Функциональное описание текста как инструмента регуляции

Размещено на http://www.allbest.ru/

ТНУ им. В.И. Вернадского

Функциональное описание текста как инструмента регуляции (на примере стихотворения С. Поделкова "Есть в памяти мгновения войны...")

Забашта Роман Валентинович

кандидат филологических наук

На сегодняшний день в русистике существует большое количество языковедческих работ, посвящённых проблеме анализа художественного текста (Л.Г. Бабенко, И.Р. Гальперин, Ю.В. Казарин, В.А. Кухаренко, Ю.М. Лотман, Н.А. Рудяков и др.). Среди них выделяются такие, в которых предлагаются не структуралистские подходы к тексту, а герменевтические, т.е. ориентированные прежде всего на выработку стратегии понимания его содержания. Изложенный далее, инструменталистский, метод относится ко второй группе подходов.

Как известно, текст - это семиотический инструмент: по субстанции он двусторонен (форма и содержание), по функции - регулятивен, т.е. предназначен для воздействия на картину мира реципиента. Зерно проблемы адекватного сопорождения текста при его чтении обусловлено существенными различиями в системах авторской и читательской картин мира. Адекватное сопорождение текста, в сущности, представляется не только как его чтение, но и последующее понимание, максимально близкое к первичному, авторскому замыслу. Примечательно в этом отношении такое мнение Л.Г. Бабенко и Ю.В. Казарина: "Целостность (или цельность) текста ориентирована на план содержания, на смысл, она в большей степени психолингвистична и обусловлена законами восприятия текста, стремлением читателя, декодирующего текст, соединить все компоненты текста в единое целое" [1, с. 41]. Именно синтез становится приёмом лингвистического описания текстов продуктивной семантики, т.е. текстов, смысл которых не сводится к сумме значений слов, их составляющих.

Поэтическая инструментология рассматривает художественный текст как орудие, особого рода организованное средство для приобщения к личностному, но релевантному для лингвокультуры знанию, иными словами для утверждения нового взгляда на какой-либо предмет; взгляда, противопоставленного обыденному, массовому пониманию этого предмета [см.: 2; 3; 4; 5]. Разработка данной проблематики представляется актуальной задачей потому, что рассматриваемый нами подход, во-первых, даёт возможность чётче представить различия между русской поэтической и общенародной картинами мира, во-вторых, обладает тем гносеологическим потенциалом, который необходим для создания типологии текстов на функционально-семантических основаниях.

В основу поэтической инструментологии положены следующие принципы: стихотворение поэтический лингвистика поделков

1) системообразующим фактором художественного текста является его идейно-образное содержание;

2) функция текста - регуляция, т.е. воздействие на картину мира читателя с целью приобщить его к сознанию автора, сделать явной для него элемент индивидуальной системы ценностей;

3) художественная ценность текста в отношении его устройства заключается в особой соотнесённости языковых единиц - результата осознанной и целенаправленной деятельности автора; эта деятельность обусловлена стремлением представить предмет изображения с позиции авторского идеала, т.е. путём противопоставления общенародного и индивидуального; следовательно, развитие идеи произведения объясняется осознанным автором и выраженном им в языковых средствах текста противоречием между "данным" и "желаемым" [3];

4) соотнесённость единиц обусловлена композиционно, поскольку текст, как и всякий инструмент, состоит из двух функциональных частей: подсистемы, которая непосредственно воздействует на картину мира читателя ("острие", по А.Н. Рудякову), и подсистемы, которая обеспечивает функциональность первой ("рукоять", по А.Н. Рудякову).

Идеи поэтической инструментологии были заложены в работах Н.А. Рудякова. Весьма когнитивны и функциональны для 70-х гг. ХХ в. воззрения учёного на причины особой организации художественного текста: "Художественное произведение появляется в результате "глубокого осмысления автором предмета изображения, открытия в нем признака, дотоле неизвестного или находящегося на периферии наших знаний о предмете <…>, этот признак, представляющийся автору истинным, возникает в художественном произведении как реакция на отражение предмета в обыденном сознании, как его отрицание" [5, с. 23].

На основании этих положений Н.А. Рудяков формулируетэтапы функционального описания художественного текста:

1. Определение композиции, то есть исходной части произведения, в которой изображается факт объективной действительности, как он отражается в обыденном сознании, и основной части, выражающей отношение автора к изображаемому факту, предмету, явлению.

2. Определение соотнесенности языковых средств в исходной, и с другой стороны, в завершающей частях произведения, - соотнесенности, в результате которой в этих средствах возникает новый образный смысл.

3. Определение этого нового, образного смысла. Для этого, прежде всего, выявляется стержневой элемент стиля лирического произведения, затем с помощью толкового словаря выясняется значение в общенародном употреблении соотносительной языковой единицы, выступающей в исходной части стихотворения, а затем выявляется семантический признак, который актуализуется в понятийном содержании слов, составляющих текст, и который обусловливает появление нового, образного смысла в соотносительной языковой единице, выступающей в основной части стихотворения [5, с. 78].

Обратимся к иллюстрации действенности данного подхода. В качестве примера мы выбрали стихотворение классика Сергея Поделкова "Есть в памяти мгновения войны…":

Есть в памяти мгновения войны,

что молниями светятся до смерти, -

не в час прощальный острый крик жены,

не жесткий блеск внезапной седины,

не детский почерк на цветном конверте.

Они полны священной немоты,

и - смертные - преграды мы не знаем,

когда в кистях тяжелых, золотых

перед глазами - полковое знамя.

И тишина мгновенная страшна

врагам, оцепеневшим в черных травах.

Со всех дистанций боевых видна

сердца нам осветившая волна -

судьба живых и храбро павших слава.

И ты уже не ты. Глаза - в глаза,

удар - в удар и пламя - в пламя...

Цветы, раздавленные сапогами,

обглоданные пулями леса

нам вслед цветут сильней стократ

и крылья веток к солнцу поднимают.

Пусть женщины тот миг благословят,

когда о них солдаты забывают.

Это произведение входит в поэтический сборник "Священная война… (Стихи о Великой Отечественной войне)" [6]. Для меня стихи о войне уже успели стать особой страницей в истории русской литературы в силу того, что в них авторы затрагивают не только самые важные ценности, но и потому, что только поэты-фронтовики пишут о войне как о событии, пережитом вопреки всему, в том числе вопреки тому, что думали и думают о войне люди, которые никогда не были на фронте.

Самая распространённая интерпретация данного текста, которую мне доводилось слышать, обычно звучит так: "Это стихотворение о подвиге советских солдат". Такое истолкование смысла стихотворения, на мой взгляд, связано в большей степени с фоновыми знаниями читателей, чем обусловлено пониманием того, как произведение устроено.

Обратимся к фактуальной информации текста. (Первый шаг работы с поэтическим текстом - это чтение и попытка "перевести" его содержание с, условно говоря, языка поэтического на язык понятийный. Это нужно для того, чтобы интерпретатор выявил предмет изображения, т.е. ту часть мира, которую автор выбрал в качестве объекта познания).

Лирический герой произведения говорит о том, что в памяти человека, пережившего войну, существуют особые моменты, которые никогда невозможно забыть ("мгновения войны, что молниями светятся до смерти"). Мысль уточняется путём перечисления типичных моментов, понятных всем, но которые, по мысли героя, вовсе не то, о чём он собирается рассказать: не эмоциональное расставание с близким человеком, не желающим отпускать любимого на войну ("не в час прощальный острый крик жены"), не неожиданное осознание собственного старения из-за пережитого на войне ("не жёсткий блеск внезапной седины"), не возможность прочитать строки, написанные собственным ребёнком ("не детский почерк на цветном конверте"). Далее следует характеризация предмета изображения, выраженного в словосочетании "священна немота". Прилагательное священный имеет в русском языке разные значения: `глубоко чтимый, такой, в котором заключено самое дорогое и заветное; святой', `вызываемый, порождённый благоговением перед чем-л. глубоко почитаемым, высоким; благоговейный', `освящённый высокой целью; благородный' [7, т. 4, с. 60]. Переносное значение существительного немота - `полное отсутствие звуков, безмолвие, тишина' [7, т. 2, с. 455]. Таким образом, автор соотносит момент войны, о котором идёт речь, с тишиной, исполненной особым значением. Именно это положение наделяет солдат особым качеством ("смертные - преграды мы не знаем", т.е. вместе способны преодолевать любые трудности), а врагов заставляет испытывать испуг ("и тишина мгновенная страшна врагам") и становиться неподвижными, неспособными действовать ("врагам, оцепеневшим в чёрных травах"). Во второй строфе представлено описание того, что в первой строфе названо фразовым номинантом "мгновения войны, что молниями светятся до смерти" в отношении образности слова "молнии": "видна сердца нам осветившая волна - судьба живых и храбро павших слава", т.е. герой говорит о переживаниях солдат в эти моменты, точнее о том, что наделило эти моменты особым значением - чувство долга перед всеми, кто жив и перед теми, кто уже погиб на войне.

В последних четырёх строках третьей строфы автором выражена положительная оценка борьбы солдат: отношение выражается с помощью конструкции "нам вслед", функция которой заключается в придании причинно-следственных отношений между понятиями `деятельность солдат' и `стремительное возобновление жизни' ("нам вслед" - "цветут сильней стократ и крылья веток к солнцу поднимают").

Если воспринимать смысл последней строфы вне этого текста, она совершенно непонятна. На наш взгляд, эта часть и является той "семантической заусеницей" анализируемого стихотворения, о которой пишет А.Н. Рудяков [3].

Итак, предмет изображения в данном тексте - то, что остаётся в памяти солдата на всю жизнь благодаря своей особой значимости ("мгновения войны").

Рассмотрим композиционную структуру текста, выделив то противоречие, которое лежит в основе поэтического осмысления предмета изображения.

Первые две строки третьей строфы описывают момент схватки с врагом. Высказывание "ты уже не ты" уточняет авторскую мысль: в моменты, которые запоминаются на всю жизнь, солдат преображается по своей сути, он не тот, кем был ранее. Все его действия направлены на борьбу, это особое состояние человека ("глаза - в глаза", "удар - в удар", "пламя - в пламя"), причём теперь он не включён в пространство личного ("острый крик жены": реакция супруги при прощании, "внезапная седина": собственное старение, "детский почерк": собственные дети), но в "мгновения войны" герой становится включённым в мир людей, объединённых "полковым знаменем". В тексте данное значение выражено формами множественного числа существительных, местоимений и субстантивированного прилагательного ("преграды мы не знаем", "сердца нам осветившая волна", "нам вслед цветут сильней стократ", "солдаты забывают", "смертные"). Следовательно, в основе произведения лежит противоречие между восприятием определённых воспоминаний о войне как самых важных с позиции личных ценностей, с одной стороны, и восприятием воспоминаний как самых важных с позиции коллективной ценности - борьбы за жизнь и ответственности перед людьми, которых призван защищать, с другой.

Выявив противоречие, лежащее в основе поэтического осмысления автором предмета изображения, мы можем противопоставить элементы обыденной и индивидуальной картин мира.

Композиционно текст делится на две функциональные части. Первые пять строк первой строфы составляют исходную часть (экспозицию), в ней косвенно выражен обыденный взгляд на то, что остаётся в памяти солдата на всю жизнь благодаря особой значимости. То представление, о котором нам говорит Сергей Поделков, весьма распространено: для бойцов война всегда была трагедией, поскольку она не только лишала их возможности быть с близкими, но и могла забрать их жизни. Этот взгляд в данном тексте является следствием личного человеческого отношения к предмету. Косвенность данного языкового способа выражения обусловлена тем, что в произведении для номинации элементов, репрезентирующих обыденный взгляд на предмет, используется модель "отрицательная частица не + осложнённое подлежащее, соотносимое со словосочетанием "мгновения войны". Трёхчастное отрицание выполняет одновременно с самим отрицанием функцию усиления. Основная часть текста - шестая, седьмая, восьмая и девятая строки первой строфы и вторая, третья и четвёртая строфы. В ней выражен новый взгляд на предмет изображения: самые важные воспоминания связаны с особым состоянием солдат, которые воюют за своих людей и - самое важное! - в те самые моменты забывают о своих женщинах. Чтобы понять смысл последней фразы, нужно выделить стержневой элемент текста и выявить соотнесённость языковых средств, в результате которой образуется новый идейный смысл.

В тексте выделяются следующие основные группы соотносительных единиц, образующих стержневой элемент. Первая группа образуется такими единицами, как "мгновения войны" - "острый крик жены" - "блеск внезапной седины" - "детский почерк на цветном конверте" - "священная немота" - "тишина мгновенная" - "тот миг благословят". Особую функцию выполняет словоформа "благословят": второе значение слова благословить - `выразить своё одобрение, доброжелательно направить на что-л.' [7, т. 2, с. 95]. Оборот "пусть женщины тот миг благословят" соотносится с единицей из исходной части ("острый крик жены"). Частица "пусть", участвующая в образовании аналитической формы повелительного наклонения, выражает мысль автора с точки зрения его идеала: женщины должны желать борьбы (уже не своих мужей!) солдат с врагом, поскольку в моменты этой борьбы солдаты не имеют "предела". Вторая группа соотносительных единиц ("есть в памяти мгновения войны" - "когда о них [о женщинах] солдаты забывают") выполняет самую важную функцию в данном тексте. Слово забыть имеет следующее значение: `перестать помнить, утратить воспоминания о ком-, чём-л.' [7, т. 1, с. 498]. Имплицитно в структуре данного значения содержится коннотативный признак `отрицательное явление', однако в тексте действие, обозначенное словоформой "забывают" приобретает противоположную коннотацию. Таким образом, в смысловой структуре данного слова происходит семантический сдвиг: то, что с точки зрения обыденного сознания воспринимается как плохое ("нельзя никогда забывать о близких"), в особые моменты на войне должно, по мысли автора, быть единственно верным способом борьбы за жизни тех, кто остался дома. Это и есть само "острие" нашего текста.

Последний этап функционально-семантического описания текста - его интерпретация. В стихотворении Сергея Поделкова "Есть в памяти мгновения войны…" авторское отношение к предмету изображения выражено с помощью разрешения противоречия между восприятием "мгновений войны", запечатлённых в памяти, с позиции личных ценностей и с позиции коллективной ценности - борьбы за жизнь. Идею данного текста можно сформулировать следующим образом: к тем моментам, когда в сражении с врагом солдатами движет исключительно долг, близким следует относиться как к желаемому, единственно возможному условию победы. Именно в силу своей важности такие "мгновения войны" в памяти солдат затмевают все другие события. Как видно из результатов описания, стихотворение Сергея Поделкова не просто о подвиге солдат, точнее не столько о подвиге.

Подведём некоторые итоги:

1. Поэтическая инструментология - теория и практика функционального описания художественного текста. Такого рода описание основывается на понимании текста как регулятивной единицы, т.е. средства воздействия на картину мира воспринимающего поэтическую речь для последующего преобразования ценностей, приобщения к индивидуальному опыту автора.

2. Выявление идейно-образного содержания отдельного художественного текста с позиций различных картин мира представляет собой самостоятельную ценность, особенно если учесть то обстоятельство, что в большей части учебников, которыми на сегодняшний день пользуются учащиеся средних школ и вузов, используются преимущественно традиционные методики анализа (как лингвистические, так и литературоведческие).

3. Интерпретация предполагает переход от анализа к синтезу, т.е. к учёту содержательной целостности текста, что недостижимо без овладения инструменталистскими навыками.

4. Обращение к описанию различных художественных произведений ставит перед функционалистами две важные задачи: а) углубление в формализации методических шагов и приёмов анализа / синтеза текста - для совершенствования инструменталистской концепции и внедрения её основ в процессе обучения русской литературе, б) создание функциональной типологии текстов, отражающей механизмы осуществления регуляции в зависимости от предмета изображения, устройства текста и целей воздействия на реципиента.

Библиографический список

1. Бабенко Л.Г. Лингвистический аналіз художественного текста. Теория и практика: Учебник; Практикум / Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарин. - 3-е узд., испр. - М. : Флинта: Наука, 2005. - 496 с.

2. Дорофеев Ю.В. Функциональный анализ художественного текста / Ю.В. Дорофеев. - Симферополь: РИО Таврического экологического института, 2004. - 152 с.

3. Рудяков А.Н. Топоры и тексты. Лингвистическая инструментология / А.Н. Рудяков. - М. : Флинта: Наука, 2013. - 312 с.

4. Рудяков Н.А. Основы анализа художественного текста / Н.А. Рудяков. - К. : Наукова думка, 1989. - 152 с.

5. Рудяков Н.А. Поэтика, стилистика художественного произведения / Н.А. Рудяков. - Симферополь: Таврия, 1993. - 146 с.

6. Священная война… (Стихи о Великой Отечественной войне) / С.А. Поделков. - М. : Художественная литература, 1966. - 235 с.

7. Словарь русского языка в 4-х тт. / [глав. ред. А.П. Евгеньева] ; [3-е издание]. - М. : Русский язык, 1981. - Т. 1. - 702 с. - Т. 2. - 736 с. - Т. 3. - 752 с. - Т. 4. - 800 с.

Размещено на Allbest.ru