Семантико-функциональный анализ имен прилагательных в романе В. Набокова "Дар"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Курсовая работа

по предмету: Русский язык

на тему: Семантико-функциональный анализ имен прилагательных в романе В. Набокова "Дар"

Казань - 2016

Содержание

Введение

1. Семантико-функциональный анализ имен прилагательных в романе В. Набокова "Дар"

1.1 Сравнительная степень прилагательных в романе «Дар»

1.2 Семантика имен прилагательных в романе В. Набокова «Дар»

2. Поэзия в прозе В. Набокова

2.1 Поэтика - композиционная организации прозаических текстов В. Набокова

2.2 Семантика и структура метафоры в русскоязычном романе В.Набокова «Дар»

Заключение

Введение

Творчество русско-американского писателя В. Набокова привлекало и в настоящее время привлекает огромное количество отечественных и зарубежных исследователей. Спектр разработанных тем огромен, но преимущество творений гения в том и состоит, что оставляет за собой бездну материала, обращение к которому вкупе с оригинальным методом самого ученого составляет научную новизну исследования.

Цель данной работы - произвести семантико-функциональный анализ имен прилагательных, используемых В.Набоковым в своем мата-романе «Дар», выявить неочевидные семантические связи в словах, используемых автором, и рассмотреть склонность к использованию известным писателем метафор.

Для достижения данных целей мы будем прибегать как к высказываниям великих критиков и филологов, изучивших досконально литературные творения В.Набокова, так и самостоятельно анализировать «перо написания» романа «Дар», как самого читаемого и известного романа писателя.

Интеграция, объединение в самых разных сферах, условия сосуществования (борьба или терпимость) - необходимые факты изучения бесконечного многообразия жизни и ее основ. Совмещение жанров, различающихся по самым разным критериям в рамках одного произведения, использование почти всех приемов рационального и доходчивого повествования требует последовательного анализа. Реализация такой литературной структуры обнаруживается в творчестве Владимира Набокова.

«Дар» для меня оказался наиболее совершенным, наиболее поглощающим, наиболее сложным - и композиционно, и стилистически - из всех произведений Набокова «русских лет» (на данный момент мной прочитаны все романы и повести этого периода). Думаю, не погрешу против истины, если назову этот роман жемчужиной русского модернизма», написала об этом призведении О.Емельянова в «Культуре русской речи» Емельянова, О.Н. Сравнение // Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник. - М.: Флинта: Наука, 2003.. Рассматриваются художественно-изобразительные потенции прилагательных в романе В.В. Набокова «Дар», что позволяет получить более полное представление о феномене идиостиля писателя. Обладая способностью расширять пространство текста за счёт вызываемых ими ассоциаций и являясь средством наглядной конкретизации эмоций, сравнительные степени прилагательных, слова, звучащие в новом значении в «набоковских текстах» активно участвуют в реализации авторского замысла. «Всё искусство художника и состоит в том, чтобы направить возможные и необходимые, хотя и нечёткие ассоциации по определённому пути, дело же толкователя вскрыть эту направленность и указать те выразительные средства, которые употребил в данном случае художник», отмечал Л.В. Щерба Щерба Л.В. Поэт в зеркалах// Звезда. - 2003. - № 4. - С. 220..

1. Семантико-функциональный анализ имен прилагательных в романе В.Набокова "Дар"

1.1 Сравнительная степень прилагательных в романе «Дар»

Образность - одно из важнейших свойств художественной речи. Определяющими признаками языковой образности служат такие качества слов, как картинность, красочность, конкретность, непосредственно связанные с эмоциональностью и экспрессивностью. А.И. Фёдоров отмечает, что «творческая мысль художника слова ищет своего воплощения в своеобразных формах использования средств языка» Набоков, В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Дар». // В.В. Набоков: Pro et contra. - СПб.: РХГИ, 1997.. Наиболее простым из языковых средств создания образности является сравнение - «стилистический приём, заключающийся в сопоставлении одного предмета, явления (субъекта сравнения) с другим предметом, явлением (объектом сравнения) на основании каких-либо признаков (основа сравнения) с целью более точного и одновременно образного описания первого»Набоков, В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Дар». // В.В. Набоков: Pro et contra. - СПб.: РХГИ, 1997..

Ценность сравнения как акта художественного познания заключается в том, что сближение различных предметов (свойств, явлений и пр.) помогает раскрыть в объекте сравнения, кроме основного признака, ряд дополнительных, что, естественно, обогащает эстетическое впечатление от текста.

«Это самый длинный, по-моему, лучший и самый ностальгический из моих русских романов. В нём изображены приключения, литературные и романтические, молодого эмигранта в Берлине, в двадцатые годы; но он - это не я. Я стараюсь держать моих персонажей вне пределов моей личности» - отмечал писатель в 1960 году в одном из своих интервью Набоков, В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Дар». // В.В. Набоков: Pro et contra. - СПб.: РХГИ, 1997. Позднее, в 1962 году, в предисловии к английскому переводу романа, Набоков, оценивая своё творчество, признаётся: «Это последний роман, который я написал - или когда-нибудь напишу - по-русски. Его героиня... Русская Литература», - и вновь уточняет: «Я не Фёдор Годунов-Чердынцев и никогда им не был» Набоков, В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Дар». // В.В. Набоков: Pro et contra. - СПб.: РХГИ, 1997.

Однако ряд исследователей творчества Владимира Набокова, обращаясь к тексту романа, утверждает обратное: «На самом деле в этом произведении писатель находился ближе к его центральному персонажу, чем где-либо ещё в художественной прозе». Известный биограф Владимира Набокова Брайан Бойд, размышляя о «Даре», также пишет, что «Набоков передоверяет своему герою все свои горячие привязанности - к родине, к семье, к языку, литературе, бабочкам, шахматам, к любимым женщинам - и даже окружает его обстоятельствами собственной жизни, собственным эмигрантским бытом - с уроками иностранных языков, отвращением к Берлину и солнечными ван-нами в Грюневальде». Бойд, Б. Владимир Набоков: русские годы. - М.: Независимая Газета; СПб: Симпозиум, 2011. Таким образом, вероятно, именно «личные переживания Набокова, всё им видимое и слышимое было необходимым ему материа-лом, «изнанкой ковра», который он ткал»Шаховская, ЗА. В поисках Набокова. Отражения. - М.: Книга, 2009.

Французский писатель и литературный критик Жан Бло, говоря о значении романа в творчестве писателя, отмечает: «На «Дар» Набоков потратил более четырёх лет работы, в то время как предыдущие книги заканчивались за несколько месяцев, и причина в том, что это итоговая книга, и она обязана была стать шедевром: вместе с эпохой завершился главный этап жизни, и нужно было подвести ему итог...Потому-то...«его героиня...русская литература». Прежде чем распрощаться с ней, прежде чем выдумать англо-американского писателя, который должен заменить русского, Набоков должен произвести проверку своих сил и продемонстрировать их, изложить историю своего вдохновения, написать картину своего творчества, которая подтвердит, что оно в самом расцвете...» Бло, Ж. Набоков. - СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 2000..

Категории сравнений в романе различны по тематике и структуре. Известны различные способы выражения компаративных конструкций:

1) морфологические (сравнительная степень прилагательных и наречий; суффиксы имён прилагательных -ист-, -оват-; аффиксы наречий по-..-ому, no-...ски)

синтаксические (творительный падеж; предложно-падежные сочетания с предлогами вроде, наподобие или сочетания со значением размера; сравнительный оборот; придаточное сравнительное; сравнительное предложение; несогласованное определение; согласованное определение (сравнение-эпитет), легко трансформирующееся в сравнительный оборот; придаточное опреде-лительное с дополнительным акцентом сравнения), лексические (при помощи слов со значением сравнения подобный, похожий, напоминает; прилагательные, вторая часть которых является стандартизированным показателем сравнения -видный, -образный -подобный или указывает одновременно на объект и основание сравнения -ногий, - лицый, -носый -головый; глагол сравнивать, прямо указывающий на сравнительную семантику высказывания.

Самой многочисленной группой являются сравнения, соединяемые при помощи союзных слов типа как, словно, подобной т.д. Особенно часто используется союз как. Например, «дар, который он как бремя чувствовал в себе» - полное сравнение в его элементарной форме. Здесь признак заключается в глаголе «чувствовал». Субъектом сравнения в данной конструкции является существительное дар, образом - бремя. Основа сравнения (глагол чувствовал) конкретизирует, развивает образ, позволяя автору подчеркнуть аналогию между процессом вынашивания человеческой жизни и творческими муками главного героя романа. В данном случае особое значение для Набокова имеет возможность закрепить в сознании читателя мысль о равноценности этих понятий, их важности.

От степени неожиданности, непривычности сравнения и распространённости зависит сила его воздействия на читателя. Учитывая, что «ассоциации, которые возникают при восприятии удачных сравнений, скажут значительно больше, чем простое ... описание», необходимо отметить, что в романе «Дар» Владимира Набокова почти отсутствуют традиционные сравнения: большинство конструкций, на наш взгляд, абсолютно оригинально. Остановимся на некоторых из них.

На подлинно художественном полотне сравнительные формы прилагательных, как и другие тропы, не существуют изолированно. Вводя сравнение в контекст произведения, «писатель, обладающий интуицией, стремится соотнести семантику, экспрессивную окраску, звуковой состав слов, входящих в сравнительный оборот или предложение, с другими образными средствами языка, употребленными в том же тексте». Характеризуя особенности взаимодействия главного героя с окружающими его людьми, Набоков использует неожиданное сравнение процесса познания собеседника с погружением в кресло: «...он старался ...вообразить внутреннее прозрачное движение другого человека, осторожно садясь в собеседника, как в кресло, так что локти того служили ему подлокотниками, а душа бы влегла в чужую душу». Здесь сравнение садясь, как в кресло семантически связано с последующей метафорой душа влегла (в чужую душу), дополняя и обогащая образное представление, выраженное этим компаративом, позволяя почти зрительно представить ощущения набоковского персонажа.

Особый интерес в романе Набокова представляют примеры распространенных прилагательных, при помощи которых создаётся законченный образ, достигающий большой степени самостоятельности. Иногда подобного рода распространенное явление называют термином парабола Томашевский, Б.В. Стилистика. - Ленинград: Изд-во Ленинградского университета, 2009.. Образцов таких распространенных сравнений в русской литературе немало, но по стилю Набоков здесь, пожалуй, наиболее близок к Н.В. Гоголю, одному из любимых его писателей. Описывая ощущения своего героя, связанные с процессом художественного творчества, Набоков использует излюбленный им прием компаративных конструкций: сравнение, плавно переходящее в другое сравнение: «...как только я приступал к тому, что мнилось мне творчеством..., все гасло на гибельном словесном сквоз-нячке, а я продолжал вращать эпитеты, налаживать рифму, не замечая разрыва, унижения, измены, - как человек, рассказывающий свой сон (как всякий сон, бесконечно свободный и сложный, но сворачивающийся, как кровь, по пробуждении) незаметно для себя и слушателей округляет, подчищает, одевает его по моде ходячего бытия...» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990 Предметом сравнения здесь является творчество (в том его проявлении, каким оно «мнилось» герою романа), образом - человек, рассказывающий свой сон; признак сравнения не эксплицирован явно, его надо домыслить, в таком контексте актуализируется ассоциативно-образная картина чувств читателя. Сравнение творческого процесса с воспоминаниями о сне получает свое последующее развитие в сопоставлении акта пробуждения (как завершения сна) с процессом свертывания крови (сон, сворачивающийся, как кровь), что позволяет автору не только создать самостоятельную, почти зрительно воспринимаемую картину, но и выразить «через сравнение свое отношение к предмету мысли» (см. также контраст к вышеприведённому образу дара -«эмбриона»).

Н.С. Болотнова отмечает, что, «разрабатывая коммуникативно-прагматические аспекты слова в художественном тексте, можно выявить не только эстетический смысл произведения и механизм его формирования, но и стиль автора, «стоящего» за текстом, который проявляет себя и своё видение мира в слове» Болотнова, Н.С. О трёх направлениях коммуникативной стилистики художественного текста и изучении текстового слова// Ком-муникативно-прагматические аспекты слова в художественном тексте. Науч. тр. каф. совр. рус. яз. Том.гос. пед.ун-та.- Томск: Изд-во ЦНТИ, 2009..

Набоков выработал неповторимый стиль, который определяют как «аристократический» Шаховская, ЗА. В поисках Набокова. Отражения. - М.: Книга, 2009., отмечая особенную набоковскую «живопись пера». Являясь истинным художником слова, писатель не допускал возможности ремесленнического подхода к процессу творчества. Именно такое негативное отношение к «гибельному словесному сквознячку», на котором «все гаснет», автор романа реализует посредством выбора семантически заведомо несовместимых сочетаний метафорического типа (вращать эпитеты, налаживать рифму), являющихся необходимым звеном в создании целостного полотна произведения.

Определяя семантическое поле представления «своё» для героя романа «Дар» (и его автора), считаем возможным предположить, что оно включает в себя всё, что так или иначе связано с дореволюционной Россией, размышлениями о которой буквально пронизано полотно произведения. «Набоковская Россия - очень закрытый мир, с тремя персонажами - отец, мать и сын Владимир... У Набокова роман с его собственной Россией», - считает 3. Шаховская Шаховская, ЗА. В поисках Набокова. Отражения. - М.: Книга, 2009..

Рассматривая группы сравнений, актуализирующие представление «своего» для Фёдора Годунова Чердынцева, отметим, что Набоков нередко «отдаёт предпочтение сравнительным конструкциям, где объект сравнения дополнительно уточняется при помощи зависимых от него слов» Болотнова, Н.С. Функционирование сравнений, конкретизирующих речь, в произведениях Ю.М.Нагибина // Языковые единицы русского языка в функциональном аспекте. - Иркутск: Изд-во ИГПИ, 1985., при этом основанием для сравнения являются «опосредованные ассоциативные связи некоторых признаков двух денотатов» Болотнова, Н.С. Функционирование сравнений, конкретизирующих речь, в произведениях Ю.М.Нагибина // Языковые единицы русского языка в функциональном аспекте. - Иркутск: Изд-во ИГПИ, 1985..

Воспоминания об отце, родительском доме, входящие в семантическое пространство компонента «своё», реализуются в представлении героя романа посредством сравнения прошлого с раем: «...домовой музей, где стояли рядами узкие дубовые шкапы с выдвижными стеклянными ящиками, полными распятых бабочек..,где пахло так, как пахнет, должно быть, в раю Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990актуализируя у читателя позитивное восприятие художественного образа.

К семантическому пространству представления «чужое» для героя «Дара» (и его автора), на наш взгляд, следует отнести всё то, что, по мнению главного персонажа романа, нарушает границы его «внутреннего обыкновения» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990 и является «страшно холодным миром вокруг» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990.

Структурно - семантическая палитра сравнительной степени прилагательных, посредством которых Набоков создаёт образную картину представления о «чужом» для главного героя романа внешнем мире, достаточно обширна. Остановимся на некоторых из них: «ученик... настолько пропитался местным бытом, что и в английской речи делал те же невытравимые ошибки, которые сделал бы кегельноголовый немец... Он был по-немецки невежественен, т.е. относился ко всему, чего не знал, скептически» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990 [11, с. 144]; «главный самодоволен, рассудителен, туп и хозяин, Траум, был коротенький человек,...кожа у него была, как броня у некоторых насекомоядных...

Его секретарша ...стареющая женщина с мешками под глазами, пахнущая падалью сквозь дешевый одеколон, работавшая любое число часов, иссохшая на траумовской службе, похожа была на несчастную, заезженную лошадь, у которой сместилась вся мускулатура, и осталось только несколько железных жил»; «...я бы завтра же бросил эту тяжкую, как головная боль, страну, где мне всё чуждо и противно».

1.2 Семантика имен прилагательных в романе В. Набокова «Дар»

Для Набокова характерно использование сравнительнойстепени прилагательных, с не эксплицированным вербально признаком (т.е. основой сравнения), который надо домыслить, что, безусловно, актуализирует ассоциативно-образную картину чувств читателя. Обратимся к примерам: сложное прилагательное кегельноголовый содержит указание на субъект и объект сравнения, при этом имплицированная основа предполагает сотворчество автора и читателя в создании образного представления. При анализе использования также необходимо учитывать степень развитости каждого его члена. Так, например, согласованное определение (сравнение-эпитет) невытравимые (ошибки), безусловно, предусматривает его последующую трансформацию в сложную компаративную конструкцию (ошибки, которые нельзя окончательно исправить, как нельзя окончательно вытравить вредных насекомых) в ходе постижения авторского представления о конкретном художественном образе, а в сравнении чужой страны с тяжкой головной болью, напротив, его семантика изначально актуализирована наличием всех необходимых компонентов сравнительной степени прилагательных и не предполагает обязательного активного соучастия читателя. Предупреждая возможность искажённой трактовки образа главного героя «Дара», Набоков в предисловии к английскому переводу романа поясняет причину подобной категоричности суждений своего героя: «Кое-где сквозь искусство проглядывает история. Отношение Фёдора к Германии, пожалуй, слишком типично отражает грубое и безрассудное пренебрежение русских эмигрантов к «туземцам» (будь то в Берлине, в Париже или в Праге). На моего героя к тому же подействовало наступление тошнотворной диктатуры, относящейся уже ко времени работы над романом, а не к тому, которое он фрагментарно запечатлел». С. Блэкуэлл, размышляя над этим периодом жизни писателя, делает вывод: «Вопрос национальной принадлежности встал, разумеется, в результате экспатриации. Изгнание заставляет вырабатывать новое сознание, особенно когда мечта о возвращении уже ушла» Блэкуэлл, Ст. Границы искусства: чтение как «лазейка для души» в «Даре» Набокова // В.В.Набоков: Pro et contra. Антология. Т.2.-СПб.:РХГИ, 2011.. Так, для Фёдора Годунова-Чердынцева «чужая сторона утратила дух заграничности, как своя перестала быть географической привычкой». Семантическая оппозиция «свой» - «чужой» реализована здесь посредством сравнительного придаточного с союзом как, при этом антагонистичность компонентов нивелируется, уравновешиваясь общим основанием утраты, «синонимией предикатов» (утратила - перестала быть). Способ примирения с действительностью герой Набокова находит в «узнавании» «своего» в «чужом»: «блестели зелёные луковки белой, псковского вида, церкви, недавно выросшей вверх из углового дома» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990«за груневальдским лесом курил трубку у своего окна похожий на Симеона Вырина смотритель, и так же стояли горшки с бальзамином». Объекты сравнения, используемые в данных конструкциях, (псковского вида церковь и персонаж пушкинского произведения - смотритель Симеон [Самсон] Вырин) актуализируют в представлении Фёдора Годунова-Чердынцева ассоциативную связь тем, что является для него родным (Россия, Русская Литература), помогая герою романа преодолеть барьер отторжения «чужого» через нахождение в нём примет «своего».

Владимир Набоков - блестящий мастер использования сравнительной степени прилагательных, являющихся средством характеристики как персонажей, так и самого автора. Все это очень наглядно отражено в их семантике, используемых Владимиром Набоковым, употребляющим компаративные конструкции как активное средство реализации своего замысла.

2. Поэзия в прозе В.Набокова

2.1 Поэтика - композиционная организации прозаических текстов В. Набокова

Остановимся подробнее на некоторых ключевых принципах композиционной организации прозаических текстов В. Набокова, которые, однако, имеют поэтико-музыкальную природу, а именно:

1) использование семиотического потенциала таких «готовых» структур, как «фрейм» и «сценарий», для создания глубины подтекста, а также композиционного развертывания и сцепления дистанцированных частей текста;

2) звуковая инструментовка этих структур, активизирующая ассоциативное мышление читателя и стимулирующая глубинное понимание текста; семантика имя набоков дар

3) коммуникативные переходы от третьего лица к первому и обратно (он-я), порождающие в тексте «мерцательный» эффект и поднимающие вопрос об идентичности автора, героя и повествователя;

4) различные перестановки во времени и пространстве, инициированные всеми ранее упомянутыми явлениями.

В статье Ирины Паперно «Как сделан "Дар"» исследуются приемы «поэтической механики» как маркеры миросозерцания художника. «Через такие приемы, как окрашивание, озвучивание, наименование, реализация метафоры, в самом построении романа как бы осуществляется формалистическая модель метафора искусства как "воскрешение слова"» Паперно И.Л. «Как сделан «Дар», Москва, Филолог,2012,№8, стр.5.

Стихотворные тексты, вводимые в романную прозу, нередко принадлежат перу того или иного персонажа. По Бахтину, эстетически активным субъектом может быть только автор. Герой всегда «пассивен», «он не выражающий, но выражаемое». В этой статье речь пойдет о двух попытках преодолеть рубеж, разделяющий автора-«прозаика» и героя-«поэта».

Из всех романов, созданных В. Набоковым в «сиринский» период его творчества, «Дар» (1937) по праву считается лучшим. По мнению М. Липовецкого, «Дар» представляет собой «один из первых -- и классических -- образцов русского метаромана», т.е. романа, в котором основное авторское внимание уделяется раскрытию феноменологической сущности словесного искусства. Главный герой «Дара», поэт Федор Годунов-Чердынцев, склонен к рефлексии, анализу собственных поэтических творений, а в определенные моменты даже и к иронически-«остраненному» взгляду на них.

В «Даре» встречаются не только отдельные, графически выделенные поэтические тексты героя (или их фрагменты). В ряде случаев Набоков делает стихотворный текст внешне неотличимым от прозаического. Возникает эффект обманутого ожидания: прозаический ритм внезапно переходит в стихотворный.

Характерный пример -- возобновление прерванной почти на полуслове («О поклянись, что…») работы героя над стихотворением «Люби лишь то, что редкостно и мнимо…» -- из 3-й главы романа: «“Уйдите, ради Христа”, -- сказал Федор Константинович и с брезгливой поспешностью повесил трубку. На минуту зашел в ванную, выпил на кухне чашку холодного кофе и ринулся обратно в постель. Как звать тебя? Ты полу-Мнемозина, | полу-мерцанье в имени твоем, -- | и странно мне по сумраку Берлина | с полувиденьем странствовать вдвоем. || Но вот скамья под липой освещенной… | Ты оживаешь в судорогах слез: | я вижу взор сей жизнью изумленный | и бледное сияние волос. || <…> Ночные наши, бедные владения, -- | забор, фонарь, асфальтовую гладь -- | поставим на туза воображения, | чтоб целый мир у ночи отыграть! || Не облака -- а горные отроги; | костер в лесу, -- не лампа у окна... | О поклянись, что до конца дороги | ты будешь только вымыслу верна…». В цитате показаны подразумеваемые границы стихов (|) и строф (||), хотя данное стихотворение скорее всего было записано Чердынцевым другим, более характерным для него способом -- в виде монострофы. Обратим внимание и на пунктуацию: знаки препинания нужны не столько для выявления смысла, сколько для обозначения ритмических и интонационных пауз. Точки чаще ставятся в конце фразовых периодов, границы которых совпадают с границами «четверостиший». Многоточия, запятые и тире (иногда в сочетании) разграничивают «стихи». В первом «стихе» 5-й «строфы» фрагмента тире замещает привычную запятую перед адверсативным союзом, маркируя стык двух гласных («Не облак[а -- а] горные отроги…»); второе (безударное) а как бы становится в один ассонансный ряд с ударными а и о («не облакам--а--гомрные--отромги»); таким образом дополнительно акцентируется -- на фонетическом и ритмически-интонационном уровнях -- концептуальная семантика противопоставления «ночных, бедных владений» («забор», «фонарь», «асфальтовая гладь») возвышающему «вымыслу».

Иногда Набоков, вводя в прозу «незаконченные» строфы и стихи героя, обозначает их ритмико-мелодическую канву, заменяя «отсутствующие» слова невнятным «бормотанием»: «…Федор Константинович рискнул повторить про себя недосочиненные стихи <…>. Это был разговор с тысячью собеседников, из которых лишь один настоящий, и этого настоящего надо было ловить и не упускать из слуха. Как мне трудно, и как хорошо... И в разговоре татой ночи сама душа нетататот... безу безумие безочит, тому тамузыка татот...» (3, 51). «Спустя три часа опасного для жизни воодушевления и вслушивания, он наконец выяснил всё, до последнего слова» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990 Далее приводится уже полностью завершенное и соответствующим образом оформленное восьмистишие: «Благодарю тебя, отчизна, / за злую даль благодарю! / Тобою полн, тобой не признан, / я сам с собою говорю. / И в разговоре каждой ночи / сама душа не разберет, / мое ль безумие бормочет, / твоя ли музыка растет…» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990.

Интересно, что если стихотворение «Люби лишь то, что редкостно и мнимо…» нельзя адекватно понять, не зная некоторых фабульных, «прозаических» подробностей (например, имени и фамилии возлюбленной Федора Константиновича -- Зины Мерц -- «Как звать тебя? Ты полумнемозина, полумерцанье в имени твоем…»), то «Благодарю тебя, отчизна…» в подобных комментариях не нуждается и формально может рассматриваться как типично «набоковское» стихотворение. Между тем именно этот поэтический текст является своеобразным концептуальным центром романа, поскольку в нем фокусируются мотивы `(вынужденной) эмиграции' и `(поэтического) дара'. Поэт, обращаясь к отчизне, благодарит ее за «злую даль», тоску, «непризнание» («Тобою полн, тобой непризнан…») и счастье, обретаемое «в разговоре каждой ночи» (когда «сама душа не разберет, / мое ль безумие бормочет, / твоя ли музыка растет» -- 3, 52).

Завершается «Дар» стихотворением: «Прощай же, книга! Для видений -- отсрочки смертной тоже нет. С колен поднимется Евгений, -- но удаляется поэт. И все же слух не может сразу сродниться с музыкой, рассказу дать замереть... судьба сама еще звенит, -- и для ума внимательного нет границы -- там, где поставил точку я: продленный призрак бытия синеет за чертой страницы, как завтрашние облака, -- и не кончается строка» (3, 330). Ранее, встречая «растворенные» в прозе стихи, мы всякий раз сталкивались с одним из приемов субъективизации повествования. Здесь же Набоков явно не ограничивает себя рамками данного приема. На это указывает, с одной стороны, невозможность точной «атрибуции» (кто автор текста, Чердынцев или Набоков, остается неясным), с другой -- цельнооформленность фрагмента, его архитектоническая и синтаксическая завершенность (это абзац-период), контрастирующая с «незавершенностью» и «разомкнутостью» смысловой, концептуальной. Стираются границы между «романной» поэзией (стихами героя) и поэзией автора, между «вымыслом»/«небылицей» (=художественным образом) и «бедными владениями» (=действительностью), между литературой и жизнью.

Функциональное значение стихотворений обусловливается своеобразием авторского вимдения изображаемой действительности, а также стремлением авторов «вовлечь» героев в процесс воплощения («вербализации») замысла, сделать их своими «соавторами».

Ключом к соотношению поэзии и прозы в «Даре» является, как это ни странно, написанная героем биография Н.Г. Чернышевского -- четвертая глава набоковского романа. В «документальную» повесть искусно вкрапляются элементы художественного вымысла. А «вымышленная» главная сюжетная линия, повествование о жизни Годунова-Чердынцева, наоборот, насыщается документальными, автобиографическими -- т. е. самыми что ни на есть реальными -- подробностями и фактами. Точно такое же взаимное смещение сфер реальности и вымысла мы наблюдаем и тогда, когда начинаем рассматривать стихи Годунова-Чердынцева в их соотнесенности с романной прозой. Набоков акцентирует автобиографическую подоплеку «Дара», не ставя при этом знака полного тождества между собой и героем-протагонистом.

Вектор сюжетно-композиционной динамики «Дара» -- движение от поэзии к прозе. Чердынцев, поначалу (в главе 1-й) предстающий лишь в одной своей ипостаси -- «непризнанного» поэта, -- по ходу действия, в главах 2_й 3-й, и 4-й, становится автором двух прозаических книг: незавершенной (об отце) и опубликованной («Жизнь Чернышевского»). В 5-й главе он задумывает автобиографический «классический роман, с типами, с любовью, с судьбой, с разговорами…» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990: «…я это все так перетасую, <…> что от автобиографии останется только пыль, -- но такая пыль, конечно, из которой делается самое оранжевое небо» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990. «Дар», по-видимому, следует считать осуществлением этого замысла, а Чердынцева -- исходя из предлагаемых Набоковым правил «игры» -- подлинным автором романа. К концу произведения соотношение «реальность/жизнь-литература/поэзия» обретает несколько иной вид: «реальность/жизнь-литература/проза». Замена конкретизирующего коррелята «литературы» свидетельствует об определенных изменениях в мировоззрении героя, переосмыслившего основные понятия -- «проза» и «поэзия», об эволюции его стиля и естественном переходе к другим -- преимущественно прозаическим -- жанровым формам. Впрочем, «поэзия», в том ее понимании, к которому постепенно приходит Чердынцев, никуда не исчезает и не противопоставляется «прозе», а как бы «поглощается» ей, т. е. становится одним из конститутивных элементов более сложно организованного художественного целого.

Собственно поэтическая рефлексия В. Набокова над своим языком выводит читателя в область непредсказуемых смыслов, поскольку, согласно представлениям писателя, «его творения уже существуют в трансцендентальном мире, так что смысл его -- как и любого истинного художника -- усилий состоит в том, чтобы наилучшим образом воплотить в слове их бытие».

2.2 Семантика и структура метафоры в романе В.Набокова «Дар»

Метафорология, современная теории метафоры, рассматривает метафорическую номинацию не только как специфично семантически структурированный лексический объект, но и как языковую единицу, объективирующую результаты особых ментальных механизмов отражения и интерпретации внеязыковой действительности. В практическом исследовании метафоры как стилистического явления целесообразно исходить из того, что она основана на отношении предметно-логического значения и значения контекстуального.

В рамках лексикологического подхода метафора исследуется, прежде всего, как вид полисемии. В работах лингвистов широко обсуждается вопрос структуры метафоры, типологизации метафор, была предпринята попытка описания механизма метафоризации.

В рамках когнитивного - метафора исследуется как феномен сознания. Сторонники когнитивного направления сосредоточивают свое внимание на механизме метафоризации и на описании метафорических моделей фрагментов действительности.

В работах последнего времени наблюдается тенденция к объединению двух указанных направлений в рассмотрении метафоры, что определяет поэтапную (методику анализа) на основе исследования перевода метафорических единиц в художественном тексте.

В данной работе мы будем рассматривать и анализировать метафору в аспекте индивидуального писательского билингвизма В.Набокова и здесь предметом исследования станет образное мышление писателя -билингва.

Основным методом исследования метафорической лексики, является метод научного описания, реализованный в приемах компонентного анализа и интроспекции, направленных на выделение функционально значимых компонентов исходного и результативного значений, скрытых смыслов процесса метафоризации. Использовались приемы когнитивного анализа, направленные на изучение ментальных моделей, существующих в сознании человека и выраженных посредством языка. В работе также были использованы приемы интерпретации материала с позиций лингвокультурологического подхода.

Материалом исследования послужили прозаическое произведение В.Набокова в жанре романа, а именно его русскоязычный роман «Дар».

Пользуясь набоковской метафорой, Нора Букс в книге «Эшафот в хрустальном дворце. О русских романах Владимира Набокова» (1999) пишет о романе-оборотне, опираясь на строгую композиционную вымеренность, завершенность и замыкание тематического кольца произведения. «Дар», по ее мнению, «в первую очередь биографический роман». Исследовательница также делает акцент и на неоднородности произведения: «Текст романа словно представляет модель качественного, видового, жанрового понятия литературы. Он включает поэзию и прозу, их разные виды, жанры, размеры - политическую литературу, публицистику, художественную литературу, роман, короткую новеллу, драму, сказку, мемуары, энциклопедическую статью, частное письмо, сонет, стансы, романс, ямб, анапест, гекзаметр, верлибр, произведения известные и вымышленные.». Такое видовое многообразие объясняется исследовательницей авторскими задачами. Согласно ее теории, многожанровость творчества Годунова-Чердынцева составляет пародийную параллель деятельности Н.Г. Чернышевского. Роман является своеобразным откликом на разработку «суперформ» в русском авангарде («сверхповесть Хлебникова»).

Пушкин, как известно, был для В. Набокова образцом стиля как в поэзии, так и прозе. Не случайно в его романе «Дар» поэт и писатель Федор Годунов-Чердынцев, alter ego автора, «закаляя мускулы музы», «как с железной палкой, ходил на прогулку с целыми страницами „Пугачева“, выученными наизусть».

Один из ведущих приемов, заимствованных Набоковым у Пушкина, -- сюжетная реализация речевых клише, которые обнаруживают свою «предсказательную силу» лишь при развертывании всего текста целиком. При этом паремии в его текстах работают как на композиционном уровне (являясь источником порождения многоплановости поэтического смысла произведения), так и на уровне поверхностной языковой игры.

Игра на противоположности смыслов, на том, что речевое клише ведет себя как «оборотень», -- вообще отличительное свойство парадоксального поэтического мышления Набокова. Недаром глубина сюжетной линии его романа «Дар» (1937) построена на интертекстуальной игре с афористическим высказыванием Ф. Достоевского -- «…психология, господа, хоть и глубокая вещь, а все-таки похожа на палку о двух концах».

И найденная на месте преступления «палка Феликса» (букв, `палка счастливого') становится у Набокова, как и в «Преступлении и наказании», «уликой о двух концах», порождающей «отчаяние» пишущего героя.

В своем мастерстве словесных преобразований паремий и речевых клише Набоков действительно уподобляется волшебнику. И в его романе «Дар», который является «русским зачатком» написанного впоследствии романа «Лолита», это мастерство получает наиболее полное выражение.

Однако «успех» действительно оборачивается «усопьехом» -- жена героя умирает, и кажется, что «успех» собственного замысла «волшебника» -- «полный»: «Он про себя хохотал, хохотал, на пуховиках счастья» [там же]). Но когда «бедная девочка» оказывается в непосредственной «зримой близости» от героя, в ее глазах он, со своим «магическим жезлом», предстает как обладающий «уродством или страшной болезнью».

Парадоксальной при этом оказываются две фразы девочки: первая сказана ей на свадьбе матери («Это я жениха нашла, это я жениха привела, жених -- мой» [там же]), вторую фразеологизированную реплику она произносит тогда, когда отчим наконец получает ее из рук опекунов: «Все могло вспыхнуть!» -- восклицает она о не состоявшемся этой ночью пожаре, и Набоков при этом обращает наше внимание на ее позу и выражение лица: воскликнула, «подняв розово-озаренное лицо… и тараща глаза…» (герой же понимает эту фразу в чисто любовном смысле) Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990.

«Оптический фокус счастья» оборачивается оптическим обманом, «агонией изогнутых огней», а выдуманный героем киносценарий -- «кинематографом терзаний». В результате -- «пленка жизни лопнула» Набоков, В.В. Дар. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. - М.: Правда, 1990. Парадоксальным образом все связанные значения ключевых слов связываются в Набокове и звуковой нитью, которая вносит дополнительную поэтическую ноту в его прозу; ср.ослепительный -- соплявая судьба -- пленка жизни лопнула. В этом контексте можно прочесть и идею смерти как прозрения.

Анализ поэтики жанров текстов, принадлежащих перу главного героя романа, Федору Годунову-Чердынцеву, в аспекте смыслообразующих функций в пределах романа привел к следующим выводам. Героем использованы жанры всех трех литературных родов: лирического, эпического, драматического.

Помещая в центр повествования поэта и прозаика, автор пытается разрешить одну из главных проблем литературы: противопоставление поэзии прозе. Это обуславливает появление в романе промежуточных форм -- стихотворений в прозе и ритмизованных графически невыделенных отрезков, имитаций стихотворений, замаскированных поэтических объектов. Читатель оказывается в творческой лаборатории поэта, наблюдает за процессами рождения (витализации) и воскрешения стихотворений.

В романе разворачивается микроистория стихотворения и творческая макроистория лирики от Карамзина, Державина и Пушкина до Тютчева, Фета и поэзии модерн. Однако выражение своего дара слова только в формах лирического рода не удовлетворяет Федора Годунова-Чердынцева.

Новыми формами, новыми пробами в истории его писательского становления являются новелла и биография. Эти жанры не получают статуса автономности и тщательно камуфлируются в романной текстуре, создавая атмосферу реальности творческой жизни героя, когда творению настоящего произведения искусства предшествует долгая работа и поиск формы.

Кульминационным событием в жизни героя и в развитии сюжета является написание биографии Н.Г. Чернышевского, в которой ему удалось разрешить творческое кредо и соединить два несовместимых жанра: жития и пародии. В романе обнаруживаются и признаки такого литературного рода, как драма. Ее представляют два диалога, созданные творческим воображением Годунова-Чердынцева, что позволяет говорить и о диалогическом монологе. Собеседники диалогов, обсуждая литературные произведения и творчество отдельных писателей, приходят к мысли о неоднозначности творчества любого писателя и неограниченности возможностей вымышленного мира.

Заключение

Выбор миллионов читателей, выбравших своей настольной книгой именно роман Владимира Набокова «Дар», объясняется в первую очередь языком написания, наличием гигантского числа разностилевых жанров, широкому использованию сравнений и метафор в произведении, несравнимой ни с чем жизненной, но в то же время фантазийной поэзией, присутвующей в метаромане. Сам Набоков признает роман вершиной своего русскоязычного творчества.

«Дар» - это литературная энциклопедия. Чтобы окончательно представить «Дар» в качестве литературной энциклопедии, приведем перечень имен поэтов, писателей, литературных критиков, философов, появлявшихся на страницах романа. Адамович, Аксаков, Алданов, Амарантов, Анненский, Антонович, Апухтин, Аристотель, Айхенвальд, Батюшков, Байрон, Бальмонт, Бакунин, Белинский В.Г., Белинский Максим, Бернс, Боборыкин, Блок, Брюсов, Белый, Бунин, Бодлер, Буренин, Булгарин, Благовестлов, Беранже, Бернар Сара, Вольтер, Волынский, Гоголь, Голсуорси, Гофман, Гумилёв, Гинденбург, Гегель, Гончаров, Гораций, Гете, Гюго, Гомер, Герцен, Гаршин, Григорович, Гейне, Гриммельзгаузен, Гиппиус, Достоевский, Диккенс, Дельвиг, Добролюбов, Дружинин, Даль, Дудышкин, Жуковский, Жорж Санд, Захер-Мазоха, Зайцев, Зощенко, Кант, Конт, Карамзин, Киплинг, Келлерман, Клемансо, Кольцов, Кампе, Костомаров, Купер, Кроль, Келлер, Лермонтов, Лесков, Лессинг, Ланкло, Лафайет, Лавров, Луначарский, Людвиг Э. Маркс, Мопассан, Монтень, Михайловский, Мильтон, Мор, Мережковский, Михайлов М. Ш., Некрасов, Надсон, Огарев, Островский, Пушкин, По, Паскаль, Писемский, Пруст, Плетнёв, Ползунов, Пыпин, Писарев, Плещеев, Плеханов, Ронсар, Рильке, Розанов, Руссо, Рыле- ев. Салтыков-Щедрин, Скотт В., Сократ, Стивенсон, Э. Сю, Спиноза, Суинберн, Сервантес, Свифт, Стерн, Слепцов, Салиас, Северянин, Тютчев, Толстой, Фет, Флобер, Фрейд, Франс, Флориан, Фабр, К. Фаррер, Фейербах, Фурье, Филдинг. Ходасевич. Цицерон, Цезарь, Цвейг А., Цвейг С. Чехов, Чулков, Шекспир, Шпенглер, Шлегель, Шелгунов, Шлоссер, Шиллер, Шпильгаге, Эридиа.

Дар» -- вершинное произведение в творчестве известного писателя. Не случайно автор называет его своим лучшим и любимым романом. Эта книга обозначила границу набоковского творчества, разделив его на русский и английский периоды. «Дар» - уникальное произведение, вобравшее в себя темы, мотивы, проблемы, идеи волнующие автора в уже написанных им произведениях и тех, которые будут написаны позже.

В одном из своих писем Набоков признается: «Я все тверже убеждаюсь в том, что the only thing that matters в жизни есть искусство». Роман «Дар», думается, лучше всего отражает это положение, так как его главной героиней является Литература. «Дар» -- литературная энциклопедия, которая включает в себя цитаты, отсылающие к разным культурным источникам. А герой романа Федор Годунов-Чердынцев не только главный герой романа, но и его имплицитный автор, разделяющий многие взгляды своего создателя.

Размещено на Allbest.ru