Лингвистика права и социального прогресса

Размещено на http://www.allbest.ru/

Лингвистика права и социального прогресса

I. Пролегомены к языковой теории социального прогресса

Познание всеобъемлющей объектной истины должно увеличится в прогрессе знания, способствующему осмыслению жизни в ее нарастании [Н.Ф., 1991]. Безусловная реальность истины, являясь обязательным условием действия закона прогресса, связана с понятием целесообразности, в которой проявляется сущность сложного творчества: связь творимого, творящего и творческих идей [Розанов В.В., 1996]. Изучение объективной стороны творческого процесса раскрывает особенности соединения с веществом природы форм, исшедших из духа. В качестве одного из способов подобного взаимодействия определяется языковая рефлексия. “Чувственное обозначение единств, с которым связаны определенные фрагменты мышления для противопоставления их как частей другим частям большого целого, как объектов субъектам. Называется в широчайшем плане языком” [Гумбольдт В. фон, 1984, с.301].

Языковое творчество связано с поисками человеком знака, “с помощью которого он мог бы посредством фрагментов своей мысли представить целое как совокупность единств” [Гумбольдт В. фон, 1984, с.301].

Нахождение знака предполагает его последующую атрибутизацию - классификацию, в результате которой знак закрепляется в определенной системе (ряду разнообразий), раскрывающей его строение. Подобный принцип обустройства элемента дифференцируется как искусственный, отражающий идеальную форму существования целесообразности [Розанов В.В., 1996]. Идеи духа осуществляется в материи языка, информируя о перерывах в развитии мирового существования. Условием реализации закона прогресса - непрерывного развития абсолютных начал в относительном - является прерывность [Эрн Н.Ф.,1991]. “Каждый перерыв - это та, реальная, в пределах нашего мира лежащая точка, где два: мир “этот” и мир “тот” сущего и существующего, мир абсолютной свободы и мир причинной обусловленности соприкасаются в реальном взаимодействии” [Эрн Н.Ф., 1991, с.139]. Атрибутизация знака языка закрепляется за ним статус символа, рассматриваемого в самом широком значении, имманентном действию, непосредственное значение которого он конструирует [Рикер П., 1995]. Причем символы могут конституировать и автономную сферу представленной культуры, что предполагает их выражение в качестве правил и норм.

Реальная форма целесообразности воссоздается в системах естественного порядка, преобладающим делением в которых является процесс деления на семейства как группы сходных между собою вещей, разросшихся из одного общего прототипа. Слово рассматривается как архетип культуры, принцип культуры, дифференцирующий процессуальность бытия. Дифференциация предполагает бесконечный процесс сжатия внутренних сил и создания систем новых центров, способных к новым конденсациям и дифференциациям [Шпет Г.Т., 1994].

Процессы непрерывные, по существу, эмпирические процессы, определяя особенности функционирования естественных систем (в том числе и языка), демонстрируют действие закона прогресса [Эрн Н.Ф., 1991], подчиняющегося их условиям пространства и времени. Задающим принцип стационарности действия языковой системы. Принцип стационарности речевого действия представляет динамику языка как системы естественной, предписывая “физически допустимые” значения речевых (языковых) переменных, участвующих в решении перцептивных и коммуникативных уравнений. Каждое решение динамического уравнения соответствует классически допустимой эволюции [.Блохинцев Д.И., 1970].

В принципе стационарности отражается сущность языка, состоящая в том, чтобы “отливать в форму материю мира вещей и явлений” [Гумбольдт В. фон, 1984, с.315]. Формы мира вещей и явлений существуют актуально только в слове, как и само слово, конкретно определившимся образом, в вещах [Кузанский Н.,1979]. Формы мира нисходят в языковую материю и конкретизируются в ее возможности. “То есть возможность восходит к действительному бытию, а форма нисходит к нему, ограничивая, осуществляя и определяя возможность, и таким образом, из восхождения возникает движение, связывающее форму с материей” [Кузанский Н.1979, с.129]. Движение, связывающее форму мира и языковую материю, есть по природе своей движение интеллектуальное, объединяющее природу и бытие в единой языковой форме, фиксирующей предикативную непрерывность, актуализирующуюся в дискурсивных актах.

Языковая эволюция обнаруживает себя прежде всего в изменениях принципа связи между присущими сообществу индивидуальностей дискурсивностями. Дискурсы представляют собой знаки само-сознающего субъекта и социума [Перинбаньягам Р.С.]. В дискурсах реализуются многозначным образом части постоянного предиката, отличающего языковое и социальное существование социального сообщества. “Постоянного предиката есть совокупность развивающаяся сеть отношений, которые похожи на непрерывность логических следствий или временную последовательность” [Kevelson R.,1982].

Поскольку дискурс включает ментальные схемы коммуникантов и параметры коммуникативной среды, воспроизводящие предметное (идейное и идеологическое) окружение коммуникантов во времени и пространстве текста, также являющегося элементом дискурса, возможно определить особенности и способы решения динамического уравнения, упорядочивающего знания о форме мира и его представления в языке.

2. Проблема лингвистического отчуждения

Постижение новых форм мира прежде всего семантизируется в теоретических языках. Именно они те кодовые операции, которые позволяют отлить новое знание в соответствующие знаки-формы языковой материи. Терминологизированные языки сопрягают языковые средства, передающие общее содержание объекта [Дридзе Т.М., 1984]. Терминологизированные языки семантизируют причинно-следственную связность и цельность последовательности реалий мира (соответственно языковых форм) - и как следствие наглядно представляют действие закона прогресса. Процедура семантизации способствует отчуждению функции-связи от предмета, что порождает несоответствие между ментальными схемами и их языковым воплощением, связующим и разграничивающим элементом которых является пропозиция. Таким образам, пропозициональная область является областью, где содержание мира отражено в виде человеческой мысли, ее предикатно-аргументной форме, что составляет лишь часть семантической структуры предложения.

“…полная семантическая структура предложения имеет вид: непосредственный признак - предмет - опосредствующий признак - опосредствованный признак… Предмет делит структуру на две части: предикативную и атрибутивную, входя в ту и другую. Элементы этой структуры представляют собой наиболее общие (категориальные) значения… Эту структуру можно рассматривать как глубинную пропозицию предложения. Ее фундаментальная особенность состоит в том, что она связывает в единое целое предложение и части речи - классы слов” [Юрченко В.С.,1992, с.43-44].

Полная семантическая структура определяет нормы заполнения семантического пространства соответствующими языковыми формами, детерминируя постоянный поиск ценностей внутри аксиологической системы, тем самым выполняя антиэнтропийную функцию и преодолевая языковой хаос.

Предикатно-аргментная форма мысли, или пропозициональная функция, задает правила дистрибуции смысла в некотором контексте - среде. Иначе: пропозициональная функция способствует преодолению коммуникативного отстояния [Артемов В.А.,1966], между концептуальной сферой индивидуума и текстовой ситуации, являющейся языковым выражением умственной ситуации (А.Новиков, Е.Ярославцева) через разрешение перцептивной задачи. Перцептивные задачи возникают в результате определенного взаимодействия между восприятием и факторами памяти, происходящего в ходе коммуникации. Условия коммуникации задают определенный тип поведения и предполагает описание последнего на языке организованной системы: основанном на дефинировании “сущностей”, что представляет собой и подчиненный момент работы мысли и одновременно ее цель, т.е. прояснение “сущностей” в их статичном тождестве себе [Аверинцев С.С., 1991].

“ В плане онтологического “тождества” имеет преимущества перед “инаковостью”: “тождество” первично, “инаковость” - вторична. В плане аксиологическом “тождество” представляет собой ценность: оно само по себе, как принцип высшей абстрактности, доброкачественнее, благороднее, чем инаковость” [Аверинцев С.С., 1991, с.8]. Максимум “тождества” и нулевая степень “инаковости” - это Единое, через которое в дефинировании и классифицировании каждая сущность фиксирует тождество себе самой.

Процедура установления тождества явления себе самому в аспекте сущности предполагает введение связующего звена между явлением (субъектом, вещью) и единым (предикатом) - термина, закрепляющего и определяющего целесообразность, место, цель явления в социальном и историческом процессе. Приписывание вещи к термину есть приведение аргумента, обосновывающего статус вещи в социальном эволюционировании, сопрягающем ее естественные и искусственные системные свойства. Основными методами аргументации являются интелектуальное моделирование, мысленный эксперимент с целью нахождения алгоритма (программы) функционирования вещи, соответствующего динамическому уравнению классически допустимой эволюции, основанном на принципе функциональной зависимости, приведшем, в итоге, к отчуждению свойства (функции) от вещи.

“В лингвистике и логике ХХ века произошла смена научной парадигмы: начиная с античности, на протяжении столетий язык был ориентирован преимущественно на вещь - предмет, и в его центр помещалось имя - слово; однако в наше время был провозглашен тезис: “Мир есть совокупность фактов, а не вещей”, и язык переориентирован на факт - событие, в связи с чем на передний план выдвинулись высказывание и его пропозициональная функция - предикат… лингвистика “вещи” сменилась лингвистической “факта” [Юрченко В.С., 1992, с.34?].

Лингвистика “факта” направлена на изучение человека “целостного”, его ума, чувств, воли, в акте дефинирования “сущностей”, их классифицирования и каталогизирования, утверждающего себя в акте коммуникации как фазе социального прогресса.

Принципы дефинирования идеи прогресса в коммуникативных дисциплинах

Идея прогресса связана с понятием целесообразности, под которой разумеется совершение чего-либо для осуществления в будущем того, что было осознано в прошлом [Розанов В.В.,1996]. Связь членов целесообразности - творимого, творящего и творческих идей - и постижение ее особенностей является движетелем социального прогресса, исключительная роль в исследовании которого отводится коммуникативным дисциплинам: теории связи (теории информации), теории коммуникации, журналистике и лингвистике права. “… в процессе знания должно увеличиться познание всеобъемлющей объективной истины, и это познание должно все более осмысливать нашу жизнь. Но для этого нужно, чтобы эта истина была не пустым несуществующим местом, а безусловной реальностью, обладающей полнотой Бытия, бесконечным источником жизни и смысла” [Эрн В.Ф.,1991,с.135].

Коммуникативные дисциплины исследуют прогрессивное направление хода образования формы вещи (человека, общества) в коммуникативном процессе - идеальной формы целесообразности. Идея цели пребывает в целесообразности и движет ее. Первая стадия в процессе определения целей должна состоять в изучении вещей - в раскрытии их строения, а при изучении явлений - в раскрытии процесса [Розанов В.В., 1996], описании атрибуции и объяснении, т.е. аргументации социального прогресса.

Определение социальных целей является предметом теории информации (связи), воссоздающей идеальную форму целесообразности. Идеальная форма целесообразности заявлена в знаковых заместителях сущностных свойств - деривационных и детерминационных - природы. Раскрытие строения вещи и языковой единицы осуществляется с привлечением идеи универсальной символики. “Мы мыслим только знаками. Эти мысли знаки имеют смешанный характер: их символические части называются понятиями. Если человек создает новый символ, то с помощью мыслей, включающих в себя понятия” [Collekted Papers…, 1969, p.302]. Истины в теории информации сформированы на языке абстракции и облечены в тезисную форму, что делает их обязательными не для всего общества, а для его части, субординированной целому, для “микросоциума” в рамках “макросоциума” [Аверинцев С.С., 1991].

Теория коммуникации, разрабатывая принцип структурного соответствия в аспекте идеальной формы целесообразности, особое внимание уделяет рефлексивности естественного человека - переводе некоторого содержания (отражаемого) в такую форму, “в которой оно становится внутренним достоянием отражающего. Тем самым вещи как бы оставляют свой след друг в друге, существуют не только “в себе”, но и в “другом”. Поэтому отражение часто трактуется как устанавливающиеся в процессе взаимодействия структурные свойства системы(с точностью до изоморфизма)” [Сорокин А.П., 1985, с.6].

Процесс осуществления идеальных форм, рассматриваемый в теории коммуникации, есть целесообразный процесс, в котором мдеи духа соприкасаются с пространством, замещенным знаковою материю - языковыми единицами.

Журналистика и лингвистика права исследуют реальную форму целесообразности, в которой языковая материя одухотворяется идеями, приходя в разумное. Данные коммуникативные дисциплины обращены к изучению”творческого духа” как “проявления присущей людям способности а созиданию, к сознательному удовлетворению многогранных общественных потребностей” [Пекалис В.Д., 1991, с.148]. Творческий дух, представленный в статусе “творящего” лингвистика права) и “творческих идей” (журналистика), проявляется в абстрактном мышлении и воображении, опыте и интуиции. лингвистический язык социальный прогресс

Лингвистика права оперируется автономными, статичными знаниями языка и знаниями о языке, заключающимися в определении связи между “единицами информации” - лингвистическими фактами, представляющими жизненные проблемные ситуации, с учетом ситуативных связей между ними, их взаимного влияния.

Лингвистика права обладает набором правил, способствующих преобразованию естественного языка в символьные данные, подчиненные определенным синтаксическим правилам. Лингвистика права содержит в себе системные знания, описывающие модель интелектуальной системы, ее ресурсы, принципы взаимодействия в ней, алгоритмы управления и контроля.

Лингвистика права систематизирует опыт человека, обретенный в познании (в поисках) истины как цели бытия. “Что есть опыт? Он всегда в действии, комбинирующим условия природы; возьмем магнит (действие), вложим его в катушку из проволоки (действие); получаем явление электромагнитизма (действие); тут нет еще слов; но нам скажут: явления электромагнетизма объяснимы словесно; мы же напрямик ответим, что необъяснимы; сфера объяснения есть сфера построения словесных аналогий; словесное объяснение опыта переходит в объяснение при помощи формул; а формула уже жест, немая эмблема; объяснение формулы словами есть объяснение при помощи аналогий; аналогия еще не познание” [Белый А., 1994, с.136-137].

4. Язык теории социального прогресса

Лингвистика как наука эмпирическая должна задать инвентарь ядерных структур данного языка и сформулировать правила их трансформации, тем самым представив набор ценностей, характерных для социума и этноса, набор правил оперирования ими, т.е. создать представление о предикатной структуре этноса (его функциональном как системы естественной).

Лингвистика, будучи наукой эмпирической, обладает методологией, сходной с методологией других наук и содержит в себе следующие обязательные составляющие: язык теории, совокупность теорем, понятийную область теории, исследовательские методы, верификацию методов [BanczerowsKi J, 1980]. Язык теории должен иметь значение для денотации концептов определяемой области и их качеств, такие, как отношения и операции. Язык теории включает в себя следующие три компонента: 1) совокупность знаков; 2) правила конструирования формул (грамматика языка); 3) правила логической дедукции. [BanczerowsKi, 1980].

Знаком в языке теории лингвистики, права является ситуация, или “состояние мира”, отраженное в сознании. “Под состояниями сознания здесь подразумеваются такие явления, как ощущения, желания, эмоции, познавательные процессы, суждения, хотения и т.п. В состав истолкования подобных явлений должно входить изучение как тех причин и условий, при которых они возникают, так и действий, непосредственно ими вызываемых, поскольку те и другие могут быть констатированы” [James V., 1900, p.33].

Грамматика языка лингвистики права, или совокупность правил конструирования формул, задана двумя типами предписаний: объяснительными и описательными. Объяснительные правила представляют способности языка к отбору и организации, когда он выстраивается в дискурсивные единства, более длинные, чем фразы, - можно назвать их текстом [Рикер П., 1995, с.61]. Текст понимается как единица измерения, служащая для разграничения, упорядочения и экспликации временной формы переживания (текст размечает, артикулирует, проясняет временный опыт). В тексте пребывают “социальные коды”, эксплицинируемые в текстуре действия, опосредуемого символически. Объяснительное правило - это минимально протяженный текст, равный одной реплике [Сахарный В.Л., 1989], “речевая объективация объектов познания и взаимоотношений коммуникантов, обнаруживающего “активность фактора” “субъект речемыслительного процесса” [Комарова З.И., 1997, с.56].

Объяснительное правило констатирует состояние общественной и исторической действительности через ее разложение на отдельные целевые системы (тексты), “из которых она состоит; каждая из этих целевых систем, как хозяйственная жизнь, право, искусство и религия, допускает тогда, благодаря своей однородности, расчленения своего целого. Но это целое в такой системе есть ни что иное, как душевная связь в человеческих личностях, в ней взаимодействующих” [Дильтей В., 1996, с.35].

Объяснительное правило трехчастно: текст как знак коммуникации, целостное произведение речевой и языковой деятельности - текстура действия (текст как социальное действие) - текст как минимальная реплика, “готовое слово”, характеризующее в общем виде риторическую, моралистико-казуистическую культуру [Аверинцев С.С., 1991]. Моралистико-казуистическая культура строится на базе систематической этики “казусов” - частных случаев “общего”. Общее понятие рассматривается в качестве неисчерпаемо продуктивной познавательной находки, “но одновременно это и некоторая констатация, касающаяся объективной структуры бытия: сразу и орудие познание, и результат познания” [Аверинцев С.С., 1991, с.10]. Этика “казусов” основную задачу человека естественного видит в том, чтобы разобраться, какой общий принцип приложим в каждой конкретной коммуникативной ситуации (состоянию) для решения перцептивной задачи (абстрактные истины даны человеческому рассудку совершенно ясными).

Действие объяснительного правила можно пронаблюдать при обращении к рукописи отца Павла Флоренского “Предлагаемое государственное устройство в будущем” [Флоренский П.А., 1991.]. Рукопись есть знак коммуникации, отражающий состояние общественной и исторической действительности: “Рукопись отца Павла “Предлагаемое государственное устройство в будущем” представляет собой 26 пронумерованных с обеих сторон листов (красными, зелеными, голубыми). Переданная из архивов КГБ рукопись оказалась сильно испорченной: внутренний край листов был залит водой, часть текста размыта так, что отдельные слова и целые выражения не читаются… Разные цвета чернил, некоторые отличия в почерке (при сохранении наиболее характерных особенностей почерка отца Павла) свидетельствуют о том, что рукопись создавалась в течение нескольких дней. Закончена она была, как указано самим автором, 16 марта 1933 года)” [“Комментарии к рукописи отца Павла”, 1991, с. 95-96].

Текстура текста (= содержание, список логических блоков текста (предикаций), представляющих собой составляющие коммуникативно-познательной программы, развертываемой в тексте) [Дридзе Т.М., 1984]: 1. Общие положения. 2. Исторические предпосылки. 3. Государственный строй. 4. Аппарат управления. 5. Образование и воспитание. 6. Религиозные организации. 7. Сельское хозяйство. 8. Добывающая промышленность. 9. Перерабатывающая промышленность. 10. Финансовая система. 11. Торговля. 12. Кадры. 13. Научные исследования. 14. Народное здравие. 15. Быт. 16. Внутренняя политика (политическое управление). 17. Внешняя политика. 18. Переход к обсуждаемому строю.

Текст как минимальная реплика, “готовое слово”:

“2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ. Точнее говоря, государственный деятель должен перестроить себя на положительную оценку реальных сил и на отрицательную оценку сил, переставших быть исторически реальными. В противном случае ему следует заняться беллетристикой в историческом роде, а не деятельностью организатора (с.97).

3. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ. Очень скушно, когда в Керчи, среди греческих развалин, и Мариуполе, овеянном воспоминаниями о Пушкине, и по Черноморскому побережью, и в Тифлисе и даже на нагориях Чиатур, везде видишь: “нигде кроме, как в Моссельпроме” (с.98).

Национальные культуры и хозяйство автономных республик мыслятся не просто лежащими радом друг с другом, но заложенными в общегосударственной идее, носителем которой служит и общегосударственный язык - русский литературный язык, язык, рассматриваемый лингвистами как особое наречие ( с.100).

4. АППАРАТ УПРАВЛЕНИЯ. Современный советский аппарат засорен людьми, которые не могут быть названы плохими, но которые просто не хороши, т.е. находятся на данном месте случайно и потому фактически коэффициент полезного действия и надлежит позаботиться в будущем.

Масса случайных людей ведет к необходимости чрезмерного увеличения их по числу - мера, которая не только обременяет государственный аппарат, но и понижает чувство ответственности в его исполнителях (с. 100).

12. КАДРЫ. Из всех естественных богатств страны наиболее ценное богатство - ее кадры. Но кадрами по преимуществу должен считаться творческий актив страны, носители ее роста. Забота об их нахождении и сохранении и о полноценном развитии их творческих возможностей должна составлять одну из важнейших задач государства. Тут главное дело руководиться двумя основными директивами - использованием данностей и борьбою за качество.

Творческая личность не делается, никакие старания создать ее - воспитанием и образованием - не проводят к успеху, мечтать о массовых выводках творцов культуры значит впадать в утопию. Задача трезвого государственного деятеля - бережно сохранять немногое, что есть на самом деле, не рассчитывая на волшебные замки в будущем (с. 104).

Описательные правила языка лингвистики права сконцентрированы на характеристике сущностных параметров состояния - психологическом мышлении, переходящем в психологическое изыскание (к юридическому мышлению примыкает наука о праве). Факты действительности истолковываются, исходя из связи функций, объективно воспроизводя структуру реальной вещи. “Мы находим эту связь не путем добавления ее к отдельным членам, а наоборот, психологическое мышление расчленяет и различает, исходя и данной связи. К услугам такой описательной деятельности находятся логические операции сравнения, различия, измерения степеней, разделения и связывания, абстракции, соединения частей в целое, выведения единообразных отношений из единых случаев, расчленения единичных процессов, классификации. Все эти действия как бы заключены в методе наблюдения” [Дильтей В., 1996, с.61].

Описательные правила языка лингвистики права выявляют присутствие в значении языковой единице ее связи с металингвистическими сущностями, “двуплановости” языкового знака, которая состоит. С одной стороны, в связи с находящимися этой системы фактами (проблемными ситуациями, требующими перцептивного решения), с другой стороны, с остальными знаками системы юридического языка.

Правила логической дедукции определяются через дедуктивный рационализм, основанный на выведении знаний о конкретном из знаний об общем как вторичном деривате последнего, предполагающем юридический подход к действительности. Формализованная логика “казусов совести” - источник парадигм для дедуктивно- рационалистического мышления вообще - “признана регулировать поведения индивида в случае конфликта между различными обязанностями и вообще нравственных затруднений, исходя из системы абстрактно формулируемых правил” [Аверинцев С.С., 1991, с. 19].

“Казуистическая” этика ориентирована на ценностный плюрализм и средний путь (“метриопатию”), предполагающий компромисс с социальной практикой , а следовательно, утверждающий “плюралистический авторитаризм” [Аверинцев С.С., 1991]. Принцип плюралистического авторитаризма закрепляет права “человека вообще” : наличие прав предопределяется принадлежностью к гражданской общине, а отнюдь не детерминируется личностной своеобычностью человека - “человеком единичным” (личностью).

Плюралистический авторитаризм, основываясь на естественном языке, обосновывает, что есть истина и что есть истина, утверждает при этом, что определенное как истина еще и морально - положительно, т.е. детерминирует невозможность изменения самое системы и предполагает существование аргументирующего типа культуры. “… в процессе аргументации с помощью одних аргументов устанавливается истинность тезиса, с помощью других - обосновывается целесообразность его принятия, демонстрация его преимуществ по сравнению с другими подобными утверждениями, предложениями” [Брутян Г.А., 1994, с. 21].

Система юридического языка, материализующая принцип плюралистического авторитаризма, предусматривает разграничение семантической аргументной структуры отдельного слова и аргументной структуры понятия, с которым она связана Hudson R, 1984, что свидетельствует о принятии менталистского подхода к языку в лингвистике права.

5. Менталистский подход к исследованию системы юридического языка

Менталистский подход основывается на принципах когнитивной грамматики, учитывающих общие когнитивные процессы, когнитивные образы и концептуальное содержание при характеристике языка как явления, не замкнутого в себе Langacker R., 1986. Концептуальное содержание юридического языка определяется взаимодействием суммы дедуктивных систем, которое может быть дефинировано как событие, т.е. как “отдельная сложная цельная единица отражения с многомерной семантической структурой, ядром которой является двуединство признаков “деятель” - “действие” [Шабес В.Я., 1989, с. 16]. В системе юридического языка структура мира, заявленная событием, предстает через совокупность фактов - когнитивных образов, одновременно фиксирующих истину и являющихся формами эмпирического знания. Когнитивные образы вскрывают особенности языковой семантической структуры как структуры аргументирующей.

Когнитивные образы следует рассматривать в качестве структур, используемых для описания и понимания человеческой познавательной деятельности, заданной двумя переменными - деятель (субъект) и объект действия (объект) (цель и истина / человек и мир).

Общие когнитивные процессы, определяющие семантический континуум юридического языка, касаются познания принципов взаимодействия воли и истины, смоделированных в общей форме, которая имеет своею задачею определить сущность органичности как особенности, присущей всему органическому миру [Розанов В.В., 1996].

В юридическом тексте выделяется два типа когнитивных образов, соответственно аргументирующих две реализации общей формы: тип “организм” и тип “жизнь”. “Организм и жизнь - вот что составляет - все чувствуют это - особенность и сущность этого мира существ” [Розанов В.В., 1996, с. 257]. “До тех пор не будет достигнуто ни совершенное понимание того, что такое организм, ни окончательное объяснение - что такое жизнь, пока не будет признано и понято то одно, что возвышается над ними и что - недостаточно сказать “проникает их” - но раскрывается в них, как в двух необходимых и естественных сторонах своих, как в своем начале и конце, как в своем выражении и проявлении. Это невидимое присущее, это одно - есть целесообразность, лежащая в живом мире органических существ. Организм есть выражение этой целесообразности, запечатленное в веществе ; жизнь есть проявление этой целесообразности, выраженное в явлениях” [Розанов В.В., 1996, с. 257-258].

Когнитивные образы представленного типа дифференцируют через направленность на объект сущностные свойства социального организма в схематичном выражении целесообразности его бытия, определяя аргумент истины, или что есть истина в социуме.

Когнитивные образы типа “жизнь” характеризуют особенности этой целесообразности, выраженной в явлении субъекта, вычленяя аргумент цели общества как коммуникативной системы, или что есть истина.

Когнитивные образы схематично задают частные истины, соответствующие социуму и этносу в определенный исторический период и характеризующие психическую структуру этноса в целом как “воспринимающий орган, наделенный некой формой, позволяющей понимать одни истины и осужденной на неумолимую слепоту к другим”[Ортега-и-Гассет Х., 1991, с. 46]. Юридический язык воспризводит аргументную структуру континуума, символизирующего концептуальное содержание тождественной самой себе реальности, предлагая один из вариантов решения динамического уравнения классически допустимой эволюции.

Список литературы

1. Аверинцев С.С. Античная риторика и судьбы античного рационализма // Античная поэтика. М., 1991. с. 3-26.

2. Артемов В.А. Психология обучения иностранным языкам. М., 1966.

3. Белый А. Магия слова // Белый А. Символизм как миропонимание. М. 1994. с. 131-142.

4. Блохицев Д.И. Пространство и время в микромире. М., 1970.

5. Брутян Г.А. Аргументация. Ереван, 1984.

6. Гумбольдт В. фон. О мышлении и речи // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. с. 301-302.

7. Дильтей В. Описательная психология. СПб, 1996.

8. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. М., 1984.

9. Комарова З.И. Метаязыковой текст словарной дефиниции в коммуникативном аспекте // Художественный текст: структура, семантика, прагматика. Екатеринбург, 1997. с. 51-65.

10. Комментарий к изданию П.А.Флоренского “Предполагаемое государственное устройство в будущем”. Литературная учеба. Кн. 3. Май-июнь 1991. с. 95-96

11. Кузанский Н. Об ученом незнании // Кузанский Н. Сочинения в 2-х тт. Т.1. М., 1979. с. 47-184.

12. Новиков А.И., Ярославцева Е.И. Семантические расстояния в языке и в тексте. М., 1990.

13. Ортега-и-Гассет Х. Тема нашего времени // Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? М., 1991.

14. Пекелис В.Д. Кибернетическая смесь: Впечатления, находки, случаи, заметки, размышления, рассказанное и увиденное - разные поводы для разговора о кибернетике. М., 1991.

15. Перинбаньягам Р.С. Диалогическая личность // Знаковые системы в социальных и когнитивных процессах. Новосибирск, 1990. с. 66-83.

16. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995.

17. Розанов В.В. О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. М., 1996.

18. Сахарный Л.В. Введение в психолингвистику. Л., 1989.

19. Сорокин А.П. Принципы управления свойствами организма // Аспекты адаптации. Морфофункциональные эквиваленты двигательной активности, гипокинезии и ответных реакций на индивидуальную дозу фактора среды. Горький, 1985. с. 4-14.

20. Флоренский П.А. Предполагаемое государственное устройство в будущем // Литературная учеба. Кн. 3. Май-июнь 1991. с. 96-111.

21. Шабес В.Я. Событие и текст. М., 1989.

22. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты // Шпет Г.Г. Сочинения. М., 1994. с. 345-472.

23. Эрн В.Ф. Идея катастрофического прогресса // Литературная учеба. Кн. 2. Март-апрель 1991. с. 133-141.

24. Юрченко В.С. Космический синтаксис: Бог, Человек, Слово. Саратов, 1992.

25. Banczerowski J. Systems of Semantikcs and Syntex. A Determinational Theory of Language. Warszawa - Poznan, 1980.

26. Collected Papers of Charles Sanders Peirce. Cambridje, 1969.

27. Kevelson R. Peirce's Diologism, Continuons Predicate and Legal Reasoning Transactions of C.S. Peirse // Society. 1982. № 18(2).

28. Hudson R. Word Grammar. Oxford, 1984.

29. James S. Psychology : The Textbook of Psychology. N.Y. 1900. (цит. по: Бехтерев В.М. Объективная психология. М., 1991).

30. Langacker R.W. An Introducktion to Cognitive Grammer // Cognitive Science. 1986. № 10.

Размещено на Allbest.ru