Проблемы субстандартной лексикографии английского и русского языков: теоретический и прикладной аспекты

Этап зарождения русскоязычной просторечной лексикографии отмечен сбором и толкованием арго в двух основных справочниках: 1) глоссарии В.И. Даля «Условный язык петербургских мошенников» (1842-1854) и 2) анонимном глоссарии «Собрание выражений и фраз, употребляемых в разговоре Санкт-Петербургскими мошенниками» (1859).

Рукописный глоссарий «Условный язык петербургских мошенников» В.И. Даля не следует рассматривать изолированно от его фундаментального «Толкового словаря живого великорусского языка». Не предназначаясь для публикации, этот глоссарий не получил у его автора той развернутой и стереотипной лексикографической обработки по всем принципам организации макро- и микроструктуры алфавитного словника, которые осуществлены им в корпусе своего фундаментального словаря по всем компонентам принятой в нем словарной статьи. Те же арготизмы, которые зарегистрированы В.И. Далем в «Толковом словаре», получают в нем описание по следующим позициям: орфографические, орфоэпические и грамматические (указание флексий, рода, числа для имен pluralia tantum и собирательных существительных) характеристики, геолектные пометы, авторские цитации, (редко) этимолого-дериватологическая справка и (очень редко) паспортизация.

Анонимный глоссарий «Собрание выражений и фраз, употребляемых в разговоре Санкт-Петербургскими мошенниками» представляет собой первый лексикографический список воровского жаргона, который отличается от условных языков древних офеней. Это первый идеографический глоссарий, в котором жаргонизмы расположены по понятийным группам, а внутри их - в форме толкового глоссария: жаргонизм - литературная дефиниция. Словарные статьи, однако, не разработаны, дефиниции весьма примитивны.

Этап роста русскоязычной просторечной лексикографии отмечен расширенным толкованием воровского арго и жаргонов в трех основных справочниках: 1) глоссарий И.Д. Путилина «Условный язык петербургских мошенников, известный под именем “Музыки” или “Байкового языка”» (1897); 2) глоссарий Н. Смирнова «Слова и выражения воровского языка, выбранные из романа Вс. Крестовского “Петербургские трущобы”» (1899); 3) «Босяцкий словарь» Ваньки Беца [И.К. Авдеенко] (1903).

Глоссарий И.Д. Путилина «Условный язык петербургских мошенников, известный под именем “Музыки” или “Байкового языка”» - это простой список лексических единиц, относящихся к русскому воровскому арго и уголовному жаргону конца XIX - начала XX вв. Глоссарий характеризуется: алфавитной организацией словника; наличием словарной статьи из двух компонентов - вокабулы и ее дефиниции; материализацией вокабулы словом, словосочетанием и предложением; представлением вокабулы-слова четырьмя частями речи - существительным, прилагательным, глаголом, междометием; подачей вокабулы-слова рядом жаргонных синонимов, семантизированных одной дефиницией; вокабула может быть иноязычным словом в латинской записи; дефиниции выполняются литературным синонимом, развернутым толкованием и филолого-энциклопедическим определением. В глоссарии нет указаний на источники материала, грамматической, стилистической и социолингвистической информации о просторечных лексических единицах, словарных помет, этимолого-дериватологической справки, примеров и их паспортизации.

Глоссарий Н. Смирнова «Слова и выражения воровского языка, выбранные из романа Вс. Крестовского “Петербургские трущобы”» представляет собой более информативный список просторечных лексических единиц, входивших в систему локализованного социолокалекта уголовных элементов Санкт-Петербурга последней трети XIX - начала XX вв., функционировавшего в качестве речевого репертуара воровского социума и смежных с ним преступных социумов мошенников, включая субкультурный маргинальный социум деклассированных элементов данного региона и временного периода. Глоссарию присущи: алфавитная мегаструктурная организация словника; наличие словарной статьи из двух обязательных и одного факультативного компонентов - вокабулы, ее дефиниции и примера; материализация вокабулы: словом (существительным, прилагательным, глаголом, наречием) и словосочетанием; выполнение вокабулы рядом просторечных синонимов, семантизированных одной дефиницией, а также иноязычным словом в латинской записи; первые попытки филиации значений многозначной вокабулы; выполнение дефиниций: синонимом (и рядом синонимов), развернутым толкованием, филолого-энциклопедическим определением и сочетанием этих способов; семантизация арготизма посредством цитации; первые случаи введения дефиниционных компонентов, выполняющих функции этико-стилистических, социолингвистических профессиональных, корпоративных и гендерных помет и маркеров экспрессивно-оценочного компонента коннотации арготизма. В глоссарии нет грамматической характеристики слов, грамматических помет, этимолого-дериватологической справки и паспортизации иллюстративных примеров.

«Босяцкий словарь» Ваньки Беца [псевдоним И.К. Авдеенко] - это весьма информативный глоссарий лексических единиц, относящихся к локализованным субкультурным социолектам деклассированных элементов Одессы и Москвы, в которых присутствуют элементы воровского арго и уголовного жаргона конца XIX - начала XX вв. Глоссарию присущи: алфавитная мегаструктурная организация словника; наличие стереотипной словарной статьи из двух обязательных компонентов - вокабулы и дефиниции - и одного факультативного - социолингвистических помет; материализация вокабулы словом (существительным, прилагательным, глаголом), словосочетанием и предложением; выполнение дефиниций литературным синонимом (рядом синонимов), развернутым толкованием; три типа помет - локальные, субкультурные и корпоративные. В глоссарии нет указания на источники материала, грамматической, стилистической и дериватологической информации о вокабулах, примеров и их паспортизации.

В главе 2 «Период становления субстандартной лексикографии английского и русского языков» рассматриваются две составляющие просторечной лексикографии: 1) социолексикологическое осмысление нестандартной лексики соответствующих языков как основы для ее социолексикографического описания и 2) основные глоссарии и словари, в которых эта лексика стала получать такое описание.

Социолексикографическая мысль на англоязычной почве представлена анализом идей наиболее выдающихся лексикографов - составителей субстандартных словарей этого периода: Ф. Гроуза, Дж.К. Хоттена, Г. Баумана, А. Баррера, Ч.Г. Леланда и Дж.С. Фармера.

Ф. Гроуз отметил двухсотлетнюю предысторию (1567-1765) записи кэнта, пришел к пониманию практической насущности регистрации кэнта, сленга и различных жаргонов в специальном словаре, обозначил эту лексику термином «Vulgar Tongue», выделив в нем «Cant». Однако в его подходе еще не сложилось четкого представления о структуре лексического субстандарта, терминосистеме и принципах организации субстандартного словаря.

Дж.К. Хоттен сделал попытку типологизации кэнта как формы языка, показав аналогичные кэнту «секретные» арго в других языках - херманию, ротвельш; разграничил кэнт и сленг по степени их древности и секретности: где кэнт - это смешанная форма из нескольких языков, а сленг - форма национального языка; дал свое видение происхождения кэнта и сленга, показав их сходства и различия: где кэнту и сленгу присущи общие лексические способы сокрытия речи, а кэнту - еще и графические средства тайнописи; дифференцировал сленг в историческом и родовидовом аспектах, выделив древний и современный сленг, сленг, употребляемый «обществом», и сленг различных профессий и групп; объяснил способы образования сленгизмов в плане произношения и семантики; выделил в сленге (в наших терминах) интенсификаторы и богохульства (избегая вульгаризмов), и привел некоторые синонимические ряды в сфере сленга.

Г. Бауман дал справку о ранних списках кэнта; дифференцировал сленг по соотношению к классам, профессиям и занятиям, выделив «низкий» и «высокий» сленг, разграничив военный, солдатский, морской, школьный, студенческий и спортивный сленг; уточнил обозначение кэнта и смежных форм в разных языках; показал секретность и историческую устойчивость кэнта в противовес открытости и изменчивости сленга, переход сленгизмов в литературный язык; расширил круг способов образования сленгизмов и кэнтизмов, которые необходимо показывать в словаре, включив сюда оборотный, срединный и рифмованный сленг и народную этимологию.

А. Баррер отметил древность кэнта и сленга, нерешенность проблемы их терминологического обозначения; показал обновление этих лексиконов из разных источников, их функционирование во всех классах общества и сферах деятельности; ввел в лексикографический обиход термин «standard dictionary», разграничил стандартные словари и словари сленга, жаргонов, арго и кэнта, обосновал необходимость создания специального словаря, регистрирующего все виды нестандартной лексики.

Ч.Г. Леланд отметил сложность установления времени и источника происхождения кэнта, проблематичность его отнесения к англо-саксонской эпохе, связь древнего кэнта с кельтскими языками - гаэльским, валлийским, шотландским, мэнкским, а также с англо-саксонскими диалектами, затем с шелтой, романи, далее - с идишем и ротвельшем; указал на постепенное перерастание кэнта в сленг и на появление в конце XVIII - начале XIX вв. «общего сленга», впервые в лексикографии обозначив его термином «general slang»; выделил в общем сленге коллоквиализмы и источники его пополнения - заимствования из голландского, итальянского и французского языков, англо-индийские, англо-китайские элементы и выражения пиджин-инглиш, американизмы, франко-канадизмы; показал развитие новых значений у старых английских сленгизмов.

Дж.С. Фармер констатировал, что в конце XIX в. в лексикографии не было общепринятой дефиниции понятия «сленг», которая учитывала бы все признаки сленга, отличающие его от литературного языка, диалектизмов, технических форм и коллоквиализмов, поскольку границы этого явления в словарном составе английского языка очень нечетки и подвижны; предложил использовать толково-энциклопедические словари национального языка в качестве эталона для разграничения нелитературных и литературных лексиконов; показал важность прослеживать развитие значений сленгизмов в историческом плане на базе иллюстративных примеров, позволяющих выявить момент появления сленгизма и период его функционирования в языке; указал на значимость компаративного подхода к раскрытию значений сленгизмов посредством иноязычных синонимов, снабженных примерами.

В разделе «Социолексикографический очерк словарей нелитературной лексики классического этапа англоязычной субстандартной лексикографии» проанализированы 15 словарей. В основном тексте диссертации описаны: 1) словарь Ф. Гроуза «A Classical Dictionary of the Vulgar Tongue» (1785); 2) словарь П. Игана «Grose's Classical Dictionary of the Vulgar Tongue» (1823); 3) словарь Дж. К. Хоттена «The slang dictionary»(1859). В приложении описаны: 1) словарь Дж. Колфилда «Blackguardiana» (1795); 2) словарь Х.Т. Поттера «A New Dictionary of all the Cant and Flash Languages» (1797); 3) словарь «Gradus ad Cantabrigiam (1803); словарь Дж. Энрюса «Dictionary of the Slang and Cant Languages Ancient and Modern» (1809); 4) словарь «Lexicon Balatronicum» (1811); 5) словарь «Bang-up Dictionary (1812); 6) глоссарии сленга и кэнта в книге Дж. Г. Во «Memoirs of James Hardy Vaux» (1819); 7) словарь «The Flash Dictionary» (1821); 8) собрания сленга и кэнта П. Игана в журналах «Boxiana» (1818-1824) и «Life in London» (1821) и в пьесе «Tom and Jerry» (1822); 9) словарь Дж. Би «Slang» (1823); 10) словарь Дж. Кента «Modern Flash Dictionary» (1821); 11) словарь Д. Англикуса «The Vulgar Tongue» (1857); 12) словарь Дж. Мэтселла «Vocabulum» (1859). Ограничимся здесь обзором первых трех словарей.

Словарь Ф. Гроуза «A Classical Dictionary of the Vulgar Tongue», заимствуя большое количество материала у своих предшественников, является оригинальным лексикографическим справочником, имеющим: большой объем корпуса словаря, разнообразный по составу словник, разработанную и стереотипную по первым двум обязательным компонентам (вокабуле и дефиниции) словарную статью, отредактированные дефиниции, систему помет, попытки этимологизации и словообразовательного объяснения субстандартной номинации, наличие некоторого числа иллюстративных примеров-цитаций и спорадической паспортизации лексем. Это подтверждает тот факт, что словарь Ф. Гроуза действительно открывает «классический» этап в истории англоязычной субстандартной лексикографии с регистрирующих, а не предписывающих позиций.

Словарь П. Игана «Egan's Grose» представляет собой дальнейшую и достаточно успешную разработку предшествующих лексикографических справочников, в которых описывается нестандартная лексика английского языка с начала XVI по начало XIX веков, преимущественно, словаря Ф. Гроуза и «Lexicon Balatronicum». В нем наблюдается увеличение количества зарегистрированных единиц, расширение диапазона пластов английского лексического субстандарта и типов словарных помет. Это является шагом вперед в развитии английской субстандартной лексикографии.

Словарь Дж.К. Хоттена «The slang dictionary» - это вершина классического этапа истории англоязычной субстандартной лексикографии, поскольку он закрепляет классическую организацию просторечного словаря, в составе которого выделяются мега-, макро- и микроструктурные части. Микроструктура словарной статьи получает устойчивую организацию, возможными компонентами которой выступают: вокабула, ее вариант, дефиниция, пометы, этимолого-дериватологическая справка, пример и его паспортизация. Однако этот состав статьи, набор и последовательность ее компонентов еще не полностью закрепились в практике словарного дела.

Социолексикографический очерк словарей нелитературной лексики постклассического этапа англоязычной субстандартной лексикографии осуществлен на основе 2 наиболее фундаментальных словарей - 1) словаря А. Баррера и Ч. Леланда «A dictionary of slang, jargon, and cant» (1889-1990) и 2) словаря Дж.С. Фармера и У.Э. Хенли «Slang and its Analogues» (1890-1904).

Двухтомный словарь А. Баррера и Ч.Г. Леланда «A dictionary of slang, jargon, and cant» имеет достаточно четкую мега-, макро- и микроструктурную организацию и содержит большой объемом материала, охватывающего, за исключением вульгаризмов-табу, - сленг, жаргон, кэнт романи и пиджин британского, американского, англо-индийского и австралийского ареалов. Словарная статья вполне стереотипна и включает в регулярном порядке: 1) вокабулу, 2) пометы, 3) дефиницию, 4) дериватологическую справку, 5) иллюстративные примеры и 6) их паспортизацию. 1-й и 3-й компоненты - обязательные, 2-й, 4-й, 5-й и 6-й - факультативные. Система помет: ареальные, локальные, функциональные, корпоративные и профессиональные маркеры. Четкие дефиниции выполнены литературными синонимами, развернутыми толкованиями, филолого-энциклопедическими определениями.

Семитомный словарь Дж.С. Фармера и У.Е. Хенли «Slang and its Analogues» имеет четкую мега-, макро- и микроструктурную организацию и содержит более 15 тыс. статей, охватывающих все пласты лексического субстандарта, впервые включая вульгаризмы. Словарная статья стереотипна и содержит в регулярном порядке следующие обязательные компоненты: 1) вокабулу, 2) пометы, 3) дефиницию, 4) этимолого-дериватологическую справку, 5) иллюстративные примеры и 6) их точную паспортизацию. Факультативно подаются сленговые синонимы из других языков. Система помет детально разработана: ареальные, историко-временные (для примеров), локально-территориальные, функционально-стилистические, корпоративные и профессиональные маркеры. Четкие дефиниции выполнены литературными (реже, просторечными) синонимами, развернутыми толкованиями, филолого-энциклопедическими определениями. По количеству и разнообразию материала и степени его обработанности данный словарь является вершиной постклассического этапа англоязычной субстандартной лексикографии.

Социолексикографическая мысль на русскоязычной почве представлена анализом идей И.А. Бодуэна де Куртенэ, В.И. Лебедева, В.М. Попова, П. Фабричного, Г.С. Виноградова, П.С. Богословского, Н.Н. Виноградова и В.А.Тонкова, которые содержатся в статьях к словарям русского просторечия этого периода.

И.А. Бодуэн де Куртенэ (1908) сделал первый лингвистический обзор наиболее значительных работ, в которых зарегистрированы французское, немецкое, польское и русское арго, а также первый достаточно глубокий социолингвистический и социолексикологический анализ «блатной музыки» конца XIX в., выявив следующие черты этой языковой формы, которые необходимо отражать в просторечных словарях: 1) условные языки включают: а) «блатную музыку», б) «языки» студентов, гимназистов, семинаристов, институток; 2) «блатная музыка» охватывает: а) «язык» уголовных элементов: воров, грабителей, мошенников, шулеров, проституток, сводников и других «профессий» в «блатном» мире; б) «язык» заключенных-«острожников» и «жаргон тюрьмы»; в) «язык» людей, не относящихся к преступному миру; 3) «блатная музыка» обслуживает социум своих носителей, объединенных общим мировоззрением и воровскими законами - «блатным правом» и «блатной этикой», социум, который регулярно воссоздает «блатную музыку» в качестве секретного средства своего общения; 4) «блатная музыка»: а) с позиций этнографии - одно из «видоизменений» русского языка на уровне «говора», возникшего вследствие распадения русского языка по «вертикальным и горизонтальным наслоениям»; б) в фонетическом и морфологическом отношении - отражает как общерусские особенности, так и особенности тех говоров, из области которых происходят ее носители; в) в территориальном плане - делится на более частные «говоры», различающиеся между собой произношением; г) характеризуется «международностью», впитав в себя заимствованные слова, иноязычное построение выражений, иноязычные особенности произношения, интернациональные корни, ассоциации, метафоры.

В.И. Лебедев (1909) развил социолингвистические мысли И.А. Бодуэна де Куртенэ о «блатной музыке» в своих социолексикологических идеях о воровском жаргоне конца XIX - начала XX вв. как о естественном результате развития русского языка, обусловленном необходимостью особого лексикона для обслуживания общения воров и преступников различных «мастей». Основное предназначение воровского жаргона как «условного языка» - засекречивание информации и функция пароля для распознавания «своего» от «чужого». Воровскому жаргону присуща своеобразная метафоричность, отражающая психологию его создателей и носителей, и интернациональность, обусловленная заимствованиями из цыганского, еврейского и немецкого языков.

Идеи В.И. Даля, Н. Смирнова, И.А. Бодуэна де Куртенэ и В.И. Лебедева преломились в социолингвистических и социолексикологических взглядах В.М. Попова (1912) на происхождение и существование «воровского языка» в следующих позициях: 1) возникновение воровского жаргона уходит в глубь времен к «условному языку», обслуживавшему социум волжских разбойников; эта связь наблюдается в жаргонной лексике; 2) воровской и арестантский жаргоны возникли вследствие необходимости преступников засекретить свою деятельность и свое общение от посторонних; этому способствуют краткость, образность и многозначность жаргонизмов, что предназначено для засекречивания речи; 3) прослеживается связь между воровским и тюремным жаргонами, при значительном воздействии первого на второй; 4) общий воровской жаргон дифференцируется по специальным жаргонам конкретных воровских «профессий»; 5) в воровской и тюремной среде происходит «рассекречивание» жаргонизмов и их проникновение в речь представителей как низших, так и высших слоев общества.

Социолексикографический анализ словарей нелитературной лексики предвоенно-революционного этапа русскоязычной просторечной лексикографии осуществлен на основе 6 просторечных словарей: 1) «Словарь воровского языка» В.И. Лебедева (1903;1909; 1912), 2) «Воровской словарь» Г. Досталя (1904), 3) словарь В.Ф. Трахтенберга «Блатная музыка («жаргон» тюрьмы)» (1909), 4) глоссарий Я. Балуева «Условный язык воров и конокрадов» (1909) (в Приложении), 5) «Словарь воровского и арестантского языка» В.М. Попова (1912) и 6) «Арестантский словарь» О.К. (1913) (в Приложении). Ограничимся здесь обзором наиболее значительных словарей В.И. Лебедева, В.Ф. Трахтенберга и В.М. Попова.

«Краткий словарь воровского языка» В.И. Лебедева - это достаточно объемный и информативный глоссарий просторечных единиц, относящихся к воровскому арго и уголовному жаргону конца XIX - начала XX вв. Он характеризуется: 1) алфавитной мегаструктурной организацией словника; 2) стереотипной словарной статьей из двух обязательных компонентов - вокабулы и ее дефиниции - и факультативного компонента - социолингвистических помет определенных типов; 3) материализацией вокабулы словом (существительным, прилагательным, глаголом, междометием), словосочетанием и предложением; 4) выполнением вокабулы-слова рядом из двух, трех и четырех просторечных синонимов, семантизированных одной дефиницией; 5) возможной подачей вокабулы-слова иноязычным словом, графически представленным в латинской записи; 6) выполнением дефиниций литературным синонимом, их рядом, развернутым толкованием, филолого-энциклопедическим определением, комбинацией этих приемов, а также употреблением арготизмов и жаргонизмов в составе дефиниций; 7) спорадическим использованием в словарной статье указателей, выполняющих функцию словарных помет трех типов: а) локально-территориальных, б) социолектно-субкультурных, в) социально-корпоративных указателей жаргонов: карточных шулеров, мошенников-наперсточников, воров-карманников, мошенников-кукольников, конокрадов, проституток-хипесниц и тюремного жаргона. В словаре отсутствуют указания на источники материала и принципы его сбора и обработки, грамматическая и стилистическая информация о вокабулах, этимолого-дериватологическая справка, авторские цитации, иллюстративные примеры и их паспортизация.

Словарь «Блатная музыка» В.Ф. Трахтенберга - это информативный справочник воровского арго и уголовного жаргона конца XIX - начала XX вв. Ему присущи: 1) четкая рамочная мегаструктура: предваряющий текст, корпус словаря и заключающий текст; 2) четкая макроструктура корпуса словаря - строго алфавитный словник; 3) разработанная микроструктура статьи, в которую включены: А) обязательные компоненты: а) вокабула и б) дефиниция; Б) факультативные: а) пометы, б) этимолого-дериватологические разъяснения и в) паспортизация примеров; 4) подача вокабулы словом (существительным, прилагательным, глаголом, междометием) и устойчивым словосочетанием; 5) представление вокабулы-слова рядом из просторечных синонимов под одной дефиницией; 6) подача для некоторых вокабул-слов орфографических вариантов и грамматических характеристик; 7) наличие двух примеров филиации значений многозначной вокабулы арабскими цифрами; 8) выполнение дефиниций литературным синонимом, их рядом, развернутым толкованием, филолого-энциклопедическое определением, их сочетаниями с участием просторечных синонимов; 9) спорадическая подача словарных помет трех типов: а) локально-территориальных указателей московского, западного, южного, юго-западного воровского и тюремного жаргонов и д) сибирского каторжного и острожного жаргонов; б) социально-корпоративных указателей воровского и тюремного жаргонов, жаргонов конокрадов, контрабандистов, шулеров, мошенников, карманников; в) косвенных темпоральных указаний на дату через паспортизацию жаргонизма и историческое событие; 10) наличие в отдельных статьях этимолого-дериватологической справки, представленной: а) указанием на источники заимствования из арабского, идиша, немецкого, польского и французского языков; в) объяснениями словообразования и семантической деривации; 11) наличие авторских цитаций, паспортизации арготизма и перекрестных ссылок. В словаре отсутствуют: указания на источники материала для большинства единиц, разъяснения принципов их сбора и обработки, подробная грамматическая и какая-либо стилистическая информация о лексемах, регулярная этимологическая или дериватологическая справка, регулярные иллюстративные примеры и их паспортизация.

«Словарь воровского и арестантского языка» В.М. Попова - весьма информативный справочник воровского арго и уголовного жаргона начала XX в. Ему присущи: 1) достаточно четкая мегаструктура, которая охватывает следующие компоненты рамочной конструкции: предваряющий текст, корпус словаря и заключающий текст; 2) четкая макроструктурная организация корпуса словаря в виде строго алфавитного словника; 3) менее разработанная по своей микроструктуре словарная статья, в которую включены: А) обязательные компоненты: а) вокабула и б) дефиниция; и Б) факультативно-обязательный компонент - пометы; 4) представление вокабулы: а) словом (существительным, прилагательным, глаголом, наречием, междометием) и б) устойчивым словосочетанием; 5) выполнение дефиниций литературным синонимом, их рядом, описательным толкованием, их сочетанием с использованием в составе многих толкований арготизмов и жаргонизмов; 6) достаточно регулярная подача социолингвистических словарных помет двух типов: а) локально-территориальных указателей западного, московского, сибирского, санкт-петербургского и южного воровского арго и жаргона; б) социально-корпоративных указателей арестантского жаргона, жаргонов домушников, жуликов, карманников, конокрадов, «мойщиков», мошенников, «шниферов», карточных шулеров; 7) наличие перекрестных ссылок. В словаре отсутствуют указания на источники материала, разъяснения принципов его сбора и обработки, орфоэпическая, орфографическая, грамматическая и стилистическая информация о вокабулах, темпорально-исторические пометы, этимолого-дериватологическая справка, авторские цитации или иллюстративные примеры и их паспортизация. Данный словарь, как и предыдущий, является весьма значительным фрагментом русской просторечной лексикографии на ее дореволюционном историческом этапе.

Советско-сталинский этап русскоязычной просторечной лексикографии представлен 12 работами: 1) «Словарики тюремного жаргона и соловецкого условного языка» Н.Н. Виноградова (1906; 1927); 2) «Спекулянтско-налетческий тюремный жаргон» В.И. Ирецкого (1921); 3) «Языка каторги» П. Фабричного (1923); 4) «Блатная музыка» С.М. Потапова (1923; 1927); 5) «Словарь воровского жаргона беспризорников» Маро [М.И. Левитиной] (1925); 6) «Детский блатной язык» Г.С. Виноградова (1926); 7) «Объяснение жаргонных слов» Б.А. Глубоковского (1926); 8) «Словарь блатного жаргона» Н.М. Хандзинского (1926); 9) «Современный школьный язык» П.С. Богословского (1927); 10) «Из лексикона ростовских беспризорников и босяков» А.В. Миртова (1929); 11) «Слова воровского языка, встречающиеся в повести “Конец Хазы”» В.А. Каверина (1930); 12) «Воровской словарь» В. Тонкова (1930) (обзор п. 1, 2, 5-9, 11 - вынесен в Приложении). Все названные словари - это простые слабо разработанные глоссарии. Ограничимся здесь обзором двух словарей разного назначения.

В 1923 г. вышел справочник для сотрудников ГПУ «Блатная музыка: Словарь жаргона преступников», составленный С.М. Потаповым; на его секретность указывает надпись на обложке «не подлежит оглашению». В 1927 г. этот же словарь был переиздан с включением новых материалов уже для сотрудников НКВД. В 1990 и 1997 гг. были осуществлены два репринтных выпуска этого словаря. Словарная статья совершенно не разработана; она содержит только два компонента: вокабулу и дефиницию.

В книге В. Тонкова «Опыт исследования воровского языка» (см.: Тонков, 1930) содержится «Воровской словарь», включающий в себя жаргон дореволюционных тюрем, каторги и исправительных домов, ночлежек, детских приемников для правонарушителей 1930-х гг. Однако большую часть материала собрал сам автор методом полевого сбора, а также извлек из художественной литературы. Словарь открывается названиями воровских специальностей. Далее даются названия мест пребывания воров. Словарная статья также не разработана и содержит только вокабулу и дефиницию.

В главе 3 «Теоретические аспекты современной социолексикографии английского и русского языков» рассматриваются проблемные вопросы теории социолексикологического обоснования социолексикографии.

В разделе «Теоретические аспекты формирования социолексикографического направления в зарубежной лингвистике и англистике» в отдельных параграфах основного текста диссертации анализируются реферируемые ниже концепции Э. Партриджа и Р.А. Спиерса (анализ идей Х. Касареса, Л. Згусты, С.Б. Флекснера вынесен в Приложение).

В своем труде «Slang to-day and yesterday» Э. Партридж подробно рассмотрел следующие вопросы, которые можно соотнести с проблематикой «социолексикологии социолексикографии»: 1) этимологию термина «slang», 2) определение понятия «сленг», 3) диапазон подводимых под данный термин и включаемых в данное понятие языковых явлений, 4) происхождение сленга как своеобразной языковой сущности и историю его существования как формы английского языка, 5) социальный статус сленга, 6) отношение к сленгу его носителей, 7) причины употребления сленга в речи, 8) тенденции его развития в современном языковом пространстве, 9) виды сленга и 10) «доминионы» сленга. Очевидно, что наиболее значимыми для англоязычной социолексикографии следует признать, в первую очередь, проблематику, связанную с термином и понятием «slang», а также его функционирование как экзистенциальной формы языка.

Р.А. Спиерс рассматривает стандартный английский язык с лексикографических позиций, противопоставляя стандартные (standard) и «нонстандартные» (nonstandard) словари и зарегистрированный в них материал. Под термин «slang» исторически подводились такие «нонстандартные» формы английского языка, как британский криминальный жаргон (criminals' jargon), который ранее именовался также термином «кэнт» (cant). Исконно, термин «slang» обозначал «условный криминальный жаргон» (patter of criminals) - весь комплекс полутайных идиом и полусекретных лексиконов криминального мира Великобритании (British underworld). К 1800-м гг. термин «slang» стал употребляться за пределами криминального мира для обозначения кэнта, кэнтизмов или «кэнтоподобных» (cant-like) слов. За все годы своего существования термин «slang» настолько расширил свое содержание в англоязычном научном и обыденном обиходе, что вобрал в себя все виды жаргонов, коллоквиализмов, диалектизмов и вульгаризмов. Регистрируемые в стандартных словарях нестандартные языковые элементы и употребления получают достаточно адекватную маркировку посредством таких словарных помет, как dialect, vernacular, rural, illiterate, low, colloquial, slang, jargon, argot, vulgar, obsolescent, obsolete, archaic, За обозримый период, начиная с 1500-х гг., появилось много словарей, в которых стал регистрироваться кэнт, криминальные жаргон, сленг и даже вульгаризмы, включая многие «запрещенные» (prohibited) слова-табу (taboo) и сексуальные термины. С 1700-х гг. словари сленга и криминального жаргона (underworld jargon) стали «процветать». Однако все «нонстандартные» словари XVIII в. отличаются эвфемистическими определениями сленгизмов, жаргонизмов, арготизмов и вульгаризмов. Лексикограф очерчивает три проблемные зоны нестандартных словарей: 1) указания в пометах времени и места функционирования нестандартных единиц; 2) интерпретация содержания нестандартной единицы; 3) дополнительные нежаргонные значения многих сленгизмов и вульгаризмов-табу в стандартном английском языке, раскрывать которые - задача стандартных словарей. В организации субстандартного словаря значимы следующие позиции: 1) набор компонентов и их последовательность в структуре типовой словарной статьи: А) заголовочное слово и его варианты, Б) дефиниция (с возможными частеречными пометами и указанием особенностей произношения), включая филиацию значений сленгизма), В) дериватологическая справка (для сленгизмов, созданных на англоязычной словообразовательной базе), Г) информация: а) о локально-территориальных и географических особенностях функционирования сленгизма (с возможным указанием иноязычного источника его происхождения), б) о времени функционирования сленгизма, в) типах его употребления (usage domains), посредством, в наших терминах, социально-этнических, профессионально-корпоративных и субкультурных помет (раскрываемых в специальном списке), г) об источнике зарегистрированного сленгизма. Здесь же заслуживает внимания уточненные лексикографом основные термины и определения обозначаемых ими понятий: 1) арго (argot) - это французский эквивалент (в терминологическом и понятийном планах) англоязычного кэнта, а также любой вид жаргона и сленга; 2) кэнт (cant) - это британский криминальный (criminal) жаргон и жаргон преступного мира; 3) жаргон (jargon) - это специальный лексикон или специализированный вокабуляр (specialized vocabulary), используемый определенной и известной группой людей; 4) жаргон преступного мира (underworld jargon) - это специализированный вокабуляр, используемый ворами, заключенными тюрем, проститутками и бродягами; это своего рода кэнт XX столетия; 5) сленг (slang) - это слово или фраза, которые обладают характеристиками сленга и всегда использовались как сленг, хотя могут взаимозаменяться коллоквиализмами; 6) коллоквиализм - это слова, используемые в бытовой неформальной устной речи, но не употребляемые в формальной письменной речи; они могут взаимозаменяться сленгом и охватывать вульгаризмы-табу; 7) табу - это слова и выражения, употребление которых запрещено в определенных ситуациях общения.

В разделе «Теоретические аспекты формирования социолексикографического направления в отечественном языкознании и русистике» в отдельных параграфах анализируются реферируемые ниже концепции М.А. Грачева, В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитиной, В.В. Химика, В.П. Коровушкина (анализ подходов Х.Е. Маркесса, В.Д. Бондалетова, В.Б. Быкова, В.С. Елистратова и В.Д. Девкина, вынесен в Приложение).

М.А. Грачев - один из первых языковедов в отечественной русистике, кто обратился к научному лексикографическому описанию - сбору, паспортизации и исследованию русского воровского и тюремно-лагерного арго, а также молодежного и других жаргонов. Рассматривая историю изучения лексики деклассированных элементов, ученый выделил «количественный» и «качественный» этапы в ее описании, а также перерыв в изучении русского арго: 1) «количественный» этап - с середины XIX в. по начало 20-х гг. XX в. - характеризуется началом исследования арго: а) сбором материала и организации его в словари арго и б) попытками описания этого материала; 2) «качественный» этап - с 1920-х гг. по начало 1930-х гг. - отмечен появлением арготологических изысканий: а) общетеоретического характера, б) исследований перехода арготизмов в общенародный язык, в) исследований иноязычных заимствований в лексиконах деклассированных элементов; 3) перерыв - со второй половины 1930-х гг. до второй половины 1980-х гг. - отмечен прекращением системного изучения просторечия. Характеризуя опубликованные на отечественной почве словари русского арго, М.А. Грачев отмечает следующие имеющиеся в них недостатки и ошибки в описании собранного в них арготического материала: 1) включение в арготические словари слов из других лексических подсистем - жаргонов, территориальных диалектов, просторечия и даже литературного языка; 2) неточная формулировка лексических значений в ряде словарей; 3) неверная этимология многих арготизмов; 4) отсутствие во многих словарях ссылок на источники зарегистрированного в нем материала или на время фиксации лексем, возможная компиляция материала, 6) отсутствие в большинстве словарей арго ударения и грамматической характеристики арготизмов, а также иллюстративного контекста; явные редакторские недостатки: а) нарушения алфавитного порядка подачи вокабул, б) орфографические ошибки. Рассматривая историю происхождения русского арго, М.А. Грачев выделил следующие значимые для арготологии подходы: 1) отнесение появления арго в глубокую древность; 2) отнесение времени появления арго к XVIII веку; 3) утверждение о происхождении арго от условных языков различных социальных групп: а) от «отверницкой речи кричевских мещан; б) от условного языка офеней; в) от единого социального диалекта нищих, офеней, прасолов, который служил объединяющим началом для этих социумов деклассированных элементов и распался позднее на ряд условных языков и арго; при этом, все эти положения нуждаются, по мнению исследователя, в уточнении, хотя несомненно, что лексика офеней сыграла существенную роль в становлении арго как источник его пополнения, но не в качестве того социального диалекта, от которого арго ведет свое происхождение. Арго, по мнению ученого, родилось и формировалось вместе с преступным миром и служило целям сокрытия преступных намерений, а также для наименования тех предметов и реалий, для которых не было названий в общенародном языке. Арго формировалось на протяжении длительного периода, по мере объединения различных группировок деклассированных элементов в один социум преступного мира. Условный язык офеней оказал влияние и на арго, поскольку офенский язык привлекал деклассированных элементов своей необычностью, непонятностью для непосвященных, а также своей экспрессивностью, что в определенной степени сближало его с арго.

Термин «арго», по свидетельству М.А. Грачева, неоднозначно трактуется в современной русистике: а) он используется в качестве синонима термина «жаргон»; б) им подменяется термин «условный язык»; в) он обозначает жаргоны, просторечную городскую лексику и лексику деклассированных элементов. В связи с этим исследователь уточняет используемые им термины: «арго», «жаргон», «условный язык», «социальный диалект» и обозначаемые ими понятия: 1) автор обозначает термином «арго» только лексику деклассированных элементов; 2) термины «блат», «блатная музыка», «блатной жаргон», «жаргон преступников», «жаргон уголовников», «блатной язык» являются синонимами термина «арго»; 3) термины «условный и «условно-профессиональный язык» используются для обозначения лексиконов офеней, прасолов и прочих ремесленников и торговцев; 4) термины «интержаргон» и «интержаргонная лексика» понимаются ученым как «перекрещивающиеся части общебытового словаря разных жаргонов»; источником пополнения интержаргона является не только общебытовая лексика, но и некоторые профессиональные лексемы социальных диалектов, которые переходят в диффузную зону интержаргона, где интержаргонная лексика осознается как социодиалектная, поскольку она еще не ассимилирована просторечием; 5) различаются: а) общемолодежный жаргон, б) жаргон учащейся молодежи (учащихся), в) солдат и матросов, г) неформальных молодежных группировок и объединений (хиппи, панков, «металлистов»); 6) термин «разговорная лексика», используется автором для обозначения элементов, стилистически нейтральных в обиходно-бытовом общении и употребляемых в непринужденной беседе без нарушения литературных норм; 7) термины «социальный диалект» и «социолект» трактуются ученым в качестве общих терминов по отношению к арго, жаргонам, условным и условно-профессиональным языкам. Автор выделяет три вида арго: 1) общеуголовное арго, являющееся интегрирующим компонентом всего арго, используемым большинством деклассированных элементов - ворами различных «мастей», грабителями, разбойниками, мошенниками, бродягами, босяками, беспризорниками, городскими нищими, проститутками и прочими; 2) тюремное арго; 3) специализированные арго, используемое различными «мастями» деклассированных элементов.

М.А. Грачев рассматривает социальные диалекты как открытые лексические системы, не обладающие четкими границами между ними, и классифицирует их, с учетом функций каждого социолекта, на следующие типы: 1) жаргоны: а) классово-прослоечные (дворян, мещан, крестьян, духовенства); б) производственные (заводских рабочих, строителей, ученых); в) по увлечениям и интересам (филателистов, картежников, игроков в домино, рыболовов); г) молодежные (учащейся и служащей молодежи, неформальных молодежных группировок); 2) условные языки ремесленников-отходников и бродячих торговцев; 3) арго деклассированных элементов. Ученый предлагает относить слова к арго на основе следующих параметров: 1) наличия в семантике слова указания на очевидную арготическую сферу его употребления; 2) признание слова носителями арго как своей лексемы; 3) неизвестность слова другим социальным группам населения; 4) употребление его как арготизма в словарях арго; 5) указание в общенародных словарях на использование этого слова в среде деклассированных элементов; 6) признание этого слова арготизмом в научных лингвистических работах; 7) особенности арготического словообразования; 8) ненормативность и яркая экспрессивная окраска.

В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитина отмечают следующие факторы, которые оказали влияние на развитие русской жаргонной лексикографии: 1) активизация «неологики», куда входят и новообразования в литературном языке, и инновации в его некодифицированных сферах - в просторечии, диалектах, арго, жаргонах, сленге; 2) «жаргонный взрыв» в СМИ и рекламе, в устной и письменной публицистической речи, в художественной литературе; 3) «обесцензуривание» речи; 4) смена функционально-стилистических регистров русского жаргона; 5) жаргонизация русского языка. В изучении русской нелитературной лексики - сленга, жаргона, арго, мата авторы выделяют два исторических периода применительно к языковому материалу: 1) субстандартный материал конца XIX - первых двух десятилетий XX вв., который описан достаточно подробно и всесторонне в социолингвистических трудах; 2) «борьба за марксистское языкознание», когда субстандартный материал с конца 1960-х гг. исследовался, первоначально, за рубежом, а позднее и в отечественной русистике. В современных исследованиях русистов выявлены общие закономерности, периодизация, стратификация и тенденции функционирования нелитературной лексики, произведены тематические и идеографические классификации жаргонизмов, их сбор, паспортизация, лексикологическое и лексикографическое описание, выявлены межславянские и трансъевропейские связи русской жаргонной системы, проводятся социолингвистические описания жаргонов.

Значительное число субстандартных словарей, регистрирующих поток жаргонизмов, отличаются, по мнению ученых, разными степенями теоретической разработанности своей понятийно-терминологической базы и принципов лексикографирования. В связи с этим, одна из самых важных проблем, которую пришлось решать им как составителям «Большого словаря русского жаргона» (2000 г.), заключается в определении принципов отбора материала в данный словарь, что, в свою очередь, требует определение понятия «жаргонизм» и отграничение его от смежных понятий - арго, сленга, субстандарта, нонстандарта и др. Для русской и советской традиции изучения сниженной лексики характерна субъективность, терминологическая неопределенность и синонимичность в определении русскоязычных понятий и соответствующих лексических пластов: «жаргон - арго - сленг», что отражает и зыбкость границ между современным жаргоном, просторечием и разговорной речью. Важными проблемами русской жаргонографии являются значительная размытость параметров лексикографирования жаргонизмов в структурах большинства словарей русского жаргона, стилистическое маркирование и указание сферы функционирования жаргонизмов, толкование описываемых жаргонизмов, поскольку их семантика весьма синкретична и диффузна по причине жаргонной экспрессивности.

В отечественном языкознании авторы отмечают заметное отставание от зарубежной лингвистики в сфере филологической обработки, описания и лексикографической регистрации русской бранной лексики и фразеологии. В зарубежной русистике обсцеонология уже длительное время занимается: 1) лексикографическим описанием нецензурной лексики и б) более широким филологическим изучением русского мата. Последний продолжает оставаться «белым пятном» на филологической карте русистики. Активизация функционирования обсценной лексики в живой разговорной речи, а также расширение и размывание ее семантического объема актуализируют две основные задачи ее лингвистического описания: 1) задачу словарной регистрации и лексикографического описания современного русского мата; 2) задачу его лингвистической «расшифровки». При классификации обсценной лексики и фразеологии целесообразно учитывать организацию матизмов и их эвфемизмов в функционально-тематические группировки.

В.П. Коровушкин предложил систему основополагающих для социолексикографии категорий: 1) социально-коммуникативная система, 2) социолингвистическая норма, 3) экзистенциальная форма языка, 4) подъязык и социолект, 5) языковой и лексический субстандарт, или просторечие. Эти концептуальные категории позволили В.П. Коровушкину уточнить производные от них понятия национального языка, государственного языка, литературного языка, геолекта, смешанных экзистенциальных форм языка, подъязыка (субъязыка) и социолекта, которые также входят в категориально-понятийную систему социолексикографии. В авторской концепции термины «нестандартный», «субстандартный», «просторечный» считаются синонимичными, обозначающими одно понятие, охватываемое терминосочетаниями: «языковой субстандарт» и «языковое просторечие». При этом термин «субстандарт» и производные от него закрепляется за иноязычными, в частности, англоязычными сущностями, а термин «просторечие» и производные от него - за русскоязычными явлениями, фактами, формами и единицами. Языковой субстандарт, или языковое просторечие, представляет собой базовое и наиболее комплексное понятие не только социолектологии и социолексикологии, но также и социолексикографии. Здесь исследователь расширяет объем понятия «субстандарт / просторечие», рассматривая его в качестве родового, охватывающего следующие четыре видовых понятия: 1) внелитературный субстандарт / просторечие, 2) территориальный субстандарт / просторечие, 3) этнический субстандарт / просторечие и интересующий нас 4) лексический субстандарт / лексическое просторечие. Основным объектом (но с разным содержанием предмета исследования) как социолексикологии и социолектологии, так и социолексикографии является лексический субстандарт (для английского языка), лексическое просторечие (для русского языка). В лексическом субстандарте выделяются две комплексные подсистемы, охватывающие специфические пласты нестандартной лексики и фразеологии в английском и русском языках: 1) общенародный лексический субстандарт - низкие коллоквиализмы, общий сленг и вульгаризмы и 2) специальный лексический субстандарт - социально-профессиональные и социально-корпоративные жаргоны и социально-эзотерическими арго и лексиконы маргинальных субкультур. На основе этих понятий ученый предлагает социально-коммуникативную классификацию лексической системы национального языка и стратификацию нестандартной лексики по качеству ее «простоpeчности», или «субстандартности», которое позволяет отграничить лексический субстандарт от стандарта и разграничить между собой основные лексические пласты, входящие в субстандарт.

Концепция языкового субстандарта экстраполируется автором на объектно-предметную область просторечной, или субстандартной лексикографии, называемой им также социальной лексикографией, или социолексикографией. Для более объемного наименования, адекватного объекту и предмету своего исследования, субстандартная, или просторечная, лексикография получает у В.П. Коровушкина терминологическое обозначение «социальная лексикография», или «социолексикография», которое охватывает более частные ее ответвления - субстандартную лексикографию для англоязычного и, шире, иноязычного контекста и просторечную лексикографию - для русскоязычного контекста, аналогично дифференциации нестандартной лексики и фразеологии на иноязычный и, в том числе, англоязычный субстандарт и русское просторечие.

В главе 4 «Прикладные аспекты современной социолексикографии английского и русского языков» рассматриваются две большие группы вопросов: 1) особенности описания нестандартной лексики и фразеологии в основных современных монолингвальных толковых словарях английского лексического субстандарта и русского лексического просторечия; 2) особенности мега-, макро- и микроструктурной организации двух основных фундаментальных словарей нестандартной лексики сопоставляемых языков.

Анализ социолексикографических особенностей основных современных монолингвальных толковых словарей англоязычного лексического субстандарта включает следующие справочники: I) на историческом этапе второй мировой войны (1939-1945+ гг.): 1) The Soldier's War Slang Dictionary (1939); 2) Marples M. Public School slang (1940); 3) Beadnell C.M. An Encyclopedic Dictionary of Science and War (1943); 4) Hunt J., Pringle A. Service Slang (1943); 5) Irving J. Royal Navalese. A Glossary of Forecastle and Quarterdeck Words and Phrases (1946); 6) A Dictionary of Forces' Slang. 1939-1945. / Ed. by Eric Partridge. Naval Slang. Wilfred Granville. Army Slang. Frank Roberts. Air Force Slang. Eric Partridge (1948); 7) Zandvoort R.W. and Assistants. Wartime English. Materials for Linguistic History of World War II. Groningen Studies in English (1957); II) на послевоенном историческом этапе (с 1950-х гг. по настоящее время): 1) Freeman W. A concise dictionary of English slang (1955); 2) Ansted A. A dictionary of sea terms (1956); 3) Granville W. A Dictionary of Sailors' Slang (1962); 4) Franklyn J. A dictionary of nicknames (1963); 5) Partridge E. A Dictionary of the Underworld British and American. Being the Vocabularies of Crooks, Criminals, Racketeers, Beggars and Tramps, Convicts, the Commercial Underworld, the Drug Traffic, the White Slave Traffic, Spivs (1968); 6) Franklyn J. A Dictionary of Rhyming Slang (1969); 7) Anderson D. The book of slang (1975); 8) Franklyn J. A Dictionary of Rhyming Slang (1975; 1981; 1992; 9) Lind L. Sea jargon: A dictionary of the unwritten language of the sea (1982); 10) Hudson K. A dictionary of the teenage revolution and its aftermath (1983); 11) Green J. The dictionary of contemporary slang (1984); 12) Partridge E. A dictionary of slang and unconventional English / Edited by Paul Beale (1984); 13) McDonald J. A dictionary of obscenity, taboo and euphemism (1988); 14) Partridge E. A Concise Dictionary of Slang and Unconventional English. From A Dictionary of Slang and Unconventional English by Eric Partridge. Ed. by Paul Beale (1989); 15) Ayto J. The Oxford dictionary of modern slang (1992); 16) Ayto J., Simpson J. The Oxford dictionary of modern slang (1992); 17) Thorne T. Dictionary of contemporary slang (1994); 18) Cullen S. Soldier talk (1995); 19) Ayto J. The Oxford Dictionary of Slang (1998); 20) Green J. The Cassell Dictionary of Slang (1998); 21) Partridge E. A dictionary of slang and unconventional English: Colloquialisms and catch phrases, fossilised jokes and puns, general nicknames, vulgarisms and such Americanisms as have been naturalised / Eric Partridge. - 8th ed., Repr. / Ed. by Paul Beale (2002); 22) Ayto J. The Oxford dictionary of rhyming slang (2003).