Структурализм в языкознании

Размещено на http://allbest.ru

Министерство образования и науки Российской Федерации

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Факультет Управления и Психологии

Кафедра Политологии и Политического управления

Контрольная работа

Структурализм в языкознании

Выполнил: Проверил:

студент 2 курса профессор кафедры

Жигулин Сергей Дмитриевич Юрченко М. В.

г. Краснодар 2014

Введение

Структурализм, интеллектуальное движение, для которого характерно стремление к раскрытию моделей, лежащих в основе социальных и культурных явлений. Методологическим образцом для структурализма служит структурная лингвистика - наиболее влиятельное в 20 в. направление в науке о языке. Лингвист пытается в явном виде описать скрытые противопоставления, структуры и правила, которые делают возможными языковые высказывания, тогда как структуралист рассматривает одежду, литературу, этикет, миф, жесты как многочисленные «языки», на которых общаются представители той или иной культуры; он пытается выделить скрытую систему противопоставлений, которые в каждом случае определяют структуру конкретных действий или объектов.

Наиболее широко распространенный и влиятельный в таких областях, как лингвистика, культурная антропология и литературоведение, структурализм нашел свое выражение и в других сферах. Центральные фигуры движения - лингвист Р. Якобсон (1896-1982), антрополог К.Леви-Строс (род. 1908) и литературовед Р.Барт (1915-1980), однако с ним ассоциируются и другие имена, включая исследователя детской психологии Ж.Пиаже (1896-1980), специалиста по интеллектуальной истории М.Фуко (1926-1984) и психоаналитика Ж.Лакана (1901-1981). Успех движения способствовал развитию семиотики (науки о знаках, см. СЕМИОТИКА), т.е. анализа различных явлений в терминах знаковых систем. Как интеллектуальное движение, выходящее за рамки лингвистики, структурализм был особенно влиятелен во Франции в 1960-х годах.

Впервые чётко разграничил язык и речь швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр, один из создателей лингвистики XX в. С тех пор необходимость различать язык и речь стала у филологов общепринятой.

Понятие структурализма

Структурализм - совокупность направлений в социально-гуманитарных науках ХХ в., опирающихся на понятие структуры как целого, образованного взаимозависимыми и взаимообусловленными элементами таким образом, что каждый из них может быть тем, чем он является только благодаря отношениям с другими элементами. Структурализм // Современная западная философия. Энциклопедический словарь / статья Г.К. Косикова. - М.: Культурная революция, 2009, с. 77-80. 

В языкознании С. возник как реакция против атомизма, историцизма и индуктивизма младограмматической школы. Родоначальник С. в лингвистике Ф. де Соссюр (Курс общей лингвистики, 1916) выдвинул следующие принципы:

1) примат отношений между элементами, выявляемых с помощью системы и противопоставлений, над их материальным субстратом (“В языке нет ничего, кроме различий”);

2) примат “языка” над “речью”, которая строится как индивидуальное исполнение правил языкового кода;

3) примат синхронических отношений в языке, где элементы связываются в систему, над их диахроническими связями, которые системы не образуют;

4) примат “внутренней лингвистики”, рассматривающей язык как автономное образование, над “внешней лингвистикой”, изучающей экстралингвистические факторы, влияющие на состояние языка, но не затрагивающие его системы.

Для дальнейшего развития структурализма особенно важны два положения соссюровской лингвистики: языковые структуры, во-первых, не осознаются конкретными носителями языка, а во-вторых - выполняют по отношению к ним принудительную функцию (говорящие индивиды могут подчиняться или не подчиняться языковым правилам, но они не способны ни создавать, ни изменять их).

30-е гг. основные положения Соссюра воспринял Пражский лингвистический кружок, вошедший в историю структурализма, прежде всего благодаря учению о фонеме как о пучке смыслоразличительных признаков (Н.С. Трубецкой, Р.О. Якобсон). В 40-50-е гг. Копенгагенская школа глоссематики (Л. Ельмслев, Х. Ульдалль) создала универсальную теорию, позволяющую описывать любые языки (от естественных до языков логических исчислений) как чистые “совокупности отношений”, т.е. как семиотические системы, взятые в отвлечении от их материальной реализации (структура, по Ельмслеву, это “автономная сущность с внутренними зависимостями”).

В 40-50-е гг., испытав влияние фонологии Р. Якобсона, Кл. Леви-Стросс (попытался придать С. статус всеобщей методологии гуманитарных наук. В работе “Элементарные структуры родства” (1949), стремясь объяснить запрет на инцест в первобытных обществах функционированием имплицитных структур (а не природно-биологическими или нравственными факторами), Леви-Стросс рассматривает женщин, по аналогии с фонемами, как особые знаки (“пучки дифференциальных отношений”), являющиеся предметом обмена между семьями и кланами; такой обмен, осуществляемый по строгим правилам, управляет брачными отношениями и лежит в основе коммуникативной системы родовых обществ; т.о., система родства рассматривается Леви-Строссом как “язык”, по правилам которого осуществляются любые индивидуальные “высказывания” (конкретные браки в первобытном обществе).

Идея всеобъемлющего структурного детерминизма, распространяющегося на любые факты культуры (от мифа и ритуала до постройки деревень), углубляется Леви-Строссом в таких программных работах 50-70х гг. как “Структура мифов” (1955), “Структурная антропология” (1958), “Структура и форма” (1960), “Первобытное мышление” (1963), “Мифологики” (1964-1971). Сахарова Т.А. От философии существования к структурализму. - М., 2005. Так, полемизируя с В.Я. Проппом (“Морфология сказки”, 1928), согласно которому морфологической организацией в архаических текстах обладает только уровень сюжетных функций, тогда как на уровне конкретных персонажей, их атрибутов, мотивировок и т.п. действует принцип индивидуальной творческой свободы повествователя, не поддающийся структурному анализу, Леви-Стросс утверждал, что миф и сказка структурированы насквозь - на всех уровнях без исключения; “свобода” же в рамках “мифического видения мира” состоит “лишь в нахождении упорядоченных сочетаний, возможных между кусочками мозаики, число, смысл и конфигурация которых заданы заранее”. Структурное бессознательное “всегда пусто, или, точнее, оно так же чуждо образам, как желудок чужд проходящей через него пище. Будучи органом специфической функции, оно ограничивается тем, что налагает структурные законы на перечисленные элементы, поступающие из других мест - влечения, эмоции, представления, воспоминания”.

У Леви-Стросса не объект конституируется субъектом, но, напротив, субъект возникает как продукт интериоризации коллективных норм. Если соссюровский “язык” как социальное установление задавал набор элементов и правила их комбинирования, тогда как “речь”, будучи “индивидуальным актом воли и разума”, представляла собой “индивидуальные комбинации, зависящие от воли говорящих”, то левистроссовская структура лишь “осуществляется” индивидами независимо от их воли и сознания: “Скорее, это она владеет ими, а не они ею”. Мифические повествования того или иного коллектива как раз и образуют его “речь” - речь, не имеющую индивидуального автора; в данном отношении мифолог подобен лингвисту, описывающему грамматику изучаемого языка независимо от того, кто именно является субъектом данного высказывания и каково его содержание.

Отсюда - принципиальная граница между эмпирическими фактами и их теоретической моделью, между осознаваемыми индивидами “социальными отношениями” и латентными - трансиндивидуальными - “социальными структурами”: “зримые социальные отношения никоим образом не образуют структуру; структура обнаруживается лишь в теоретической модели, разрабатываемой ученым, позволяя уяснить функционирование этих отношений”.

Акцентируя соссюровскую оппозицию синхрония/диахрония (“Противоположность двух точек зрения - синхронической и диахронической, - писал Соссюр, - совершенно абсолютна и не терпит компромисса”), Леви-Стросс распространял ее не только на исторические исследования, которым недоступна научная объективность в силу того, что любой историк с неизбежностью отбирает и интерпретирует определенные факты в зависимости от своих интересов, пристрастий и т.п., но и на любые нарративы, где хронологическая последовательность событий оказывается эмпирической иллюзией, т.к. в конечном счете поддается растворению в “ахронной матричной структуре”.

Признанный “отец французского структурализма”, Леви-Стросс оказал значительное влияние на гуманитарные дисциплины, смежные с антропологией.

В области нарратологии, где структурализм добился наиболее убедительных результатов, широко известна универсальная модель повествовательных текстов, предложенная французским семиотиком А.-Ж. Греймасом (“Структурная семантика”, 1966; “О смысле”, 1970 и др.). Обобщив выводы В.Я. Проппа и К. Леви-Стросса, Греймас выделил в нарративном дискурсе три основных уровня - 1) поверхностный уровень “предметной манифестации”; 2) уровень “антропоморфных действий”; 3) глубинный уровень “понятийных операций”, или “фундаментальной грамматики”.

На первом - изобразительном - уровне читатель имеет дело с персонажами и их поступками в их предметно-семантической конкретности (так, в сюжете сказки герой может выступать в виде определенного лица, наделенного внутренними и внешними приметами, ведущего полуголодное существование бедняка и стремящегося избавиться от этого состояния, приобретя богатство; эта цель-желание как раз и приводит в движение сюжетное действие. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. - М., 2002.

Если же освободить персонажей и их поступки от предметных деталей, то мы перейдем на уровень “антропоморфных действий”, т.к. обнажиться своего рода нарративный костяк повествовательного произведения, образованный функциями шести актантов (Субъект - Объект, Адресант - Адресат, Помощник - Противник), где первая пара связана модальностью “желать”, вторая - модальностью “знать”, а третья - модальностью “мочь”. Переход с уровня “антропоморфных действий” на уровень “понятийных операций” осуществляется путем редукции повествовательной синтагматики до чисто парадигматических отношений между термами абстрактного “семиотического квадрата”, например: “бедный” (А) / “богатый” (не-А) / не-бедный (не- В / не-богатый (В), А и В связаны логическим отношением противоречивости, А и не-А - отношением противности, А и не-А - отношением импликации. Косиков Г.К.. “Структура” и/или “текст” (стратегии современной семиотики) // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. - М., 2000

Иные нарратологические модели были предложены Ж. Женеттом (“Фигуры”, 1966-1972), Кл. Бремоном (“Логика повествования”, 1973) и Ц. Тодоровым (“Грамматика “Декамерона””, 1969; “Поэтика прозы”, 1971).

Аналитическую сводку структуралистских концепций сюжетосложения (“Введение в структурный анализ повествовательных текстов”, 1966) дал Р. Барт, возлагавший в 50-60-е гг. серьезные надежды на структурно-семиотические методы исследования, представлявшиеся ему объективным научным инструментом, способным демистифицировать превращенные формы обыденного сознания, подорвать его власть, вывернув наизнанку идеологические мифы современности (Мифологии”, 1957; “Риторика образа” (1964), “Основы семиологии” (1965), “Система моды”, 1967).

На решающей роли бессознательных структур в душевной жизни индивида настаивал Ж. Лакан, выдвинувший положение, согласно которому “бессознательное структурировано как язык”. Направленная против картезианско-сартровского рационализма, где субъект рассматривался как субстанциальная целостность, как суверенный носитель сознания и самосознания и как ценностная точка отсчета в культуре, концепция Лакана исходит из тезиса о том, что субъект - это функция культуры, точка пересечения и приложения сил, коренящихся в неосознаваемых символических структурах: не культура является атрибутом индивида, а индивид - атрибутом культуры, “говорящей” при помощи субъекта; сам же “субъект” есть “ничто”, или “пустота”, заполняемая содержанием символических матриц. Пафос картезианского Cogito заключается в сведении индивида к его сознанию как центру подлинного бытия человека: “Я мыслю, следовательно, существую; где мыслю, там и существую” - такова лакановская расшифровка декартовского тезиса Cogito ergo sum.

Пафос же Лакана, для которого область самосознания является средоточием “ложного сознания”, или самообмана (самосознание - это мир “воображаемого”, где индивид создает приемлемый для него образ самого себя, выполняющий функцию психической защиты и подчиняющийся не “принципу реальности”, а “логике иллюзии”), заключается в том, что подлинное существование индивида (область “реального”) протекает на уровне недифференцированных “потребностей”, нуждающихся в удовлетворении, но никогда не могуших быть удовлетворенными до конца. Отсюда - знаменитый антикартезианский контртезис самого Лакана (“Я мыслю там, где не существую; я, следовательно, существую там, где не мыслю”) упраздняющий автономию самодеятельного субъекта.

В сфере социологии Л. Альтюссер, настаивавший на том, что первым структуралистом был К. Маркс (“За Маркса”, 1965; “Читать “Капитал””, 1965), поставил на первый план роль социально-экономических структур и бессознательного коллективного праксиса, трансформирующего природу и общества помимо и независимо от сознательной воли отдельных индивидов. Рассматривая субъекта как производную функцию объективных структур и возлагая надежды на рост социально-гуманитарных наук, Альтюссер выдвинул тезис о “теоретическом антигуманизме” гуманитарного знания, предполагающем “конец человека” как суверенного субъекта (“Марксизм и гуманизм”, 1964).

В методологическом отношении французскому С. присуща двойственность. С одной стороны, возникнув как реакция на отставание гуманитарных наук от естественных, он способствовал их переходу с эмпирико-описательного (а нередко эссеистического и импрессионистического) на теоретический уровень. Указав на границы таких философских абстракций, как “трансцендентальный субъект” и “сознание вообще”, С. подорвал представление о беспредпосылочном характере мышления, вскрыл его “археологическую почву” (М. Фуко). В данном отношении С. - именно постольку, поскольку он ориентировался на модели естественных наук, - может рассматриваться как современная разновидность сциентистского позитивизма.

С другой стороны, представляя собой эффективный инструмент, позволяющий вскрыть и разоблачить самые различные формы отчужденного сознания, С. с самого начала содержал в себе гуманистическое измерение. Что касается Леви-Стросса, то, подвергая жесткой объективации “первобытное мышление” (коллективную истерию тотемизма и проч.) и его носителей, он, однако, не отстраняется от них, но, напротив, ощущает экзистенциальную близость к тем самым “дикарям”, которых делает предметом научного препарирования (см., в частности, самую человечную его книгу - “Печальные тропики”, 1955). Подобно своему кумиру и вдохновителю Ж.-Ж. Руссо, Леви-Стросс, несомненно, может быть назван “мизантропом ”, но одновременно и “другом людей”, надеющимся на объединение марксизма, освобождающего человека от экономических оков, с буддизмом, освобождающим его от оков духовных. Для Лакана, анализирующего расщепленного индивида и обезличенные цепочки означающих, ценностной точкой отсчета остается целостная личность как субъект свободной и “полной” речи. Барт, взрывая стереотипы массового сознания, стремится привести человека в “новый и совершенный адамов мир”, где слова, научившись передавать смысл “самих вещей”, обретут первозданную “свежесть” и станут наконец “счастливы”.

Тем не менее, внутренняя логика С. едва ли не с неизбежностью ведет к поглощению личности структурами. Если структура определяется как инвариантно-статичное, замкнутое в себе и императивное по отношению к своим пользователям целое, то это означает, что С. выводит за пределы своей компетенции Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму (проблемы методологии). - М.,2002.:

· свободные акты выбора и инновации, осуществляемые в процессе деятельности индивида;

· его целевые установки и интенциональный смысл, вкладываемый им в свои поступки;

· динамический и событийный характер всякого праксиса;

· коммуникативную ситуацию, адресованность любого социального “текста”, требующую учитывать не только его отправителя, но и получателя сообщения, а также общий для них контекст.

То есть, понятие структуры обречено на конфликт с событийным характером человеческой практики (ср. один из лозунгов “майской революции” 1968 г. в Париже: “Структуры не выходят на улицы!”). С одной стороны, несомненно, что всякое “высказывание” (будь то жизненный поступок или речевой акт) находится в подчинении у соответствующего “языка”, однако, с другой стороны, столь же несомненно и то, что такое высказывание, будучи актом индивидуальной свободы, стремящимся вырваться из-под власти структуры, грозит “изменениями” и “повреждениями” ее наличного состояния; поэтому структура, со своей стороны, “ежеминутно препятствует свободе выбора” (Соссюр), что и приводит к последовательному отвлечению структурализма, от “речи”, “события” и “истории”.

В философском отношении С. противостоит феноменологии и экзистенциализму (см. полемику между Сартром и Леви-Строссом в начале 60-х гг.), поскольку рассматривает сознание не как первичную познавательную инстанцию, а как искаженный симптом работы бессознательных механизмов, а субъекта - как пассивный продукт безличного - доиндивидуального (в психоанализе) или сверхиндивидуального (в “археологии”) - “символического порядка”.

Возникнув как конкретно-научный метод, С. мало-помалу возвел свои гипотезы в догму, вследствие чего перерос в овеществляющую человека идеологию бессубъектности (“структуры предшествуют человеку”), исчерпавшую внутренние ресурсы к концу 70-х гг. и вытесненную постструктурализмом.

Лингвистические конструкции

Лингвистические конструкции, составляющие в сумме язык, имеют линейный (последовательный) характер. В беседе в каждый момент времени, как правило, говорит только один из собеседников, а поскольку его голосовой аппарат устроен так, что одновременно может произвести только один членораздельный звук, разговорная речь состоит из звуковых последовательностей.

Письменность у большинства языков в основном фонетическая, т. е. символы (буквы) изображают отдельные звуки речи, так что последовательности букв естественным образом соответствуют произнесенным последовательностям звуков. У некоторых языков, например китайского, письменность не фонетическая, а иероглифическая. Каждый символ (иероглиф) в этом случае отражает не звук, а целый предмет или отвлеченное понятие. Иероглифы нередко являются стилизованными изображениями тех объектов, которым они соответствуют. Обычно их начертание довольно сложное, так что иероглифы зачастую требуют двумерного представления, а не представления в виде строки. Различие между языками с фонетической и иероглифической письменностью весьма разительно.

Например, для большинства англичан не составит труда научиться читать вслух испанские газеты; они будут правильно произносить слова, не имея ни малейшего представления о их смысле. В то же время японцы в большинстве своем знакомы с китайскими иероглифами и могут читать китайские газеты, полностью понимая их содержание, но не имея ни малейшего представления о том, как звучат китайские слова. Поскольку нам лучше знакомы языки с фонетической письменностью, такие, как английский и русский, мы в этой книге и ограничимся их рассмотрением.

Приведенное выше строковое представление для взятого в качестве примера предложения очень простое: это обычное предложение, записанное буквами и знаками пунктуации, пригодными для ввода в считывающий блок ЭВМ. Сейчас купить блоки питания в Минске можно по довольно-таки приемлемым ценам.

Такая модель почти идентична оригиналу (исходному предложению) и может быть использована при любом лингвистическом анализе, производимом машиной. Можно, например, составить программы с обработкой строк, выполняющие поиск требуемых сочетаний букв, исправление грамматических ошибок, отделение в глаголах корней от окончаний и т.д. При списковом представлении мы обычно рассматриваем в качестве элементарных информационных блоков не отдельные буквы, а целые слова, поэтому указанные элементарные операции лингвистического анализа выполнять уже не удается. Это связано с тем, что в машине каждый элемент списка требует дополнительного объема памяти для записи указателя следующего элемента и дополнительного времени для обработки ука-зателей при просмотре элементов списка. В то же время списковое представление позволяет просто осуществлять синтаксический анализ данного предложения, анализ более высокого уровня. Мы можем показать результат разбора предложения 1 по некоторым простым грамматическим правилам; этот результат имеет вид списковой структуры 2. Для более полного структурного описания мы должны определить в разбираемом предложении роль каждого из ее грамматических элементов.

В списковой структуре 3 это достигнуто путем добавления соответствующих пометок. Здесь видно, что предложение содержит два главных элемента (остающиеся два элемента в списке верхнего уровня) --именную и глагольную конструкции. Именная конструкция состоит из местоимения «Это» и следующей за ним еще одной именной конструкции, которая содержит одно лишь существительное «Предложение». Глагольная конструкция состоит из глагола «Будет» и следующей за ним еще одной именной конструкции и т. д. Для целей подобного грамматического анализа, преобразующего исходное предложение 1 в его структурное описание 3, хорошо подходят специальные программы обработки списков. Предметная область: Обработка изображений. Описывать и анализировать визуальные изображения можно многими способами. Подробно эта тема будет рассмотрена в гл. 7, и я не хочу здесь приводить случайных примеров. Ограничимся же кратким рассмотрением того, что считается «содержанием» изображения.

Одна картинка, говорят, стоит тысячи слов. Проверим справедливость этой поговорки в строго техническом смысле.

Оценим приблизительный объем информации, содержащейся в типичном визуальном изображении, и сравним его с информационным содержанием тысячи слов. В качестве типичного изображения возьмем стандартный телевизионный растр на экране хорошо отрегулированного американского черно-белого телевизора. Он содержит около 500 строк развертки; эти строки можно легко различить, если смотреть на экран с близкого расстояния. Воспроизведение телевизионной информации осуществляется в телевизоре путем непрерывной модуляции яркости вдоль каждой строки развертки. Поскольку, однако, телевизионная система имеет как по строкам, так и по кадрам конечную разрешающую способность (это проявляется в некоторой «расплывчатости» изображения), справедливо считать, что телевизионный растр представляет собой матрицу, содержащую около 500X500 точек. Когда на экране высвечивается телевизионное изображение, каждая из этих точек имеет некоторую яркость, лежащую в пределах от уровня, соответствующего белому цвету, до уровня, соответствующего черному цвету. Обычно считается, что человеческий глаз способен различать всего только 30--50 отдельных градаций серого. Поскольку алфавит тоже содержит порядка 30--50 знаков (считая все буквы, цифры и знаки препинания), мы вправе сказать, что каждая точка телевизионного изображения несет примерно столько же информации, сколько одна буква. Лингвистические конструкции http://goldwing.by/it/435-lingvisticheskie-konstrukcii.html 21.01.14 00:30

Различие между языком и речью

Значительно сложнее разобраться в соотношении языка и речи на чисто лингвистической основе. В. Гумбольдт писал: «Язык как масса всего произведенного речью не одно и то же, что сама речь в устах народа». Развитию этого положения Гумбольдта посвящен целый раздел в «Курсе общей лингвистики» Ф. де Соссюра (1857 - 1913).

Основные положения Соссюра сводятся к следующему:

«Изучение языковой деятельности распадается на две части: одна из них, основная, имеет своим предметом язык, т.е. нечто социальное по существу и независимое от индивида…другая - второстепенная, имеет предметом индивидуальную сторону речевой деятельности, т.е. речь, включая говорение; и далее: «Оба эти предмета тесно между собой связаны, и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понятна и производила все свое действие, речь в свою очередь необходима для того, чтобы установился язык; исторический факт речи всегда предшествует языку». Ломтев Т. П. Общее и русское языкознание. - М.,2011. - С. 54-60

Итак, по Соссюру, изучение языковой деятельности распадается на две части: 1) «одна из них, основная, имеет своим предметом язык, то есть нечто

социальное по существу и независимое от индивида…». 2) «другая, второстепенная, имеет предметом индивидуальную сторону речевой деятельности, то есть речь, включая говорение…».

Для Соссюра соотнесены три понятия: речевая деятельность (language), язык (langue) и речь (parole).

Наименее ясно Соссюр определяет «речевую деятельность»: «Речевая деятельность имеет характер разнородный». «По нашему мнению, понятие языка (langue) не совпадает с понятием ревой деятельности вообще (language); язык - только определенная часть, правда - важнейшая, речевой деятельности».

«Речь» тоже определяется из соотношения с языком, но более определенно: «речь есть индивидуальный акт воли и понимания, в котором надлежит различать:

1) комбинации, при помощи которых говорящий субъект пользуется языковым кодексом с целью выражения своей личной мысли;

2) психофизический механизм, позволяющий ему объективировать эти комбинации»; «разделяя язык и речь, мы тем самым отделяем:

1) социальное от индивидуального;

2) существенное от побочного и более или менее случайного». Это явление «всегда индивидуально, и в нем всецело распоряжается индивид; мы будем называть его речью (parole)».

Но в этих определениях скрыто очень важное противоречие: либо «речь» лишь индивидуальное, побочное, даже случайное и только, либо же это «комбинации, при помощи которых говорящий субъект пользуется языковым кодексом», что никак не может быть побочным и тем более случайным и сто не является даже и индивидуальным, так как это нечто, лежащее вне субъекта.

Австрийский психолог и лингвист Карл Бюлер, а вслед за ним Н.С. Трубецкой выделяли в этой области два понятия: речевой акт (Sprechakt) и структуру языка (Sprachgebilde). Если термин Sprachgebilde можно отождествить с термином Соссюра «язык» (langue), хотя сам Соссюр указывает на другую немецкую параллель: Sprache - «язык», то термину речевой акт (Sprechakt) у Соссюра ничего не соответствует, а для своего термина (parole) «речь» он указывает немецкий термин Rede - «речь».

Наиболее полно и определенно Соссюр определяет «язык»: «Язык - это клад, практикой речи отлагаемый во всех, кто принадлежит к одному общественному коллективу», «язык…это система знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа, причем оба эти элементы знака в равной степени психичны».

Подчеркивая социальную сущность языка, Соссюр говорит: «Он есть социальный элемент общественной деятельности вообще, внешний по отношению к индивиду, который сам по себе не может ни создавать язык, ни его изменять». Ф. де Соссюр. Курс общей лингвистики. М., 1933, стр. 39.

Какие же выводы можно сделать, рассмотрев все противоречия, указанные выше: структурализм лингвистический речь

1) Соссюр прав, в том, что надо отличать язык как явление социальное, общественное, как достояние коллектива, от иных явлений, связанных с языковой деятельностью.

2) Прав он и в том, что определяет язык, прежде всего как систему знаков, так как без знаковой системы не может осуществляться человеческое общение, явление второй сигнальной системы по И.П. Павлову.

3) Не прав Соссюр в том, что считает это социальное явление - язык - психичным; хотя явления языка, наряду с явлениями искусства, а также бытового творчества (утварь, одежда, жилище, оружие) и техники, проходят через психику людей, но сами слова, правила склонения и спряжения, стихи и романы, сонаты, симфонии и песни, картины и этюды, памятники и здания, равно как и ложки, скамейки, седла, пещеры, бани и дворцы, самострелы и пулеметы, - не психические факты. Для языка в целом и для языкового знака в частности необходима их материальность (звуки, буквы и их комбинации). Мы уже установили, что вне реальной материальности и способности быть чувственно воспринимаемым любой знак, и прежде всего языковой, перестает быть знаком и тогда кончается язык.

4) Не прав он также в том, что объединяет понятие речевого акта - всегда индивидуального (даже в случае хоровой декламации!) и речи как системы навыков общения посредством языка, где главное тоже социально и речевые навыки тоже достояние известных частей коллектива (по признакам: классовым, сословным, профессиональным, возрастным, половым и т.д.).

5) Не прав Соссюр и в том, что понятие речи и речевого акта у него не расчленены, потому, что понятие языковой деятельности он недостаточно разъяснил.

6) Несмотря на отмеченные ошибки Соссюра, то, что сказано им о языке и речи, послужило ориентиром для выяснения самых важных вопросов в этой области на 50 лет вперед.

Заключение

1. Основным понятием надо считать язык. Язык - орудие, средство общения. Это система знаков, средств и правил говорения, общая для всех членов данного общества. Это явление постоянное для данного периода времени. Это действительно важнейшее средство человеческого общения. Тем самым язык - это достояние коллектива и предмет истории. Язык объединяет в срезе данного времени все разнообразия говоров и диалектов, разнообразия классовой и профессиональной речи, разновидности устной и письменной формы речи.

Нет языка индивида, и язык не может быть достоянием индивида, потому что он объединяет индивидов и разные группировки индивидов, которые могут очень по-разному использовать общий язык в случае отбора и понимания слов, грамматических конструкций и даже произношения. Поэтому существуют реально в современности и истории такие языки, как русский, английский, французский, китайский, арабский и другие, и можно говорить о современном русском языке и о древнерусском, даже об общеславянском.

2. Речевой акт - это индивидуальное и каждый раз новое употребление языка как средства общения различных индивидов. Речевой акт должен быть обязательно двусторонним: говорение - слушание, что составляет непрерывное единство, обусловливающее взаимопонимание. Речевой акт, прежде всего процесс, который изучается физиологами, акустиками, психологами и языковедами.

Речевой акт может быть не только услышан (при устной речи), но и записан (при письменной речи), а также, в случае устного речевого общения, зафиксирован на магнитофонной пленке или на цифровом носителе. Речевой акт тем самым доступен изучению и описанию с разных точек зрения и по методам разных наук.

3. Самое трудное определить, что такое речь. Речь - проявление и функционирование языка, сам процесс общения; она единична для каждого носителя языка. Это явление переменное в зависимости от говорящего лица. Прежде всего, это не язык и не отдельный речевой акт. Язык и речь - две стороны одного и того же явления. Язык присущ любому человеку, а речь - конкретному человеку.

Мы говорим об устной и письменной речи, и это вполне правомерно, мы говорим о речи ребенка, о школьника, о речи молодежи, о сценической речи, об орфоэпической речи, о прямой и косвенной речи, о деловой и художественной речи о монологической и диалогической и т.д. Все это разные возможности использования языка, отображения для того или иного задания, это разные формы применения языка в различных ситуациях общения. И вот это является предметом языковедения. Тогда как «психофизический механизм» - предмет физиологии, психологии и акустики, данными которых лингвист должен пользоваться.

Список литературы

1. Грецкий М.Н. Французский структурализм. - М.,2002.

2. Сахарова Т.А. От философии существования к структурализму. - М.,2000.

3. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках, - М.,2005.

4. Косиков Г.К. Структурная поэтика сюжетосложения во Франции // Зарубежное литературоведение 70-х годов. - М. 2011.

5. Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму (проблемы методологии). - М.,2000.

6. Косиков Г.К.. “Структура” и/или “текст” (стратегии современной семиотики) // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. - М., 2000.

7. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. - М., 2002.

8. Ф. де Соссюр. Курс общей лингвистики. М., 1933, стр. 39.

9. Ломтев Т. П. Общее и русское языкознание. - М.,2007. - С. 54-60

10. Лингвистические конструкции http://goldwing.by/it/435-lingvisticheskie-konstrukcii.html 21.01.14 00:30

Размещено на Allbest.ru