Редукция и эллипсис приглагольных актантов в современном русском языке: вероятностный подход

Размещено на http://www.allbest.ru/

Редукция и эллипсис приглагольных актантов в современном русском языке: вероятностный подход

Е.В. Грудева

История изучения эллипсиса насчитывает не одну тысячу лет. Мнения в отношении эллипсиса прямо противоположные: от принятия до отрицания. Несмотря на длинную историю бытования этого термина в филологических работах, большую часть времени эллипсис был объектом риторических, а затем стилистически штудий.

Собственно на лингвистическую природу эллипсиса обратили внимание не так давно. Как отмечают исследователи [5], в современной литературе господствуют две тенденции в подходах к решению проблемы эллипсиса: своего рода «эллипсомания» (стремление неоправданно расширить это понятие) и «эллипсофобия» (попытка присвоить конструкциям с опущением компонентов статус особых - семантизированных - конструкций).

Среди центральных вопросов теории эллипсиса - вопрос о критериях эллиптичности. На наш взгляд, к числу основных критериев следует относить следующие: 1) факт наличия соотносимых конструкций (полных и неполных, или эллиптических), 2) соотносимые конструкции должны иметь одну и ту же семантическую и/или стилистическую интерпретацию.

В лингвистике ХХ века долгое время вслед за Ш. Балли и Р.О. Якобсоном было принято рассматривать эллипсис как нулевой знак. Р.О. Якобсон в статье «Нулевой знак» предлагает следующее определение эллипсиса: «Мы склонны понимать эллипсис, как “подразумевание” анафорических элементов, которые “репрезентируют” контекст, или же дейктических элементов, которые “презентируют” ситуацию». И далее: «эллипсис - это нулевой анафорический (или дейктический) знак» [18: 227].

Существует и более широкое понимание синтаксического нуля. Так, П. Адамец вводит понятие значимого нуля как родового для принципиально различных явлений эксплицитного отсутствия некоторого компонента смысла в предложении. Значимым нулём П. Адамец называет и случаи контекстного и конситуационного эллипсиса, и сигналы референциальной неопределённости, и результаты так называемого «контроля» референции членов зависимых предикаций членами главных предикаций типа Я попросил Галю завтра позвонить [19].

В то же время имеются работы, в которых последовательно проводится различие между нулевой единицей и эллипсисом. В частности, А.П. Сковородников отмечает: «Опора главным образом на сочетательные возможности словоформ, недостаточно строгий учёт характера соотносительности развёрнутой и неразвёрнутой конструкций в системе языка ведёт к смешению таких разных синтаксических явлений, как эллипсис и нулевой синтаксический член (компонент)» [15: 121]. Далее автор цитаты рассматривает пример: От вас, видимо, никуда не денешься, отмечая, что в этом предложении «.позиция подлежащего не может быть восполнена ни синтаксически, ни парадигматически без перевода предложения в иной грамматический разряд со своим собственным грамматическим значением, а это как раз свидетельствует о том, что в предложениях такого рода мы имеем не факультативное, а обязательное, причём грамматически значимое отсутствие подлежащего, т. е. нулевое подлежащее» [15: 121-122]. Та же мысль высказывалась Т.В. Булыгиной и А.Д. Шмелёвым [2: 110].

Различие между нулём и эллипсисом проводится также в работах В.Б. Касевича, ср.: «Эллипсис - тоже отсутствие некоторой единицы. <...> эллипсис возникает в ситуации выбора: единицу, элемент можно опустить, получив эллипсис, но можно и не опускать» [8: 205]. В цитируемой работе так же, как и в указанной ранее статье А.П. Сковородникова, в обобщённо-личных предложениях предлагается усматривать нулевые единицы: «Дейктические нулевые местоимения (местоимения с нулевым экспонентом) в русском языке, прежде всего, представлены в неопределённо-личных и обобщённоличных конструкциях наподобие Здесь не курят или Едешь, бывало, по Невскому... Здесь есть позиция, которая остаётся незаполненной, в известном смысле налицо обязательный состав конструкции, позицию невозможно заполнить другим элементом, и, наконец, есть специфическая семантика, которая передаётся именно данным местоимением. Это местоимение входит в систему языка “на равных” с прочими» [8: 207].

Известно, что правила эллипсиса (т. е. что и в какой ситуации может быть опущено) не универсальны, а варьируют от языка к языку (ср., например, затруднённость или невозможность опущения первого актанта в современных германских языках и распространённость этого явления в славянских языках). В литературе отмечается, что «причины противопоставленности языков применительно к возможностям опущения I актанта (и других синтаксем) неясны. По-видимому, важны степень флективности, развитость согласования, поскольку личные формы глагола облегчают восстановление информации о типе I актанта (в некоторых языках также и других синтаксем, обычно II актанта), что способствует эллиптированию. Но они не могут объяснить всего, так как не обнаруживается взаимнооднозначного соответствия между указанными характеристиками и возможностями эллипсиса» [10: 67].

Понятие полной/неполной конструкции опирается на понятие обязательной (семантической) валентности. Известно, что нет полного изоморфизма между семантическим и синтаксическим компонентами языка. Причины отсутствия на поверхностно-синтаксическом уровне компонентов, соответствующих обязательным семантическим валентностям, т. е. актантов, могут быть различны.

Нами было предложено различать три механизма «незаполнения пустых мест»: 1) эллипсис; 2) редукция; 3) компенсация [3, 4 и др.]. Эллипсис в нашем понимании - это контекстное или ситуационное опущение тех или иных элементов высказывания, которые могут быть восстановлены; при этом общий смысл высказывания, соответствующего конструкции с эллипсисом, с одной стороны, и соответствующего конструкции без него - с другой, должен быть одним и тем же.

Редукцией мы называем языковую ситуацию запрета на синтаксическое выражение того или иного (семантического) аргумента. «Запрет» проявляется, в частности, в том, что при восстановлении на поверхностном уровне подразумеваемого актанта мы получаем либо неприемлемое в данном языке высказывание, либо принципиально иной тип конструкции. Иначе говоря, в случае действия механизма редукции у носителей языка нет такого выбора, какой есть в ситуации эллипсиса.

Наконец, компенсация - это ситуация замещения места актанта сирконстантом, в результате чего происходит полное или частичное снятие неполноты высказывания [подробнее о такого рода эффекте компенсации см. также 6, 9].

В дальнейшем изложении мы будем вести речь только об эллипсисе и редукции приглагольных актантов, при этом рассмотрению подлежит, прежде всего, вершинный глагол. Обратимся к фактам редукции в русском языке. Действие механизма редукции в русском языке усматривается нами в императивных высказываниях, где наложен запрет на синтаксическое выражение первого актанта (в данном случае мы оставляем в стороне периферийные типы императивных высказываний наподобие Ты иди, а я ещё подожду.), а также в ряде высказываний с вершинным инфинитивом. С действием механизма редукции мы склонны связывать описание и так называемых обобщённо-личных, неопределённо-личных предложений, где также (без изменения смысла) не может быть выражен первый актант. Кроме того, к действию механизма редукции нами приписаны некоторые случаи ad hoc; в их числе известные примеры с фактитивными глаголами оснащения, типа подковать, переплести, покрасить, где третья (семантическая) валентность связана со средством оснащения и не может быть насыщена в силу того, что данное «место» поглощено глагольным значением. Как представляется, впервые это явление было показано в работах С.Д. Кацнельсона, который предлагал обращать внимание на «скрытые» грамматические особенности глагольного значения [см., например, 11, 12, 13 и др.].

Обратимся к рассмотрению высказываний с пропуском первого актанта (подлежащего) и вершинным глаголом в форме 1-го лица ед. и мн. ч. Такого рода высказывания трактовались в русистике в рамках традиционной типологии односоставных глагольных предложений как особый тип - определённо-личные предложения. Выделение определенно-личных предложений в качестве особого класса полных односоставных предложений, безусловно, связано с опорой на морфологическую форму глагола. Следует заметить, что на опасность смешения морфологии и синтаксиса, опасность подмены синтаксиса морфологией в свое время указывали такие теоретики, как Л.В. Щерба и А.А. Холодович [16; 17. Т. I].

Как уже отмечалось, действие механизма эллипсиса проявляется в том, что операция опущения / вставки соответствующего актанта не приводит к изменению семантики конструкции. В этом смысле, в отличие от неопределённо-личных, обобщённо-личных и безличных предложений, конструкции, называемые «определённо-личными полными предложениями», таковыми не являются. Ср. замечание В.Б. Касевича: «.в русской грамматической традиции высказывания наподобие Еду в Москву обычно трактуются в качестве полных, в то время как Едет в Москву - в качестве неполных. Скорее всего, такое различение объясняется чисто семантическими причинами: при глаголе 1-го л. ед. ч. возможно одно-единственное подлежащее - я, в то время как при глаголах 3-го л. семантических типов подлежащего, которые могут заполнить соответствующую позицию, - бесконечное множество, границы которого определяет лишь грамматика. Именно поэтому высказывания с глаголом 1-го л. воспринимаются как гораздо более определённые, семантически завершённые. С грамматической же точки зрения нет противопоставленности высказываний с глаголами разных лиц. Все они являются эллиптическими» [8: 205]. Ср. в другой работе В.Б. Касевича: «...закономерности опущения не связаны, как иногда полагают, с наличием / отсутствием личного спряжения в глаголе: в испанском и итальянском оно присутствует, но отсутствие личного спряжения, не препятствует широкому опущению местоимённых (и субстантивных) актантов в древнекитайском» [7: 225].

Традиция выделения определённо-личных предложений, по всей видимости, восходит к акад. А.А. Шахматову. Несмотря на то, что в современных академических грамматиках русского языка такой тип односоставных предложений отсутствует, большинство вузовских и школьных учебников русского языка последовательно выделяют определённо-личные предложения в качестве особого класса полных предложений. Эта традиция проникла и существует до сих пор в описаниях других славянских языков, см., например, работу И. Недева, посвящённую односоставным предложениям в современном болгарском языке [14]. В этой работе автор, ссылаясь на А.А. Шахматова, выделяет блок сказуемно-бесподлежащных односоставных предложений, в который помещает определённо-личные, неопределённо-личные, обобщённо-личные, безличные и указательные предложения. Говоря об определённо-личных предложениях, автор отмечает, что отсутствие местоимённого подлежащего не вызывает ни структурной, ни семантической неполноты таких предложений, так как необходимая информация о носителе действия содержится в глагольных окончаниях.

Какие аргументы, кроме действия указанного выше семантического критерия (тождественность семантики полной/эллиптической конструкций), можно было бы привести в защиту решения считать высказывания с пропуском первого актанта типа Люблю грозу в начале мая... эллиптическими, а императивные конструкции типа Принеси мне воды как высказывания с редукцией (а не эллипсисом!) первого актанта?

Представляется, что в качестве дополнительного аргумента в пользу такого решения могут выступить квантитативные наблюдения за встречаемостью соответствующих конструкций (с пропуском первого актанта и, наоборот, с эксплицитно выраженным первым актантом) в текстах. Ср. по этому поводу замечание А.Н. Баранова: «С системной точки зрения в русском, английском и латинском языках имеется форма именительного падежа единственного числа личных местоимений. Однако в английском языке при глаголе эта форма местоимения практически всегда необходима, в русском - местоимение в этих случаях обычно представлено, а в латыни - как правило, отсутствует. Отсутствие достоверных количественных данных об этих языковых явлениях делает структурное описание явно недостаточным» [1: 39; курсив мой - Е.Г.].

Обратимся к данным, полученным на материале корпуса русского литературного языка (www.narusco.ru). К моменту обращения объем корпуса представлял чуть более 1 млн словоупотреблений. Для поиска в корпусе нами были выбраны высокочастотные глаголы (всего 89) трех валентностных классов, относящиеся к разным лексико-семантическим группам; анализу подверглись все контексты, включающие указанные глаголы в вершинной позиции.

Приведем данные по нескольким произвольно выбранным глаголам (таблица). В таблице представлена частота встречаемости вершинных глаголов в формах 1-2 л. ед. и мн. ч. настоящего/будущего времени, а также 2 л. ед. и мн. ч. императива, при этом особо обращается внимание на присутствие/ отсутствие первого актанта (подлежащего).

лингвистический эллипсис русский язык

Таблица. Частота встречаемости глагольных форм с учетом выраженности/невыраженности подлежащего