Своеобразие хронотопа в романе Г. Газданова "Призрак Александра Вольфа"

«Время заклубилось и исчезло, унося в этом непостижимо стремительном движении долгие годы моей жизни» [1]. Это фраза из финального абзаца романа Г. Газданова «Призрак Александра Вольфа». Художественное время здесь то течёт ровно, то завихряется, возвращается, замедляется, а то и вовсе исчезает. Пространство тоже меняется под стать душевному состоянию героев. В структуре романа «Призрак Александра Вольфа» художественные образы времени и пространства играют важную роль, Г. Газданов создаёт вокруг героев особый мир, особый хронотоп.

М.М. Бахтин утверждает, что «хронотопы могут включаться друг в друга, сосуществовать, переплетаться, сменяться, противопоставляться или находиться в более сложных взаимоотношениях. Общий характер этих взаимоотношений является диалогичным» [2]. По ходу всего рассматриваемого романа явно различаются хронотоп внешний (внешних событий) и хронотоп внутренний, живущий в сознании героев. Эти два хронотопа друг другу протовопоставляются, создавая таким образом наиболее полную картину описываемых событий. Внешний хронотоп подчёркнуто точный, чёткий, иногда до скрупулёзности: «это было летом, на юге России; шли четвертые сутки. движения войск», «я позвонил ей в десять часов утра, ровно через восемь дней после матча», «мы вернулись в Париж ровно через неделю» (С. 17, 53, 77). Внутренний же хронотоп героев часто вступает в конфликт с внешним: в сознании героев время замедляется, порой даже исчезает, иногда прошлое «врывается» в настоящее, легко побеждая пространство. «Несмотря на то, что я ехал быстро, у меня сохранилось неверное воспоминание о медленности всего происходившего», «мне всегда казалось, что жизнь чем-то похожа на путешествие в поезде, - эта медлительность личного существования, заключенная в стремительном внешнем движении», «я опять с необыкновенной ясностью увидел эту дорогу и лес, это было здесь, в моей комнате, дойдя до меня через побежденное пространство, отделявшее меня в данный момент от далекого юга России» (С. 18, 63, 69).

Итак, отсчёт времени в романе «Призрак Александра Вольфа» начинается с вполне определённого эпизода гражданской войны на юге России. Однако для героя его внутренний хронотоп в тот момент оказывается размытым: «я совершенно потерял представление о времени, я не мог бы даже сказать, где именно я тогда находился», «всё проходило в смутных и неверных очертаниях» (С. 17-18). Рассказчик оказался затерянным в огромном и запутанном пространстве войны, в ситуации боя, «участники которого меньше всего представляют себе, что происходит в действительности» (С. 18). Герой испытывал чувство голода, жажды, усталости, ему смертельно хотелось спать, всё «казалось томительным и долгим» (С. 17), а пространство превращалось в «горячую и сонную муть» (С. 17).

Описанное событие - невольное убийство, которое совершает герой, - в условиях войны кажется всего лишь незначительным эпизодом, од-ним из многих. Такое место - «незначительной подробности» - это событие занимает во внешнем хронотопе романа. Другое дело - внутреннее время-пространство в сознании героя и место, которое в нём занимает это убийство: «с той минуты, что оно произошло, я не помню дня, когда бы я не испытывал сожаления об этом», «и я даже не уверен в том, что оно не наложило невольного отпечатка на все, что мне было суждено узнать и увидеть потом» (С. 17, 19). Если в самом начале романа, во время передвижения войск, герой почти не ориентировался во времени и пространстве, то после этого эпизода его внутренний хронотоп начинает проясняться. Совершенно нерядовое для героя событие - убийство, пусть и невольное, - стало точкой отсчёта и, кажется, определило весь дальнейший ход событий. Герой как бы осознал сам себя, в момент опасности он внезапно сконцентрировался, начал быстро принимать решения, и его внутреннее время-пространство прояснилось: «потом я увидел, как всадник… вскинул к плечу винтовку. В эту секунду я выстрелил», «я простоял несколько секунд, держа его (револьвер) в руке» (С. 18-19).

Интересно, что столь значимое в структуре романа событие произошло на дороге (по Бахтину, это место случайных встреч), а точнее - на повороте дороги, да ещё и загибающемся почти под прямым углом. Такой хронотоп говорит о переломе в жизни героя, с этого момента не только дорога, но и его жизнь разворачивается на девяносто градусов, вероятно, навсегда окрашивается в знойные краски зарева из того летнего военного дня на юге России. Время и пространство той встречи, закончившейся убийством, как будто застыли и никогда не исчезали из памяти героя, преследуя каждый день его жизни и легко врываясь из прошлого в настоящее: «много раз, - независимо от того, происходило ли это летом или зимой, на берегу моря или в глубине европейского континента, - я, не думая ни о чем, закрывал глаза, и вдруг из глубины моей памяти опять возникал этот знойный день на юге России, и все мои тогдашние ощущения с прежней силой возвращались ко мне» (С. 20).

Прошлое преследовало героя, делая его жизнь «хаотичной и печальной», состоявшей «из воспоминаний, сожалений, предчувствий и смутного ожидания» (С. 34). Эта случайная встреча на дороге, это случайное убийство заставили шестнадцатилетнего юношу внезапно повзрослеть или даже постареть: потом, в Париже, ему часто казалось, что он «живёт так бесконечно давно и давно до смертельной тоски знает всё, что приходится видеть» (С. 45).

Случайная встреча на дороге изменила жизнь не только героя-рассказчика, но и второго участника этого события - Александра Вольфа. Тогда, на бесконечном пространстве войны, на необъятных просторах России, их пути пересеклись на повороте узкой дороги. В одно и то же время они оба скакали на встречу к смерти, но тогда эта встреча в силу случайности (или неслучайности?) не состоялась. Для Александра Вольфа вся его дальнейшая жизнь стала ожиданием этой встречи. На всём, с чем он потом соприкасался, был «налёт спокойного и холодного отчаяния», он стал «равнодушен ко всему на свете», в сущности, его жизнь стала «бегом к смерти». «Я не могу ни думать, ни жить так, как все, потому что я знаю, что меня ждут» (С. 58). Личное время Александра Вольфа пусть медленно, но верно двигается только в одном направлении - туда, где оно внезапно должно остановиться, где в одну секунду должно произойти «прекращение ритма». Своя собственная участь, своя жизнь, своё время и окружающее пространство кажутся Вольфу совершенно неважными, потому что это лишь «иллюзия продолжительности» и мы «ошибочно полагаем, что тот небольшой кусочек пространства, который мы видим, есть какое-то воспроизведение мира вообще» (С. 73).

Как внутреннее время Александра Вольфа заканчивается «прекращением ритма», так его внутреннее пространство заканчивается «падением в какую-то холодную пропасть». Кажется, всё, что осталось от Вольфа после той невстречи со смертью, - это лишь его призрак. Такой же «призрачный» хронотоп окружает героев и во время разговора в Париже. Не случайно они шли «сквозь мутную смесь фонарей и рассвета по улицам», а «над рекой стоял ранний туман, сквозь который возникал полупризрачный город» (С. 70).

По словам Ю.М. Лотмана, «поскольку художественное пространство становится формальной системой для построения различных, в том числе этических, моделей, возникает возможность моральной характеристики литературных персонажей через соответствующее им пространство, которое выступает как своеобразная двуплановая локально-этическая метафора» [3]. Светлое чувство любви, пробуждения жизни в романе олицетворяет Елена Николаевна. Встреча с ней (опять же - случайная) сильно меняет и мироощущение героя, он начинает жить теперь «настоящей жизнью»: «впервые за всю мою жизнь, я почувствовал состояние необыкновенно прозрачного счастья», «все показалось мне изменившимся и иным, как лес после дождя» (С. 44). Наполненное любовью, пространство вокруг героя меняется всего за одну ночь, привычное окружение (те же дома, улицы, деревья, лестницы) приобретает новый, ранее неведомый смысл, всё это становится или декорацией к самой лучшей пьесе, или мелодией, которую слышит только он один из миллионов людей. И это пространство максимально сжимается и концентрируется за «единственной в мире дверью» на втором этаже - в квартире Елены Николаевны. Для влюблённого героя, кажется, больше ничего не существует. «В квартире было очень тепло», «на полу лежал синий ковер, мебель была синего бархата» (С. 56). В маленьком пространстве квартиры Леночки герою спокойно и уютно.

Но их совместный хронотоп не замыкается только лишь на квартире. Меняя обстановку вокруг влюблённых героев, автор, однако, всегда наполняет её радостью, счастьем и любовью. Герои отправляются в путешествие за город, на расстояние ста или ста пятидесяти километров от душного и пыльного Парижа. Однажды им пришлось ночевать в лесу, прямо в автомобиле. «Была гроза с сильным дождем, и при свете молнии я видел, сквозь забрызганные стекла машины, деревья, обступавшие нас со всех сторон» (С. 68). В этом эпизоде пространство расширяется, как бы приглашает героев в объятья самой природы и позволяет им ощутить себя необходимой частью целого мира. А внутреннее время замедляется: минуты счастья хочется продлить. Герой сознательно, почти до остановки, замедляет своё время «по давней привычке задерживать каждое. чувство и стараться его понять» (С. 69). Этот отрезок времени наполнен для героя особым смыслом, и он старается запечатлеть его в своём сознании: «я запомню навсегда эту ночь. и то состояние полусонного счастья», «если бы не было того, что было теперь, то жизнь моя была бы прожита даром, и это всегда будет так, что бы ни случилось потом» (С. 69).

Вообще, в романе - и это закономерно - хронотопы всех героев пересекаются и включаются друг в друга. Все случайные и не случайные пересечения героев оставляют свой след на них. По словам М.М. Бахтина, «хронотопу встречи» свойственна «высокая степень эмоционально-ценностной интенсивности» [4]. И действительно, встречи играют в романе «Призрак Александра Вольфа» зачастую ключевую роль: главный герой и Вольф после встречи в лесу уже не могут жить так, как прежде; «выражение отчужденности» на лице Елены Николаевны, её «своеобразная душевная медлительность» (С. 53) - это след ее встречи с Вольфом; после встречи с Еленой Николаевной жизнь героя-повествователя наполняется новым смыслом.

Кроме того, на наш взгляд, в романе, помимо хронотопов главных героев, можно выделить ещё как минимум два особых хронотопа: «русский» и «французский». Все главные действующие лица в романе - это русские эмигранты, живущие в Париже (лишь Вольф постоянно проживает в Лондоне, время от времени приезжая в Париж). «Русский» хронотоп - это общее время-пространство русских эмигрантов в чужой стране. Это не дом, а какое-либо общественное место (ресторан, улица, редакция): главный герой совершенно не описывает своего жилища; с Вознесенским, Вольфом он встречается в русском ресторане, Елена Николаевна узнаёт в нём своего соотечественника по русской газете, торчащей из кармана. Таким образом, с одной стороны, «русское» пространство оказывается рассеянным по всему Парижу, но, с другой стороны, оно очень локализовано, замкнуто (например, сжато в стенах русского ресторана) и в своих границах противопоставлено такому большому и безграничному Парижу. «Русское» время - это время воспоминаний, кажется, оно неохотно идёт вперёд, зато легко и стремительно может двигаться назад: Вознесенский живёт воспоминаниями о гражданской войне, об отряде Офицерова, о Марине; шофёр такси, бывший кавалерист, в ресторане делится воспоминаниями с кельнершей. «Русский» хронотоп в романе противопоставлен французскому - Парижу. Это основное место действия в романе, это пространство открыто, широко и разнообразно. Но главная особенность Парижа в романе заключается в том, что он показан через восприятие русского эмигранта. И это не тот город, «о котором писалось в иллюстрированных журналах и который был неизменным в представлении иностранцев, приезжающих сюда раз в год на две недели», это «настоящий город», который открывал главный герой Елене Николаевне: «нищие рабочие кварталы, провинциальные, отдаленные от центра улицы, постройки на окраинах.» (С. 48). У такого Парижа - своё время: это ночь, время сутенёров, проституток, бродяг, время социального дна. Именно ночью главный герой и Вольф наблюдают драку «между какими-то подозрительными субъектами». Естественно, что «русский» и «французский» хронотопы в романе переплетаются и включаются друг в друга, как и хронотопы главных героев.

Все трое - повествователь, Елена Николаевна и Вольф - в финале романа встречаются в одно и то же время в одном и том же месте. Пуля, снова выпущенная главным героем, пролетела сквозь пятнадцать лет, пронзив время, и поставила точку в романе. «.И вдруг мне показалось, что время заклубилось и исчезло, унося в этом непостижимо стремительном движении долгие годы моей жизни» (С. 120).

хронотоп роман призрак французский

Размещено на Allbest.ru