Текстовые средства экспликации иронии как компонента авторской модальности в произведениях Н.В. Гоголя

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Текстовые средства экспликации иронии как компонента авторской модальности в произведениях Н.В. Гоголя

Изучение иронии как формы представления имплицитной оценки в художественном тексте относится к одному из важнейших аспектов исследования данной категории в современной лингвистике. Характеризуясь смысловой неоднозначностью и наличием эмоционально-оценочного компонента, ирония является составной частью авторской модальности, «отражающей и реализующей в художественном произведении проекцию картины мира личности автора и его ценностные установки, воплощенные в индивидуальной языковой системе писателя» [2, с. 151]. Как справедливо отмечает С.И. Походня, «создание иронического смысла обусловлено интенцией автора выразить свое отношение к действительности косвенным, опосредованным путем; отстраниться от изображаемой ситуации, взглянуть на нее со стороны, т.е. оценить ситуацию, фактически, формально не делая этого» [13, с. 115]. В этой связи следует указать, что ирония является способом выражения превосходства ироника над ироническим адресатом с целью воздействия на него. «Иронизировать по поводу чего-либо, - замечает Э.М. Хабибьярова, - значит не признавать претензии на абсолютную значимость этого чего-либо, иметь другую систему ценностей, первая из которых воспринимается как относительная, т.е. являющаяся объектом иронии» [14, с. 237]. При этом вполне закономерно, что ирония возникает «в переломные моменты истории, когда она становится и позицией, позволяющей дистанцироваться от деструктивной действительности, и острым разящим оружием, и средством самозащиты, и инструментом постижения истины» [8, с. 3].

Интерпретация иронического смысла в художественном тексте непосредственно связана с декодированием маркеров (сигналов, индикаторов) иронии, раскрывающих смысловую дисгармонизацию, несоответствие в контексте и стимулирующих к выявлению имплицитного смысла. Однако следует указать на сложность данного когнитивного процесса, обусловленную, прежде всего, тем, что «в нем участвуют авторское и читательское когнитивные пространства, которые соединены вербальной формой текстового пространства» [3, с. 16].

Ввиду того, что ирония, реализуясь в ткани художественного текста через авторское слово, представляет собой «продукт авторский, выявляющий особенности лингвистической личности создателя текста» [12, с. 83], вполне очевидно, что иронический смысл актуализируется автором произведения особенным, характерным только его художественной манере повествования способом, связанным с использованием определенных маркеров. Принимая во внимание тот факт, что ирония не имеет строго закрепленных и закономерно повторяющихся средств выражения, мы, вслед за С.И. Походней, А.И. Дыриным, О.Я. Палкевич, О.А. Королевой, Ю.В. Каменской и другими исследователями, классифицируем данные средства в соответствии с их соотнесенностью с различными языковыми уровнями. Особую значимость в комплексе средств экспликации иронии в произведениях одного из крупнейших классиков русской литературы Н.В. Гоголя приобретают текстовые средства, специфика которых заключается «в усложнении противопоставления: в тексте возникают более сложные ассоциативные связи слова, словосочетания, предложения с контекстной ситуацией в целом» [7, с. 15].

В группе текстовых средств экспликации иронии в анализируемых произведениях нами были выделены интертекстуальные включения, авторские отступления и комментарии, общетекстовые повторы, гротеск, а также случаи сочетания текстовых средств со средствами других уровней.

Наиболее частотным актуализатором иронии на текстовом уровне выступает интертекстуальность - «включение в текст целых других текстов с иным субъектом речи, либо их фрагментов в виде цитат, реминисценций и аллюзий» [1, с. 71 - 72], - обеспечивающая формирование у читателя сложного образа, созданного писателем в художественном произведении посредством «чужих слов». В качестве интертекстуальных включений выступают, как правило, прецедентные феномены, значимые тексты, что в свою очередь «определяет специфику трансляции смыслов посредством культурных кодов и углубляет когнитивный потенциал читателя» [9, с. 54]. Механизм актуализации иронического смысла посредством интертекстуальных включений связан как с особенностями содержания цитируемого текста, так и спецификой использования его в новом контексте как вторичного текста, в результате чего возникает так называемый диссонанс. Например: «Анна Андреевна. Но позвольте заметить: я в некотором роде… я замужем. Хлестаков. Это ничего! Для любви нет различия; и Карамзин сказал: «Законы осуждают». Мы удалимся под сень струй… Руки вашей, руки прошу!» [6, с. 222]. Иронический эффект в приведенном отрывке из комедии «Ревизор» достигается с помощью включения в текст цитаты и аллюзии на произведения Н.В. Карамзина. Во-первых, ироническому переосмыслению подвергается первая строка песни из повести «Остров Борнгольм» Н.В. Карамзина законы осуждают, апеллирующая к верности и настоящей любви. Однако интенция автора прототекста не сохраняется в цитирующем тексте: цитата получает оттенок неодобрения при употреблении ее в контексте гоголевской комедии в качестве слов Хлестакова, что служит иронической характеристике никчемной личности персонажа, не способного на высокие чувства. Во-вторых, писатель вскрывает напыщенность слов Хлестакова мы удалимся под сень струй, которые, по сути, не имеют смысла (автор соединяет разные образы, типичные для поэтики карамзинского периода - «» речные струи» и «древесная сень»» [15, с. 458]. Это является аллюзией как на романтическую лирику Н.В. Карамзина, так и весь сентиментальный стиль литературы второй половины XVIII века.

Достаточно частотным маркером иронии выступают авторские отступления и комментарии, являющиеся сигналами непосредственного присутствия в художественном тексте авторского слова, в котором отражаются мысли и переживания писателя относительно проблем, освещаемых в произведении. Как правило, процесс реализации иронического смысла с помощью авторских отступлений и комментариев опосредован использованием различных взаимодополняющих механизмов. Например: «Не мешает заметить, что в разговор обеих дам вмешивалось очень много иностранных слов и целиком иногда длинные французские фразы. Но как ни исполнен автор благоговения к тем спасительным пользам, которые приносит французский язык России, как ни исполнен благоговения к похвальному обычаю нашего высшего общества, изъясняющегося на нем во все часы дня, конечно, из глубокого чувства любви к отчизне, но при всем том никак не решается внести фразу какого бы ни было чуждого языка в сию русскую свою поэму» [5, с. 219]. Дисгармоничность внешнего содержания и внутреннего смысла в приведенном контексте создается ироническим переосмыслением семантики фраз, отражающих внешне положительное отношение автора к использованию представителями высшего общества в их речи многочисленных французских слов. Иронический эффект достигается и посредством включения в речь автора книжных слов высокого стиля благоговение «глубочайшее почтение» [11, с. 49], отчизна, а также употреблением вводного слова конечно с модальным значением уверенности («само собой разумеется, без сомнения» [11, с. 290]), создающего в данном контексте насмешливо-ироническую тональность.

Менее частотным, но достаточно репрезентативным средством выражения иронии являются общетекстовые повторы, используемые автором на протяжении всего произведения или во многих его сегментах, при этом повторяющийся элемент функционирует в различных ситуациях, «оттеняя» создаваемые образы с различных сторон. Например, благодаря многократному лексическому повтору топонима Невский проспект в противоположных ситуациях возникает иронический смысл, пронизывающий все произведение. Приведем наиболее яркие примеры употребления повторяющегося элемента: «Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для него он составляет все» [6, с. 3]; «Все, что вы ни встретите на Невском проспекте, все исполнено приличия: …» [6, с. 5]; «Нигде при взаимной встрече не раскланиваются так благородно и непринужденно, как на Невском проспекте» [6, с. 6]; «О, не верьте этому Невскому проспекту! <…> Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, …» [6, с. 35]. Отметим, что в начале повести повторяющееся имя собственное Невский проспект имеет положительные коннотации, в конце произведения - отрицательные. Об этом свидетельствует как семантическое наполнение предложений, так и употребление в двух последних примерах повтора указательного местоимения этот, которое сигнализирует о неодобрительном отношении писателя к изображаемому проспекту, а ироническая оценка автора получает оттенок сожаления.

Гротеск мы рассматриваем как средство экспликации иронии на текстовом уровне, поскольку в стиле Н.В. Гоголя данный маркер способствует формированию глубинной идеи произведений и, представляя индивидуальный художественный метод писателя, используется намеренно, чтобы показать «алогизм социальной жизни и нарушение в ней нравственных истин» [10, с. 13]. Например, в повести «Нос» писатель иронизирует по поводу абсурдной ситуации с пропажей носа, которая воспринимается чиновниками Петербурга как обыкновенное явление: «Чиновник задумался, что означали крепко сжавшиеся его губы. - Нет, я не могу поместить такого объявления в газетах, - сказал он наконец после долгого молчания. - Как? отчего? - Так. Газета может потерять репутацию. Если всякий начнет писать, что у него сбежал нос, то… <…> А вот на прошлой неделе такой же был случай. Пришел чиновник таким же образом, как вы теперь пришли, принес записку, денег по расчету пришлось два рубля семьдесят три копейки, и все объявление состояло в том, что сбежал пудель черной шерсти» [6, с. 46]; «Частный принял довольно сухо Ковалева и сказал … что у порядочного человека не оторвут носа и что много есть на свете всяких майоров, которые не имеют даже и исподнего в приличном состоянии и таскаются по всяким непристойным местам» [6, с. 49]; «Вошел полицейский чиновник красивой наружности … тот самый, который в начале повести стоял в конце Исакиевского моста. - Вы изволили затерять нос свой?» [6, с. 51]. Как видно из приведенного отрывка, случившееся не вызывает удивления ни у чиновника из газетной экспедиции, ни у частного пристава, ни у полицейского, к которым обращается за помощью пострадавший герой. Посредством создания фантастического сюжета писатель раскрывает нелепую форму организации реального общества, и авторская ирония здесь приобретает характер язвительной насмешки.

Сочетание текстовых средств экспликации иронии со средствами других уровней языка обеспечивает комплексную реализацию иронического эффекта в произведениях. Весьма продуктивными в этом плане выступает взаимодействие текстовых средств с синтаксическими в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Например: «Поступи Иван Никифорович не таким образом, скажи он птица, а не гусак, еще бы можно было поправить. Но - все кончено! Он бросил на Ивана Никифоровича взгляд - и какой взгляд! Если бы этому взгляду придана была власть исполнительная, то он обратил бы в прах Ивана Никифоровича. Гости поняли этот взгляд и поспешили сами разлучить их. И этот человек, образец кротости, который ни одну нищую не пропускал, чтоб не расспросить ее, выбежал в ужасном бешенстве. Такие сильные бури производят страсти!» [4, с. 344]. Синтаксический экспликатор иронии в форме восклицательного предложения, входящий в состав приведенного авторского отступления, подчеркивает нелепость причины ссоры, возникшей между бывшими друзьями-помещиками, - и усиливает эффект понимания ничтожности их жизненных интересов.

Таким образом, как показал анализ текстовых средств выражения иронии в произведениях Н.В. Гоголя, функционирование данных средств, определяющееся важностью их роли в формировании сложных смысловых связей между элементами художественного текста, способствует реализации авторской модальности, раскрывающей ценностные установки и интенции писателя.

Список литературы

ирония гоголь семантический текстовый

1. Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык: учеб. для вузов. - М.: Флинта: Наука, 2002. - 384 с.

2. Ваулина С.С., Коковина Л.В. Проблема передачи авторской модальности при переводе художественного текста (на примере переводов поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души» на английский язык) // Tekst jako kultura. Kultura jako tekst. T. 2. - Gdaсsk: Wyd. Uniwersytetu Gdaсskiego, 2016. - S.151 - 162.

3. Воробьёва К.А. «Авторская ирония» и «ирония от персонажей» в рассказах О. Генри // Вестник Челябинского государственного университета. - 2008. - №26. - С. 16 - 21.

4. Гоголь Н.В. Вечера на хуторе близ Диканьки; Миргород. - Минск: Народная асвета, 1980. - 351 с.

5. Гоголь Н.В. Мертвые души. - М.: Художественная литература, 1972. - 415 с.

6. Гоголь Н.В. Повести. Драматические произведения. - Л.: Художественная литература, 1983. - 328 с.

7. Дырин А.И. Ирония и сарказм как речеязыковые средства отражения морально-этических ценностей британского социума (на материале произведений современной художественной британской литературы): автореф. дис. … канд. филол. наук. - М., 2012. - 19 с.

8. Жукова С.А. Ирония в романах М.А. Булгакова («Театральный роман», «Жизнь господина де Мольера», «Мастер и Маргарита»): дис. … канд. филол. наук. - Волгоград, 2003. - 252 с.

9. Заврумов З.А. Имплицитность иронии в семантическом пространстве художественного текста // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия Теория языка. Семиотика. Семантика. - 2016. - №2. - С. 51 - 55.

10. Инютин В.В. Гротеск в русской прозе 30-40-х гг. ХIХ века: автореф. дис. … канд. филол. наук. - Воронеж, 1995. - 20 с.

11. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений. - М.: ООО «А ТЕМП», 2006. - 944 с.

12. Опарина О.И. Ирония в работах Ч. Дарвина: комплексный подход [Электронный ресурс] // Когниция, коммуникация, дискурс. - 2015. - №10. - С. 69 - 85. - URL: http://sites.google.com/site/cognitiondiscourse/ (дата обращения: 28.02.2017).

13. Походня С.И. Языковые средства и виды реализации иронии. - Киев: Навукова думка, 1989. - 128 с.

14. Хабибьярова Э.М. Саркастическая ирония в повести М. Булгакова «Собачье сердце» // Вестник Омского университета. - 2015. - №1. - С. 237 - 240.

15. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений / Авт.-сост. В. Серов. - М.: Локид-Пресс, 2005. - 880 с.

Размещено на Allbest.ru