Выражение категории имперсональности местоимениями третьего лица единственного числа в немецком и русском языках

Размещено на http://www.allbest.ru/

Южно-Уральский государственный университет

Выражение категории имперсональности местоимениями третьего лица единственного числа в немецком и русском языках

Якушева О.В.

Кандидат филологических наук

Местоимения существуют во всех доступных изучению языках, поэтому роль их в истории развития языка весьма значительна. Они играют важную роль в строе предложения, имеют длительное историческое прошлое, в течение которого они неоднократно подвергались существенным изменениям.

В вопросе о происхождении личных местоимений у лингвистов существуют различные мнения. Одни ученые полагают, что личные местоимения произошли от указательных [4], другие, что личные форманты в глаголе должны были предшествовать посессивным [9]. В.М. Жирмунский пишет, что имя древнее глагола [3]. Де-ла-Грассери, а позднее И.И. Мещанинов, анализируя языки различных систем, пришел к важному выводу о том, что местоименная аффиксация глагола первоначально имела посессивное значение и лишь позднее стала обозначать субъект действия [5]. То есть, глагол имеет в своей основе именную предикативную форму, к которой прибавляется личное местоимение, образуя в результате глагольное окончание лица. Личные местоимения 3-го лица, являясь разновидностью указательных местоимений, вышли из одного общего с ними первоисточника. Происхождение первых двух лиц окончательно не выяснено, но они теснейшим образом связаны с притяжательными местоимениями. Особое положение 3 лица и образование от него первых двух лиц прослеживается в целом ряде языков. Сложность выделения конкретного субъекта в 3 лице объясняется его многообразием в этом лице, поскольку 3 лицо передает всякое имя.

Тот факт, что личные, и притяжательные местоимения могли выйти из общей для них основы и, что 3-е лицо в понятийном отношении явилось источником образования первых двух лиц, подтверждается теоретическими размышлениями Г. Гийома, который говорит о логическом 3-м лице, как о первоисточнике грамматического понятия лица вообще [2].

Размышляя о природе местоимений, А.Н. Савченко провел совместное исследование именных и местоименных лексических вхождений (т.е. классов лексем, занимающих места в предикате и актантах предложения), и сделал важный вывод: местоимения и имена в протоиндоевропейском языке (на определенном этапе его развития) в своем склонении образуют две различные системы, основанные на совершенно разных принципах. Это значит, что местоименное склонение образовано двумя разными основами, имеющими значение прямого и косвенного падежей (система, характерная для номинативно-аккузативного строя). В основе именного склонения лежит противопоставление не падежей, а активной и неактивной формы (система, характерная для активного строя - более древнего этапа в развитии индоевропейских языков). При этом признак «активный» в отношении к протоиндоевропейскому языку является слабо определенным и вариативным [6]. Подобное семантическое представление о природе происхождения местоимений и имен в общем традиционно, этому соответствуют теории «одушевленного-неодушевленного родов» [8].

Признаку «неактивный, неодушевленный» (вещь, тело) противопоставлен признак «активный, одушевленный» (все, что имеет жизненный цикл и активное самостоятельное начало). Природа, окружающий мир (вода, земля, растения), как и сам человек, обладали «одушевленным» признаком. Это подтверждает мысль Г. Гийома, разработанную в исследовании О.А. Турбиной, о существовании в сознании древнего человека единого ОНО-БЫТИЯ, выражавшегося в аморфном ИМЕНИ и включавшего в себя понятие универсума (объективного логического лица) [7]. Таким образом, в 3 лице совмещены признаки потенциально личной и неличной формы, поскольку 3 лицо передает всякое имя. Этим объясняется сложность выделения конкретного субъекта в 3-м лице, поскольку в языках номинативного типа (немецкий, русский языки) на современном этапе развития категория лица грамматизовалась. Местоимение es в немецком языке в результате языковой категоризации репрезентует объективное логическое лицо.

Исследование формы 3-го лица с позиции функциональной грамматики также подчеркивает противопоставление «мира лиц» и «мира вещей»: 1-е и 2-е лицо обозначает отношение между говорящим и слушающим (собственно одушевленные лица), тогда как через 3-е лицо можно обозначать как собственно лица, так и неодушевленные субстанции [1]. Ведь не случайно в индоевропейских языках первые два лица не различаются по родам, 3-е лицо имеет три рода: немецк. ich, du, er, sie, es; русск. я, ты, он, она, оно. В немецком языке в отличие от русского языка существует специальный грамматический формант для обозначения неличной формы лица - безличное местоимение es. Безличное местоимение es не имеет точного соответствия в грамматическом строе русского языка, занимает особое место по богатству синтаксических функций.

Итак, мы видим, что в 3-м лице на глубинном понятийном уровне сов-мещены признаки потенциально личной и неличной формы. Этот вывод применим как к русскому, так и к немецкому языку. Важно то, что на глу-бинном, понятийном (концептуальном) уровне предложение в любом языке (в русском и в немецком в том числе) не может быть «безличным» = «без лица». Концептуальное понятие «лица» генетически заложено в любом предложении языка. В основе термина «безличность» лежит понятийная категория имперсональности, связанная с понятийными категориями неопределенности и неодушевленности. Поэтому эти две семантические стороны 3-го лица («собственно лицо» и «не-лицо») по отношению к «гово-рящему» и «адресату» на концептуальном уровне обнаруживают тесную общность, что подтверждается тождественностью грамматических пока-зателей глагольных форм 3-го лица в русском и немецком языках. Это подтверждается наличием наряду с личными предложениями так называ-емых безличных предложений. Формальное выражение понятий персональ-ности/имперсональности в языках разного строя (русский язык - язык по преимуществу синтетического строя; немецкий - язык по преимуществу аналитического строя) происходит по-разному.

Литература

безличный местоимение русский немецкий

1. Бондарко, А.В. Семантика лица//Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость/А.В. Бондарко. - С-Пб: Наука, 1991. - 369 с.

2. Гийом, Г. Принципы теоретической лингвистики/Г. Гийом. - М.: Прогресс, 1992. - 224 с.

3. Жирмунский, В.М. Общее и германское языкознание/В.М. Жирмунский. - Л.: Наука, 1976. - 695 с.

4. Марр, Н.Я. Избранные работы/Н.Я. Марр. - М.-Л., 1933-1937. - С. 417.

5. Мещанинов, И.И. Проблемы развития языка/И.И. Мещанинов. - Л.: Наука, 1975. - 352 с.

6. Савченко, А.Н. Древнейшие процессы в области личных местоимений в праиндоевропейском языке//Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз./А.Н. Савченко. - М., 1984. - Т. 43, № 6.

7. Турбина, О.А. Формирование французского классического предложения: системный и структурный аспекты / О.А. Турбина. - Челябинск: ЧГУ, 1994. - 269 с.

8. Delbrьck, B. Vergleichende Syntax der indogermanischen Sprachen/B. Delbrьck. - Strassburg, 1897. - 2. - § 139, S. 117-119.

9. Schuchardt, H. Posessivisch und Passivisch//Sitzungsberichten Preus. Akademie der Wissenschaft/H. Schuchardt. - Berlin: Preus. Akademie der Wissenschaft, 1921. - S. 657.

Размещено на Allbest.ru