Передача безэквивалентной лексики с латинского на русский язык

Размещено на http://allbest.ru

ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНЫХ И СОЦИАЛЬНЫХ НАУК

Кафедра психологии педагогики и переводоведения

КУРСОВАЯ РАБОТА

ПО ДИСЦИПЛИНЕ «ДРЕВНИЕ ЯЗЫКИ И КУЛЬТУРЫ»

на тему: «Передача без эквивалентной лексики с латинского на русский язык»

Санкт-Петербург

2016

Оглавление

Оглавление

Введение

Глава 1. Теоретические основы перевода безэквивалентной лексики

1.1 Понятие эквивалентной/безэквивалентной лексики (имена собственные,

мифонимы

1.2 Проблемы перевода безэквивалентной лексики

Выводы к 1 главе

Глава 2. Проблемы перевода классической латыни в поэзии

2.1 Случаи повторений в текстах на примере переводов данного латинского текста

2.2 Разбор латинского текста на примере переводов и об особенности латинского стихосложения

Заключение

Используемая литература



Введение

На самых ранних стадиях развития человечества перевод выполнял важнейшую социальную функцию, создавая широкие возможности для общения людей, принадлежащих к разным языковым коллективам. С развитием письменности перевод открыл людям непосредственный доступ к культурным достижениям других народов, именно благодаря переводу взаимодействие и взаимообогащение литератур и культур стало реальностью.

Языковая интерпретация элементов внешней культуры, примером которых являются имена собственные из области античной мифологии, в немалой степени основана на их фиксации в составе Базового словаря и тесной связи с языковой практикой. В связи с этим данный материал передаётся на иностранный язык с одной стороны «в готовом виде», с другой - обнаруживает определённые закономерности употребления.

Данной теме посвятили свои исследования ведущие специалисты в области лексикологии, теории перевода и сравнительно-сопоставительного изучения языков. Теоретической основой данной работы послужили работы А. В. Суперанской, В.Н. Комиссарова, А.С. Бархударова, А.В. Фёдорова, А.О. Ивановаи других.

Настоящая работа посвящена проблеме функционирования безэквивалентной лексики (БЭЛ), а именно имён собственных, принадлежащих области классической латыни. при передаче их средствами латинского и русского языков.

Актуальность работы обусловлена тем, что подходы к изучению понятия безэквивалентной лексики в научной литературе крайне разнообразны, а выводы в исследованиях по данному вопросу часто противоречивы. Кроме того, с уходом в прошлое идеологической конфронтации между Россией и странами Европы расширился процесс культурного обмена между людьми самых разных национальностей. В связи с этим, в лингвистике заметно повысилось внимание к проблеме «переводимости», и как следствие этого, возрос научный интерес к проблемам перевода безэквивалентной лексики, связанной с культурными реалиями. Решение этих проблем особенно насущно для практических переводчиков, отсюда - практическая направленность данной работы, в конце которой даются рекомендации для практики перевода.

Цель данной работы - на основе исследования перевода Валентина Валевского произведений Катулла на русском и латинском языках выявить закономерности перевода безэквивалентной лексики (из области классической латыни).

Задачи работы включают в себя обзор, анализ и классификацию безэквивалентной лексики из области классической латныни, в текстах очень известном произведении древнеримского поэта Гая Валерия Катулла, жившего примерно в 87 до н.э. - ок. 54 до н.э., которое значится римской цифрой под номером VII.

Работа состоит из введения, двух глав с выводами, заключения, приложения и библиографии. В первой главе рассматриваются разносторонние теоретические подходы к изучению данной темы. Проводится обзор основных точек зрения поданной проблеме в современной лингвистической литературе. Вторая глава посвящена практическому рассмотрению особенностей использования безэквивалентной лексики в произведении древнеримского поэта Гая Валерия Катулла, 87 до н.э. - ок. 54 до н.э., под номером VII, на русском и латинском языках.

Список сокращений, принятых в работе:

ИЯ - Исходный язык
ПЯ - Переводящий язык (язык перевода)
БЭЛ - Безэквивалентная лексика.

безэквивалентный лексика латинский язык



Глава 1. Теоретические основы перевода безэквивалентной лексики

1.1 Понятие эквивалентной/безэквивалентной лексики

Перевод - несомненно, один из древнейших видов человеческой деятельности. Ещё переводчики античного мира ставили вопросы о той или иной степени близости перевода оригиналу. Первыми теоретиками перевода были сами переводчики, стремившиеся обобщить свой собственный опыт, а иногда и опыт своих собратьев по профессии.

С изложением своего «переводческого кредо» выступали в первую очередь сами переводчики и, хотя высказываемые ими соображения не отвечали современным требованиям научности и доказательности и не складывались в последовательные теоретические концепции, все же целый ряд таких соображений и сегодня представляет несомненный интерес. Исследованию данной темы посвятили свои работы Бархударов Л.С., Комиссаров В.Н., Федоров А.В. и многие другие.

Изучением же непосредственно проблем перевода безэквивалентной лексики занимался целый ряд таких крупных ученых как Суперанская А.В., Иванов А.О., Влахов С. и Флорин С., Кабакчи В.В. Как считает А.О. Иванов, - вопросы, связанные с эквивалентностью и безэквивалентной лексикой, справедливо рассматриваются как часть общей проблемы эквивалентности перевода.

Несмотря на то, что этот аспект проблемы эквивалентности неоднократно затрагивался в литературе по теории перевода и в специальных исследованиях, границы безэквивалентной лексики остаются недостаточно чётко очерченными. В большинстве работ по теории перевода под безэквивалентной лексикой чаще всего подразумевается почти исключительно реалии исходного языка [4:5].

В связи с этим следовало бы определить терминологические рамки понятия «реалия», тем более, что в переводоведческой литературе оно получило достаточно широкое распростране

ние. Термин «реалия» в научной литературе отождествляется с понятием, которое используется в данной работе, а именно - с «безэквивалентной лексикой» [См.3:16, 17, 44]. Однако объяснение одного термина через другой, содержание которого также недостаточно точно определено, способно вызвать дальнейшие трудности. Следовательно, целесообразно было бы разграничить между собой понятия «реалия» и«безэквивалентная лексика». На недостаточную изученность обоих понятий в современной науке о языке указывает тот факт, что понятия «реалия» и «безэквивалентная лексика» не представлены в Лингвистическом

энциклопедическом словаре 1990г. отдельными статьями [См. 19].

Для обозначения специфических элементов внутренних и внешних культур -«языковых реалий» и «безэквивалентной лексики» - некоторые исследования предлагают термины «идионим» и «ксеноним». Однако при такой классификации используются скорее внелингвистические критерии, согласно которым такие слова как «Brooklin» и «Acropolis» попадают в разные категории. [5:19-20].

Не имея возможности останавливаться на существенных сторонах каждого из всех, упомянутых выше терминов, следует отметить, что каждый из них смещает значение, заложенное в термине «реалия», в сторону какого-либо одного компонента, например, термин «локализм» приближает значение к «диалектизмам», «областной лексике», а «экзотизм» акцентирует внимание на предметах национального колорита.

Таким образом, каждый из этих терминов сужает значение определения «реалия» до отдельного преобладающего, но не исчерпывающего признака. Наиболее соответствующим термину «реалия» можно признать словосочетание «этнокультуроведческая лексика», которое содержит всебе наибольшее число компонентов, характеризующих данную «историко- этническую общность людей» [3:45].

В результате, вырисовывается облик реалий как особой категории средств выражения: слова и словосочетания, называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому. Будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) в других языках, а, следовательно, не поддаются переводу «на общем основании», требуя особого подхода [3:55].

Что касается безэквивалентной лексики - термин, как было указано выше, может рассматриваться как синоним «реалии».

Однако говорить о безэквивалентной лексике в плоскости одного языка не следовало бы, поскольку «границы безэквивалентной лексики гораздо шире» [4:5]. А.О. Иванов предлагает рассматривать проблему эквивалентности и безэквивалентности в виде оппозиции (эквивалентность / безэквивалентность), каждый член которой дополнительно характеризует друг друга и без чего понимание любого из них будет неполным.

Оппозиционность предполагает наличие противоположных признаков в семантическом поле двух элементов этой пары. Далее А.О. Иванов переходит к теме адекватного перевода, рассматривая её в свете указанной выше теории эквивалентности. Основным принципом адекватного перевода автору представляется принцип функциональной тождественности.

Результат перевода должен выполнять аналогичную смысловую и художественную функцию в системе целого. Что касается классификации самих собственных имён, т. е. деления ономастического пространства на секторы, зоны и поля, то, по мнению А.В.Суперанской, - существует объективная необходимость такого деления, так как ономастическое пространство в целом трудно обозримо.

В ономастическом пространстве могут быть выделены: антропонимия, топонимия, зоонимия, фитонимия, космонимия, астронимия, хронимия, мифонимия и т.д. [8:180].

Мифонимы имеют прямое отношение к теме данной работы, поэтому заслуживают отдельного рассмотрения. В данный сектор ономастического пространства входят именования людей, животных, растений, народов, географических и космографических объектов, различных предметов и т.п., в действительности никогда не существовавших.

Особое место в этом секторе занимает теонимия (имена богов). «Большие сложности для изучения, - отмечает автор, - представляют теонимы эпохи политеизма, когда в каждом государстве или племенной общности имелись свои верховные боги и божества низшего порядка» [8:183]. «По сходству функций боги разных народов могли в какой-то мере соответствовать друг другу, поэтому в описаниях древних путешествий чужие боги обычно зовутся именами богов, известных в стране автора. Так, ссирийская богиня Милитта зовётся в греческих описаниях Афродитой, а славянский Яровит - Марсом» [8:183].

Категория одушевлённости/неодушевлённости в мифологии и фольклоре не имеет чётких границ, и многие безжизненные объекты получают антропоморфные черты, т.е. наделяются способностью говорить, думать и действовать подобно человеку.

Различаются три типа информации имени: речевая, языковая и энциклопедическая. Они лежат в разных планах и существуют независимо друг от друга. Для имён и объектов со всемирной известностью, к которым относятся упомянутые выше мифонимы, - энциклопедическая информация будет значительно однороднее и больше по объёму, чем для имён и объектов с локально ограниченной известностью.

Таким образом, для введения имени в речь необходимо первоначальное языковое и экстралингвистическое знакомство с ним. Однако и энциклопедическая и языковая информация имени в речевом акте присутствует подспудно, а основной становится связь имени с объектом (и понятием объекта) и комплекс эмоций, связанных у говорящего с именуемым объектом [8:261].

1.2 Проблемы перевода безэквивалентной лексики

Уже в самых первых попытках филологов определить цели и задачи перевода можно найти начало теоретических споров нашего времени о допустимости буквального или вольного перевода, о необходимости сохранить в переводе то же воздействие на читателя, которым обладает оригинал и т.п. [6:13].

Но основы научной теории перевода стали разрабатываться только к середине ХХ века, когда переводческая проблематика привлекла внимание языковедов. До этого времени считалось, что перевод никоим образом не может включаться в круг вопросов, изучаемых лингвистической наукой. Отношение языковедов к переводу чётко выразил В. Гумбольдт в письме к

известному немецкому писателю и переводчику Августу Шлегелю: «Всякий перевод безусловно представляется попыткой разрешить невыполнимую задачу. Ибо каждый переводчик неизбежно должен разбиться об один из двух подводных камней, слишком точно придерживаясь либо своего подлинника за счёт вкуса и языка собственного народа, либо своеобразия собственного народа за счёт своего подлинника» [6:17].

Что касается отечественной науки о языке, то в её традиции перевод принято рассматривать как сложное многоаспектное понятие, которое представляет собой в первую очередь процесс межъязыковой трансформации текста. Переводом с одной стороны следует считать процесс преобразования с исходного языка (ИЯ) на переводящий язык (ПЯ), с другой стороны, перевод - это изменение речевого произведения на одном языке в речевое произведение на другом языке при сохранении неизменного плана содержания, то есть значения. [2:11].

Сам по себе предмет теории перевода изучает процесс создания вторичного текста (текста на ПЯ) с той или иной степенью соответствия репрезентирующего оригинальный текст (текст на ИЯ). При этом для переводчика крайне важно донести не только чисто информационную часть оригинала, но и его экспрессивное наполнение, т.е. не только то что написал автор, но и то как он это сделал [5:28]. В той мере, в какой практический опыт коллектива, говорящего на данном языке, одинаков у коллективов, говорящих на разных языках, одинаковы и значения, выражаемые в этих языках. Поскольку сама реальная действительность, окружающая разные языковые коллективы, имеет гораздо больше общих черт, чем различий, постольку значения разных языков совпадают в гораздо большей степени, чем они расходятся. В этом состоит теоретическое оправдание принципа «переводимости», который составляет основу процесса межъязыковой и межкультурной коммуникации - масштабного явления, в которое вовлечены носители самых разных языков и культур.

Однако существуют точки зрения, согласно которым перевод всегда является операцией, относительной по своим результатам, так как в каждом языке по отношению к любому другому есть элементы, передача значения которых в нормальных условиях в рамках самого текста невозможна, а основные ограничения на любой перевод накладывают, главным образом, внутрилингвистические значения [4:38].

Безэквивалентная лексика, как правило, вызывает наибольшую трудность при переводе на иностранный язык, так как словарный перевод такой лексики не даёт результата. Примером особого подхода к переводу безэквивалентной лексики можно считать перевод семантических лакун, т.е. слов, не имеющих на ПЯ эквивалентов в виде отдельных слов. Однако факт отсутствия в русском языке отдельных слов, закреплённых за этими понятиями не означает, что все эти специфически национальные понятия нельзя передать в переводе, хотя бы путём описательного перевода, который можно признать основным способом перевода семантических лакун.

Один из вариантов безэквивалентной лексики - слова широкой семантики, которые обнаруживают расхождение референциальных значений в ПЯ по сравнению с ИЯ, например causa- причина и основание, отец - pater, tris, восстановление - integrato, onis. При этом, выбор требуемого соответствия в переводе этого типа безэквивалентной лексики возможен только при условии выхода за пределы языкового контекста и знания самой реальной обстановки или ситуации. Отдельную разновидность переводческих трудностей представляет собой альтернативно-безэквивалентная лексика. Это особая разновидность безэквивалентной лексики, в которую входят имена собственные, безэквивалентность которых обусловлена национальным своеобразием языка и культуры народа, говорящего на ИЯ. Как правило, при переводе имена собственные заимствуются путём транскрипции - передачи звучания имени собственного. Однако в тех случаях, когда имя собственное не просто называет предмет, а имеет некое дополнительное значение, механическая передача звучания не обеспечивает адекватности перевода. Адекватность перевода достигается только путём экспликации смысловой структуры, которая, применительно к различным типам имён собственных имеет определённые закономерности». [См.4].В качестве отдельной группы безэквивалентной лексики А. О. Иванов рассматривает языковые реалии - особые слова и словосочетания, называющие объекты, характерные для жизни, быта, культуры, социального и исторического развития одного народа и чуждые другому; будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) в других языках. Существует несколько способов передачи реалий на ПЯ: 1) калькирование, т.е. повторение внутренней формы исходного слова,

например: genvitus - родительный, dativus - дательный и т.д.; 2) использование существующего аналога, например: progredi - прогрессировать; 3) транслитерация/транскрипция, например: consul - консул; 4) приближенный или описательный перевод, например: creo - творить.

К определённому типу безэквивалентной лексики относятся и фразеологизмы, для которых существует два способа перевода - лексический или описательный (например: aurora - утреннее время) и калькирование (например: terra incognita -неизвестная земля).

В целом, перевод всех видов безэквивалентной лексики считается крайне сложной проблемой, поскольку перед переводчиком всегда стоит проблема выбора между калькированием и разъяснительным, описательным переводом. Сохранение внутренней формы может вести к нарушению в прагматике, а сохранение прагматического значения может сопровождаться потерей референции, т.е. определённой части смысла. Этот выбор не может быть закреплён какой-либо универсальной переводческой нормой, а основан только на степени мастерства и вкуса переводчика.

Выводы к 1 главе

Сказанное выше позволяет сделать следующие выводы.

1.Исходя из теории безэквивалентной лексики, полная тождественность припереводе этой группы лексики с ИЯ на ПЯ невозможна. Это обусловлено тем, что единицы лексики на ИЯ (а безэквивалентной лексики в особенности) обладают не только разными экспонентами (фонемным составом, морфемами, устроенными по различным правилам), но и разными значениями и значимостями, поскольку каждое слово данного языка входит в своё семантическое поле и имеет значение только в оппозиции к остальным членам того же поля и своему языку в целом. Несмотря на это, перевод безэквивалентной лексики должен претендовать на эквивалентную презентацию. Данная эквивалентная передача может осуществляться с применением определённых теоретических принципов.

Таким образом, говоря об эквивалентности при переводе, следует иметь в виду, прежде всего функциональное тождество моделей ИЯ и ПЯ, передающее на аналогичном уровне плана выражения все релевантные в пределах данного контекста компоненты значения.

2.При переводе имен собственных, составляющих особую группу безэквивалентной лексики, этот процесс должен осуществляться с учётом описанных в данной главе закономерностей. Необходимо различать три типа информации имени: речевую, языковую и энциклопедическую. Они лежат в разных планах и существуют независимо друг от друга.

3.Для мифонимов - имён собственных, обозначающих объекты, никогда не сущестовавшие в действительности (именования людей, животных, растений и т.д.) - энциклопедическая информация будет значительно однороднее и больше по объёму, чем для имён и объектов с локально ограниченной известностью. Таким образом, для введения имени в речь необходимо первоначальное языковое и экстралингвистическое знакомство с ним.



Глава 2. Проблемы перевода классической латыни в поэзии

Под классической латынью подразумевается литературный язык, достигший наибольшей выразительности и синтаксической стройности в прозаических сочинениях Цицерона (106-43 до н.э.) и Цезаря (100-44 до н.э.) и в поэтических произведениях Вергилия (70-19 до н.э.), Горация (65-8 до н.э.) и Овидия (43 до н.э. - 18 н.э.).

Период формирования и расцвета классического латинского языка был связан с превращением Рима в крупнейшее рабовладельческое государство Средиземноморья, подчинившее своей власти обширные территории на западе и юго-востоке Европы, в северной Африке и Малой Азии.

В восточных провинциях римского государства (в Греции, Малой Азии и на северном побережье Африки), где к моменту завоевания их римлянами были широко распространены греческий язык и высокоразвитая греческая культура, латинский язык не получил большого распространения.

К концу II века до н.э. латинский язык господствует не только на всей территории Италии, но и в качестве официального государственного языка проникает в покорённые римлянами области Пиренейского полуострова и нынешней южной Франции.

Через римских солдат и торговцев латинский язык в его разговорной форме находит доступ в массы местного населения, являясь одним из наиболее эффективных средств романизации завоёванных территорий.

При этом наиболее активно романизируются ближайшие соседи римлян - кельтские племена, проживавшие в Галлии (территория нынешних Франции, Бельгии, отчасти Нидерландов и Швейцарии).

Только спустя 100 лет, в 43 году н.э., Британия была завоёвана римскими войсками, которые находились здесь до 407 года н.э.

Таким образом, в течение примерно пяти столетий, до падения Римской империи в 476 году н.э., племена, населявшие Галлию и Британию, а также германцы испытывают сильнейшее воздействие латинского языка.

В данной работе мы рассмотрим текст стихотворения Гайа Валерия Катулл (лат. Gaius Valerius Catullus) (ок. 87 до н. э. -- ок. 54 до н. э.) это один из наиболее известных поэтов древнего Рима и главный представитель римской поэзии в эпоху Цицерона и Цезаря.

В Риме он стал во главе кружка молодых поэтов «неотериков», который был связан узами тесного товарищества (jus sodalicii), и отличался особенно в ямбах, в едкой эпиграмме и в вольных стихотворениях любовного характера.

Между друзьями поэта, которым он посвятил немало стихотворений, особенно близок к нему был Гай Лициний Кальв и Гай Гельвий Цинна.

В Риме развернулась его любовная история с женщиной, воспетой им в стихах под псевдонимом Лесбия.

Из произведений Катулла видно, что он был в литературных связях и с главными представителями господствовавшей тогда прозаической литературы -- с Цицероном, оратором Гортензием, Корнелием Непотом и другими, пылая, вместе с Кальвом, непримиримой ненавистью к Юлию Цезарю и бросая в него и в его друзей самыми язвительными ямбами и едкими эпиграммами (57, 93, 29), к которым Цезарь, по словам Светония, не оставался нечувствительным.

В продолжении мы проанализируем текст его произведения и перевод опубликованный Валентином Валевским, в 2011 году.

VII Quaeris, quot mihi basiationes tuae, Lesbia, sint satis superque. quam magnus numerus Libyssae harenae lasarpiciferis iacet Cyrenis oraclum Iouis inter aestuosi et Batti ueteris sacrum sepulcrum; aut quam sidera multa, cum tacet nox, furtiuos hominum uident amores: tam te basia multa basiare uesano satis et super Catullo est, quae nec pernumerare curiosi possint nec mala fascinare lingua. Gaius Valerius Catullus	VII Как много поцелуев всё ж мне надо... В вопросе Лесбии, - ах, более чем нужно: Как много в Ливии песков пустынных, Как много смол и си'льфия в Кирене, Там, где оракул, где огонь-Юпитер, Где Батта гроб, что бог был древней жизни, Так много звезд в ларцах ночи' безмолвной Любовь людскую в снах обозревает, Так много мне, Катуллу, здесь, безумцу, Всех поцелуев сладких будет вдосталь, Так много, что не счесть их всех фискалу И всей молве не осудить злословьем.

Уже при первом прочтении становится ясно, что данный перевод на русский язык выполнен современным и понятным для нас языком, он более мелодичный и находится в приемлемой для тональности русского языка поэтической форме, так как античные размеры для русского языка не очень подходят. Стремление перевести слишком дословно в античной поэзии губит внутренний символизм стиха, так как символический язык той эпохи может быть непонятен для современного человека и при прямом переводе может даже потеряться сам внутренний смысл стиха.

В данном случае сам перевод требует еще переложения с языка символов, а в этом случае приходится подходить к переводу несколько адаптивно и по этой причине правильная передача той или иной строки в поэтической конструкции требует достаточно хорошего знания переводимого языка.

Следовательно, для каждого античного произведения должна быть разработана тщательная модель перевода, согласно которой может быть произведен перевод, полностью отражающий все оттенки оригинала и сам поэтический стиль языка, каковой может быть передан только через специфические схемы отдельно взятого языка, а для каждого языка они строго индивидуальны.

По этой причине многое, что переводится с античных текстов и античных языков на современном языке не читается адекватно и воспринимается очень сложно или не воспринимается вообще.

В рамках этого сама концепция перевода требует также переложения смыслов и подбора таких словоформ, которые бы при переводе звучали адекватно тому, как это могло звучать на оригинальном языке, а здесь надо также еще учитывать, что античный автор для усиления звучания поэтической формы мог использовать созвучия каких-то отдельно взятых слов в самих словесных конструкциях, в связи с чем следует чисто интуитивно подбирать аналоговую схему созвучий на переводимый язык.

Следовательно, при переводе нужно еще учитывать звучание той или иной словесной конструкции переводимого языка, подбирая определенный эквивалент звучания для заданного перевода. В переводе многие слова или фразы могут переводиться совершенно однозначно, но в том и заключается мастерство в искусстве перевода, чтобы сделать собственный перевод совершенно оригинальным и отличным от других.

Отметим, что данный перевод является уникальным и не имеет сходства ни с одним из известных переводов этого произведения Катулла. Подводя итог, скажем, что данный перевод полностью обоснован, так как был сделан с учетом всех вышеизложенных деталей, концепций, рамок и схем.

2.1 Случаи повторений в текстах на примере переводов данного латинского текста

Для сравнительного анализа приведем примеры двух первых строк переводов известного нам латинского стихотворения Катулла. Сравните:

Отрывок из перевода С.В Шервинского (1892 -- 1991):

«Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев

Хватит мне и вполне, что за вопросы?»

Отрывок из перевода А.И. Пиотровского (1898 -- 1937):

«Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев

Милых губ страсть мою насытят?!»



Отрывок из латинского оригинала Катулла:

«Quaeris, quot mihi basiationes

tuae, Lesbia, sint satis superque.»

Как видите, обращение к девушке по имени (Лесбия) в латинском оригинале находится во второй строке, а не в первой. Оба переводчика и Шервинский, и Пиотровский вынесли имя на первую строку и сделали перевод этой строки идентично.

Также мы видим, что у Пиотровского и Шервинского полностью совпадает первая строка, не говоря уже о совпадениях отдельных слов в остальной части перевода.

Но это перевод, а не самостоятельное произведение и нужно быть крайне внимательным, чтобы избежать повторений.

А вот из рассматриваемого перевода:

«Как много поцелуев всё ж мне надо...

В вопросе Лесбии, - ах, более чем нужно»

Данный перевод точнее по сути, ибо Катулла переводить по-буквалистки не очень правильно.

Здесь нужно искать приемлемую интерпретацию для верно переведенной и понятой фразы. Никто из переводчиков не смог передать это правильно. Цитирую Вам и других:

Из перевода Афанасия Фета:

«С меня ты требуешь, о Лезбия, признаний,

Как много мне твоих достаточно лобзаний?»



Из перевода Максима Амелина:

«Сколько, Лесбия, спрашиваешь, надо

мне твоих, чтоб насытить, лобызаний?»

Приведенные примеры подтверждают сентенции по поводу нередких случаев совпадений между различными переводами. И эти совпадения только на примере отдельно взятых двух строк.

2.2 Разбор латинского текста на примере переводов и об особенности латинского стихосложения

Латинский язык, также как русский и другие славянские языки, входит в одну индоевропейскую семью языков, только в разные языковые группы: русский и польский - в славянскую, а латинский наряду с окским и умбрийским в италийскую (ныне вымершую) группу языков.

Нахождение этих групп языков в единой семье объясняется их общим происхождением. Латинский язык также послужил основой для возникновения романских языков. Однако речь у нас здесь пойдет о другом. Мы поговорим об особенностях латинского стихосложения. Как известно, основой для латинского метрического стихосложения послужила древнегреческая схема, очень удачно вписавшаяся на латинской языковой почве. Сама по себе схема латинского метрического стихосложения, равно как и древнегреческая, основана на чередовании долгих и кратких слогов в отличии от русской системы тонического стихосложения, основанного на чередовании ударных и безударных слогов.

При переводе с латинского обычно переводчики пользуются следующим правилом: чисто имитативно воспроизводят латинское поэтическое ударение средствами русского тонического языка, иными словами как ударные выделяются только те слоги, на которые падает само ритмическое ударение. И вот тут как раз есть один небольшой нюанс. При переводе на русский язык античные размеры ломают поэтический строй стиха, эти размеры на русском языке выглядят неизящно и в этом случае лучше прибегнуть к адаптивному размеру, приемлемому для тональности русского языка, но к этому приему, к сожалению, прибегают далеко немногие.

Другим довольно проблематичным аспектом является закон элизии в латинской поэзии, в связи с которым слова оканчивающиеся на гласный звук или на -m с предшествующим гласным (-am, -em, -um, -im) в случае, когда последующее слово начинается с любого гласного звука или согласного немого h, подвергаются при прочтении усечению окончания на гласный или сочетания на -m.

Также элизии подвергается начальное e- во всех производных глагола esse (es, est, estis и т.д.), если глагол стоит вторым по отношению к первому слову оканчивающему на гласный.

И вот Вам пример: Vere, quant(um) a me, Lesbi(a), amanta mea (e)s («Воистину, как ты мне, Лесбия, любима», Катулл).

Третьим довольно хлопотным местом является сильно различающееся в различных латинских стихах в зависимости от размера и расположения слова произношение сочетаний qu, gu, tu, su .

Сочетания qu, gu, tu, su могут произноситься как целый слог с четким выделением звука «u», но могут также произноситься иначе, где «u» произносится как полугласный «w» или просто звук «v». Все эти нюансы значительно затрудняют работу над переводом, затрудняет ее также огромная разница между обычным ударением в прозе и ритмическим для поэтического языка.

В качестве примера я приведу отрывок из «Фастов» Овидия вначале в прозаической форме, а после в поэтическом оригинале:



Прозаическая форма:	Поэтический оригинал:
Iam ste'teterant a'cies para'tae f'erro morti'que, iam li'tuus datu'rus e'rat si'gna pu'gnae: cum ra'ptae ve'niunt i'nter patre'sque viro'sque i'nque si'nu te'nent na'tos, pi'gnora са'га.	Ia'm stetera'nt acie's || ferro' morti'que para'tae, Ia'm lituu's pugna'e || si'gna datu'rus era't: Cu'm rapta'e veniu'nt || inte'r patre'sque viro'sque i'nque si'nu nato's, || pi'gnora са'га, tene'nt.

Из выше приведенных примеров мы можем убедиться, что ударение в прозаической и поэтической формах стоит часто в совершенно разных местах, т.е. оно зачастую не совпадает. Всё вышеуказанное говорит о том, что для перевода латинской поэзии НЕДОСТАТОЧНО одного только знания латинского языка, а для этого необходимо знать законы латинского стихосложения, хорошо знать особенности поэтического языка, символический и религиозный язык, а также разговорный язык народный. А вот это последнее на самом деле очень проблематичная вещь, так как латинский язык считается мертвым и вживую употребляется только в католических религиозных заведениях и также в государстве Ватикан, где этот язык является государственным. За редким исключением этот язык может употребляться в качестве второго языка в некоторых аристократических патрицианских семьях на Западе. Вывод из всего этого таков: уровень западной школы латинского языка все-таки выше, чем в восточных странах, так как на Западе этот язык до сих пор отчасти находится в употреблении.

Теперь перейдем к разбору латинского текста уже известного нам произведения Катулла и сравнение двух уже известных вам переводов. Начнем с двух первых строк:

Quaeris, quot mihi basiationes Ты спросишь, сколько мне поцелуев

tuae, Lesbia, sint satis superque. твоих, Лесбия, хватило бы и более того.

Обратим сначала внимание на места ударений в латинском оригинале, отобразив латинский оригинал кириллицей (напомню, что ритмическое ударение в поэзии в отличии от обычного ударения в прозе и произношение сочетаний qu, gu, tu, su в латинской поэзии в зависимости от размера и расположения слова бывает разным (в связи с элизией вторая строка в данном отрывке читается несколько иначе, подробнее о произношении см. в дополнении к статье)):

Куэ'рис, ку'-о'т ми'hи ба'зьяцьё'нэс

туа'э, Ле'сби(я), зинт с'ат(ис) су'пэрку'э.

В данном произведении Катуллом использован одиннадцатисложный стих (гендикасиллаб), из чего явствует, что в каждой строке должно быть ровно по одиннадцать слогов. Уже из первой строчки ясно, что в сочетании ku четко прочитывается звук «у». Если бы было иначе, то уже в первой строчке было бы не одиннадцать, а девять слогов (!!!).

Это как раз является доказательством того, что нормы произношения для классической латыни были совершенно иными.

Во второй строчке данного отрывка мы видим яркий пример случая элизии (усечения слогов в конце слов, оканчивающихся на гласный, а также в случаях повторений согласных между словами (с'ат(ис) су'пэрку'э)). А вот, собственно, что мы видим в переводе у Шервинского:

Спро'сишь, Ле'сбия, ско'лько поцелу'ев

Хва'тит мне' и вполне', что' за вопро'сы?

Недочет виден сразу на лицо. В латинском оригинале ритмическое ударение вначале каждой строки падает на второй слог, а в переводе Шервинского оно падает на первый. В связи с чем это произошло? Отвечу. Это произошло в связи с тем, что Шервинский проставил ударение в латинском тексте так, как это принято в прозаической форме, но в поэтическом оригинале ритмическое ударение совершенно другое. Однако, это еще не всё. Принятая на основе средневековой латыни система ударения для данного стихотворения Катулла не является правильной, так как ударение и произношение некоторых звуков в классической латыни сильно отличались от того, что мы имели в средневековой латыни, о чем можно более подробно прочесть в приложении к моей статье. Кроме того, Катулл часто использовал оригинальные размеры, но большинство его произведений написаны гендикасиллабом или фалекейским одиннадцатисложным стихом, элегическим дистихом, сапфической строфой и холиямбом. К разочарованию многих дилетантствующих любителей латинской поэзии, по всей видимости, ударение в классической латыни было динамическим, как в русском языке, о чем можно узнать также из моего приложения. В связи с этим прочтение латинского одиннадцатисложника могло быть совершенно другим, потому что тональная природа ударения придавала бы стиху совершенное иное звучание. Использование иной системы ударения в латинской поэзии и, собственно, в самой разговорной латыни вульгате могло быть связано с влиянием системы ударения древнегреческого, так как древнегреческий язык широко использовался в Древнем Риме, он был вторым государственным языком империи, на этом языке писались научные трактаты, и различные летописи и истории. Несомненным является то, что появление подобной системы ударения могло произойти в сравнительно поздний период, когда Византия укрепила свои позиции и влияние греческого усилилось на весь остальной римский мир, расположенный на западе.

Рассмотрим пример из нашего перевода:

Как мно'го поцелу'ев всё' ж мне на'до...

В вопро'се Ле'сбии, - ах, бо'лее чем ну'жно:

Как видите в данном переводе вначале каждой строки как в латинском оригинале ударение падает на второй слог. Что до перевода самих строк, скажу, что Шервинский поступил правильно, что вынес обращение по имени со второй на первую строку, но в целом фраза кажется не очень внятной, в связи с чем я подошел к переводу более конструктивно, чтобы усилить понимание того, о чем, собственно, идет здесь речь. Для этих целей я попытался избавиться от глагола и заменил его существительным, а существо вопроса перевел на конец строки; также местоимение «сколько» заменил эквивалентным словосочетанием «как много», которое для усиления эффекта определил указательной фразой «в твоем вопросе (слышу)» вначале второй строки для акцентирования необходимости оговариваемого предмета речи, а саму вторую строку завершил кульминационным определяющим выражением «более чем нужно» как в латинском оригинале вместо ответа для последующего пояснения. Таким образом мы смогли наиболее полно передать латинский оригинал, в котором слово «superque» (в переводе «и более того», «и более чем достаточно», «и сверх того» и т.д.) употреблено Катуллом далеко неслучайно, это слово в тексте как раз требует дальнейшего пояснения излагаемой мысли.

Подведя итог, можно сделать вывод, что для правильного перевода нужно не просто хорошо знать язык, но нужно еще знать менталитет тех людей, произведения которых мы переводим. А мы зачастую не знаем менталитета и злимся, что вроде бы все перевели по правилам, а перевод все равно оказался неверным.



Заключение

Безэквивалентная лексика русского и латинского языков в поэзии даёт богатый материал для изучения закономерностей перевода имён собственных.

Входя в состав обширной группы «языковых реалий», данная группа безэквивалентной лексики представляет собой часть базового словаря общекультурной лексики для всех языков, носители которых обладают соответствующим культурным потенциалом.

Это во многом объясняется феноменом «всеобщего знания» и тем, что, являясь заимствованными словами для всех языков, кроме классических - древнегреческого и латинского, данные имена составляют особую категорию универсальных единиц межкультурной коммуникации.

Как следует из приведённых в работе примеров передачи смысла текста средствами русского языка, налицо две основные группы несоответствий.

Первая группа несоответствий основана на объективных причинах: структурные различия двух языков.

Вторая группа несоответствий наблюдается на уровне графической передачи (транслитерации) имён собственных в различных источниках. В основе этих несоответствий лежат субъективные причины, связанные с индивидуальной эрудицией переводчика данного текста на русский язык, его способностью преодолеть зависимость от русской произносительной и графической нормы.

В целом, безэквивалентная лексика, как следует из содержания данной работы, переводится на иностранные языки в большинстве случаев с сохранением референциального значения оригиналов при частичной потере или изменении прагматического и внутрилингвистического значений.

Практическая ценность данной работы определяется возможностью применения конкретных положений на практике. С точки зрения практики особое значение приобретает также анализ конкретных вариантов перевода.

Подробное рассмотрение этих вариантов заставляет признать наличие разночтений инесоответствий при переводе некоторых слов в описании. Во избежание появления таких разночтений и несоответствий в дальнейшем, следовало бы провести тщательный анализ словарных статей латинских толковых словарей, посвящённых транскрипции и транслитерации имён собственных. Этот анализ позволит выработать единую, понятную эквивалентную норму перевода данной группы безэквивалентной лексики.



Список используемой литературы

Научная литература

1. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Избранные труды. Т.1, М., 1995.

2. Бархударов Л.С. Язык и перевод: вопросы общей и частной теории

перевода. - М.: изд-во «Международные отношения», 1975.

3. Влахов С.И., Флорин С. Непереводимое в переводе. - М., 1980.

4. Иванов А.О. Безэквивалентная лексика и её перевод на русский язык. Уч.

пособие. - Л., 1985.

5. Кабакчи В.В. Основы англоязычной межкультурной коммуникации. - СПб.:

Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1998.

6. Комиссаров В.Н. Теория перевода. - М.: Высшая школа, 1990.

7. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. - М.: Прогресс, 1989.

8. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. - М.: Наука, 1973.

9. Фёдоров А.В. Искусство перевода и жизнь литературы. - Л., 1983.

10. Языки культуры и проблемы переводимости. Под ред. Б.А, Успенского - М.:

Наука, 1987.

11. www.peterhof.org - 2001.

12. Лингвистический энциклопедический словарь - М.:Советская энциклопедия, 1990.

Размещено на Allbest.ru

...