Диалектные особенности языка крымских судебных реестров XVI-XVII вв.

Ключові слова: кримськотатарська мова, османська мова, лексика, тематичні групи, запозичення, кадіаскерські книги.

Keywords: Crimean Tatar language, Ottoman language, vocabulary, thematic groups, borrowings, kadiasker books.

Несмотря на неоднократные обращения к теме крымских судебных реестров эпохи Крымского Ханства, переводы отдельных текстов и различные публикации по поводу их очередного обнаружения [3; 4; 7; 9; 12], цельного представления как о содержании, так и о филологической составляющей этих памятников учёная общественность до сих пор не имеет. В числе проблем в изучении крымских судебных текстов, одной из актуальнейших является проблема идентификации языка, на котором они написаны.

Актуальность данной темы исходит из малоизученности памятников данной категории с филологической точки зрения. Исследование в данной области направлено на определение разговорного языка крымских татар по диалектному признаку, что в результате поможет в восстановлении литературной нормы, создании современной терминологии и в других практических задачах языковой политики крымских татар на современном этапе. Этот вопрос сам по себе является довольно обширным и включает в себя задачи практического свойства. Его можно разбить на отдельные темы, такие как стилистика юридических текстов и присутствие в них элементов разговорной речи, в том числе выделяющиеся и по морфологическим признакам; вопросы терминологии, ономастики, крымской титулатуры, наименований монет, уточнения мер веса и площадей и т. п.

Целью статьи является анализ лексических и морфологических компонентов языка крымских судебных реестров XVII-XVIII вв. для определения его диалектной (языковой) составляющей.

Данные памятники с точки зрения диалектного состава лексики, а также синтаксиса, стилистических особенностей ранее никем не изучались. Вопрос о диалектных особенностях этого языка остаётся открытым.

Как известно, языковая ситуация в Крыму и прилегающих землях Дешт- и Кыпчака, начиная с середины XIII-го века, после присоединения к Золотой Орде, была поликомпонентной. Такое состояние зафиксировано во многих письменных источниках, наиболее важным из которых является словарь куманского языка XII- XIII вв. - `Codex Cumanicus'. В XV в. гетерогенность тюркских языков и диалектов была осложнена вхождением в языковое поле Крыма османского языка. В короткое время османский язык занял позицию литературного языка как письменного языка метрополии. Однако в ханской канцелярии документы внутреннего использования, а также письма, предназначенные для европейских и московских правителей, продолжали писать на сильно кыпчакизированном Золотоордынском Тюрки.

Суды же Крымского Ханства после присоединения к Османской Империи стали производится по универсальному для всей страны образцу и были основаны на мусульманском праве - Шариате, заменившим собственно тюркские юридические традиции и законы. В связи с этим язык крымских судебных реестров или сиджилей априори идентифицируется как османский. Так, например, его дефинировал Бекир Чобан-заде, делая предварительные замечания о содержании документов [7, с. 15]. Этот тезис подтверждает и Халиль Инальджик в своей новой публикации об обнаружении копий записей в симферопольском архиве, которые впоследствии были переданы в библиотеку имени И. Гаспринского [9, с. 165].

В основном же все современные турецкие исследователи, которые использовали материалы крымских кадиаскерских книг для своих изысканий, никак не касаются темы языка, подразумевая тот факт, что раз Крымское ханство было доминионом Порты, то и внутреннее делопроизводство, в данном случае - судопроизводство, безусловно, должно было вестись на османском, то есть общегосударственном яыке.

Однако подробное исследование языка крымских сиджилей даёт не столь однозначные результаты относительно определения его как османского. В его лексическом составе можно выделить два уровня:

тюркские слова из самых разных тематических групп, классификацию которых мы дадим ниже;

многочисленные заимствованные слова в основном арабского происхождения, по большей части представляющие собой юридические термины, а также в более редких случаях термины родства, меры веса, звания, эпитеты и пр.

Таким образом, официальная лексика, то есть лексика закона, куда входят юридические дефиниции из области уголовных преступлений или гражданских исков, наименования чиновных званий, названия торговых сделок и договоров, брачных контрактов и связанных с ними обязательств, типы документов и подобных понятий, полностью арабоязычная. Влияние арабского языка обнаруживается даже на морфологическом уровне, особенно в изафетных конструкциях, о чём мы уже сообщали [5, с. 132]. Этот факт позволяет вслед за Ю. Неметом признать наличие в османском “двойной языковой системы” [10, с. 189], часто действующих независимо.

Собственно говоря, на протяжении всего существования османского языка, а особенно в его классическую эпоху - XV--XVIII вв. - наблюдалась устойчивая тенденция к конвергенции арабского, персидского и тюркского языков, где предпочтение отдавалось именно иностранным. Это явление присуще, прежде всего, письменному языку диванной литературы [6, с. 17], приближенной к придворным кругам, различного рода художественно прикрашенных историй султанов и ханов, научных и богословских трактатов и подобных произведений. Несмотря на чрезмерную перегруженность языка арабизмами, этот уровень османского назывался fasih Turkge от арабского слова: [&^* ] -- правильный, понятный, хотя большинство представителей турецкого народа его не понимало. Этот язык был уделом избранных, в совершенстве знавших арабский и персидский языки, что могли себе позволить только знать и учёные люди. Чем больше было иностранных слов, тем более изящным и стильным считалось произведение.

Разговорный османский, на котором говорило городское население, был более свободным от иноязычных заимствований. Он назывался [orta Turkge] -- средний турецкий.

Сельское население, представлявшее собой большинство жителей Анатолии и Румелии, говорили на обычном турецком языке -- [kaba Turkge], т. е. грубый турецкий, презираемый в придворных и учёных кругах, но в нём было минимальное количество заимствованных и искусственно культивируемых иностранных слов.

Это расслоение османско-турецкого языка собственно Анатолии вполне подходит и для классификации крымскотатарских этикетных или стилевых языковых уровней, с той лишь поправкой, что в качестве тюркской составляющей в так называемым орта и каба тюркче здесь выступали собственно крымские наречия и диалекты.

Стилистически язык судебных реестров в зависимости от типа документа варьируется. Ярлыки турецких султанов и крымских ханов часто написаны эталонным османским, который определяется как “фасих”. Таких документов немного в процентном соотношении, кроме того, ярлыки крымского происхождения в некоторых случаях написаны более простым языком, приближенном к народному.

Встречаются также записи написанные полностью на арабском языке -- дань традиции предшествующих веков, когда реестры дел шариатского суда велись исключительно по-арабски.

Однако большая часть крымских судовых выписок записывалась на османском языке среднего (орта) уровне, где присутствовал минимум арабизмов, иногда даже не юридического, а общего характера, усвоенного тюркским языком и ассимилированного его фонологичекой системой. Другая, основная же часть лексики была собственно крымскотатарской.

Например, такие короткие расписки и записи нотариального характера:

Merhum el-Gazinin (^3jjlЈ J') azbarinin taqtasi (^333) be§ yuz yigirmi, elli direk ve seksen qu§aq Omerin evinde emanet'e vaz' olundi. Sufi bin Togay / Tukay (^/Ј3) Elhac.

Перевод (наш - О. Р.): Доски со двора покойного Эль Гази (в количестве) пятьсот двадцать, пятьдесят бревен и восьмидесяти струганных досок (къушакъ) - были размещены на сохранение (эманет) в доме Омера. Суфи б. Тогай / Тукай Эльхадж.[Крымские Кадиаскерские Книги (ККК) Т. 1, С. 1-А, Текст № 3.]

Арабизмами в этом тексте являются слова: merhum -- прощённый, тот кому оказана милость (Аллаха), говориться о покойном; emanet -- ответственное хранение, а также имущество переданное на сохранение или же люди-заложники, vaz'(^^j) -- оставление, размещение, расположение (на месте). Также имена собственные: el-Gazi, Omer, Sufi bin Tukay (^/^) Elhac. При этом имя [Тукай] - татарское.

Остальная часть лексики тюркская. Слово же azbar (азбар - двор, место перед домом, хлев) по словарю Лазаря Будагова [2, т. 1, с. 36], а также по иным источникам трактуется именно как крымское. Как в прошлом, так в настоящий момент турки его не употребляли, пользуясь грецизмом - avlu, в Крыму же азбар повсеместно в ходу. Другие тюркские слова соотносятся с турецким языком Анатолии, то есть они одни и те же.

В следующих примерах, где тюркские слова выделены курсивом, ситуация выглядит похожим образом:

Oldur ki Murtaza Katib Tatar Mahmud El-hac'a on alti bin yuz altmiy alti aryun kirbas1 tuz'a verdigi konderdum deyu iqrari qayd olundi. Cera zelik fi evahir Sefer, sene Semani A§er ve Elf.

Зарегистрированы показания Муртазы Кятиба, говорившего: я отдал шестнадцать тысяч сто шестьдесят шесть аршинов ткани за соль и отправил (её) Татар Махмуду Эльхаджу. Даты текущей: конец Сефера, года 1018 (1609) [1, т. 1, с. 9-А, текст № 4].

El-hac Mahmud Murtaza Katib mahzarinda Ferah Kerman Јj^) tuzindan dort yuz altmiy sab tuz konderdim didigi qayd olundi. Cera zelik fi evaher Sefer. Sene Semani A§er ve Elf.

Зарегистрировано сказанное Эльхадж Махмудом в присутствии Муртазы Кятиба: из ферахкерманской соли я отправил четыреста шестьдесят сабов (соли). Событие текущего: конец Сефера, года 1018 (1609)

Присутствующие свидетели: Мутаххар Эфенди, Ахмед Бек ибн-и Махмуд, Мустафа Муэдзин из джами (мечети). [1, т. 1, с. 9-В, текст № 1].

В этой расписке присутствует мера веса [sab] (саб), равная приблизительно 2600 кг, вычисленная нами по содержанию в ней другой меры веса - окка, что составляет 1,2 кг. Этимология этого слова не совсем ясна. Понятно только, что подобная мера веса не применялась в османско-турецких документах, но весьма характерна для крымских. В памятниках древнетюркского или более поздних эпох это слово в таком значении не обнаруживается. В словаре Будагова находим нечто похожее, а именно saba - большой кожаный бурдюк, сшитый из 4-х кож с пометой кир. “киргизское”, на этой же странице есть слово [сапа / sapa], помеченное как дагестанское и означающее хлебную меру, какую точно, не указывается [2, т. 1, с. 682]. В “Словаре анатолийских наречий” одно из значений слова [sap] передаётся как сноп скошенной пшеницы, стог злаковых растений. Таким образом, [саб] может быть тарой или мерой веса, используемой в Крыму.

Ещё одним нумеративом который встречается исключительно в крымских документах, теперь уже применительно к площади и звучащий как [zan] или [azan], Будаговым определяется как “крымская мера пахотной земли, содержащая в длину 800 саж., а в ширину 12,5” [2, т. 1, с. 603].

Suret-i mezburede ciran ala at bahasindan Mehmed Efendi Hizir akaya yemin teklif idub yigirmi hasene virecek oldu. Fi't-tarih el-mezbur. §uhudu'l-hal: el-mezburun.

Из стоимости гнедого в пятнах коня, упомянутого в сурете (записи), Мехмед Эфенди по предложению принести клятву, стал должным отдать двадцать хасене Хызыр акаю. Дата упомянутая. Свидетели упомянутые. [1, т. 1, с. 10-В, Текст № 8.]

В четвёртой записи два слова: [giran] (джыран - гнедой, т. е. с красным крупом и черными ногами, гривой и хвостом конь) и [aka] (ака - мужчина в возрасте, старший

Kirbas (у4А) (араб.) - ткань (бумажная), холст, полотно льняное или хлопковое.

брат) - являются крымскими диалектными словами. В турецком языке масть гнедого коня называется - [doru] (крымский вариант - [toru]), а старший брат звучит как: [abi] либо [agabey]. [Abi] - также является и простонародным обращением к старшему мужчине, чего нет в крымских реестрах и в языке в целом.

Из других исключительно крымских слов, встречающихся в реестрах, можно выделить некоторые названия мастей животных [sur] (сюр - красный), [targil] (таргъыл - с пятном на лбу), [qonur] (къонгур - светло-жёлтый, буланый), [quba] (къуба - коричневый). Названия животных по возрасту: [qulan] (конь двухлетка), [donen] (конь возрастом от трёх до четырёх лет).

Состояние крымской диалектной многокомпонентности отражает парадигма местоимения 2-го лица в родительном (направительном) падеже. В документах встречаются все три формы, присущие крымским диалектам: [sana, senga, saga] (тебе). Из них первая форма - [sana] - огузская по своему происхождению, является общей как для турецкого, так и для южнобережного диалекта крымского языка. [Senga] -- пришло из Золотоордынского Тюрки, а [saga] является западно-кыпчакским вариантом этого форманта. Обе последние употребимы были в Крыму, но не употребимы в Турции.

При сравнительном анализе между османско-турецким и языком крымских сиджилей обращает на себя внимание парадигма суффикса причастия в широком прошедшем времени на [-gen/-gan; -qan/-ken], также является элементом исключительно крымской морфологии:

Mirza eli ile algan hasene qirq alti buquq idugi qayd olundi. §uhudu'l-hal: mezburan.

Зарегистрировано: Рукою Мирзы было взято сорок шесть с половиной хасене. Присутствующие свидетели: упомянутые [1, т. 1, с. 12-В, текст № 3].

Из других временных показателей глагола следует отметить омонимический с аффиксом причастия будущего времени [-acaq] аффикс деепричастия времени совершения действия - [-Icaq / -caq / -cek], который передаёт значение действия сразу после другого действия (соответствует --diqtan sonra), интенсивность в очерёдности совершения последовательных действий или даже одномоментность или параллельность их выполнения (соответствует - (y)Inca) [8, с. 125]. Например, [...bi'l- muvacehe Aqay Gazi'den sual olunduqta bi'l-inkar cevap vircek el-merkum Kuzi'den beyyine taleb olunduqta beyyine'den aciz olmagin] (... когда непосредственно был задан вопрос Акаю Гази, как только был получен отрицательный ответ (от него), у упомянутого Кюзи были истребованы доводы и доказательства в коих он бессильным оказался) [1, т. 1, с. 4-В (1-91/93), текст 1].

Этот аффикс уже в XVI веке был малоупотребительным в Турции, поскольку к этому времени относятся зафиксированные в книге Гурера Гюльсевина комментарии писателей и поэтов относительно смысла данного форманта [8, с. 126]. Деепричастия на [-Icaq / -caq / -cek] были в ходу в XV в., в современном же турецком языке они полностью вытеснены синонимичными морфемами [11, с. 139]. Однако из собственных наблюдений нам известно, что этот аффикс, несмотря на свою архаичность, до сих пор ещё в употреблении среди азербайджанцев Ирана.

Что касается Крыма и крымскотатарского языка, то документально установлено широкое применение формантов на -Icaq / -caq / -cek в XVII-XVIII вв. в текстах кадиаскерских книг. Тогда как в османских сиджилях этот формант был большой редкостью и к XVIII в. полностью вышел из употребления, хотя, возможно, он еще функционировал в устной речи. Подобный факт также служит доказательством того, что в Крыму в судебных реестрах использовался свой, местечковый вариант османского языка, который развился на базе местных огузских говоров.

Для более полной и ясной картины требуется обработать и сравнить гораздо больше материала, но уже на основании представленных в статье примеров можно сделать некоторые умозаключения относительно диалектной принадлежности языка крымских кадиаскерских книг. По наличию и однотипности арабоязычных заимствований язык турецких и крымских судебных документов XVII-XVIII вв. совершенно идентичен. Возможно, даже в турецких книгах этих заимствований больше или они употребляются чаще, что придаёт османскому языку юридических документов стилистически выдержанную строгость и официальность. С другой стороны, тюркская часть крымских и турецких реестров при всём сходстве языкового материала обнаруживает также различие как на лексическом, так и на морфологическом уровне.

Это различие состоит, в первую очередь, из немногочисленных субстратных явлений от официального языка Золотой Орды, чьим улусом, а затем самостоятельным ханством, построенным по ордынскому образцу, являлся Крым. Но в большей степени различия выявляются на уровне западно-османский (с центром в Стамбуле) - восточно-османский (с центром в Конье), который являлся общим литературным языком сельджукской поры для Крыма, Анатолии и Азербайджана с некоторыми локальными отклонениями.

Учитывая всё вышесказанное, можно констатировать тот факт, что кадиаскерские книги Крымского Ханства написаны на крымском варианте османского языка и вполне обоснованно могут считаться памятником языка крымских татар.

реестр ханский язык крымский

1. Копии сиджилей крымских кадиев, хранящиеся в библиотеке имени И. Гаспринского в Симферополе. Архивный фонд: 67 A90.

2. Будагов Л. Сравнительный словарь турецко-татарскихъ наркчш со включешемъ употребительнЬйшихъ слов арабскихъ и персидскихъ и съ переводомъ на русскій языкъ / Л. Будагов. - Санктпетербургъ : Типографія Императорской Академіи Наукъ, 1871. - Т. 1 - 827 с. ; Т. 2 - 415 с.

3. БиярслановМ. Выписи изъ кадіаскерского сакка (книги) 1017 - 1022 хиджры (1608/9 - 1613 г. хр. лет.), хранящагося в архіве Таврического Губернского Правления / М. Биярсланов // Известия Таврической ученой архивной комиссии (ИТУАК). - Симферополь : Типография Таврического губернского правления, 1889-1891. - № 8; 9; 10.

4. Лашков Ф. Ф. Исторический очерк Крымско-татарского землевладения / Ф. Ф. Лашков // Известия Таврической ученой архивной комиссии (ИТУАК). - Симферополь : Типография Таврического губернского правления, 1894-1897. - № 21; 22; 23; 24; 25.

5. Рустемов О. Д. Типы и функции изафетов в текстах кадиаскерских дефтеров Крымского Ханства XVII- XVIII вв. / О. Д. Рустемов // Мова. Науково-теоретичний часопис з мовознавства. - Одеса : ОНУ ім. Мечникова. - № 27. - С. 129-135.

6. Самойлович А. Н. Краткая учебная грамматика современного османско-турецкого языка / А. Н. Самойлович. - Ленинград : Российская Гос. Академическая типография, 1925. - 158 с.

7. Qobanzade B. Leningratta Qmm hatireleri / В. Qobanzade // Oquv i§leri. igtimai-siyasiy ve terbiyevi ayliq jurnal. Qmm Maarif Komissarligi ne§ri. Baggesaray Huner ve Sanayi Mektebi basmahanesi. Agustos-Sentyabr, 1925. - Numara 4-5. - S. 14-19.

8. Gulsevin G. Eski Anadolu Turkgesinde Ekler / Gurer Gulsevin. - Ankara : Turk Dili Kurumu Yayinlari, 2011. 156 s.

9. inalcik H. “Kirim Hanligi Kadi Sicilleri Bulundu” / H. inalcik // Belleten, LX / 227, TTK Yay. - Ankara, 1996. S. 165-189.

10. Nemeth J. Zur Kenntnis der Mischpachen (das doppelte Sprachsystem des Osmanischen) / J. Nemeth // `Acta Lingistica Hung.' III. 1-2. - Budapest, 1953. - S. 153-199.

11. Timurta§ F. K.. Eski Turkiye Turkgesi XV yuzyil. Gramer - Metin - Sozluk / Faruk Kadri Timurta§. - istanbul : Enderun Kitabevi, 1994. - 322 s.

12. Turan A. N. “Kirim Hanligi Kadi Sicilleri Hakkinda Notlaf' / A. N. Turan // Turk Kulturu incelemeleri Dergisi, 9 (2003 Guz). - istanbul, 2003. - S. 1-16.

Размещено на Allbest.ru