Концепт Жизнь в идиолекте Виктора Пелевина

Размещено на http://www.allbest.ru

На правах рукописи

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

КОНЦЕПТ ЖИЗНЬ В ИДИОЛЕКТЕ ВИКТОРА ПЕЛЕВИНА

10.02.01 - русский язык

Хлопкова Елена Владимировна

Тольятти 2012

Работа выполнена на кафедре русского языка и литературы ФГБОУ ВПО «Тольяттинский государственный университет»

Научный руководитель:

Лопарева Диляра Камильевна, кандидат филологических наук, доцент

Официальные оппоненты:

Мерзлякова Альфия Хамитовна, доктор филологических наук, профессор

Попова Ирина Вадимовна, кандидат филологических наук, доцент

Ведущая организация:

ФГБОУ ВПО «Белгородский государственный университет»

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет», с авторефератом - на сайте УдГУ: www.lib.udsu.ru

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор филологический наук, доцент Н.Г. Медведева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящее исследование посвящено лингвокогнитивному исследованию концепта Жизнь в идиолекте Виктора Пелевина.

Проблема изучения концептов не является новой, ей посвящено достаточное количество исследований как западных лингвистов (В. фон Гумбольдт, Л. Вайсгербер, Э. Бенвенист, Э.Сепир, Б.Уорф), изучавших процессы духовного воссоздания мира посредством слова и рассматривающих язык как систему мировидения, так и отечественных, работы которых посвящены проблемам интерпретации концепта (С.А. Аскольдова, Н.Ф. Алиференко, В.В. Колесова, В.Н. Телии, С.Х. Ляпина, Н.Д. Арутюновой, А.П. Бабушкина, А.Н. Баранова, А.Вежбицкой, Н.Н. Болдырева, С.Г. Воркачева, В.З. Демьянкова, Р.М. Фрумкиной, Н.В. Сафоновой, В.И. Карасика, Е.С. Кубряковой, Н.В. Уфимцевой, В.А. Масловой, Ю.Е. Прохорова, Ю.С. Степанова, И.А. Стернина, З.Д. Поповой, Л.О. Чернейко, В.Я. Мыркина и мн. др.).

Особый интерес представляет выявление концептов в художественном тексте и реконструкция языковой картины мира отдельного автора, поскольку единицы, образующие текст, приобретают дополнительные значения, которые, определяя особую целостность художественного текста, являются демонстрацией знаний автора об окружающем мире (Ю.М. Лотман Л.Г. Бабенко, И.А. Быдина, Н.Т. Орлова, О.В. Веселовская, И.И. Карташова, И.А. Тарасова, О.Е. Беспалова и др.). Актуальность данного диссертационного исследования определяется назревшей необходимостью анализа основных лингвокультурных концептов, являющихся важной составляющей языковой картины мира не только определенного этноса, но и отдельной личности.

Совокупность знаний о способе формирования и существования человека в мире, представленных в языковой форме, называется языковой картиной мира (В.А. Маслова, З.Д. Попова, И.А. Стернин). Восприятие окружающего мира человеком, происходящее через формы родного языка и определяющее его мышление, и условия, в которых он проживает, являются детерминантой его поведения и сознания, что, в свою очередь, отражается в языке на уровне семантики и грамматики.

С пониманием языковой картины мира тесно связана категория «языковая личность» (Ю.Н. Караулов), которая стала неотъемлемой частью концептуального аппарата современной лингвистики. Это позволило ей функционировать не только в лингвистической, но и в междисциплинарной проблемной области, занимающейся комплексным изучением человека. Познание языка невозможно без познания его творца, пользователя и носителя - конкретной языковой личности.

Языковая личность напрямую связана с создаваемой ею картиной мира. Именно специфика картины мира напрямую зависит от специфики языковой личности, параметрами которой являются: интеллект, интуиция, пресуппозиция, эмоции и речевой темперамент (Ю.Н. Караулов). Так, особенности мировидения автора характеризуются выбором лексики, отражающей то или иное явление действительности, переосмыслением семантической структуры ключевого слова, репрезентирующего определенный концепт, использованием синонимических ресурсов языка, что выявляется в процессе анализа художественных произведений.

Таким образом, объектом исследования в настоящей работе является концепт Жизнь, являющемся одним из ключевых концептов, а предметом исследования - структура концепта Жизнь и языковые средства его объективации в творчестве В. Пелевина.

Цель диссертационного исследования заключается в моделировании фрагмента языковой картины мира В. Пелевина посредством анализа языковой репрезентации содержания концепта Жизнь, представленной в его произведениях.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

- определение специфики художественного концепта;

- выделение структурных компонентов (термин В.И. Карасика, З.Д. Поповой и И.А. Стернина) анализируемого концепта;

- анализ контекстуальных значений ядерных и приядерных репрезентантов концепта Жизнь в произведениях В. Пелевина;

- выявление периферийных средств языковой репрезентации концепта Жизнь;

- характеристика концепта Жизнь как фрагмента языковой картины мира.

Выбор методов лингвистического анализа, применяемых в данной работе, обусловлен ее целью и характером исследуемого материала. Ими стали: наблюдение над языковым материалом, метод моделирования, включающий в себя представление ментального содержания концепта в виде поля, метод концептуального анализа, который предполагает совокупность следующих приемов: концепт жизнь языковый пелевин

- контекстуального анализа;

- компонентного анализа;

- лексикографического анализа.

Материалом для исследования концепта послужил исследовательский корпус объемом более 1000 единиц, полученный методом сплошной выборки из произведений В. Пелевина.

Новизна исследования заключается в том, что выявлена специфика концепта Жизнь в творчестве В. Пелевина, позволившая реконструировать фрагмент языковой картины мира автора, одного из наиболее ярких представителей постмодернизма, творчество которого не становилось объектом исследования в лингвокогнитивном аспекте.

Теоретическая значимость работы обусловлена совершенствованием методики лингвокогнитивного анализа общественно и культурно значимого концепта, находящегося в стадии активного формирования в творчестве В. Пелевина.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы в практике вузовского преподавания в курсах «Лексикология», «Общее языкознание», спецкурсах по когнитивной лингвистике, лингвистическому анализу художественного текста, в лексикографической практике по составлению словаря концептов современного русского языка, в лингвистических исследованиях творчества В. Пелевина, а также в антропоцентрических исследованиях.

На защиту выносятся следующие положения:

1) представленные структурные компоненты концепта Жизнь в произведениях В. Пелевина отличаются от словарных дефиниций исследуемого концепта;

2) ядро и приядерная зона концепта Жизнь включают в себя такие основные компоненты, как Существование, Судьба, Качество и Длительность жизни;

3) периферия представлена компонентами Борьба, Темнота, Мир, Тоска и одиночными экспликаторами;

4) исследуемый концепт Жизнь обладает отрицательно-оценочным коннотативным значением, т.к. интерпретационное поле, в котором более всего представлено субъективное, отражает особое видение автора.

Апробация работы. Основные теоретические положения и практические результаты исследования отражены в статьях и тезисах, представленных на международных научных и научно-практических конференциях: «Слово и культура: проблемы германской, романской и славянской стилистики» - Горловка: Горловский государственный педагогический институт Министерства просвещения и науки Украины, 2007; «Текст: теория и методика в контексте вузовского образования» - Тольятти: ТГУ, 2008; «Слово и культура: проблемы германской, романской и славянской стилистики» - Горловка: Горловский государственный педагогический институт Министерства просвещения и науки Украины, 2009; IV Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» - Москва: МГУ, 2010; «Ученые записки» Российского государственного социального университета, № 1, 2010; Социальная политика и социология, №9(97), 2011г.

Структура диссертационного исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения библиографического списка, насчитывающего 212 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, определяются объект, предмет исследования, цель и задачи работы, аргументируется ее новизна, теоретическая и практическая значимость, приводятся основные методы исследования, излагается структура диссертации, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические основы исследования концепта в современной лингвистике. Языковая картина мира» представлены теоретические положения по проблеме определения сущности понятия «концепт» и его связи с языковой картиной мира.

В первом параграфе рассматриваются различные подходы к пониманию концепта: лингвистический (Д.С. Лихачев, С.А. Аскольдов, В.В. Колесов), культурологический (Ю.С. Степанов, Г.Г. Слышкин, В.Н. Телия), когнитивный (Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г Лузина, З.Д. Попова, И.А. Стернин). Представители последнего подхода занимаются исследованием значения единиц, представляющих в языке тот или иной концепт, что позволяет говорить о них как о ментальных сущностях.

Разделяя точку зрения З.Д. Поповой и И.А. Стернина, под концептом мы понимаем ментальное образование, которое является базовой единицей умственного кода человека, обладает относительно упорядоченной внутренней структурой, несет комплексную информацию об отражаемом предмете или явлении и представляет собой результат когнитивной деятельности личности и общества.

Понимая концепт как сложный комплекс признаков, необходимо обозначить его разноуровневое выражение в языке: это и лексика, и словосочетания, и фразеологизмы, и предложения, и тексты. Наряду с этим, нам представляется важным отметить динамичность концепта, которая проявляется в наращивании концептом на протяжении своего существования значимых дополнительных признаков, что ведет к его обогащению или деформации (Н.В. Кириченко, О.Ю. Крючкова).

Частотность языковых репрезентаций концепта является важным показателем его значимости в когнитивном сознании народа, которая отражает не только языковую, но и лингвосоциальную актуальность концепта. Определенный предмет или явление в соответствующий период развития общества подвергается дополнительному осмыслению, при этом в нем могут появляться новые признаки, которые обусловливают расширение номинативного поля концепта и увеличение его номинативной плотности (З.Д. Попова, И.А. Стернин).

Принимая во внимание способ репрезентации, мы рассматриваем исследуемый концепт как авторский (Л.Н. Чурилина), реализующий картину мира автора в созданных им текстах.

Во втором параграфе рассматривается художественный концепт и языковая картина мира. Языковая картина мира - это означенная отдельными элементами и объясняющая содержание концептуальной картины мира при помощи слов, категорий и семантических полей. В целом под концептуальной картиной мира понимается «образ» мира, не облеченный в какую-либо систему знаков; под языковой картиной мира - та часть концептуального мира человека, которая имеет языковое выражение (В.Н. Телия, Ю.Н. Караулов, Б.А. Серебренников, Г.В. Колшанский, А.А. Уфимцева, Г.А Брутян и др.).

Категория «языковая личность» стала неотъемлемой частью концептуального аппарата современной лингвистики. Языковая личность трактуется как глубоко национальный феномен, ибо личность, как и язык, невозможно рассматривать и исследовать в отрыве от национальной принадлежности и культурно-ценностных установок и ориентаций нации (Ю.Н. Караулов).

Каждая конкретная семантико-психологическая и эмоционально-эстетическая реализация концепта в границах художественного текста определяется особенностями языкового сознания личности. Языковая личность - обобщенный образ носителя и проводника культурных, языковых, коммуникативно-деятельностных поведенческих реакций, ценностей, знаний, установок, традиций и возможностей.

Индивидуальное авторское мировидение выражается в языке художественного текста через особенности языковых средств. Одним из них является ассоциативная связь слов, при помощи которой языковая картина мира, представленная в тексте, соотносится с индивидуально-авторской концептуальной картиной мира. Ассоциативные связи слов, организующие текстовые и межтекстовые ассоциативно-смысловые поля, позволяют определить содержание того или иного концепта.

Единицей художественного текста и основой для его интерпретации признается художественный концепт (Л.Г. Бабенко, И.И. Бабенко, И.А. Быдина, Н.Т. Орлова, О.В. Веселовская, И.И. Карташова, И.А. Тарасова, О.Е. Беспалова и др.). Он формируется на основе сочетания всеобщего и частного: универсальных и индивидуальных представлений. Ценность «универсальных» концептов не только значительная, но и определяющая. «Авторские» концепты обладают большей вариативностью, индивидуальностью, эстетическим смыслом, содержат элемент новизны в структуре текста. Возможность этого процесса заключается в способности концепта к развитию.

В художественном концепте представляется возможным выделить следующие его свойства: функцию замещения; неподчиненность законам логики; отсутствие жесткой связи с реальностью; динамическую направленность по отношению к реальному образцу; индивидуальность и образность (Д.С. Лихачев, С.А. Аскольдов, М.В. Никитин и др.).

Значительную часть в ядре художественного концепта занимают индивидуально-авторские представления особого мировидения писателя, поэтому можно говорить о включении в ядро художественного концепта единиц периферийной части содержания его культурного аналога, поскольку художественный концепт репрезентируется не только словом в номинативном значении, но и лексемами особого типа словесного значения.

В третьем параграфе рассматриваются методики концептуального анализа. Концептуальный анализ служит для выявления глубинных смыслов слова, связанных с окружающим миром и человеком, его сознанием и мышлением. В целом концептуальный анализ можно определить как обнаружение и описание содержания концептов, хотя в современной когнитивной науке нет единого подхода к методике концептуального анализа (С.Е. Никитина, Е.С. Кубрякова, В.И. Карасик, Р.М Фрумкина, В.А. Маслова и др.).

В.А. Маслова предлагает методику проведения концептуального анализа, исходя из структурных особенностей концепта. К ядру относятся словарные значения той или иной лексемы, которые заключают в себе большие возможности в раскрытии содержания концепта, в выявлении специфики его языкового выражения. Периферия, в свою очередь, представляет собой субъективный опыт, различные прагматические составляющие лексемы, коннотации, ассоциации.

В ходе концептуального анализа также необходимо учитывать то, что в силу своей специфики наряду с эксплицитной художественный текст содержит и имплицитную информацию, которая предполагает существование некоторых эстетических данных, авторской точки зрения, субъективной экспрессивности и эмоциональности (Л.А. Исаева, З.Я. Тураева).

Все существующие методики в изучении концепта можно разделить на два подхода: «отсистемный» (В.Н. Телия, Е.С. Кубрякова), заключающийся в лексикографическом описании ключевых слов - вербализаторов концепта, и «оттекстовый» (Г.В. Колшанский, М.Р. Проскуряков, Н.А. Кузьмина), представляющий собой анализ концепта в тексте, в результате которого реконструируются фрагменты авторской картины мира.

Проанализировав различные авторские методики, мы пришли к выводу, что только в зависимости от типа, структуры и направления, в рамках которого исследуется концепт, должна выстраиваться и методика его анализа. В работе мы проводим анализ концепта Жизнь в произведениях В. Пелевина с учетом поставленных задач и имеющегося материала исследования, основываясь на существующих методиках концептуального анализа.

Во второй главе «Концепт Жизнь и его языковая репрезентация в творчестве В. Пелевина» рассматриваются литературоведческий и лингвистический аспекты изучения творчества Виктора Пелевина как одного из ярких представителей постмодернизма в современной литературе и выстраивается полевая структура концепта Жизнь на совокупном материале его произведений.

В первом параграфе отмечается, что постмодернизм занимает главенствующее место в литературе конца XX -- начала XXI века. Его истоки лежат в творчестве таких писателей, как А. Битов, В. Ерофеев, А. Терц. Постмодернизм получил дальнейшее развитие в прозе С. Соколова, Д. Галковского, А. Жолковского, В. Некрасова, поэзии Д. Пригова, Т. Кибирова, Л. Рубинштейна, И. Иртеньева и многих других авторов. Последнее десятилетие принадлежит таким сравнительно молодым писателям, как В. Пелевин и В. Сорокин.

Важное разграничение для литературы постмодернизма - это дифференциация читателей по уровню их квалификации, включающей не только большую или меньшую степень знакомства с языком, которым написан текст, принципами его построения, соотношением между разными типами текстов, но и знание предтекстов, жанровых и языковых моделей, композиционных и лингвистических структур художественного текста (И.А. Скоропанова, Б. Тух, В.Н. Волошинов, В. Шаманский, В.П. Руднев и др.).

Расплывчатость жанровых границ литературы постмодернизма сопрягается с неясностью в разграничении массовой и «большой», или элитарной, литературы, которая больше полагается на сотворчество читателя и его готовность к обману ожиданий при восприятии языкового облика произведения, в частности позволяет себе «кусковость», ослабленную сюжетность, отсутствие знаков препинания.

Художественный текст предстает как многомерное образование, что определяется уровнем знания предтекстов и способностью читателя к постоянному удержанию в сознании самого воспринимаемого текста; «жанровая игра», находящая отражение в языковых средствах построения сюжетного плана, временная и субъектная неопределенность. Все отмеченные особенности характерны для идиостиля В. Пелевина.

«Господи, да на что же я надеюсь? - подумал он. - Что я буду здесь делать через год? А ведь они хоть очень глупые, но все видят. И все понимают. И не прощают ничего. Каким же надо быть оборотнем, чтобы здесь работать…Вдруг лестница под ногами вздрогнула, тяжелый бетонный блок с четырьмя ступенями, как во сне, ушел из-под ног и через секунду врезался в лестничный пролет этажом ниже<…>он огляделся. Выход был только один - прыгать в неизвестность<…>Саша подошел к обрыву, встал на самый его край и, изо всех сил оттолкнувшись, прыгнул в жужжащую неизвестность» (Чапаев и Пустота).

«Не замечали ли вы, дорогой читатель, что когда долго глядишь на мир и забываешь о себе, остается только то, что видишь: невысокий склон в густых зарослях конопли (которую, стоит поезду замедлить ход, рвут специальными палками из соседних окон), оплетенная лианами цепь пальм <…>. Куда в это время деваюсь я? И куда деваются эти деревья, когда на них никто не смотрит? Да какая мне разница. Важно ведь совсем другое. Ближе всего к счастью - хоть я и не берусь определить, что это такое, - я бываю тогда, когда отворачиваюсь от окна и краем сознания - потому что иначе это невозможно - замечаю, что только что меня опять не было, а был просто мир за окном и что-то прекрасное и непостижимое, да и абсолютно не нуждающееся ни в каком «постижении», несколько секунд существовало вместо обычного роя мыслей, одна из которых подобно локомотиву тянет за собой все остальные, обволакивает их и называет себя словом «я». Опять слышен трубный клич далекого слона, вероятно белого, - счастлив ли…» (Желтая стрела).

Своеобразие поэтической языковой личности отражается в художественных текстах, поэтому обращение к отдельным концептам и средствам их объективации, а также к выявлению способов их ассоциативно-смыслового взаимодействия в художественном тексте позволяют реконструировать картину мира отдельного автора.

Во втором параграфе анализируются репрезентанты концепта Жизнь в произведениях В. Пелевина. В этом качестве рассматриваются единицы, функционирующие в речи персонажей художественных произведений, созданных автором, то есть В. Пелевин из всей языковой системы в процессе продуцирования анализируемых текстов выбрал все то, что в его языковой картине мира соответствует связям между концептами и понятиями.

Понятие «жизнь» по словарям репрезентировано шестью значениями: «1. Совокупность явлений, происходящих в организмах, особая форма существования материи. 2. Физиологическое существование человека, животного, всего живого. 3. Время такого существования от его возникновения до конца, а также в какой-нибудь его период. 4. Деятельность общества и человека в тех или иных ее проявлениях. 5. Реальная действительность. 6. Оживление, проявление деятельности, энергии» Однако анализ словарных дефиниций и зафиксированных в них примеров не исчерпывают всего содержания данного концепта. Лексикографическое сознание, стремясь к унификации толкований, не учитывает аспект речевой реализации и связанных с этим личностных ассоциативно-образных трансформаций и специфики концепта Жизнь в целостной языковой картине мира народа и личности.

Раскрыть содержание и объем концепта представляется возможным, выделив и описав все значения его имени и ближайшего контекста, так как семантика слова является зависимой от значения контекста.

Ядро pассматриваемого концепта составляет понимание жизни как биологического существования. Именно в этом значении слово «жизнь» зафиксировано в словарях. На ядро наслаиваются различные его компоненты. Концепт не является четко структурированной единицей, внутри него «перетекают и переливаются» концептуальные признаки, поэтому его структурные компоненты не имеют точных границ, наоборот, они соприкасаются и во многом пересекаются. Каждое конкретное словоупотребление, входящее в тот или иной компонент концепта, отражает только индивидуальные представления автора, и в результате множества таких словоупотреблений появляется возможность выделить основное содержание концепта. Рассмотрев отдельные компоненты концепта, можно составить представление о его структуре в целом.

Существование - один из основных концептуальных признаков концепта Жизнь. В произведениях В. Пелевина актуализация доминанты жизненного существования сопровождается отрицательно-оценочными коннотациями: бессмысленное, дряблое, утомительное, монотонное, тяжелое, труднопонимаемое, печальное, однообразное, бренное, рутинное, ненавистное, темное и пр. Использование контекстуальных синонимов, метафор характеризует жизнь как статичное и бесцельное существование.

«Город, - сказал Т., не отводя глаз от зрачков Достоевского, - некий город. Отдаленно похожий на наш, но населенный ходячими мертвецами» (Т.: 192).

Отрицательное отношение главного героя к себе подчеркивается выражениями «долго копившаяся тяжелая ненависть», «жирное дряблое тело», а ненависть человека к самому себе порождает «бесцельность и бессмысленность жизни».

«…словно из глубин его сердца вырвалась на свободу долго копившаяся тяжелая ненависть к себе, к своему жирному дряблому телу и бессмысленной жизни…» (Стремление мотылька к огню: 362).

Безжизненность подчеркивается словосочетаниями «не селился», «не ходил никогда», а определение смысла существования имеет иронически-негативный оттенок.

«Улица была какой-то безжизненной, словно никто тут не селился и даже не ходил никогда, и единственным оправданием и смыслом ее существования был выцветший стенд наглядной агитации, аллегорически, в виде двух мускулистых фигур, изображавший народ и партию в состоянии единства» (Проблема верволка в средней полосе).

Слова «рутинный», обозначающее «консерватизм и застой в делах, образе жизни», а также «утомительный, однообразный» и использующееся для актуализации бесцельности человеческого существования, и «событие», имеющее значение «значительное явление, факт общественной или личной жизни», в сочетании с выражением «однообразная последовательность», где «однообразный» - «постоянно такой же, не меняющийся», а «последовательность» - «непрерывность одного, следующего за другим» подчеркивают монотонность и бесцельность существования.

«К тому времени, когда он стал задумываться, все ли делает верно, его жизнь стала рутинной и состояла большей частью из очень похожих событий, повторяющихся в однообразной последовательности» (Русский лес).

Печаль бытия подчеркивается глаголом «выть» (а не петь), употребление которого близко по значению выражению «изнывать от скуки и тоски», что свидетельствует о статичности жизни героев («утром бывает утро, а вечером - вечер»), о ее однообразии и отсутствии каких бы то ни было перемен. Примечательно то, что контекстуальным синонимом к слову «радость» выступает «печаль», что также является характеристикой беспросветной и бесцельной жизни.

«Саша понимал и чувства, наполняющие каждый голос, и смысл всего вместе. Каждый голос выл о своем<> о радости из-за того, что они живут, что утром бывает утро, а вечером - вечер, и еще о какой-то непонятной печали, похожей на радость» (Проблема верволка в средней полосе).

Таким образом, ядро концепта Жизнь составляет понимание жизни как биологического существования и имеет отрицательно-оценочное коннотативное значение.

К приядерной зоне отнесены компоненты Длительность жизни, Качество жизни, Судьба. Что же касается компонентов Движение, Целостность жизни, зафиксированных в различных словарях, то они не реализуются в анализируемых текстах автора в представленных словарных значениях, причем репрезентант «целостность» как полнота проявления физических и духовных сил противопоставляется существованию, контекстуально представляющему собой бесцельное проживание (не жизнь, а существование).

Судьба - приядерный компонент концепта Жизнь, реализуемый в произведениях В. Пелевина, который мы называем актуалемой, отражающей социально значимые явления общества на определенном историческом этапе. Концепты взаимосвязаны друг с другом, за счет чего происходит расширение их семантической базы, что представляет собой большой интерес при описании языковой картины мира автора.

Актуалема Судьба объединяет лексемы, интерпретирующие жизнь человека. Существительное «судьба» в русском языке имеет значения: «стечение обстоятельств, не зависящих от воли человека»; «история существования»; «доля, участь». За лексемой закрепляется представление о том, что из множества возможных линий развития событий в определенный момент выбирается одна, «не зависящая от воли человека».

«А ее жизнь, как и у остального сомна теней, была почти чистым страданием» (Иван Кублаханов).

В текстах В. Пелевина происходит реорганизация семантического пространства слова «судьба». Использование сравнений, метофорических контекстов, синонимии дает возможность говорить о том, что Судьба становится одним из основных концептуальных признаков концепта Жизнь.

«К столику подошла официантка с багровым лишаем на строгом, как у судьбы, лице» (Энтомопилог).

«Это ведь его клетка, а не ваша, - приглаживая волосы, сказал господин с бакенбардами. Ему в ней и жить» (Зигмунд в кафе).

«Внизу делала свои однообразные движения жизнь - мириады разноцветных насекомых ползли по земле, и каждое из них толкало перед собой навозный шар» (Инициация).

У автора явно доминирует отрицательная интерпретация жизненного пути. Жизнь сопоставима с судьбой как с чем-то неизбежным, что обнаруживается в составе лексики: «тяжелая и страшная судьба», «покойный папа». Совокупная часть высказываний передает картину жизни главных героев, полную драматизма.

«У меня была тяжелая и страшная судьба. У твоего покойного папы - тоже. И я хочу, чтобы с тобой было все иначе» (Второй мир).

Покорность судьбе прослеживается в использовании синтаксических конструкций «никто не спрашивает, согласны мы или нет», «ничего не остается». «Быть пассажиром поезда» означает передвижение человека, некое изменение в его жизни, а для героев повести противопоставление «ехать в поезде и не быть его пассажиром» подчеркивает статичность их бытия и отсутствие возможности изменить свою судьбу.

- Нас никто не спрашивает,- сказал Андрей, - согласны мы или нет. Мы даже не помним, как сюда попали. Мы просто едем, и все. Ничего не остается.

- Остается самое сложное в жизни. Ехать в поезде и не быть его пассажиром (Желтая стрела:395).

Характеристика Качество жизни входит в приядерную зону исследуемого концепта Жизнь: в качестве индикатора качества жизни представлен большой атрибутивный ряд с отрицательно-оценочной коннотацией: дряблая, бессмысленная, бесцельная, беспросветная, страшная, грустная, печальная, равнодушная, одинокая, скоротечная и пр.

«Дальше почему-то шел стенд «Жизнь народов нашей страны до революции», где к обтянутой холстом доске были проволокой прикручены подкова, желтая лошадиная челюсть и сморщенный лапоть» (День бульдозериста).

Положительно-оценочная коннотация реализуется лишь в контекстах, связанных с мечтами героев о свободе и прекрасной жизни, которую им увидеть и в которой жить, возможно, никогда не суждено.

«Марина вспомнила фанерный щит у видеобара, изображавший непостижимо прекрасную жизнь…» (Три чувства молодой матери).

Качество жизни как «счастливое существование в полном довольстве» не входит в парадигму восприятия В. Пелевиным жизни советского человека. Отрицательное качество определяется наличием огромного круга проблем - жилищных, социальных, межличностных и внутриличностных, - что находит свое подтверждение при исследовании языка творчества В. Пелевина.

Темпоральные и пространственные характеристики жизни выражены с помощью лексем: рождение, смерть, мгновенье, дни, век, путь.

«Стук колес, сопровождающий каждого из нас с момента рождения до смерти, - это, конечно, самый привычный для нас звук» (Желтая стрела).

Стук колес метафорично символизирует монотонность, ритмичность однообразность жизни, что контекстуально подтверждается выражениями «с момента рождения до смерти» и «привычный для нас звук».

Моделью, ориентированной на субъект оценки, является концепция контраста, в соответствии с которой жизнь противопоставляется смерти, являющейся одной из коренных основ человеческого бытия, однако особенностью языка В. Пелевина, о чем свидетельствует анализ его произведений, является то, что понятия «жизнь» и «смерть» выступают в качестве контекстуальных синонимов, происходит смещение акцентов в понимании жизни и смерти.

«За всю смерть такого тупого мертвеца первый раз вижу» (Синий фонарь).

«Все дороги, на которых встречалась она(тайна), упирались в смерть. Это значит, что поиск прекрасного в конечном счете вел к гибели, то есть смерть и красота оказывались, в сущности, одним и тем же» (Гость на празднике Бон).

«Осточертевшее пространство всеобщей жизни и смерти» (Желтая стрела).

Таким образом, о реккурентности исследуемого концепта в языке В. Пелевина можно судить по его высокой номинативной плотности, о чем свидетельствует большое количество его ядерных и приядерных репрезентантов.

Периферия концепта Жизнь представлена компонентами Темнота, Борьба, Мир, Тоска и одиночными экспликаторами Дорога, Реальность, Тайна, Тревога с преобладанием в них отрицательно-оценочных коннотативных значений.

Метафора «жизнь-темнота» актуализируется в контекстах типа:

«Знаешь, если бы я писал роман о насекомых, я бы так и изобразил их жизнь - какой-нибудь поселок у моря, темнота, и в этой темноте горит несколько электрических лампочек, а под ними отвратительные танцы» (Памяти Марка Аврелия).

«Он<…>посмотрел в темноту. Она была бесконечной и тихой; из нее прилетал теплый ветер, полный множества незнакомых запахов<…>Андрей посмотрел<…>с обеих сторон не было видно ничего, кроме темной пустоты» (Желтая стрела).

В данном контексте «темнота» и «жизнь» тождественны друг другу. Ощущение статичности актуализируют прилагательные «бесконечный» и «тихий». Так, темнота становится качественной характеристикой пустоты, которая реализует совокупное значение «отсутствия интересов, стремлений», что ассоциативно связывается с фразеологизмами «пустая жизнь», «прожить жизнь впустую».

Метафора «жизнь-борьба» экстраполируется на многие контексты исследуемого автора, поскольку ядро анализируемого концепта представлено значением «биологического существования, «главным признаком которого является обмен веществ», что сближается с фразеологическим оборотом «борьба за выживание».

«А жизнь - очень непростая вещь. Марина задумалась, пытаясь в несколько слов сжать весь свой горький опыт<…>, чтобы передать Наташе главный итог своих раздумий. - Жизнь <…> это борьба. В этой борьбе побеждает сильнейший» (Три чувства молодой матери).

«Всегда поражался<>как здесь все мудро устроено. Те, кто стоит близко к кормушке-поилке, счастливы в основном потому, что все время помнят о желающих попасть на их место. А те, кто всю жизнь ждет, когда между стоящими впереди появится щелочка, счастливы потому, что им есть на что надеяться в жизни» (Затворник и Шестипалый).

В данном контексте наиболее ярко выражена идея борьбы за место под солнцем: цель жизни - занять определенное положение среди людей. Для одних борьба заключается в стремлении не потерять своего места, а для других - в ожидании и надежде на лучшее в жизни: «есть на что надеяться в жизни».

Метафора «жизнь-мир» актуализируется в контекстах, в которых сема «мир» является ассоциатом к концепту Жизнь.

«Первым объектом, с которым она встретилась в новом для себя мире, оказался большой фанерный щит, где было нарисовано несбывшееся советское будущее и его прекрасные обитатели...» (Жить, чтобы жить).

«…когда настала ночь и на улицы, которых было всего три, хлынула темнота, дома задраились изнутри и теперь поддерживали в себе желтое электрическое сияние разумной жизни независимо друг от друга. Так и встретило волков-оборотней Коньково - желтыми зашторенными окнами, тишиной, безлюдьем и автономностью каждого человеческого жилища; никакой деревни уже не было, а было несколько близкорасположенных пятен света посреди мировой тьмы» (Проблема верволка в средней полосе).

Тишина ночи и безлюдье порождают страх. Весь мир представляет собой темноту, в которой растворилась деревня, являя собой символ одиночества и тоски.

Особенность мировосприятия В. Пелевина заключается в том, что каждый человек живет в своем мире, и мир этот чаще всего печален, полон тоски и одиночества.

Исходя из анализа языкового материала, образная составляющая концепта Жизнь была бы неполной без описания контекстуальной метафоры «жизнь-тоска», которая актуализируется в контекстах типа:

«И он тоже затрещал своими широкими горловыми пластинами о том, что жизнь прошла зря, и о том, что она вообще не может пройти не зря, и о том, что плакать по всем этим поводам совершенно бессмысленно» (Paradise).

«Иногда Николай замирал и принимался рассказывать о своей службе, о делах, о товарищах; скоро Марина уже знала их всех по именам и званиям. Когда Николай слезал с нее, он сразу же начинал работать по дому - сначала углубил нишу для еды, потом принялся заделывать выход, ведущий к двум гаражам. Марина ощутила беспричинную тоску» (Жизнь за царя).

Монотонность и однообразие жизни, способные превратить ее в тоску, подчеркивается использованием глаголов несовершенного вида: замирал, принимался, слезал, начинал. Обыденность жизни порождает беспричинную тоску..

Нечеткость и размытость границ исследуемого концепта при выделении его вербализаторов дало возможность выделить одиночные репрезентанты концепта Жизнь, ассоциативно реализуемые в произведениях В. Пелевина и отражающие специфику индивидуально-авторского представления о мире: Дорога, Реальность, Тайна, Тревога.

«Грустно было Маше глядеть на это, и собственная жизнь, начатая двадцать пять лет назад неведомой волей, вдруг показалась ей такой же дорогой - сначала прямой и ровной, обсаженной ровными рядами простых истин, а потом забытой неизвестным начальством и превратившейся в непонятно куда ведущую кривую тропу» (Бубен Верхнего Мира).

«Ему начинало казаться, что он погружается все глубже и глубже в какую-то пропасть и дорога не выведет его никуда, а, наоборот, заведет в глухую чащу и закончится в царстве зла, среди огромных дубов, шевелящих рукообразными ветвями…» (Проблема верволка в средней полосе).

Жизнь в данных контекстах ассоциируется с дорогой, обозначающей «путь следования», а также «путешествие; пребывание в пути». Употребление выражения «непонятно куда ведущая кривая тропа» и слова «пропасть», которое имеет значение «крутой и глубокий обрыв, бездна» и сближается по значению с выражением «быть на краю гибели», вызывают ассоциацию конца жизненного пути, что подтверждается глаголами «не выведет», «закончится». Употребление словосочетания «глухая чаща», означающего «густой лес, безлюдное пространство», и устойчивого выражения «царство зла», где зло - «нечто дурное, вредное», ассоциируется с несчастьем и бедой.

Сема «реальность» в идиостилевой интерпретации В. Пелевина репрезентирована в следующем контексте.

«Да, это было так - норы, в которых проходила наша жизнь, действительно были темны и грязны, и сами мы, может быть, были под стать этим норам - но в синем небе над нашими головами среди реденьких и жидких звезд существовали особые сверкающие точки, искусственные, медленно ползущие среди созвездий, созданные тут, на советской земле, среди блевоты, пустых бутылок и вонючего табачного дыма, - построенные из стали, полупроводников и электричества и теперь летящие в космосе» (Омон Ра).

Максимально точно описаны реалии постперестроечного периода, в которых отражена жизнь эпохи перемен и общая духовная деградация, что подтверждается выражениями «пустые бутылки», «вонючий табачный дым». Реальность жизни проявляется в использовании автором слов «норы», «темные» и «грязные». Вследствие этого человек у В. Пелевина - «существо обезличенное, лишенное индивидуальных признаков» (М.А. Орешко), а жизнь его - бессмысленное существование.

Сема «тайна» прослеживается в использовании автором религиозных мотивов, отражающих тайну бытия.

«Эй, вы! - закричал он. - Скоро все в ад пойдете. Вас там зажарят, а самых грешных перед этим замаринуют в уксусе<>Я же, по воле богов и их посланца, моего господина, научу вас, как спастись. Для этого надо победить грех<>Грех - это избыточный вес<>Ибо худые спасутся, а толстые нет. Истинно так: ни один костлявый и синий не будет ввергнут в пламя, а толстые и розовые будут там все. Но те, кто отныне и до страшного супа будут поститься, обретут вторую жизнь» (Затворник и Шестипалый).

Тема тревоги ассоциативно возникает при анализе всех репрезентантов исследуемого концепта - Судьбы, Качества, Длительности жизни и пр. - однако наиболее ярко сема «тревога» проявляется в следующем контексте:

«…долетали слова песни:

Стра-на моя! Сво-бод-ная!

Как бом-ба во-до-род-ная!» (День бульдозериста).

Беспокойство и тревога возникают неосознанно - автор изменяет текст песни: в его интерпретации жизнь сравнивается с водородной бомбой, способной в одно мгновение стереть все живое с лица земли.

Постижение человеком действительности, в том числе осмысление собственной жизни, признается основой знания человека о мире, так как взаимодействие его с миром обязательно происходит в системе неких пространственных координат, точкой отсчета которой является сама жизнь. Жизненное пространство является основным по своему масштабу и самым важным при восприятии мира и жизнедеятельности человека посредством категории бытия.

Отражение специфики индивидуально-авторского представления о мире основывается на уникальных ассоциациях, которые организуют текстовые и межтекстовые смысловые поля, позволяют выявить периферийную зону исследуемого концепта Жизнь как представляющую наибольший интерес при реконструкции фрагмента языковой картины мира В. Пелевина.

В заключении подводятся итоги исследования, обобщаются теоретические и практические результаты, определяются перспективы дальнейшей работы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Oбъектом исследования в когнитивной лингвистике является концепт. Единицей и основой интерпретации художественного текста признается художественный концепт, который формируется на основе универсальных и индивидуальных представлений автора. Значительную часть в художественном концепте занимают индивидуально-авторские представления, отражающие мировидение автора. Художественные концепты тяготеют к потенциальным образам за счет выполнения заместительной функции и становятся результатом совокупного словарного значения слова с индивидуально-авторским наполнением.

Концепт Жизнь в произведениях В. Пелевина включает в себя ядерные и приядерные значения, а также периферийные компоненты. В ядре сконцентрирован базовый слой концепта Жизнь, представленные компоненты которого в произведениях В. Пелевина отличаются от его лексикографических составляющих, поскольку в них не учитываются индивидуально-авторские знания о мире и связанные с этим личностные ассоциативно-образные трансформации.

В ядро концепта включено понимание жизни как «биологического существования», что соответствует лексическому значению слова «жизнь», представленному в различных словарях. К приядерной зоне отнесены компоненты Судьба, Длительность жизни, Качество жизни. Компонент Судьба, являясь контекстуальным синонимом Жизни, отражает особенность языковой картины мира автора, так как слово «судьба» не синонимично слову «жизнь». Частотность этой языковой репрезентации концепта является важным показателем его актуальности в когнитивном сознании писателя, поскольку отражает не только языковую, но и лингвосоциальную актуальность концепта. Другой особенностью пелевинской языковой картины мира является смещение акцентов в понимании жизни и смерти, что проявляется в контекстуальной синонимии понятий «жизнь» и «смерть». Что же касается компонента Движение, то в проанализированных текстах этот компонент не реализуется в том значении, в котором он зафиксирован в различных словарях. Компонент Целостность как полнота проявления физических и духовных сил противопоставлен Существованию, имеющему контекстуальное значение бесцельного проживания.

Периферия концепта отражает субъективный опыт автора и включает различные прагматические составляющие лексемы, коннотации и ассоциации, позволяющие говорить о ярко выраженной индивидуально-авторской картине мира. Образная составляющая концепта Жизнь представлена компонентами Темнота, Борьба, Мир, Тоска и одиночными репрезентантами Дорога, Реальность, Тайна, Тревога с преобладанием в них отрицательно-оценочных коннотативных значений.

Сегмент Жизнь языковой картины мира В. Пелевина отличается от обыденного представления этого же концепта следующим: жизнь у В. Пелевина вызывает чувство тревоги и тоски и ассоциируется с серостью, однообразием, страхом и скукой; отсутствует динамика жизни и возможность ее изменить.

Объяснением этому может служить то, что многие произведения были написаны в постперестроечную эпоху, когда в стране происходили политические и экономические изменения, что породило страх перед будущим и не могло не сказаться отрицательно на жизни нескольких поколений. Поэтому к перспективе дальнейшего исследования может быть отнесено выделение других концептов в произведениях В. Пелевина для более полного выявления его авторского образа мира.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА

Статьи в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией

1. Хлопкова, Е.В. Языковая объективация концепта Жизнь в произведениях В. Пелевина // «Ученые записки» Российского государственного социального университета. - 2010. - №1. - С.158-162.

2. Хлопкова, Е.В. Особенности языковой картины мира Виктора Пелевина (на материале периферийных репрезентантов концепта Жизнь) // Социальная политика и социология. - 2011. - №9 (97). - С….

Статьи в сборниках научных трудов и опубликованные доклады, представленные на научных конференциях

3. Хлопкова, Е.В. Концепт Жизнь в рассказе В. Пелевина «Стремление мотылька к огню» // Слово и культура: проблемы германской, романской и славянской стилистики: Материалы III международной научно-практической конференции. В 2 т. - Горловка, Горловский государственный педагогический институт Министерства просвещения и науки Украины. - 2007. - С. 169-171.

4. Хлопкова, Е.В. Лексическая репрезентация концепта Судьба в повести В.Пелевина «Желтая стрела» // Текст: теория и методика в контексте вузовского образования: сб. научн. трудов III Международной конференции. В 2-х т. Т.1. - Тольятти: ТГУ, 2008. - С. 82-85.

5. Хлопкова, Е.В. Вербализация концепта Судьба в произведениях В.Пелевина // Слово и культура: проблемы германской, романской и славянской стилистики: Материалы IV международной научно-практической конференции. В 2 т. - Горловка, Горловский государственный педагогический институт Министерства просвещения и науки Украины. - 2009. - С. 187-190.

6. Хлопкова, Е.В. Полевая структура концепта Жизнь // Русский язык: исторические судьбы и современность: IV Международный конгресс исследователей русского языка. - М.: МГУ, 2010. - С.277-278.

Размещено на Allbest.ru

...