Лексика конного транспорта в удмуртском языке

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Актуальность темы исследования. Лексика конного транспорта как отдельная тематическая группа в удмуртском языкознании до настоящего времени не подвергалась комплексному исследованию. Наименования данной отрасли составляют значительный пласт бытовой лексики удмуртского языка, который отличается древностью и богатством, многообразием и самобытностью составляющих его лексических единиц. Исследование указанной тематической группы дает много интересной информации как для лингвистов, так и для историков и этнографов. Анализ позволяет ознакомиться с материальной культурой удмуртского народа, его настоящим и историческим прошлым, способствует выявлению хозяйственно-культурных связей удмуртов с другими этносами. Поэтому всестороннее изучение лексики конного транспорта представляет определенный интерес.

Развитие научно-технического прогресса вызывает неизбежные изменения традиционного уклада жизни народов, что ведет к исчезновению целых тематических групп лексики. Необходимость изучения лексического пласта, служащего для номинации конного транспорта, вызвана тем, что эта часть лексики постепенно переходит в пассивное употребление: вместе с реалиями исчезают и их названия. В настоящее время данная категория слов в речи людей среднего и более молодого возраста употребляется весьма ограниченно или вовсе не употребляется. В связи с этим своевременный сбор и фиксация всех диалектных вариантов лексических единиц указанной отрасли, их систематизация в рамках лексико-семантических групп, историко-этимологический и словообразовательный анализ приобретают особо актуальное значение.

Объектом настоящего диссертационного исследования является лексика конного транспорта в удмуртском языке.

В качестве предмета исследования рассматриваются лексико-семантические, историко-этимологические и структурно-словообразовательные особенности лексики указанной отрасли.

Целью исследования является синхронное и диахроническое описание лексики конного транспорта в удмуртском языке.

Реализация данной цели предполагает решение следующих задач:

1) сбор, систематизация и объединение лексики конного транспорта в изучаемом языке в лексико-семантические группы и подгруппы;

2) определение ареалов распространения лексем;

3) установление историко-генетических пластов лексики исследуемой отрасли;

4) выявление наиболее продуктивных структурных моделей и способов словообразования лексики конного транспорта в удмуртском языке.

В соответствии с поставленной целью и задачами в диссертации использовались следующие методы лингвистического анализа: описательный, сравнительно-исторический, сопоставительный, структурный, элементы количественного анализа.

Источниками исследования послужили данные словарей удмуртского языка, составленных отечественными и зарубежными исследователями в разные хронологические периоды (XVIII-XXI вв.); полевые материалы, собранные автором во время экспедиций в Алнашский, Глазовский, Дебесский, Киясовский, Селтинский, Увинский районы Удмуртской Республики в 2004-2009 гг. непосредственно от носителей исследуемых диалектов, в основном от людей старшего возраста (обследованием было охвачено 23 населенных пункта); диалектные данные из работ исследователей удмуртского языка, в частности, Т.И. Тепляшиной по бесермянскому наречию [1970], Р.Ш. Насибуллина по красноуфимскому диалекту периферийно-южного наречия [1978], М.Г. Атаманова по говору д. Старая Игра Граховского р-на [2005]; материалы из специальных работ по транспортным средствам удмуртов, в частности, С.Х. Лебедевой [1991]. Приведенный в диссертации словарный материал сохраняет принцип орфографии и особенности транскрипции, свойственные оригиналу. Диалектный материал, собранный нами в полевых условиях, дается в фонематической (с элементами фонетической) транскрипции. Общее число собранных и проанализированных наименований составляет 591 лексическая единица.

Теоретическую и методологическую основу данного исследования составили труды ведущих отечественных и зарубежных лингвистов, посвященные рассмотрению проблем лексикологии, лексикографии, диалектологии и морфологии финно-угорских языков: И.В. Тараканова, Э. Сий, А.Р. Хаузенберг, А.Н. Ракина, С.В. Ониной, И.И. Тимиряевой, В. К. Кельмакова, К.Е. Майтинской, Ю.В. Андуганова и др.; а также работы исследователей, касающиеся вопросов этимологии анализируемой лексики: В.И. Алатырева, Г. Берецки, Ю. Вихманна, В.И. Лыткина и Е.С. Гуляева, А.К. Матвеева, Р.Ш. Насибуллина, К. Редеи, М. Рясянена, П. Саммаллахти, И.В. Тараканова, М.Р. Федотова, Ш. Чуча и др.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые в истории удмуртского языкознания проводится комплексное исследование лексики конного транспорта в синхронном и диахроническом аспектах, в частности, предпринимается попытка лексико-семантической классификации, выявляются историко-генетические пласты с привлечением данных родственных и неродственных языков, устанавливаются структурные особенности и способы словообразования. В диссертации вводится в научный оборот новый диалектный материал (свыше 250 названий).

Практическая значимость работы. Данное исследование вносит определенный вклад в разработку проблем лексикологии и лексикографии удмуртского языка, в частности, собранный богатый фактический материал может использоваться при составлении толковых, переводных, диалектологических и отраслевых словарей удмуртского языка. Результаты работы найдут практическое применение в учебном процессе в общеобразовательных школах и высших учебных заведениях Удмуртской Республики в преподавании курса лексикологии удмуртского языка. Материалы настоящего диссертационного исследования могут представлять определенный интерес для исследователей материальной культуры удмуртского и других финно-угорских народов, для писателей при описании быта удмуртов. Данная работа окажет помощь при научной обработке музейных фондов, каталогов и оформлении экспозиций музеев.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Основная часть лексики конного транспорта является общей для всех удмуртских диалектов и литературного языка. Кроме того, названия данной тематической группы имеют многочисленные диалектные варианты. Для отдельных наименований указанной отрасли характерна многозначность.

2. Исконно удмуртская лексика анализируемой отрасли представлена лексическими единицами финно-пермского, пермского, собственно удмуртского происхождения.

3. В развитии лексики конного транспорта прослеживается влияние индоиранских, тюркских (булгарского, татарского) и русского языков.

4. Упряжное коневодство формировалось уже в финно-пермский период под влиянием контактов с индоиранскими племенами.

5. Самым продуктивным способом словообразования лексики исследуемой отрасли является лексико-синтаксический способ; морфологический и лексико-семантический способы употребляются реже; морфолого-синтаксический способ наименее характерен.

6. С точки зрения структурных особенностей лексика конного транспорта в удмуртском языке представлена простыми и сложными лексическими единицами. Наиболее часто встречаются двухкомпонентные сложные названия.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были апробированы на международных конгрессах: X Международном конгрессе финно-угроведов (Йошкар-Ола, 2005), XI Международном конгрессе финно-угроведов (Пилишчаба, 2010); на межрегиональных, всероссийских и международных конференциях и симпозиумах: I Межрегиональной конференции «Русский Север и восточные финно-угры: проблемы пространственно-временного фольклорного диалога» (Ижевск, 2005), III Всероссийской научной конференции финно-угроведов «История, современное состояние, перспективы развития языков и культур финно-угорских народов» (Сыктывкар, 2004), I Всероссийской молодежной научной конференции «Молодежь и наука на Севере» (Сыктывкар, 2008), IV Всероссийской научной конференции финно-угроведов «Языки и культура финно-угорских народов в условиях глобализации» (Ханты-Мансийск, 2009), Всероссийской научной конференции с международным участием «Финно-угры - славяне - тюрки: опыт взаимодействия (традиции и новации)» (Ижевск, 2009), XXI Международной финно-угорской студенческой конференции IFUSCO (Ижевск, 2005), Международной научно-практической конференции «Национальные языки России: Региональный аспект» (Пермь, 2005), XII Международном симпозиуме «Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками» (Ижевск, 2008). Отдельные материалы исследования увидели свет в различных научных журналах и сборниках статей. По теме диссертации опубликовано 14 научных работ, в том числе две статьи - в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

1. Лексико-семантические группы лексики конного транспорта в удмуртском языке

Состоящая из 5 разделов, посвящена описанию обозначенной тематической группы и систематизации входящих в нее наименований. В зависимости от лексического значения, под которым мы понимаем содержание слова, отображающее в сознании и закрепляющее в нем представление о предмете, свойстве, процессе, явлении и т.д., слова классифицированы по лексико-семантическим группам и подгруппам.

В составе лексики конного транспорта в удмуртском языке нами выделены пять основных семантических групп:

1. Наименования гужевого транспорта занимают достаточно значимое место в лексической системе анализируемой отрасли (315 назв. - 53,3 %). Они служат для обозначения средств передвижения, в которых в качестве тяговой силы используется лошадь. Данная лексико-семантическая группа в зависимости от конструктивных особенностей обозначаемых объектов нами подразделяется на три подгруппы:

а) волоковые транспортные средства, где приведены наименования волокуши и некоторых ее видов (всего 5 назв.);

б) полозовые транспортные средства, где рассматриваются общие названия саней и их разновидностей (всего 52 назв.);

в) колесные транспортные средства, где приведены общие наименования телеги и ее отдельных видов (всего 80 назв.).

Внутри двух последних указанных подгрупп отдельно рассматриваются названия их деталей: наименования деталей полозовых (45 назв.) и колесных (133 назв.) транспортных средств.

2. Наименования предметов конской сбруи составляют значительный пласт лексики конного транспорта (213 назв. - 36,04 %). Они служат для номинации приспособлений, предметов для запряжки или седлания лошади.

В первом подразделе рассматриваются общие наименования сбруи, упряжи (11 назв.). Далее лексика снаряжения коня по функциональному значению обозначаемых реалий подразделяется на три подгруппы:

а) наименования общих принадлежностей снаряжения верхового и упряжного коня, где рассматриваются названия узды и ее составных частей, а также наименования недоуздка, подковы, стреноги, попоны, подшейника, кнута (всего 74 назв.);

б) наименования принадлежностей снаряжения упряжного коня, где приведены названия хомута, седелки, дуги и их составных частей, а также наименования подбрюшника, чересседельника, шлеи, вожжей, оглобли, дышла, валька, постромок (всего 95 назв.);

в) наименования принадлежностей снаряжения верхового коня, где рассматриваются названия седла и его составных частей, а также наименования чепрака, шпоры (всего 33 назв.).

3. Наименования типов запряжки составляют самую малочисленную часть в системе лексики анализируемой сферы (19 назв. - 3,22 %). Они служат для обозначения различных способов присоединения лошади (лошадей) к экипажу. В работе рассмотрены 4 вида запряжки: одиночная, дышловая, цуг и тройка.

4. Наименования лошади в упряжке занимают незначительное место в словарном составе, связанном с конным транспортом (21 назв. - 3,55 %). В данном подразделе приводятся наименования упряжной, коренной, пристяжной лошади.

5. Наименования общих понятий, связанных с верховой ездой, также составляют одну из малочисленных групп в системе удмуртской коннотранспортной лексики (23 назв. - 3,89 %). Рассмотрены названия, служащие для обозначения следующих понятий: верхом, верховая лошадь, всадник.

Таким образом, лексика конного транспорта в удмуртском языке представляет собой целостную систему, которая имеет постоянное количество объектов номинации и предназначенный для их обозначения конкретный состав лексических единиц. Вся совокупность лексики анализируемой отрасли, использующейся в литературном языке и в удмуртских говорах, относится к 171 объекту номинации, для обозначения которых употребляется 591 номинативная единица.

В ходе лексико-семантического анализа установлено, что лексика конного транспорта в своей основе является общенародной. Все важнейшие понятия выражаются словами, общими для удмуртских говоров и литературного языка. Кроме того, названия анализируемой отрасли имеют многочисленные диалектные варианты, которые составляют синонимические ряды.

Одна и та же реалия - основа номинативного значения - может выражаться несколькими формами. Наибольшее количество наименований зафиксировано для объекта номинации «ось (телеги)» (18 форм обозначений): в литературном языке в данном значении используются лексемы черс, черспыри, тћнгыли, кечер, сочетания слов уробо черс, уробо черспыри, уробо дћнгыли, уробо кќр, ваменпу; в лексикографических источниках отмечены формы зу, уробо зу, которые в современном удмуртском языке уже не используются; в словарях зафиксированы диалектные наименования мумпу, лќськан; в говорах удмуртского языка нами выявлены также названия кр (южнУТ), сулмос (южнСС), питран сулмос (южнСС), колоса чэрс (средГ, средТ), ос (севК, севСК, севТы; средГ, средНМ; южнУТ, южнШК).

Значительное расхождение в обозначении одного и того же объекта объясняется тем, что в основу номинации могут быть положены разные мотивирующие признаки. Часто отдельные слова из синонимического ряда бывают заимствованными из других языков, которые употребляются наряду с собственно удмуртскими названиями, например: тћнгыли < булг., ср.: чув. тeнeл `ось'; кечер тат. кчр `ось (телеги)'; ос диал. < рус. ось и др.

Источниками образования синонимов являются и диалектные слова. В анализируемой лексике различаются диалектизмы фонетические и лексические. Многие названия, используемые в литературном языке, в удмуртских говорах в зависимости от их особенностей используются в несколько ином фонетическом оформлении: вайыж ~ вайъж ~ вайъш ~ вайыљ ~ вайиж ~ dайыж ~ dайъж `оглобля' и др. Лексические диалектизмы, в свою очередь, подразделяются на: а) диалектизмы-синонимы, соответствующие литературным словам: йарандакэн дќды сред. `розвальни' - лит. бурдодќдьы; сийэс завод, сийэс котыр сев., сиэс товар сред. `сбруя' - лит. сиес тћрлык и др.; б) семантические диалектизмы, имеющие иное, чем в литературном языке, значение: аспал колоса, аз колоса сев. `передок (телеги)' - лит. `переднее колесо'; шача сред. `волокуша' - лит. `прут; длинный шест' и др.

Для отдельных названий анализируемой отрасли характерна многозначность, например: сэдло кал сред. 1) `путлище', 2) `подпруга (седла)'; плэтонка сред. 1) `кошевка', 2) `большой плетеный короб, посаженный на сани' и др. Основанием для подобного обобщения служит какой-нибудь сходный признак.

2. Историко-генетические пласты лексики конного транспорта в удмуртском языке

Посвящена этимологическому анализу лексики указанной отрасли.

Словарный состав, связанный с конным транспортом, в удмуртском языке складывался в течение многих веков под воздействием различных факторов и состоит из слов исконного и иноязычного происхождения.

В первом разделе данной главы приводится исконно удмуртская лексика, которая подразделяется на несколько пластов, восходящих к разным эпохам развития языка: финно-пермский, пермский, собственно удмуртский.

1. К финно-пермскому периоду (конец III - середина II тыс. до н. э.) восходят 4 удмуртские лексемы: зу диал. `ось (телеги)' | к. за `стебель', `стержень', `ось' || мар. шядsр `ось (у телеги)', `стебель' < фп. *setе- `соединять, связать', `связь'; нурт `сани' | к. норт `нарты' || морд. нурдо `сани' < фп. *norta `сани'; сермет `узда' | кз. сермќд, кп. сермќт `тж.' || мар. шќрмыч `тж.' < фп. *њermVtti `узда'; сиес `хомут' | к. сийќс `тж.' || мордЭ. сивекс `хомут', марВ. sьs. Большинство из указанных лексических единиц в удмуртском языке сохранились без семантических изменений. Только в слове зу произошло сужение лексического значения.

Представляется, что наличие данных терминов свидетельствует об использовании в финно-пермский период гужевого полозового транспорта. На основании этого предположения можно сделать вывод об исконном характере упряжного коневодства у удмуртского народа, истоки которого уходят в III-II тыс. до н. э.

2. Пермский пласт лексики конного транспорта в удмуртском языке представлен значительно шире. В ходе исследования нами выявлено 11 лексем общепермского происхождения, 8 из которых в удмуртском и коми языках имеют единое значение, обозначая понятия рассматриваемой отрасли: ворњем ~ борњем диал. `всадник, верховой' | кз. верзьќма `тж.'; ворњемен ~ борњемен диал. `верхом' | к. верзьќмќн `тж.'; дќдьы `сани' | к. додь `тж.'; њезь `повод (узды)' | к. резь иж. уд. `тж.'; сьќлыт `стренога, путы' | кп. сьќвт `тж.'; сьќлтэт `стренога, путы' | кп. сьќвтќт `тж.'; сюл `полоз (саней)' | к. сюв `тж.' и др. Семантика 3 лексических параллелей в современных пермских языках не совпадает: лайкан `рессора', диал. `дрога' | к. лайкан `гибкий шест' < оп. *lajkan `гибкий шест'; тус `грядки (саней, телеги); нащепы (наклеска) (саней)', диал. `дрога' | к. тас `поперечина', `деревянный засов (для дверей)', `палка' < оп. *tеsk- `поперечина, перекладина'; уџыс `клещи, клешни (хомута)' | к. утшыс диал. `рогатка, деревянный ошейник' < оп. *uиis `рогатка, ярмо'. В коми языках сохранились более архаичные значения указанных слов.

В ходе исследования нами выявлено также 11 сложных названий в удмуртском языке, у которых имеются типологически точные соответствия в коми языках: дќдьы ныр `передок саней; козлы (облучок)' | к. додь ныр `тж.'; пу дќдьы `дровни' | кз. пу додь `тж.'; сиес пу `клещи, клешни (хомута)' | кз. сийс пу `тж.'; сиес-сермет `сбруя' | кп. сийс-сермт `тж.' и др. Но в данном случае трудно определить, являются ли указанные наименования пермским наследием, или они возникли уже в период самостоятельного развития пермских языков на базе лексики общепермского происхождения.

3. Собственно удмуртский пласт лексики конного транспорта охватывает значительное количество лексических единиц. Данный слой образовался в период отдельного существования удмуртского языка при помощи внутренних словообразовательных средств на базе лексики, унаследованной от предыдущих периодов, в отдельных случаях с привлечением лексических единиц иноязычного происхождения. Некоторая часть производных названий создана с помощью суффиксов от исконных и заимствованных корней: гурнэс `подбородник' (гур- < фп. *kerз `горло, глотка' + -нэс - аффикс); кыткет `упряжь' (кытк- < фу. *kitke- (kћtke-) `привязывать, связывать' + -эт - аффикс); питран ~ питыран `колесо', сред. `ступица (колеса)' (питра-, питыра- < булг., ср.: чув. пeтeр `крутить, вить, свивать' + -н - аффикс) и др. Большинство собственно удмуртских наименований являются сложными образованиями, составляющие компоненты которых восходят к разным хронологическим периодам. С точки зрения происхождения интерес представляют сложные слова, обозначающие предметы конской сбруи, первые компоненты которых утратили свои самостоятельные значения: биньгозы `вожжи' (бинь- < фу. *puсa `? виток, витой, крученый; вить' + гозы `веревка'); удоркыскон, удыркыскон диал. `супонь' (удор, удыр < фу. *omte `(грудная, брюшная) полость', -р - суффикс; кыскон - сущ. от глаг. кыскыны `тянуть, подтянуть') и др.

Во втором разделе данной главы анализируется заимствованный пласт лексики конного транспорта в удмуртском языке. Слова иноязычного происхождения сгруппированы по языкам-источникам.

В результате хозяйственно-культурных связей удмуртов с соседними народами в удмуртский язык проникло множество заимствованных лексем либо вместе с новыми понятиями, либо для обозначения уже существующих предметов и явлений. В развитии лексики конного транспорта в удмуртском языке прослеживается влияние индоиранских, тюркских (булгарского, татарского) и русского языков.

1. К наиболее древним заимствованиям относятся лексемы индоиранского происхождения, освоенные еще в периоды существования финно-пермской и общепермской языковых общностей, о чем свидетельствует наличие этих слов и в других родственных языках. Как известно, иранские племена на протяжении длительного времени были южными соседями финно-угров. Контактирование этих разноязычных народов оставило следы в языке в виде многочисленных лексических заимствований. В анализируемой лексике выявлено 3 слова индоиранского происхождения: вайыж `оглобля' < фп. *ajљa `дышло' < ии.; вуг ~ вугы `обод (колеса)' < фп. *wa\kа- `ручка; крюк, дужка' < ии.; урыс `плеть, нагайка, бич' < оп. *Ыrs `бич, кнут' < ии. Все они используются в литературном языке и в различных фонетических вариантах широко распространены в говорах удмуртского языка.

2. Возникновение булгарского пласта лексических заимствований связано с приходом на территорию Волго-Камья, где проживали пермские народы, тюркоязычных племен булгар (VII-XIII вв. н. э.). В результате исторически сложившихся контактов удмуртский язык испытал сильное влияние со стороны языка своих соседей. В лексике исследуемой отрасли выявлено 11 слов булгарского происхождения, которые представлены в лексико-семантических группах наименований предметов конской сбруи (буко `дуга', сюло `кнут', турто диал. `оглобля; дышло с поперечным брусом', уйыл `подпруга; подбрюшник', энер `седло', энерчак `седелка' и др.), колесного гужевого транспорта (тнгыли `ось (телеги)', `колесо', уробо `телега'), деталей полозовых транспортных средств (куромо `вязок (копыльев саней)'). Из них наиболее ранними заимствованиями являются лексемы турто и энер, имеющие соответствия в коми языках.

Основываясь на лингвистические данные, предполагаем, что булгарские племена оказали существенное влияние на зарождение гужевого колесного транспорта и на технологии снаряжения упряжного и верхового коня.

Некоторые булгаризмы широко распространены во всех диалектах удмуртского языка и функционируют в литературном языке, например: буко `дуга', уробо `телега', энер `седло'. Другие бытуют в отдельных говорах, например: уйыл `подпруга, подбрюшник' функционирует в северноудмуртских говорах; энерчак `седелка' - в южноудмуртских и срединных говорах. Булгарские заимствования в удмуртском языке претерпели фонетические изменения, лексические значения слов сохраняются. лексический словообразование удмуртский

3. Определенное воздействие на развитие словарного состава анализируемой отрасли оказал и татарский язык, интенсивное влияние которого началось в период установления в пределах Волго-Камья политического господства Казанского ханства (XIII-XVI вв.). В ходе исследования выявлено 12 татаризмов, обозначающих принадлежности конской сбруи: ачама `деревянная часть седелки', сред. `седелка', бугол ~ бугоу диал. `путы (для лошади)', быркенчи `чепрак', дага `подкова', нюкто `недоуздок', тубылгы диал. `плетка, плеть, нагайка', тэльбуго `вожжи', узенги диал. `стремя', яби диал. `попона', ябынчи `попона' и др. В наименованиях гужевых транспортных средств и их деталей обнаружено 11 лексем татарского происхождения: арача южн. `грядка (саней); нащепы (наклеска) (саней)', кечер `ось (телеги)', киндык южн. `шкворень (телеги)', кќкрак `подушка (телеги)', суэри `волокуша', южн. `дрога', тугым `обод (колеса)', `поперечные дуги, соединяющие грядки телеги', юлдырга `двуколка' и др.

Для большинства татаризмов имеются параллельные исконные названия, которые обозначают те же самые предметы, что и лексика иноязычного происхождения. Татарские заимствования получили широкое распространение в говорах южного наречия удмуртского языка, носители которых и в настоящее время находятся в тесном контакте с татарским населением. Некоторые из вышеприведенных татаризмов употребляются в удмуртском литературном языке, например: дага `подкова', нюкто `недоуздок', тэльбуго `вожжи', суэри `волокуша'.

Татарские заимствования подверглись различным фонетическим изменениям. Вместе с тем, прослеживаются также и изменения лексического значения некоторых слов, например: ачама `деревянная часть седелки', сред. `седелка' < тат. диал. ачама `стропило'. В удмуртском языке происходит развитие семантики заимствованного слова следующим образом: стропило > деревянная часть седелки (на основе сходства формы) > седелка.

4. Удмуртское население в течение многих веков находилось в тесных культурно-бытовых связях с русскими, в результате чего в удмуртский язык проникло множество русизмов. Заимствования из русского языка в большом количестве представлены во всех лексико-семантических группах лексики конного транспорта (всего выявлено 100 слов русского происхождения): валёк `валек', постромка диал. `постромки', чепрак `чепрак', шиля `шлея', шпора `шпора', кошовка `кошевка, выездные сани', тарантас `тарантас', тачанка сев. `двухколесная телега для езды', кирасла `отвод (саней)', рессора `рессора', џаж `тяж', шин, шина `шина (колеса)' и др.

Судя по лингвистическим данным, удмурты восприняли от русских отдельные предметы конской сбруи (например, шлею, постромки) и более совершенные формы гужевого транспорта. Этот процесс сопровождался проникновением и утверждением в удмуртском языке некоторых русских терминов. С усовершенствованием гужевых транспортных средств в удмуртский язык вошли отдельные наименования их деталей русского происхождения. Распространение некоторых новых типов запряжки (пароконная и русская тройка) также связано с русским влиянием. Но следует отметить, что в лексике рассматриваемой отрасли в удмуртском языке встречаются заимствованные слова, не обусловленные необходимостью назвать новые предметы или понятия. Многие из выявленных нами русизмов сосуществуют в языке с собственно удмуртскими словами и сочетаниями слов, образованных на базе лексики исконного происхождения, которые выражают аналогичные понятия, и входят с ними в синонимические отношения, например: подкол // дурет `подкова', супонь // мылазькыскет `супонь' и др. Анализируемый материал показывает, что русские заимствования получили широкое распространение в диалектах удмуртского языка, особенно в северных и срединных говорах. Русизмы в удмуртском языке часто употребляются в несколько измененном фонетическом варианте. Однако поздние русские заимствования не имеют заметных отклонений в фонетическом облике.

Таким образом, формирование и развитие лексики конного транспорта в удмуртском языке идет с древнейших времен, о чем свидетельствует наличие лексем финно-пермского происхождения. Постепенно она пополняется собственно удмуртскими словами и обогащается за счет заимствований.

3. Структурно-словообразовательный анализ лексики конного транспорта в удмуртском языке

Рассматриваются способы образования и структурные особенности удмуртских названий, обозначающих понятия анализируемой отрасли.

В первом разделе данной главы раскрываются закономерности формирования словарного состава, связанного с конным транспортом, в удмуртском языке при помощи собственных словообразовательных средств. В ходе исследования нами выявлено, что в образовании лексики анализируемой отрасли участвуют следующие способы словообразования: морфологический, лексико-синтаксический, морфолого-синтаксический, лексико-семантический.

1. Морфологический способ представляет собой образование новых слов на базе имеющихся в языке основ и словообразовательных аффиксов. В лексике рассматриваемой отрасли данный тип словообразования представлен лишь суффиксацией. В зависимости от основы производного слова суффиксальные названия являются отглагольными и отыменными образованиями: 1) отглагольные названия: дурем, дурет `подкова' (< дурыны `ковать, подковать' + -ем, -ет), кортнэт `удила' (< кортнаны `обуздать' + -эт), кыткет, кыткон `упряжь; запряжка' (< кыткыны `запрягать' + -ет, -он) и др.; 2) отыменные названия: борњемчи `всадник, верховой' (< борњем `всадник, верховой' + -чи), сюлмас, сюлмос `хомутина' (сюлм- < сюлэм `сердце' + -ас, -ос). Данный способ словообразования в лексике конного транспорта в удмуртском языке непродуктивен.

2. Лексико-синтаксический способ словообразования осуществляется путем слияния в одно целое компонентов словосочетания с сохранением порядка слов и без изменения морфемного состава. В лексике рассматриваемой отрасли при помощи словосложения образовано подавляющее большинство наименований, например: вайыжкал `завертка' (вайыж `оглобля' + кал `шнур, завязка'), кабдќдьы `кошевка, выездные сани' (каб `рогожа' + дќдьы `сани'), корткечер диал. `тарантас' (корт `железо' + кечер `ось (телеги)'), кортуробо `тарантас' (корт `железо' + уробо `телега'), кќтулкыскет `подбрюшник; подпруга' (кќтул `низ живота' + кыскет `подтяжка'), курокџог `шкворень (телеги)' (курок `шкворень (телеги)' + џог `кол, колышек'), мумпу `ось (телеги)' (мум < мумы `мать' + пу `дерево'), мылазьгозы `супонь' (мылазь `грудь' + гозы `веревка'), пыдкорт `подкова' (пыд `нога' + корт `железо'), пыдлёгет `стремя; дужка стремени' (пыд `нога' + лёгет `подножка'), серметкорт `удила' (сермет `узда' + корт `железо') и др. Данный тип словообразования в удмуртском языке, как и в других финно-угорских языках, является самым продуктивным.

3. Морфолого-синтаксический способ словообразования представляет собой образование новых слов в результате перехода слов из одной части речи в другую. Одной из разновидностей данного типа образования слов является субстантивация. В анализируемой лексике нами выявлены субстантивированные прилагательные и причастия: бэкырэс сев. `двуколка' (< прил. `накрененный, наклонный'), тыгылас пю. `колесо' (< прич. `катящийся'). Субстантивация прилагательных наблюдается и в некоторых словах русского происхождения, например: возовой сред. `телега с глубоким кузовом, предназначенная для хозяйственных работ', развалной южн. `розвальни' и др. В образовании лексики конного транспорта в удмуртском языке данный способ наименее употребителен.

4. Лексико-семантический способ словообразования осуществляется путем развития новых значений у имеющихся в языке единиц. В образовании лексики рассматриваемой отрасли наиболее продуктивными средствами являются метафора и метонимия. Метафорическим способом, в соответствии с которым перенос названия с одного предмета (явления действительности) на другой осуществляется на основе сходства внешних признаков, образованы следующие наименования: бурд `отвод (саней)' < `крыло', йыр `ступица (колеса)' < `голова', кќкы `кузов (короб) телеги' < `зыбка, люлька (из луба)', ныр `передок (телеги, саней); козлы (облучок)' < `нос', пинь `спица (колеса); копыл (саней)' < `зуб', пыд `спица (колеса); копыл (саней)' < `нога', шача `волокуша' < `прут; длинный шест' и др. Метонимический перенос может осуществляться 1) с материала на изделие из него, например: гын `войлок' > `потник (седла, седелки); подхомутник', сурон `кожа' > `наглазник, шоры; кожаная обшивка хомута' и др.; 2) с части тела лошади, на которую приходятся детали сбруи, на название конской сбруи, например: гурул `подбородок' > `подбородник, подбородный ремень', кќтул `низ живота' > `подбрюшник; подпруга' и др.; 3) с части на целое, например: корткечер, корткечыр `железная ось' > `тарантас'; лаббурд, лапэгбурд, улънбурд `низкий отвод (саней)' > `розвальни с низкими отводами'; перенос наименования с части на целое, являющийся частным случаем метонимии, называется синекдохой.

Во втором разделе данной главы дана структурная характеристика лексики конного транспорта в удмуртском языке. По словообразовательной структуре названия указанной отрасли представлены простыми (190 назв. - 32,15 %) и сложными (401 назв. - 67,85 %) конструкциями.

I. В зависимости от наличия словообразовательных аффиксов простые названия подразделяются на простые непроизводные (корневые) (169 назв. - 28,60 %) и простые производные (суффиксальные) (21 назв. - 3,55 %).

1. Простые непроизводные названия характеризуются с точки зрения современного состояния языка морфологической нечленимостью, связь с реалией не мотивирована: дќдьы `сани', њезь `повод (узды)', зу `ось (телеги)', нурт `сани', сермет `узда', сиес `хомут', сьќлыт `стренога, путы', уџыс `клещи, клешни (хомута)' и др. К данной группе слов в удмуртском языке относятся также заимствования: вайыж `оглобля'; буко `дуга', уробо `телега', энер `седло'; дага `подкова', кечер `ось (телеги)', тэльбуго `вожжи'; кирасла `отвод (саней)', кошовка `кошевка, выездные сани', курок `шкворень (телеги)', џаж `тяж', шиля `шлея' и др.

2. Простые производные названия образованы путем присоединения к непроизводной (корневой) основе словопроизводных аффиксов. С помощью суффиксов слова, относящиеся к рассматриваемым нами семантическим группам, образуются как от глагольных, так и от именных основ.

В образовании отглагольных названий используются суффиксы:

-эт (-ет): кортнэт `удила' < кортнаны `обуздать' и др.;

-эм (-ем): дурем `подкова' < дурыны `ковать, подковать';

-он (-ён), -н: питыран `колесо' < питыраны `катиться; вертеться, крутиться') и др.

Отыменные названия образованы при помощи суффиксов:

-ас: сюлмас `хомутина' < сюлэм `сердце';

-ос: сюлмос `хомутина; ось (телеги)' < сюлэм `сердце';

-чи: борњемчи `всадник, верховой' < борњем `всадник, верховой'.

II. В лексике конного транспорта в удмуртском языке наиболее часто встречаются сложные названия, образованные на основе словосложения.

В начале данного подраздела нами рассмотрены основные принципы, способствующие разграничению сложных слов от словосочетаний. Данная проблема в удмуртском языкознании до сих пор окончательно не решена. Трудность возникает в связи с тем, что словосложение в удмуртском языке, как и в других финно-угорских языках, в большинстве случаев осуществляется путем простого сложения компонентов, которые в отдельности представляют собой самостоятельные слова и при сложении не претерпевают никаких фонетических и морфологических изменений. Именно поэтому и в лексике конного транспорта ввиду неразработанности терминологии очень трудно определить, где проходит грань между сложным словом и словосочетанием. По этой причине наблюдается отсутствие единообразия в орфографическом изображении лексики анализируемых групп в лексикографических источниках.

По характеру синтаксических отношений компонентов в удмуртском языке выделяются два типа сложных названий: 1) с сочинительными отношениями компонентов (6 назв. - 1,01 %); 2) с подчинительными отношениями компонентов (395 назв. - 66,84 %). Тип подчинения одного компонента другому является наиболее распространенным.

1. Сложные названия сочинительного типа представляют собой соединение корневых слов, где оба компонента равноправны, грамматически независимы. В рамках данного структурного типа выделяются двухкомпонентные собирательные названия: сиес-буко `упряжь' (букв. `хомут-дуга'), сиес-сермет `сбруя' (букв. `хомут-узда') и др. Данные названия образованы по структурной модели «имя существительное + имя существительное». В лексике конного транспорта данный способ образования слов непродуктивен.

2. В сложных названиях подчинительного типа выделяются синтаксически главные и зависимые элементы. В зависимости от количества составляющих их компонентов они представлены двух-, трех-, четырех- и пятикомпонентными единицами. Наиболее часто встречаются двухкомпонентные конструкции.

2.1. Двухкомпонентные названия (324 назв. - 54,82 %).

В отдельную группу выделяем сложные слова, первый компонент которых в современном удмуртском языке самостоятельно не употребляется (6 назв. - 1,01 %), например: биньгозы `вожжи' (гозы `веревка'), сюргозы `чересседельник' (гозы `веревка') и др.

В зависимости от принадлежности компонентов к той или иной части речи выделяются следующие структурные модели:

1) «имя существительное + имя существительное» (262 назв. - 44,33 %):

В данную группу входит подавляющее большинство названий, связанных с конным транспортом, в удмуртском языке. Наиболее распространенным словообразовательным типом является присоединение существительного в основной форме к другому существительному. Определительная часть субстантивных сложных названий обозначает: а) целое части: главный компонент выражает какую-либо часть предмета, зависимый - предмет целиком (энер е `подпруга (седла)' < энер `седло', е `ремень'); главный компонент представляет собой метафорическое наименование каких-либо частей предмета по схожести ее внешних признаков с частями тела человека или животных (птиц) (дќдьы пинь `копыл (саней)' < дќдьы `сани', пинь `зуб') или с другими объектами реальной действительности (уробо кќкы `кузов (короб) телеги' < уробо `телега', кќкы `зыбка, люлька (из луба)'); главный компонент обозначает материал изготовления называемой части предмета (сиес пу `клещи, клешни (хомута)' < сиес `хомут', пу `дерево'); б) часть целого: главный компонент выражает предмет целиком, зависимый - часть данного предмета (кирасла дќдьы `розвальни' < кирасла `отводы (саней)', дќдьы `сани'); в) обладателя предмета, обозначенного вторым компонентом (вал шобрет `попона' < вал `лошадь', шобрет `одеяло, покрывало'); г) часть тела лошади, на которую приходится часть сбруи (кќтул `подбрюшник; подпруга' < кќт `живот, брюхо', ул `низ, нижняя часть'); д) материал, из которого сделан или состоит предмет, обозначенный вторым компонентом (кортуробо `тарантас' < корт `железо', уробо `телега'); е) назначение предмета, обозначенного вторым компонентом (кыткон тћрлык `упряжь' < кыткон - сущ. от глаг. кыткыны `запрягать', тћрлык `инвентарь; вещи'); ж) место изготовления предмета, обозначенного вторым компонентом (камбарка уробо `тяжелые телеги с плоским кузовом для хозяйственных работ (изготовленные в Камбарке)' < камбарка `город Камбарка', уробо `телега'); з) объект действия, обозначенного вторым компонентом (валбичатон `шпора' < вал `лошадь', бичатон - сущ. от глаг. бичатыны `щекотать'); и) характерный признак (свойство) предмета (дзецъ iырасктнъ робо `карета, каретка' (дзецъ iырасктнъ - сущ. от глаг. њечыраськыны `качаться', робо `телега'); к) видовое понятие, главный - родовое (тарантас уробо `тарантас' < тарантас `тарантас', уробо `телега'); л) место расположения предмета, обозначенного вторым компонентом (азџог `шкворень (телеги)' < аз `перед, передняя часть', џог `кол, колышек'); м) предмет, с которым соединяется или к которому прикреплен называемый предмет (вайыжкал `завертка' < вайыж `оглобля', кал `шнур, завязка').

2) «имя существительное + имя прилагательное» (1 назв. - 0,17 %): корт питрэс `металлический круг на подушке телеги' (корт `железо', питрэс `круглый; круг' - субстантивированное прилагательное);

3) «имя существительное + причастие» (2 назв. - 0,34 %): ворњемен ветлћсь `всадник, верховой' (ворњем `всадник, верховой' + -ен - суффикс творительного падежа, ветлћсь - субстантивированное причастие от глаг. ветлыны `ходить, ездить');

4) «имя существительное + послелог» (1 назв. - 0,17 %): вал вылын `верхом' (вал `лошадь', вылын `на');

5) «имя прилагательное + имя существительное» (38 назв. - 6,43 %):

а) атрибут выражен качественным прилагательным, которое обозначает признаки предметов по их размеру (кузь уробо `дроги' < кузь `длинный', уробо `телега'), по тяжести (капчи уробо `тарантас' < капчи `легкий', уробо `телега'), по форме (бекырес уробо `двуколка' < бекырес `накрененный, наклонный', уробо `телега'), по расположению в пространстве (ваменпу `ось (телеги)' < вамен `поперечный', пу `дерево'); б) атрибут выражен относительным прилагательным, которое выражает признаки предметов по обладанию чем-либо (куродќдьы `розвальни' < кур `луб' + -о - суффикс обладания, дќдьы `сани'), по отсутствию чего-либо (кортнэттэм сермет `недоуздок' < кортнэт `удила' + -тэм - суффикс, сермет `узда'), по назначению (возовой дќды `розвальни' < возовой `возовой', дќды `сани');

6) «имя прилагательное + имя прилагательное» (2 назв. - 0,34 %): лапэгбурдо `розвальни с низкими отводами' (лапэг `низкий', бурд `крыло; отвод (саней)' + -о - суффикс обладания);

7) «причастие + имя существительное» (6 назв. - 1,01 %): лэйкатћсь уробо `телега на рессорах' (лэйкатћсь - прич. от глаг. лэйкатыны `качать', уробо `телега');

8) «наречие + имя существительное» (5 назв. - 0,85 %): вълънбурд `розвальни с высокими отводами' (вълън `высоко; высокий' - адъективированное наречие, бурд `крыло; отвод (саней)');

9) «имя числительное + имя существительное» (1 назв. - 0,17 %): одигэн кыткон `одиночная запряжка' (одиг `один' + -эн - суффикс творительного падежа, кыткон - сущ. от глаг. кыткыны `запрягать').

2.2. Трехкомпонентные названия (65 назв. - 11 %).

1) «имя существительное + имя существительное + имя существительное» (35 назв. - 5,92 %): дќдьы сюл дурет `подрез' (дќдьы `сани', сюл `полоз', дурет `подкова');

2) «имя существительное + причастие + имя существительное» (3 назв. - 0,51 %): рогожнаэн вурем дќдьы `кошева' (рогожна `рогожа' + -эн - суффикс творительного падежа, вурем - прич. от глаг. вурыны `шить', дќдьы `сани');

3) «имя существительное + послелог + имя существительное» (2 назв. - 0,34 %): турто куспысь вал `коренник' (турто `дышло', куспысь `с, из, из-под; между', вал `лошадь');

4) «имя существительное + послелог + причастие» (3 назв. - 0,51 %): вал вылын ветлћсь `всадник, верховой' (вал `лошадь', вылын `на', ветлћсь - субстантивированное причастие от глаг. ветлыны `ездить');

5) «имя прилагательное + имя существительное + имя существительное» (5 назв. - 0,85 %): љужът бурд дќдъ `розвальни с высокими отводами' (љужът `высокий', бурд `крыло; отвод (саней)', дќдъ `сани');

6) «имя прилагательное + имя существительное + послелог» (1 назв. - 0,17 %): буш вал вълън `верхом' (буш `пустой; свободный', вал `лошадь', вълън `на');

7) «имя прилагательное + имя прилагательное + имя существительное» (5 назв. - 0,85 %): лапэг бурдо дќдъ `розвальни с низкими отводами' (лапэг `низкий', бурд `крыло; отвод (саней)' + -о - суффикс обладания, дќдъ `сани');

8) «имя прилагательное + послелог + имя существительное» (1 назв. - 0,17 %): коренной борды кыткем `пристяжка' (коренной `коренник' - субстантивированное прилагательное, борды `к', кыткем - сущ. от глаг. кыткыны `запрягать');

9) «наречие + имя существительное + имя существительное» (2 назв. - 0,34 %): улън бурд дќдъ `розвальни с низкими отводами' (улън `низко; низкий' - адъективированное наречие, бурд `крыло; отвод (саней)', дќдъ `сани');

10) «наречие + имя прилагательное + имя существительное» (1 назв. - 0,17 %): вълън бурдо дќдъ `розвальни с высокими отводами' (вълън `высоко; высокий' - адъективированное наречие, бурд `крыло; отвод (саней)' + -о - суффикс обладания, дќдъ `сани');

11) «наречие + причастие + имя существительное» (1 назв. - 0,17 %): артэ кыткем вал `пристяжная лошадь' (артэ `рядом', кыткем - прич. от глаг. кыткыны `запрягать', вал `лошадь');

12) «причастие + имя существительное + имя существительное» (1 назв. - 0,17 %): порем дќдьы сюл `копанные полозья (а не гнутые)' (порем - прич. от глаг. порыны `выкорчевать, вырвать с корнем', дќдьы `сани', сюл `полоз');

13) «имя числительное + имя существительное + имя существительное» (3 назв. - 0,51 %): кык колёсаен уробо `двуколка' (кык `два', колёса `колесо' + -ен - суффикс творительного падежа, уробо `телега');

14) «имя числительное + имя прилагательное + имя существительное» (2 назв. - 0,34 %): кык погыляно уробо `двуколка' (кык `два', погылян `колесо' + -о - суффикс обладания, уробо `телега').

2.3. Четырехкомпонентные названия (5 назв. - 0,85 %).

1) «имя существительное + имя существительное + имя существительное + имя существительное» (2 назв. - 0,34 %): дќдьы бер йыразь пу `спинка (саней)' (дќдьы `сани', бер `зад, задняя часть', йыразь `изголовье', пу `дерево');

2) «имя существительное + имя существительное + имя прилагательное + имя существительное» (1 назв. - 0,17 %): куное ветлон пичи дќдьы `выездные сани, по своему устройству напоминающие розвальни меньших размеров' (куно `гость' + -е - суффикс входного падежа, ветлон - сущ. от глаг. ветлыны `ездить', пичи `маленький', дќдьы `сани');

3) «имя прилагательное + послелог + причастие + имя существительное» (1 назв. - 0,17 %): коренной борды кыткем вал `пристяжная лошадь' (коренной `коренник' - субстантивированное прилагательное, борды `к', кыткем - прич. от глаг. кыткыны `запрягать', вал `лошадь');

4) «причастие + имя существительное + отглагольное существительное + имя существительное» (1 назв. - 0,17 %): кулэм мурт ватон уробо `дроги (похоронные)' (кулэм - прич. от глаг. кулыны `умереть', мурт `человек', ватон - сущ. от глаг. ватыны `похоронить', уробо `телега').

2.4. Пятикомпонентные названия (1 назв. - 0,17 %).

1) «имя числительное + имя числительное + глагол + имя числительное + имя существительное» (1 назв. - 0,17 %): кыкен-кыкен кыткыны куать вал `цуг' (кык `два' + -эн - суффикс творительного падежа, кыткыны `запрягать', куать `шесть', вал `лошадь').

Таким образом, в ходе исследования установлено 28 структурных типов сложных названий, из них наиболее продуктивными являются модели «имя существительное + имя существительное», «имя существительное + имя прилагательное».

Литература

1. Титова, О.В. О наименованиях гужевого транспорта в южноудмуртских говорах / О.В. Титова // Вестник Чувашского университета. 2008. - № 3. - С. 186-190.

2. Титова, О.В. О наименованиях принадлежностей снаряжения упряжного коня в южно-удмуртских говорах / О.В. Титова // Вопросы филологии. Серия «Урало-алтайские исследования». - М., 2009. - № 1 / УА (1). - С. 96-99.

3. Титова, О.В. Названия телег и саней в удмуртском языке / О.В. Титова // История, современное состояние, перспективы развития языков и культур финно-угорских народов: Материалы III Всероссийской научной конференции финно-угроведов. - Сыктывкар, 2005. - С. 203-205.

4. Титова, О.В. Терминология снаряжения упряжного коня в пермских языках / О.В. Титова // Национальные языки России: Региональный аспект. К 50-летию коми-пермяцко-русского отделения филологического факультета Пермского государственного педагогического университета: Материалы международной научно-практической конференции (20-21 октября 2005 г., Пермь) / Отв. ред. А.С. Лобанова; Перм. гос. пед. ун-т. - Пермь, 2005. - С. 197-200.

5. Титова, О.В. О названиях деталей телег в удмуртском языке / О.В. Титова // Русский Север и восточные финно-угры: Проблемы пространственно-временного фольклорного диалога: Материалы I Межрегиональной конференции и VII Международной школы молодого фольклориста. Ижевск, 23-26 октября 2005 г. / Отв. ред. В.М. Гацак, Т.Г. Владыкина. - Ижевск, 2006. - С. 385-390.

6. Титова, О.В. О названиях некоторых видов наземных транспортных средств в удмуртском языке / О.В. Титова // Финно-угристика 7: актуальные вопросы восточных финно-угорских языков: Материалы Международной научной конференции «Актуальные вопросы восточных финно-угорских языков», посвящ. 80-летию проф. Цыганкина Д.В. (г. Саранск, 25-27 окт. 2005). - Саранск, 2007. - С. 299-302.

7. Титова, О.В. О названиях гужевого транспорта (на материале северноудмуртских говоров) / О.В. Титова // Пермистика XII: Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками: Материалы XII Международного симпозиума (21-22 октября 2008 г., Ижевск) / Отв. ред. А.Ф. Шутов; Удм. гос. ун-т / Удм. ин-т ИЯЛ УрО РАН. - Ижевск, 2008. - С. 329-334.

8. Титова, О.В. Основные принципы номинации лексики гужевого транспорта в удмуртском языке / О.В. Титова // Материалы докладов I Всероссийской молодежной научной конференции «Молодежь и наука на Севере» (в 3-х томах). Том II. (Сыктывкар, Республика Коми, 14-18 апреля 2008 г.). - Сыктывкар, 2008. - С. 92-93.

9. Титова, О.В. Терминология снаряжения верхового и упряжного коня в удмуртском языке / О.В. Титова // Материалы X Международного конгресса финно-угроведов: Лингвистика: V часть / Мар. гос. ун-т. - Йошкар-Ола, 2008. - С. 304-310.

10. Титова, О.В. О наименованиях принадлежностей снаряжения верхового коня в говорах удмуртского языка / О.В. Титова // Пермистика 10: Вопросы пермской и финно-угорской филологии: Материалы X Международного симпозиума «Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками» (24-25 марта 2004 г., Ижевск) / Удм. гос. ун-т. - Ижевск: Изд-во «Удм. ун-т», 2009. - С. 359-364.

11. Титова, О.В. О наименованиях принадлежностей снаряжения упряжного коня в северноудмуртских говорах.

12. Титова, О.В. О наименованиях гужевого транспорта в пермских языках / О.В. Титова // Congressus XI. Internationalis Fenno-Ugristarum. - Piliscsaba, 2010. - Pars II. Summaria acroasium in sectionibus. - С. 153-154.

Размещено на Allbest.ru

...