Импликатуры Грайса

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ РФ

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. И. КАНТА

ФАКУЛЬТЕТ ЛИНГВИСТИКИ И МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ

КАФЕДРА ТЕОРИИ И МЕТОДИКИ ПРЕПОДАВАНИЯ ПЕРВОГО ИНОСТРАННОГО ЯЗЫКА

Курсовая работа

ИМПЛИКАТУРЫ ГРАЙСА

Работу выполнила:

студентка ФЛиМК, 3-го курса, 2-й гр.

А. В. Липатова

Научный руководитель:

канд. пед. наук, доцент Т.П. Желонкина

Калиниград

2009

Содержание

Введение

Глава 1. Теоретическое обоснование

1.1 Понятие импликации

1.2 Виды импликатур по Грайсу

1.3 Конвенциональные импликатуры

1.4 Коммуникативные импликатуры

1.4.1 Принципы и субпринципы кооперации

1.4.2 Субпринцип количества

1.4.3 Субпринцип качества

1.4.4 Субпринцип отношения

1.4.5 Субпринцип способа

1.5 Метафорическая интерпретация

1.6 Интерпретация косвенных речевых актов

1.7 Свойства импликатур

1.7.1 Аннулируемость

1.7.2 Вычислимость

1.7.3 Неотделимость

Глава 2. Практическое исследование. Выявление на примерах соблюдения/несоблюдения максим Грайса

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Когда мы вступаем в общение, мы ожидаем, что человек, с которым мы говорим, обладает как определенными знаниями в той или иной области, так и навыками ведения диалога. Например, если мы начинаем говорить о политике, мы предполагаем, что наш собеседник в состоянии поддержать предложенный разговор (имеет элементарные представления о государственном устройстве или о политических событиях в стране и за рубежом); в противном случае мы выбрали бы для общения с ним тему менее сложную: поговорили бы о погоде.

Ситуация общения представляет собой многокомпонентный процесс, который формируется и регулируется не только лингвистическими средствами, но и различными контекстуальными способами и конвенциональными установками, сложившимися в обществе и доступными для всех его членов. Эти установки легко выводимы и обладают количественными и качественными показателями. Если человек, с которым вы разговариваете, адекватно реагирует на ваши реплики, умело развивает тематику разговора, вежлив и предупредителен, то он, как минимум, заслужит характеристику «приятного собеседника». Если он не в состоянии высказать ни одной новой для вас мысли, но при этом крайне многословен и навязчив, а на вопрос «Как дела?» начинает подробно расписывать все мелкие события, произошедшие с ним за последний месяц, то ваше мнение о нем, скорее всего, будет противоположным.

Под импликатурами обычно понимают умозаключения, выводимые из высказывания и воспринимаемые слушателем как подразумеваемые говорящим. Очень часто они проявляются во время взаимодействия между лексическим значением отдельных слов и применением принципа кооперации Г.П. Грайса в конкретных ситуациях общения. Импликатуры очень важны для всех ситуаций общения и запускают целый комплекс когнитивных механизмов. Они играют особую роль в анализе текстов публицистического стиля, так как позволяют передавать определенный смысл «безответственно», а также транслировать специальные послания, которые могут быть распознаны только членами узкой группы.

Цель работы состоит в :1) установлении видов импликатур по Грайсу, 2) в выявлении их отличий друг от друга , 3) в определении различий между постулатами Грайса, 4)в определении свойств импликатур, 4) показать на практике когда и в какой ситуации соблюдается тот или иной постулат.

Структура работы включает в себя введение, основную часть, состоящую из двух глав, заключение и список использованной литературы.

Во введении кратко изложено определение понятия импликация, актуальность данного понятия, а также цели и задачи, которые необходимо решить в ходе исследования.

В основной части уже более подробно рассматривается данная категория: её виды, принципы, свойства, и помимо этого анализируются основные формы проявления импликатур Грайса на примерах.

В заключении подводятся общие итоги исследования.

Применялись следующие методы исследования: изучение, анализ и обобщение положений теоретической литературы по проблеме исследования.

импликация грайс субпринцип

Глава 1. Теоретическое обоснование

1.1 Импликация и конвенциональные импликатуры

Импликатура - это небуквальные аспекты значения и смысла, которые не определяются непосредственно конвенциональной структурой языковых выражений (языковым кодом), т.е. то, что подразумевается, на что намекается. Глагол 'imply' 'подразумевать, намекать, имплицировать' в одном из своих значений, относящихся к повседневному употреблению языка, описывает ситуацию, в которой мы, произнося одно, на самом деле подразумеваем нечто иное. Например, мы можем высказать свое мнение о характере человека, сказав (1) He'd share his last crust of bread with you 'Он готов поделиться своей последней коркой хлеба'. Очевидно, что мы не сказали буквально, что этот человек добр и великодушен. Однако будет вполне разумно сказать, что мы подразумевали это. Из этого видно, что необходимо различать то, что было актуально сказано, или выражено, в высказывании-инскрипции, и то, что было передано либо тем, что было сказано, либо тем фактом, что было сказано то, что было сказано. Значительная часть информации, которая передается говорящим адресату в повседневной речи, не утверждается, а имплицируется (подразумевается). Разумеется, в некоторых случаях неясно, намеревался ли говорящий побудить адресата сделать определенный вывод или нет. И это создает почву для недоразумений и недопонимания, с одной стороны, и для тонких манипуляций мнением адресата, с другой. Однако в типичной ситуации не только адресат делает те выводы, которые были запланированы говорящим, но и сам говорящий, если его спросить, также согласится с этими выводами. Я полагаю, что это именно так в случае (1). Достаточно легко, однако, придумать ситуацию, в которой слушающий не сделает вывод, что вышеупомянутый человек добр и великодушен. Так же легко вообразить обстоятельства, в которых говорящий неискренен и пытается побудить адресата сделать выводы, которые он сам не разделяет.

1.2 Виды импликатур

В последние годы сначала в философию языка и затем в лингвистику было введено понятие импликатуры, призванное помочь хотя бы частично преодолеть разрыв между стандартными логическими понятиями импликации и следования, с которыми оперирует формальная семантика, и более широким обыденным понятием подразумевания.

Согласно идеям Пола Грайса, высказанным им в его лекциях в рамках ежегодного курса лекций в честь Уильяма Джемса в 1967-- 1968 учебном году (см. Grice 1975, 1989), есть два вида импликатур -- конвенциональные и коммуникативные (conversational). Различие между ними заключается в том, что первые зависят от того, что не относится к сфере условий истинности в конвенциональном употреблении, или значении, конкретных форм и выражений, тогда как вторые порождаются рядом более общих принципов, которые регулируют правильное коммуникативное поведение. Коммуникативные импликатуры будут рассмотрены в следующем разделе

1.3 Конвенциональные импликатуры

Как утверждается, в терминах понятия конвенциональных импликатур может быть объяснено различие между формами but 'но' и and 'и' в английском языке. Те, кто разделяет этот взгляд, включая самого Грайса, скажут, что следующие два предложения имеют одно и то же пропозициональное содержание:

(2) 'Не is poor and he is honest' 'Он беден, и он честен',

(3) 'Не is poor but he is honest' 'Он беден, но он честен'.

Если они при этом приравнивают значение предложения к его пропозициональному содержанию, то они скажут, что эти два предложения имеют одно и то же значение. С этим, вероятно, не согласится большинство говорящих на английском языке, использующих обыденное понятие значения. Сторонникам условно-истинностной семантики, если они принимают понятие коммуникативной импликатуры, есть чем ответить на это: они могут приписать кажущееся различие в значении конвенциональной импликатуре, связанной с формой but. Они могут сказать, что использование but, в отличие от and, сигнализирует о том, что говорящий ощущает, что соединяемые пропозиции как-то противопоставлены. Например, если эти два предложения используются для того, чтобы сделать утверждение, и he 'он' относится к одному и тому же человеку в обеих частях сложносочиненного предложения, говорящий, произнося (3), может имплицировать (implicate) (хотя и не утверждать), что это необычно быть одновременно бедным и честным. Однако является ли на самом деле импликация, или импликатура, столь определенной? Нет способа установить без контекста, какую именно из нескольких пропозиций имплицирует говорящий. Он может выражать (намеренно или непроизвольно) свое удивление не тем, что кто-либо вообще является бедным и честным, но тем, что бедным и честным является мужчина, или тем, что кто-либо в тех конкретных обстоятельствах, в которых находится этот человек, является бедным и честным, или тем, что этот человек в любых обстоятельствах является бедным и честным. На самом деле он может даже вообще выражать не свое удивление, но только ожидание, что его собеседник будет удивлен.

Фактически имеется целая область других возможностей, большинство из которых может быть приблизительно подведено под понятие противопоставления. Однако в большинстве случаев чрезвычайно трудно точно сказать, что имплицируется использованием but, а без подробного рассмотрения актуального контекста высказывания сделать это вообще невозможно.

Те, кто обсуждают понятие импликатуры, обычно принимают как данное, что различие между and и but не может быть частью пропозиционального содержания сложных предложений, в которых они выступают.

Однако в некоторых обстоятельствах говорящие могут использовать but и and контрастивно в сфере действия глагола 'say' 'сказать / говорить' и даже прилагательного 'true' 'истинный'.

Это может происходить, например, в контексте спора, когда один из его участников утверждает, что его оппонент передергивает его слова:

(4) / did not say that he was poor but honest, I said that he was poor and honest.

And that's a very different thing. Personally, I don't find it surprising that anyone should he both. Let its recapitulate then. It is true that he is poor and honest; it is not true -- in my view at least -- that he is poor but honest. We both subscribe to the truth of the proposition that he is poor and he is honest. We appear to disagree as to the truth of the proposition that he is poor but he is honest.

'Я не сказал, что он бедный, но честный, я сказал, что он бедный и честный.

И это совсем разные вещи. Лично я не нахожу удивительным, что кто-либо является одновременно бедным и честным. Давайте еще раз сформулируем главное. Это правда, что он бедный и честный, это неправда -- по крайней мере, по моему мнению -- что он бедный, но честный. Мы оба согласны с суждением (пропозицией), что он бедный и он честный. Мы расходимся относительно истинности суждения (пропозиции), что он бедный, но он честный'.

Я намеренно построила этот отрывок таким образом, чтобы он начинался с повседневного употребления глагола 'say' и заканчивался бы явно специальным употреблением термина 'proposition' 'пропозиция, суждение'. Я думаю, мало кто может сомневаться в том, что более естественно употреблять but и and контрастивно в сфере действия глагола 'say', чем в сфере действия существительного 'proposition'. Тем не менее весь этот пассаж в целом, если не с философской и логической, то, по крайней мере, с лингвистической точки зрения вполне правилен, а его оценка как правильного или неправильного с философской или логической точки зрения, разумеется, зависит от принятия тех или иных дополнительных исходных положений.

Нетрудно также найти или сконструировать аналогичные примеры, в которых сложносочиненные предложения, содержащие but, использовались бы после глагола 'say' в значении 'assert' 'утверждать' (в логическом смысле глагола 'assert'). Это не является доказательством того, что вклад but в пропозициональное содержание таких предложений отличается от вклада and. Однако это показывает, что различие между тем, что говорится, и тем, что конвенционально имплицируется, не всегда ясно прослеживается в повседневном употреблении 'say'. Что более важно, это также показывает, что лексические и грамматические ресурсы конкретного языка могут быть приспособлены и использованы для того, чтобы представить в виде пропозиций то, что по своей природе не является пропозициональным.

Этот момент имеет огромное значение.

Сам Грайс в своих лекциях 1967--1968 г. привел еще только один пример конвенциональной импликатуры -- использование слова 'therefore' 'следовательно, поэтому'. Однако, если мы более внимательно, не просто с целью нахождения примеров для теоретической аргументации, как это делал Грайс, посмотрим на всю область употребления языка в целом, мы чрезвычайно расширим список тех форм, которые соответствуют его критериям для определения конвенциональных импликатур. Многие союзы и коннекторы, которые, соединяя текстовые единицы, делают текст связным, подпадают под это определение, например however 'однако', moreover 'кроме того, более того', nevertheless и yet 'тем не менее' и т. д. То же самое относится и к таким модальным частицам, как even, well и just в тех употреблениях, которые они имеют в следующих высказываниях:

(5) Even Horace likes caviare 'Даже Горацио любит икру',

(6) You may well be right 'Очень может быть, что вы правы',

(7) It was just one of those things 'Это была только одна из этих вещей'.

В английском языке, как и во французском, относительно немного модальных частиц в сравнении с русским, немецким и многими другими языками. Однако, как показывают примеры (5) -- (7), тем не менее они есть. Их значимость и их конвенциональность наглядно демонстрирует тот факт, что они могут быть неправильно переведены, при этом неправильный перевод возможен даже тогда, когда точный перевод невозможен. Второй момент, который нужно отметить, это то, что, как представляется, нет оснований ограничивать применение понятия конвенциональной импликатуры только союзами (коннекторами) и частицами. Многие полнозначные лексические выражения являются дескриптивными синонимами, но отличаются в отношении социального и экспрессивного значения. Большая часть, если не все, из этих различий, как представляется, подпадают под определение конвенциональной импликатуры Грайса. Это означает, что морфологические и синтаксические различия, так же как различия между лексемами и частицами, могут быть связаны с тем, что многие исследователи семантики, вслед за Грайсом, относят к конвенциональным импликатурам.

То же самое относится к различиям, связанным с выбором той или иной формы выражения в определенном контексте.

Например,если говорящий говорит (8) Christ tells us to love our neighbour 'Христос говорит нам, чтобы мы любили нашего ближнего' или (9) Christ has told us to love our neighbour 'Христос сказал нам, чтобы мы любили нашего ближнего', но не (10) Christ told us to love our neighbour 'Христос говорил нам, чтобы мы любили нашего ближнего', он или она конвенционально имплицируют, что проповедь Христа имела и продолжает иметь определенный авторитет и вес. Вообще различия во времени и наклонении, не только в английском, но и во многих других языках, обычно связаны с различием в экспрессивном значении, поэтому их чрезвычайно трудно удовлетворительно передать при переводе. Но если даже мы ограничимся передаваемой средствами другого языка вербальной частью высказываний, мы увидим, что гораздо больше лексических и грамматических ресурсов, чем было рассмотрено Грайсом (и его последователями) под рубрикой конвенциональных импликатур, может быть использовано говорящими для того, чтобы конвенционально имплицировать, помимо того, что они актуально сказали, нечто еще.

Третий, и последний момент, который необходимо здесь отметить, это то, что точно так же, как нет оснований ограничить приложение понятия конвенциональной импликатуры использованием языка в более или менее формальной аргументации, точно так же нет оснований ограничить его пропозициональным, или дескриптивным, значением. Я уже высказала предположение, что различия в социальном и экспрессивном значении между дескриптивно синонимичными выражениями (в той мере, в какой они лексикализованы в конкретных языках), могут быть подведены под понятие конвенциональных импликатур. Однако социальные и экспрессивные значения передаются на всех уровнях языковой структуры, и они чрезвычайно разнородны. Немногие из логиков и лингвистов захотят раздвинуть рамки понятия конвенциональной импликатуры так широко, как это сделала я. На самом деле многие будут даже отрицать, что оно имеет какое-либо значение вообще. Некоторые сторонники условно-истинностной семантики будут доказывать, что предполагаемые импликатуры являются следствиями или импликатурами того типа, которые Грайс назвал коммуникативными, а не конвенциональными импликатурами. Другие доказывают, что явления, которые мы рассмотрели выше, должны трактоваться как случаи пресуппозиций; однако пресуппозиции также являются достаточно спорным вопросом в рамках условно-истинностной семантики (и прагматики).

В заключение можно сказать, что те, кто не имеют какой-либо сформированной ранее теоретической приверженности к исключительно условно-истинностному определению значения, могут рассматривать все типы значения как закодированные -- или, в терминах Грайса, конвенционализованные -- в грамматической и лексической (и фонологической) структуре отдельных языков. Это, конечно, не уменьшает трудностей, связанных с определением того, как в случае отдельных высказываний, так и в более общем плане, какие именно значения закодированы в лексемах, частицах и грамматических категориях конкретных языков.

1.4 Коммуникативные импликатуры

Коммуникативные, или так называемые разговорные (conversational), импликатуры" привлекли к себе гораздо больше внимания в лингвистике, чем конвенциональные импликатуры. Я сказала «так называемые», потому что обычный смысл слова 'conversational' гораздо уже того значения, в котором его употребляет Грайс, имеющий в виду не только разговоры, но все виды социального взаимодействия, включающие использование устного или письменного языка.

1.4.1 Принцип кооперации и его субпринципы

Базовая идея Грайса заключается в том, что языковая деятельность в наиболее типичном случае представляет собой вид рационального (и целенаправленного) социального взаимодействия, управляемого принципом кооперации. В своем классическом, как мы теперь можем его охарактеризовать, изложении этого принципа, Грайс выделил несколько видов кооперации, которые он сгруппировал под названиями качество, количество, отношение и способ (Grice 1975: 45--46).

Каждый из них включает множество из одного или более подчиненных принципов (субпринципов), каждый из который формулируется Грайсом в виде прескриптивных постулатов, которые участники коммуникации в норме соблюдают, но которые они могут в некоторых случаях намеренно не соблюдать или нарушать.

1.4.2 Субпринцип количества

Он может быть сформулирован следующим образом:

(11) Говори не меньше и не больше, чем требуется (в данном контексте и для данной цели). В литературе можно встретить и другие формулировки, большинство из которых (включая формулировку Грайса), используют выражения 'будь [настолько] информативным [насколько]' или 'делай свой вклад [настолько] информативным [насколько]'. Я намеренно использовала несколько более общую формулировку, в которой также эксплицитно упоминается контекст. В то же время формулировка принципа (11) верна духу грайсовского оригинала и содержит в себе возможности дальнейшего развития по пути того, что может быть названо неограйсианской прагматикой. В настоящем контексте, однако, (11) может быть интерпретирован как эквивалентный (11а) Передавай не меньше и не больше информации, чем требуется (в данном контексте и для данной цели).

Теперь мы можем, обратившись к (11) или (11а), объяснить тот факт, что если х спрашивает у (12) Have you done the washing-up and put everything away? 'Ты вымыл посуду и поставил всё на место?', и v отвечает:

(13) I have done the washing-up 'Я вымыл посуду',

то в большинстве контекстов это понимается так, что у имплицирует, что он не поставил всё на место. Эта импликация, или импликатура, выводится из того, что у предположительно намеренно не сказал Yes 'Да' или его эквивалент в ответ на сложную пропозицию, которая выражена в высказывании х-а и представлена у-у для того, чтобы он ее принял или отверг. Простая пропозиция "Я вымыл посуду" менее информативна, чем сложная пропозиция "Я вымыл посуду и поставил всё на место". Исходя из предпосылки, что у действовал кооперативно и был достаточно (но не излишне) информативен, х может вполне обоснованно вывести из сказанного у, что тот не мог правдиво утверждать "Я поставил всё на место".

Положение, на которое опирался в своем выводе х, а именно, что v говорил правду (поскольку не было никаких свидетельств противоположного), вытекает из принимаемой им предпосылки, что у, будучи кооперативным, соблюдал второй субпринцип - принцип качества.

1.4.3 Принцип качества

(14) Говори правду (truth) и не говори ничего, для чего у тебя нет достаточных оснований. Эта формулировка также отличается в словах, но не по духу, от оригинальной формулировки Грайса. Мы вернемся к субпринципу качества в скором времени. Пока же отметим, что правдивость (truthfulness) -- то есть говорение правды (truth) (и ничего, кроме правды, хотя и не обязательно всей правды) -- тесно связана с искренностью (которая играет важную роль в теории речевых актов).

Важно также отметить, что говорить правду (truth) -- это не то же самое, что говорить то, что является истинным (true) (то есть утверждать одну или несколько истинных пропозиций). Можно сказать то, что является истинным, в то же время полагая, что это ложно, или не зная, что это истинно. Можно также сказать то, что является истинным, с намерением обмануть, говоря это в таком контексте и таким образом, чтобы адресат принял это как ложь. В основе взгляда Грайса на коммуникацию лежат моральные, связанные с волей и выбором человека понятия правдивости и искренности. Они регулируются, различным образом в разных культурах и разных социальных контекстах, не только достаточностью свидетельств, но также разнообразными социальными ограничениями, включая те, которые налагаются принятыми в данном обществе и культурно обусловленными нормами вежливости.

1.4.4 Грайсовский субпринцип отношения

Включает один постулат

(15) Будь релевантен.

(15) позволяет нам интерпретировать следующий диалог:

(16) x: The clock is slow 'Часы отстают'.

(17) v: There was a power cut this morning 'Этим утром был перерыв в подаче электричества'.

Интерпретируя этот диалог, мы исходим из того, что пропозициональное содержание сообщения у-а имеет какое-то отношение к тому, что было сказано x-ом, в частности, что у предлагает, или возможно, предлагает, объяснение того, о чем сообщил х. Разумеется, наше предположение, что высказывание у-а связано с высказыванием х-а таким образом, опирается не только на наши фоновые знания об электрических часах, но также на предположение, что у также имеет эти знания и знает, что часы, о которых идет речь, получают электричество непосредственно из сети. Можно легко видеть, что связанность и связность повседневных диалогов, подобных тому, что приведен выше, благодаря чему мы понимаем их как тексты, обеспечивается множеством предпосылок и предположений такого рода, специфических для тех или иных культур и тех или иных групп.

1.4.5 Субпринцип способа

был конкретизирован Грайсом посредством четырех следующих постулатов:

(18) Говори ясно, для чего (а) избегай непонятных выражений, (б) избегай неоднозначности, (в) будь краток (избегай ненужного многословия) и (г) говори последовательно и упорядочение (orderly).

Можно сразу заметить, что, по всей видимости, существует связь между краткостью, с одной стороны, и требованием говорить не больше, чем требуется, с другой, как и между релевантностью и упорядоченностью. Тот факт, что такие корреляции существуют, по крайней мере интуитивно это кажется так, позволяет предположить, что описанные четыре субпринципа Грайса могут быть модифицированы, а количество их -- сокращено. Именно это и произошло в так называемой неограйсианской прагматике. Эти позднейшие, более специальные модификации и усовершенствования не рассматриваются в этой книге. В значительной мере интерес к работам Грайса по коммуникативным импликатурам был обусловлен его объяснительными возможностями по отношению к разнообразным явлениям, представлявшим проблемы с точки зрения формальной семантики. К ним относятся метафорическая интерпретация, (так называемые) косвенные речевые акты, анафорическая референция, и утверждение тавтологий и противоречий. Здесь могут быть рассмотрены далеко не все эти явления. Однако будет полезно сказать несколько слов сначала о приложении положений Грайса о кооперативном взаимодействии посредством языка к интерпретации метафоры и затем к косвенным речевым актам. Это обеспечит необходимый контекст для некоторых общих соображений по поводу лежащих в основе теории Грайса предпосылок и различий между импликатурами и другими видами импликаций (и пресуппозиций), интенсивно изучавшихся лингвистами и логиками в течение последних двадцати лет.

1.5 Метафорическая интерпретация

Возьмем в качестве примера предложение (19) 'John is a tiger' 'Джон -- тигр', которому может быть приписана как буквальная, так и метафорическая интерпретация. Перед тем как перейти к рассмотрению того, как оно может быть интерпретировано в свете принципов кооперативного взаимодействия Грайса, следует отметить, что то, что было сказано о буквальной интерпретации таких предложений, сохраняет здесь свою релевантность. Лингвисты двадцатого века с позитивистским складом ума (включая многих генеративистов) часто характеризуют предложения типа (20) как аномальные или противоречивые. Однако, постольку,поскольку предложение (21) не нарушает условия категориальной совместимости такой степени обобщения, что его невозможно интерпретировать не только в действительном мире, но также ни в одном из возможных миров, оно совершенно правильно семантически. Более того, пропозиция, которую оно может выражать, не является необходимо ложной. Прежде всего, в структуре английского языка нет ничего, что препятствовало бы приписать имя 'Джон' животному, дикому или домашнему (или даже неодушевленному предмету);

это всегда необходимо иметь в виду, когда речь идет об английских предложениях, содержащих собственные имена, однако здесь это не главное. Более важно то, что предложению (22) может быть дана непротиворечивая буквальная интерпретация, даже если 'Джон' используется для обозначения человека. В действительности существует много разных видов повседневных ситуаций, совершенно нормальных с социокультурной точки зрения, в которых 'John is a tiger' 'Джон -- тигр' (с референцией к мужчине или мальчику) может утверждать истинную пропозицию. Например, Джон может играть роль тигра в пьесе о животных. Можно утверждать, что в этом случае пропозиция "John is a tiger" будет являться истинной при буквальной интерпретации слова 'tiger' (так же как, между прочим, и глагола 'be' 'быть'). Безусловно, найдется немало философов, кото рые оспорят данное утверждение, однако в этом может просто проявляться их некритическая приверженность позитивистскому понятию буквального значения. Я упомянула о возможности такой интерпретации этого предложения для того, чтобы показать, что нам не обязательно нужно корректировать наши онтологические допущения в сколько-нибудь значительной степени для того, чтобы приписать буквальную интерпретацию предложениям, в которых, казалось бы, такая интерпретация невозможна. Нет нужды говорить, что если мы откажемся от онтологического допущения, что один и тот же индивид не может быть (одновременно) человеком и тигром (в каком-либо возможном мире), мы сможем немедленно приписать (22) целый ряд альтернативных интерпретаций, которые, как можно утверждать, будут неметафорическими и непротиворечивыми. Как мы увидим далее, этот факт ставит под сомнение абсолютность разграничения, проводимого многими авторитетными учеными, между конвенциональными и коммуникативными импликатурами, с одной стороны, и между импликатурами и другими видами импликаций (включая строгую импликацию, или следование), с другой. В более общем плане, это также ставит под сомнение то, что Куайн назвал много лет назад одной из «двух догм современного эмпиризма» -- положение, что существует резкое и безусловное различие между аналитическими и синтетическими пропозициями. Этот вопрос будет позднее поднят снова в этом разделе в связи с понятием аннулируемости (defeasibility) обычно незыблемых контекстуальных допущений. В настоящий момент, однако, достаточно отметить, что понятие контекстно-независимого буквального формальной семантики, молчаливо опирается на свои собственные контекстуально-зависимые и философски сомнительные онтологические допущения. Здесь важно также отметить, что связь между буквальным значением и условиями истинности ничуть не более тесная, чем между метафорическим значением и условиями истинности. Если посредством произнесения высказывания 'John is a tiger' 'Джон -- тигр' высказано метафорическое утверждение, то выраженная тем самым пропозиция -- какая бы она ни была -- будет иметь столь же определенное истинностное значение, как пропозиции "John is ferocious" "Джон жесток (свиреп)" и "John is aggressive" "Джон агрессивен".

Безусловно, с самим процессом метафоризации может быть связана некоторая неопределенность: адресату может быть неясно, какую из нескольких возможных метафорический интерпретаций следует приписать высказыванию. Однако такая же неопределенность связана с решением, какое из нескольких буквальных значений многозначного выражения имеется в виду; в обоих случаях это не имеет отношения к условиям истинности как таковым.

Я не утверждаю, разумеется, что все метафорические выражения являются определенными с условно-истинностной точки зрения, я утверждаю только то, что они не отличаются от неметафорических выражений какой-то характеристической, контекстно-зависимой неопределенностью. Многие метафорические утверждения безусловно характеризуются условно-истинностной неопределенностью, и многие из них содержат экспрессивные или социоэкспрессивные компоненты, которые могут влиять на определенность истинностного значения. Но в этом отношении они не отличаются от таких неметафорических утверждений, как (23) Mary is beautiful 'Мэри красива' Или (24) John is aggressive 'Джон агрессивен/настойчив' И (25) John is dynamic 'Джон энергичен'.

Лингвисты, разграничивающие семантику и прагматику посредством критерия возможности приложения условий истинности и относящие метафорическую интерпретацию высказываний к области прагматики, часто упускают этот момент из виду.

Каким же образом принципы кооперативного взаимодействия Грайса могут быть применены к процессу метафорической интерпретации?

Ответ в общем виде заключается в том, что эти принципы не руководят адресатом в его поиске той или иной метафорической интерпретации, но мотивируют сам этот поиск. Они позволяют адресату вычислить предполагаемое значение высказывания как функцию его буквального значения и контекста, в котором оно произнесено.

Например, услышав или прочитав 'John is a tiger' 'Джон -- тигр', адресат может дедуктивно рассуждать следующим образом:

(26) Говоряи/ий/пишуицш не может иметь в виду то, что это означает буквально. Однако у .меня нет оснований полагать, что он (она) некооперативен. Его (ее) высказывание имеет форму утверждения.

Следовательно, он (она) пытается сказать мне то, что предположительно является осмысленным для нас обоих (в свете наших мнений и предположений о мире, и да. д.). Он (она) должен также полагать (если он (она) кооперативен), что я смогу вычислить небуквальное значение -- предположительно на базе буквального значении (целого высказывания-инскршщии или одного или более его компонентов).

Один из контекстуально приемлемых способов использования языка для того, чтобы передать нечто иное, чем то, что было актуально сказано, -- это метафора. Посмотрим, смогу ли я интерпретировать это высказывание метафорически.

Я изложила подробно это рассуждение (хотя и опустила в нем несколько шагов) для того, чтобы обратить внимание на множественность исходных допущений, которые присутствуют в грайсианском объяснении метафоры и других явлений. Теперь я хочу пояснить несколько моментов, которые остались имплицитными в приведенном выше описании того способа, которым адресат предположительно получает из буквальной интерпретации высказывания некоторую контекстуально релевантную метафорическую интерпретацию. Во-первых, его предположение или умозаключение, что высказывание-инскрипция не может иметь буквальную интерпретацию, не связано с семантической аномальностью или противоречивостью такой интерпретации: всё, что необходимо,-- это ее контекстуальная иррелевантность (или странность).

Во-вторых, на весь этот процесс могут накладываться ограничения, связанные с мнениями и предположениями участников коммуникации (включая их мнения и предположения, касающиеся мнений и предположений друг друга) -- вся коммуникация в целом подвержена таким ограничениям. В-третьих, я включила в рассуждение отдельный шаг, связанный с осознанием адресатом контекстуальной возможности метафорической интерпретации, -- в некоторых контекстах метафора используется более часто, чем в других. На самом деле могут быть и такие случаи, когда, в силу специфики социокультурной ситуации или литературного жанра, использование метафор столь обычно, что адресат может пропустить предшествующие шаги в процессе рассуждения, обрисованном выше, и начать сразу с предположения, что данное высказывание скорее должно пониматься метафорически, чем буквально. Как я сказала выше, постулаты Грайса сами по себе не позволяют адресату решить проблему выбора той или иной метафорической интерпретации предложения 'John is a tiger' 'Джон -- тигр'. Но они для этого и не предназначены. Целью Грайса было провести как можно более строго и последовательно различие между тем, что актуально говорится, и тем что передается (помимо того и вместо того, что сказано) самим тем фактом, что было сказано это (и не сказано что-то ещё), и в то же время навести между ними мост, по крайней мере в принципе, показав, как применение одного или более постулатов разумным и кооперативным адресатом к конкретному высказыванию в конкретном контексте высказывания позволяет ему вывести, или вычислить, предполагаемое значение. Контекстуально обусловленная вычислимость (или выводимость) коммуникативных импликатур -- вычислимость, являющаяся вероятностной и эвристической, а не алгоритмической и детерминистской -- в общем случае рассматривается как одно из их определяющих свойств. Как мы видели, в метафорической интерпретации таких высказываний, как (22), главную роль играет постулат релеватности. И этот постулат приведет в разных контекстах высказывания к разным результатам.

1.6 Интерпретация косвенных речевых актов

Способ приложения постулатов Грайса к интерпретации косвенных речевых актов достаточно прост и ясен, по крайней мере в принципе. Как мы могли видеть раньше, само понятие выполнения иллокутивного акта косвенным образом «посредством выполнения другого» теоретически сомнительно. Кроме того, многие приводимые в учебниках примеры так называемых косвенных речевых актов связаны с использованием конвенционализованных, клишированных выражений, значение которых в высказываниях этого вида должно рассматриваться с точки зрения синхронической описательной лингвистики как закодированное в языковой системе. Вполне возможно, что употребление вопросительного предложения

(27) 'Do you mind if I smoke?' 'Вы не возражаете, если я закурю?'

предположительно с косвенной иллокутивной силой просьбы можно объяснить диахронически с помощью понятия комуникативной импликатуры.Однако предположение, что сегодняшние говорящие на английском языке интерпретируют высказывание (27) сначала как собственно вопрос и только затем, вторично как просьбу, чрезвычайно неправдоподобно. В данном контексте нет необходимости обсуждать этот момент далее. Рассмотрим теперь воображаемый, но, как я уверена, вполне реалистичный кусочек диалога:

(28) x" / want to watch TV now 'Я хочу смотреть телевизор'.

у: You have not put your toys away 'Ты не убрал свои игрушки'.

Предположим, что х -- маленький ребенок, а у -- его мать (или другое лицо, обладающее полномочиями следить за ребенком и отвечающееза него). Каждый из них произнес декларативное предложение, но ни один из них, скорее всего, не намеревался увеличить знания другого о мире посредством высказывания истинного утверждения, и ни один из них не поймет высказывание другого как мотивированное, хотя бы частично, этим намерением. Действительно, утверждение у (будем считать, что это утверждение), в том случае, если оно истинно, не говорит x-у ничего, чего бы он уже, возможно, с неохотой, не сознавал. Здесь нет нужды рассматривать вопрос, является ли высказывание х-а утверждением или просьбой (или и тем,и другим одновременно). Для нас важно то, что оно интерпретируется у, в том контексте, в котором оно произнесено, как просьба о разрешении смотреть телевизор. Предположим, что в этой семье есть правило, что х-у не разрешается смотреть телевизор до тех пор, пока он не уберет свои игрушки (или, в более общем виде, не выполнит всё, что входит в его обязанности). С учетом этого очевидно, что наш маленький кусочек диалога демонстрирует признаки связности и релевантности. И х, которому напомнили о правиле, видя его релевантность для данного случая, может абсолютно правомерно интерпретировать высказывание у как имплицирующее отказ в разрешении.

Примеры такого типа показывают, что многое, если не всё из того, что обозначается в научной литературе как косвенные речевые акты, может быть весьма убедительно описано и объяснено в терминах более общего и более сильного понятия импликатур Грайса. Поэтому многие известные ученые стараются избавиться от понятия косвенных речевых актов вообще, другие же задаются вопросом, есть ли необходимость в выделении иллокутивной силы как отдельной и различимой части значения высказывания. Последние работы в области прагматики уделяют гораздо большее внимание импликатурам, чем прямой или косвенной иллокутивной силе.

Все эти новейшие исследования не были (и не будут) предметом обсуждения в этой книге. В заключение этого раздела я объясню и коротко прокомментирую логические свойства коммуникативных импликатур Грайса, которые в общем случае рассматриваются как отличающие их от других видов импликаций (и пресуппозиций).

1.7 Свойства импликатур Грайса

Наиболее важное из этих свойств импликатур -- это то, что Грайс называет их аннулируемостью.

1.7.1 Аннулируемость

Сказать, что импликатуры могут аннулироваться -- значит сказать, что их наличие зависит от контекста и что в некоторых контекстах они могут «погашаться» без возникновения противоречия или какой-либо другой аномалии. Например, соединение двух предложений с помощью союза and 'и', как в (29) John arrived late and missed the train 'Джон приехал поздно и опоздал на поезд', в норме имплицирует наличие темпоральной и/или каузальной связи между ситуациями, описанными в двух сочиненных предложениях.

Сторонники условно-истинностной трактовки and-конъюнкции обращаются к понятию импликатуры с целью обоснования этого взгляда .

При условии, что тот, кто произносит (29), следует в полной мере субпринципам способа (излагает происшедшее последовательно и упорядоченно) и отношения (соблюдает постулат релевантности), его высказывание будет комуникативно имплицировать-- то есть санкционировать вывод -- что Джон опоздал на поезд потому, что он приехал поздно (предположительно на станцию).

То, что эта причинная связь только комуникативно имплицируется, но не выражается непосредственно в том, что было сказано, и не следует из него, демонстрируется возможностью ее аннулирования в некоторых контекстах. Например, импликатура может быть легко «погашена» без какого-либо противоречия в контексте эксплицитного отрицания того, что между поздним приездом Джона и его опозданием на поезд есть причинная связь:

(30) John arrived late and missed the train, but it was not because he arrived late that he missed the train [the train was delayed and did not leave until ten minutes after he got there. So, why did he miss the train? Maybe he did so deliberately].

Джои приехал поздно и опоздал на поезд, но он опоздал на поезд не потому, что приехал поздно [поезд был задержан и отправился через десять минут после того, как он приехал туда. Почему он опоздал на поезд? Может быть, он сделал это нарочно].

Нет ничего аномального в (30), как с объяснением в квадратных скобках, так и (в подходящем контексте) без него. А как мы видели в предшествующем разделе, использование конъюнкции с but 'но', «погашающее» обычные коммуникативные импликатуры, ассоциированные с and-конъюнкцией, может быть объяснено в грайсианских терминах посредством обращения к дополнительному (комплементарному) понятию конвенциональной импликатуры. Свойство аннулируемости отличает коммуникативные импликатуры не только от следования, но также от конвенциональных импликатур.

Многие другие виды того, что обычно называется импликацией (implication) в повседневном смысле этого слова (х didn't actually said that, but it 's what he/she implied 'x не сказал(а) это прямо, но это то, что он (она) имел(а) в виду'), однако не попадает в область 'импликации' как она определяется логиками, более или менее удовлетворительно объяснены с помощью понятия коммуникативной импликатуры Грайса. Это относится, в частности, к весьма обычной тенденции интерпретировать условные предложения как содержащие "двустороннее" условие (asbiconditional): понимать "если р, то q" как "если и только если р, то q". Например, высказывание (31) If Ann passes her driving test, her parents will buy her a Porsche 'Если Энн сдаст экзамен по вождению, ее родители купят ей «Порше»' обычно понимается как имплицирующее, что родители Энн не купят ей «Порше», если она не сдаст экзамен по вождению. Однако это не сказано актуально, а коммуникативно имплицируется и, разумеется, может быть «погашено» в контексте.

Особый интерес в этой связи представляет то, что теперь стали называть скалярными импликатурами -- импликатурами, связанными с кванторами, такими, как 'some' 'некоторые', 'many' 'много, многие', и числительными (так же как модальными глаголами, оценочными прилагательными и некоторыми другими классами выражений).

Например,

(32) The Browns have two daughters 'У Браунов две дочери' в норме имплицирует, что у Браунов только (то есть не более чем) две дочери (и во многих контекстах это также будет имплицировать, что у них нет сыновей: Have the Browns got any children? 'У Браунов есть дети?'). Однако эта импликатура в соответствующем контексте легко погашается, путем добавления, например, (33) -- in fact, they have three '-- на самом деле, у них их три'.

Скалярные импликатуры различных видов активно обсуждаются в научной литературе. Здесь они упомянуты потому, что они очень ясно иллюстрируют свойство аннулируемости.

1.7.2 Вычислимость

Второе свойство, которое обычно рассматривается как отличающее импликатуры от других видов импликаций, это их вычислимость (выводимость). Это свойство уже было отмечено (и проиллюстрировано) выше в связи с метафорической интерпретацией метафорических высказываний, таких, как John is a tiger 'Джон -- тигр', см. (22) и (26). Как было подчеркнуто, вычислимость коммуникативных импликатур имеет в высшей степени контекстуально обусловленный и во многих, если не во всех контекстах недетерминистский характер. Действительно ли импликатуры актуально вычисляются в контексте высказывания и, если это так, выводятся ли они дедуктивно шаг за шагом, как представлено в (26) -- эти вопросы в настоящее время обсуждаются и исследуются логиками и психологами.

Другой нерешенный вопрос -- это всегда ли информация, используемая при вычислении адресатом коммуникативных импликатур (в той степени, в какой адресат вычисляет их), имеет пропозициональный характер.

1.7.3 Неотделимость

Третье свойство коммуникативных импликатур, по Грайсу, это их неотделимость. Оно основывается, по крайней мере в исходной формулировке, на прямом и простом приложении существующего в неспециальном, обыденном языке различия между значением и формой. Импликатура неотделима, если она неразрывно связана с значением высказывания и не порождается просто его формой. Из данной формулировки неотделимости следует (и это понимал Грайс), что импликатуры, основывающиеся на субпринципе способа, не будут с необходимостью неотделимы: способ, которым нечто сказано (в релевантном смысле слов 'способ' и 'сказано'), влияет на форму того, что сказано. Два синонимичных высказывания, отличающихся длиной, грамматической сложностью или специальным характером или неясностью используемых в них слов, могут порождать, по этим самым причинам, разные импликатуры. И в этом случае очевидно невозможно заменить одно высказывание другим в одном и том же контексте без изменения связанных с ними импликатур.

В других случаях, однако, возможно менять форму высказывания (то есть высказывания-инскрипции), не затрагивая связанных с ними импликатур. При более пристальном рассмотрении провозглашаемая неотделимость коммуникативных импликатур оказывается весьма проблематичной, даже для тех импликатур, которые не основываются на субпринципе способа. Помимо всего прочего, на вопрос, являются ли два выражения синонимичными (в каком-либо или во всех своих значениях), не может быть дан ответ, пока не мы не решили, что конституирует синонимию. Многие приверженцы формальной семантики используют сравнительно узкое понятие дескриптивной синонимии, определяемой в терминах условно-истинностной эквивалентности. Те, кто принимает более широкое понятие синонимии, вполне могут настаивать на том, что кажущаяся неотделимость импликатур, связанных с двумя формально различными условно- истинностно эквивалентными высказываниями, является сама по себе свидетельством того, что предполагаемые импликатуры являются частью закодированного языкового значения данных высказываний и что эти высказывания на самом деле не синонимичны.

Критерий идентичности формы также не является таким простым и ясным, как это может показаться. Во многих учебниках при обсуждении импликатур примеры даются в письменной форме, даже когда предполагается, что они произнесены. Это означает, что по тенциально релевантные просодические (и паралингвистические) различия формы в общем случае не принимаются во внимание. Один подобный класс примеров демонстрируется следующей парой предложений:

(34) 'It is possible that p' 'Возможно, что p,противопоставленное (35) 'It is not impossible that p' 'He невозможно, что p.

При обсуждении таких примеров обычно исходят из предположения, что (35) грамматически однозначно. Однако это весьма спорно. Согласно некоторым теориям грамматической структуры английского языка, (35) расщепляется на по крайней мере два грамматически и семантически различных подкласса, один из которых демонстрирует феномен сентенциального отрицания (отрицания предложения), а другой -- фразового (или полу-лексического) отрицания, и это различие грамматической структуры обычно, если не всегда, отражается в произношении в различии ударения, интонации и ритма.

В заключение я снова обращу внимание на то, что многие попытки лингвистов и философов четко разграничить семантику и прагматику потерпели неудачу вследствие их неспособности провести и последовательно выдержать различие между значением предложения и значением высказывания и точно сказать, что кодируется и что не кодируется в структуре предложений. При этом слишком часто тождество орфографической формы молчаливо принимается как достаточное условие тождества предложений.

...