Межкультурная коммуникация как проявление лингвистического и культурного опыта

В параграфе 2.3. - «Метафоричность языковой картины мира как проявление общего и уникального в каждом языке» - анализируются основные подходы к метафоре в свете когнитивной теории.

Можно предположить, что позиции так называемых «фигуралистов», воспринимающих метафору как неотъемлемую часть когнитивных процессов, открывают больше возможностей для ее использования в качестве инструмента исследования языковой картины мира. Что касается противоположной, так называемой «буквалистской» точки зрения на метафору, положения этой теории накладывают ограничения на саму сферу исследований, не позволяя расширить ее далее границ лексической семантики.

В диссертации дан аналитический обзор концепций Х. Ортеги-и-Гассета, Дж. Лакоффа и М. Джонсона, А. Ричардса, М. Блэка, Э.Маккормака, М. Тернера и Ж. Фоконье, И.Суитсер, а также российских исследователей Ю.Д. Апресяна, В.Н. Телия, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелёва, А.А. Зализняк и др.

В связи с тем, что метафора анализируется автором диссертации как механизм, способствующий одновременно исследованию как культурно-концептуальной, так и языковой картин мира, в работе выражено предпочтение точке зрения Дж. Лакоффа и М. Джонсона, в соответствии с которой метафора возникает в результате взаимодействия двух концептуальных сфер: сферы-источника и сферы-мишени.

Сфера-источник подчеркивает, или «высвечивает», некоторые из характеристик обозначаемого фрагмента действительности (сферы-мишени) и «затемняет» (или устраняет) другие характеристики. Метафора, таким образом, выполняет роль фильтра, но, кроме того, она способствует развитию концептуальной картины мира, изменяя наши представления об объектах и явлениях действительности.

При таком подходе мы имеем возможность использовать основные свойства метафоры - системность, универсальность и культурную обусловленность, - которые представляют собой три тесно взаимосвязанных аспекта ее существования и функционирования в языке.

При этом в процессе анализа материала некоторые исследователи, представляя метафору как результат взаимодействия организующих фреймов или концептуальных систем, демонстрируют не только возможность описания метафоры как модели, но и использования метафорического моделирования в качестве метода исследования.

Принцип системности метафоры может широко использоваться для изучения фактора культурной обусловленности при формировании метафорических концептов.

Изучение теории метафоры в свете когнитивной лингвистики позволяет выделить, по крайней мере, два метода исследования, в настоящее время широко применяемые для изучения национальной языковой картины мира: метафорическое моделирование и концептуальный анализ.

В результате всего вышеизложенного были сделаны следующие выводы:

1. Метафора одновременно выступает в нескольких функциях в культурно-концептуальной и языковой картинах мира. Она является способом организации нашего знания о мире, структурирования новых или менее детализированных сфер опыта, механизмом создания новых концептов и новых значений, средством выражения культурных ценностей в языковой картине мира. Во всех ее функциях метафоре присущи следующие характеристики: эмпиричность, энциклопедичность, имманентность по отношению к процессу познания, системность, универсальность, культурная обусловленность.

2. Благодаря когнитивному подходу, метафора может быть одновременно и объектом исследования, и методом. Это открывает широкие возможности для описания сходства и различий в картинах мира разных народов или разных эпох. При этом исследования могут быть как монолингвистическими, так и кросс-лингвистическими, как синхронными, так и диахронными, как когнитивными, так и лингвострановедческими.

В параграфе 2.4. - «Сравнительный анализ фрагментов языковой картины мира в английском и русском языках» - речь идет о механизмах формирования связей между характеристиками концепта, составляющими его структуру в культурно-концептуальной картине мира, и семантической структурой единиц языка, служащих для обозначения соответствующей концептосферы.

Опираясь на параметры классификации культур, предложенные Г. Хофстеде (см. параграф 1.1), мы провели кросс-лингвистический анализ лексико-семантических полей в диахроническом и синхроническом аспектах и выявили особенности проявления ценностных ориентаций, связанных с концептосферами «Власть», «Человек», «Общество», в языковых картинах мира носителей русского и английского языков.

Исследование проводилось на основе совокупного применения четырёх методов: компонентного анализа, семантического метаязыка, концептуального анализа и метафорического моделирования.

При последовательном применении этих методов появляется возможность подойти к анализу под различными углами зрения, что, безусловно, расширяет зону оценки роли этих единиц при интра- и интеркультурной коммуникации.

При этом в отдельных случаях некоторые из вышеописанных методов адаптированы применительно к материалу и задачам исследования.

Была поставлена задача выявить роль метафоры в создании концептов, фиксирующих особенности восприятия власти у носителей двух языков, и в формировании концептосферы «Власть» в русской и английской языковой и культурно-концептуальной картинах мира.

Для анализа фрагмента “power” английской языковой картины мира единицы отбирались из разделов “power” и “government” тезауруса П. Роже. При этом нас интересовали лишь те значения единиц, которые характеризуют власть как “possession of control or command over others” [Oxford English Dictionary, 1986]. Для отбора единиц использовалась двухуровневая иерархия интегральных признаков. Первый уровень определен именами разделов и включает признаки “power” и “govern”. Второй уровень составляют семантические признаки, используемые в дефинициях имен разделов: “control”, “command”, “direct”, “influence”, “manage”, “administer”.

На первом этапе исследования проводился трансформационный анализ словарных дефиниций, в результате которого каждое значение было представлено в виде ограниченного набора семантических признаков. Как известно, в ходе трансформационного анализа происходит опущение предлогов и артиклей, замена синонимов одним, более общим, ключевые семы разлагаются на более мелкие признаки за счет анализа дефиниции совпадающих с этими семами слов.

E.g.: Govern - “to sway, rule, influence a person, his actions, etc,; to direct, guide, or regulate in conduct or actions”.

Синонимами в этой дефиниции являются признаки “sway” и “influence”, “rule” и “regulate”, “direct”и “guide”. Из каждой пары синонимов оставляем один, с более широким значением: “influence”, “rule”, “direct”. Из слов “actions” и “conduct” выбираем “actions”также как более общее по значению. Таким образом, окончательный набор семантических признаков включает: “rule”, “influence”, “direct”, “person”, “actions”.

Признак “influence” является ключевым для ряда глаголов данной лексико-семантической микросистемы, поэтому для построения фрейма было необходимо дальнейшее разложение этого признака: “cause”, “act”, “particular”, “way”.

Анализ дефиниций соответствующих лексических единиц русского языка (управлять, править, руководить, власть и др.) дает общее семантическое ядро «обладать возможностью подчинять своей воле».

Слоты сферы-мишени одинаковы для английской и русской картин мира, в то время как сферы-источники и их слоты демонстрируют значительные отличия.

При сопоставлении двух метафорических моделей обнаруживаются значительные отличия в системах норм ценностей, связанных с властью. В англоязычных культурах восприятие власти основано, в первую очередь, на идее управления транспортным средством (чаще - кораблем, что вполне объяснимо), причем субъект находится в нем. Это повышает меру ответственности субъекта. Данный вывод может подтвердить и анализ некоторых фразеологических оборотов, связанных с концептосферой «власть»: “pull the stroke oar”, “steering committee”, “take the helm”, “hold the reins”, “at the wheel”.

Другие аспекты восприятия власти также предполагают ответственность: субъект «служит», «несет груз», «проверяет соответствие объекта определенным требованиям».

В русской картине мира восприятие власти в большей степени связано с идеей обладания: само слово «власть» произошло от слова «владеть». Целый ряд метафор, связанных со словом «правый», заставляет предположить, что субъект, обладающий властью, действует правильно, то есть так, как должно. Ни один из метафорических переносов не выявляет тех аспектов власти, которые являются ключевыми для английской картины мира: ответственность, служение, обязанность.

Все вышесказанное позволяет сделать вывод о том, в русской культуре дистанция власти значительно больше, чем в англоязычных культурах.

Анализ продемонстрировал, что, гибко сочетая несколько методов и при необходимости адаптируя их к конкретному языковому материалу, мы получаем возможность раскрыть динамику изменений, происходящих в культурно-концептуальной картине мира. При этом, как показало исследование концептосфер «Власть» и «Человек», результаты диахронного и синхронного рассмотрения могут отличаться друг от друга.

Подобным образом были проанализированы еще ряд концептосфер (включающих в общей сложности около 900 словарных единиц), часть из которых представлены в тексте диссертации, а процедура и результаты анализа остальных приведены в Приложении.

Нами было установлено, что решающую роль в обеспечении взаимодействия культурно-концептуальной и языковой картин мира в процессе вербализации восприятия действительности, играют две группы механизмов.

Первая группа - это когнитивные механизмы метафоры и метонимии, устанавливающие связи между единицами ЯКМ и ККМ путем наложения различных сфер опыта, например, управление транспортным средством - управление людьми; обладание собственностью - обладание властью и т.п. Поскольку культурный опыт народов различается, то различаются концептуальные структуры единиц, что на семантическом уровне проявляется в развитии семантической структуры слова (полисемии), в метафорических значениях культурно обусловленных идиом, социокультурных коннотациях.

Вторая группа представляет собой механизмы, которые на семантическом уровне связаны с перераспределением семантических признаков между единицами отдельного участка ЯКМ. С одной стороны, мы имеем дело с ограничением или расширением лексической валентности слова, а с другой стороны, с изменением в структуре определенного фрагмента языковой картины мира, где возникают новые отношения между единицами. Эти изменения происходят благодаря «высветлению» или «затемнению» отдельных сем, а также в результате возникновения новых компонентов значения слова (ассоциативных, оценочных и др.). Когнитивный механизм, который действует при этом на уровне культурно-концептуальной картины мира, можно назвать механизмом «когнитивной адаптации опыта». Подробнее он описан в следующем параграфе.

В параграфе 2.5. - «Явление политической корректности как пример взаимодействия языковых и когнитивных механизмов» - рассматривается воздействие языка на общественное сознание, а также особенности действия механизма когнитивной адаптации опыта. Эти явления анализируются на материале «политической корректности» в том виде, как она проявляется в современном американском варианте английского языка.

На семантическом уровне языка один из способов изменения определенного участка коллективного тезауруса заключается в расширении или сужении объема семантики слова, в том числе и за счет увеличения или уменьшения экстенсионала, то есть совокупности тех объектов или явлений, к которым применимо данное наименование.

Другая группа механизмов связана с антонимической заменой слов и отдельных единиц в устойчивых словосочетаниях, при этом либо происходит смена оценочной коннотации (living with AIDS о больных СПИДом вместо dying of AIDS), либо «затемнение» негативных сем, слишком явных в заменяемом слове (вместо fail на экзамене - no pass, non-white для всех категорий населения не-европейского происхождения).

Инструментом достижения политической корректности может также служить изменение внутренней формы слова. Нельзя сказать, что слово womyn приобрело широкое распространение, но некоторые убеждённые сторонницы феминизма настаивают на его использовании вместо woman. Шутливое переосмысление внутренней формы слова history привело к появлению нового слова herstory, которое хотя и не используется широко, но также демонстрирует возможности политкорректности.

Таким образом, изучение явления политкорректности как примера воздействия языка на общественное сознание показывает, что язык располагает некоторым арсеналом инструментов для осуществления изменений на отдельных участках языковой картины мира. Поскольку политкорректность связана, прежде всего, с системой ценностей и отношений, изменения в семантическом пространстве языка в основном сводятся к смене оценочной коннотации и амелиорации значения в соответствии с ценностями данного социума в определенный момент его развития.

В основе описанных нами семантических механизмов находится механизм когнитивной адаптации опыта, который является важным звеном, соединяющим язык и культуру.

Данные, полученные во второй главе позволяют сделать вывод о том, что различные картины мира - языковая и культурно-концептуальная - неразделимы в сознании носителя языка и культуры, и это, в свою очередь, позволяет сосредоточиться на их взаимодействии и взаимопроникновении.

Полевой характер организации языковой картины мира и, соответственно, индивидуального тезауруса каждого участника межкультурной коммуникации, а также наличие универсальных когнитивных структур в культурно-концептуальной картине мира создают необходимые основания для сопоставления специфического культурного и языкового опыта.

Национально-культурная специфика мировосприятия и языкового сознания ярко проявляется в культурных пресуппозициях, носителем которых является каждый представитель культуры, и в тех языковых средствах, которые являются отражением культурных пресуппозиций в языке. При этом между теми и другими можно установить определенные соответствия. Культурные пресуппозиции присутствуют в культурно-концептуальных картинах мира в виде знаний, представлений и отношений. Они ориентированы относительно определенных концептов и метаконцептов, получающих языковое выражение и образующих концептосферы, которые отражают жизнедеятельность народа и до определенной степени регулируют ее.

Языковые средства, выражающие различия в культурно-обусловленном восприятии мира, - такие как лексическая детализация, ключевые слова культуры, внутренняя форма языковой единицы и др., - открывают возможности исследования семантики языковых единиц для выявления связей языка и культуры.

Проникновение в структуру концептосферы, отслеживание происходящей в ней под влиянием культурных факторов динамики, выявление культурно обусловленных различий в организации тезауруса у разных народов - вот лишь часть тех задач, которые может и должна ставить лингвистическая наука для решения проблем межкультурной коммуникации.

Как было показано в главе 2, теоретическая и практическая ценность решения таких задач может проявляться:

· в уточнении характеристик ККМ и ЯКМ разных народов,

· в предотвращении коммуникативных неудач на уровне неправильного использования той или иной единицы в непосредственном общении или при переводе,

· в уточнении дефиниций слов в существующих словарях.

В третьей главе - «Универсальное и культурно обусловленное в процессах порождения и понимания высказывания» - рассматриваются особенности понимания и порождения речевого сообщения исходя из того, что коммуникация осуществляется в контексте определенной ситуации общения и регулируется участниками этой ситуации, каждый из которых обладает уникальной личной идентичностью. При этом и контекст ситуации, и ее участники могут изучаться с различных точек зрения.

Цель данной главы заключается, с одной стороны, в выявлении универсальных когнитивных механизмов, обеспечивающих эффективность процесса коммуникации, а с другой стороны - в определении тех культурно обусловленных факторов, которые влияют на успешность достижения участниками процесса их коммуникативных целей и задач.

В параграфе 3.1 - «Универсальные когнитивные закономерности понимания» - исследование когнитивных закономерностей понимания осуществляется с опорой на два постулата:

· понимание - процесс активный;

· понимание - процесс творческий.

Когнитивная психология представляет процесс понимания при чтении текста как взаимодействие механизмов двух типов. Первый тип - это те процессы восприятия, которые поэтапно осуществляет читающий субъект: восприятие написанного слова, обращение к лексической и грамматической системам языка, выделение значения, объединение новой информации с информацией, полученной из предшествующего текста, выведение умозаключений о намерениях автора и т.д. Механизмы второго типа - это когнитивные процессы и структуры, постоянно присутствующие в сознании индивида: активирование репрезентаций в рабочей и долговременной памяти, соотнесение новой информации со структурами знания, уже существующими у читающего.

Процесс понимания происходит в режиме реального места и времени, даже если объектом восприятия является письменный текст. Участники вступают в процесс общения с тем, чтобы реализовать свои намерения. Контекст общения и характеристики коммуникантов влияют на содержание сообщения и на весь ход коммуникации. Следовательно, они должны приниматься во внимание при интерпретации текста. При устном общении взаимоотношения коммуникантов также влияют на процесс понимания.

Для понимания сообщения всегда делаются умозаключения об имплицируемых смыслах. Не вся информация представляется автором в эксплицитной форме, поэтому воспринимающий субъект вынужден сопоставлять получаемую информацию с собственным опытом и постоянно интерпретировать ее. Раскрытие имплицируемых смыслов также предполагает проникновение в коммуникативные намерения автора высказывания и интерпретацию его коммуникативного поведения в целом. В процессе осмысления информации культурно-концептуальная картинамира коммуниканта предлагает определенную призму восприятия в виде стереотипов и условностей. Это положение, как нам кажется, может иметь особое значение при исследовании процесса понимания в межкультурном аспекте.

Координация процесса понимания осуществляется одновременно автором высказывания и реципиентом. Как нам представляется, последнее положение верно при использовании как устного канала общения, так и письменного. Автор письменного текста строит его с учетом возможного реципиента, а читатель корректирует свое восприятие, если сделанное умозаключение кажется ему неверным.

И, наконец, процесс понимания ретроспективен и проспективен одновременно, то есть он может включать переосмысление предшествующих высказываний и создавать предпосылки понимания для последующих высказываний.

Стратегии, используемые при интерпретации текста, имеют определенные основания, то есть прежде, чем выбрать ту или иную последовательность действий, необходимо знать, с чем можно соотносить получаемую информацию.

В связи с задачами исследования в диссертации суммируется набор стратегий понимания, и выявляются определяющие их факторы на основе анализа широкого спектра моделей понимания, разработанных в трудах Т.А. Ван Дейка, Б. Хазлет, В. Кинча, О.Л. Каменской, В.Б. Касевича, В.З. Демьянкова и др.

Развивая положения, выдвигаемые авторами, диссертант приходит к выводу о том, что, помимо умения правильно декодировать фонетические и графические цепочки и выстраивать их в пропозициональные схемы, для правильного понимания услышанного или прочитанного реципиент должен адекватно интерпретировать определенные сигналы, создаваемые как вербальными, так и паравербальными и невербальными средствами. При письменном и устном общении средства создания сигналов различны. Они также могут быть культурно обусловленными.

Процесс понимания характеризуется рядом универсальных когнитивных закономерностей, которые могут быть сформулированы следующим образом.

Исходя из особенностей работы когнитивных механизмов, используемых в процессе восприятия, можно прийти к выводу, что новая информация интерпретируется в результате ее соотнесения, во-первых, с ранее полученной информацией, а во-вторых, с определенными участками индивидуальной картины мира реципиента, в частности:

· с фоновыми знаниями о мире, о теме сообщения, о ситуации, об авторе сообщения;

· с личным опытом реципиента, релевантным для данной ситуации общения;

· с личной системой ценностей;

· с принятыми в культуре реципиента нормами и ценностями;

· с фреймом стереотипной ситуации, соответствующей ситуационному контексту и теме сообщения;

· с системой ожиданий и пресуппозиций реципиента.

Исследование показало, что постоянно функционирующими в процессе понимания являются механизм выведения умозаключений и механизм выдвижения и верификации гипотез. Умозаключения выводятся об имплицируемых смыслах, а также о мотивах, целях и намерениях автора. Гипотезы выдвигаются на основе соотнесения новой информации с индивидуальной картиной мира реципиента, а также на основе пресуппозиции о том, что содержание сообщения соответствует некоторой модели мира и в рамках этой модели, по крайней мере, имеет смысл. Оба вышеописанных механизма позволяют реципиенту домысливать пропущенные фрагменты сообщения.

Информация, поступающая по вербальному каналу в виде текста сообщения, постоянно соотносится с информацией, поступающей по контекстуальному каналу Под «контекстуальным каналом» мы понимаем все экстралингвистические факторы коммуникативной ситуации, которые могут дать релевантные данные для адекватного осмысления вербального сообщения и невербального поведения собеседника., а также через невербальное поведение собеседника в случае устной коммуникации. Эффективное понимание возможно только при учете информации, поступающей по контекстуальному каналу. Этот механизм координирует процесс понимания. Если выясняется, что сведения, поступающие по разным каналам, не соответствуют друг другу, реципиент может скорректировать свои умозаключения и гипотезы.

Помимо универсальных когнитивных механизмов, в процессе понимания постоянно участвуют культурно обусловленные компоненты индивидуальной картины мира реципиента, такие как нормы и ценности, принятые в его/ее культуре, культуро-специфические знания и представления, а также сформированные под воздействием культуры стереотипные фреймы ситуации. Бергельсон М.Б. Прагматическая и социокультурная мотивированность языковой формы. М.: Университетская книга. 2007.

В параграфе 3.2. - «Универсальные когнитивные закономерности порождения высказывания» - Принимая за точку отсчета генезис коммуникативных удач и/или неудач, автор приходит к выводу, что правильное решение зависит от рассмотрения многоуровневой структуры процесса порождения высказывания.

В этом смысле важным аргументом кажется утверждение Л.С. Выготского о том, что путь от мысли к слову является непрямым, внутренне опосредованным. Прежде чем перейти во внешнюю речь, мысль проходит несколько планов: от мотива, порождающего мысль, к оформлению самой мысли, далее - к опосредованию ее во внутреннем слове, затем - в значениях внешних слов и затем - в словах.

Принципиальная структура модели порождения высказывания по А.А. Леонтьеву включает четыре этапа: этап мотивации, этап замысла, этап осуществления замысла, этап сопоставления реализации замысла с самим замыслом. Важное место в исследованиях процесса порождения речи занимают понятия «внутренняя речь» и «смысл». Л.С. Выготский описывал внутреннюю речь как некое предшествующее внешней речи эллиптическое построение, основанное на сцеплении смыслов по «агглютинативному принципу» и чисто предикативном строении предложений. В модели А.А. Леонтьева внутренней речью может завершаться этап внутреннего программирования, но она при этом не обязательна. Это мнение разделяет Е.С. Кубрякова, отмечая, что в некоторых случаях происходит наплывание отдельных операций уже на уровне внутреннего программирования. Поэтому она рассматривает ряд операций, относимых А.А. Леонтьевым к внутреннему программированию, на стадии внутренней речи. Возникает внутренняя речь после «рождения личностных смыслов», этапа, который в модели Е.С. Кубряковой следует за этапом выделения отдельных элементов в потоке сознания.

Также продуктивными нам кажутся концепции И.И. Халеевой, У. Чейфа, Р. Сколлона и С.В. Сколлон, К. Маккьюин, в которых помимо моделей порождения высказывания, рассматриваются и проблемы восприятия.

В диссертации формулируется ряд положений, объединяющих процессы порождения и восприятия высказывания.

1. Процесс порождения и процесс восприятия можно разделить на несколько этапов, но в режиме реального времени вряд ли возможно разграничить отдельные фазы каждого процесса. Поэтому более логично говорить о действии в сознании автора и реципиента неких стратегий или процедур, направленных на достижение задачи каждого условно выделяемого этапа. Структуры этих стратегий и особенности их действия выявлены не до конца, причем в ситуации межкультурной коммуникации вступает в действие ряд дополнительных факторов, влияющих на функционирование стратегий понимания и стратегий порождения.

2. При том, что в теории коммуникации участники ситуации общения называются «автором» и «реципиентом» и каждый из них при создании высказывания выполняет разные стратегические задачи (автор продуцирует высказывание, а реципиент стремится его понять), реципиент в какой-то мере участвует в процессе создания высказывания, а автор в какой-то степени участвует в процессе его интерпретации. Координация процесса понимания осуществляется одновременно автором и реципиентом. Взаимодействие между коммуникантами можно представить как взаимодействие их культурно-концептуальных картин мира, представленных, в первую очередь фоновыми знаниями и стереотипными моделями.

3. Исследование процессов понимания и порождения невозможно без соотнесения с экстралингвистическими факторами, такими как условия коммуникации, особенности личностей коммуникантов и др.

При этом эффективность воздействия на реципиента напрямую зависит от правильной оценки ситуационного и социокультурного контекстов.

В параграфе 3.3. - «Культурно обусловленные факторы, влияющие на процессы порождения и понимания высказывания» - выявляются пути и способы влияния социокультурной и языковой идентичности коммуникантов на успешность или неуспешность процессов понимания и порождения высказывания.

В целях создания модели успешной межкультурной коммуникации автор диссертации стремится определить те факторы, которые приобретают особое значение при общении коммуникантов, говорящих на разных языках и принадлежащих разным культурам.

1. При взаимодействии различных культурных картин мира проблему может представлять различие в фоновых знаниях, а также в культурных ценностях и нормах поведения, в том числе коммуникативного. Фоновые знания участвуют в процессе порождения высказывания как при выборе темы, так и на этапе внутреннего программирования, а также на том этапе, который У. Чейф называет категоризацией. Фоновые знания влияют на смысловое программирование посредством различных структур организации знаний: фреймов и сценариев. Категоризация объектов и явлений действительности, являясь универсальным когнитивным механизмом, в то же время привносит культурную обусловленность, так как объем категории в разных культурных картинах мира, как правило, различен, и границы могут иметь различную степень жесткости. В процессе понимания различия в фоновых знаниях не могут не препятствовать адекватному воссозданию модели мира, создаваемой говорящим. При соотнесении воспринимаемой информации с фоновыми знаниями, стереотипными фреймами ситуации, собственной системой ценностей реципиент может выдвигать ошибочные гипотезы и делать ложные умозаключения об имплицируемых смыслах.

2. Языковая картина мира также непосредственно участвует в процессах понимания и порождения высказывания. И фреймы интерпретации, и категории соответствуют в каждом языке определенным структурам и классификациям в рамках индивидуального тезауруса. Выбор тема-ремных конструкций также обусловлен особенностями ментальности носителей языка и культуры. Дискурсивные стратегии и различные риторические приемы также имеют двойственную природу: с одной стороны, они обусловлены культурными нормами поведения, а с другой стороны, часто имеют специфические формы вербального выражения в разных языках.

Учет различий в языковых картинах мира подводит к необходимости подвергнуть анализу различные варианты межкультурной коммуникативной ситуации.

Первый вариант: общение происходит на языке, который является родным для одного из коммуникантов, но иностранным для другого. В этом случае уровень иноязычной коммуникативной компетенции может играть решающую роль.

Второй вариант: общение происходит на языке-посреднике (например, английском), который не является родным для участников коммуникативной ситуации. В такой ситуации происходит взаимодействие трех языковых и культурно-концептуальных картин мира, что, с одной стороны затрудняет коммуникацию. Но с другой стороны, если общаются люди одной профессии, они могут успешно понимать друг друга и при достаточно низкой языковой компетенции в языке-посреднике.

Третий вариант: общение происходит через переводчика. Успешность коммуникации будет в этом случае зависеть от того, насколько переводчик умеет реконструировать не только эксплицитную, но и имплицитную информацию источника.

3. Культурно-концептуальная и языковая картины мира обнаруживают еще один механизм воздействия на коммуникантов. Фоновые знания и социокультурная компетенция формируют у них разные системы ожиданий и пресуппозиции.

Процессы понимания и порождения можно трактовать и как взаимодействие различных систем ожиданий. Это взаимодействие влияет, в первую очередь, на процессы выдвижения и верификации гипотез, на механизмы домысливания и выведения умозаключений об имплицируемых смыслах.

Но и автор сообщения прогнозирует определенную реакцию собеседника, если хочет быть понятым. Более того, при наличии необходимых фоновых знаний, автор сам формирует у реципиента правильную систему ожиданий.

4. Культурно обусловленным фактором также является учет контекста. Одной из причин коммуникативных неудач может явиться блокирование понимания в связи с неумением реципиента извлекать дополнительную информацию из социокультурного контекста и сопоставлять ее с вербальным сообщением. Культурную обусловленность этот фактор приобретает еще и потому, что, как уже отмечалось, в соответствии с теорией Э. Холла культуры делятся на высококонтекстные и низкоконтекстные. Представитель низкоконтекстной культуры заведомо будет испытывать трудности, общаясь с носителем высококонтекстной культуры, так как первый будет в большей степени полагаться на эксплицитно выраженную в вербальном сообщении информацию.

При порождении текста учет контекста также играет большую роль, в частности, на этапе формирования мотива и замысла.

5. Каждая отдельная коммуникативная ситуация строится на коммуникативном взаимодействии конкретных коммуникантов, каждый из которых привносит в эту ситуацию свой личный опыт. Иными словами, и культурная, и языковая картины мира, общие для некоего культурного и языкового сообщества, преломляются в сознании носителя языка и культуры и создают основу для индивидуальной картины мира. Тем самым в индивидуальную картину мира может проникать и инокультурный, и иноязыковой опыт. Анализ каждой коммуникативной ситуации должен учитывать призму личного опыта и индивидуальных картин мира участников ситуации.

Существующие исследования в области речемыслительной деятельности показывают, что, несмотря на большое количество работ по теории и практике межкультурной коммуникации, существует необходимость создания модели успешной межкультурной коммуникации, которая учитывала бы роль культурно обусловленных факторов общения. Наиболее важными из этих факторов, с нашей точки зрения, являются фоновые знания и системы ожиданий (см. В. Гудикунст и Й. Ким, Р. Сколлон и С. Вонг Сколлон, Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров, О.С. Ахманова)

Это связано с тем, что ментальные процессы при порождении и интерпретации речи зависят от результатов соотнесения высказывания с опытом участников коммуникации и с социокультурным контекстом.

В результате рассмотрения особенностей процессов понимания и порождения высказывания в условиях межкультурной коммуникации, диссертант приходит к следующим выводам:

1. Эффективность процесса общения и достижение его участниками коммуникативных целей и задач обеспечивается взаимодействием целого ряда факторов, к которым относятся когнитивные механизмы, параметры контекста и характеристики коммуникантов. Взаимодействие осуществляется в оперативном режиме и предполагает коррекцию стратегий в случае необходимости.

2. Это взаимодействие создает для автора высказывания возможность отобрать релевантную информацию и организовать ее понятным для реципиента образом с учетом вербального и экстралингвистического контекстов, а для реципиента - соотнести новую информацию, получаемую по трем каналам (вербальному, невербальному и контекстуальному), с фоновыми знаниями и системами ожиданий, а также с личным опытом и ценностными ориентирами.

3. Процесс общения неизбежно включает культурно-концептуальные картины мира участников в форме активизации фоновых знаний, в которые, помимо прочего, входят знания о стереотипных моделях ситуаций. Отсутствие учета культурно обусловленных факторов в межкультурной коммуникации создает дополнительные трудности, так как каждый из участников опирается на культуро-специфические модели категоризации объектов и явлений действительности, отраженные в языковых классификациях и в индивидуальном тезаурусе. При этом различия в фоновых знаниях и культурных пресуппозициях сказываются на системах ожиданий. Кроме того, препятствиями могут служить культуро-специфическое восприятие контекста ситуации, различия в способностях извлекать информацию из социокультурного контекста, а также культуро-специфические особенности построения разных типов дискурса.

4. В процессе межкультурной коммуникации фоновые знания и системы ожиданий играют особую роль: их недостаток плохо компенсируется даже при хорошо сформированном механизме соотнесения получаемой информации с социокультурным, ситуационным и вербальным контекстами.

В четвёртой главе - «Ситуация межкультурного общения и причины коммуникативных неудач» - представлена попытка определить основные причины коммуникативных неудач в межкультурном взаимодействии. Эта задача решается методом моделирования процесса коммуникации. При этом стержнем модели являются межкультурные различия коммуникантов.

В параграфе 4.1. - «Модель процесса коммуникации для ситуаций межкультурного общения» - даётся критический анализ существующих моделей коммуникации.

Диссертант исходит из того, что эффективная модель должна не только объяснять факты или данные экспериментов, но и предсказывать возможное поведение исследуемого объекта (Ю.Д. Апресян), поэтому то обстоятельство, что модель коммуникации может считаться инструментом, дающим возможность предсказывать появление коммуникативных неудач, является критерием ее эффективности.

В параграфе анализируются коммуникативные модели К. Шеннона и У. Уивера, Ч. Осгуда и У. Шрама, Д. Берло, С. Таббса и С. Мосса, Д. Хаймса, Б.Ю. Городецкого и др.

На основе изученных концепций в диссертации дается подход к определению компонентов, составляющих процесс коммуникации, и рассматриваются особенности их взаимодействия с учётом принадлежности коммуникантов к разным культурам. Придавая важное значение фактору контекстуальности, связывающему языковую и культурно-концептуальную картины мира, диссертант предлагает собственную классификацию типов контекстов, имеющих место в процессе межкультурной коммуникации. Данная классификация состоит из четырёх типов контекстов:

1. Ситуационный контекст, который мы определяем как набор составляющих элементов коммуникативной ситуации.

2. Стереотипизированный контекст, то есть основанный на фоновых знаниях набор стереотипных представлений о подобных ситуациях, существующих у коммуникантов. Первый и второй виды контекста можно различать как «реальный» и «виртуальный», причем в режиме реального времени участники ситуации сверяют первый вид контекста со вторым.

3. Контекст жизненного опыта каждого из участников, существующий в виде индивидуальных концептуальных картин мира, взаимодействующих в процессе общения.

4. Социокультурный контекст, определяемый как совокупность норм, правил поведения, ценностей культуры, этических регуляторов, пространственно-временных обстоятельств, типичных для данной стереотипизированной ситуации.

Все эти типы контекстов определяют вербальный контекст, функция которого - выразить заложенные в вышеописанных контекстах смыслы как эксплицитно, так и имплицитно.

Выделение разных типов контекстов даёт возможность взглянуть на процесс коммуникации и на коммуникативную ситуацию с разных сторон, сделать параметры контекста инструментом исследования и установить взаимозависимости между ними и языковыми средствами, выбираемыми коммуникантами.

Предлагаемая далее модель ситуации межкультурного общения помещает процесс коммуникации в два вида контекста: социокультурный и ситуационный. Такое разделение представляется необходимым, поскольку каждый из этих типов контекста по контекстуальному каналу предоставляет коммуникантам разные виды информации. Кроме того, в ситуации межкультурного диалога это позволит точнее обнаружить факторы, препятствующие его успешности. Два других вида контекста, выделенные нами выше, находятся в культурноконцептуальной картине мира каждого коммуниканта.



Размещено на http://www.allbest.ru/

Рис. 1. Модель коммуникативной ситуации для межкультурного общения

Предлагаемая модель выделяет характеристики коммуникантов, которые влияют на эффективность коммуникации: их роли и статусы, личностные свойства, цели и установки, коммуникативную компетенцию и индивидуальную культурно-концептуальную картину мира (в модели обозначена как ККМ).

При этом в структуре культурно-концептуальной картины мира следует выделить три составляющие:

· фоновые знания о мире, о ситуации общения и о собеседнике;

· ценностные ориентации, включающие взгляды, мнения, отношения;

· контекст жизненного опыта.

ККМ выступает в модели не только как характеристика коммуниканта, но и как фильтр, через который проходит поступающая по трем каналам (вербальному, невербальному и контекстуальному) информация.

Процесс коммуникации моделируется следующим образом. Один из коммуникантов передает сообщение, представленное в вербальном, а также паравербальном и невербальном кодах. Оно поступает на фильтр другого коммуниканта, каковым являются его культурно-концептуальная картина мира и система ожиданий. Одновременно на фильтр поступает информация по контекстуальному каналу: из социокультурного контекста и из ситуационного контекста. Различные виды информации, поступающие по разным каналам, вступают во взаимодействие с фоновыми знаниями, ценностными ориентациями и контекстом жизненного опыта. Систему ожиданий участника коммуникации в этой модели можно сравнить с условно выделяемой операционной частью ККМ, то есть своего рода наиболее «рабочим» участком фильтра. Окончательная обработка вербального сообщения происходит в процессе его взаимодействия с системой ожиданий и с информацией, передаваемой по невербальному (мимика, жесты) и контекстуальному каналам. Результатом становится декодирование и интерпретация сообщения, включающая умозаключения об имплицируемых смыслах и выстраивание гипотез.

При создании сообщения также происходит учет информации, поступающей по контекстуальному каналу и учет фоновых знаний о собеседнике. От этого зависит отбор релевантной информации для сообщения и выбор дискурсивных стратегий.

Как видно из структуры построенной нами модели, каждый из ее участков может стать источником коммуникативной неудачи.

Отчасти это связано с тем, что модель не дает ответа на вопрос о роли языковой картины мира в процессе межкультурной коммуникации. Для решения этой задачи целесообразно, на наш взгляд, более глубоко исследовать взаимодействие культурных пресуппозиций как составляющей фоновых знаний с системами ожиданий коммуникантов, что было сделано автором диссертации в главе 5.

В параграфе 4.2. - «Типология коммуникативных неудач, характерных для ситуаций межкультурного общения» - представлены типологические характеристики различных видов коммуникативных неудач, а также система рекомендаций по предотвращению непонимания, недопонимания или неправильного понимания собеседниками друг друга в ситуациях межкультурной коммуникации.

На основе проанализированных автором теорий в области коммуникативных неудач (далее - КН) и фактического материала в диссертации выведена структура КН и их типология.

С этой целью в работе выявлены потенциальные «зоны риска» в межкультурной коммуникативной ситуации.

«Зоны риска» в зависимости от социальных ролей и статусов представлены в таблице 2 в сопряжении с параметром «дистанция власти».

Таблица 2Влияние контекста социальных ролей на зоны риска

Типы контекста	Социальные роли и статусы	Зоны риска
Социокультурный контекст	Различие/сходство социальных статусов, дистанция власти	Взаимодействующие культуры слишком различны по параметру «дистанция власти»
Ситуационный контекст	Различие значимо/ не значимо	Степень значимости социальных различий будет оценена собеседниками по-разному; соответственно, тот, кто воспримет ее как не очень значимую, совершит неправильный выбор коммуникативных стратегий
Стереотипизированный контекст	Кто и как должен себя вести, нормы вежливости	Собеседники имеют разные стереотипы, касающиеся манеры поведения вышестоящих с нижестоящими и наоборот; соответственно, каждый из собеседников может быть шокирован поведением другого

Кроме того, в диссертации представлена классификация видов коммуникативных неудач в зависимости от следующих признаков: личностные характеристики коммуникантов и их отношение друг к другу,

цели и установки участников коммуникативного процесса, системы ожиданий, фоновые знания и ценностные ориентации.

Проведенный нами анализ «зон риска» в модели межкультурной коммуникативной ситуации позволяет нам, с одной стороны, выявить структуру процесса возникновения коммуникативных неудач, а с другой стороны, составить их типологию с точки зрения возможных источников непонимания или недопонимания.

Структура КН в условиях межкультурной коммуникации, с нашей точки зрения, может быть представлена следующим образом. У коммуникативной неудачи есть источник, и в ситуации межкультурной коммуникации этот источник находится в культурных различиях: в характеристиках культур и в культурных картинах мира участников ситуации. Ниже будет показано, какими могут быть эти источники. Источник приводит к различиям в понимании ситуации общения по одному или нескольким составляющим: по степени формальности/неформальности, по значимости различия в социальных статусах, по степени приемлемости той или иной формы поведения и т.д. Эти различия формируют у каждого участника собственную систему ожиданий в отношении поведения собеседника, избираемой темы, формы обращения, формул вежливости и др. Далее отправитель сообщения совершает, с точки зрения реципиента, ошибку на уровне вербальной и/или невербальной организации своего сообщения: выбирает неверную форму обращения, использует неадекватную для культуры реципиента иллокутивную силу высказывания, выражается слишком прямо или наоборот и т.п. И на заключительной стадии возникает реакция реципиента, которая может блокировать дальнейшие пути для понимания: недоумение, ложное умозаключение о намерениях собеседника, о его отношении к реципиенту и т.д.

По источнику возникновения КН можно сгруппировать следующим образом. Первая группа КН включает те, источником которых являются различия в культурах по основным параметрам, выделенным Г. Хофстеде и Э. Холлом (см. гл. 1).

Таблица 3Виды коммуникативных неудач, обусловленные различием в культурах

Источник неудачи (принадлежность к разным типам культур по параметрам)	Вид коммуникативной неудачи
Различия в понимании дистанции власти	Различия в понимании значимости статуса собеседника, различия в статусах
Коллективизм/индивидуализм	Различия в понимании роли личной идентичности собеседника Различия в позиционировании себя как личности
Отношение к ситуации неопределенности	Различия в понимании формальности/неформальности Повышенная тревога или дискомфорт в неформальной ситуации
Высококонтекстность/низкоконтекстность	Различия в понимании степени значимости контекста Ожидание главной информации в вербальном сообщении или в контексте

Вторая группа включает те коммуникативные неудачи, источник которых находится в культурно-концептуальных картинах мира участников коммуникативной ситуации. Для структурирования этих различий использована типология культурных пресуппозиций, разработанная во второй главе данного исследования.

Таблица 4 Виды коммуникативных неудач, обусловленные культурными пресуппозициями

Источник неудачи (различия в культурно-концептуальных картинах мира по культурным пресуппозициям)	Вид коммуникативной неудачи
Отсутствие знаний об объектах, явлениях, событиях, которые существуют в другой культуре	Непонимание со стороны реципиента импликаций, пробелов в информационной структуре сообщения, отношения собеседника к тому, о чем он говорит
Культуро-специфическое восприятие культурно-универсальных концептов или культурных категорий (время, пространство, судьба и т.д.)	Непонимание одним из собеседников пространственно-временной организации коммуникации, непонимание импликаций и др., различие в восприятии некоторых ключевых концептов сообщения
Культуро-специфические представления об отношениях между людьми, формах проявления этих отношений, о намерениях собеседника, его целях, желаниях и т.п.	Непонимание мотивов и целей собеседника, возможных форм проявления отношения к собеседнику и др.
Культуро-специфические представления о приемлемых формах поведения, в том числе речевого поведения	Различия в понимании вежливости и фамильярности, различия в формах невербального поведения и т.д., соотнесение поведения собеседника с собственными стереотипами
Различные культурные ценности, которые приводят к культуро-специфической оценке явлений	Различия в оценке обсуждаемых явлений, в понимании их значимости для собеседника и др.
Различные ассоциации, вызываемые прошлым и настоящим культурным опытом, образом жизни	Различия в восприятии ключевых концептов обсуждаемой темы

Составленная типология коммуникативных неудач позволяет установить определенные зоны риска в ситуации межкультурной коммуникации, для чего необходимо соотнести основные типы контекстов с характеристиками коммуникантов, их целями и установками, а также системами ожиданий, уровнями коммуникативной компетенции, фоновыми знаниями и ценностными ориентациями.

Полученные данные свидетельствуют о том, что коммуникативные неудачи в процессе межкультурной коммуникации являются скорее закономерностью, чем исключением, что подтверждает первоначальный вывод диссертанта о зонах риска в ситуации межкультурного общения.

Представленная в данной главе модель может служить инструментом для дальнейших исследований, так как она дает возможность осуществлять анализ конкретных ситуаций с целью объяснения коммуникативного поведения участников.

Модель позволяет выявить источники коммуникативных неудач в ситуациях межкультурной коммуникации, которые связаны с различиями в культурно-концептуальных картинах мира коммуникантов, и кроются чаще всего в фоновых знаниях и в ценностных ориентациях, формирующих неадекватную систему ожиданий и приводящих к ошибкам на уровне вербальной и/или невербальной организации сообщения.

В пятой главе «Дискурс как процесс межкультурной коммуникации» целью диссертанта является исследование путей и способов влияния социально-прагматического, психологического, культурно-специфического факторов на организацию дискурса и его восприятие реципиентом в межкультурном общении.

В параграфе 5.1. - «Дискурс и текст: процесс и продукт межкультурной коммуникации» - дискурс представлен как ключевой компонент коммуникативной ситуации, в котором на вербальном уровне проявляется взаимодействие всех остальных ее компонентов - таких, как социокультурный и ситуационный контексты, цели участников, их фоновые знания, системы ожиданий и другие.

Вслед за Е.С. Кубряковой диссертант исходит из разграничения понятий «текст» и «дискурс». Первый понимается как информационно самодостаточное речевое сообщение с ясно оформленным целеполаганием и ориентированное по своему замыслу на своего адресата. Но рождение текста происходит в результате социально-ориентированной и социально-обусловленной коммуникативной деятельности. Текст не противопоставляется дискурсу, но если дискурс не существует в отрыве от культурологических и социально-исторических данных, от всех прагматических факторов его осуществления, то текст можно изучать на основе той информации, которая извлекается только из самого текста.

Отдельно рассматривается в диссертации соотношение терминов «текст» и «дискурс» с такими единицами коммуникации, как «высказывание», «коммуникативный акт» и «коммуникативная ситуация». В этом ключе анализируются концепции Г.В. Колшанского, Б.Ю. Городецкого, М.П. Макарова, А.А. Кибрика, А.Н. Баранова, Н.И. Формановской, Дж. Остина, Дж. Серля, Д. Франк, и др. Рассматривая понятия «коммуникативное намерение», «коммуникативная тактика», «коммуникативный ход», диссертант переходит к анализу теории коммуникативных стратегий. Точка зрения, принятая в работе, состоит в следующем: если коммуникативную стратегию понимать как направленную на достижение прагматических целей коммуникативной ситуации (решения глобального намерения по Т. Ван Дейку), то дискурсивной стратегией следует считать некие приемы речевого поведения, управляющие выбором пропозиций из фонда релевантных знаний, которые способствуют реализации коммуникативной стратегии и осуществляются в речевых актах в рамках коммуникативной ситуации.

...