Актуализация особых функций знаков препинания в конструкциях с разрывами потенциального синтаксического целого в произведениях русских и американских драматургов

Размещено на http://www.allbest.ru/

АКТУАЛИЗАЦИЯ ОСОБЫХ ФУНКЦИЙ ЗНАКОВ ПРЕПИНАНИЯ В КОНСТРУКЦИЯХ С РАЗРЫВАМИ ПОТЕНЦИАЛЬНОГО СИНТАКСИЧЕСКОГО ЦЕЛОГО В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ РУССКИХ И АМЕРИКАНСКИХ ДРАМАТУРГОВ

О.А. Тереня

С середины XX века разговорная речь стала объектом пристального внимания лингвистов, исследования проводились на материале различных языков, в том числе русского и английского (работы Н.Ю. Шведовой, О.А. Лаптевой, Е.А. Земской, И.В. Алексеенко, М.Т. Гаибовой, А.Н. Калинина, А.П. Сковородникова, Н.К. Филоновой и др.).

В работах А.А. Азовцевой, М.А. Ханутина, Н.К. Филоновой, Л.С. Суровенковой и др. рассматриваются психологические аспекты разговорной речи: выявляется зависимость построения высказывания от механизма порождения речи. Ученые утверждают, что порядок слов соответствует ходу развития мысли, которая движется от известного к неизвестному в неэмоциональном сообщении и от неизвестного к известному в эмоциональном сообщении. Внимание других авторов (Ю.М. Скребнева, Т.Н. Синеоковой, В.Д. Девкина, Г.Г. Инфантовой, Г.И. Богина и др.) обращено на проявление в разговорной речи двух противоположных тенденций, с одной стороны, тенденции к краткости, с другой - тенденции к избыточности. Тенденцию к краткости в научной литературе называют импликативностью, а тенденцию к избыточности - экспликативностью. Импликативность и экспликативность свойственны языку в любой сфере, но особенно ярко это проявляется в разговорной речи.

Особое внимание ученые обращают на экспликативность, её квалифицируют как «функциональную деградацию плана содержания языковой единицы, узуально-достаточную для определённых целей»1. Экспликативность - та особенность, которая во многом и определяет своеобразие разговорного текста, его особое синтаксическое построение.

Формально экспликативность проявляется по-разному: с одной стороны, это неприсутствие в разговорной речи материально избыточных элементов, с другой стороны - особое построение конструкций, которые в лингвистической литературе получили названия `присоединение', `сегментация', `сепаратизация'; наиболее часто для характеристики этого явления используется термин `парцелляция'.

В отечественном языкознании накоплен достаточно большой опыт исследования парцелляции в русском языке (работы Ж.Е. Петрашевской, В.Н. Стрельцова, В.В. Гавриловой, Ж.А. Винтман, Е.А. Реферовской, Е.В. Гулыги, А.А. Андриевской и др.). В британской и американской лингвистической литературе термин `парцелляция' не употребляется. Построения такого типа определяются термином `Phrase' или его производными. Кроме того, при описании относительно самостоятельного в коммуникативном плане отрезка речевой цепи, синтаксически и семантически зависящего от опорного базового предложения, используются термины `fragmentary sentence', `sentence fragment' (J.N. Hook, E.G. Mathews; C. Immel, F. Sacks; K. Smith). Необходимо отметить, что в зарубежном языкознании нет специальных исследований, раскрывающих структурные и функциональные особенности парцеллированных конструкций. Фрагменты предложений, оторванных от центра и оформленных пунктуационно как самостоятельные предложения, ученые характеризуют как стилистически отмеченное явление, используемое писателями для достижения определенных эффектов (H.C. Lodge, C.G. Frett; P. Roberts).

Приоритет изучения парцелляции принадлежит именно советским и российским исследователям, и все же, несмотря на большое количество работ, парцеллированные конструкции до сих пор не имеют общепринятого толкования. Ю.М. Скребнев определяет подобные конструкции как «расчленение», объясняя это тем, что реплика слагается из нескольких предложений (сегментов), каждое из которых в его неизменном виде либо при незначительном преобразовании могло бы явиться членом распространенного предложения, совпадающего по протяженности со всей репликой. В работах Т.Н. Синеоковой для описания рассматриваемых форм «аффективной речи» используется термин `разрывы потенциального синтаксического целого. Автор определяет парцеллированные конструкции как специфические порождения эмоциональной речи, экспликативность которых определяется не присутствием в них материально избыточных элементов, а их особым построением: избыточность манифестируется приобретением коммуникативного статуса каждым из отрезков речевой цепи. Потенциальные части предложения получают коммуникативный статус и реализуются как экспликативная форма передачи значения. Автор отмечает, что разрыв может подразумевать как намеренное, так и случайное (а в состоянии аффекта нередко неосознанное) его расчленение. Отметим, что в работах Т.Н. Синеоковой этот термин используется при характеристике конструкций эмоционально окрашенной речи. На наш взгляд, использование именно этого термина является наиболее обусловленным и оправданным.

В работах современных лингвистов указывается на целесообразность расширения области исследования этого аспекта в языкознании и на необходимость изучения всех конструкций с разрывами потенциального синтаксического целого, имитирующих живую разговорную речь. Встает задача и разграничения порождений, возникающих в результате разрыва потенциального синтаксического целого, и самостоятельно функционирующих эллиптических конструкций.

Для анализа языкового материала были выбраны произведения русских и американских драматургов 40-70 годов XX века (А.В. Вампилова, В.С. Розова, Л.М. Леонова, Л. Хеллман, А. Миллера, Т. Уильямса). Исследование показало, что разграничение разрыва потенциального синтаксического целого и автономных эллиптических конструкций должно осуществляться с учетом возможности/ невозможности объединения двух или более предложений в синтаксическое целое. Так, признаками разрыва потенциального синтаксического целого является то, что все отрезки речевой цепи являются семантически и синтаксически зависимыми по отношению к предшествующему предложению, они не автономны и не имеют нулевых позиций. Кроме того, они характеризуются едиными временными семами с предшествующим предложением, на морфологическом уровне наблюдается соответствие форм категории наклонения, лица и числа. Если такие соответствия отсутствуют, конструкция квалифицируется как автономная, эллиптическая. Сравним:

Астафьева. Я думаю, мы ещё встретимся.... Где-нибудь... (А. В. Вампилов. Старший сын).

Lyman: Stab ofpain. Oh!-listen... there's nobody else, is there? To see me? (A. Miller. The ride down Mt. Morgan) (перев.: О! - послушай. там больше никого нет? Ко мне?).

С точки зрения неизменности «структурной стабильности» и сохранения характера синтаксических связей в данных примерах возможно включение отчленённого компонента в состав предшествующих предложений: Я думаю, мы ещё где-нибудь встретимся. Oh!- listen...there's nobody else to see me, is there? (перев.: О! - послушай. там ко мне больше никого нет?). Таким образом, Где-нибудь..., To see me? являются отчленёнными компонентами единого синтаксического целого.

В следующих примерах трансформация инкорпорирования при несовместимости лиц в двух синтаксических отрезках, разделенных точкой, невозможна:

Девушка. Я скучала без тебя... А ты? (В.С. Розов. В дороге).

Leonora: In old days I never once thought of someone stealing money we donated to.like the Spanish Republicance, for instance. Did you? (A. Miller. I can't remember anything). (перев.: Раньше я и подумать бы не могла, что кто-то может украсть пожертвованные деньги, как испанские республиканцы, например. А ты?). Такая невозможность - свидетельство того, что А ты? и Did you? являются эллипсами.

В примере: Пыляев. Я за усы не держусь. Сбреем (Л.М. Леонов. Половчанские сады) наблюдается несоответствие временных планов двух синтаксических отрезков. Так, глагол не держусь характеризуется семой настоящего времени, а глагол сбреем - семой будущего времени, следовательно, глагол сбреем не соответствует семе глагола базового предложения. Это свидетельствует о невозможности трансформации инкорпорирования, что, в свою очередь, позволяет сделать вывод о проявлении в таком предложении эллипсиса.

В примере: Leah: She struck me as a rather judgmental sort of woman. Is she? (A. Miller. The ride down Mt. Morgan.) (перев.: Она произвела на меня впечатление достаточно рассудительной женщины. Она действительно такая?) второй синтаксический отрезок Is she? также является эллипсом, так как глагол предшествующего предложения She struck me as a rather judgmental sort of woman характеризуется семой прошедшего времени, Is she? соответствует семе настоящего времени.

Г.А. Вейхман отмечает, что при анализе подобных конструкций необходимо соблюдение «принципа структурной стабильности»: подстановка потенциально возможных элементов не должна вызывать структурных изменений в предложении.

Знаки препинания также являются яркими показателями расчленённости предложений в письменном тексте: современные писатели в большинстве случаев не ограничиваются употреблением знаков препинания только для передачи на письме собственно синтаксических отношений между частями высказывания. О.В. Александрова отмечает, что «авторы (сознательно или интуитивно) используют пунктуацию как эффективное средство передачи смысловых и экспрессивных отношений».

При изучении литературных источников, написанных английскими авторами, у исследователей возникают особые трудности при анализе в силу отсутствия строго фиксированных правил пунктуации в английском языке.

Сигналами пауз различной долготы в письменном тексте и в русском, и в английском языках служат: 1) запятая - при обозначении минимальной паузы; 2) точка с запятой, двоеточие, тире, скобки - для обозначения более длительной паузы; 3) точка, вопросительный и восклицательный знаки - для обозначения максимальной паузы, разделяющей самостоятельные коммуникативные акты. Несмотря на то, что пунктуационные данные не могут интерпретироваться однозначно относительно количественных величин (и качественных характеристик) пауз, обращение к пунктуационному критерию при анализе речи, представленной графически, неизбежно.

В письменном отражении живой речи человека такие пунктуационные знаки, как точка с запятой, двоеточие и скобки отсутствуют. Запятая является отражением кратковременной паузы и не расчленяет предложение, а выделяет какой-то из его элементов (как правило, обращения, вводные слова и словосочетания, клишированные фразы и т.п.). Т.Н. Синеокова утверждает, что сужение круга используемых знаков препинания при письменной фиксации речи значительно упрощает процедуру выделения коммуникативно-самостоятельных отрезков речи, отделённых паузой наибольшей долготы.

В качестве критерия коммуникативной самостоятельности составляющих потенциального синтаксического целого будут служить такие знаки препинания, как точка и её эквиваленты (вопросительный и восклицательный знаки), многоточие, а также тире, используемое не для выделения (обособления) элементов предложения, а для обозначения внезапного прерывания высказывания5.

Точка и её эквиваленты (вопросительный и восклицательный знаки) указывают на эмфатическую паузу, которая делается перед словами, несущими, с точки зрения говорящего, особую информативную нагрузку.

Рассмотрим примеры:

Бусыгин. Ты как знаешь, а я пока останусь. Ненадолго (А.В. Вампилов. Старший сын).

Вова. Слушай, а ты, может быть, украинка? Белоруска?А?.. (В.С. Розов. В дороге).

Constance: (To Crossman) Sophie made this dress for me. Last winter (L. Hellman. The Autumn Garden). (перев.: Софи сшила это платье для меня. Прошлой зимой.).

Jacques (in a hoarse, exalted voice): Yes! It is! The letter! With the remittance check in it! (T. Williams). (перев.: Да! Это! Письмо! С чеком на денежный перевод внутри!).

Fine: Was this an associate? A patient? (A. Miller. Clara). (перев.: Это был коллега? Пациент?).

Отметим, что написание отчленённого компонента возможно как с прописной, так и со строчной буквы. Наблюдения показывают, что написание со строчной буквы встречается значительно реже:

Макарская. Я тебя отшлёпаю. За вчерашнее (А.В. Вампилов. Старший сын).

Игорь. У родителей нос, я тебе скажу! - за версту палёное чувствуют (В.С. Розов. Традиционный сбор).

Tom: It's nothing serious, he tried to climb out his window during the night. Probably in his sleep (A. Miller. The ride down Mt. Morgan). (перев.: Ничего серьёзного, он пытался вылезти из окна ночью. Возможно во сне.).

Amanda: One Sunday afternoon in Blue Mountain - your mother received - seventeen!

gentlemen callers! (T. Williams. The Glass Menagerie). (перев.: Одним воскресным днём в Синей Горе - твоя мама приняла - семнадцать! - посетителей!).

Тире используется для обозначения либо незавершённых фраз, либо поисковых пауз в речи.

Жарков. Во-вторых, тема - у меня - не какая-нибудь комнатушечная или постельная... (В.С. Розов. С вечера до полудня).

Carrie: (Hesitantly) How do you know what he wants or feels (L. Hellman. The Autumn Garden.) (перев.: Откуда ты знаешь, что он хочет и чувствует).

Tom: You ugly - babbling old - witch... (T. Williams. The Glass Menagerie). (перев.: Ты уродливая - старая болтливая - ведьма.).

Кроме того, пауза часто обозначается многоточием, которое, как и тире, сигнализирует онезавершенности высказывания, вызванного различными причинами (волнением говорящего, внешними помехами и т. д.), многоточие указывает на сознательно опущенные слова.

Вадим. Обыкновенная маленькая... (В.С. Розов. В добрый час).

Kroll: Well, yes, but... (Breaks off) (A. Miller. Clara). (перев.: Ну, да, но.)

Многоточие внутри предложения передаёт затруднённость речи, большое эмоциональное напряжение.

Галя. Алёша, может быть, я тебе мешала... своим присутствием? (В.С. Розов. В добрый час).

Lyman, staring front: If I could only get myself over to the window. and out! (A. Miller. The ride down Mt. Morgan). (перев.: Если бы только я мог выбраться из окна. и прочь!).

Иногда автор использует тире и многоточие в одной функции, и читателю остаётся лишь догадываться об основаниях для их дифференциации:

Lady: God? No! You -! (She raises her hand as if to strike at him.) Oh, God no. you cheap little - (T. Williams). (перев.: Боже? Нет! Ты - ! (Она поднимает руку будто хочет его ударить)

О, Боже нет...ты дешёвая маленькая -).

В позиции между финальными знаками препинания (точкой, вопросительным и восклицательным знаками) многоточие является дополнительным индикатором паузы.

Lyman: He is terrified. I said wait a minute...! (A. Miller. The ride down Mt. Morgan). (перев.: Я сказал подожди минутку.!).

Leonora: Who the hell was that, now...? (A. Miller. I can't remember anything). (перев.: Кто же, чёрт побери, это был, так.?).

В конце предложения могут сочетаться разные знаки: вопросительный знак и многоточие, восклицательный знак и многоточие. Комбинация знаков препинания объясняется усложнённой целевой установкой предложения или сочетанием разных оттенков значения и эмоциональной окраски предложения: вопрос может сопровождаться негодованием, недоумением; сильное чувство может послужить причиной недоговорённости и т.д.

Васка. Тебе страшно?.. (Л.М. Леонов. Унтиловск).

Матушка. Из дому она его гонит!.. (Л.М. Леонов. Унтиловск).

Особо следует отметить, что подобных комбинаций - многоточия в позиции между финальными знаками препинания (точкой, вопросительным и восклицательным знаками) не было зарегистрировано в произведениях русских драматургов, а сочетаний вопросительного знака и многоточия, восклицательного знака и многоточия - не зафиксировано в произведениях американских драматургов.

Конструкции с разрывами потенциального синтаксического целого используются в художественных текстах как средство имитации живой разговорной речи, передачи эмоционального состояния говорящего, акцентирования, усиления наиболее важных моментов предложения, что достигается в основном через актуализацию особых функций знаков препинания.

ЛИТЕРАТУРА

синтаксический целое разрыв точка

1. Скребнев Ю.М. Введение в коллоквиалистику. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1985. С. 63-69.

2. Скребнев Ю.М. Общелингвистические проблемы описания синтаксиса разговорной речи: дис. д-ра филол. наук. Горький, 1971.

3. Синеокова Т.Н. Экспликационная специфика английских коллоквиальных конструкций, реализуемых в состоянии аффекта: дис. канд. филол. наук. Горький, 1989.

4. Вейхман Г.А. Признаки неполноты предложения в современном английском языке // Науч. докл. высш. шк. Филол. науки. 1962. № 4. С. 89-100.

5. Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса: на материале английского языка. М.: Высш. шк., 1984. 211 с.

6. Синеокова Т.Н. Парадигматика эмоционального синтаксиса. Н. Новгород: Изд-во Нижегород. гос. ун-та им. Н.И. Лобачевского, 2003. 244 с.

Размещено на Allbest.ru