Категория одушевленности-неодушевленности в современном русском языке: проблемы выявления и тенденции формулировки

Размещено на http://www.allbest.ru/

Департамент образования города Москвы

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования города Москвы

«Московский городской педагогический университет»

Институт гуманитарных наук

Доклад

по морфологии

Категория одушевленности-неодушевленности в современном русском языке: проблемы выявления и тенденции формулировки

Выполнила:

студентка 2 курса ИГН

Филологического направления

очной формы обучения

Григорьева Маргарита

Преподаватель:

Качанова Анна Алексеевна

Москва - 2013

В вузовских учебниках по русскому языку одушевленность -- неодушевленность существительных рассматривается по-разному (двояко): 1) наряду с такими существительными, как конкретные, отвлеченные, собирательные и вещественные, выделяется лексико-грамматический разряд одушевленных -- неодушевленных существительных; 2) одушевленность -- неодушевленность признается грамматической (морфологической) категорией.

Как лексико-грамматический разряд одушевленные--неодушевленные существительные представлены, например, в учебнике: Е.М. Галкина-Федорук, К.В. Горшкова, Н.М. Шанский. Современный русский язык. Ч. II. М.: Изд-во МГУ, 1964. С. 22).

Одушевленность--неодушевленность относится к грамматическим категориям в «Грамматике русского языка» (Ч. I. M., 1953. С. 104-107), в монографии И.Г. Милославского «Морфологические категории современного русского языка» (с. 53-55), в учебнике «Современный русский язык» / Под ред. В.А. Белошапковой. М., 1981. С. 259-260).

Разный подход к одушевленности -- неодушевленности возможен в связи со следующим: одушевленность -- неодушевленность как синтаксический элемент значения словоформы (обусловливает сочетаемость существительного) является обязательным, что позволяет отнести одушевленность -- неодушевленность к грамматическим категориям, с другой стороны, как номинативный элемент значения (отражает реальное противопоставление живого -- неживого в природе) не имеет регулярного характера (об этом см. ниже) и не может рассматриваться в качестве грамматической категории.

Итак, одушевленность -- неодушевленность существительных в подавляющем большинстве слов связана с их семантикой, а именно с противопоставлением живого и неживого в природе.

В грамматике деление на одушевленные и неодушевленные существительных основано на грамматических признаках слов: парадигмы одушевленных и неодушевленных существительных различаются.

О категории одушевленности/неодушевленности имен существительных мало говорится в школьных учебниках русского языка, а между тем она представляет собой один из интереснейших лингвистических феноменов. Попробуем ответить на некоторые вопросы, возникающие при рассмотрении этой категории.

Что такое «одушевленный» и «неодушевленный» предмет?

Известно, что отнесение имен существительных к одушевленным или неодушевленным связано с разделением человеком окружающего мира на живое и неживое. Однако еще В.В. Виноградов отметил «мифологичность» терминов «одушевленный/неодушевленный», поскольку хрестоматийно известные примеры (растение, покойник, кукла, народ и др.) демонстрируют несоответствие объективного статуса предмета его осмыслению в языке. Существует мнение, что под одушевленными в грамматике понимаются отождествляемые с человеком «активные» предметы, которым противопоставлены предметы «неактивные» и, следовательно, неодушевленные¹. В то же время признак «активность/неактивность» не вполне объясняет, почему слова мертвец, покойник относятся к одушевленным, а народ, толпа, стая - к неодушевленным существительным. По всей видимости, категория одушевленности/неодушевленности отражает обыденные представления о живом и неживом, т.е. субъективную оценку человеком объектов действительности, далеко не всегда совпадающую с научной картиной мира.

Конечно, «эталоном» живого существа для человека всегда был сам человек. Любой язык хранит «окаменевшие» метафоры, показывающие, что люди издревле видели мир антропоморфным, описывали его по своему образу и подобию: солнце выглянуло, река бежит, ножка стула, носик чайника и т.п. Вспомним хотя бы антропоморфных богов или персонажи низшей мифологии. В то же время отличные от человека формы жизни: некоторые беспозвоночные, микроорганизмы и др. - часто неоднозначно оцениваются рядовыми носителями языка. Например, как показал опрос информантов, к существительным актиния, амеба, инфузория, полип, микроб, вирус регулярно задается вопрос что? Очевидно, кроме признаков видимой активности (передвижение, развитие, размножение и др.), в обыденное понятие о живом существе («одушевленном» предмете) входит и признак подобия человеку.

Как определяется одушевленность/неодушевленность имени существительного?

Традиционно в качестве грамматического показателя одушевленности рассматривается совпадение формы винительного и родительного падежей в единственном и множественном числе у существительных мужского рода (вижу человека, оленя, друзей, медведей) и только во множественном числе у существительных женского и среднего рода (вижу женщин, животных). Соответственно, грамматическая неодушевленность проявляется в совпадении винительного и именительного падежей (вижу дом, столы, улицы, поля).

Надо отметить, что грамматическое противопоставление имен существительных по одушевленности/неодушевленности находит выражение не только в форме конкретного падежа: различие форм существительных в винительном падеже приводит к различию и противопоставлению парадигм в целом. У имен существительных мужского рода по признаку одушевленности/неодушевленности различаются парадигмы единственного и множественного числа, а у существительных женского и среднего рода - только парадигмы множественного числа, то есть каждый из разрядов одушевленности/неодушевленности имеет свою парадигму склонения.

Существует мнение, что основным средством выражения одушевленности/неодушевленности существительного является форма винительного падежа согласованного определения: «Именно по форме согласуемого определения в винительном падеже определяется одушевленность или неодушевленность существительного в лингвистическом смысле слова»². Очевидно, что это положение требует уточнения: рассматривать форму адъективного слова в качестве основного средства выражения одушевленности/неодушевленности следует только по отношению к употреблению неизменяемых слов: вижу красивых какаду(В. = Р.); вижу красивые пальто (В. = И.). В остальных случаях форма адъективного слова дублирует значения падежа, числа, рода и одушевленности/неодушевленности главного слова - имени существительного.

В качестве показателя одушевленности/неодушевленности может также выступать совпадение падежных форм (В. = И. или В. = Р.) в склонении союзных слов адъективной структуры (в придаточном предложении): Это были книги, которые я знал (В. = И.); Это были писатели, которых я знал (В. = Р.).

Не имеют грамматического показателя одушевленности/неодушевленности имена существительные женского и среднего рода, выступающие только в форме единственного числа (singularia tantum), поскольку эти слова обладают самостоятельной формой винительного падежа, не совпадающей ни с именительным, ни с родительным: поймать меч-рыбу, изучать кибернетику и т.д. Таким образом, грамматически одушевленность/неодушевленность этих существительных не определяется.

Что такое колеблющийся грамматический показатель одушевленности/неодушевленности?

Рассмотрим несколько примеров: И с этого момента эмбрион называют плодом (И. Акимушкин) - Я видел в колбе эмбриона, Закрученного как валторна (Ю. Арабов); Наука микробиология изучает различных бактерий и вирусов (Н. Гольдин) - Бактерии можно идентифицировать по морфологическим свойствам (А. Быков); Выходя замуж, женщина уносит с собой свои куклы (И. Соломоник) - Перед сном ты опять играла у меня в кабинете. Кормила кукол (Л. Пантелеев). Как видим, одни и те же слова ведут себя то как одушевленные, то как неодушевленные.

Вариативные формы винительного падежа существительных зародыш, эмбрион, микроб, бактерия и т.п. объясняются неоднозначностью оценки соответствующих объектов говорящими. Обычно эти формы жизни недоступны наблюдению, что и обусловливает колебание носителей языка в отнесении этих предметов к живым или неживым.

Куклы вовлечены в игровую (а также магическую) деятельность человека. В детских играх куклы функционируют как живые существа. Кукол купают, расчесывают, укладывают спать, то есть с ними производят действия, которые в других условиях направлены только на живых существ. Игровая деятельность создает условия для осмысления кукол как предметов, функционально подобных живому (функционально одушевленных). В то же время куклы остаются неживыми предметами. Совмещение признаков живого и неживого вызывает колебания грамматического показателя одушевленности/неодушевленности. Сходные особенности обнаруживают некоторые названия игровых фигур: ферзь, туз, пешка и др.: Я взял со стола, как теперь помню, червонного туза и бросил кверху (М. Лермонтов) - Разместивши карты, берут все тузы, лежащие кверху пачек (З. Иванова).

Некоторых животных люди издавна рассматривали преимущественно в качестве продуктов питания (ср. современное слово морепродукты). Например, омары, устрицы, лангусты, как отмечает В.А. Ицкович, «не встречаются в Центральной России в живом виде и стали известны сначала как экзотические блюда и лишь позднее - как живые существа»². Судя по всему, существительные устрица, кальмар, омар и другие первоначально склонялись только по неодушевленному типу, появление формы винительного падежа, совпадающей с формой родительного, связано с развитием значения `живое существо', более позднего по отношению к значению `пища': Кальмары отварить, нарезать в виде лапши (Н. Голосова) - Кальмаров варят в соленой воде (Н. Акимова); Окрестные рыбаки свозили в город рыбу: весною - мелкую камсу, летом - уродливую камбалу, осенью - макрель, жирную кефаль и устрицы (А. Куприн) - А ты разве ешь устриц? (А. Чехов) Интересно, что в значении `пища' грамматическую неодушевленность приобретают не только наименования экзотических животных: Жирные сельди хорошо отмочить, разделать на филе (М. Петерсон); Обработанный судак нарезают на кусочки (В. Турыгин).

Таким образом, колебание грамматического показателя одушевленности/неодушевленности вызвано особенностями семантики, а также неоднозначностью оценки предмета как живого или неживого.

Почему существительные мертвец и покойник одушевленные?

Осмысление человеком живой природы неразрывно связано с понятием смерти. `Умерший' - это всегда `бывший живым', ранее обладавший жизнью. Кроме того, фольклор не случайно изобилует историями о живых мертвецах. До сих пор можно встретить отголоски представлений наших далеких предков о том, что мертвым присуща некая особая форма жизни, будто мертвый человек способен слышать, думать, вспоминать.

Существительные мертвец, покойник, усопший и др. обозначают умерших людей, т.е. обладают признаком `человек' - самым важным для значения одушевленности. А вот слово труп означает `тело умершего организма', т.е. только материальную оболочку (ср. выражения трупы убитых, трупы умерших). Видимо, это семантическое различие объясняет грамматическую одушевленность названий умерших и неодушевленность слова труп: Как крепки камни все в призваниях своих, - Когда покойников накрывши стерегут (К. Случевский); А созову я тех, на которых работаю, мертвецов православных... - Перекрестись! Созывать мертвых на новоселье (А. Пушкин); Настене только однажды, еще задолго до войны, пришлось видеть утопленника (В. Распутин); Возчики бросают трупы на сани с деревянным стуком (А. Солженицын).

Почему слова народ, толпа, стая неодушевленные?

Перечисленные слова обозначают некоторое множество живых объектов - людей или животных. Это множество осмысливается как единое целое - совокупность живых существ, причем эта совокупность не равна простой сумме ее составляющих. Например, признак «множество», выражающий идею количества в понятии `люди', в понятии `народ' соединяется с идеей качества - `совокупность людей в их специфических взаимодействиях'. Таким образом, общий признак слов этой группы - `совокупность' - оказывается ведущим и формирует значение неодушевленности. В.Г. Гак связывает рассматриваемые существительные с категорией коллективного (квазиодушевленного) объекта: «Между одушевленными и неодушевленными объектами находится промежуточная группа коллективных объектов, состоящих из одушевленных единиц. Слова, обозначающие такие объекты... можно условно назвать квазиодушевленными»⁴. Грамматическое обобщение семантики выражается в морфологическом показателе неодушевленности (В. = И.): вижу толпы, народы, стаи, стада и т.п.

Почему имена существительные, обозначающие растения, являются неодушевленными?

В языковой картине мира растения, являющие собой качественно иную форму жизни, нежели животные и человек, не воспринимаются как живые организмы. Способность к самостоятельному передвижению издавна признавалась одним из характерных признаков живого. Как указывал Аристотель, «начало движения возникает в нас от нас самих, даже если извне нас ничего не привело в движение. Подобного этому мы не видим в [телах] неодушевленных, но их всегда приводит в движение что-нибудь внешнее, а живое существо, как мы говорим, само себя движет»⁵. Неспособность растительных организмов к самостоятельному передвижению, отсутствие видимой двигательной активности и ряд других признаков приводят к тому, что в сознании человека растения вместе с предметами неорганической природы составляют неподвижную, статичную часть окружающего мира. На это указывает В.А. Ицкович: «...под живым понимается предмет, способный к самостоятельному передвижению, так что растения относятся к неживым предметам»⁶. Таким образом, преобладание признаков неживого в обыденных понятиях о растениях, а также характер трудовой деятельности человека, издавна широко использующего растения в самых различных целях, обусловили то, что растения в большинстве случаев воспринимаются как неживые предметы.

Как проявляется значение одушевленности/неодушевленности?

Признак `живое' (`неживое') может проявляться не только в значениях имен существительных, но и в значениях признаковых слов. Действительно, анализ показал, что в языке значение одушевленности/неодушевленности имеют не только существительные, но и глаголы и имена прилагательные. Это проявляется в том, что глаголы и прилагательные могут обозначать признаки предметов, характеризующие эти предметы как живые или неживые. К примеру, значение глагола читать указывает на то, что действие совершается лицом (человеком) и направлено на неживой предмет: читать книгу, газету, объявление и т.п.

Существование подобных семантических связей сделало возможным построение классификации глаголов русского языка по наличию в их значениях указания на одушевленность/неодушевленность субъекта и объекта действия. Эта классификация была разработана проф. Л.Д. Чесноковой⁷. Так, все глаголы русского языка могут быть распределены по следующим группам:

1) одушевленно-маркированные - обозначают действия, совершающиеся живыми существами: дышать, мечтать, спать и др.;

2) неодушевленно-маркированные - обозначают действия, совершающиеся неживыми предметами: гореть, крошиться, испаряться и др.;

3) нейтральные - обозначают действия, общие для живых и неживых предметов: стоять, лежать, падать и др.

Аналогичное деление наблюдается среди имен прилагательных:

1) одушевленно-маркированные имена прилагательные обозначают признаки живых существ: внешние признаки, особенности темперамента, волевые качества, эмоциональные, интеллектуальные и физические свойства и др.: сухопарый, длинноногий, вислоухий, флегматичный, вспыльчивый, добрый, злой, умный, настойчивый, слепой, талантливый и т.д.;

2) неодушевленно-маркированные имена прилагательные обозначают признаки неживых предметов (явлений) - пространственные и временные качества и отношения, воспринимаемые чувствами свойства и качества вещей, признаки по отношению к материалу изготовления и др.: жидкий, редкий, глубокий, пряный, кислый, горький, прочный, густой, железный, стеклянный, деревянный, болотистый и т. д.;

3) нейтральные имена прилагательные обозначают признаки, которые могут быть приписаны как живым существам, так и неживым предметам, - наиболее общие пространственные характеристики, цветовая характеристика, оценочная характеристика, принадлежность и т.д.: левый, правый, высокий, маленький, тяжелый, белый, красный, хороший, мамин.

Таким образом, значение одушевленности/неодушевленности имени существительного обычно поддерживается одушевленно- или неодушевленно-маркированными элементами контекста. В противном случае актуализируются переносные значения, что обеспечивает семантическое согласование слов.

Так, для одушевленных существительных в сочетаниях с неодушевленно-маркированными глаголами наиболее типичен метонимический перенос `произведение - автор': Тогда рабочий начал читать Брокгауза (М. Булгаков); Но все-таки Додерляйна надо просмотреть... Вот он - Додерляйн. «Оперативное акушерство» (М. Булгаков).

Для неодушевленных имен существительных возможен перенос названий с неживых предметов на живые: Голодная бурса рыскала по улицам Киева и заставляла всех быть осторожными (Н. Гоголь); Меня провожала тепло и любовно вся камера в полном составе, без партийных различий (Е. Гинзбург); Тюрьма не любит храбрецов (В. Шаламов). Существует также множество случаев окказионального метонимического переноса, затрагивающего семантику одушевленности/неодушевленности субстантива: - Быстро! К телефону!.. Трубка вибрировала, трепетала, захлебывалась тревогой, не решалась выговорить роковой вопрос. Только твердила с вопросительной интонацией: «Это ты? Это ты?» (Е. Гинзбург); Однажды в больнице услышал: «Из седьмой палаты выписывается фурункул носа» (В. Леви).

Семантическое рассогласование в аспекте одушевленности/неодушевленности может преодолеваться за счет метафорического переноса значения существительного. Примером могут служить сочетания неодушевленных имен существительных с одушевленно-маркированными словами, создающие художественный прием олицетворения (персонификации): Сидя на лбу низенького человека, Прыщ с завистью поглядывал на лбы высоких людей и думал: «Вот бы мне такое положение!» (Ф. Кривин).

Итак, подведем итоги. Одушевленные и неодушевленные существительные обозначают не столько живые и неживые предметы, сколько предметы, осмысливающиеся как живые и неживые. Кроме того, между членами оппозиции `мыслимый как живой / мыслимый как неживой' существует ряд промежуточных образований, совмещающих признаки живого и неживого, наличие которых обусловлено ассоциативными механизмами мышления и другими особенностями мыслительной деятельности человека, например:

1) мыслимый как бывший живым (мертвец, покойник, усопший и др.);

2) мысленно представляемый живым (русалка, леший, киборг и др.);

3) мыслимый как подобие живого (кукла, пупс, валет, ферзь и др.);

4) мыслимый как совокупность живого (народ, толпа, стая, стадо и др.).

Таким образом, категория одушевленности/неодушевленности имен существительных, как и некоторые другие языковые явления, отражает антропоцентрическую установку человеческого мышления, а несоответствие языковой картины мира научному осмыслению является еще одним проявлением субъективного фактора в языке.

Список литературы

лексика грамматический одушевленный язык

1. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975. С. 130.

2. Милославский И.Г. Морфологические категории современного русского языка. М.: Наука, 1981. С. 54.

3. Ицкович В.А. Существительные одушевленные и неодушевленные в современном русском языке (норма и тенденция) // Вопросы языкознания. 1980, № 4. С. 85.

4. Гак В.Г. Глагольная сочетаемость и ее отражение в словарях глагольного управления // Лексикология и лексикография / Под. ред. В.В. Морковкина. М.: Русск. яз., 1972. С. 68.

5. Аристотель. Физика // Сочинения в 4 т. М., 1981. Т. 3. С. 226.

6. Ицкович В.А. Существительные одушевленные и неодушевленные в современном русском языке (норма и тенденция) // Вопросы языкознания. 1980, № 4. С. 96.

7. Чеснокова Л.Д. Местоимения кто, что и семантика одушевленности - неодушевленности в современном русском языке // Русское языкознание. Киев: Высш. шк., 1987. Вып. 14. С. 69-75.

Размещено на Allbest.ru