От нарратива к фронезису. Проблемы языкового воплощения

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 811. 161. 1'373.23

От нарратива к фронезису. Проблемы языкового воплощения

Анна Ходоренко

Аннотация

У статті в загальних рисах порушені проблеми сучасної теорії наративних досліджень, запропонований матеріал для практичного аналізу наративу з позицій і методів наративних досліджень. Надано особливі риси наратива, що його відрізняють. Наведено приклади аналізу наративу на прикладі порівняльної парадигми англомовної наративної одиниці та російського перекладу.

Ключові слова: наратив, наративні дослідження, теорія наративу одиниця наративного дискурсу модальність

Keywords: narrative, narrative research, the theory of narrative, a unit of narrative discourse modality.

В статье в общем виде ставится проблема определения нарратива, его характеристик в парадигме современной теории нарративных исследований в лингвистическом аспекте освещения. Материалом для практического анализа нарратива с позиций и методов нарративных исследований выбраны риторические тексты политиков, в частности, предвыборная речь Б. Обамы. Целью статьи является выделение характеристик нарратива в процессе лингвистического анализа нарратива на примере сравнительной парадигмы англоязычной нарративной единицы и русского перевода фактического материала исследования. Задачами для достижения поставленной цели являются уточнение термина и дефиниции нарратива в парадигме современных исследований.

Научный голод современной мысли определяет поиск подходов, а также постоянного поиска смысла того, что мы делаем в науке. Мне пришлось прочитать у Дирка Солиса в его статье «The Crisis of Personhood: Why We Need to Broaden Our View» о необходимости работы во имя будущего блага. Мысль не нова, но особенностью явилось то, что отличает нашу научную школу от западной (до сих пор еще отличает на мой взгляд), простотой изложения и признанием неизбежности недостижения целей, но поиском идей, осознанием их ценности для науки и общества в целом [7].

Возможно этим обоснован «нарративный поворот» в науке, поворот в отношении к действительности, концептуально другим взглядом на реальность, видения себя в реальности. Путь познания, предположительно, лежит через нарратив - хроникальное автобиографическое повествование, которое мы определяем как единицу эмоционального интеллекта, а также как единицу фронезиса [1:132]. Этот поход противоречит эпистемологии нарративной философии - разновидностью «скептицизма» или «солипсизма» в терминах Дж. Бруннера, причиной скептических тезисов в историческом познании есть особенности самого исторического познания, а именно многозначность понятий, отсутствие информации о событиях прошлого, идеологические понятия, разнообразие модально-временных суждений и др. В этом случае следует отметить, что нарратив приобретает характеристики языковой личности. Мы тяготеем к теории нарратива, как такого, который отходит от эпистемологии скептицизма и солипсизма, но рассматривает собственные ощущения в парадигме их осмысления и понимания в познании мира.

Нарратив и предшествующие теории нарратива течения формировались в разное время и разными научными школами [1 - 10]. М. Крейсморт в статье «Trusting the Tale: Narrativist Turn in the Human Sciences», утверждает, что «нарратив - это область кросс-дисциплинарных взаимодействий и медиаций, и собирает воедино все, что имеет отношение к нарративу в самых разных науках (филологии, историографии, психоанализе, философии, экономике и т. д.), рассматривает его одновременно как предмет (форму письменного или устного дискурса) и как инструмент познания (например, нарративистское прочтение некоторых философских теорий), описывает сложную конфигурацию нарративного поворота, включающую множество «разнообразных троп» (цит. по [2]). Современные исследователи спорят о схожести нарратива и психоанализа, однако сходятся в том, что общее заключается в повышенном интересе к человеку, его мыслям о себе, его заключений о себе, о правильности поступков и того, что по их мнению правильно или неправильно делать, некоему фронезису Аристотеля, изложенному по-новому.

Метафора «нарративного поворота», «близка к лакатосовской идее конкуренции научно-исследовательских программ, поскольку брендирование нового научного направления в качестве «поворота» обеспечивает ему неплохие шансы в том трансцендентальном полемосе, в который волей-неволей втянуто институционально оформленное научное мышление» [2].

В. Фишер предложил термин «нарративная парадигма». Он пояснил, что имеет в виду не ту или иную дисциплинарную парадигму, например, социологическую, а как бы «метапарадигму» как пограничную область, в которой встречаются различные гуманитарные науки [3]. Тем самым он нисколько не стремится отрицать «существование или желательность существования частных жанров дискурса... Нарративная парадигма не отрицает полезность осознания различий между макроформами дискурса - философией, риторикой, поэтикой и т. д. - или микроформами дискурса - мифами, метафорами, аргументами и т. д.» [6]. Фишер перевел понятие парадигмы из плоскости методологии науки в плоскость практической теории коммуникации (в том числе научной) и коммуникативной этики, содержащих к тому же явные антропологические импликации, в плоскость фронезиса, помогающего, в итоге, принимать правильные решения. Нарративная парадигма, с его точки зрения, основана на т. н. нарративной рациональности, по контрасту с ковенциональной моделью формальной рациональности, которая, как предполагается, должна управлять человеческим общением [6]. Нарративная рациональность, по Фишеру, включает нарративную вероятность (согласованность и связность истории) и нарративную верность (наличие в рассказе good reasons для доверия к нему, то есть «веских причин» или «достаточных оснований»). Эти фишеровские неформально-логические характеристики нарратива можно смело добавлять к многочисленным дискуссиям о критериях нарратива, которые ведут представители классической нарратологии [2].

Эпистемологические основания наративизма и научная интуиция подталкивает к исследованию той области коммуникативного материала, о которой говорит Фишер, области «практической теории коммуникации (в том числе научной) и коммуникативной этики, содержащих антропологические импликации, плоскость фронезиса, помогающего принимать правильные решения.

В медицине, в социологии или исторической науке личная история (рассказа о самом себе), а также признание смысла нарратива как рассказа о себе - это не только живая история, это не только гуманистический путь к public history, например, это еще и особая этика, опыт выслушивания частного лица, затерянного на безличных исторических просторах, это способ, каким это частное лицо может быть узнано, признано, может, наконец, найти (см. [3]).

Мы взяли единицу наративного дискурса и сделали его лингвистический анализ с точки зрения использования в нем нарративных элементов, говоря проще - единиц модальности, делающих из нейтрального текста нарратив, отличающих его этим самым.

По нашим предположениям нарратив - это всегда коммуникативно успешное риторическое языковое целое, с наличием рема-тематических отношений, новизной, эмоциональной насыщенностью, наличием единиц А-экспрессии, а также высокими показателями психолингвистических коэффициентов. Такие образования должны демонстрировать ярко- выраженный ЭИ (эмоциональный интеллект) («способность человека осознавать эмоции, достигать и генерировать их так, чтобы содействовать мышлению, пониманию эмоций и того, что они означают и, соответственно управлять ими таким образом» (см. [5]).

Для анализа мы приводим речь Б. Обамы (2004, Democratic National Convention).

My parents shared not only an improbable love; they shared an abiding faith in the possibilities of this nation. They would give me an African name, Barack, or "blessed," believing that in a tolerant America your name is no barrier to success. They imagined me going to the best schools in the land, even though they weren't rich, because in a generous America you don't have to be rich to achieve your potential. They are both passed away now. Yet, I know that, on this night, they look down on me with pride.

Приведём выделенные нами четыре признака, характеризующие нарратив.

1. Событийность, выражена глагольными формами простого прошедшего shared imagined weren't rich, а также формы would с инфинитивом в значении выражения действия в прошлом would give me an African name, отметим, что такая форма носит модальность, интенсифицируя значение сказанного, реализуя при этом потенциал претерито-презентного глагола will-would, в значения которого входит семантические дериваты волеизъявления, воли, желания и его реализации.

2. Завершенность, темпоральность (историйность) проявлена в автобиографическом отрезке детских воспоминаний.

3. Хронологическая последовательность истории, причинно-следственная связь событий Мои родители невероятно любили друг друга; они твёрдо верили в возможности этой страны, ... дали мне африканское имя Барак, или «Благословенный». Не будучи богатыми они хотели, чтобы я учился в одной из лучших школ в стране, потому что верили.

4. Реализация функции установления причинно-следственной связи, коммуникативный «мост», «итог» вышеизложенного. Их уже нет в живых, тем не менее, я знаю, что в эту ночь, они смотрят на меня с гордостью.

Эпоха массового тиражирования визуальных образов, абсолютной демократизации их производства и потребления, их влияния на самые разные сферы индивидуальной жизни сродни невероятной демократизации нарраций, заполнения повседневного культурного контента, прежде всего медийного, индивидуальными повествованиями, в том числе бесчисленными автонарративами [2]. Нарративный разум, о котором писал Ортега-и-Гассет в работе «История как система» еще в 1955-ом году - как о разуме, наиболее адекватном гуманитарным наукам, поскольку они заняты постижением изменчивого и свободного человеческого существования, в нынешнюю эпоху, в эпоху после распада больших нарраций, превратился в безразмерную и неконтролируемую массу микронарраций, пролиферация которых идет тем быстрее, чем больше появляется для этих целей подручных, технических средств. Термин Жана Бодрийяра «экстаз рассказа» функционально определяет компоненты нарратива, а именно «Narraro, ergo sum, повествую, следовательно есть», а также нарративную интенсивность, при которой «тебя хотят слушать» [3].

Таким образом, в нарративе в лингвистическом аспекте его анализа выделены рема- тематические отношения, новизна идеи, эмоциональная насыщенность, наличие единиц А- экспрессии, высокие показатели психолингвистических коэффициентов, предположительно демонстрирующие эмоциональный интеллект языковой личности «способность человека осознавать эмоции, генерировать их для содействия мышлению, в языковой нарратив - фронезис. Последний, определенный изначально как суждения, способствующие действию по поводу ценностей и сущностей вещей, некий «экстаз рассказа», современный нарратив в нашей экспликации приобретает характеристики эффективного высказывания, в котором единицы модальности демонстрируют в этом контексте особую важность для поддержания интереса слушающего в процессе познания через «нарративный поворот» в науке, поворот в отношении к действительности, новым взглядом на реальность через видения себя в реальности. Перспективой исследований есть анализ языкового пути познания, через нарратив - хроникальное автобиографическое повествование, единицу эмоционального интеллекта, единицу фронезиса, а также уточнение составляющих термина и дефиниции нарратива.

нарратив лингвистический перевод речь

Библиография

1. Аристотель. Сочинения: в 4 т. / Аристотель. - М. : Наука , 1978. - Т. 2. - 524 с.

2. Лехциер В. Л. Нарративный поворот и актуальность нарративного разума [Электронный ресурс] / В. Л. Лехциер. - Режим доступа: http://www.culturalnet.ru/main/person/830.

3. Лехциер В. Л. Экстаз рассказа: о судьбах повествований до и после иконического поворота / В. Л. Лехциер. -Режим доступа: http://www.cirkolimp-tv.ru/articles/117/ekstaz-rasskaza-osudbakh-povestvovanii-do-i-posle-ikonicheskogo-povorota 20.

4. Dijk T. A. van. Studies in the pragmatics of discourse / T. A. van Dijk . - Hague : Springer, 1981. - XII, 331 - Р. 43.

5. Goleman D. Emotional Intelligence: Why It Can Matter More Than IQ / D. Goleman. - Hague : Springer, 1996. -Р. 56.

6. Fisher W. R. The Narrative Paradigm: An elaboration / W. R. Fisher // Communication Monographs. - Hague : Springer, 1985. - P. 347.

7. Solies D. The Crisis of Personhood: Why We Need to Broaden Our View [Electronic resource] / D. Solies. - Access mode: http://vimeo.com/metanexus

8. Taine Н. Formation de sa pensee / H. Taine. - P., 1932.- 305 p.

9. Verschueren J. Metapragmatics and universals of linguistic action / J. Verschueren // Linguistic action: Some empirical-conceptual studies / Ed. by Verschueren J. - Norwood (N.J.), 1987. - P.125 - 140.

10. Way E. C. Knowledge representation and metaphor / E.C. Way . - Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1991. - P. 287 - 313.

Размещено на Allbest.ru