Размещено на http://www.allbest.ru/

Дистантное подчинение как переводческая проблема

Ланчиков В.К.

Иногда на занятиях по переводу или при работе переводчика с редактором приходится слышать: "Это не по-русски", "Это не звучит". С лингвистической точки зрения этот критерий, не имеющий объяснительной силы и нередко прикрывающий чисто вкусовые предпочтения, явно недостаточен. Однако подчас подобная оценка вызвана определёнными объективными причинами лингвистического характера, природа которых ещё не до конца осмыслена теоретически.

Примером подобной, как может показаться, вкусовой оценки можно считать наблюдение И. Ильфа: "Обыкновенная фраза. "Тесно прижавшись друг к другу спинами, сидели три обезьяны". Можно ещё чище и спокойнее. "Три обезьяны сидели, тесно прижавшись друг к другу спинами"" (И.А. Ильф, 568).

Разумеется, самое существенное различие между приведёнными высказываниями - несовпадение коммуникативных структур (в первом случае подлежащее является ремой высказывания, во втором - темой). Но такое различие ещё не объясняет эстетическую оценку: "чище и спокойнее".

Объяснение, на наш взгляд, кроется не столько в коммуникативной, сколько в формально-грамматической структуре - точнее, в позиции деепричастного оборота по отношению к сказуемому. Следует вспомнить, что тип связи, существующей между деепричастием и сказуемым - примыкание, т.е. "подчинительная связь, при которой главное слово не вызывает у зависимого определённых грамматических форм" [1.C.233]. Соответственно примыкание - "связь непредсказующая" и "по преимуществу необязательная" [2.C.56]: главный компонент (сказуемое) не определяет/не предсказывает форму зависимого (деепричастного оборота) и не требует обязательного его употребления. Однако препозиция зависимого компонента сигнализирует последующее появление главного. При линейном восприятии высказывания употребление зависимого компонента в препозиции вызывает ожидание, напряжение.

В первом из двух вариантов приведённого высказывания это напряжение столь незначительно, что осознаётся лишь на фоне второго, в котором оно ещё меньше в силу необязательности независимого компонента в постпозиции. Это, видимо, и имел в виду писатель, утверждая, что второй вариант "чище и спокойнее".

По мере увеличения и усложнения состава зависимой части в препозиции растёт и напряжение. Сравним первый вариант высказывания со следующим случаем, где развёрнутый деепричастный оборот также предваряет сказуемое:

Зная, насколько портится лошадь, если оставлять её под впечатлением страха, не разъяснив себе причину его и не заставив умное и смышлёное животное во что бы то ни стало вернуться к испугавшему его предмету, дать разглядеть его, пройти мимо раз или два и, таким образом успокаивая, убедить его, что страх был напрасен, - я повернул назад моего Ветерана. (В.М. Крестовский, 43)

Увеличение дистанции между главным (сказуемое главного предложения) и зависимым (деепричастие) компонентами усиливает напряжение.

Та же картина наблюдается, если обратиться к другим видам подчинительной связи - управлению и согласованию. В этом смысле особенно показателен "тип церковнославянской конструкции, сближенный с формами латинско-немецкой фразы (...) и отличающийся причудливыми формами инверсивного расположения" [3.C.127], которая была свойственна книжному стилю допушкинского периода, напр.:

Великая произошла бы от умножения на ней (степи - В.Л.) и на лежащих в окрестностях Херсона и Николаева степях, жителей для всего здешнего края польза. (П.И. Сумароков, 380)

Трудность восприятия этой фразы (по крайней мере, для современного читателя) обусловлена отдалённостью членов предложения, связанных тем или иным видом подчинения: "великая польза", "умножение жителей", "на степях, лежащих...", "произошла бы польза". (Ср. "более современный" вариант словопорядка: "От умножения жителей на этой степи, равно и на степях, лежащих в окрестностях Херсона и Николаева, произошла бы великая польза для всего здешнего края").

Такая постановка вопроса может напомнить о категории "поле напряжения" в концепции К. Бооста, который "показал, как возникает коммуникативно-познавательное напряжение при смысловом развёртывании предложения. С первым словом предложения возникает напряжение, ожидание, желание слушателя узнать, что будет дальше. Это напряжение поддерживается и нарастает до тех пор, пока не появляется наиболее важная, существенная в смысловом отношении часть предложения, которая снимает напряжение. Каждое предложение представляет собой поле напряжения (das Spannungsfeld), возникающее между темой и ремой как противопоставление одного другому". [4.C.13]

Когда напряжение рассматривается исключительно как порождение функциональной перспективы, это вполне оправдано в применении к одному языку. Но если сравнить напряжение, создаваемое одной и той же синтаксической конструкцией в двух и более языках, могут обнаружиться различия, объяснить которые лишь с точки зрения функциональной перспективы - без обращения к формально-грамматическим категориям - будет затруднительно. Всякое переводоведческое исследование, коль скоро оно предполагает сопоставление по меньшей мере двух языков (особенно если один из них синтетического строя, а другой аналитического), неизбежно сталкивается с дилеммой, об источнике которой писала Н.А. Слюсарева: "Характер языка, подлежащего исследованию, должен определять объект анализа. Так, например, для языков с широко развитой морфологической системой можно ставить проблему функционально-семантических (А.В. Бондарко) или лексико-грамматических (Е.В. Гулыга, Е.И. Шендельс) полей, причём в центре такого варианта функционального подхода, как правило, оказывается совокупность явлений морфологического плана (…) Это положение весьма действенно для языков синтетического строя. Но в языках иного строя, с преимуществом аналитизма, положение меняется и весьма активно на первый план уступают проблемы функционального синтаксиса" [5.C.58-59]. Настоящая статья имеет целью сравнить указанное явление именно на материале языков разного грамматического строя - русского и английского. грамматический синтаксис деепричастие

Наблюдение за синтаксисом английского языка наводит на мысль, что там дистантное подчинение не создаёт столь значительного напряжения, как в русском языке. По крайней мере, английские тексты самых разных функциональных стилей письменной речи изобилуют высказываниями, которые при сохранении их синтаксической конструкции в переводе на русский воспринимались бы как "тяжёлые", "громоздкие", если воспользоваться нелингвистическими категориями - причём эта "громоздкость" во многом создавалась бы именно дистантным подчинением. Можно напомнить фразу из перевода романа Ч. Диккенса "Dealings with the Firm of Dombey and Son" в переводе А. Радловой и Е. Ланна, которую И. Кашкин приводит как пример буквалистского косноязычия:

И в то время, как Флоренс, спящей в другой комнате, снятся сладкие сны, напоминающие ей в этом городе о прошлом, вновь воскресшем, - женщина, которая в суровой действительности заменяет собою на этой арене терпеливого мальчика, вновь восстанавливая связь - но совсем по-другому! - с гниением и смертью, распростёрта здесь, бодрствующая и сетующая. [Цит. по 6.C.359]

(While Florence, sleeping in another chamber, dreams lovingly, in the midst of the old scenes and their old associations lives again, the figure which in grim reality is substituted for the patient boy's on the same theatre, once more to connect it - but how differently! - with decay and death, is stretched there, wakeful and complaining.)

Помимо других причин трудность восприятия этого предложения в переводе вызвана удалённостью подлежащего главного предложения от сказуемого.

Предположение о разнице восприятия дистантного подчинения в двух языках отчасти подтверждается наблюдениями над переводами с русского языка на английский. В качестве примера можно взять два перевода одного и того же предложения из пушкинской "Пиковой дамы":

Однажды - это случилось два дня после вечера, описанного в начале этой повести, и за неделю перед той сценой, на которой мы остановились - однажды Лизавета Ивановна, сидя под окошком за пяльцами, нечаянно взглянула на улицу и увидела молодого инженера, стоящего неподвижно и устремившего глаза к её окошку. (А.С. Пушкин, 20)

Повтор обстоятельства непосредственно перед частью, к которой оно примыкает, несомненно сделан для того чтобы не допустить напряжения, которое возникло бы при дистантном примыкании. Этот приём широко распространён в русском языке. Ср.: Вполне уверенный, что Туманов пришёл просить прощения - на Сахалине это принято, чтобы те, кого обругали, просили прощения, - уверенный, что Туманов пришёл просить прощения, господин секретарь сказал: - Хорошо, хорошо! Придёшь завтра! (В.М. Дорошевич, 180) - Разве не слышали мы из уст епископа Вселенской церкви, той самой, которая говорит, что Бог составил народ во имя Свое из всех народов и что во всяком народе боящийся Его приятен Ему, - разве не слышали мы из уст епископа этой самой церкви, что русский народ есть народ святой, хранитель истины, что это непреложно, как непреложен Господь и Его Божественное слово? (С.М. Волконский, 105)

Показательно, что в обоих переводах переводчики отказались от передачи повтора:

Once - a day or two after the evening described in the beginning of this tale, and a week before the scene just enacted - Lisaveta Ivanovna, seated before her tambour at the window, happened to glance into the street, and caught sight of a young man in the uniform of an engineer regiment standing motionless, his eyes fixed on her window. (A. Pushkin, Selected Works, 87. Translated by T. and I Litvinov)

One morning - this was about two days after the evening party, described at the beginning of the story, and a week previous to the scene at which we have just assisted - Lizaveta Ivanovna was seated near the window at her embroidery frame, when, happening to look out into the street, she caught sight of a young Engineer officer, standing motionless with his eyes fixed upon her window. (A. Pushkin, The Queen of Spades and Other Stories, 7. Translated by T. Keane) Уже после публикации этой статьи в "Вестнике МГЛУ" автор познакомился ещё c четырьмя переводами "Пиковой дамы" на английский язык, выполненными А.Майерсом (A. Myers), Р.Чендлером, (R. Chandler), Р.Эдмондс (R. Edmonds) и Дж. Эйткен (G. Aitken). Повтор сохранён лишь в двух последних переводах.

Разница в восприятии дистантного подчинения в русском и английском языках, скорее всего, имеет причиной способ выражения подчинительных связей. Как известно, в русском языке эти связи обеспечиваются преимущественно при помощи флексий. Если лексические единицы, между которыми существует синтаксическая связь, оказываются слишком удалены друг от друга, воспринимающему сообщение труднее соотнести их грамматические формы и, таким образом, осознать эту связь. В английском же языке, где одним из основных средств выражения синтаксических связей является фиксированный порядок слов, для понимания характера связи между лексическими единицами важнее их место в структуре предложения, чем смежность/удалённость, которая, хотя и играет свою роль (на дистантном подчинении, в частности, строится такой стилистический приём, как ретардация), однако роль эта менее существенна, чем в русском языке.

Можно предположить, что эта закономерность распространяется не только на те случаи, когда зависимый компонент предшествует главному. Сходная картина наблюдается, например, и при дистантном согласовании сказуемого в постпозиции с подлежащим:

No one who witnessed Kenneth Baker's conjuring trick with last May's election results - in which, you will recall, he persuaded the most gullible of us that a bad Conservative performance was actually a triumph, simply because it hadn't been worse - would lightly cast doubts on his skills as a political manipulator. (The Guardian, Oct. 1, 1990)

Nothing in his (L. Carroll's - В.Л.) diaries or his letters suggest that his interest in the scores of little girls he told stories to, played with at the seaside, and loved to take very formally to the theatre, when mothers allowed this, was other than innocent. (The New Yorker, March 3, 1980)

Сравним эти предложения с русскими переводами, где синтаксическая схема была в целом сохранена:

Те, кто наблюдал фокусы Кеннета Бейкера с результатами прошлогодних майских выборов - когда, как вы, вероятно, помните он убедил наиболее доверчивых из нас, что неудача консерваторов была, в сущности, победой, потому что могло бы быть и хуже, - едва ли усомнятся в его мастерстве политического манипулятора.

Его дневники и письма не дают никаких оснований подозревать, что его интерес к маленьким девочкам, которым он рассказывал сказки, с которыми играл на пляже, которых, если позволяли матери, охотно водил в театр, соблюдая все приличия, был не совсем невинный.

Опросы показывают, что носители английского языка не воспринимают предложения в оригинале как тяжеловесные, громоздкие, тогда как носители русского языка испытывают при восприятии соответствующих русских переводов большее затруднение и предпочитают им предложения с иной структурой, где дистанция между подлежащим и сказуемым сокращена:

Те, кто наблюдал фокусы Кеннета Бейкера с результатами прошлогодних майских выборов, едва ли усомнятся в его мастерстве политического манипулятора: тогда, как вы, вероятно, помните он убедил наиболее доверчивых из нас, что неудача консерваторов была, в сущности, победой, потому что могло бы быть и хуже.

Он рассказывал маленьким девочкам сказки, играл с ними на пляже, и, если позволяли матери, охотно водил в театр, соблюдая все приличия, но его дневники и письма не дают никаких оснований подозревать, что этот интерес был не совсем невинный.

(Следует оговорить, что условия опросов - в частности, немногочисленность участников - не позволяют приравнивать их в полноценному эксперименту.)

В связи с подобными случаями укажем на показательную для нашей темы ошибку в переводе эссе Р.У. Эмерсона "Manners":

To say what good of fashion we can, it rests on reality, and hates nothing so much as pretenders; to exclude and mystify pretenders and send them into everlasting Coventry, is its delight. (The Portable Emerson, 172)

Истинное наслаждение сказать о моде всё самое лучшее: она покоится на чувстве реальности, она более всего не выносит претенциозность, она не терпит чужаков, которые обречены ею вечно пребывать в своём "Ковентри". (P. Эмерсон, 324. Пер. А. Зверева) . Попутно отметим искажение, возникающее при буквальном переводе фразеологизма to send someone to/into Coventry (бойкотировать кого-л., прекратить общение с кем-л.) - ошибка, отмеченная ещё К. Чуковским при разборе переводов И. Введенского [7.С.260 ]

Переводчик, не разобравшись в структуре высказывания, расценил его как конструкцию с дистантным согласованием сказуемого is its delight с подлежащим To say.

Опрошенным (носителям соответствующих языков) были также предложены оригиналы и варианты переводов высказываний с дистантным подчинением иного характера.

When the former Chancellor Helmut Schmidt repeatedly pointed out that, even if he was entirely free to use all the instruments of national economic policy, even then he could control at most 30 per cent of economic activity, he was not overstating reality. (The New Statesman, Dec. 15, 1985)

1) Когда бывший канцлер Германии Гельмут Шмидт неоднократно подчёркивал, что, даже если бы он имел возможность использовать все рычаги национальной экономической политики, то и тогда он мог бы контролировать не больше 30% экономической деятельности, он не преувеличивал. (Вариант, оцененный как менее предпочтительный)

2) Бывший канцлер Германии Гельмут Шмидт не преувеличивал, когда неоднократно подчёркивал, что, даже если бы он имел возможность использовать все рычаги национальной экономической политики, то и тогда он мог бы контролировать не больше 30% экономической деятельности. (Более предпочтительный вариант)

When I suggested in a previous column that New Labour's plan to give bright pupils at poor schools extra tuition at better schools was hardly likely to improve the school the pupils were in fact attending, while more resources would, I got a very nice letter from Mr Blunkett in which he basically explain that he wanted nothing more than to do these very things, and that I should stop being so hostile. (The Independent, May 28, 1999)

1) После того, как в своей прошлой статье я заметил, что предложение "новых лейбористов" дать способным ученикам из неблагополучных школ возможность посещать дополнительные занятия в благополучных едва ли улучшит положение в школах, где они постоянно числятся - это улучшение достигается увеличением финансирования, - министр образования Д. Бланкетт прислал мне любезное письмо, в котором разъяснял, что именно эти шаги он и хотел бы предпринять больше всего и мои нападки неуместны. (Менее предпочтительный вариант).

2) В своей прошлой статье я заметил, что предложение "новых лейбористов" дать способным ученикам из неблагополучных школ возможность посещать дополнительные занятия в благополучных едва ли улучшит положение в школах, где они постоянно числятся - это улучшение достигается увеличением финансирования. После публикации статьи министр образования Д. Бланкетт прислал мне любезное письмо, в котором разъяснял, что именно эти шаги он и хотел бы предпринять больше всего и мои нападки неуместны. (Более предпочтительный вариант).

В данном случае дистантное подчинение связывает не отдельные члены предложения, а главное и придаточное предложения, причём придаточное также включает подчинённые компоненты, отдаляющие его от главного. Тут можно снова вспомнить концепцию К. Бооста: каждый из включённых компонентов создаёт своё коммуникативное микрополе, "образуются промежуточные напряжения (...), в пределах которых напряжение получает лишь частичное разрешение со снятием в общей дуге напряжения макрополя" [5.С.172].

Но если при переводе текстов из периодики (откуда были заимствованы последние примеры) главным доводом в пользу того или иного варианта почти исключительно были соображения удобочитаемости, то в художественном переводе рассматриваемая проблема имеет ещё один аспект: дистантное подчинение как синтаксическая особенность идиостиля переводимого автора. Возьмём пример из книги В. Набокова "Nikolai Gogol":

It is difficult to conjecture what pleased Nicholas I in "The Government Inspector". The man who a few years before red-pencilled the manuscript of Pushkin's "Boris Godunov" with inane remarks suggesting the turning of that tragedy into a novel on the lines of Walter Scott, and generally was immune to authentic literature as all rulers are (not excepting Frederic the Great or Napoleon) can hardly be suspected of having seen anything better in Gogol's play than slapstick entertainment. (V. Nabokov, Nikolai Gogol, 36)

Если согласиться с вышесказанным о дистантном подчинении в русском и английском языках, то - в соответствии с принципами, показанными на примере перевода текстов из периодики - допустим вариант перевода со снятием формально выраженного подчинения:

Трудно догадаться, что понравилось Николаю I в "Ревизоре". За несколько лет до этого царь исчеркал рукопись пушкинского "Бориса Годунова" дурацкими замечаниями, предложив переделать эту трагедию в роман в духе Вальтера Скотта, и вообще был глух к подлинной литературе, как и все правители (не исключая Фридриха Великого и Наполеона) - едва ли он увидел в пьесе Гоголя что-то кроме балаганного фарса.

Однако следует вспомнить, что развёрнутые периоды, включающие осложнённые синтаксические конструкции между главным и подчинённым компонентами, характерны и для произведений В. Набокова, написанных на русском языке. Ср. отрывок из романа "Дар":

Он пошёл дальше, направляясь к лавке, но только что виденное - потому ли, что доставило удовольствие родственного качества, или потому, что встряхнуло, взяв врасплох (как с балки на сеновале падают дети в податливый мрак), - освободило в нём то приятное, что уже несколько дней держалось на тёмном дне его мысли, овладевая при малейшем толчке: вышел мой сборник <…> (В.В. Набоков, 40)

Таким образом, сохранение дистантного подчинения в большей степени соответствует индивидуальному стилю автора, что даёт основания сохранить его в переводе:

Трудно догадаться, что понравилось Николаю I в "Ревизоре". Царь, который за несколько лет до того исчеркал рукопись пушкинского "Бориса Годунова" дурацкими замечаниями, предложив переделать эту трагедию в роман в духе Вальтера Скотта, и вообще был глух к подлинной литературе, как и все правители (не исключая Фридриха Великого и Наполеона), едва ли увидел в пьесе Гоголя что-то кроме балаганного фарса.

Разумеется, окончательное решение зависит от факторов контекстуального характера. Отметим, что и сам Набоков осознавал эту особенность своего стиля: "I shall be very grateful to you if you help me weed out bad grammar but I do not think would like my longish sentence clipped too close, or those drawbridges lowered which I have taken such pains to lift. In other words, I would like to discriminate between awkward constructions (which is bad) and a certain special - how shall I put it - sinuosity, which is my own and which only at first glance may seem awkward and obscure. Why not have the reader re-read a sentence now and then? It won't hurt him" (V. Nabokov, Selected Letters, 76).

Однако в указанном случае мы имеем дело с автором, чей идиостиль в переводе уже задан особенностями его произведений, написанных на русском языке. Более сложная и интересная задача - проследить, как воспроизводится при переводе индивидуальная стилистика авторов, на русском языке не писавших, - в частности, интересно было бы проанализировать, к каким синтаксическим преобразованиям прибегают переводчики, стараясь придать удобочитаемость при передаче развёрнутых периодов, характерных для стиля таких англоязычных авторов, как У. Фолкнер, Г. Джеймс, Т. Вулф и др. Можно утверждать, что одним из факторов, обусловливающих необходимость таких преобразований, будет именно расхождение в восприятии дистантного подчинения в русском и английском языках.

Хороший материал для такого анализа содержат главы из романа А. Байетт "Possession" (перевод выполнен автором этой статьи совместно с Д.В. Псурцевым), стилизованные под переписку двух поэтов викторианской эпохи. Текст этих глав отличаются синтаксической усложнённостью, изобилует распространёнными предложениями, развёрнутыми периодами, вставными конструкциями. Таким образом, при переводе следовало воспроизвести пространность и "ветвистость" фразы, по возможности не дробя синтаксис, но и не в ущерб синтаксической внятности. С этой целью приходилось прибегать к повторам лексической единицы (см. приведённые выше примеры из произведений А. Пушкина, В. Дорошевича, С. Волконского) или введению её анафорического субститута в контактной позиции с главным/подчинённым компонентом:

The Son of God speaks not in your poem. But the Roman Scribe who tells the tale - he the census-taker, the collector of minor facts - is he not amazed despite his own inclination - despite his Prosaic mental habits of officialdom - by the effect of the presence of the Man on that small community of believers - who are cheerfully ready to Die for Him - and as ready to live in penury <...> (A. Byatt, Possession, 166-167)

Сын Божий в Вашей поэме не произносит ни слова, но посланный делать перепись римлянин, от лица которого ведётся рассказ, этот приметливый ко всякой пустячной подробности чиновник, - разве он, вопреки своим природным наклонностям, вопреки плоской своей чиновничьей натуре, не изумляется он разве, видя, как окрыляет присутствие этого Человека горстку уверовавших в Него, готовых с радостью жизнь за Него положить, готовых и прозябать в нищете<...>? (А.Байетт, Обладать, 208)

Now - I must make a confession. I have written and destroyed an earlier answer to your letter in which - not disingenuously - I urged you to hold fast by your faith - not to involve yourself in `ambages and sinuosities' of the Critical Philosophy - and wrote, what may be nonsense, that women's minds, more intuitive and purer and less beset with torsions and stresses than those of mere males - may hold on to truths securely that we men may lose by much questioning, much of that mechanical futility <...> (Ibid., 163)

Теперь я должен сделать одно признание. Сначала я написал это письмо по-другому - и уничтожил. В этом уничтоженном письме я призывал Вас - призывал от души - крепче держаться своей веры, не увлекаться "извивами и оплётами" критической философии; я писал, хоть, может быть, это и вздор, что женский разум - а он не так замутнён, более послушен голосу интуиции и менее предрасположен к искривлениям и вывертам, чем обыкновенно мужской, - возможно он как раз и привержен истинам, которые ускользают от нас, мужчин, отвлечённых своими бесконечными вопрошаниями, этим большей частью суемудрием по привычке (Там же, 203). Ср. сходный случай в переводе книги М.Твена "The Innocents Abroad", выполненном И.Гуровой и Р.Облонской: This Venice, which was a haughty, invincible, magnificent Republic for nearly fourteen hundred years; whose armies compelled the world's applause whenever and wherever they battled; whose navies well nigh held dominion of the seas, and whose merchant fleets whitened the remotest oceans with their sails and loaded these piers with the products of every clime, is fallen a prey to poverty, neglect and melancholy decay. - Венеция - надменная, непобедимая, великолепная республика, чьи армии на протяжении четырнадцати столетий вызывали невольное восхищение всего мира, где бы и когда бы они ни сражались, чей флот господствовал над морями, чьи купеческие корабли, белея парусами, бороздили самые далёкие океаны и заваливали её пристани товарами из всех частей света, - Венеция впала в бедность, безвестность и печальную дряхлость.

Хотя все приведённые соображения опираются на отдельные наблюдения над переводческой практикой и опросы, носящие случайный характер, они всё же позволяют сделать некоторые предварительные выводы. Прежде всего, можно утверждать, что дистантное подчинение в русском английском языках действительно представляет собой немаловажную переводческую проблему, заслуживающую серьёзного исследования (некоторые шаги в этом направлении сделаны в диссертации А.С. Маганова [8]). Второй вывод касается методологии переводоведческих исследований вообще. Складывается впечатление, что при сопоставлении ИЯ и ПЯ частная теория перевода уделяет больше внимания специфическим категориям иностранного языка. Поэтому более пристальное внимание к фактам русистики в таких исследованиях позволит скорректировать некоторые положения частной теории перевода и будет более плодотворным для его практики.

Ссылки на литературу

1. Русский язык. Энциклопедия/ Под ред. Ф.П. Филина. - М.: Советская энциклопедия, 1979. - 432 с.

2. Белошапкова В.А. Современный русский язык. Синтаксис. - М.: Высшая школа, 1977 - 248 с.

3. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX веков - М.: Высшая школа, 1982. - 528 с.

4. Перепеченко Г.П. Структурно-коммуникативные типы многозвенных сложноподчинённых предложений: Дисс. … канд. филол. наук. - М., 1972 - 188 с.

5. Слюсарева Н.А. Проблемы функционального синтаксиса английского языка. - М.: Наука, 1981. - 208 с.

6. Кашкин И.А. Для читателя-современника. - М.: Советский писатель, 1977. - 560 с.

7. Чуковский, К.И. Высокое искусство. - М.: Советский писатель, 1988. - 350 с.

8. Маганов А.С. Передача английских конструкций с придаточными предложениями, вводимыми сочетанием "предлог + союз what", при переводе на русский язык: Дисс. … канд. филол. наук. - М., 2003- 204 с.

9. Ильф И.А. Записные книжки. - М.: Текст, 2000.

10. Крестовский В.В. Очерки кавалерийской жизни. - М.: Воениздат, 1998.

11. Сумароков П.И. Путешествие по Крыму и Бессарабии в 1799 г. //Ландшафт моих воспоминаний. - М.: Современник, 1990.

12. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 8 т. - Т.4. - М.: Художественная литература, 1970.

13. Дорошевич В.М. "Гулаг" царской России. - М.: ЭКСМО-пресс, 2001.

14. Волконский С.М. Родина. - М.: Захаров, 2002.

15. Pushkin A. Selected Works. Prose. - M.: Raduga Publishers, 1999.

16. Pushkin A. The Queen of Spades and Other Stories. - N.Y.: Dover Publications, 1994.

17. The Portable Emerson. - N.Y.: The Viking Press, 1977.

18. Эмерсон Р. Эссе. Г.Торо. Уолден, или Жизнь в лесу. - М.: Художественная литература, 1986.

19. Nabokov V. Nikolai Gogol. - Norfolk, Connecticut: New Directions, 1944.

20. Набоков В.В. Избранное. - М.: Радуга, 1990.

21. Nabokov V. Selected Letters. 1940-1977. - San Diego, N.Y., L.: Harcourt Brace Jovanovich, 1989.

22. Byatt A. Possession: A Romance. - L.: Vintage, 1990.

23. Байетт А. Обладать. - М.: Торнтон и Сагден, 2002.

Размещено на Allbest.ru