Текст в контексте социальной коммуникации

Размещено на http://www.allbest.ru/

ТЕКСТ В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ

Е.Б. Крылышкина

Проблема среды существования текста является одним из сложных и актуальных вопросов философии текста. В качестве первого слоя среды или микросреды, которая может быть описана в терминах модели коммуникативного акта с текстом в качестве его центра, является акт коммуникативной деятельности человека. Кроме того, среда существования текста представлена внешней средой, в которой осуществляется коммуникативный акт, в качестве второго слоя среды или макросреды (природа, социальная сфера, культура, от которых, по оценке Ю. М. Лотмана, человек неотделим).

В среде текст существует в модусе непрерывной деятельности. Как пишет Звегинцев, для языка формой существования является деятельность¹. Если это так, то оппозитивное рассмотрение текста и среды позволит «остановить» его в целях описания и зафиксировать как существующую целостность, преодолев при этом понимание текста как равновесной системы.

Применительно к тексту исследовательский принцип коммуникативности опирается на признание коммуникативной природы текста. Е. В. Сидоров, разработавший методологию системного коммуникативного изучения текста, пишет: «Текст это характеризуемая коммуникативностью система речевых знаков и знаковых последовательностей, воплощающая сопряженную модель коммуникативных деятельностей отправителя и получателя сообщений»².

Коммуникативность определяется названным автором как высшая категория текста, в наиболее общем виде фиксирующая многофакторную обусловленность текста как системы, его интегративное качество и динамический принцип организации.

Коммуникативная сущность текста делает его открытым всем участникам акта коммуникативной деятельности, коммуникативной ситуации и в целом среде существования текста, является основой всей совокупности приводимых в литературе его функций социальной, системной, регулятивной, когнитивной, эмоциональной, референциальной, хранения и передачи информации, отражения психической жизни индивида, реализации определенных форм культуры и социокультурных традиций и др.

Особая форма потребности потребность в обмене информацией рождает коммуникативную форму деятельности. Взаимодействие коммуникативной и иных форм деятельности происходит в реальных жизненных ситуациях, имеющих сложную структуру, детерминируемую формами социальной деятельности. Словесное общение, по словам Н. В. Волошинова, неразрывно сплетено с общениями иных типов, речевое общение всегда сопровождается социальными актами неречевого характера (трудовыми актами, символическими актами ритуала, церемонии и пр.), являясь часто только их дополнением и неся лишь служебную роль³.

В сущности, традиционная модель коммуникативного акта, в которую включаются коммуниканты (Говорящий Слушающий), текст, процессы говорения, понимания, ситуация коммуникативного акта, практические и коммуникативные цели, является лингвистической по своей природе моделью коммуникации в любом секторе социальной реальности.

Проблема текста как междисциплинарная активно обсуждается, как известно, в гуманитарном познании со второй половины XX в. В центре полемики оказалась проблема ресурсов смыслопорождения, или трансформации значения в знаковых макрообразованиях, опирающаяся на признание некорректности или недостаточности денотации в качестве основной модели значения.

В классическом структурализме (ЛевиСтросс) текст трактуется в виде задачи как некая совокупность культурных кодов организации знакового многообразия культуры.

По определению Ю. Лотмана, ссылающемуся на такие признаки, как выраженность, ограниченностъ и структурность⁴, текстом может быть названо практически любое явление, входящее в круг фактов культуры. С точки зрения Лотмана, текст в первую очередь выполняет социальную функцию и его рассмотрение не может сводиться только к выявлению его абстрактной структуры: «Исходным для культурологического понятия текста является тот момент, когда сам факт лингвистической выраженности перестает восприниматься как достаточный для того, чтобы высказывание превратилось в текст. Вследствие этого вся масса циркулирующих в коллективе языковых сообщений воспринимается как нетексты, на фоне которых выделяются группы текстов, обнаруживающих признаки некоторой дополнительной, значимой в данной системе культуры, выраженности»⁵.

В определении понятия текста, данном А. Пятигорским, также подчеркнуты свойства, включающие его в круг социальных явлений. Это пространственная фиксация (оптическая, акустическая и т. д.), намеренность этой фиксации (то есть сознательное стремление передать информацию) и предполагающая более или менее адекватное восприятие понятность.

Таким образом, к тексту следует относить сообщение, которое интерпретировано (маркировано) как текст, то есть будет выполнять социальную функцию. Примерами нетекстовых по структуре сообщений, которые благодаря маркировке воспринимаются как тексты, являются фортепианная пьеса Джона Кейджа, так называемые «ноль-объекты» художников-концептуалистов и т. п.

Согласно Х.-Г Гадамеру, любое соприкосновение с текстом приводит к проблеме интерпретации. С герменевтической точки зрения, проблема понимания оказывается в первую очередь проблемой самопознания. Поиск смысла текста, в конечном счете, является поиском собственного места в истории, культуре, социуме. Поэтому понимание это не воспроизведение или расшифровка, а скорее производство смысла. Оно неизбежно включает в себя мир субъекта (интерпретатора). Всякая интерпретация в значительной мере исторически и социально обусловлена. Любая попытка скрыть или даже преодолеть эту обусловленность, полагает Гадамер, является результатом недобросовестности исследователя. Интерпретатор стремится понять текст, то, что составляет значение и смысл текста. Но чтобы понять это, он не должен абстрагироваться от себя самого и от той конкретной герменевтической ситуации, в которой он находится⁶. Герменевтическая ситуация, с одной стороны, ограничивает объем понимания, с другой стороны, эта ограниченность компенсируется практически бесконечным богатством возможностей интерпретации в свете изменяющейся исторической действительности. Смысл текста оказывается неисчерпаемым, обновляясь с каждой новой интерпретацией.

Таким образом, рассмотрение текста в аспекте цели выводит текст на уровень исследования его прагматики (прагматической значимости текста) и выдвигает категорию коммуникативной направленности текста как реализацию фундаментальной цели коммуникации (достижение понимания с целью преобразующего, стимулирующего воздействия на Слушающего, его сознание и действия). Характеристика текста с точки зрения цели требует разграничения коммуникативной и риторической модели текста, поскольку в обоих случаях учитывается целевой компонент⁷. По-видимому, водораздел в данном случае может быть проведен на базе положения Ю. М. Лотмана о том, что в риторике порождение текстов имеет «ученый», сознательный характер⁸. текст коммуникация лингвистический прагматика

Главная задача теории текста в модусе его «вечного движения» решается преимущественно в русле функционального подхода, в основе которого лежит признание коммуникативности текста, что и обеспечивает комплексное, интегративное изучение нашего предмета. Результаты, полученные в процессе такого исследования, выведут к пониманию и объяснению «жизни текста» (М. М. Бахтин).

Примечания

1. См.: Звегинцев, В. А. Мысли о лингвистике. М., 1996. С. 155.

2. Сидоров, Е. В. Системное определение текста и некоторые проблемы коммуникативной лингвистики // Вопросы системной организации речи. М., 1987. С. 39.

3. Волошинов, В. Н. Марксизм и философия языка : основные проблемы социологического метода в науке о языке). Л., 1929. С. 105.

4. Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек текст семиосфера история. М., 1996. С. 67-69.

5. Там же. С. 133.

6. См.: Гадамер, Г. Г. Актуальность прекрасного. М. : Прогресс, 1991. С. 383.

7. См.: Основы общей риторики. Барнаул, 2000.

См.: Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров. С. 48.

Размещено на Allbest.ru