Несколько слов о герменевтике политического дискурса

Размещено на http://www.allbest.ru/

Несколько слов о герменевтике политического дискурса

Соваков Б.Н.

Аннотации

В данной статье предпринимается попытка систематизировать основные нелингвистические средства смыслопостроения в текстах политической тематики, взятых в ракурсе их прагматической заданности. Делается попытка их соотнесения с методологическими константами герменевтики как основного метода смыслового понимания. Исследование имеет междисциплинарный, философско-филологический характер. Первичным является философский аспект, трактующий смысл как субстанцию и категорию.

Ключевые слова: идеология, понимание, герменевтика, смысл, лукавство. текст нелингвистический смыслопостроение

Sovakov B.N.

ORCID: 0000-0002-2237-2281, PhD in Philology, Russian State Justice University (Russian Legal Academy) of the Russian Federation Justice Ministry, Kaluga Branch

SOME WORDS ON POLITICAL DISCOURSE HERMENEUTICS

The article deals with the systematizing the main extra-linguistic means of sense building in the political discourse texts taken in their pragmatic aiming. An attempt is done to refer them to the hermeneutic methodology constants, while hermeneutic itself is dealt with as the main sense understanding technology. The research has an interdisciplinary character, dealing with both philosophical and philological approaches. The aspect of philosophy is primary because of its interpreting the sense as a substance and a category.

Keywords: ideology, understanding, hermeneutics, sense, craftiness.

Как известно, любая человеческая деятельность имеет перед собой определенную цель. Деятельность политика, очевидно, принадлежит к числу наиболее прагматичных. В самом деле: политик ставит перед собой задачу формирования группы, партии, команды единомышленников, а это предполагает наличие способности убеждать, увлекать своей идейной направленностью, иными словами, работать идеологически. Идеологическая работа, вне всякого сомнения, представляет собой воздействие на мировоззрение личности, она стремится внести в него некое изменение, короче говоря - она работает со смыслом. Заметим, что традиционно категория смысла является преимущественно философской категорией, несмотря на весьма широкое употребление самого понятия "смысл". Вот почему, на наш взгляд, проблематика выходит далеко за рамки филологии, и рассмотрение ее должно принадлежать философскому методу, в частности - герменевтике. Соответственно, необходимо принять во внимание и методологические константы герменевтики, схема которых была нами предложена [1], при этом в качестве ключевой категории этой схемы была положена категория понимания. Исходная роль этой категории обусловлена тем фактом, что автор текста, вне всякого сомнения, должен отдавать себе отчет в том, что же именно он хочет передать читателю-реципиенту, то есть, он непременно понимает, чего он хочет; от читателя (или слушателя) предполагается, что он поймет нечто. Это нечто - тоже смысл. Предложенная схема выглядит так:

1. Полагание смысла как цели;

2. Исследование феномена смысла средствами комплексного философско-филологического подхода;

3. Усмотрение отношений между содержанием и смыслом, между значением и смыслом в их иерархической взаимозависимости;

4. Необходимость усмотрения действия двух диалектических сторон понимания - его субстанциальности и его процессуальности, при выраженной "первичности первого и вторичности второго";

5. Взаимоопределяющее отношение целого и части - слова и текста, смысла и метасмысла, смысла части текста и художественной идеи и т.д.;

6. Методологическая и процессуальная адекватность средств поставленной цели. Это, например, адекватное усмотрение текстовых средств читателем или их выбор писателем, усмотрение культурологического контекста и т.д.

Соответственно, в этом ракурсе, предполагающем безусловное наличие субъекта понимания (который может быть и автором текста, и его читателем), содержание перечисленных констант интерпретируется таким образом, если передавать его по пунктам:

1. Смысл лежит в основе всего, и не только политики. Можно сказать и конкретнее: существует только смысл, и больше ничего [2]. Автор опредмечивает смысл, пользуясь для этого текстовыми средствами; читатель понимает этот смысл, "распредмечивая" эти средства. Оба, и автор текста, и читатель-реципиент работают со смыслом. Заметим, что и прагматика, и культурный уровень аудитории (читателей), и социальный уровень, в первую очередь, даются как смыслы.

2. Смысл как категориальная данность при этом получает свое онтологическое бытование, усматриваемое в философском аспекте. Однако это осуществляется через филологию, т.е. текстовые средства в рамках определенного языка и культуры;

3. Содержание и смысл (текст и идея) тесно связаны между собой. Но целью является смысл, в то время как текст является формой и способом выражения (опредмечивания) этого смысла; таким образом, смысл первичен по отношению к тексту. Поскольку мы ставим перед собой задачу анализа политического дискурса, в любом случае представляющего собой текст, то следует обратить внимание, что на этом уровне появляется, в частности, смысл как прагматическая заданность текста.

4. Субстанциальность и процессуальность понимания еще более обостряют значимость аспекта прагматики: автор текста, если он хочет создать убедительный текст, должен отдавать себе отчет о рефлективных навыках той аудитории, к которой он обращается. Иными словами, он должен хотя бы приблизительно представлять, как и почему его поймут, какие текстовые средства (лексику, стиль особенно) он должен использовать, какова должна быть его риторика и т.д.

5. "Взаимоопределяющее отношение целого и части - слова и текста, и т.д." представляет собой весьма обширную категорию. Сюда входят и социально выраженные навыки владения языком, и начитанность аудитории, и развитость ее рефлективных навыков. Собственно, это как бы предыдущая константа, но в аспекте ее наложенности на так называемые фоновые знания и вертикальный контекст [3]: о каком обществе идет речь, какова политическая ситуация, каковы сложности и велика ли реальность политической задачи (снова политическая прагматика), каков идеологический и мировоззренческий уровень аудитории и многое другое. Это "многое другое" мы бы сформулировали одной фразой: культурный уровень (что, кстати, также выходит далеко за пределы филологии). Сюда можно отнести и следующую константу - аспект методологической и процессуальной адекватности выбранных средств поставленной задаче. Это, в частности, усмотрение адекватности текстовых средств читателем или их выбор писателем, усмотрение культурологического контекста и т.д.

Заметим, что предлагаемый порядок перечисления констант не предусматривает обязательной иерархичности. Но сворачивание действия любой из констант неизбежно отражается на смысле, искажая его понимание вплоть до возникновения собственно непонимания [4].

В наше время мало кто питает иллюзии относительно добросовестности политиков, искренности партийно-политических лозунгов и партийных программ, особенно накануне выборов любого уровня. Сказать, что это неоправданно, конечно, нельзя. Но в данной статье не ставится цель очернения всех, кто занимается политикой. Мало того: многие русские философы высказывались о политике, как деятельности, имеющей наиболее важное нравственное значение для человечества. Например, В.В. Розанов в монографии "О понимании" придает политикам и политике высочайший аксиологический статус [5]. Если политик начинает преследовать свои личные цели, борется за власть ради власти, то его порочность также приобретает особую остроту. Личность, берущая на себя ответственность за управление чужими жизнями, судьбами и волей, принимает на себя великий груз, несопоставимый ни с каким другим. Православная Византия, например, понимала это, создав принцип неосуждения властей, подчинения любой власти, за исключением тех случаев, когда власть принимает открыто античеловеческий характер, восставая на вечные законы, данные свыше. Представляется, что добросовестный политик не просто подобен великому аскету, но и превосходит его, поскольку аскет отвечает только за свою душу и совершенствование своего духа, и его социальная ответственность выглядит несопоставимой по сравнению с ответственностью политика, от которого зависит благосостояние огромных масс людей.

К тому же, по известному меткому выражению Н.А. Нарочницкой, даже отдельные удачные правления могут не создать из себя систему, так и оставшись "отдельными удачными правлениями". И в эпоху уже давно наступившей глобализации, в условиях дистанцирования национальных элит от своих наций и народов, формирования глобальных элитарных структур, перед лицом, облеченным властью, встают такие возможности и соблазны, которые и не снились даже самым крупным администраторам какие-нибудь несколько десятилетий назад.

В некотором смысле, люди, общество заранее согласны отдать руководство своими судьбами тому, кто согласен взять на себя этот груз. И это тоже не может быть иначе. Но к сожалению, с выхода в свет печально известного труда Н.Макиавелли "Государь" мнение в пользу того, что нравственность для политика - дело вторичное, принимает в европейской культуре положение чуть ли не руководящего принципа. И "средний", "нормальный" политик принимает как должное, что власть существует только для него, а "масса" - это то, что дает "питательную среду" для этой власти. Лишь бы только управлять этой "массой" "правильно", да вовремя расправляться со своими врагами чужими руками.

В политической деятельности важным инструментом, вариантом этих "чужих рук", является общественное мнение.

Как же "правильно" формировать общественное мнение, чтобы оно служило конкретным целям конкретного политика? Не вызывает сомнений: чтобы "человеческая масса" следовала нужному руслу, надо так настроить механизм понимания личностью общественных процессов, чтобы в его результате получались те смыслы (или псевдосмыслы), которые поведут массу в нужном направлении.

Мы уже употребили один богословский термин: соблазн. Основной способ формирования общественного мнения мы бы тоже определили православным христианским понятием "лукавство" в значении "недобросовестное информирование читателя с узко-прагматическими целями". Оно, это самое лукавство, и является основным средством формирования мнения общества, которое для недобросовестного политика является "толпой", "массой", "стадом" и так далее. Ложью, конечно, тоже пользуются, но ложь не столь удобна в использовании: ее можно разоблачить. Лукавство, которое представляет собой относительно правдивую информацию, используемую не во благо, разоблачить намного трудней. Те, кто ее разоблачает, сами между собой быстрее перессорятся, чем придут к одному мнению, а политикану это также выгодно: начинает действовать принцип "разделяй и властвуй" - divide et empera.

Понятие "лукавство" как филологический или философский термин не существует. Его сфера - либо богословие, либо обиходная речь. И все же мы бы предложили использовать его как термин, поскольку именно его, лукавства, основные свойства и встречаются в текстах средств массовой информации (далее - СМИ), служащих политическим целям и направленных на формирование мнения читателей в нужном направлении.

Но понятие лукавства отнюдь не однотипно. Рассмотрим его разновидности, которые могут использоваться как в комплексе, так и самостоятельно. Комплексное использование, конечно, встречается чаще; одиночное применение того или иного типа лукавства встречается в текстах, как правило, небольшого объема. Наш собственный опыт работы с текстами СМИ показывает, что единичное использование приемов недобросовестного информирования сравнительно редко; текст либо правдив, либо нет. В принципе, текст проектирует интенцию личности автора на читателя; именно это определяет прагматику текста.

Типы "недобросовестного информирования читателя с узкопрагматическими целями", которые мы и далее будем именовать "лукавством", рискуя быть осмеянными академической аудиторией, сравнительно немногочисленны. Их выделение нами можно считать субъективным, основанным на собственном опыте работы с русско- и англоязычными текстами СМИ политической тематики, хотя в объективности наших выводов неоднократно приходилось убедиться.

Первым типом лукавства является тенденциозность. Это наиболее распространенный тип искажения реальности, когда в принципе объективному изложению информации предшествует негативная установка на отношение к ней. Нечто априорно объявляется враждебным, нежелательным, а далее следует само изложение. В нашем опыте наблюдений за текстами СМИ подобное замечалось в зарубежных текстах относительно деятельности президентской команды В.В. Путина, а также Русской Православной церкви, якобы доминирующей в духовной жизни России и подавляющей все другие потребности в свободном духовном развитии ее граждан. "За бортом" остается факт системообразующей и культурообразующей роли русского Православия, гипертрофируется социальный аспект, в первую очередь - его негативные проявления.

Второй тип недобросовестного информирования - смешивание в одном тексте тенденциозности с мелкой и крупной ложью. также на первый план выходят умалчивание и неполнота изложения. Этот тип встречается сравнительно реже; он направлен чаще всего на отдельные персоналии и партии, а также на их роль и влияние.

Третий тип, также частный по сравнению с первым, представляет собой помещение в одном понятийном ряду понятий, принадлежащих к разным экзистенциальным уровням. Но это - очень грозное оружие. Чаще всего в один ряд ставятся аспекты, формирующие мировоззрение и мелко-бытийные факты. Например, если рассматривать известный раздел нынешней российской Конституции о так называемой "свободе совести", то заметно, как мировоззренческие по содержанию конфессиональные аспекты (право исповедовать или не исповедовать ту или иную религию) фактически ставятся на один уровень с формами проведения досуга. Это широко распространенный прием многих действующих конституций современного мира, ослабляющий, так сказать, мировоззренческую защищенность личности перед политическими силами.

Четвертый тип представляет собой сталкивание между собой не только не противоречащих друг другу понятий, но и таких, которые обязаны дополнять друг друга. Наиболее часто этот тип лукавства встречается в местной прессе, особенно накануне выборов, когда один из претендентов на власть говорит о необходимости "привести в порядок наши дворы и колодцы, в которые дети и старики проваливаются", а другой толкует о необходимости срочно заняться дорогами, "на которых автомобили граждан оставляют свои подвески за полгода". Априори предполагается, что оба дела сразу сделать невозможно - страна-то якобы бедна, средств нет, кризис бушует… В принципе, можно представить целевую аудиторию наших претендентов: тот, кто про дворы и колодцы, скорее всего, ставит на старшее поколение, а тот, кто ратует за интересы автомобилистов - на тех, что помоложе и поактивнее. Здесь характерными являются примеры столкновения понятий "коммунизм - демократия", "общественный порядок - права личности", "определяющая роль учителя - достоинство всех трудящихся без исключения" и так далее.

Пятый тип - формулировка вывода из текста, подменяющая мышление самого читателя, когда вывод как бы навязывается читателю, делается за него. Информация, заключающаяся в тексте, может быть последовательна и относительно объективна, даже правдива, но параллельно ее изложению следует некий псевдологический курс из серии частных выводов, выливающихся в один финальный, нужный автору. Усмотреть непоследовательность, случайность частных выводов и затем опровергнуть финальный - дело не простое, требующее от читателя не только риторических навыков и желания добиться истины, но и просто поспорить. Увы - человек берет в руки газету, как правило, не для того, чтобы дебатировать. Ведь хочется отдохнуть, читая что-нибудь занимательное, но относящееся к нашей собственной жизни и среде обитания.

Хочется надеяться, что после приведенной нами систематизации читателю будет легче усмотреть в тексте СМИ факты недобросовестности, что повысит его самостоятельность, ответственность, компетентность, его защищенность перед прагматической или идеологической агрессией, сделав его менее управляемым, затруднив манипуляцию его сознанием и мнением.

Выводы, сделанные нами, сформировались как при анализе общероссийской и местной прессы, так и через аналитический обзор того, как представляют российскую реальность англоязычные средства массовой информации, такие, как New York Times, Economist, Washington Post, Christian Science Monitor, The Times, Financial Times и другие. Широкий спектр изданий СМИ позволяет нам настаивать на универсальности выделенных типов манипуляции сознанием читателя, на их глобальном характере, что отнюдь не способствует росту духовности нашего и планетарного, и российского общества. Принцип "предупрежден - значит, вооружен", конечно, не панацея, но можно хотя бы не отдавать своего мнения, убеждений, личного мировоззрения на откуп неким лицам, которые совсем не заинтересованы в нашем собственном счастье, здоровье и благополучии, сколь сладки ни были их речи.

Однако мы отнюдь не увязываем свое изложение с какой-либо избирательной кампанией текущего политического периода, будь то США или Российская Федерация, и выражаем надежду, что наш читатель сможет рассмотреть действие указанных категорий и механизмов в любом политическом тексте и контексте. В конце концов, по нашему глубокому убеждению, центральной категорией и идеологии, и мировоззрения, и вообще бытия в любой его ипостаси - социальной, политической, культурной, - является смысл, и усмотрение рефлективных процессов выхода к этому смыслу будет весьма способствовать разворачиванию понимания как такового, что является основой культуры вообще.

Литература

1. Соваков Б.Н. К вопросу о методологических константах герменевтики //Этносоциум и межнациональная культура. № 6 (14), 2008. С. 131-140.

2. Лосев А.Ф. Философия имени /Бытие, имя, космос. М., "Мысль", 1993. С. 678.

3. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: "Просвещение", 1998.

4. Соваков Б.Н. Герменевтика непонимания. О феноменологии текста. LAP Lambert Academic Publishing, Saarbrьcken, 2013.

5. Розанов В.В. О понимании. М.: "Танаис", 1996. С. 559 и мн. др.

Размещено на Allbest.ru