Дискурсная гетерогенность литературы для детей: когнитивный и лингво-прагматический аспекты

К маркерам познавательного дискурса на уровне макроструктуры относятся концепты, являющиеся «визитными карточками» своего дискурса, вербализуемые:

названиями географических объектов для географического субдискурса (Venice, town, island, canal);

Иноязычные включения (“Gatto means a cat. Bello means beautiful”) и названия языковедческих реалий для лингвистического субдискурса (Dictionopolis, letters, phrases, sentences, figures of speech);

Названия цифр и операций с ними, а также геометрических фигур и конституирующих их частей для математического субдискурса (Dodecahedron, mathematical shape, face).

К суперструктурным маркерам познавательного дискурса относятся:

введение элементов иного семиотического кода, ассоциирующегося с вводимым субдискурсом:

П. Alice … worked the sum for him:

365

364 (Carroll).

стилизация субдискурса, например, математической задачи:

П. "If a small car carrying three people at thirty miles an hour for ten minutes along a road five miles long at 11:35 in the morning starts at the same time as three people who have been traveling in a little automobile at twenty miles an hour for fifteen minutes on another road exactly twice as long as one half the distance of the other, while a dog, a bug, and a boy travel an equal distance in the same time or the same distance in an equal time along a third road in mid-October, then which one arrives first and which is the best way to go?" (Juster)

В целом суперструктурное маркирование для данного дискурса представлено слабо, т.к. подразумевает введение элементов научной суперструктуры, что мало согласуется с адресованностью детской литературы.

Дидактико-морализаторский дискурс связан с воспитательной задачей, реализуемой литературой для детей. Анализ характера введения данного дискурса в структуру текстов детской литературы позволяет сделать вывод о том, что на современном этапе развития детская литература склоняется к более мягкой форме воспитательной работы, что приводит к нередко имплицитному введению рассматриваемого дискурса, при котором этические и эстетические оценки не высказываются прямо, но однозначно выводятся из описания. Т.е., речь идет о введении концептов красиво / безобразно, приятно / отвратительно и т.п., вместо правильно / неправильно, хорошо / плохо. Самому читателю предоставляется сделать тот вывод, что правильным является то, что приятно и красиво. Экспликация дидактико-морализаторского дискурса обычно наблюдается в дискурсе взрослой речи.

Дискурс взрослой речи тесно связан с дидактико-морализаторским дискурсом. Все же мы выделяем его в отдельную сущность ввиду: (1) его четкой противопоставленности дискурсу детской речи; (2) отличной системы маркирования по сравнению с дидактико-морализаторским дискурсом; (3) более широкого тематического репертуара, т.к. данный дискурс также имеет области пересечения с познавательным и учебным дискурсами.

При таком широком тематическом диапазоне сигналами данного дискурса являются преимущественно элементы суперструктуры, а именно:

форма 1-го лица единственного числа, поскольку автор говорит от своего имени:

П. Here one of the guinea pigs cheered, and was immediately suppressed by the officers of the court (as that is a rather hard word, I will just explain to you how it was done …) (Carroll).

повелительное наклонение или иные средства выражения соответствующего модального значения, поскольку он инструктирует или поучает читателя:

П. So the Whale swam … and on a raft, in the middle of the sea, with nothing to wear except a pair of blue canvas breeches, a pair of suspenders (you must particularly remember the suspenders, Best Beloved) … (Kipling).

повышенный стилевой регистр:

П. Ask any dendrochronologist you like (and look that word up in the dictionary when you get home, will you please?) (Dahl).

Носителем дискурса взрослой речи может быть не только повествователь, но и персонаж, в том числе детский персонаж, выступающий носителем взрослой идеологии, как в нижеприведенном примере, где Алиса обращается к себе словами взрослого, урезонивающего раскапризничавшегося ребенка:

П. `You ought to be ashamed of yourself,' said Alice, `a great girl like you … to go on crying this way! Stop this moment, I tell you!' (Carroll)

Дискурс взрослой речи находится в отношении противопоставления с дискурсом детской речи. Этот контраст, в частности, обыгрывает Р. Киплинг:

П. Said Leopard to Baviaan, “Where has all the game gone?”

Said the Ethiopian to Baviaan, “Can you tell me the present habitat of the aboriginal Fauna?” (That meant just the same thing, but the Ethiopian always used long words. He was a grown-up.) (Kipling).

В данном примере основным маркером данного дискурса называются «длинные слова», пристрастие к которым является, с точки зрения автора, типичным для зврослых. Здесь лексика выступает не макро-, а суперструктурным элементом. Когнитивное наполнение противопоставляемых высказываний одинаково, отличаются они стилистическим регистром, принятым в своем дискурсе.

4. Введение учебного дискурса в структуру полидискурса детской художественной литературы вызвано идеологической установкой на включение детей в учебу, создание к ней положительного отношения. Школа изображается часто и, в целом, идеализированно, с целью создания романтического ареола вокруг нее.

Даже если речь идет о вымышленной школе, что является обычным для художественного произведения, не говоря уже о фантастической школе, как, например, в романах Дж. Ролинг, У. Ле Гуин или Д. Джонс, она должна оставаться узнаваемой и близкой читателю. Поэтому описание школы в художественном произведении будет неизменно содержать элементы аутентичного учебного дискурса, который сигнализируется, в частности, названиями учебных предметов, учебных пособий и других атрибутов школьной и в целом учебной деятельности, как реальных, так и фикциональных, но построенных по действующим в данном дискурсе моделям.

Макроструктурными маркерами учебного дискурса являются вербализации таких центральных для него концептов как:

школа, ее части (school, Hospital wing, classroom, library, refectory, dormitory);

учебная деятельность: форма организации (lesson, homework, exam), виды учебной и преподавательской деятельности (teaching, learning, studying); названия учебных дисциплин, реалистические (history, mathematics) или фикциональные, но однозначно ассоциируемые с реалистичными (Different branches of Arithmetic - Ambition, Distraction, Uglification, and Derision);

атрибуты учебной деятельности: учебные принадлежности (ink, pen, paper, а также parchment); учебная литература. За основу названий берутся типичные для учебного дискурса синтаксические модели построения названий книг и учебных пособий, подкрепленные лексически названием типа книги (Anthology, Guide, Compendium, Encyclopedia, Study, Handbook, etc.), указанием учебного уровня (Advanced, Intermediate, Common), научного аспекта (Theory, History) и т.п. На типичность синтаксической структуры для данного дискурса указывает существование значительного количества книг, названия которых строятся по той же модели;

школьный персонал: учителя (master, professor); должностные лица (headmaster, deputy headmaster), вспомогательный персонал (librarian, caretaker).

Суперструктурное маркирование подразумевает сохранение действующих в реальном учебном дискурсе словообразовательных моделей, на базе которых строятся новые названия (Arithmancy, Herbology, Heptomology, Palmistry), встающие в один ряд с уже существующими (Аrithmetics, Pyromancy, Biology, Chemistry).

В другой группе примеров - Muggle studies, Ancient runes, History of magic - за основу берется синтаксическая модель, с сохранением одного конвенционального элемента названия учебного предмета (studies, ancient, history) и заменой другого на элемент магического дискурса (muggle, runes, magic).

Наиболее распространенными типами междискурсных отношений при переключении на данный дискурс является стилизация при суперструктурном маркировании и естественная интердискурсность при макроструктурном маркировании.

5. Экономический дискурс. Литература стремится с ранних лет приобщать своих читателей к взрослым экономическим отношениям, важность которых в современном капиталистическом обществе трудно переоценить, т.к. мерилом счастья во многом считается финансовая состоятельность. Детская художественная литература призвана сформировать у своих читателей должное отношение, прежде всего, к деньгам. Деньги имеют, ценят, копят, ими распоряжаются не только взрослые персонажи, но и герои-дети.

Попытаемся систематизировать маркеры экономического дискурса.

Наиболее распространено макроструктурное маркирование.

а. Прежде всего, в этой роли выступают многообразные вербализации концепта money, к каковым относятся различные валюты и единицы денежного обращения, относящиеся как к реальному (dollar, cent, pence), так и к альтернативным мирам художественных произведений - ivory (le Guin), galleons (Rawling). Обиходное понятие деньги шире значения данного экономического термина, и концепт включает помимо валют, банкнот и монет также и различные объекты и материалы, являвшиеся или являющиеся функциональными аналогами денег:

- золото:

П. ... he didn't think their horror of anything connected with magic would stretch to a large pile of gold. (Rawling)

банковский счет:

П. He had never mentioned his Gringotts bank account to the Dursleys. (Rawling).

б. Другую группу ядерных для данного дискурса концептов составляют наименования различных финансовых институтов - банк, фонд, трест и т.п.:

П. The Mayor explained that the money from the Fund was being put into a Trust for them until they were grown up. (Jones)

в. Операции с деньгами и их аналогами - buy, sell, earn, spend:

П. "Did Lucius Malfoy buy anything?" said Mr. Weasley sharply behind them.

"No, he was selling” (Rawling)

г. Места и институты, в которых деньги зарабатывают (work, office, factory) и тратят (shop, store, mall):

П. The factory where Mr. Bucket worked suddenly went bust and had to close down (Dahl).

Возможность суперструктурного маркирования экономического дискурса ограничена вербализациями ситуаций, имеющих стандартизированные формы общения. Наибольшей распространенностью и актуальностью для детского читателя характеризуется ситуация общения в магазине:

П. “I'll buy that,” he said in his hasty, princely way. - (…) “That'll be four in ivory.” (Le Guin)

Даже в таком ограниченном контексте и впервые встречая ivory в данном значении, мы без труда понимаем, что речь идет о рассчетной единице, и реплика в целом трактуется как объявление цены за спрашиваемый товар.

П. A stooping man had appeared behind the counter, smoothing his greasy hair back from his face.

"Mr. Malfoy, what a pleasure to see you again," said Mr. Borgin in a voice as oily as his hair. "Delighted - and young Master Malfoy, too - charmed. How may I be of assistance? I must show you, just in today, and very reasonably priced -"

"I'm not buying today, Mr. Borgin, but selling," said Mr. Malfoy. (Rawling)

Вышеприведенный пример сочетает макро- и суперструктурные маркеры экономического дискурса, но если первые представлены в значительной концентрации (counter, priced, buying, selling), то на уровне суперструктуры мы находим единичный маркер, относимый к экономическому дискурсу лишь в совокупности и на фоне других сигналов. Это наглядно иллюстрирует относительно подчиненную роль суперструктурных маркеров для рассматриваемого дискурса.

6. Общественно-политический дискурс.

Само понятие социализация подразумевает подготовку ребенка к жизни в обществе, в связи с этим важное значение приобретает представление об устройстве общества, в которое предстоит интегрироваться его новому члену.

Общественно-политическая жизнь - сложное и многоаспектное явление, отразить которое во всей его полноте можно лишь в специальной фундаментальной работе. Разумеется, такая задача не ставится в произведениях детской художественной литературы. Однако можно выделить несколько аспектов, которым в ней уделяется достаточно пристальное внимание.

а. Политическое устройство общества.

Политическое устройство разных стран может несколько варьироваться. В нижеследующем примере мы без сомнения узнаем британского автора, пишущего для британских детей:

П. Cat felt more nervous than ever. He tugged the Mayor's sleeve. "If you please, sir, I don't understand who Chrestomanci is."

The Mayor patted him kindly on the head. "A very eminent gentleman," he said. "You'll be hobnobbing with all the crowned heads of Europe before long, my boy." (Jones)

Только для англичан (из всего англоговорящего мира) глава страны ассоциируется с коронованной особой.

Однако в целом система маркирования данного субдискурса включает инвариантно вербализации концептов государственный деятель и государственный институт. В нижеприводимых примерах названия институтов различаются, но они однозначно соотносятся с политической властью.

П. In his study in the White House sat Lancelot R. Gilligrass, President of the United States of America... (Dahl).

П. "Every single one of them has now lost his or her witchcraft. They'll complain to their MPs and there'll be questions asked in Parliament, but I daresay we shall survive it." (Jones)

Вербализациями указанных концептов нередко выступают имена собственные, носители которых являются героями, идеалами в своем обществе. Так, в романе А. Мартин Here Today часто фигурирует имя Жаклин Кеннеди, так как именно на нее равняются героини романа - Дорис и ее дочь Элеонора, названная так в честь Элеоноры Рузвельт. В Великобритании традиционно в центре внимания оказывались члены королевской семьи, поэтому не удивительны упоминания королевы Виктории (Nesbit).

Все примеры данного аспекта общественно-политического дискурса содержат лишь макроструктурные маркеры, представленные в подавляющем большинстве случаев названиями чинов и должностей. И это не случайно, т.к. ребенок может иметь лишь наиболее общее представление о политическом устройстве общества, сводимое к базовым концептам, в то время как знание суперструктуры данного дискурса подразумевает вовлеченность в него, чего трудно ожидать от адресата детского произведения.

Фактически, мы можем привести лишь единичный пример суперструктурно маркированного фрагмента анализируемого дискурса:

П. "Dear Sir," he said, in the way all the letters he had signed went. "This office would be obliged if you would divine the whereabouts of Mr. Cosimo Chant, last heard of in Japan, and forward his address to Mrs. Miranda Chant, last heard of living in Kensington." Blushing a bit, he asked, "Will that do?" (Jones).

В данном случае имеет место стилизация официального письма. Факт стилизации отмечен эксплицитно в самом тексте - герой диктует письмо имитируя стиль тех писем, которые ему давались на подпись. Среди воспроизводимых формальных особенностей дискурса можно назвать клише (This office would be obliged), специфическую лексику (whereabouts) и обороты с причастиями в страдательном залоге (last heard of living). При этом герой остается неуверенным в правильности воспроизведения особенностей имитируемого дискурса и уточняет приемлемость письма у секретаря. Пример этот показателен, т.к. обычный ребенок, несомненно, будет еще более невежественным в данной сфере.

б. Юридические отношения.

Для юридического субдискурса, так же как и для политического, описанного выше, и по тем же причинам, характерно макроструктурное маркирование. Сигналами выступают вербализации концептов закон (law, act, code, decree, convention), законность ((il)legal, (un)lawfull).

Но возможны изолированные случаи и сигналов данного дискурса на уровне суперструктуры. Так в нижеследующем примере воспроизводится стандартная формула при задержании подозреваемого в преступлении:

П. "Mordecai Roberts," one of the policemen said, "you are under arrest and I must warn you that anything you say will be taken down and may be used in evidence later. Do you wish to have a lawyer present with you?" (Jones)

Весь приведенный фрагмент можно квалифицировать как клише, единственной областью употребления которого является юридический дискурс.

г. Средства массовой информации.

Средства массовой информации занимают важное место в жизни современного человека и являются частью социальной роли гражданина. Поэтому закономерно, что в детской литературе немалый интерес к газетам и телевидению проявляют не только взрослые, но и детские персонажи. В романах Дж. Ролинг Гермиона оформляет подписку на ежедневную газету Daily Prophet, Гарри все лето идет на всевозможные уловки, чтобы послушать вечерние новости.

Четвертая ветвь власти - средства массовой информации - также имеет в текстах романов свой языковой коррелят - публицистический дискурс, отчетливо видимый, в частности, в названии периодических изданий, построенных по действующим в данном дискурсе моделям:

П. Daily Prophet (ср.: Daily Telegraph);

Evening Prophet (ср.: Evening Standard);

Transfiguration Today (ср.: Linguistics today);

Также нередки и более развернутые стилизации под него, имитирующие целые статьи или репортажи.

П. Sirius Black, possibly the most infamous prisoner ever to be held in Azkaban fortress, is still eluding capture, the Ministry of Magic confirmed today (Rowling).

Структура данного предложения, открывающего текст, стилизованный под газетную новость, типична для новостного дискурса своей компактностью, объединением большого числа пропозиций, четким семантическим делением на факт и указание на источник знаний о нем.

д. Расслоение общества и политическая корректность.

Современная литература для детей призвана воспитать своих читателей в духе толерантости и уважительного отношения к тем, кто так или иначе отличается от общей массы. В основе этого стремления лежит представление о том, что предрассудки и дискриминация являются следствием недостаточной осведомленности, каковую проблему легко решить, заменив на первых этапах опыт личного общения на опосредованное знакомство через книги.

На макроструктурном уровне субдискурс политической корректности маркируется описанием различных случаев отклонения от нормы. Так, главными персонажами романа А.М. Мартин Here Today являются обитатели улочки, каждый из которых так или иначе выделяется на фоне средне-статистической картины, о чем читателю сообщается на первых страницах романа:

П. … there was not a single normal person on Witch Tree Lane (Martin).

Их анормальность проявляется в семейном статусе, вероисповедании, внешнем виде, языке и т.д.

В то же время, субдискурс политической корректности имеет и ярко-выраженную суперструктуру, стилизация которой включает следующие характерные явления, в значительной концентрации представленные, в частности, в «политически-корректных сказках» Дж. Гарнера:

альтернативное написание wommon (вм. woman) и womyn (вм. women) с целью устранения морфемы man, и понимания woman как производного от man;

введение политически-корректных ярлыков: vegetarian (вегетарианцы, медведи в сказке Goldilocks, пародирующей сказку Three Bears), sexism и speciesism (предвзятое отношение к определенному полу и биологическому виду, обвинение в адрес дровосека в сказке Little Red Riding Hood), fulfilled, dedicated single person (самореализовавшееся целеустремленное не состоящее в браке лицо, Эсмеральда в сказке Rumpelstiltskin), vertically challenged men (люди с вертикальной проблемой, гномы в сказке Snow White), chauvinist (принц и гномы в сказке Snow White)

создание псевдо политически-корректной терминологии по продуктивным моделям: porcinistas (воиствующе настроенные три поросенка), Fairy Godperson (волшебный(ая) кресный(ая)) в сказке Cinderella).

7. Медицинский дискурс.

Большое количество произведений для детей, посвященных медицинской тематике, свидетельствует о наличии своего рода социального заказа на них, прежде всего, со стороны институтов здравоохранения. Это связано с осознанием прямой связи между наличием знаний о той или иной ситуации и степенью спокойствия и комфорта, с которыми человек переживает ее. Благодаря книгам ребенок может ознакомиться с тем, что ждет его на приеме у врача, а это способствует созданию положительного настроя за счет минимизации страха перед неизвестным, а также благодаря идеологизированному представлению новых знаний.

Как и в случае с общественно-политическим дискурсом, медицинский дискурс представлен дискретными элементами, которые, однако, можно свести к ограниченному числу когнитивных моделей.

Доминируют макроструктурные маркеры, соотносимые отчасти с основными концептами значимых когнитивных моделей:

Модель больница репрезентируется вербализацией концепта больница/ больничное крыло (в школе), названиями отделений больницы, членов обслуживающего персонала.

Модель визит к врачу актуализируется такими сигналами, как наименования врачебных специальностей и аттрибутов их деятельности, а также болезней.

Модель болезнь сигнализируется вербализациями болезней, симптомов и частей тела.

Актуализаторами модели личная гигиена служат оязыковленные концепты чистота и грязь.

Макроструктурными маркерами дискурса могут выступать и невербальные элементы текста, визуализирующие:

Медицинские атрибуты (стетоскоп, аурископ, термометр, палочка для языка).

Позитивный образ доктора (молодой, опрятный, улыбающийся, уверенный в себе);

Патологические процессы, сопровождающие различные болезни.

Переход к медицинскому дискурсу может быть также маркирован суперструктурно посредством введения:

специфических терминов медицины как научной отрасли (“She's got tonsillitis” said Dr. Dog);

клише, характеризующих вербальные роли доктора и пациента (What is troubling you?; Now, step a little closer and stick out your tongues.)

Анализ элементов социализирующих дискурсов в текстах детской литературы позволил сделать следующие выводы.

Во-первых, вводимые дискурсы нередко по-разному материализуются в произведениях реалистической и нереалистической литературы, демонстрируя различную «дистрибуцию». Так, медицинский дискурс в реалистической литературе граничит с научным, что отражает их естественную смежность. В нереалистической литературе он искусственно поставлен в смежные отношения с волшебным дискурсом и тесно переплетается с ним.

Во-вторых, идеологически обусловленным оказывается не только сам факт введения в социализирующих дискурсов в структуру полидискурса детской литературы, но и отбор и презентация представляющих их базовых когнитивных моделей. Выбранные модели соотносятся с наиболее важными или потенциально пугающими детей событиями. Данные модели представлены в текстах литературы для детей односторонне, причем акцентируются приятные стороны, являющиеся в реальности периферийными и факультативными для данной модели, в то время как негативные моменты, занимающие центральное место в полной модели, затушевываются или опускаются вовсе.

К дискурсам, ориентированным на развлечение, относятся следующие:

Дискурс детской речи. Не имея, как и дискурс взрослой речи, четко заданного тематического диапазона, дискурс детской речи выделяется по критерию своего носителя, дискурсного сообщества и маркируется суперструктурно, методом стилизации контаминированной детской речи.

А.М. Шахнарович (Шахнарович 2000), характеризуя детскую речь, отмечает следующие ее особенности:

а. Повышенная звукоподражательность и звукоизобразительность:

П. I had a cough and I happened to be behind Eeyore, and I said ' Crrr-oppp-pfchschschz' (Milne).

б. Употребление нерегулярных слов по регулярным моделям, окказиональное словоообразование. Аффикс может присоединяться к основе, образуя правильное слово, просто отсутствующее в языковом узусе: thingish. Значение полученного деривата при этом может дублировать значение узуального простого слова или словосочетания:

П. We'll take him to the North Pole because it was a very long explore finding it, so it will be a very long explore for Tigger un-finding it again (Milne).

В приведенном примере авторский неологизм образован по действующей словообразовательной модели. Глагол un-find встает в один ряд со словами типа undo, unbalance, unbind, unnerve, зарегистрированных в словарях. И в нем не было бы ничего необычного, если бы оно было употреблено в значении, предполагаемым его словообразовательной моделью, т.е. lose. Однако оно использовано в контекстуальном значении - find the way back, которое реализуется за счет противопоставления с find и дефисного написания.

Аффикс также может оформлять целые синтаксические комплексы, предложения или фразы: eleven o'clockish.

В некотором смысле обратным процессом является реэтимологизация/ детская этимология. Так, to crossexamine понимается как to examine crossly, что явствует из описания этой процедуры: folding his arms and frowning till his eyes were nearly out of sight (Carroll).

в. Своеобразный синтаксис, отличающийся большей простотой, предпочтительным использованием сочинительной, а не подчинительной связи.

Эти черты и воспроизводятся авторами при стилизации дискурса детской речи.

Дискурс игры.

Дискурс игры имеет четко очерченную макроструктуру, которая группируется вокруг фрейма игра, включающего такие концепты, как:

а. Тип игры:

П. “What kind of game shall it be? A riddle game? A test of knowledge or of skill?”

“An exploring game,” suggested Coraline. “A finding-things game.”

“And what is it you think you should be finding in this hide-and-go-seek game, Coraline Jones?” (Gaiman)

б. Название игры (hide-and-seek, blind man's buff, tag):

П. They just laughed and ran in a game that was partly tag, partly piggy-in-the-middle, and partly just a magnificent romp. (Gaiman)

в. Игрушки, аттрибуты игры (toy, doll, skipping rope, rocking horse, top, clockwork train, tin soldiers):

П. He happened to be building a Palace when the news came, and he left all the bricks kicking about the floor for Nurse to clear up … (Nesbit)

г. Игровая зона (playroom, tree house, nursery):

П. "Would you like to come and play in our tree house after lessons?" (Jones)

Вербализации этих концептов и выступают макроструктурными маркерами игрового дискурса.

К суперструктурным маркерам относятся клише и ритуальные фразы, характерные для определенных игровых практик:

П. "Let's pretend" (Carroll) - фраза, означающая переход к игровой реальности.

Фантастический дискурс. В его основе лежит описание альтернативного мира, и, выделяя его как самостоятельный дискурс, мы исходим из его противопоставленности реальному миру. В то же время, нельзя не признать, что мир может быть по-разному альтернативным, в связи с чем можно выделить две разновидности данного дискурса.

а. Мифологический дискурс может иметь разную степень выраженности:

введение отдельных атрибутов мифологической картины мира, как например мифологических животных - драконов, грифонов, мантикор и проч. для создания колорита нереалистичного мира;

миф, обычно героический, как основа сюжета. При всей своей вариативности, он имеет достаточно четкую «формулу» с обязательными и факультативными элементами. В частности, во всей полноте эта формула воспроизводится в романе У. Ле Гуин о маге Земноморья.

Будучи явлением мировоззренческого характера, миф не имеет собственной суперструктуры и единственным средством суперструктурного маркирования мифологического дискурса выступают элементы архаизации.

б. Сказочно-волшебный дискурс. Введение сказочно-волшебного дискурса служит признаком выделения нереалистичного жанра произведений для детей, составляющих по меньшей мере половину общего корпуса детской литературы.

Центральным концептом данного дискурса является волшебство, имеющий множество вербализаций (magery, witchcraft, wizardry, enchantment, sorcery и т.д.).

С ним связаны концепты носителей / агентов магии (witch, wizard, sorcerer, mage, etc.); аттрибутов магии (wand, staff); разновидностей магического искусства (palmistry, divination, transfiguration); магических действий (charm, spell, enchantment, invocation, etc.).

К сказочно-волшебному дискурсу также отсылают вербализации концепта сказочный герой (Prince, Princess, knight).

Универсальной суперструктуры данный дискурс не имеет, поэтому суперструктурное маркирование ограничено элементами воспроизведения клише волшебной сказки (kiss her awake, lived happily ever after) и авторскими конструктами. Так, Дж. Ролинг в рамках своих произведениях придает волшебному дискурсу свою суперструктуру, сигнализируемую переключением на латинский язык, на котором приводятся заклинания. Это, однако, нельзя считать универсальным суперструктурным сигналом волшебного дискурса в целом, т.к. он функционирует только в рамках индивидуального интердискурса романов Дж. Ролинг.

Также следует отметить, что в случае введения в произведение сказочно-волшебного дискурса он оказывается в отношении искусственной смежности с множеством других дискурсов, с которыми взаимодействует, что призвано показать всепроникающий характер и власть волшебства в описываемом альтернативном мире.

Гастрономический дискурс.

Гастрономический дискурс в целом составляет «особую знаковую систему, состоящую из достаточно четко иерархизированных знаков, имеющих особую лингвистическую интерпретацию» (Олянич 2003: 168). Однако в структуру детской художественной литературы этот дискурс входит не как целостная система, а в виде отдельных элементов, коррелирующих с теми фреймами, которые наиболее отвечают интересам адресата, его детской составляющей.

Страстью детей наравне с играми являются сладости и другие «вкусности». Соответственно, и гастрономический дискурс в рамках полидискурса детской литературы описывает не здоровую и полезную пищу, а те блюда и продукты, которые любят дети.

Примеры кулинарных предпочтений детей XIX в. находим в произведениях Л. Кэрролла:

П. However, this bottle was not marked “poison”, so Alice ventured to taste it, and finding it very nice (it had, in fact, a sort of mixed flavour of cherry tart, custard, pine apple, roast turkey, toffy, and hot buttered toast), she very soon finished it off (Carroll).

И описания пиров в школе Хогвартс, датируемые концом XX в. показывают, что вкусы эти мало изменились:

П. Harry's mouth fell open. The dishes in front of him were now piled with food. He had never seen so many things he liked to eat on one table: roast beef, roast chicken, pork chops and lamb chops, sausages, bacon and steak, boiled potatoes, roast potatoes, chips, Yorkshire pudding, peas, carrots, gravy, ketchup and (...) mint humbugs. (...) A moment later the puddings appeared. Blocks of ice-cream in every flavour you could think of, apple pies, treacle tarts, chocolate йclairs and jam doughnuts, trifle, strawberries, jelly, rice pudding … (Rowling).

К этому же дискурсу можно отнести наименования различных способов поглощения еды, описываемых в литературе для детей:

П. The sweet-shop was filled with good things to eat: chocolate to munch, toffee to chew, and lollipops and peppermints and fruit drops to suck (Wilson).

Гастрономический дискурс в детской литературе уже, чем его нелитературный коррелят, т.к. потребление пищи в художественном произведении должно ассоциироваться с удовольствием, связанным с (а) набором любимых блюд или (б) с характером организации приема пищи (пир, пикник):

П. She was at a picnic, under an old oak tree, in a green meadow. The sun was high in the sky and while there were distant, fluffy white clouds on the horizon, the sky above her head was a deep, untroubled blue.

There was a white linen cloth laid on the grass, with bowls piled high with food--she could see salads and sandwiches, nuts and fruit, jugs of lemonade and water and thick chocolate milk (Gaiman).

Поскольку «гастрономические мероприятия» и игры - одни из самых любимых форм времяпровождения у детей, коррелирующие с ними дискурсы демонстрируют естественную смежность, что отражается и в дискурсной структуре произведений детской литературы:

П. Gargoyles are very cranky at first, so plan activities they will enjoy like picnics and tag. (Hardin)

В нереалистической литературе, однако, гастрономический дискурс, как и все остальные, оказывается поставленным в отношения искусственной смежности со всепроникающим волшебным дискурсом.

Таким образом, можно заключить, что гастрономический дискурс в литературе для детей представлен идеологически значимыми элементами, характеризующимися положительной в глюттоническом и эстетическом плане оценкой, которые соотносятся с концептами:

вкусная пища;

манера поглощения вкусной пищи;

приятная организация приема пищи.

Природоведческий дискурс.

В природоведческом дискурсе можно выделить зоологическую и ботаническую ипостаси.

Сигналами зоологического субдискурса на уровне макроструктуры выступают вербализации концепта animal, его разновидности, характерные черты и атрибуты (four limbs, wings, tail, fur):

П. Coraline also explored for animals. She found a hedgehog, and a snakeskin (but no snake), and a rock that looked just like a frog, and a toad that looked just like a rock (Gaiman).

В качестве специфической суперструктуры данного дискурса можно назвать латинскую терминологию, обозначающую виды и представителей фауны. Поскольку понять латинское название ребенок вряд ли сможет, подобный сигнал теряет смысл, что объясняет редкость введения суперструктурных маркеров, и лишь при условии подкрепления на макроструктурном уровне. Фактически, мы можем привести лишь единичный пример такого рода:

П. "Dear me," he said. "Dear, dear me! Four well-developed limbs; a long caudal appendage; five toes, unequal in lengths, almost like one of the Lacertidae, yet there are traces of wings." The creature under his eye wriggled a little in the castor oil, and he went on: "Yes; a batlike wing. A new specimen, undoubtedly (Nesbit).

Lacertidae - латинское наименование разновидности рептилий, соответствующее в русском языке обозначению «Семейство ЯЩЕРИЦЫ НАСТОЯЩИЕ», в ближайшем контексте сопровождается общим наукообразным описанием «экземпляра», которое в совокупности призвано скорее заинтриговать читателя. Эта задача и объясняет введение непрозрачного для адресата латинского обозначения. В дальнейшем повествовании вид получает вполне прозрачное и понятное обозначение - dragon (дракон).

Из вышеприведенного примера явствует, что зоологический дискурс граничит с научным, допуская естественные взаимопереходы.

Также нечеткой оказывается граница с познавательным дискурсом. Так, в следующем примере героиня получает удовольствие от познавательной передачи по естествознанию, в которой рассказывается о мимикрии среди животных:

П. She turned on the television. She went from channel to channel to channel, but there was nothing on but men in suits talking about the stock market, and talk shows. Eventually, she found something to watch: it was the last half of a natural history program about something called protective coloration. She watched animals, birds, and insects which disguised themselves as leaves or twigs or other animals to escape from things that could hurt them. She enjoyed it, but it ended too soon and was followed by a program about a cake factory (Gaiman).

Ботанический субдискурс также представлен в произведениях детской литературы, но не столь ярко и выпукло. Основными его маркерами являются названия растений, которые служат:

фоном или экстерьерным элементом:

П. The Castle was gray and turreted, on the opposite hill. As the road turned, they saw it had a new part, with a spread of big windows, and a flag flying above. They could see grand trees--dark, layered cedars and big elms--and glimpse lawns and flowers (Jones).

лекарственным средством (perriot, mandrake);

пищей:

П. He was prepared to tell her quite frankly that Barnabas had taken some of his Pilgrim pay in coffee some years back. Derk had begged a few beans and was now growing coffee you did not need to roast (Jones).

В целом следует констатировать значительно меньшую представленность ботанического субдискурса по сравнению с зоологическим, за исключением нереалистической литературы, в которой своеобразная флора является достаточно важной чертой описываемого альтернативного мира.

Дискурс спорта.

Репрезентация данного дискурса также варьируется в зависимости от того, относится ли произведение к реалистической или нереалистической литературе, т.к. в целом можно отметить тенденцию к описанию реальных и фантастических видов спорта, соответственно. Однако, это лишь тенденция, и в альтернативных мирах оказываются вполне уместными и теннис, и футбол:

П. Now, the next day was Saturday. And in the afternoon the Dragon suddenly swooped down upon the common in all his hideous redness, and carried off the Soccer Players, umpires, goal-posts, ball, and all. … And wise people shook their heads and foretold a decline in the National Love of Sport. And, indeed, soccer was not at all popular for some time afterward. (Nesbit)

В данном примере однозначный маркер фантастического дискурса Dragon мирно соседствует со столь же однозначными маркерами спортивного дискурса - Soccer (футбол), umpires (рефери), goal-posts (стойки ворот), ball (мяч), описывающими реально существующую спортивную игру.

Наиболее развернутое описание нереалистичного вида спорта находим в романах Дж. Ролинг. Главным спортивным увлечением персонажей является спортивная игра Квиддич. В магическом мире помимо игры, с ее правилами, терминологией (названия игроков - Chasers, Beaters и Seekers; названия мячей - Quaffle, Bludger и Snitch, дающие вместе название игры - Quidditch), историей, перечнем команд, выдающимися игроками, существуют Международная Ассоциация по Квиддичу (International Association of Quidditch, ср.: International Football Association), возглавляемая председателем, именуемым chairwizard (ср.: chairperson, chairman); магазин спортивных товаров Quality Quidditch Supplies (ср.: Baseball supplies); международное соревнование Quidditch World Cup (ср.: Soccer World Cup); литература о спорте - "Quidditch Teams of Britain and Ireland", "Quidditch Through the Ages". Эти элементы в совокупности создают спортивный дискурс в тектовой ткани романов.

Мы уже отмечали размытость границы между спортивным и игровым дискурсом. Следует также отметить, что важная роль спорта в жизни школы в англо-американском мире объясняет естественную смежность спортивного и учебного дискурсов:

П. This year they were in second grade. Second grade was when you joined the town league. It had kids from other schools. The coaches had played soccer in college. (Greene)

И эта смежность сохраняется также в нереалистичной литературе - любые описания школьного быта содержат элементы спортивного дискурса - спортивной игры (квиддич у Дж. Ролинг) или уроков физической культуры (Д. Джонс).

Итак, итогом третьей главы является описание структуры полидискурса детской художественной литературы, в котором выделяется две группы дискурсов - ориентированные на социализацию и на развлечение адресата.

Социализация реализуется в более частных функциях - воспитания и научения, заставляющих авторов вводить широкий спектр разнородных понятий и ситуаций, языковыми коррелятами которых являются соответствующие дискурсы. Однако ведущим видом деятельности человека на ранней стадии онтогенеза является игра, и именно в игровой форме должна вестись дидактическая работа, что обусловливает важную роль в литературе для детей функции развлечения, материализующейся также в определенном наборе дискурсов, в наибольшей степени отвечающих интересам детского читателя. Таким образом, именно идеология, т.е. представление о предназначении литературы для детей, служит обоснованием полидискурсности детской художественной литературы. Но, в то же время, она накладывает и ограничения на степень дискурсной гетерогенности в плане глубины проникновения и отбора представителей вводимых дискурсов, определяя своеобразие дискурсной гетерогенности в литературе для детской аудитории, состоящее в следующих особенностях:

поскольку смена дискурса является фактором сложности для неопытного читателя-ребенка, вводимый дискурс чаще всего находится в отношении естественной смежности с фоновым дискурсом, т.к. соседствуют сферы действительности, которые они вербализуют;

введение этого фактора сложности оправдывается его дидактической или развлекательной функцией;

проникновение во вводимый дискурс не отличается глубиной, но отвечает возможностям и интересам детского адресата, что позволяет говорить о введении лишь элементов иного дискурса, выступающих как фигуры на фоне нейтрального литературного нарратива.

Наличие конкретных прагматических задач, которые ставятся перед детской литературой, имеет и еще одно важное для нас следствие - относительно стандартный и регулярный набор вводимых дискурсов, что позволяет нам говорить о полидискурсе детской литературы, т.е. о наборе идеологически обусловленных регулярно воспроизводимых в текстах литературы для детей дискурсов.

В заключении приводятся наиболее значимые и принципиальные выводы исследования. На настоящем этапе научного знания наибольшим эвристическим потенциалом обладает модель текста, опирающаяся на понятие дискурс. Но как тексты, так и дискурсы существуют во взаимосвязи и взаимодействии. Задача выявления этих взаимосвязей выводит нас за рамки единичных текста и дискурса, на уровень сверхтекста и полидискурса, позволяющий по-новому взглянуть на специфические характеристики, категории и структуру художественной литературы для детей, которая предстает как комплекс идеологически обусловленных, т.е. неслучайных дискурсов, группируемых вокруг двух основных ее идеологических функций.

Полидискурс детской художественной литературы отличается своеобразием в плане своего состава, глубины проникновения во вводимый дискурс, характера маркирования вводимого дискурса. В то же время, намеченная в работе модель анализа может стать основой для исследования дискурсного состава других сверхтекстов с целью выявления их идеологической направленности. Анализ более широкого текстового материала также, вероятно, выявит новые типы междискурсных отношений, что позволит уточнить и дополнить предложенную в работе типологию. В рамках же детской литературы значительный интерес представляет исследование эволюции ее полидискурса под влиянием изменяющейся идеологии.

ОСНОВНЫЕ НАУЧНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

1. Белоглазова Е.В. Дискурсность, интердискурсность, полидискурсность литературы для детей: Монография. - СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2010. - 195 с. - 12,2 п.л.

2. Белоглазова Е.В. Формирование материально-ценностных отношений как идеологическая установка в системе дискурса детской художественной литературы // Известия Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. - № 1. - 2008. - С. 89-99. - 1,5 п.л.

3. Белоглазова Е.В. Полидискурсность как особый исследовательский фокус // Известия Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. - № 3. - 2009. - С. 66-71. - 1 п.л.

4. Белоглазова Е.В. Когнитивный механизм интердискурсности // Вопросы когнитивной лингвистики. - № 2. - 2009. - С. 64-73. - 1 п.л.

5. Белоглазова Е.В. Прием сравнения как проявление дискурсной гетерогенности // Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. - № 10 (148). - 2009. - С. 10-15. - 1 п.л.

6. Белоглазова Е.В. Потенциальная интердискурсность // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2. Языкознание. - № 2 (10). - 2009. - С. 158-163. - 0,5 п.л.

7. Белоглазова Е.В. О вариативности проявления дискурсной гетерогенности // Вестник Томского государственного университета. - № 332. -2010. - С. 15-20. - 0,5 п.л.

8. Белоглазова Е.В. Дискурс современной детской литературы с позиций интердисциплинарного подхода // Stylistyka: Stylistyka i Kozina. - Vol. XIV. -Opole, 2005. - P. 567-581. - 0,75 п.л.

9. Белоглазова Е.В. Интердискурc и полидискурс: соотношение понятий // Стил: международный научный журнал. - Vol. 7. - Београд, 2008. - P. 121-131. - 0,6 п.л.

10. Белоглазова Е.В. Лингвистические аспекты адресованности современной сказки // Studia Linguistica - 8. Слово, предложение и текст как интерпретирующие системы: Сборник статей. - СПб: Тригон, 1999. - С. 343-347. - 0,3 п.л.

11. Белоглазова Е.В. Коммуникативно-прагматический потенциал фразеологических единиц в детской художественной литературе // Studia Linguistica - 9. Когнитивно-прагматические и художественные функции языка: Сборник статей. - СПб.: Тригон, 2000. - С. 281-288. - 0,4 п.л.

12. Белоглазова Е.В. Категориальное своеобразие текстов детской художественной литературы // Аспекты изучения и преподавания родного и иностранного языков: Межвуз. сборник статей. - Мурманск: МГПИ, 2001. - С.25-32. - 0,45 п.л.

13. Белоглазова Е.В. Психолингвистические основания специфики детской литературы // Психолингвистические аспекты изучения речевой деятельности: Труды Уральского психолингвистического общества. - Вып. 2. - Екатеринбург: УрГПУ, 2004. - С. 42-55. - 0,9 п.л.

14. Белоглазова Е.В. Еще раз об адресате и категории адресованности художественного текста // Текст - Дискурс - Стиль: Сборник статей. - СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2004. - С. 143-154. - 0,7 п.л.

15. Белоглазова Е.В. Эмотивный портрет адресата детской художественной литературы // Интерпретация - Понимание - Перевод: Сборник статей. - СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2005. - С. 189-201. - 0,75 п.л.

16. Белоглазова Е.В. Детская художественная литература в аспекте полидискурсивности // Стереотипность и творчество в тексте: Сборник науч. трудов. - Пермь, 2006. - С. 205-212. - 0,6 п.л.

17. Белоглазова Е.В. К вопросу о паралингвистическом компоненте дискурса детской художественной литературы // Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии: Сборник статей. - Тамбов, 2006. - С. 54-55. - 0,25 п.л.

18. Белоглазова Е.В. Роль идеологии в структурировании полидискурса детской художественной литературы // Лингвистика текста и дискурсивный анализ: Сборник статей. - СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2007. - С. 92-105. - 1 п.л.

19. Белоглазова Е.В. Полидискурс в системе коммуникативной иерархии: к определению понятий // Стереотипность и творчество в тексте: Сборник науч. трудов. - Пермь, 2007. - С. 222-230. - 0,6 п.л.

20. Белоглазова Е.В. Парадигмы научного знания в лингвистике // Стереотипность и творчество в тексте: Межвуз. сборник науч. трудов. - Пермь, 2008. - С. 43-48. - 0,3 п.л.

21. Белоглазова Е.В. К вопросу о статусе паралингвистического компонента в дискурсе художественной литературы // Актуальные проблемы современной лингвистики: Сборник науч. статей. - СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2008. - С. 5-15. - 0,6 п.л.

22. Белоглазова Е.В. К вопросу о парадигмах в лингвистике // Альманах современной науки и образования: Сборник статей. - Тамбов: Изд-во «Грамота», 2008. - С. 19-22. - 0,6 п.л.

23. Белоглазова Е.В. Медицинский дискурс в структуре полидискурса детской художественной литературы // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе: Межвуз. сб. науч. трудов. - Орел: ОГИИК, ООО ПФ «Оперативная полиграфия», 2008. - С. 213-222. - 0,5 п.л.

24. Белоглазова Е.В. К вопросу о создании таксономии междискурсных отношений // Язык в парадигмах гуманитарного знания: Сборник статей. - СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2009. - С. 137-149. - 0,6 п.л.

25. Белоглазова Е.В. Контраст между супер- и макроструктурой как фактор дискурсной гетерогенности // В поисках смысла: Сборник научных трудов, посвященный памяти профессора А.А. Худякова. - СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2010. - С. 225-229. - 0,5 п.л.

26. Белоглазова Е.В. К проблеме адресата речевого сообщения // Иностранные языки. Герценовские чтения: Материалы конференции. - СПб: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена 1999. - С.8. - 0,06 п.л.

27. Белоглазова Е.В. Соотношение категорий читабельности и адресованности художественного текста // Иностранные языки. Герценовские чтения: Материалы конференции. - СПб: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2000. - С.117. - 0,06 п.л.

28. Белоглазова Е.В. Адресованность произведений о Гарри Поттере: читатель идеальный и читатель реальный // Англистика XXI века: Материалы конференции. - СПб: Изд-во СПбГУ, 2006. - С. 188-192. - 0,25 п.л.

29. Белоглазова Е.В. Идеология - культура - экономика - полидискурс детской художественной литературы // Россия и Санкт_Петербург: экономика и образование в XXI веке: Научная сессия профессорско-преподавательского состава … за 2006 год. - СПб: Изд-во СПбГУЭФ 2007. - С. 164-167. - 0,25 п.л.

30. Белоглазова Е.В. Гетерогенность художественного текста в терминах полидискурсности // Континуальность и дискретность в языке и речи: Материалы междунар. науч. конф. - Краснодар, КубГУ 2007. - С. 206-208. - 0,3 п.л.

31. Белоглазова Е.В. Детская художественная литература в переводческом аспекте // Университетское переводоведение: Материалы VIII юбилейной международной конференции по переводоведению «Федоровские Чтения». - СПб: Филол. фак-т СПбГУ, 2007. - С. 60-66. - 0,4 п.л.

32. Белоглазова Е.В. Сказочный дискурс в структуре полидискурса детской художественной литературы // Актуальные направления современной лингвистике: Сб. материалов междунар. науч. конф. «Иностранные языки и литературы: актуальные проблемы образования и науки» (Пермь 12 апр 2008). - Пермь 2008. - С. 83-85. - 0,35 п.л.

33. Белоглазова Е.В. Полидискурсность в контексте идей о дискурсной гетерогенности // Основные проблемы современного языкознания: Сборник статей II Всероссийской научно-практической конференции (с международным участием). - Астрахань: Изд. дом «Астраханский университет», 2008. - С. 19-23. - 0,3 п.л.

34. Белоглазова Е.В. Идеология в детской ирландской литературе // Мифы и реальность в современной англоязычной картине мира: Материалы конференций. - СПб: Книжный Дом, 2010. Идеология в детской ирландской литературе // Мифы и реальность в современной англоязычной картине мира: Материалы конференции «Россия - Ирландия. Диалог культур». - СПб: Книжный Дом, 2010. - С. 105-110. - С. 105-110. - 0,3 п.л.

Размещено на Allbest.ru

...