В статье рассматривается история появления слова "интерес" в российской правовой лексике. Анализируются особенности первоначального использования этого слова в правовых документах.

Ключевые слова: общественный интерес, законный интерес, интерес, термин, слово

Основное содержание исследования

правовая лексика интерес

Понятие "интерес" для отечественных правоведов стало предметом специального рассмотрения только в середине XIX века. Хотя к этому времени оно уже почти полтора века использовалось в российской государственно-правовой лексике. Именно через эту лексику в Петровскую эпоху это понятие и проникло в русский язык. Впервые слово "интерес" зафиксировано в русском языке в 1698 году [См.: 40, с.103]. Примечательно, что первоначально это слово использовалось только в официальном языке и никак не ассоциировалось с индивидом, его частной волей и жизненными обстоятельствами. Признавался только государственный интерес - преимущественно в лице монарха, о чем свидетельствует, в частности, документально зафиксированное одно из первых употреблений слова интерес в русской письменной речи: "И чтоб он посол писал к посреднику к галанскому послу, чтоб к нему на комисии был приятен и интересу Цар<ского> Вел<ичест>ва исполнение и спомочствование чинил" [См.: 40, с.103]. В апреле 1713 г. Петр I поручил Сенату: "изъяснит именно интересы государственные, для выразумления людям" [12, с.428]. Одно из самых ранних употреблений термина интерес в значении государственного встречается в статье 2 Петровского указа от 17 марта 1714 г. "О фискалах и о их должности и действии": "Всякие взятки и кражу казны и прочее, что во вреду государственному интересу быть может, какова б оное имяни ни было" (курсив мой. - А. М.) [31, с.174].

Некоторые отечественные исследователи совершенно справедливо полагают, что основы своего понимания доктрины государственного интереса Петр впервые изложил в одном из актов 1702 года. Считается, что эта теория впервые использована "…в Манифесте о призыве иностранцев на русскую службу…" [7, с.329]. И это действительно так. Но здесь нужно подчеркнуть одно важное обстоятельство, а именно то, что Петр, излагая в этом акте свою теорию государственного интереса, сумел при этом обойтись без самого слова "интерес". В тексте Манифеста о вызове иностранцев в Россию (16 апреля 1702 г.) слово "интерес" не используется вообще. Вот что говорит Петр: "…со вступления нашего на сей престол, все старания и намерения наши клонились к тому, как бы сим государством управлять таким образом, чтобы все наши подданные, попечением нашим о всеобщем благе, более и более приходили в лучшее и благополучнейшее состояние…" [29, с.535].

Статьи об "интересе" практически во всех русскоязычных словарях и энциклопедиях обычно указывают на латинское происхождение этого слова: "interesse", либо "interest". Современные исследователи нередко обращаются к античным источникам для обоснования своих различных представлений об интересе. Иногда эти обращения настолько прямолинейны, что у читателя возникает ощущение, что тот или иной античный автор действительно рассуждает именно об интересах. Что просто невозможно, поскольку в терминологическом аппарате античности понятие "интерес" отсутствовало. Но чаще, все-таки, это обстоятельство авторами учитывается. Способы для этого применяются различные. Например, в одном из исследований утверждается, что "Фразимах доказывал, что законы создаются сильными в их интересах…" (Курсив мой. - А. М.) (Курсив мой. - А. М.) [28, с.23; См., также: 27, с.153]. В подтверждение этого утверждения далее приводится цитата из Фразимаха, в которой, обратим внимание, само слово "интерес" отсутствует. Представляется, что возможно любое интерпретирование римско-правовых представлений (которые были "важны" для государства или частных лиц, содействовали их "пользе") с позиций современных представлений о публичных, общественных, государственных или частных интересах. Не надо только вкладывать эти представления в уста древнеримских юристов [См.: 24, с.322].

Хотя в петровскую эпоху доктрина государственного интереса была вмонтирована в значительное количество различных официальных документов [См.: 11], ее воздействие на подданных оказалось недостаточно эффективным. "Прямолинейная дидактика, безбрежное содержание, скудный ассортимент литературных троп скорее оставляли равнодушными, нежели вдохновляли подданных. Отчасти эти недостатки Петр I преодолел… после смерти. Канонизация в общественном сознании личности и дел царя-преобразователя, превращение его в крупнейший национальный символ дали ход более интенсивным исканиям" [7, с.329].

В Европе Н. Макиавелли (1469-1527) и кардинал Ришелье (1585-1642) использовали термин "государственные интересы" для обоснования права государства нарушать законы, если этого требуют так называемые высшие или государственные интересы. Идея государственного интереса сразу же оказалась несовместима с идеей правового государства [См.: 19, с.112]. Прошло некоторое время, и эти идеи пересекли границы российской империи.

Впервые понятие государственный интерес использовано в российском законодательстве в 1713 году. Именно в этом году появился Именной указ "О жалованье разным лицам, об учреждении при губернаторах и вице-губернаторах ландратского совета и о наказании вредителей государственного интереса". В п.4 этого указа говорилось: "Сказать во всем государстве (дабы неведением никто не отговаривался), что все преступники и повредители интересов государственных с вымыслу, кроме простоты какой, таких без всякия пощады казнить смертию, деревни и животы брать, а ежели кто пощадит, тот сам тою казнию казнен будет…" [30, с.428]. Отметим характерную особенность. В законодательную лексику вводилось совершенно новое, неведомое ранее российским подданным, понятие. Поэтому Петр одновременно указал Сенату, что "…для того надобно изъяснить именно интересы государственные для выразумления людям, а партикулярное прегрешение оставляется на старых штрафах и на разсуждении Сената" [30, с.428].

Другое из самых ранних употреблений термина интерес в значении государственного встречается в Именном указе от 17 марта 1714 г. "О фискалах. И о их должности и действии". К компетенции фискалов среди прочих дел были отнесены "…всякие взятки и кражу казны и прочее, что во вреду государственному интересу быть может, какова б оное имяни ни было" (курсив мой. - А. М.) [31, с.131].

Формулировка, отразившая общественные и государственно-правовые воззрения Петра, содержится в преамбуле указа от 23 марта 1714 г. "О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах": "Понеже разделением имений после отцов детям недвижимых великой есть вред в государстве нашем, как интересам государственным, так и подданным и самим фамилиям падение" [37, с.295]. Содержание понятия государственный интерес раскрывается через перечисление того, что приносит государству пользу и что наносит ему вред. Из дальнейшего текста указа видно, что великой вред как интересам государственным, так и подданным и самим дворянским фамилиям причиняет разделение недвижимых имений между детьми. Такое дробление имений ведет к усилению эксплуатации крестьян, которые "податей так исправно не могут платить и в казну и помещику,. от того разделения казне государственной великой есть вред, и людем подлым разорение" [37, с.295].

В законодательных актах начала ХVIII века термин интерес (в значении чей-то конкретно интерес, какого-то лица) используется только по отношению к монарху. Например, в Уставе воинском 1716 г. в довольно обширном тексте интерес употребляется только два раза и оба раза это интерес монарший. В Морском уставе 1720 г. указывается: "Всем должно хранить интерес государев и государственный" [12, с.243]. А в Генеральном регламенте 1720 г. - интерес его величества и даже высокий интерес его величества [12, с.100-101].

В историографии существует мнение, что социальная политика Петра не была мотивирована интересами какого-то одного класса или социальной группы, а напротив, была направлена на служение всеобщему благу. Идея монархии как "общего блага" нашла отражение в работах петровского сподвижника Феофана Прокоповича (1681-1736) [См.: 36, с.312]. Суть ее выражена в высказывании другого сподвижника Петра I - Антиоха Кантемира: "Интересы государя и народа должны всегда идти рука об руку" [11, с.71]. В заключительной части указа от 1753 г. "Об уничтожении внутренних таможенных и мелочных сборов" слово интерес употребляется в качестве интереса императорского, но на этот раз в весьма характерной связке: "к соблюдению Высочайшего Вашего Императорского Величества интереса и народной пользы" [Цит. по: 39, с.317]. Представление об "общем благе", воспринятое из европейского лексикона, в силу специфических социально-исторических факторов и условий развития страны было весьма деформировано и давало законодателю широкий простор для произвольных интерпретаций [Более подробно об этом см., например: 26, с.8-14; См., также: 25, с.62-65]. Но с другой стороны, оно же являлось универсальным средством для узаконения неограниченных прав монарха.

Кстати, английский материалист ХVIII века Джозеф Пристли (1733-1804) по похожему поводу заметил, "что правители не будут заботиться об интересах народа, если эти интересы не являются их собственными интересами" [35, с.225]. Благо народа признавалось "абсолютной этической ценностью" [22, с.81], и трактовалось исходя из интересов государства, отчего, как отмечает шведский ученый Х. Баггер со ссылкой на другие исследования: "и понятие "общее благо" в петровском законодательстве употреблялось как синоним понятию "государственный интерес"" [3, с.99]. Монарший и государственный интерес выступают в качестве некой высшей ценности. Носителями интереса в российском законодательстве этого периода не выступают никакие иные, кроме монарха и государства, субъекты. В правоведении и сегодня еще остается дискуссионным вопрос о том, могут ли быть интересы у человека, находящегося в изоляции, вне социума, например, у Робинзона на необитаемом острове? [См.: 44, с.97-103; См., также: 42, с.248-257; 43, с.78-81; 45, с.106-110; 46, с.49-52]. А здесь мы наблюдаем ситуацию, когда не признаются интересы практически всего населения государства.

Разумеется, что такое избирательное употребление не случайно. Здесь проявилась одна из языковых традиций культуры средневековой Руси, где, "все (не только слова, но и предметы) обозначает высшую реальность и где объекты значимы не с точки зрения своей физической природы или своей функции, а лишь постольку, поскольку они обозначают что-то еще" [22, с.412]. Назначение монаршего интереса в петровском законодательстве легче понять в сопоставлении с проведенным Ю.М. Лотманом (1922-1993) анализом понятий честь и слава в средневековой Руси: "Для нас слова честь и слава более или менее синонимичны, между тем как в русской культуре Средних веков слово честь означает признание и одобрение, даруемые высшими лицами низшим, а слава может относится только к тем людям, которые стоят на высших ступенях социальной иерархии" [22, с.412-413].

Следует обратить внимание и на состояние общества того времени, в котором, по мнению историка С.М. Соловьева отсутствовало "уменье видеть в общем интересе охрану интереса частного" [41, с.97]. Поэтому призывы, "что надобно стараться о пользе общей, ибо от этого народ получит облегчение; эти слова для многих были только словами, словами языка чуждого, непонятного" [41, с.129].

В законодательстве Екатерины II термин "интерес" употреблялся не часто. Связано это, видимо, с тем, что, как отмечают специалисты, законодательство Екатерины II выгодно отличается от законов ее великого предшественника. В нем мало иностранной терминологии, язык отличается простотой и ясностью [См.: 49, с.167]. Термин "интерес" использовался по отношению к тем же субъектам, что и в законодательстве предшествующей эпохи: императору, государству, казне. Так, в "Учреждениях для управления губерний" (1775 г.) об интересах императора говорится, например, в ст.404, в п.1 ст.410; о казенных интересах в п.6 ст.6 и п.4 ст.409. Переселение крестьян в Сибирь обосновывалось в Указе 1760 г. тем, что этого "государственный интерес требует" [38, с.497].

Таким образом, подчеркнем, что в законодательстве этого периода интересы монарха, государства и казны коррелируют не с интересами (что было бы естественным и гармоничным) общества, а с явлениями, выраженными в таких более усеченных понятиях, как народная польза и общее благо. По-другому и быть не могло. Невозможно законодательно отразить такое явление как общественные интересы, если законодательно не признано существование самого общества.

Хотя, как заметил академик М.К. Любавский: "интересы общества были налицо и ранее, но они имелись в виду лишь постольку, поскольку это было в интересах государства; наконец, они преследовали лишь сословные цели и не распространялись на все население данной территории" [23, с.115].

На дальнейшее использование понятия "интересы" в российском законодательстве и на формирование его правовых смыслов решающие влияние оказала реформаторская деятельность императрицы Екатерины II. В том числе реализация ее замысла о законотворчестве с участием различных слоев населения империи. В состав, созванной ею в 1767 г. "Комиссии для составления проекта нового Уложения", входили депутаты не только от дворян, но и горожан, свободных крестьян и кочующих инородцев. Особое значение имеет составленный Екатериной "Наказ Комиссии", регламентирующий основные направления работы последней. "Наказ" содержал многие правила, отразившие правовые идеалы западной мысли того времени. В этой связи отметим, в очередной раз, влияние европейских просветителей на политико-правовые взгляды императрицы, а также прямое заимствование их идей Екатериной, впрочем, откровенно это признававшей. Например, в письме Даламберу она написала о том, как обобрала Монтескье, а посылая экземпляр Наказа Фридриху II, сообщила: "Ваше Величество не узнаете здесь ничего нового.Я. как ворона в басне, нарядилась в чужие перья, набрав в разные части своего сочинения чужие мысли, только распределяя их по предметам, то строчку, то несколько слов, так что, если собрать мои мысли, то будет не более 2-3 листов" [Цит. по: 23, с.73].

Нельзя не заметить, что оценка "Наказа" некоторыми современными исследователями по существу повторяет мнение отдельных комментаторов знаменитого российского историка Н.М. Карамзина (1766-1826), утверждающих, что он видел в "Наказе" "компиляцию, составленную по нескольким произведениям просветительской литературы" [16, с.437]. На самом же деле, Н.М. Карамзин, указывая на "красноречивый Наказ Екатерины II, испещренный выписками из Монтескье и Беккари" [17, с.124], имел в виду совсем не компилятивность, а отсутствие в нем чисто русских идей. Он спрашивает: "Чего не доставало? способных людей. Были ли они в России? - по крайней мере, их не находили; может быть, худо искали" [17, с.124]. Видимо, именно это обстоятельство подчеркивают специалисты, считающие "Наказ" "сконцентрированным изложением идей французских просветителей с комментарием императрицы" [8, с.103]. По мнению А.И. Исаева значительная часть текста "Наказа" (250 статей) заимствована из трактата Ш. Монтескье "О духе законов", трактата Ч. Беккариа "О преступлениях и наказаниях" (около ста статей), "Энциклопедии" Дидро и д'Аламбера", а в целом заимствования составили более 80% статей и 90% текста [См.: 14, с.141].

Слово "общество" в "Наказе" используется в нескольких статьях, в том числе, в такой актуальной (как для того времени, так и сегодня) норме: "Ничего не должно запрещать законом, кроме вредного или каждому, или, особенно, целому обществу" [Цит. по: 23, с.75]. Затем слово "общество" и производные от него слова появились и в правовых актах, созданных на основе материалов, подготовленных указанной комиссией.

В "Жалованной грамоте дворянству" (1785 г.) в статье 47 появилось словосочетание "общественные нужды". Собранию дворянства дозволялось делать представления генерал-губернатору или губернатору "о своих общественных нуждах и пользах" [См.: 38, с.34]. Дворянство "с московского периода нашей истории, - отмечает С.Ю. Витте, - до реформ Императора Александра II всегда было "служилым"; все его интересы, все его положение связывались со службой государевой, быть не удел значило быть в опале" [6, с. 199]. Признав, что нужды имеются не только у императора, государства и казны, что они имеются и у такого субъекта как дворянство, причем назвав эти нужды - общественными, законодатель создал предпосылку для формирования на основе "общественных нужд" и "народной пользы" будущего законодательного понятия - "общественные интересы".

Следует заметить, что процесс этот протекал непросто. Уже через десятилетие с небольшим император Павел I, отменив некоторые права дворян и сами губернские дворянские собрания, предусмотренные Жалованной грамотой дворянству [15, с.166], предпринял характерную для того времени попытку отменить и некоторые слова, в том числе и содержащиеся в этой грамоте. Термин "общественные нужды", как и другие производные от слова "общество" термины оказались под угрозой запрещения в связи с изданием в 1797 г. императором Павлом I декрета, в котором он повелел изъять из употребления некоторые слова и вместо них употреблять другие, в частности: вместо граждане - жители или обыватели; вместо отечество - государство; а слово общество - совсем не писать [5, с.213].

Заметим, что избранная форма запрещения отдельных слов в виде повеления "не писать" прослеживается на протяжении нескольких царствований. Императрица Елизавета Петровна "повелеть соизволила в новом сочиняемом уложении за подлежащие вины смертной казни не писать" [47, с.107]. Императрица Екатерина II повелела указом от 15 февраля 1786 г. подписывать прошения к ней не словом "раб", а "верноподданный" [13, с.72]. Император Александр I указами 1802 и 1808 гг. запретил употреблять в приговорах слова "жестоко" и "нещадно" [См.: 48, с.175; 47, с.175]. В этих повелениях ощущаются явные отзвуки мифологического отождествления имени и предмета. Характерная черта таких решений - изменять не реальность, а лишь ее имя, название [13, с.72].

Широкое распространение в указах Екатерины II получило прилагательное законный. Например, в указе князю А.А. Прозоровскому упоминаются: законная власть, законная присяга, законная строгость - с одной стороны, а с другой - законопротивное деяние и противозаконное поведение [См.: 21, с.519-520].

В такой обстановке параллельно официально-государственному использованию слова "интерес" (императорский, монарший, царский, государственный) постепенно складывается традиция употребления его в финансово-коммерческом значении: "доходное дело", "денежная выгода", "государственный и казенный доход", "имущество", "процент". Сначала в обычной речи. Так, комментируя ложность сведений одного из петербургских банкиров, императрица заметила: "Да, они многое выдумывают для интересов своих по курсу и прочему" [39, с.162]. А затем и в законодательных текстах. Например: "так к приращению казеннаго интереса надежды быть неуповательно (ПСЗ. Т.13. № 10164)" [Цит. по: 39, с.313]; "Стараться примечать не вкрадывается ли под предлогом узаконенного порядка к похищению казенного интереса поползновения (ПСЗ. Т.21. [1781 - 1783]. С.89)" [Цит. по: 25, с.104].

Несмотря на достаточно активное употребление слова интерес в деловой документации и светском обиходе, в начале ХVIII века единый вариант написания слова еще не устоялся. Писали и интересс, и интерест, и интерез, и, даже, как написал один из основателей Екатеринбурга В. Де-Геннин: "Дела, касающиеся к ынтересу горному" [25, с.104]. Даже в начале ХIХ века слово интерес еще не стало "русским" и зачастую употреблялось как иноязычное включение, дублируясь на двух языках. В письменной речи этого периода зачастую "сохраняется идущая от предшествующей эпохи традиция, когда нужное понятие называется русским словом или выражением, но иноязычный эквивалент из языка-источника дается в скобках для уточнения, пояснения мысли. Например, П.А. Вяземский пишет: "Мелкие умы стараются теснее сосредоточивать выгоды (interets)" [Цит. по: 25, с.51]. Расширение смысла слова "интерес" в русском языке произошло во многом под влиянием французского "interet" [См.: 25, с.51; 50, с.97-98]. Одним из свидетельств этого является огромное внимание, проявленное российским обществом к Энциклопедии Дидро и Даламбера, статьи из которой, в том числе и написанная Дидро статья "Интерес", были переведены на русский язык и опубликованы в многочисленных сборниках того времени. Только за десятилетие (1767-1777) было переведено и издано 480 статей [4, с.40].В.О. Ключевский отмечает, что "русская мысль, ошеломленная крутым переворотом, весь ХVIII в. силилась придти в себя и понять, что с нею случилось. Толчок, ею полученный, так далеко отбросил ее от насиженных предметов и представлений, что она долго не могла сообразить, где она очутилась. Чуть не в один век перешли от Домостроя попа Сильвестра к Энциклопедии Дидро и Даламбера" [18, с.15]. Дидро обосновывал право человека на индивидуальный интерес, и это оказало большое влияние на русскую правовую мысль. По мнению С.С. Алексеева, наиболее мощное влияние французская правовая культура, во многом основанная на Гражданском кодексе, в начале ХIХ века оказала не на ближайших соседей Франции, а именно на Россию [2, с.30]. Изменения в области гражданского права, расширение сферы регулирования имущественных отношений и стремление законодательно охватить как можно больший круг сделок вызвали необходимость не только активно использовать в российском законодательстве такие понятия как интерес, собственность, но и трактовать их в духе уважения к частному интересу.

В XIX веке все прочнее закрепляется традиция самостоятельного и единообразного употребления слова "интерес". Увеличивается число его смысловых оттенков, устойчивых словосочетаний. Использование слова "интерес" в русском литературном языке XIX века существенно обогащает его смысл, сообщает ему психологически значимые характеристики. Психологические и этические смыслы слова "интерес", сложившиеся в русском литературном языке, находят свое отражение в "Толковом словаре живого великорусского языка" В. Даля, в первом издании которого (1863 г.) уже зафиксированы такие добавления к сугубо деловому значению этого слова, как сочувствие, участие, забота [9, с.47]. В произведениях русских писателей и мыслителей слово интерес приобретает богатый по содержанию смысл: "В последнее время мы видали, правда, что люди, весь свой век не знавшие другого закона, кроме произвола, вдруг начинали кричать против произвола, когда он задевал их интересы" [10, с.288].

Список литературы

1. Азаркин Н.М. История юридической мысли России: Курс лекций. М.: Юрид. лит., 1999.

2. Алексеев С.С. Гражданский кодекс Франции и перспектива развития частного права в России. Екатеринбург: Полиграфист, 2000.

3. Баггер Х. Реформы Петра Великого: Обзор исследований. М.: Прогресс, 1985.

4. Богуславский В.М. Великий труд, впервые обосновавший права человека // Философия в Энциклопедии Дидро и Даламбера. М.: Наука, 1994.

5. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка ХVII - ХIХ вв. М.: Высшая школа, 1982.

6. Витте С.Ю. По поводу непреложности законов государственной жизни // Антология мировой правовой мысли. В 5 т. Т.5. Россия: конец XIX - XX вв. М.: Мысль, 1999.

7. Волкова И. Русская армия в русской истории. Армия, власть и общество: военный фактор в политике Российской империи. М.: Яуза, Эксмо, 2005.

8. Глушкова С.И. Проблема правового идеала в русском либерализме. Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного ун-та, 2001.

9. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т.2. (И - О). М.: Русский язык, 1981.

10. Добролюбов Н.А. Черты для характеристики русского простонародья // Добролюбов Н.А. Литературная критика: В 2-х т. Т.2. Л.: Худож. лит, 1984.

11. Зайченко А.Б. Политическая концепция А.Д. Кантемира // Закономерности возникновения и развития политико-юридических идей и институтов. М., 1986.

12. Законодательство Петра I. М.: Юрид. лит, 1997.

13. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. М.: РОССПЭН, 1997.

14. Исаев А.И. История государства и права России: Полный курс лекций.2-е изд. перераб. и доп. М.: Юрист, 1994.

15. К.З. Жалованная грамота дворянству // Отечественная история: энциклопедия: В 5 т. Т.2. М.: Большая российская энциклопедия, 1996.

16. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях // Антология мировой правовой мысли. В 5 т. Т.4. Россия: ХI - XIX вв. М.: Мысль, 1999.

17. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях // Литературная учеба. 1988. № 4.

18. Ключевский В.О. Два воспитания // Ключевский В.О. Соч. В 9 т. Т.9. Материалы разных лет. М.: Мысль, 1990.

19. Краткая философская энциклопедия. М.: Прогресс, 1994.

20. Лексика русского литературного языка XIX - начала ХХ века. М.: Наука, 1981.

21. Лонгинов М.Н. Новиков и московские мартинисты. СПб.: Лань, Санкт-Петербургский университет МВД России, 2000.

22. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - Текст - Семиосфера - История. М.: Языки русской культуры, 1996.

23. Любавский М.К. История царствования Екатерины II.2-е изд. СПб.: Лань, 2001. С.115.

24. Малинова А.Г. Мог ли Ульпиан рассуждать об интересах? // Аллея науки. Научно-практический электронный журнал. 2017. № 6.

25. Малинова А.Г. Понятие "законные интересы" в семейном праве // Российский юридический журнал. 2001. № 1.

26. Малинова И.П. Интерпретация социальной реальности в правотворчестве и реформаторской деятельности // Российский юридический журнал. 2012. № 5.

27. Малинова И.П. Эпистемология права // Российский юридический журнал, 1999. № 3.

28. Малинова И.П. Философия права и юридическая герменевтика: Монография.2-е изд., доп. Екатеринбург: Издательский дом Уральского государственного юридического университета, 2015.

29. Манифест о вызове иностранцев в Россию.16 апреля 1702 г. // Законодательство Петра I. М.: Юрид. лит., 1997.

30. О жалованье разным лицам, об учреждении при губернаторах и вице-губернаторах ландратского совета и о наказании вредителей государственного интереса. Именной указ.24 апреля 1713 г. // Законодательство Петра I. М.: Юрид. лит., 1997.

31. О фискалах. И о их должности и действии. Именной указ.17 марта 1714 г. // Законодательство Петра I. М.: Юрид. лит., 1997.

32. Павленко Н.И. Петр I. К изучению социально-политических взглядов // Россия в период реформ Петра I. М., 1973.

33. Памятные записки А.В. Храповицкого, статс-секретаря Императрицы Екатерины Второй. М.: В/О Союзтеатр, Главная редакция театральной литературы, 1990. (Репринтное воспроизв. издания 1862 г.).

34. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998.

35. Пристли Д. Очерк об основных принципах государственного управления и о природе политической и гражданской свободы // Пристли Д. Избранные сочинения. М.: ОГИЗ, 1934.

36. Прокопович Ф. Правда воли монаршей во определении наследника державы своей // Антология мировой правовой мысли. В 5 т. Т.4. Россия: ХI - XIX вв. М.: Мысль, 1999.

37. Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т.4. Законодательство периода становления абсолютизма. М.: Юрид. лит., 1984.

38. Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т.5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М.: Юрид. лит., 1986.

39. Сизиков М.И. История государства и права России с конца ХVII до начала ХIХ века: Учеб. пособие. М.: ИНФРА-М, 1998.

40. Словарь русского языка ХVIII века. Выпуск 9 (Из - Каста). СПб.: Наука, 1997.

41. Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. М.: Наука, 1984.

42. Малинова А.Г. Эмбриональное сиротство: проблемы защиты наследственных и иных интересов ребенка, вынашиваемого (или выношенного) суррогатной матерью // Инновационная Россия: проблемы и перспективы социально-ориентированного развития: Материалы Международной научно-практической конференции (Екатеринбург, ноябрь 2012 г.). Часть 1.: Екатеринбург: Изд-во Уральского института экономики, управления и права, 2012. - 324 с.

43. Малинова А.Г. Право на жизнь до рождения: дискуссии о фетоциде // Российский юридический журнал. 2016. № 2.

44. Малинова А.Г. Робинзон Крузо как персонаж юридических теорий // Территория инноваций. Научно-практический электронный журнал. 2017. № 3 (7).

45. Малинова А.Г. Интерес как принадлежность // Инновации в современном мире: цели, приоритеты, решения: Материалы III Международного научно-практического форума (Екатеринбург, 22-25 апреля 2014 г.). Часть II. Екатеринбург: Изд-во Уральского института экономики, управления и права, 2014. - 473 с.

46. Малинова А.Г. Интерес и потребность: допустимо ли их отождествление в сфере права? // Актуальные проблемы цивилистических отраслей права. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 15. Екатеринбург: Уральский юридический институт МВД России, 2016.

47. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т.1. М.: Наука, 1994.

48. Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. М.: Добросвет-2000; Городец, 2000.

49. Чистяков О.И. Введение к Учреждениям для управления губерний // Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т.5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М.: Юрид. лит., 1986.

50. Этимологический словарь русского языка. Т.2. Выпуск 7. (И). М.: МГУ, 1980.

Размещено на Allbest.ru