Методы социолингвистики. Социолингвистический портрет

К проведению массовых обследований предъявляется набор требований, касающихся определения лингвистического и социального объектов такого обследования, выбора генеральной совокупности, относительно которой оно осуществляется, формулирования рабочих гипотез, определения объема выборки из генеральной совокупности (а также таких свойств этой выборки, как репрезентативность и достаточность), формы представления полученных данных и критериев оценки их достоверности.

Ниже мы рассмотрим процедуру и технику проведения массовых социолингвистических обследований на одном конкретном примере - массовом обследовании носителей современного русского литературного языка, которое было осуществлено группой московских языковедов под руководством М.В. Панова в 60-70-х годах XX в.

В качестве лингвистического объекта обследования была избрана совокупность вариативных единиц, допускаемых современной русской литературной нормой в области фонетики, акцентологии, морфологии и словообразования, - типа [шы] гн / [ша] ги, було[шн] ая / було[чн] ая, дож'ж' / едо[шт'], е[ж'] у / е[ж] у; в р'еках / в рек'ах, в'едомостей / ведомост'ей, крейсеры / крейсера, дир'екторы / директора; каплет / капает, сохнул / сох, (кусок) сахару / сахара, в меду / в мёде; заморозка / замораживание, горьковец / горьковчанин, (Она) билетёр / билетёрша, парикмахер/ парикмахерша и т.п. Достаточно представительный список подобных вариантов можно извлечь из уже неоднократно упоминавшегося «Вопросника по произношению» и других сходных вопросниках.

Социальным объектом обследования явились носители современного русского языка, удовлетворяющие следующим трем критериям:

1) русский язык является для них родным;

2) они имеют высшее или среднее образование, полученное в учебных заведениях с преподаванием всех предметов на русском языке;

3) они являются жителями городов. Организаторы данного массового обследования сочли,

что совокупность людей, обладающих одновременно всеми тремя признаками, близка к понятию «носители русского литературного языка» (в отличие от носителей просторечия или носителей диалектов); обоснование этого приближения мы опускаем и отсылаем читателя к книге, материалы которой используются в данном разделе.

Указанная совокупность носителей русского литературного языка неоднородна в социальном, возрастном, территориальном и некоторых других отношениях: в ней есть представители интеллигенции и рабочих, старики и молодежь, жители Севера и Подмосковья, Костромы и Калуги и т.д. Все эти и другие неязыковые различия между говорящими для удобства будем называть социальными признаками, при этом отдавая себе отчет в том, что такое понимание социального весьма широко, включая культурные, территориальные и биологические (возраст) характеристики членов общества.

Какие социальные признаки существенны в языковом отношении? Иначе: какие социальные характеристики говорящего накладывают отпечаток на его речь и тем самым отличают ее от речи других лиц, которые являются носителями иных социальных признаков?

Ответ на этот вопрос можно получить, лишь проведя социолингвистическое исследование данной совокупности говорящих. Однако, приступая к нему, следует сделать предположение относительно того, какие социальные признаки могут влиять на количественное соотношение языковых вариантов. Необходимо дать перечень этих (гипотетически существенных) признаков.

Роль теоретически обоснованной гипотезы важна в каждом экспериментальном исследовании: цель последнего состоит лишь в проверке того, что заранее представляется ученому интуитивно верным и не противоречит теоретическим установкам (или, напротив, противоречит им и потому нуждается в экспериментальных доказательствах).

В социологических, и в частности социально-лингвистических, работах значение гипотезы особенно велико, так как социальные объекты принадлежат к наиболее сложным, вследствие чего комплекс причин, обусловливающих то или иное явление, может не во всех своих частях поддаваться полному учету.

«Если рассматривать процесс социологического исследования в целом, - пишет один из ведущих отечественных социологов В.А. Ядов, - то главным методологическим инструментом, организующим и подчиняющим его внутренней логике, является гипотеза. Социологическая гипотеза определяется как логически обоснованное предположение о характере и сущности связей между изучаемыми социальными явлениями и факторами, их детерминирующими».

Иногда, особенно в комплексных социологических исследованиях, выдвигается несколько самостоятельных или взаимно дополняющих друг друга гипотез, которые в результате эксперимента либо подтверждаются, либо отвергаются. Но нередко экспериментальная работа бывает направлена на проверку какой-либо одной общей гипотезы, которая может подразделяться на ряд частных. В том массовом социолингвистическом обследовании, материалы которого мы используем в качестве иллюстративных примеров, дело обстояло именно таким образом. Общей была гипотеза, которая может быть сформулирована так: использование языковых вариантов зависит от социальных характеристик носителей языка.

Эта общая гипотеза распадается на ряд частных, из которых одни предполагают наличие зависимости между социальным признаком и распределением языковых вариантов, а другие определяют характер этой зависимости. Более конкретно: выбор того или иного языкового варианта зависит от следующих социальных признаков говорящих: возраста, уровня образования, социального положения, места, где прошло детство, места наиболее длительного жительства и др.

Впервые этот перечень «лингвистически значимых» (по предположению) социальных признаков был предложен М.В. Пановым. Экспериментальный материал полностью подтвердил сформулированную в качестве гипотезы зависимость и, кроме того, позволил судить о разной степени, в которой те или иные социальные признаки влияют на выбор языковых вариантов.

Перечень методов, применяемых в синхронической социолингвистике, их набор, разумеется, не исчерпывается теми, о которых речь шла в данном разделе. В каждом конкретном случае, приступая к решению той или иной задачи, связанной с массовыми обследованиями носителей языка, социолингвист должен определить, какими из имеющихся методик сбора, систематизации и интерпретации материала он воспользуется. При этом решающее значение имеет правильная постановка задачи и аккуратность в проведении экспериментов.

Соотношение направлений и методов социолингвистических исследований

Рассмотренные выше методы сбора информации находят неодинаковое применение в различных направлениях социолингвистических исследовани. Метод включенного наблюдения незаменим при решении многих задач микросоциолингвистики и, напротив, малоэффективен для достижения достоверных макросоциолингвистических результатов - здесь нельзя обойтись без массовых опросов. Наблюдение и анкетирование тяготеют к синхронической социолингвистике, анализ письменных источников - к диахронической. Однако в каком бы направлении ни работал социолингвист, он стремится по возможности совмещать различные методические приемы для достижения оптимального результата.

Исследователи, занимающиеся диахроническими проблемами, находятся в сложном положении: в идеале они могли бы опираться на комплекс разновременных социолингвистических работ, но диахронические исследования в социолингвистике начались относительно недавно и не всегда сопоставимы между собой. В связи с этим в социолингвистике продолжают преобладать синхронические исследования, т.е. изучение связей и зависимостей между актуальными, происходящими на наших глазах языковыми и социальными процессами. Поскольку именно на синхронном материале в основном развиваются и уточняются методические приемы исследования, главным образом о них и шла речь в предыдущих разделах этой главы.

Остановимся теперь на методических особенностях диахронической социолингвистики. К собственно диахроническим методам относятся сравнительные временные исследования. Социологи подразделяют их на панельные и трендовые.

При панельных (иначе: лонгитюдных) исследованиях с определенным временным интервалом изучаются одни и те же объекты; они дают наиболее точные данные о динамике процессов. Этот метод более приемлем для микросоциолингвистических работ, поскольку при временном разрыве гораздо проще работать с ограниченной генеральной совокупностью, чем повторно возвращаться к использовавшейся ранее выборке. Но в любом случае потенциальные испытуемые могут сменить местожительство, отказаться от повторных обследований или, при выборочном обследовании, утратить репрезентативность, поскольку на них воздействует само исследование.

Несколько большее применение в социолингвистике находят трендовые исследования, когда в двух разнесенных по времени обследованиях изучаются различные, но обладающие идентичными наборами социальных характеристик индивиды. Разделенные этапы панельных и трендовых исследований особой специфики не имеют.

Итак, методический арсенал диахронической социолингвистики ограничен по сравнению с таковым социолингвистики синхронической. Диахронисту не удается реально наблюдать за речевым поведением людей. Мы не можем слышать, что и как говорили наши предки, жившие в прошлом веке или еще раньше, а, скажем, метод устного интервью нельзя применить даже к информантам и более близкого к нынешнему дню времени. Конечно, для определенных диахронических задач, не связанных с анализом вариативности речевых произведений, можно получить данные из современных опросов: опора на мнение информантов позволила в ходе подготовки упоминавшегося «Словаря сленга хиппи» условно соотнести время появления каждой из словарных единиц с пятилетними периодами (1970-1974, 1975-1979, 1980-1984, 1985-1989). Но не при каждой задаче можно рассчитывать на получение аналогичной информации.

Правда, с изобретением магнитофона, с развитием звукозаписывающей техники вообще появилась возможность разновременных наблюдений за речью одних и тех же носителей языка. Трудность таких наблюдений очевидна. Поскольку язык изменяется медленно, заметить те или иные перемены в нем можно лишь на достаточно значительных временных отрезках - не менее чем в два-три десятилетия (а для некоторых языковых изменений - например, в грамматике - и на гораздо больших). В условиях высокой социальной мобильности, которая характерна в XX в. для населения большинства стран, стабильное положение какой-либо группы говорящих на той или иной территории и в той или иной социальной иерархии на протяжении десятилетий - явление чрезвычайно редкое. И всё же (по крайней мере теоретически) диахроническая социолингвистика в состоянии получить путем наблюдения данные, характеризующие речь одних и тех же групп говорящих на разных этапах существования этих групп в структуре данного общества.

Более доступной непосредственному наблюдению является речь разных поколений людей, образующих то или иное языковое сообщество. Сравнение речи стариков и молодежи дает некоторое представление о движении системы языка во времени.

Метод сравнения данных, характеризующих использование одних и тех же языковых единиц разными поколениями того или иного языкового сообщества, издавна применяется в диалектологии. И опытом диалектологов не преминули воспользоваться социолингвисты. Например, в упомянутой выше работе У. Лабова централизация дифтонга /aw/ служит иллюстрацией при описании механизма языковых изменений. Наиболее пожилые его информанты 1961 г. относились к той же социальной группе, что и те, кто обследовался в ходе подготовки лингвистического атласа Новой Англии в 1933 г., но тогда средний показатель централизации дифтонга /aw/ составил 0,06, а в 1961 г. у самого «архаичного» 92-летнего информанта он был 0,1. В результате Лабов выявил не только межпоколенный фонетический сдвиг, но дал убедительное подтверждение фонетического изменения у отдельных индивидов за 30 лет. Это один из немногих примеров трендового исследования в социолингвистике. В Нью-Йорке ему пришлось довольствоваться синхронным межпоколенным исследованием, поскольку там, как он указывает, «информанты Атласа не подбирались достаточно систематически, чтобы эти данные можно было сопоставлять с нашими данными 1963 г.».

В работах, посвященных вытеснению старомосковской произносительной нормы новыми фонетическими образцами, также сопоставляются данные, относящиеся к старшему поколению москвичей и к представителям более молодых поколений, на основании чего делаются выводы об изменениях в речевой реализации ряда фонем и фонемных сочетаний.

В обоих приведенных примерах речь идет о сравнительно небольших периодах времени - нескольких десятилетиях. Если же изучаются социально обусловленные изменения в языке на более протяженных по времени отрезках его эволюции, основным доступным методом становится анализ письменных источников. Этот испытанный путь, которым лингвистика следует от самых своих истоков до настоящего времени, привел к значительным результатам в области исторической грамматики и лексикологии. Но можно ли по письменным источникам установить, как говорили наши предки, как они произносили те или иные звуки и звукосочетания? Ведь давно и хорошо известно, что в таких языках, как русский, английский, французский, письмо далеко не всегда точно передает произносительную форму слова. Поэтому если и анализировать тексты прошлого с целью выяснить особенности отраженной в них устной речи, делать это надо с большой осторожностью, соблюдая определенные правила такого анализа.

Это и сделал в книге «История русского литературного произношения XVIII-XX вв.» М.В. Панов. Привлекаемые им для исследования тексты - стихи (а в стихах рифма и ритм - важные показатели произношения), драматические произведения, свидетельства современников о той или иной манере говорить, деловые и личные письма, бытовые записки и т.п. - изучены им на широком культурно-историческом и социальном фоне. Это позволило автору не только в деталях восстановить конкретную историю русского литературного произношения, вскрыв при этом и внутренние, собственно языковые, и внешние, социальные по своей природе причины эволюции фонетической системы, но и дать галерею фонетических портретов наиболее ярких по языковым их качествам деятелей культуры, политиков, писателей, артистов, ученых. В этой галерее портреты деятелей XVIII в. - например, Петра I или Ломоносова - так же выпуклы и осязаемы (по совокупности составляющих их фонетических черт), как и портреты наших современников, например А.А. Вознесенского или А.А. Реформатского. М.В. Панов доказал: и письменные источники могут быть надежным свидетельством изменений в устной, звучащей речи.

Идея фонетического портрета носителя языка получила дальнейшее развитие в ряде лингвистических и социолингвистических работ. Понятие портрета стало рассматриваться более широко: он основывается не только на фонетических чертах человека, но и на других особенностях его речи - словоупотреблении, синтаксисе, особенностях речевого поведения и т.п.

Изучая тексты прошлого с учетом тех социальных условий, в которых эти тексты создавались, исследователи пытаются восстановить картину ушедшей языковой жизни общества, реконструировать ее.

Метод реконструкции давно известен в сравнительно-историческом языкознании, в исследованиях по этимологии. В диахронической социолингвистике объектом его применения чаще всего становится функциональная парадигма языка, т.е. совокупность разных форм его существования на том или ином этапе эволюции. Изучая функциональную парадигму конкретного языка, исследователь принимает во внимание «1) информацию об исторической и культурно-исторической ситуации отдельного периода (внеязыковые данные); 2) суждения современников о языке своей эпохи (косвенные лингвистические данные); 3) совокупность имеющихся для данного периода письменных памятников, включая сведения о создании, назначении и реальном использовании разных типов текстов (прямые лингвистические данные в сочетании с косвенными)».

Одновременно высказываются резонные соображения об ограниченных возможностях метода реконструкции: «Реконструкция функциональной парадигмы языка всегда является центральным звеном в характеристике языковой ситуации, которая в целом воссоздается в широком культурно-историческом контексте. При этом реконструировать, видимо, возможно лишь основные типы функциональных парадигм, представленных в разных исторических и социальных ситуациях: отдельные детали в соотношении разных функциональных страт и их развернутые структурные характеристики чаще всего остаются недоступными исследователю».

По отношению к такому состоянию языка и общества, которое не очень значительно отдалено от современного их состояния, эффективен метод сравнительного анализа разных синхронных срезов. Такой анализ позволяет выявить новшества, появившиеся в языке в ходе его развития, и тенденции языковых изменений, причинами которых могут быть как внутренние, так и внешние, социальные стимулы языковой эволюции. Условием наиболее успешного применения метода сопоставления синхронных срезов является наличие текстов на данном языке, относящихся к каждому из срезов, и соответствующих лингвистических описаний как самих текстов, так и языковых ситуаций, в которых они создавались.

Примером последовательного описания разных синхронных срезов, характеризующих состояние японского языка на разных этапах его эволюции в XX столетии, может служить проведенное японскими лингвистами массовое обследование говорящих по-японски в 1950 и 1971-1972 гг. При сопоставлении двух синхронных срезов в японских диалектах были обнаружены изменения в их фонологических и отчасти лексических системах (при относительной стабильности морфологии и акцентуации), а также сделан вывод об эволюции чистого диалекта к полудиалекту, в котором совмещены черты диалектной морфологии и акцентуации с литературной фонетикой и диалектно-литературной лексикой.

Итак, в методике и методологии исследования языка с позиций диахронической социолингвистики многое заимствуется из других направлений языкознания. Это, во-первых, означает органическую связь диахронической социолингвистики с прочими языковедческими дисциплинами, в первую очередь историческими, а во-вторых, свидетельствует о молодости этого направления науки: собственные методы и приемы исследования еще предстоит разработать.

Социолингвистический портрет

(личности, группы, журнала, компании и т.п.)

1. Языковая компетенция (отношение к формам существования языка)

а) владение литературным языком

б) знание социальных диалектов

в) знание территориальных диалектов

г) сведения об использовании просторечия

д) представление о соотношении литературного языка и разговорного

е) знание пиджина(ов).

2. Социокультурная характеристика

а) характеристика языкового ареала, на котором проживает данная личность (этносы, конфессии, языки)

б) отношение данной личности к конфессиям, этносам, языкам, национальное самосознание

в) социальное происхождение

г) социальное положение и экономический статус

д) образование и специальность

е) принадлежность к социальной группе

ж) отношение к нормативным документам, посвященным языковой политике; представление о совершенствовании языка.

3. Социо-и психолингвистическая характеристика

а) пол, возраст

б) темперамент

в) знакомство со стандартными языковыми ситуациями и правилами речевого этикета (магазин, транспорт, различные социальные учреждения; общение в неофициальной обстановке: улица, друзья, семья и пр.)

г) предсказуемость / непредсказуемость поведения в нестандартной языковой ситуации (например, реакция в эмоционально насыщенных конфликтных ситуациях).

Размещено на Allbest.ru