Средневековая риторика и ее особенности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Общая характеристика риторики эпохи Средневековья

2. Схоластическая риторика

3. Особенности византийской риторики

Заключение

Введение

Риторика - одна из самых древних наук. Она сложилась в IV веке до н. э. в Греции. Понятие "риторика" означало "ораторское искусство или учение об ораторском искусстве". Наука подразделялась в античности на три области: физику, этику и логику. В основе образования лежали именно логические науки, или органон, как их называли в античности и средневековье, поскольку, прежде всего, должен быть освоен метод, на основе которого возможны теоретическое знание и практическая деятельность. Органон включал в себя тривиум и квадривиум - семь свободных искусств. В тривиум входили грамматика, диалектика, риторика. B квадривиум, который завершал общее образование, входили математические науки: арифметика и музыка, геометрия и астрономия.

В истории средневековой риторики разделяют две географическо-исторические области: византийскую риторику и западноевропейскую. Между ними можно найти много общего, но существуют и свои особенности в каждой области. Этой теме и посвящена моя работа.

1. Общая характеристика риторики эпохи Средневековья

В теоретическом смысле средневековая риторика почти ничего не прибавляет к античным разработкам, держится правил Аристотеля и поздних теоретиков (на Западе - Цицерона) и лишь перерабатывает их в расчёте преимущественно на сочинение писем (посланий) и проповедей. В средневековой риторике сохранялось также учение об убеждении как об основной задаче и о трёх задачах ("учить, побуждать, развлекать").

Современное мышление начинает с дефиниции предмета: прежде чем рассуждать, необходимо договориться, о чем рассуждать. Зрелая античная мысль обрела, в свое время, в дефиниции мощный механизм сохранения накопленного опыта, возникших идей, набор однозначно употребляемых терминов. Античные дефиниции были предметом заучивания и растолковывания в школе, легко передавались от поколения к поколению. Итоги умственной работы античности в изменившейся общественной и духовной обстановке при переходе к средним векам, выжили благодаря организованным системам дефиниций с их внутренней установкой на системность, заложенной в структуре каждой отдельной дефиниции. Борьба христианства с язычеством повлекла за собой во многих областях жизни и культуры частичное вытеснение греко-римских навыков поведения и осмысления жизни библейскими; но это никак не коснулось роли дефиниций.

Например, типичный завершитель и кодификатор патристического богословия, давший наиболее общезначимый, общеобязательный образец школьного богословствования византийскому и не только византийскому средневековью, как Иоанн Дамаскин, начинает свое рассуждение об Иисусе как молитвеннике именно с дефиниции: "Молитва есть восхождение ума к Богу или испрашивание потребного от Бога". Вот еще несколько его дефиниций в качестве примеров средневековой речи: "Философия есть познание сущего, поскольку оно сущее, то есть познание природы сущего. Ибо о жизни можно говорить в двояком смысле: во-первых, это естественная жизнь, которой мы живем; во-вторых, произвольная, которой мы страстно привязываемся к настоящей жизни.

Христианство, изменив облик жизни и культуры, не поколебало, а упрочило роль логической дефиниции. Чем более ортодоксальной, регламентированной, стабилизированной становится церковная доктрина, тем охотнее она выражает себя в системных дефинициях.

На противоположном полюсе средневекового христианства, у мистических авторов, писавших для монашеской среды о своем интимном, «неизъяснимом" внутреннем опыте, встречается то же увлечение дефинициями. средневековый риторика схоластика дефиниция

Таким образом, дефиниция как содержательная форма мышления обеспечивала непрерывное преемство элементарных форм культуры на переходе от античности к средневековью. Благодаря ей, христианская вера могла сделать себя пригодной для новой социальной роли в качестве верховной санкции средневекового порядка, в качестве принятого всеми, обязательного для всех авторитета, обращающегося уже не к душам новообращенных, как в первохристианские времена, но к обществу как целому. Христианская вера стала теологией, т. е. перевела себя на язык дефиниций. Ее язык стал поистине общим языком, на котором могли объясниться между собой различные сферы средневековой культуры теология, право, риторика.

Это можно наблюдать с наглядностью на примере "Риторики" Алкуина. Изложив собственно риторические сведения, автор с чрезвычайной легкостью переходит к дефинициям и классификации предметов нравственного богословия. "Приведи, однако, философские определения добродетелей и прежде всего, скажи, что есть собственно добродетель?". В этой фразе характерно то, что работа дефинирования движется сверху вниз, от предельно общего к частному: сначала надо сказать, "что есть собственно добродетель", затем дать дефиниции четырех "кардинальных" добродетелей, после чего произвести разветвление подвидов каждой из них, определить каждый подвид и таким образом исчерпать тему. Такой способ изложения воспринимается как убедительный, научно корректный, рациональный, но одновременно он действует на средневекового человека своей иерархичностью.

По этому принципу позднеантичная и средневековая риторика описывала все на свете, в том числе и самое себя. Нисходящая система дефиниций, стройно движущаяся oт первопринципа к родовому понятию, от рода к виду, от вида к подвиду, от подвида к конкретному явлению, была единственно научным способом, в то время, приводить материал в логический порядок. Она так же была одновременно репрезентативным, парадным оформлением мысли, отвечавшим идеализированному образу общественной иерархии; она апеллировала и к рационализму эпохи, и к авторитаризму эпохи. И латинский Запад и Византия знали аналогичные явления.

Вера также нуждалась в логике как раз потому, что она была авторитарной: на "принудительность" дефиниций и силлогизмов были возложены примерно те же надежды, что на прямое принуждение насилием, на религиозное законодательство и репрессивные меры.

Соединительным звеном между теологией и риторикой была в то время логика, или, как предпочитали выражаться в средние века, "диалектика". И риторика, и "диалектика" учили столь необходимому для церкви умению спорить и убеждать, ни без первой, ни без второй не могло осуществлять себя церковное "учительство"; в эпоху патристики.

Попробуем установить некоторые точки соприкосновения между риторикой и богословско-вероучительной сферой. Теология требует от человека готовности к славословию как единственно правильного ответа на величие божие, но "похвальное слово" - одна из специальностей риторики. Теология проникнута пафосом изумления перед непостижимостью божьих дел; но априорное изумление перед любым предметом - необходимая черта ритора. И теология, и риторика идут при рассмотрении мира сверху вниз, от абстракций через уточняющие дистинкции к эмпирии; так человек для них - прежде всего "человек вообще", "человек некий", отвлеченная субстанция, по отношению к которой любая конкретность пола, возраста, места в обществе и т. п. суть вторичные акциденции. В основе как теологии, так и риторики лежит силлогистически-дедуктивное мышление, сформированное античным типом рационализма, но в средние века дополнившее собой веру в "откровение", - последнее воспринималось как источник аксиом, из которых выводятся цепи умозаключений по типу теорем. Наконец, если культ вместе со всей совокупностью служивших ему литературных форм (гимн, проповедь) стремился представить любое событие "священной истории" как вновь и вновь возвращающееся, то подобное отношение к категории времени также находило полное соответствие в риторическом принципе "наглядности". Для риторики нет временной дистанции, нет ничего, что по заклинающему слову ритора не являлось бы перед глазами здесь и сейчас.

Отмечено влияние средневековой риторики на литературу. Уже к IV веку сфера действия риторических норм совпала с самим понятием литературы: в латинской литературе средних веков риторика заменяет поэтику, прочно забытую средневековой традицией. В компетенцию риторики по крайней мере до XIII века входил любой материал. Следуя этому искусству, автор, прежде чем создавать произведение, должен был составить себе ясное и рациональное представление о предполагаемом материале. Создание произведения, в свою очередь, подразделялось на три части или ступени: Инвенция, Диспозиция, Элокуция.

Инвенция есть собственно нахождение идей как творческий процесс. Она извлекает из предмета весь его идейный потенциал. Она предполагает наличие у автора соответствующего таланта, но сама по себе является чисто техническим приемом. Ее законы определяют отношение писателя к своему материалу. В своем главном аспекте, называвшемся "амплификация", она описывает способы переходить от имплицитного к эксплицитному. Вначале амплификация понималась как качественный сдвиг, но в средневековой теории и практике она обычно обозначала количественное расширение. Диспозиция предписывала порядок расположения частей. Здесь общие тенденции системы обозначались с трудом. Элокуция, облекает "идеи", найденные и эксплицированные посредством инвенции и организованные посредством диспозиции, в языковую форму. Она служила чем-то вроде нормативной стилистики и подразделялась на целый ряд частей; наиболее разработана из них та, что посвящена, украшению, украшенному слогу, то есть преимущественно теории риторических фигур.

В целом, перенимая идеи античных наставников, создатели риторик XI-XIII веков сосредоточивают основное внимание на амплификации и на учении об украшенном слоге, в котором они видят самую суть письменного слова: их деятельность сводится главным образом к перечислению и упорядочению тех способов выражения, какие в своем первозданном виде уже существуют в обыденном языке: они описывают их в функциональных понятиях, как код типов слога с высокой степенью вероятности. В иерархии сфер средневековой культуры доминирующее место принадлежало богословию (теологии). Другие сферы культуры - философская и научная мысль, система образования, искусство - призваны были служить богословию и рассматривались прежде всего как средства приобщения человека к Богу, постижения его сущности. В XI в. именно теология породила такой феномен средневековой науки, как схоластика - философия, неразрывно связанная с теологией, но не тождественная ей. Схоластика - прежде всего метод познания Бога и созданного им мира. Она исходила из убеждения, что веру и знание, откровение и разум можно примирить между собой, а, опираясь на них, постичь Бога и мир. Схоласт в своих рассуждениях должен был, с одной стороны, не отступать от буквы Библии, с другой - не допускать ни единой ошибки в длинной цепи строгих логических доказательств. Отсюда то огромное внимание, которое уделялось схоластами логике как технике рассуждений. Таким образом, сутью схоластики было осмысление христианской догматики с рационалистических позиций с помощью логических методов. Этим обусловлено то, что в схоластике центральное место заняла разработка разного рода общих понятий, классификаций (универсалий). Схоласты, обсуждая проблемы синтеза языческой рациональной философии и христианской доктрины, не только изучали античное наследие, но и познакомили Европу с оригинальными сочинениями исламских ученых. Схоластика стала широким интеллектуальным движением, объединив наиболее выдающихся философов своего времени. Вершиной средневековой схоластики стало творчество Фомы Аквинского (XIII в.). Утверждая гармонию разума и веры, он сумел осуществить синтез философии Аристотеля и христианской догматики.

Именно эта техника примирения того, что казалось непримиримым, усовершенствованная до уровня высокого искусства с помощью Аристотелевой логики, определила форму академического обучения и ритуала публичных "диспутов всякого рода" и она определила пути развития аргументации в самих Схоластических писаниях.

Несмотря на то, что Схоласты постоянно вступали между собой в споры, в XII и XIII вв. они были едины в принятии "авторитетов" и гордились, прежде всего, не оригинальностью своей мысли, а своим умением понимать и использовать их. Таким образом, в средневековой риторике можно выделить три составляющие: наследие античности, теологию и схоластику.

2. Схоластическая риторика

Схоластика - средневековая ученость. Она тесно связана со складывающейся с VIII- IX вв. системой образования на Западе. Вместе с тем это и новый этап в развитии духовной культуры Европы, пришедший на смену патристике. В патристике - 2-8 вв. н.э. - был востребован корпус текстов Ветхого и Нового Завета в статусе единственно безусловного текста. Второй корпус признанных текстов - корпус ассимилированных христианством плотиновских текстов. Наряду с христианской, существовала арабская, т.е. мусульманская, и еврейская философия. В целом заслуга патристики, синтезировавшей неоплатонизм с христианством, заключается не только в создании самой модели теологического знания, но и позднее, в культивировании комментаторско-энциклопедической традиции. Патристика участвовала в закладывании самих основ символического менталитета Средневековья.

Новый, после 8 века, этап в развитии духовной культуры базировался на святоотеческой литературе, являя собой одновременно вполне своеобразное и специфическое культурное образование.

Принята следующая периодизация схоластики. Первый этап - от VI до IX в. - предварительный, о чем говорилось выше. Второй этап - от IX до XII в. - период интенсивного формирования. Третий этап - XIII в. - "золотой век схоластики". Четвертый этап - XIV-XV вв. - угасание схоластики. Большое влияние на философов XI-XIV веков оказали логические сочинения Боэция, комментировавшего "Категории" Аристотеля и создавшего систему тонких различений и определений понятий, с помощью которых теологи пытались осмыслить "истины веры". Стремление к рационалистическому обоснованию христианской догматики привело к тому, что диалектика превратилась в одну из главных философских дисциплин, а расчленение и тончайшее различение понятий, установление определений и дефиниций, занимавшее многие умы, подчас вырождалось в тяжеловесные многотомные построения. Увлечение таким образом понятой диалектикой нашло свое выражение в характерных для средневековых университетов диспутах, которые иной раз длились по 10-12 часов с небольшим перерывом на обед. Эти словопрения и хитросплетения схоластической учености порождали к себе оппозицию. Схоластической диалектике противостояли различные мистические течения, а в XV-XVI веках эта оппозиция получает оформление в виде гуманистической светской культуры, с одной стороны, и неоплатонической натурфилософии, с другой.

Если брать схоластику в историческом плане, то она противостояла средневековому мистицизму. Философия схоластов обращалась за доказательствами к силе разума и именно к его способности рассуждать об окружающем на основе четких, логически выверенных шагов. Но схоласты, как и мистики, часто брали темой далекие от жизни вопросы. Немалое место занимали в их занятиях проблемы христианской догматики.

Схоласты сумели предвосхитить, хотя бы и отдаленно, некоторые идеи современной математической логики. Ориентация на формализм, схематизацию рассуждений несла то ценное, что позволяло разбивать текст на логические единицы и применять к ним четкие правила оперирования с такими единицами. В этих занятиях, этих увлечениях формальными методами схоластам удалось наметить пунктиры будущих исканий в области "машинизации" мышления.

Но не только логической эквилибристикой знамениты схоласты. От них осталось немало ценных философских проблем, методологических разработок, открытий в области теории познания.

К заслугам схоластов следует отнести идею разграничения области знания и веры. К последней они причисляли и догмы религиозного учения, исключив их тем самым из сферы науки. Богословие, по их убеждению, не принадлежит к разряду научных дисциплин.

Начиная с X-XI веков времен великой схизмы (раскола) церковная и культурная жизнь Западной Европы начинает развиваться самобытно.

В XII в. возникают университеты в Болонье, Париже, Кембридже. До этого существовали различные школы, но университеты принесли не новый уровень, а особый дух, особый порядок. До этого большинство образования получалось в монастырях. Университет же - это особая, признанная государством корпорация учащих и учащихся, занимающихся определенным родом занятий. В нем были доктора, магистры, бакалавры и студенты. Наиболее полная структура университетов состояла из 4-х факультетов.

Первый - подготовительный факультет искусств или философии, на котором обучались до звания магистра или бакалавра. И три высших факультета: теологический, медицинский и права. Были составлены "суммы" - гигантские учебники по данной дисциплине, строго систематизированные и содержащие рецепты.

Почему университеты возникли именно на западе? Все дело в особенности церкви и римского права. На западе священнику запрещено быть женатым, поэтому нужен был специальный институт для пополнения рядов священников. Помимо подготовки новых священников, готовилась прослойка образованных людей.

Потом задача стала более широкой. Создать систему наук, систематизированную, одинаково устроенную и преподаваемую. Были составлены суммы по всем основным дисциплинам. Тут то и зародилась схоластика.

Можно очертить границу в развитии средневековой схоластике: до конца XII в. и с начала XIII в. Второй период - это расцвет схоластики (XIII-XIV века), который совпал с расцветом готики. В этот же период возникают сочинения великих теологов. То же самое происходило и в философии. Хотя до этого и были философы, но их было немного.

В чем же заключалась специфика латинского мышления X-XII веков, то есть до расцвета схоластики? Дело в том, что интересующиеся ораторским искусством знали лишь небольшое количество текстов, например, из Аристотеля были известны только "Категории" и "Об истолкованиях", которые составляли первую часть логики Аристотеля. Категории рассуждали о составляющих частях мышления и высказываний: субстанция, атрибут и предикат. На первом этапе схоласты занимались вопросами категорий, грамматики, логики и соотношениями между ними. Выясняли вопрос, какое отношение категории имеют к сущности, Обсуждали соотношение универсалий, номиналей с сущным. Была разработана латинская терминология ведения диспутов, применяемая до сих пор.

В этот период можно выделить школы номиналистов, реалистов и концептуалистов. В более поздний период круг философских, богословских и других вопросов сильно расширился, например, появилась вторая часть логики Аристотеля: "Аналитики" и "Топика", рассказывающих о силлогизме - науке об выводе утверждений из достоверных фактов ("Аналитики") и предположений и вероятностных суждений ("Топика"). Увлечение силлогистикой продолжается до сих пор. Схоластику отличает, прежде всего, ее метод. Усвоение аристотелевской логики унифицировало его, и его структура обрела следующий вид: постановка вопроса; разыскание оснований как "за", так и "против"; решение, предлагаемое и разъясняемое категорически; его обоснование посредством силлогизмов; заключение, способное служить опровержением всех возражений против данного решения.

3. Особенности византийской риторики

В Византии традиция риторических школ и риторического теоретизирования переживала почти непрерывный расцвет. У византийской риторической теории был родоначальник, патриарх, первоучитель. Его труды воспринимались как исчерпывающая энциклопедия риторики. Но сам он не был византийцем и жил еще во II-III вв.; речь идет о Гермогене Тарсийском. Затем, львиная доля византийской теоретико-риторической работы вылилась в комментарии, схолии, толкования, лепящиеся как пристройки к корпусу этих трудов, eго комментировали так много, что в конце концов стали делать с толкованиями на его тексты то же самое, что делали с толкованиями на библейские тексты: выписки из различных комментаторов, снабженные именами последних, собирали в так называемые "катены", или сводные комментарии, расположенные в порядке последовательности интерпретируемых мест. Без них невозможно представить себе панораму византийской риторики.

В византийское время имел хождение гермогеновский корпус, состоявший из пяти частей - во-первых, сборника прогимнасм, а во-вторых, в-третьих, в-четвертых и в-пятых, трактатов "О нахождении", "О статусах", "О идеях" и "О том, как достичь мощи". Для византийца корпус существовал как целое, как "Искусство риторики". Он сложился не позже начала VI в., и затем он в неизменном составе сопровождал византийскую культуру. Для византийской риторической традиции гермогеновский корпус - почти аналог библейского канона. Какую же норму давал он этой традиции?

Тенденция к возрастающему дроблению классификации типов риторической словесности характерна была для эпохи: если Деметрий Фагерский (IV-III вв. до н.э.) в свое время выделял 21 тип эпистолярного красноречия, то его позднеантичные или византийские продолжатели различали 41 тип или даже 113 типов. Именно гермогеновский ли псевдогермогеновский перечень прогимнасм был перенят и окончательно канонизирован в IV в. антиохийским ритором Афтонием.

Так родилась четырнадцатичленная схема, господствовавшая над всем византийским тысячелетием: басня, повествование, хрия, гнома, утверждение, опровержение, общее место, похвала, порицание, сравнение, этопея, описание, рассмотрение вопроса, внесение закона. За прогимнасмами в гермогеновском корпусе следовал трактат "О нахождении". Следующим шел трактат "О статусах".

Трактат Гермогена вытеснил из обращения более ранние учебники по теории статусов. Наиболее богат по содержанию был трактат "О идеях". Здесь Гермоген преодолел границы школьной риторики и обратился к общеэстетическим проблемам.

Это была попытка создать для сферы стиля всеобъемлющую систему. "Идеи" - это ценности, которые стремится реализовать стилист в своей речи с учетом задачи речи, темы, регламента. Вот качества речи ("идеи") по учению Гермогена и его византийских последователей:

1. Основные: Ясность, высота и величавость слога. Дополнительные: чистота, отчетливость, важность, суровость, шероховатость, напряженность, блеск, нарастание, обильность и полнота.

2. Основные: Изысканность и красота. Дополнительные: нет.

3. Основные: Сжатость. Дополнительные: нет.

4.Основные: Нрав. Дополнительные: простота, сладостность, пронзительность и острота, приятность.

5. Основные: Правдивость. Дополнительные: вескость.

6. Основные: мощь. Дополнительные: нет.

Следует сказать, что при переводе на русский язык возможны искажения сути терминов, передача греко-византийской риторической мысли возможна в современном понимании лишь приблизительно. Но из трактата Гермогена читатели уяснили твердое правило: у речи должна быть цель важность, а средствами для достижения цели были: мысль, слог, ритм с его разновидностями и т. д. Но педантичности не было. Ремесло ритора допускало индивидуальность стиля, творчество и оригинальность, которые вызывают изумление и восторг. В этом была суть византийской риторики.

После Гермогена начинается эпоха комментаторов Гермогена. Исторический путь самой византийской риторики - это выражение наиболее существенных мыслей в форме схолий и толкований на Гермогена.

Первых комментаторов Гермогена мы знаем только по именам. Особенно охотно комментировали трактат "О статусах"; традиция толкований была уже богатой, когда вслед за неким Афанасием Александрийским (IV или V в.) ее обобщил на рубеже V и VI вв. ритор Зосим Аскалонский. На пороге византийского тысячелетия его труд еще представлял актуальный интерес и филолог Константин Ласкарис переписал его собственной рукой. Неоплатоник Сириан, роль которого в популяризации гермогеновского корпуса признана историками был первым автором специального комментария к трактату "Об идеях". Вплоть до конца ранневизантийской эпохи Гермогена толковали много; некоторые комментарии утрачены, другие до сих пор остаются неопубликованными, но общая картина преемственной работы поколений, непрерывно расширяющей и округляющей свои результаты, ясна.

Затем наступают так называемые "темные века" (VII-IX вв.). Косвенные данные указывают на то, что нить гермогеновской традиции не прерывалась. Но прямых данных о риторической литературе этого времени недостает. Комментаторский труд, дошедший от начала IX в., посвящен не Гермогену, а прогимнасмам Афтония(занимавшим в составе византийской культуры место рядом с текстами Гермогена, внутри корпуса); он принадлежит митрополиту Иоанну Сардийскому. Он оказал на позднейшую риторическую литературу Византии довольно заметное влияние.

К концу IX в. положение существенно меняется. Наступает новая эпоха, которую принято называть по воцарившейся с 867 г. Македонской династии "Македонским возрождением". Очень многое определялось инициативой, примером, педагогическим воздействием одного человека - патриарха Фотия (ок. 820 - ок. 893).

Имя Фотия принадлежит церковной и политической истории, истории богословской мысли и лексикографической учености. Благодаря своему "Мириобиблиону", собранию конспектов и характеристик 279 античных и византийских сочинений, Фотий -центральная фигура в истории византийской литературной критики.

"Мириобиблион" - труд, необычный для византийской риторической литературы. Автор проявляет в оценках свой личный вкус решительно и определенно, не прячась за спину Гермогена или другого школьного авторитета. Его голос не похож на голоса Толкователей Гермогена, так часто переписывавших друг друга. Индивидуальный стиль и есть предмет Фотия; но характеризуется он через разложение на общие категории, в основном на "идеи" Гермогена. Если обычное теоретико-литературное сочинение византийского ритора указывает путь от познаваемого общего к непознаваемому индивидуальному, Фотий, напротив, вычленяет в индивидуальном моменты общего, это делает его познаваемым: это встречные направления, но они отнюдь не исключают, а скорее взаимно требуют друг друга. И для Фотия общее гносеологически первично. "Мириобиблион", не являясь комментарием к текстам Гермогена, принадлежит гермогеновской традиции. Историки отмечают всестороннее знакомство с Гермогеном, создается впечатление, что Фотий вполне у себя дома в мире гермогеновских концепций и ожидает от своих читателей того же самого.

Приведем пример византийского мышления того времени. Как работал Фотий-критик. "...прочтено сочинение Феодора Антиохийского «В защиту Василия, против Евномия", в двадцати пяти книгах. В слоге Феодор блеском не отличается, но в мыслях и доводах весьма густ, и счастливо избыточествует свидетельствами от Писания.

Одновременно прочтено сочинение Софрония "В защиту Василия, против Евномия". Софроний яснее Феодора и много более краток; и опровергает он не все подряд, но изощряется с изобличением противу того, что кажется ему главными частями Евномиева лжи учения. И еще прочитано сочинение Григория Нисского, также "В защиту Василия, против Евномия". В слоге своем он блистателен не менее. Однако он также не опровергал написанное Евномием.

Таким образом, мы видим чисто стилистическую оценку прочитанным авторам. Гермогеновская иерархия ценностей заставляет Фотия ценить один стиль и критиковать другой. Как всякий литературный критик Фотий ищет, чему должно следовать, и того, чего должно избегать.

Здесь мы характеризовали не только личный вкус Фотия. Во-первых, он характерен для всего направления риторической мысли, во многом определившего облик византийской культуры. Фотий и его ученики возродили интерес к античности. Выбор Фотия отчетлив, во-первых, то, что полно рассудочности и рассудительности, что удалено от экстаза и безрассудных крайностей; во-вторых, то, что приносит непосредственную, осязаемую утилитарную пользу жизни риторских школ, постановке преподавания словесности. Поэтому он решительно предпочитает трезвого и суховатого Аристотеля мифотворцу, языческому мистику и творцу поэзии в прозе Платону. Всякая мистика, кроме ортодоксально христианской, с его точки зрения не может принести истинной вере ничего, кроме вреда, между тем как толковая и не претендующая на самостоятельную религиозную ценность логика способна оказаться для христианина полезным подсобным инструментом.

Фотий, и его ученики выбирают из античной литературы почти исключительно ораторскую прозу - Гомера. Лирика страстного характера и трагедии им неинтересны, они несут в себе греховную патетику, ассоциации с языческими культами и мифами и потому опасны.

Византийская литература сознательно строила себя как художественная литература, используя античную литературу по правилам риторики. Рассмотрим пример, как риторическая теория влияла на литературную практику.

Материал для этого - примерные образцы разработки простейших форм. Всякий сборник, и античный и византийский, всегда начинался с образчиков жанра басни.

Любопытные вещи начинаются уже с заглавия. У Эзопа басня называется "Старик и Смерть", и оба баснописца Нового времени сохраняют ту же структуру заглавия: у Лафонтена - "Смерть и Дровосек", у Крылова - "Крестьянин и Смерть". Никифор Хрисоверг дает заглавие: "О том, сколь властительно жизнелюбие". Не очень по-басенному, но зато очень пo-риторически.

Подобные заглавия имеют очень простой и конкретный практический смысл: они превращают басенный материал в заготовки примеров для речей и проповедей, указывая наперед контекст, в который басне предстоит войти. В нормальной, не прошедшей через руки византийского ритора басне мораль выводится из рассказа: познание идет путем житейской, бытовой "индукции". Вот текст обработанной византийцем басни: "Человек некий имел бедность сопутницею жизни своей и с нею состарился. Однако для него помощью, для бедности же его противовесом служило ремесло; и было то ремесло дровосека. Ведь умеют мужи, бедностию теснимые, простирать руки свои на ремесло и призывать на подмогу себе труд. Итак, всю жизнь свою рубил он дрова, срубленное же на всякую нужду себе употреблял. Из сего проистекали для него как всякие прочие тяготы, так и нижеследующие; ибо не односоставна была маята его, и не единообразна мука. Досаждал ему и топор, часто по древу ударявший, ладони ему натиравший, жил его состав утомлявший; досаждал груз дерев срубленных, на плечи его возлагавшийся и угнетавший их немилосердно. Ибо даже и скота подъяремного не дала старцу бедность, но преклонила под ярем его же выю. И вот однажды, пресытясь тяготами, зараз и обремененный, и в конец истощенный, зовет он Смерть. И немедля Смерть к нему приступает, и о причине, коей ради призвал он ее, вопрошает. Но тотчас является на свет жизнелюбие, от начала в засаде таившееся, и, переменив образ мыслей старца, подучает его перетолковать причину. "Не для того зову я тебя, - говорит он, - чтобы ты меня забрала, но дабы в трудах моих мне подсобила и, хоть немного бремя мое поднеся, вздохнуть мне позволила.

Так-то готовы мы труды все и скорби принять на себя по причине врожденного нашего жизнелюбия".

Первое, что обращает на себя внимание, - это способ, которым обозначен герой басни: "человек некий". В Эзоповом сборнике он называется "старик". Как раз по отношению к басне византийская риторика особенно щеголяла умением произвольно увеличивать и уменьшать объем повествования: пересказы басен в прогимназматических сборниках - примеры первого, резюме басенных сюжетов в ямбических четверостишиях, столь характерные для византийского версификаторства, - примеры второго.

Общая особенность византийской и западноевропейской средневековой риторики в том, что главный ее предмет - проповедь и богословская полемика. Средневековая риторика занималась в основном не ораторией, а гомилетикой. Ораторская речь произносится однократно. Проповедь представляет собой ряд поучений в форме слова или беседы, предназначенных для постоянного круга лиц.

Заключение

В средневековой риторике можно выделить три составляющие: наследие античности, теологию и схоластику.

В теоретическом смысле средневековая риторика почти ничего не прибавляет к античным разработкам, лишь перерабатывает их в расчёте преимущественно на сочинение посланий и проповедей. В средневековой риторике сохранялось также учение об убеждении как об основной задаче и о трёх задачах: "учить, побуждать, развлекать". Зрелая античная мысль обрела, в свое время, в дефиниции мощный механизм сохранения накопленного опыта, возникших идей, набор однозначно употребляемых терминов. Античные дефиниции были предметом заучивания и растолковывания и в средневековой школе, и в богословии.

Отмечено влияние средневековой риторики на литературу. Следуя искусству риторики, автор, прежде чем создавать произведение, должен был составить себе ясное и рациональное представление о предполагаемом материале. Создание произведения подразделялось на три части. Инвенцию - нахождение идей, Диспозицию - порядок расположения частей, Элокуцию - нормативную стилистику.

В XI в. теология породила такой феномен средневековой науки, как схоластика. Сутью схоластики было осмысление христианской догматики с рационалистических позиций с помощью логических методов. В схоластике центральное место заняла разработка разного рода общих понятий, классификаций. Схоластика стала широким интеллектуальным движением, объединив наиболее выдающихся философов своего времени. Схоласты сумели предвосхитить некоторые идеи современной математической логики.

Схоластику отличает, прежде всего, ее метод. Усвоение аристотелевской логики унифицировало его, и его структура обрела следующий вид: постановка вопроса; разыскание оснований как "за", так и "против"; решение, предлагаемое и разъясняемое категорически; его обоснование посредством силлогизмов; заключение, способное служить опровержением всех возражений против данного решения. В византийское время имел хождение гермогеновский корпус, состоявший из пяти частей: сборника прогимнасм или образцовых риторических упражнений, и трактатов "О нахождении", "О статусах", "О идеях" и "О том, как достичь мощи".

Четырнадцатичленная схема, господствовавшая над всем византийским тысячелетием или прогимнасмы: басня, повествование, хрия, гнома, утверждение, опровержение, общее место, похвала, порицание, сравнение, этопея, описание, рассмотрение вопроса, внесение закона; и трактаты Гермогена выстраивали перед читателем ирреальный мир для декламаций. Это была попытка создать для сферы стиля всеобъемлющую систему. Ремесло ритора допускало индивидуальность стиля, творчество и оригинальность, которые вызывают изумление и восторг. В этом была суть византийской риторики.

После Гермогена начинается эпоха комментаторов Гермогена. Исторический путь самой византийской риторики - это выражение наиболее существенных мыслей в форме схолий и толкований на Гермогена. Затем, с конца IX в. патриарх Фотий и его труд "Мириобиблион", ученики Фотия определяли дальнейшее развитие византийской риторики. Они возродили интерес к античности и выбрали из нее то, что приносит утилитарную пользу жизни риторских школ, постановке преподавания словесности. Фотий, и его ученики выбирают из античной литературы почти исключительно ораторскую прозу как практический пример для ритора, а за пределами прозы - Гомера, дидактических и нравоучительных поэтов типа Феогнида. Фотий определил византийский литературный вкус на века вперед. Византийская литература сознательно строила себя как художественная литература, используя античную литературу по правилам риторики. Наследие Византии перешло к Руси и Западу.

Список использованной литературы

1. Памятники позднего античного ораторского и эпистолярного искусства / Под ред. М.Б. Грабарь-Пассек.- М. Худож. Лит., 1964

2. Памятники византийской литературы IV-IX веков/ Под ред. Л.А. Фрейберг.- М.: Худож. Лит.,1968.

3. Памятники средневековой латинской литературы IV - IХ веков/ Под ред. М.Б. Грабарь-Пассек.- М.: Худож. Лит., 1970.

4. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. - М.: Шк. "Языки русской культуры", 1996.

5. Аверинцев С.С., Гаспаров М.Л., Самарин Р.М. От античности к Средневековью (V-VI вв.): Латинская литература // История всемирной литературы: В 9 тт. Т.2.- М.: Наука, 1984.

6. Гаспаров М.Л. Средневековые латинские поэтики в системе средневековой грамматики и риторики //Проблемы литературной теории в Византии и латинском средневековье. - М.: Наука. 1986.

7. Попов П.С., Стяжкин Н.М. Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения // Антология средневековой мысли. В 2-х тт. Т.1.- М: Изд-во РХГИ, 2001.

8. Соколов В.В. Средневековая философия. - М.: Наука, 1979.

Размещено на Allbest.ru