopper arouses a certain combative derision in the feminine onlooker” (“The Sex That Doesn't Shop”); “In placid Saxon- blooded England people do not demonstrate their feelings lightly and without some strong compelling cause” (“Forewarned”).

Несомненно, в искусстве светской беседы была определенная доля актерства. Парадоксы, афоризмы, игра слов передавали много слоев значения: что человек говорил, что он хотел передать собеседнику и что на самом деле имелось в виду. Так, речь леди Кэролайн Бенареск наполнена афористическими выражениеями, включающими деформированные цитаты. В беседе с женщиной, выставляющей напоказ свою благотворительность, она произносит фразу, в которой присутствует немного измененная библейкая цитата `The poor always ye have with you' (St. John, ch. XII, v. 8):

`I go about a good deal among working-class women,' she added.

`No one has ever said it,' observed Lady Caroline, `but how painfully true it is that the poor have us always with them' [13, с. 411].

Одной из причин, по которым Г.Х. Манро так интересовался российскими реалиями, является его любовь к дикой природе и средневековой истории. Этель Манро упоминает, что он был очарован такими городами, как Псков, потому что считал, что именно так должен выглядеть средневековый город.

Персонажей, не чувствительных к природе, пытающихся укротить стихию, настигает расплата в рассказах Г.Х. Манро. Герой рассказа “The Holy War”, Бевил Йелмтон, возвращается из России в Англию, чтобы вступить во владение горячо любимым старым домом в поместье, в котором он провел свое детство. По пути он представляет себе каждую деталь скотного двора, пруда, фруктового сада, с умилением вспоминая домашних животных (уток, петухов, свиней) и, конечно, окружающую дикую природу, особенно щеглов в саду: “There were a hundred other heart-enslaving things that he remembered from his boyhood's days, and the wonder was that the glamour of them had stood the critical test of maturing years” [12, с. 216].

Однако хозяйственная супруга героя, Тэрза, заранее приезжает в поместье и сообщает мужу, что она сделала ряд улучшений: засыпала пруд, вырубила старые деревья, избавилась от бойцовских петухов, выгнала из дома кота Питеркина и велела слуге перестрелять сов в лесу, так как они пугали ее своим уханьем. Бевил возвращает всё в прежнее состояние, а Тэрзу настигает кара природы - на нее нападает раненый дикий лебедь, пока она плывет в лодке по местной реке. На участь Тэрзы похожи судьбы Сильвии в “The Music on the Hill”, миссис Де Ропп в “Sredni Vashtar”, двух враждующих дворян в “The Interlopers”.

К дикой природе близок типаж, созданный Г.Х. Манро, - “the man that wolves have sniffed at”. Это образ сильного мужчины, не зависящего от социальных конвенций, тягот брака и смело путешествующего по миру (например, молодой Том Ке- ривэй в “The Unbearable Bassington”). Сам образ волка - важен в прозе Г.Х. Манро. Известно, что Г.Х. Манро иногда заводил у себя диких животных в качестве питомцев, включая волчат.

В романе “When William Came” Марэй Йовиль восхищается волками, которых встречал в сибирских лесах и Северной Африке: “Yeovil had encountered wolves in North African deserts and in Siberian forest and wold, he had seen them at twilight stealing like dark shadows across the snow, and heard their long whimpering howl in the darkness amid the pines; he could well understand how a magic lore had grown up around them through the ages among the peoples of four continents, how their name had passed into a hundred strange sayings and inspired a hundred traditions” [16, с. 137-138].

Дикие животные, как представители природы, стоящей выше человеческого общества с его условностями и лицемерием, символизируют дионисийское начало в прозе Г.Х. Манро, связанное с юностью, силой и красотой. Соперничество между Ко- мусом Бэссингтоном и Кортни Югалом за расположение девушки, Элен, сравнивается с конкуренцией в мире животных (“The Unbearable Bas- sington”). На бале-маскараде в Вене российский дипломат говорит Элен, что Бог одарил ее соотечественников вечной юностью и что месье Югал «изумительное животное» (“splendid animal”), имея это в виду как комплимент самого высокого порядка.

В.С. Притчет утверждает, что основной мишенью многих писателей-сатириков в первой четверти 20-го века были условности, социальные конвенции, ведущие к лицемерию (“the early period when the chief target was the cult of convention”). По словам Притчета, Г.Х. Манро “writes like an enemy” и “society has bored him to the point of murder” [18, с. 18]. Лицемерие - преступление, наиболее часто осуждаемое Г.Х. Манро как глубоко укоренивеше- еся на социальном уровне.

Выводы

Проведя анализ роли России в жизни Г.Х. Манро и функций российских мотивов в творчестве писателя, можно сделать несколько основных выводов:

1. Российские реалии вопринимались Г.Х. Манро в контексте социальных и политических перемен накануне Первой мировой войны.

2. Россия ассоциируется в творчестве Г.Х. Манро с дикой природой, источником свободы и простора - в противопоставлении ограничивающим людей условностям светского общества.

3. Поверхностное увлечение социалистической доктриной, напускная забота о бедном населении среди персонажей, увлекающихся «модой» на всё русское, осуждаются иронией автора.

Необходимо отметить, что данные выводы не имеют исчерпывающего характера и требуют дальнейшей разработки. Тем не менее, они обеспечивают определенную основу, которая может помочь создать адекватный перевод произведений писателя на русский язык.

Литература

1. Asquith C. Diaries. 1915-1918. London:

Hutchinson, 1968.

2. Birden L.M. `Saki's “A Matter of Sentiment” ,' in: Explicator. 1998. 56/4. P. 201-4.

3. Byrne S. The Unbearable Saki. The Work of H.H. Munro. Oxford. 2007.

4. Garnett E. Early Russian History, in: The Bookman. 1900. №8. P. 155.

5. Gibson B. `Saki's Dependent Dissidence: Exploring “The West Wing, ” in: English Language Notes. 2005. 42/3. P. 39-52.

6. Hindle W. The Morning Post: 1772-1937. London. 1937. P. 2.

7. Hunter J. Edwardian Fiction. Harvard. 1964.

8. Langguth A.J. Saki: A Life of H.H. Munro, with six stories never before collected. London; New York. 1981.

9. Munro H.H. The Rise of the Russian Empire. London. 1900.

10. Munro E. A Biography of Saki, in: Munro H.H. The Square Egg and other sketches with three plays. London. 1929.

11. Munro H.H. Morning Post. 1906. 15 January. P. 67-68.

12. Munro H.H. The Collected Short Stories of Saki. London. 1993.

13. Munro H.H. The Penguin Complete Saki. With an introduction by Noel Coward. London. 1976.

14. Munro H.H. The Religion of the Slavs, signed `H.H. Munro,' in: The Athenaeum. 1900. 14 April. P. 466.

15. Munro H.H. The Rise of the Russian Empire. London: Grant Richards, 1900.

16. Munro H.H. When William Came: A Story of London Under the Hohenzollerns. London. 1926.

17. Priestley J.B. The Edwardians. London. 1970.

18. Pritchett V.S. The Performing Lynx, in: New Statesman. 1957. 5 January. P. 18-19.

19. Reynolds R. A Memoir of H.H. Munro, in: Munro H.H. The Toys of Peace. London. 1919.

20. Salemi J.S. An Asp Lurking in an Apple-Charlotte: Animal Violence in Saki's The Chronicles of Clovis, in: Studies in Short Fiction. 1989. 26/4. P. 423-430.

Размещено на Allbest.ru