Нельсон Гудмен: формирование альтернативных основ лингвокультурологии (концепция построения новых миров)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Крымский университет имени В. И. Вернадского»

Таврическая академия

Институт иностранной филологии

Кафедра английской филологии

Реферат

На тему: Нельсон Гудмен: формирование альтернативных основ лингвокультурологии (концепция построения новых миров)

Выполнила: студентка 4 курса

41 группы, ЗФО

Чайка Дарья Андреевна

Проверила: доц. Коновалова Е. А.

Содержание

Введение

1. Краткая Биография Н. Гудмена

2. Проблематика лингвистической философии Гудмена

3. Произведение Гудмена «Способы создания миров» (1978 г.)

Заключение

Список использованной литературы

Введение

На развитие новейшей западной лингвокультурологии (или ее аналога) существенно повлияли исследования американского ученого Нельсона Гудмена -- американский философ и логик. С 1967 года профессор Гарвардского университета (с 1967). Разработал систему строгого номиналистического языка для описания мира. Достоинства которого видит в том, что он наиболее адекватно эксплицирует основные логические допущения. Согласно Гудмену, выбор исходных терминов той или иной системы описания мира определяется чисто прагматическими соображениями, прежде всего требованием простоты и удобства.

гудмен лингвокультурология номиналистический

1. Краткая Биография Н. Гудмена

Нельсон Гудмен (родился 7 августа 1906, Соммервилл, штат Массачусетс, США) - выдающии?ся мыслитель XX века, крупныи? представитель аналитическои? философии, логик и эстетик родился в августе 1906 года в Соммервиле (штат Массачусетс, США). В 1940-1950-х годах Гудмен был профессором Пенсильванского университета, с 1966 по 1977 годы являлся профессором философии Гарвардского университета. В различные годы Гудмен возглавлял Американскую философскую ассоциацию (Восточныи? регион), был деи?ствительным членом Американскои? академии наук и искусств, членом-корреспондентом Британскои? академии наук. В 1946 и 1947 годах его профессиональная деятельность была отмечена премиеи? имени Гугенхаи?ма. Гудмен также был почетным доктором Пенсильванского университета и ряда университетов Франции и ФРГ. Философское наследие уче?ного включает в себя многочисленные труды по логике, эпистемологии, философии науки и языка, эстетике и лингвистическому анализу. Гудмен скончался в возрасте 92 лет на родине в городе Нидэм (штат Массачусетс) 25 ноября 1998 года. В 1999 году философскии? факультет Гарвардского университета провел коллоквиум в его честь. К числу основных произведении? Гудмена относятся: «Исследование качеств» (1941), «Структура явления» (1951), «Факт, вымысел и предсказание» (1955), «Языки искусства» (1968), «Проблемы и проекты» (сборник статеи?; 1972), «Способы создания миров» (1978), «О сознании и иных проблемах» (1984).

Как и У. Куаи?н, Гудмен принадлежал к числу последователей Рудольфа Карнапа (1891-1970), американского философа немецкого происхождения, крупнейшего представителя логического позитивизма, внесшего значительный вклад в развитие современной? логики и философии науки.

2. Проблематика лингвистической философии Гудмена

Проблематика лингвистической философии Гудмена охватывает в единую дискурсивную систему выражения культурных реалий: в языке, науке и искусстве. Главная идея Гудмена заключается в том, что человек, к какой бы культуре он не принадлежал, способен строить новые миры, т.е. новые культуры. В этом контексте основной у Гудмена выступает проблема репрезентации, связанная с исследованием вербальных или невербальных форм.

Основной вопрос, интересующий Н. Гудмена: каким образом процесс познания определяет возможность репрезентировать? В данном случае философ определяет любую репрезентацию как символ, разработав «всеобщую теорию символов». Если герменевтический подход к исследованию символа предполагает структуру с двойным уровнем понимания, напротив, во всеобщей теории символов необходимо, в первую очередь, рассматривать условия создания означивающих структур, их соответствие истинности в рамках функционирования этих структур, образующих, по Н. Гудмену, символические системы.

Символ в теории Н. Гудмена понимается как обобщенный и нейтральный термин, который принимается по соглашению, т.е. является конвенциональным. Референция, в том значении, как этот термин понимается Н. Гудменом, относится ко всем видам символизации, поскольку символ здесь выступает как некий объект, stands for - в рамках выбранной системы координат, frame of reference.

Общность дискурсивных структур обуславливается в данном случае единством модуса составления элементов дискурсов, то есть на первый план выходит проблема референции. Возможности организации символических систем определяются, в свою очередь, возможностями референции - Н. Гудмен выделяет несколько видов референции, действующей по экстенсиональному принципу. Это денотация, связанная с присвоением наименования - ярлыка; депикция, расширяющая область применения референции на невербальные системы; экземплификация, использующая инверсивную связь денотирующего и денотанта, а также комплексная референция и частные виды денотации, как, например, стандартная нотная запись.

Согласно концепции Н. Гудмена, денотация может принимать различные формы: вербальную, изобразительную (рисунок, живопись, скульптура, фильм), нотную (как в стандартной системе нотной записи), цитатную (то, что денотировано, содержится в символе денотанте). Не-вербальные символы также денотируют, как и вербальные, в отличие от укоренившегося мнения, что изображения представляют образы.

Денотация трансформируется в депикцию в случае изобразительных символов; и депикция, и дескрипция действуют аналогичным образом: это манеры классифицировать с помощью ярлыков, обладающих единичной, множественной или нулевой референцией. Вербальные и образные обозначения-ярлыки характеризуют виды.

В отличие от описания посредством денотации и депикции, некоторые символы представляют определенные качества, которыми они обладают, и к которым они, в то же время, отсылают. Если референция в случае денотации действует в одном направлении - указывает на объект, снабженный соответствующим ярлыком, то экземплификация подразумевает инверсивную связь - объект является образцом, демонстрирующим определенное качество рассматриваемого символа. Например, денотация символа красный указывает на объект, который может быть наименован с его помощью - красный свитер, но экземплификация подразумевает, что направление референции становится обратным. Образец красного свитера отсылает к некоторому набору ярлыков, применимых в данном случае, например, красный. То есть референционная связь устанавливается не только от символа к предикату, но необходимо, чтобы символ был денотирован этим предикатом. Экземплификация выступает таким образом, как подотношение в рамках референции, так как образец не экземплифицирует все возможные ярлыки, но лишь некоторые из них, соответствующие выбранному референционному плану.

Выражение, или экспрессия, составляющая в традиционных теориях оппозиционную пару - экспрессия/содержание, становится у Гудмена частным случаем экземплификации. Метафора экземплифицирует выражение. То, что выражает чувство грусти - является метафорически грустным. И метафорически грустное действительно, но не буквально грустно, иначе говоря, здесь происходит перенос ярлыка коэкстенсивного ярлыку грустного. Невербальные символы также могут экземплифицировать различные стороны «эмоционального» выражения, как и ритмические схемы (в танце), цветовые отношения (в живописи), качества движения (которые могут относиться как к танцу, так и к музыке и изобразительному искусству) и т.д.

Истоки проблематики вторичных значений, связанных с репрезентацией, можно найти в статье Н. Гудмена 50-х гг. Вопрос о возможности идентификации значений различных терминов отличается от вопроса о сущности значения, конкретизирует проблематику в связи с номиналистской установкой философии Гудмена. Следуя этой традиции, Гудмен строит свою систему из индивидуальных компонентов, исключая из теории дескрипции всякую референцию на классы, отношения, качества, числа и т.д. В ракурсе исследования Гудмена необходимо выработать номиналистский язык, в котором бы дескрипции относились лишь к индивидуальным сущностям. Выбор предикатов не ограничен, но предикаты определяют индивидуумы.

Номинализм Гудмена - в его отказе базироваться на каких-либо «общих», или, как он их определяет, «платоновских» идеях. Два термина вряд ли смогут отсылать к одной и той же идее, а, если заменить идею на воображаемый образ, тут так же могут возникнуть затруднения. Отсюда теория образа порою уступает место теории понятия - теории, согласно которой два предиката различаются по значению, если и только если мы можем постичь нечто, удовлетворяющее одному предикату, но не удовлетворяющее другому. Сравнивая два объекта с равным объемом, вопрос о придании идентичного значения вряд ли может быть решён положительно, если мы говорим о кентавре и единороге, - поскольку все мы представляем, что это не одно и то же. Заменив «кентавра» или «единорога» на «изображение-в-виде-кентавра» или «изображение-в-виде-единорога», мы получаем разные объекты денотации. «Изображение-в-виде-кентавра» будет своего рода токеном, чей тип относится к «изображению-кентавра». Все дескрипции, относящиеся к «изображению кентавра» или «изображению единорога» - сложные выражения, определяющие «вторичный объем» понятия. Так, чтобы удостоверить идентичность, необходимо вначале сравнить «первичный объем» понятий, и, только, если понятия не отличаются и по «вторичному объему», мы утвердим их равенство. Очевидно, что контекст «вторичных объемов» не позволит отнести это равенство ни к каким понятиям. Можно говорить лишь о сходстве (likeness) значений, а не о похожести (similarity). Проблематика синонимии будет, таким образом, определяться степенью взаимозаменимости, причём точная синонимия будет равной нулю.

Р-дескрипция позволяет избежать двухместной семантической интерпретации и классифицировать термины непосредственно: изображение, представляющее человека, денотирует его; изображение, представляющее выдуманный образ, это изображение-человека; и изображение, представляющее человека в виде человека - изображение человека, его денотируюшее. В первом случае речь идёт только о том, к чему отсылает изображение,во втором - только о виде изображения, а в третьем речь идет одновременно о денотации и классификации.

В лингвистической философии Н. Гудмена содержание неразрывно связано с формой и структурой. То, что говорится, необходимо имплицируется тем, как это сказано. Раскрывая проблематику контрфактических высказываний, Н. Гудмен обращает внимание на то, что рассматривая их истинность, мы отвлекаемся от содержания. Для разрешения возникшего противоречия философ обращается к диспозиционным предикатам, характеризуемым суффиксами -able,-ible. В русском языке они соответствуют качествам - гибкий, гнущийся - в отличие от определенного гнется. Сходство проблематики диспозиционных предикатов с проблематикой контрфактических высказываний в их условности - гибкий в условиях нагревания, способен гнуться (но не выяснено, гнется ли в данный момент времени. Здесь опять мы сталкиваемся с той же проблемой: когда и как выявляется каузальная связь явного предиката Q и предиката Q-able?

Действительно, выбирая момент времени t, в который взгляд охватывает некое визуальное поле p, можно предположить, что существует такой момент, в который поле сужено (например, один глаз закрыт, и визуальное поле включает меньшее количество феноменальных областей). Если предположить, что мы выберем и определенную область р, не присутствующую в поле зрения в рассматриваемый момент времени, то мы могли бы констатировать, что нет соединения этого момента и видимости в соединение пространства-времени pt. Однако возможно рассматривать это воображаемое соединение.

Возможная пространственно-временная область будет соответствовать отношениям между предикатами гибкий и гнется. Но возможное не является реальным, поскольку мы можем только предполагать, что сахар растворимый действительно растворяется в стакане чая. Построение возможного позволяет расширить возможности построения гипотез. Диспозиционный предикат, перенесенный в область возможного, является экстраполируемым. Предикат, относящийся к возможному, в сравнении с соответствующим явным предикатом напоминает раскрытый зонтик в сравнении с закрытым - он просто покрывает большую площадь той же самой поверхности. Таким образом, экстраполяция позволяет расширить экстенсионал ярлыка. Множество возможных описаний позволяют говорить о множестве миров.

В задачу Гудмена входит исследование принципов символизации, определение механизма функционирования символической системы, а не детерминирование эстетических ценностей и характеристик, присущих произведению искусства вне референционных отношений.

Символические системы у Н. Гудмена функционируют, исходя из синтаксиса, они содержат в себе синтаксические схемы. В свою очередь, синтаксические схемы состоят из букв и сочетаний этих букв. Буквы представлены классом знаков (вариантов написания этих букв). Так, буква а в одном написании выступает и как а и как d, таким образом, ее значение выявляется в зависимости от сочетания других букв, с которыми она соединяется в слова. (dAd, bad, mdn). Синтаксически артикулируемая схема будет нотационной, а не артикулируемая - сжатой (насыщенной).

В символических системах, относящихся к художественному творчеству каждый знак является в некоторой степени своим собственным классом. Невозможно говорить о живописном синтаксисе. В том случае, когда символы включают систему в эстетический дискурс, можно говорить об их функционировании в качестве симптомов эстетического. Симптом не является ни необходимым, ни достаточным условием для эстетического опыта, но он присутствует в сочетании с другими симптомами того же типа. Симптомы отвечают задаче распознавания, а не изучения качеств.

Первый симптом соответствует синтаксической плотности и характерен для невербальных систем. Здесь самые тонкие различия в некоторых отношениях составляют различие между символами, например, неградуированный ртутный термометр в его сопоставлении с электронным инструментом с цифровым дисплеем.

Семантическая плотность отличает изобразительные системы. В этом случае символы относятся к вещам, определяющимися самыми тонкими различиями в некоторых отношениях, например, не только неградуированный термометр, но также и повседневный язык, хотя он и не является синтаксически плотным. Возможность говорить и возможность показывать связывается тут с многозначностью инструментов, используемых для этих целей - языка и вещей, способных быть отображёнными на плоскости.

Синтаксическая (относительная) насыщенность различает среди семантически насыщенных систем более изобразительные от более диаграмматических и более схематические от тех, что таковыми не являются. В этом случае символы характеризуют множество различных аспектов, или же уточняют и детализируют, в отличие от заданной функции подобного символа в ситуации, не относящейся к эстетической. Н. Гудмен приводит пример линии Хокусаи, который одним росчерком обозначает горы, пейзаж, линию горизонта, изгиб реки, в то время, как та же самая линия может показывать диаграммы банковских индексов. Этот симптом требует различения между аналогами, а два предыдущих свидетельствуют, что плотность есть результат многозначности и невозможности максимального определения и точности в анализе произведений искусства.

3. Произведение Гудмена «Способы создания миров» (1978 г.)

Философская эволюция Гудмена в значительнои? степени определяется смешением его интересов от логики, эпистемологии и философии науки к исследованиям, затрагивающим более широкии? и многообещающии? философскии? и культурныи? контекст. В 1968 году Гудмен публикует работу «Языки искусства», посвященную философии искусства. В неи? он предложил совершенно новую концепцию, основанную на теории символических систем. Исследовав с ее помощью различные виды искусства, Гудмен пришел к выводу, что когнитивная природа искусства позволяет нам рассматривать различные виды искусства в теснои? связи с наукои? в целях их лучшего понимания. Живопись, музыка, исполнительские искусства, архитектура даются нам в опыте, равно как и языковые и научные знания. Надо сказать, что в отличие от многих своих коллег-аналитиков Гудмен испытывал устои?чивыи? интерес к искусству. Он неплохо разбирался в живописи и коллекционировал картины художников. Это позволило ему взглянуть на искусство в новои? перспективе, до того времени не присутствовавшей в дискурсе аналитическои? философии. Работа «Языки искусства» представляет собои? важныи? этап в философскои? эволюции Гудмена, поскольку в неи? намечается взгляд на науку и искусство как на два равноправных способа постижения и моделирования мира, которому суждено было стать основои? его дальнеи?ших философских поисков.

Эта программа находит свое продолжение в произведении Гудмена «Способы создания миров». В даннои? работе он практически отказывается от использования искусственного формального языка. Помимо всего прочего, это объясняется тем, что в поле его интересов теперь находятся не только наука, но и искусство, а также мир повседневного дискурса. Во введении к работе Гудмен характеризует себя как плюралиста, стремящегося ответить на вопрос о том, как мир может быть «создан самыми разными способами» с помощью многообразных символических систем. По мнению исследователя, его философскии? поиск движется в русле господствующеи? тенденции в развитии современнои? философии, начало которои? было положено Кантом, заменившим структуру мира на структуру сознания. Эта тенденция нашла свое продолжение в произведеннои? известным американским логиком и философом К.И. Льюисом (1883-1964) замене структуры сознания на структуру понятии? и достигла кульминации в осуществляемои? самим Гудменом замене структуры понятии? структурои? нескольких символических систем, в первую очередь науки, философии, искусства и чувственного восприятия.

Свою позицию, изложенную в рассматриваемом произведении, Гудмен характеризует как «радикальный релятивизм со строгими ограничениями, который находит свое выражение в концепции, чем-то родственной ирреализму»7. Главной мишенью его критических аргументов служит метафизический реализм. Согласно этой теоретической позиции, мир состоит из определенной совокупности независимых от сознания объектов и отношений. Этой совокупности составляющих мир объектов можно дать одно истинное и исчерпывающее описание. Особое значение в рамках такой перспективы принадлежит понятию истины, которая в данном случае понимается как особое отношение соответствия, имеющее место между словами и предложениями, с одной стороны, и вещами и совокупностями вещей, с другой8. Напротив, согласно Гудмену, вопрос о том, из каких объектов состоит мир, может быть осмысленно задан только в рамках определенного описания или языковой системы координат: мы не можем проверить ту или иную версию, сравнив ее с миром, который никем не описан, не изображен, не воспринят. Более того, Гудмен настаивает на том, что не существует и не может существовать одного-единственного правильного описания, изображения или теории мира. Все, что мы можем знать о мире, считает он, содержится в правильных его версиях. В силу этого свойственное метафизическому реализму понятие истины как соответствия представлений, изображений или восприятий единственному действительному миру и отдельным его аспектам становится излишним и даже бессмысленным, поскольку мы никогда не можем выйти за пределы конкретной «версии», чтобы путем сравнения с «действительным» миром установить, является ли она истинной или ложной. Мир или множественные миры не имеют собственной структуры; она задается нашими способами описания и моделирования миров.

В «Способах создания миров» Гудмен рассматривает различные стратегии моделирования мира, используемые в науке, литературе, изобразительном искусстве, чувственном восприятии и т. д. При этом он особое внимание уделяет тому, что попытки взаимной редукции созданных нами миров, провоцируемые реалистическим видением мира, сталкиваются с труднопреодолимыми проблемами, которые делают перспективы такой редукции крайне проблематичными. Не существует одной-единственной истинной теории, описания или картины мира. В этом отношении позиция Гудмена с полным правом может быть охарактеризована как плюралистическая. Элементарным примером разнообразия в теориях мира являются альтернативные описания движения. Гораздо более серьезный характер имеет разнообразие версий и способов видения и описания в науках, изобразительном искусстве, поэзии, а также в наших восприятии и оценке их произведений, обусловленное обстоятельствами и нашим собственным пониманием, эрудицией, воспитанием и прошлым опытом. Здесь не существует никаких готовых правил, однако постоянно возникают несоизмеримые системы координат. Современная наука также не способна предоставить в распоряжение сторонников редукционистской точки зрения какого-то единственно истинного описания реальности. Мир не поддается сведению к тому описанию, какое он получает в современной физике; более того, сама физика имеет фрагментарный и нестабильный характер. В искусстве субъективизм проявляется не в большей степени, чем в науке, однако «объективность» в мире искусства иная, чем в мире науки, поскольку она обусловлена метафорическим характером используемого художником или поэтом языка. В действительности не существует «никаких готовых правил для преобразования физики, биологии и психологии друг в друга и никаких способов преобразования любой из этих наук в видение Ван Гога или Каналетто»9. Тем не менее резко контрастирующие версии мира могут быть релятивизованы, так как каждая из них правильна для данной рассматриваемой системы, для данной науки, для данного художника или поэта или же для данной ситуации чувственного восприятия.

Сделанный Гудменом вывод о том, что не существует какой-либо структуры мира вне и независимо от способов его описания и моделирования приводит его к мысли, что не правильность зависит от мира, а как раз наоборот - мир зависит от правильности. «В то время как мы можем говорить об определении того, какие версии являются правильными как «сообщающие нечто о мире», сам «мир» при этом считается тем, что описывают все правильные версии; однако всё, что мы знаем о мире, содержится в его правильных версиях»10. В определенных целях мы можем так распределить версии по группам, что каждая версия будет составлять отдельный мир, а члены группы - версии этого мира, однако с точки зрения определенных целей правильные описания, изображения и восприятия мира, или «способы, которыми существует мир», можно считать нашими мирами.

В этой связи Гудмен задается вопросом о том, в каком же собственно смысле Кассирер настаивает на существовании множества миров. Его ответ заключается в том, что множество различных мировых версий представляют самостоятельный интерес и важны сами по себе, без всякого требования или предположения об их сводимости к одной-единственной основе. Плюралист, далекий от того, чтобы занимать антинаучную позицию, принимает науки в их полной ценности. Обращаясь к рассмотрению воззрений противников плюралистической позиции в философии, Гудмен указывает на их убеждение, согласно которому одна научная система, физика, превосходит все остальные и включает их в себя так, что каждая другая версия должна быть в конечном счете редуцирована к ней или же отклонена как ложная и бессмысленная. В этом случае та научная версия мира, которая используется в качестве основания для осуществления процедуры редукции, является «истиной в последней инстанции», причем относительно одного-единственного действительного мира. Однако, считает Гудмен, оснований для такой сводимости немного, да и само это требование туманно, поскольку даже физика фрагментарна и непостоянна, а тип и последствия предполагаемой редукции неопределенны. Это обусловлено тем, что редукция практически всегда носит частичный характер и никогда не бывает единственно возможной, тогда как сведение одной системы к другой может внести подлинный вклад в понимание взаимосвязей между мировыми версиями. «Принятие плюралистами других версий, нежели версии физические, подразумевает не ослабление требований, но признание того, что стандарты, отличающиеся от принятых в науках, но при этом не менее точные, оказываются вполне пригодными для оценки содержания перцептивных, художественных или литературных версий».

Вывод

Таким образом, можно сделать выводы о том, что:

- В своем анализе произведения искусства как символа, а референции как модели отношения, определяющего все уровни значения этого символа, Нельсон Гудмен находит возможности для приведения под единый знаменатель символизации столь, казалось бы, далекие области, как наука и искусство. Применив референцию, мы структурируем область искусства, заполняя ее новой классификацией и придав ей новые характеристики.

- Различие между наукой и искусством, по Н. Гудмену, - в характере символов, в преимущественно денотативном характере референции в символических системах научного дискурса, в то время, как произведение искусства отличает экземплификация - символы насыщенны и не прозрачны. Симптомы, выделяемые Н. Гудменом, не смогут выделить лучшие или худшие качества произведения. Они призваны указать на символы, относящиеся к миру искусства.

- Такой подход предполагает активное понимание влияния структуры языка на содержание текста (или произведения изобразительного искусства). Граница между артефактом и восприятием натуры очень подвижна. В активности процесса символизации заложена возможность как более широкого понимания текста, дискурса и искусства, так и возможность активно влиять на язык, структурируя с его помощью новые миры.

Именно идея о возможности построения человеком новых миров (или новых, искусственных культур), принадлежащая Гудмену, представляет собой новое увлечение современных западных философов, культурологов и лингвистов. Нельзя сказать, что данная идея гармонично прижилась в отечественной лингвокультурологии, но изучение искусственно созданных культур набирает обороты в российской культурологи. Не исключено, что данное направление вскоре придет и в лингвокультурологию.

Таким образом, независимо от разительных отличий во взглядах основателей лингвокультурологии на взаимодействие языка, культуры, общества и личности, в философских воззрениях современных лингвистов эти сущности неразрывно связаны, и рассмотрение их вне контекста друг друга уже становится практически невозможным.

Именно философские установки Гудмена во взглядах на язык, культуру, общество и личность послужили основой для формирования корпуса идей современной лингвокультурологии.

Список использованной литературы

1. Н. Гудмен. Способы создания миров (Пер. с англ. М.В.Лебедева). - В кн.: Нельсон Гудмен. Способы создания миров. М., Идея-Пресс, Праксис, 2001, с. 209-210.

2. Виктор Михайлович Шаклеин - Лингвокультурология. Традиции и инновации, Флинта, 2017, с. 58-110

3. Т.А. Дмитриев, Нельсон Гудмен, Философы двадцатого века. Кн. II. М.: Искусство XXI век, 2004. С. 103--122.

4. Философский энциклопедический словарь. -- М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

5. Интернет ресурс: http://thelib.ru/books/.html

6. Интернет ресурс: http://www.hrono.ru/biograf/bio_g/goodmangn.php

7. Интернет ресурс http://evgeniirudnyi.livejournal.com/134488.html

Размещено на Allbest.ru