Парадигма времени немецкого и чеченского глагола

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПАРАДИГМА ВРЕМЕНИ НЕМЕЦКОГО И ЧЕЧЕНСКОГО ГЛАГОЛА

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

АРСАХАНОВА МАЛЮТХАН АБДУЛ-ХАДЖИЕВНА

Пятигорск 2010

Работа выполнена на кафедре немецкой филологии в ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет»

Научный руководитель: Кандидат филологических наук, профессор Литвинов Виктор Петрович

Официальные оппоненты: Доктор филологических наук, профессор Аликаев Рашид Султанович

Доктор филологических наук, профессор Овхадов Муса Рукманович

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Ивановский государственный университет»

Защита состоится 19 января 2011г. в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.193.02 в ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет» по адресу: 357532, г. Пятигорск, проспект Калинина, 9.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет».

Автореферат разослан 15 декабря 2010 г.

Учёный секретарь

диссертационного совета Л.М. Хачересова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования, как и других исследований проблем этого рода, определяется живым интересом современной лингвистической типологии к прояснению условий сравнимости двух языков (характерным свидетельством этому могут быть все материалы книги [Approaches to Language Typology 1995]), а также необходимостью дополнительного исследования временной системы чеченского языка.

Объектом исследования выступает категория глагольного времени. Предметом исследования является сопоставление языков, генетически неродственных, в части категории времени с учетом явлений, взаимодействующих с этой категорией. Во многих подобных случаях лингвист сталкивается с проблемой сопоставимости явлений. Категории общей грамматики могут служить достаточной понятийной основой для определения сравниваемых явлений, но они надежны только на общем уровне. Понятие «глагольного времени» одинаково применимо к немецкому и чеченскому языку, а его разложение на более детальные понятия ставит исследователей перед значительными трудностями. Например, одинаково ли применимо к обоим языкам понятие «относительного времени»? Могут ли термины общей грамматики: имперфект, футур, плюсквамперфект и т.д. иметь одинаковое значение применительно к этим двум языкам? Кроме того, состав понятий общей грамматики, даже на уровне морфологии, едва ли может считаться полным. В последние годы этот состав пополнился понятием эвиденциальности, ср. [Evidentiality 1986; Эвиденциальность 2007]. Есть ли категория эвиденциальности в изучаемых языках? Вопросы такого рода делают зависимым получение результата от предварительной концептуальной проработки. При этом невозможно определить, какие именно понятия должны быть уточнены до того, как будут сделаны попытки сопоставления.

Цель настоящей работы - научное сравнение парадигм грамматического времени немецкого и чеченского языков, то есть итоговое представление данных об этих явлениях в виде полной и непротиворечивой системы контрастов.

Для достижения цели должны быть решены следующие задачи:

1. Приведение терминологии грамматического времени к общему набору понятий для двух языков (например, как представить чеченские временные формы в выражениях, приемлемых для германиста и т.п.).

2. Описание системы немецкого времени в форме, пригодной для сопоставления языков, с учётом разнообразия трактовок, существующих в исследованиях по немецкому языку.

3. Описание системы чеченского времени в форме, пригодной для сопоставления, также с учетом разнообразия трактовок в чеченских грамматиках.

4. Сопоставление временных форм и значений немецкого и чеченского языков. немецкий чеченский язык грамматический

Для решения поставленных задач использовался метод типологического сопоставления, который в данной работе следует принципам Ленинградской типологической группы, где центральной частью метода является анкетирование.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Наиболее общее отличие немецкого грамматического времени от чеченского заключается в том, что в немецкой системе разные категории совмещены в одной парадигме (таксиса и времени, времени и наклонения).

2. Чеченский язык имеет систему таксиса в виде нефинитных глагольных форм, совместимых с любым временным планом, одинаково используемых в разных временных планах. Немецкий таксис целесообразно называть просто относительным временем, поскольку он выражается финитными формами временной парадигмы.

3. Чеченское косвенное наклонение (условное, условно-сослагательное) имеет временные различия того же рода, что и в индикативе, тогда как в немецком характер времени в двух наклонениях существенно различен.

4. Характерной особенностью чеченского языка является различение очевидных и неочевидных граммем, которые представляют собой особый случай эвиденциальности. В немецком языке эвиденциальность (ссылка на чужое свидетельство) может выражаться сочетаниями инфинитива с глаголами wollen и sollen, но немецкий язык имеет, кроме того, специальную модальность косвенной речи (в системе коньюнктива).

5. Парадигма временных форм в чеченском языке является закрытой, а в немецком языке она является открытой, так как возможны дополнительные формы перфектного ряда.

Как принято в сравнительно-типологических исследованиях, в качестве материала берутся образцовые примеры употребления, содержащиеся в справочных (нормативных) грамматиках и словарях этих языков, а также проблематичные примеры из научной литературы. Кроме того, в настоящей работе учитываются материалы М.Ш. Дагирова [1988 и другие работы], который был первым лингвистом, сравнивавшим глагольные времена немецкого и чеченского языков, и передал автору данной работы интерес к этой тематике. Лишь в отдельных случаях используются немецкие примеры из собственной коллекции автора диссертации. В совокупности подвергнуто анализу около 2000 примеров. Для уточнения некоторых тонкостей чеченского глагольного времени составлялись экспериментальные задания для предъявления информантам.

Теоретической базой послужили труды отечественных и зарубежных ученых Б. Комри, Г. Рейхенбаха, В.С. Храковского, Р.О. Якобсона, из германистов - В.Г. Адмони, О.И. Москальской, Г. Хельбига, из кавказоведов - И.Ю. Алироева, Ю.Д. Дешериева, Н.Ф. Яковлева и др.

Научная новизна работы заключается в определении набора понятий общей грамматики, необходимых и достаточных для сопоставления немецкой и чеченской парадигм времени, в применении метода типологического анкетирования в версии Ленинградской типологической группы к контрастивному описанию парадигм времени, в включении материала чеченского языка в сферу типологического исследования категории времени, в определении явлений эвиденциальности, пока ещё недостаточно определённых как для чеченского, так и для немецкого языка, а также в представлении таблицы сходств и различий парадигмы времени в исследуемых языках.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что современные типологические приёмы проливают дополнительный свет на явления не только чеченского, но и хорошо изученного немецкого языка и открывают перспективу дальнейших сопоставительных исследований, в особенности - германо-романских языков с языками нахско-дагестанского ареала.

Практическая ценность работы состоит в том, что её результаты и методическое приёмы могут найти применение в разработке новых нормативно-грамматических материалов по немецкому (иностранному) и чеченскому (родному) языку в среднем и высшем образовании в Чеченской республике, а также использоваться как основа для программирования исследовательской работы студентов (выпускных квалификационных работ).

Основные положения и результаты диссертационного исследования прошли апробацию на научных конференциях в Чеченском государственном университете в 2009 и 2010 гг. а также обсуждались на кафедре немецкого языка Чеченского государственного университета и на кафедре немецкой филологии Пятигорского государственного лингвистического университета. Они отражены в 5 публикациях автора, две из них - в ведущих рецензируемых научных изданиях по перечню ВАК РФ. Материалы внедряются в научно-исследовательскую практику в ГОУ ВПО «Чеченский государственный университет».

Композиционно диссертация состоит из введения, двух глав, выводов по главам, заключения и библиографического списка.

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются предмет, объект исследования, формулируются цель и задачи работы, описываются используемые методы анализа, характеризуется материал, раскрывается новизна, теоретическая, практическая значимость проводимого исследования, указываются положения, выносимые на защиту, сведения об апробации.

В первой главе проводится начальное сравнение временных парадигм немецкого и чеченского языков и приводится в конце типологическая анкета для двух исследуемых языков, подготавливающая вторую главу.

Во второй главе мы рассматриваем абсолютное и относительное время в немецком и чеченском языках, очевидные и неочевидные временные значения, время в косвенном наклонении.

В заключении подводятся основные итоги проделанной работе и делаются общие выводы с обоснованием положений, выносимых на защиту.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава «Условия научного сравнения временных систем немецкого и чеченского языков» посвящена вопросу о составе парадигм времени и приведения их к такому представлению, чтобы было возможно их сопоставление в единой терминологии для двух языков.

Любое исследование и описание проводится с помощью определенных методов. Основным методом сравнительной типологии является сравнение. Методом сравнения в сравнительной типологии выявляются свойства языков, присущие исследуемым языкам в равной мере, определяются свойства языков, отличающие их друг от друга в полной мере или частично. Исследования категории времени в немецком языке имеют многовековую историю. С тех пор как существуют немецкие грамматики, категория времени каким-то образом обсуждалась, а в XX веке было издано много книг по этой тематике. Что касается категории времени чеченского языка, то у него история вопроса более короткая. Категория времени обсуждается в чеченских грамматиках, но специальные работы по грамматическому времени малочисленны. Таким образом, материал по языкам оказывается неравновесным. Если немецкая категория времени описана много раз и многообразно, то чеченская категория времени мало и недостаточно. Здесь важно не попадать в зависимость от хорошо описанного немецкого языка, чтобы не переносить свойства немецкого языка на чеченский язык.

Большинство грамматистов говорят, как правило, о шести временных формах немецкого глагола: презенс, перфект, футур I, футур II, имперфект, плюсквамперфект, и распределяют временные формы на две группы, смотря по тому, передают ли они абсолютное или относительное временное значение. При этом имеются в виду формы индикатива.

Относительность времен в принципе может быть разнообразной (одновременность, предшествование, последовательность). Но, согласно В.Г. Адмони, с грамматической точки зрения в немецком языке рассматривается только предшествование и даются примеры конструкций с перфектом, плюс -квамперфектом и футуром II. [Admoni 1960: 185].

В.Г. Адмони не говорит вообще об одновременности в настоящем, прошедшем, будущем, а также о последовательности в настоящем, прошедшем, будущем. В. Шмидт же в этой связи говорит об одновременности, предшествовании и последовательности, но не ставит вопрос, являются ли они значениями категориальными. Он говорит, что Prдsens, Imperfekt, Perfekt и Futur I могут употребляться и как абсолютные, и как относительные, а Plusquamperfekt и Futur II - большей частью употребляются относительно [Schmidt 1967: 215], явно имея в виду только значение предшествования.

А по Г. Хельбигу и Й. Буше, шести грамматическим временам (Tempora) немецкой временной системы не соответствуют в линейном порядке шесть значений этих временных форм [Helbig, Buscha 1972: 121]. И дальше они уточняют, что Tempora у них - это временные формы, а не времена. Они имеют в виду, что у временных форм может быть большое количество временных значений. Приведем примеры из их грамматики [Helbig, Buscha 1972: 121]:

Jetzt bringt er das Buch.

Morgen bringt er das Buch.

Neulich bringt er das Buch.

Во всех предложениях одна и та же временная форма презенс, хотя объективное время разное: в первом предложении - настоящее, во втором - будущее, в третьем - прошедшее. Не ставится вопрос об отличии выражаемого времени от временного значения, принадлежащего форме в составе парадигмы.

Другие авторитетные германисты (О.И. Москальская, В. Флемиг, Е.И. Шендельс) также акцентируют отношение предшествования как собственно относительное и по традиции обсуждают множество значений каждой из временных форм.

Чеченская временная система в отличие от немецкой временной системы описана мало и недостаточна. Фактически по чеченской категории времени следует читать следующих авторов: П.К.Услар [1888], Н.Ф.Яковлев [1960], Р.И.Долакова [1961], Ю.Д.Дешериев [1967], Т.И.Дешериева [1979], М.Ш.Дагиров [1988; 2005], В.Ю. Гиреев [1988].

Чеченские временные формы образуются от трех разных основ; по Н.Ф.Яковлеву:

а) основа масдара (отглагольное существительное, обозначающее процесс действия; по П.К.Услару и Р.И.Долаковой, масдар является исходной формой глаголов, она же является основой инфинитива и совпадающих с ним форм повелительного наклонения):

ахар «пахать»

дийцар «рассказывать»;

б) основа прошедшего (совершенного) времени:

аьхна «вспахал»

дийцина «рассказал»;

в) основа настоящего времени:

оху «пашу»

дуьйцу «рассказываю».

В чеченском языке принято различать восемь временных форм. Н.Ф.Яковлев [1960] говорит о настоящем (дуьйцу), прошедшем несовершенном (дуьйцура), прошедшем совершенном (дийцина), недавнопрошедшем (дийци), прошедшем очевидном (дийцира), преждепрошедшем совершенном (дийцинера), будущем фактическом (дуьйцур ду) и будущем возможном (дуьйцур).

Мы попытались описать чеченские временные формы на основе детального морфемного анализа по методике, близкой к той, которую применил В.П. Литвинов [1988] к определению категорий глагола языка эве, и соотнести определения с терминологией, принятой в немецкой грамматике для немецких форм, так как именно в немецкой грамматической традиции термины близки к международному стандарту общей грамматики. Методика заключается в том, что вычленяются все грамматические форманты и их сочетания, возможные у чеченского глагола, и им подыскиваются терминологические определения, оправданные с точки зрения общей грамматики.

Обнаруживаются 8 простых флективных форм, из которых 4 используются как временные формы финитного глагола, но комбинации разных аффиксов образуют дополнительные формы; например, комбинация основы настоящего на -у, -а с аффиксом -р дает будущее время. Кроме того, обнаруживаются аналитические формы с вспомогательным «предикатором», который в свою очередь сложно варьируется; так образуются сложное будущее «фактическое» (форма масдара на -р плюс предикатор) и сложное настоящее (форма деепричастия на -ш плюс предикатор, это формальный аналог английского прогрессива: Охуш ву ~ I am ploughing; в чеченском эта форма чаще употребляется со значением обыкновения, как нем. pflege zu + Inf).

Определение чеченских временных форм (левый столбец) можно соотнести с немецкими временными формами следующим образом:

настоящее время - презенс

будущее простое - футур I

будущее сложное («фактическое») - футур II

прошедшее совершенное - перфект

прошедшее несовершенное - претерит

давнопрошедшее - плюсквамперфект

Сложное настоящее приходится определять как «прогрессив/узитатив» в терминах «Типологии итеративных конструкций» В.С. Храковского [1989].

Остаются недавнопрошедшее и прошедшее очевидное, которые мы рассматриваем как отдельную проблему и разбираем во второй главе.

Вторая глава «Типологическое сравнение временных систем немецкого и чеченского языка» посвящена вопросам, разрешение которых позволит получить окончательную картину сходств и контрастов двух систем. Сопоставление грамматических категорий типологически далеких языков целесообразно проводить с выделением основных проблемных фокусов, поскольку различия в деталях многообразны и представляются случайными.

Об абсолютном и относительном времени в чеченском языке пишут Т.И. Дешериева, Р.И. Долакова и В.Ю. Гиреев.

Т.И. Дешериева [Дешериева 1979] различает настоящее, преднастоящее, посленастоящее, настоящее одновременное, близкое настоящее, предпрошедшее, послепрошедшее, прошедшее одновременное, абсолютное прошедшее совершенное, будущее совершенное и несовершенное, предбудущее, послебудущее, близкое будущее, будущее одновременное.

Преднастоящее, предпрошедшее, предбудущее выражается у Т.И. Дешериевой причастно-деепричастной формой совершенного вида (одна и та же форма), настоящее одновременное, прошедшее одновременное и будущее одновременное передается деепричастием несовершенного вида (одна и та же форма), и посленастоящее, послепрошедшее и послебудущее выражается производным местным падежом VII серии глагольного корня (одна и та же форма). Обращает на себя внимание одинаковое выражение относительных значений времени при любом их отношении к моменту речи. Не отдельная ли это категория?

Поскольку в немецких грамматиках с достаточным теоретическим основанием различаются абсолютные и относительные времена, а чеченская система от немецкой отличается, мы, с опорой на теорию времени Ганса Рейхенбаха, относим термины «относительные» и «абсолютные» только к значениям и спрашиваем об их возможном выражении в чеченском.

Теория грамматического времени, предложенная Гансом Рейхенбахом в [Reichenbach 1966: 287-298], является наиболее четкой и широко признанной у современных лингвистов. Помимо точки речи и точки события Г. Рейхенбах различает еще точку отсчета; каждое событие размещается во времени относительно некоторой точки отсчета. Если точка отсчета совпадает с моментом речи, мы говорим об абсолютных временах. Если же это какая-то другая точка, то необходимо говорить об относительных временах.

Когда в немецких грамматиках говорят о предшествовании и называют временные формы, выражающие предшествование, и в этом смысле к «абсолютным временам» относят презенс, претерит, футур I и частично перфект, к относительным - плюсквамперфект, футур II и частично перфект, очевидно, имеется в виду, что в немецком языке есть специализированные формы предшествования, а специализированных форм одновременности и следования нет. Однако, если мы принимаем схематизации Г. Рейхенбаха, то надо спрашивать, чем выражается предшествование, одновременность и следование в немецком языке. И при этом вопрос, поставленный таким образом, именно для немецкого языка все еще оказывается недостаточно точным, хотя вполне точным для чеченского. Уместнее спрашивать, чем в немецком языке выражается предшествование в настоящем, прошедшем и будущем, поскольку относительное время в индикативе надстроено над абсолютным.

Следует определять условия, при которых в немецком языке действует правило относительного времени. Традиционно называется выбор перфекта и плюсквамперфекта после союза nachdem (предшествование). Но правило относительного времени действует, например, для придаточных дополнительных после глаголов «видеть» и «знать», и в этих случаях хорошо видно, что не форма, а именно значение абсолютного времени в главном предложении определяет выбор формы в придаточном. Сравним:

Ich sah, dass sie weinte (одновременность в прошедшем).

Ich habe gesehen, dass sie weinte (одновременность в прошедшем).

Замена претерита на перфект в главном предложении не влияет на выбор формы в придаточном.

В семантическом плане необходимо различать грамматические значения, с одной стороны, и отношения между обсуждаемыми событиями в жизни, с другой. В грамматике В.Юнга [Jung, 1968: 232] предлагается пример:

Wenn er es euch gesagt hat, hat er es auch anderen mitgeteilt, как представляющий одновременность в прошедшем. Но, как нам известно, в сложных предложениях с придаточным условным (с союзом wenn) и в индикативе, и в конъюнктиве время употребляется абсолютно, а это значит, что в данном предложении перфектом выражено абсолютное прошедшее в обеих частях.

Одновременность в прошедшем выражается претеритом:

Ich wusste, dass sie es machte.

В настоящем и будущем она выражается презенсом:

Ich werde wissen, dass sie es macht. - одновременность в будущем.

В рамках принятой теории мы утверждаем: в немецком индикативе одновременность в настоящем выражается презенсом, одновременность в прошедшем - претеритом, одновременность в будущем - презенсом. Следование в прошедшем выражается кондиционалисом (Ich sah, dass sie gleich losweinen wьrde), а в настоящем и будущем футуром:

Das Mдdchen sagte, dass sie Anita heiвe (hieвe). (одновременность)

Das Mдdchen sagte, dass sie vor kurzem ihr Abitur gemacht habe (hдtte). (предшествование)

Sie sagte, dass sie als Dolmetscherin arbeiten werde (wьrde). (следование)

Karl sagt, dass er noch an seinem Diplom arbeite. (одновременность)

Er schreibt mir, seine Mutter habe in ihrer Jugend auf der Bьhne gespielt. (предшествование)

Die Mutter sagte, dass wir baden wьrden. (следование)

Если же в каком-то языке относительное время может выражаться причастно-деепричастными формами и никак не выражаться в финитных формах, тогда правомерно говорить о чистом «таксисе», как категории, отдельной от категории «временной локализованности» [Литвинов 2006: 144].

А.В. Бондарко рассматривает таксис как языковую категорию, характеризующую временные отношения между действиями [Бондарко 1990: 503]. А по Р.О. Якобсону, который ввел понятие таксиса, относительное время является лишь одной из разновидностей категории таксиса [Якобсон 1972: 101].

В чеченском правомерно говорить о чистом «таксисе», поскольку относительное время здесь выражается причастно-деепричастными формами, т.е. нефинитными глагольными формами в позициях, где в немецком был бы финитный глагол. Однако Т.И. Дешериева утверждает, что в чеченском языке есть относительное время. Но обращает на себя внимание одинаковое выражение всех пред-времен, всех после-времен и всех одновременных; сравним данные в следующих местах ее работы [Дешериева 1979: 120-121, 124-125, 128, 138, 140-141, 151, 152-153].

Мы видим, что, в отличие от немецкого языка, относительное время в чеченском не надстроено над абсолютным. Поэтому здесь мы предпочитаем говорить не об относительном времени, а о таксисе. Чеченский таксис выражается тремя разными способами:

? Предшествование выражается формой с аффиксом -на; в обстоятельственной позиции она - деепричастие, в атрибутивной - причастие, в предикативной - глагольная форма перфект:

Оха, болх бинчул тIаьхьа, садоIур ду.

«После того как поработаем, мы отдохнем».

? Одновременность выражается деепричастием на -ш:

Мела мох хьокху говран кхес ловзуш.

«Дует легкий ветерок, лаская гриву лошади».

Тхо цIа догIуш, догIа догIура.

«Когда мы ехали домой, шел дождь».

? Следование выражается местным падежом (седьмой серии) глагольного корня, который, таким образом, употреблен как имя (масдар); эта форма на -лц/лца никогда не выступает в позиции финитного глагола:

Шен бехк баллалц, метта ца веара иза.

«Он не успокоился до тех пор, пока его не обвинили».

О чеченском глаголе, в отличие от немецкого, можно спрашивать, чем выражается одновременность вообще или предшествование вообще, и это отличие принципиально. Уточним, что мы решаем нашу собственную проблему и никого не опровергаем. По сути дела относительное время в немецком языке может рассматриваться как случай таксиса, а именно как таксис, совмещенный с категорией времени. Нельзя сказать, что А.В. Бондарко «неправ». По сути дела чеченские формы на -на, -ш, и -лц могут рассматриваться как относительное время, реализованное через формы вербоидов. Нельзя сказать, что Т.И. Дешериева «неправа».

Но употребление грамматических терминов может быть не только правильным или неправильным, но и уместным или неуместным. Для четкого определения различия временных систем немецкого и чеченского глагола при сопоставительном исследовании уместно говорить об «относительном времени» в немецком и о «таксисе» в чеченском. Кроме того, грамматическое время в немецком языке по разному представлено в системах индикатива и конъюнктива, в отличие от чеченского, в котором конъюнктив (условное, условно-сослагательное наклонение) имеет временные различия того же рода, что и в индикативе.

Немецкий конъюнктив, как и индикатив, имеет временные формы и значения. Временная система конъюнктива содержит тот же самый набор временных форм, что и в индикативе, и еще дополнительно кондиционалис 1 и 2.

В немецком индикативе, как мы уже говорили выше, относительное время надстроено над абсолютным. В немецком же конъюнктиве есть две сферы употребления: сфера 1 с чисто абсолютным временем, область кондиционала, где используются только претеритальные формы с различением прошедшего и непрошедшего; сфера 2 с чисто относительным временем, область косвенной речи и нереального сравнения, где используется на выбор одна из пар форм для предшествования, одновременности, следования: для предшествования - перфект или плюсквамперфект, для одновременности презенс или претерит, для следования - футур I или кондиционалис.

Е.О. Шендельс [Schendels 1979], может быть, единственный автор, различающий такие сферы (Anwendungsbereiche), но у нее их четыре:

1. условное (только претеритальные формы для абсолютного времени):

Mit Karl im Tor hдtten wir nicht verloren (условное).

2. оптатив (только презенс):

Es lebe unsere Heimat (оптатив).

3. нереальное сравнение (относительное время):

Er tat, als hцre er nicht (нереальное сравнение).

4. косвенная речь (относительное время):

Das Mдdchen sagte, dass sie Anita heiвe (косвенная речь).

[Schendels: 90-95]

Очевидно, что первые два предложения имеют абсолютное, последние

два относительное время. Принимая это во внимание, мы приняли трактовку В.П. Литвинова [2006] о двух сферах употребления для сложно-подчиненных предложений: указанные нами сфера 1 и сфера 2. Не следует при этом смешивать термины «сфера 1» и «сфера 2» с «конъюнктивом I и II» немецких грамматик, где имеются в виду просто презентные (I) и претеритальные (II) формы.

В чеченском языке в отличие от немецкого косвенное наклонение (условное, условно-сослагательное) имеет временные различия того же рода, что и в индикативе. Показателем условного наклонения является аффикс -хь, который присоединяется к инфинитиву и переводится «если» (нем. «wenn»):

ала - ала-хь «если скажет»,

аха - аха-хь «если (вс)пашет»

Ахь дийцахь, атта хир ду.

«Если расскажешь, будет легко».

т.е., настояще-будущее выражается с помощью -хь [Дешериев 1967: 202].

Прошедшее выражается присоединением аффикса -хь к форме прошедшего совершенного (перфекта):

аьхна - аьхнехь «если вспахал».

Ахьа дийцинехь, суна хуур ду.

«Если ты рассказал, я узнаю».

Будущее состоит из двух основ: формы будущего времени и предикатора:

аха - охур делахь «если вспашет»

Хьо ловзур велахь, аравала (будущее).

«Если будешь играть, выходи».

Как мы видим, условное и условно-сослагательное наклонения связаны с настоящим, прошедшим совершенным (перфектом) и будущим изъявительного наклонения, т.е. имеют те же временные значения, что и в индикативе.

Присоединением временного показателя -ра образуется условно-сослагательное наклонение:

- настояще-будущее:

ахахь - ахахьа-ра «если бы пахал»

хазахь - хазахьа-ра «если бы услышал»

Цунна иза хазахьа-ра, дика хир дара.

«Если бы он это услышал, было бы хорошо».

- прошедшее:

аьхнехь - аьхнехьа-ра «если бы (уже) вспахал»

хезнехь - хезнехьа-ра «если бы (уже) услышал»

Мамина иза хезнехьара, цо суна дов дийр дара.

«Если бы мама услышала это, она отругала бы меня».

- будущее:

охур делахь - охур делахьа-ра «если бы вспахал»

хезар делахь - хезар делахьа-ра «если бы услышал»

Цо дуьйцур делахьара, ладуг1ур дара ас.

«Если бы он рассказал, я послушал бы».

Как мы видим, условное и условно-сослагательное наклонения связаны с настоящим, прошедшим совершенным (перфектом) и будущим изъявительного наклонения, т.е. имеют те же временные значения, что и в индикативе.

Очевидно, что нельзя сопоставлять немецкий конъюнктив как целое с чеченским условным наклонением как целым. Только одна сфера немецкого наклонения, которую условно можно назвать сослагательной модальностью (т.е. сюда не относятся косвенная речь, нереальные сравнительные с als ob), может сопоставляться с чеченскими условными наклонениями. Но чеченская сфера условных предложений только в своей условно-сослагательной части сопоставима с немецким конъюнктивом. Просто же условные предложения соответствуют немецкому индикативу в предложениях с союзом wenn:

Wenn es regnet, bleibe ich zu Hause.

ДогIа дагIа-хь, со цIахь Iийр ву (условное в настоящее-будущем).

Sollte es regnen, wьrde ich zu Hause bleiben.

ДогIa дагIахьа-ра, со цIахь Iийр вара (сослагательное в настоящее-будущем).

Hдtte es geregnet, wдre ich zu Hause geblieben.

ДогIа деънехьа-ра, со цIахь Iийр вара (сослагательное в прошедшем).

Термин evidential закрепился в лингвистике после известной статьи Р.О. Якобсона «Шифтеры, глагольные категории и русский глагол» 1957 г. [Якобсон 1972]. Эвиденциальностью он называет глагольную категорию, учитывающую три факта: сообщаемый факт, факт сообщения и передаваемый факт. Р.О.Якобсон приводит пример болгарского языка, где есть форма эвиденциальности на -л, в данном случае имперцептива, т.е. чужого свидетельства.

В чеченском языке явление эвиденциальности представлено скромно: принято различать «очевидные» и «неочевидные» прошедшие времена.

В современной типологии объем понятия эвиденциальности все больше расширяется. Мы приняли термин В.П. Литвинова [1986]

«имперцептив» для «неочевидных» форм и вводим термин

«перцептив» для форм «очевидных».

В чеченском в отличие от языков, обычно рассматриваемых при обсуждении имперцептива, формы неочевидные (заглазные, имперцептивные) не сигнализируют чужое свидетельство, а просто допускают его возможность. И в чеченском языке нет специальных форм для выражения неочевидности, как, наоборот, в болгарском нет специальных форм для выражения очевидности. Перцептив же в чеченском, как признаковая форма в оппозиции, сигнализирует о свидетеле (который не обязательно назван; он как бы совмещен с рассказчиком), то есть выражена точка зрения свидетеля как семантический признак грамматической формы. Введем термин «имплицированный свидетель»: человек говорит то, что он видел сам или имитирует, как будто он сам это видел. Мы можем говорить об «очевидности» действия, свидетелем которого является говорящий, в отличие от другой формы, когда говорящий свидетелем не был. И если оба действия прошедшие, оба несовершенные, тогда есть основание говорить, что одно «очевидное», другое «неочевидное».

В чеченском языке очевидные времена образуются с помощью суффиксов -ра, -ара, -ура, -ира: претерит перцептив - с -ара, -ура; перфект перцептив - с -ира:

хотт-ура «спрашивал», хаьтт-ира «спросил».

Претерит перцептив выражает действие или состояние, которое имело место до момента речи безотносительно к его пределу, представляет действие в его течении, указывает на длительность действия или на многократность:

Хаттарш до-ра дешархоша.

«Вопросы задавали ученики (Я свидетель)».

Перфект перцептив выражает законченное действие, происшедшее до момента речи в присутствии говорящего:

Цо дукха туьйранаш дийц-ира суна.

«Он много сказок рассказал мне».

Мы провели следующий эксперимент. Взяли отрывок из чеченского романа Х.Д. Ошаева «Пламенные годы», выдержанный в очевидном времени (перфект перцептив, претерит перцептив), заменили прошедшие очевидные времена на прошедшее совершенное (с -на: хаьтти-на - «спросил»), и оказалось, что замена форм в эксперименте дает грамматически правильный текст, но без той импликации свидетеля, которая присутствовала в изначальном тексте. В данном случае просто излагается цепочка событий без указания на очевидность, актуальную для «свидетеля» протяженность действия.

Очевидные времена большей частью употребляются в чеченских повествовательных текстах, даже в сказаниях, лишь иногда в сопровождении неочевидных форм. Между тем ясно, что в этих случаях говорящий (рассказчик) свидетелем событий быть не мог. (Заметим, что в языках с маркированным имперцептивом, вроде болгарского, в сказаниях используются формы неочевидные).

В немецком языке эвиденциальность (а именно ссылка на чужое свидетельство) может выражаться сочетаниями с глаголами wollen и sollen, но в немецком языке есть еще специальная модальность косвенной речи (в системе конъюнктива).

Глагол sollen может быть выразителем чужого свидетельства:

Sie soll schon seit lдngerer Zeit krank sein.

Свидетель при этом исключен, и его речь не воспроизводится, т.е., это не «косвенная речь», хотя по смыслу здесь возможна замена на неопределенно-личное Man sagt, dass …(Говорят, что он давно болеет).

Глагол wollen употребляется аналогичным образом, но при нем субъект свидетельства совмещен с субъектом «действия» и тоже отличен от субъекта речи.

Er will krank gewesen sein.

«Он говорит, что болел».

По Х. Хаарману, необходимо отличать косвенную речь от ссылки на чужое свидетельство. Он считает, что между косвенным свидетельством (indirekte Erlebnisform) и косвенной речью есть существенное различие. Задача косвенной речи, по его утвреждению, состоит в том, чтобы передать вид и способ выражения другим человеком. Косвенное свидетельство, напротив, представляет сами факты как предмет выражения. Источник информации не важен [Haarmann 1970: 23].

Однако немецкая косвенная речь, будучи действительно явлением другой природы, чем имперцептив, может рассматриваться как специальный случай эвиденциальности, не имеющий аналога в чеченском языке. Как сказано выше, время в косвенной речи всегда относительное. Различаются:

1. одновременность (в любом временном плане):

Er sagt (hat gesagt, wird immer sagen), er sei/wдre krank.

2. предшествование

Er sagt (hat gesagt, wird immer sagen), er sei/wдre krank gewesen.

3. следование

Er sagt (hat gesagt, wird immer sagen), er werde/wьrde dir helfen.

Аналогично функционируют относительные времена в нереальных сравнительных предложениях, но их, видимо, не надо

относить к эвиденциальности.

Итак, говоря о наклонении в чеченском языке, мы говорим об

условном и условно-сослагательном наклонениях. В виде таблицы это будет выглядеть так:

НАКЛОНЕНИЕ

? \

УСЛОВНОЕ УСЛОВНО-СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ

? / \ ? | \

настоящее прошедшее будущее настоящее прошедшее будущее

Очевидно, что нельзя сопоставлять немецкий конъюнктив как целое с чеченским условным как целым. Только одна сфера немецкого наклонения, которую можно назвать сослагательной модальностью (т.е. сюда не относятся косвенная речь и нереальные сравнительные с als ob) может сопоставляться с чеченскими условными наклонениями:

немецкий чеченский

Konjunktiv сослагательное наклонение

СФЕРА 1 - УСЛОВНО-СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ

СФЕРА 2 - Ї

Но чеченская сфера условных предложений только в своей условно-сослагательной части сопоставимa с немецким конъюнктивом. Просто условные предложения соответствуют немецкому индикативу:

Wenn du nichts dagegen hast, treffen wir uns morgen. (индикатив)

Хьо реза велахь, кхана вовшахкхетар ду вай. (условное наклонение)

«Если ты ничего не имеешь против, мы встретимся завтра».

Wenn du dich nicht ganz wohl fьhlst, geh lieber zum Arzt. (индикатив)

Хьайн дика ца хетахь, лоьран т1е г1о. (условное)

«Если ты себя не очень хорошо чувствуешь, сходи лучше к врачу».

Наше наблюдение над немецко-чеченскими контрастами в глагольной сфере позволяют обсуждать частные различия в свете более общего различия флективного и агглютинативного строя языка. Для флективных языков характерно совмещение разных категорий в одной парадигме; например, немецкая форма перфект всегда выступает как перфект индикатив или как перфект конъюнктив, и то же действительно для других временных форм. Только кондиционалис является вообще формой конъюнктива, но характерно, что эта форма затягивается в сферу индикатива для выражения следования в прошедшем. (Ich sah, dass es regnen wьrde). В чеченском языке, напротив, условные наклонения имеют независимый морфологический показатель -хь. Эта форма может ставиться в разных временах.

Мы видели, что все временные формы немецкого индикатива могут употребляться со значением относительного времени, и только плюсквамперфект употребляется как относительное время по преимуществу. В немецком глаголе нет отдельной парадигмы относительного времени. В чеченском же относительное время выражается специальными формами, которые мы определили как чистый таксис.

Чеченский язык имеет специальные парадигматические формы для эвиденциального значения очевидности, тогда как немецкий язык маркирует неочевидность с помощью форм, имеющих и другие значения.

В диссертации вся совокупность сходств и контрастов двух исследуемых языков представлена в виде сопоставительных таблиц. Общие выводы из работы перечислены во введении как «положения, выносимые на защиту».

Заключение

Проведенное исследование по сопоставлению двух языков, немецкого и чеченского, генетически неродственных, позволило решить проблему, заключенную в предмете нашего исследования.

В первой главе нами была составлена типологическая анкета для немецкого и чеченского языков, были выделены вопросы, требующие ответов. Что касается немецкого языка, здесь не возникало особых трудностей в ходе работы, так как в немецкой германистике имеется много литературы по нашей тематике. Напротив, по чеченскому языку специальных работ по категории времени очень мало.

Мы пытались в ходе работы не попадать в зависимость от хорошо описанного немецкого языка, чтобы не переносить свойства немецкого языка на чеченский.

После описания системы немецкого времени и системы чеченского времени и, сопоставив временные формы и значения двух языков, мы пришли к следующему:

1. В немецком языке правомерно говорить об абсолютных и относительных временных значениях. В немецком индикативе относительное время надстроено над абсолютным временем. В данном случае говорят не просто об одновременности, предшествовании и следовании, а об одновременности в настоящем, прошедшем, будущем, предшествовании в настоящем, прошедшем и будущем и следовании в настоящем, прошедшем и будущем. В отличие от немецкого индикатива, о чеченском глаголе можно спрашивать, чем выражается одновременность вообще, предшествовании вообще и следовании вообще. В чеченском языке речь должна идти о чистом таксисе, «относительное время» выражено здесь причастно-деепричастными формами на -на, -ш, -лц. Предшествование выражается аффиксом -на, одновременность - деепричастием на -ш, следование - местным падежом глагольного корня, формой на -лц.

2. В чеченском языке есть очевидные прошедшие времена. Есть две специальные формы выражения очевидности: перфект перцептив и претерит перцептив. Перфект перцептив употребляется для передачи достигнутости предела действия, претерит перцептив - для передачи действия в протекании. Но обе формы имплицируют точку зрения свидетеля. В немецком же языке есть имперцептив (высказывание, основанное на чужом опыте и чужих свидетельствах): неочевидные формы составного сказуемого (sollen, wollen + Infinitiv) и модальность косвенной речи. Таким образом, в чеченском языке есть специальные очевидные формы, но нет неочевидных, а в немецком есть неочевидные формы, а очевидных нет.

3. Время в конъюнктиве в немецком языке отличается от времени в индикативе. В немецком конъюнктиве есть две сферы: сфера I и сфера II. Сфера I - это чисто абсолютное время, область кондиционала, где используются только претеритальные формы (претерит, плюсквамперфект, кондиционалис 1 и 2). Сфера II - это чисто относительное время, область косвенной речи и нереального сравнения. Здесь используется одна из пар форм для предшествования, одновременности и следования, где одна форма в паре презентная, другая претеритальная. В немецком конъюнктиве в отличие от индикатива относительное время не надстроено над абсолютным, а выступает либо как чисто абсолютное, либо как чисто относительное.

В чеченском же языке конъюнктив имеет те же временные значения, что и индикатив. Косвенное наклонение подразделяется на условное и условно-сослагательное. Формантом условного наклонения является суффикс -хь, который соответствует союзу «если» в русском и немецком. Условно-сослагательное наклонение соответствует русским предложениям с бы.

Нельзя сопоставлять немецкий конъюнктив как целое с чеченским условным. Сферу 1 можно сопоставить с условно-сослагательным наклонением в чеченском языке.

4. Чеченские временные формы представлены в выражениях,

приемлемых для германистов, следующим образом:

настоящее - презенс

будущее простое - футур I

будущее сложное - футур II

прошедшее совершенное - перфект

прошедшее несовершенное - претерит

давнопрошедшее - плюсквамперфект

прошедшее очевидное совершенное - перфект перцептив

прошедшее очевидное несовершенное - претерит перцептив

сложное настоящее - прогрессив / узитатив

На основании проведенного исследования мы посчитали нужным сделать выводы, которые во введении сформулированы как положения, выводимые на защиту.

Итак, мы утверждаем, что совмещение или несовмещение разных категорий в одной парадигме следует считать наиболее общим отличием немецкой и чеченской парадигм времени.

Всякий раз, как должен быть выражен таксис, в немецком языке он всегда привязан к временной отнесенности, т.е. в плане настоящего, прошедшего и будущего. Но, утверждая это, мы вынуждены добавить «в индикативе», поскольку в конъюнктиве этот принцип не действует. Другими словами, мы имеем дело с модальным комплексом, где в разных наклонениях однопорядковые формы не только имеют разнопорядковые значения, но это совмещение категории связано с другим совмещением: совмещением временной отнесенности и таксиса.

Чеченская система строится на различении показателей наклонения (формант -хь), временной отнесенности и таксиса. С этим мы связываем требование терминологического различения таксиса и относительного времени. Таксис может рассматриваться как отдельная от времени грамматическая категория, если он как в чеченском языке представлен независимой системой форм. Мы естественно считаем чеченский формант -хь показателем наклонения, потому что он является глагольным формантом, а не отдельным словом, как немецкое wenn. Немецкое wenn в сочетании с глаголом не может считаться аналитической формой условного наклонения не только потому, что представлено отдельным словом, но и потому, что глагол при нем может выступать в разном наклонении, как в индикативе, так и в конъюнктиве. Чеченское же условно-сослагательное наклонение отличается от простого условного формантом -ра (претерит), и это интересным образом коррелирует с известным фактом претеритального конъюнктива в германских языках.

Мы посчитали правильным ввести в теорию эвиденциальности дополнительное понятие перцептива для форм прошедшего времени, которые в чеченской грамматике принято называть «очевидными». Это позволило нам определить немецкую и чеченскую парадигмы в аспекте эвиденциальности как абсолютно различные, то есть не имеющие общих моментов соответствия.

Наше утверждение о том, что немецкая временная парадигма является открытой, основывается на убедительных аргументах В.И. Радченко и В.П. Литвинова, описавшими двойные перфектные образования в немецком языке.

Мы не обнаружили в чеченском языке (речи и тексте) потенциальных форм, усложняющих систему, представленную в чеченских грамматиках. Повторим, однако, что грамматический строй чеченского языка пока еще описан недостаточно.

Мы не можем пока утверждать, что охватили весь спектр вопросов по парадигме времени немецкого и в особенности чеченского глагола, требующие ответа. Категория времени в чеченском языке требует дальнейших исследований на большом материале. В ходе нашего исследования возникало много вопросов, решение которых выходило за рамки данной работы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора

Научные статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях (по перечню ВАК РФ):

1. Типологическое сравнение временных систем немецкого и чеченского языков [Текст] / М.А.-Х. Арсаханова // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. Пятигорск, 2008. Вып. 4. с. 130-134 (0,5 п.л.).

2. Грамматическое время в немецком конъюнктиве [Текст] / М.А.-Х. Арсаханова // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. Пятигорск, 2009. Вып. 3. С. 111-114 (0,5 п.л.).

Публикации в других изданиях:

3. Состав временных форм в парадигме чеченского глагола. Представление для германистов [Текст] / М.А.-Х. Арсаханова // Вопросы германистики. Пятигорск: Издательство ПГЛУ, 2005. Вып. VII. С. 4-9 (0,3 п.л.).

4. Относительное время в немецком языке и таксис в чеченском [Текст] / М.А.-Х. Арсаханова // Вопросы германистики. Пятигорск: Издательство ПГЛУ, 2007. Вып. IX. С.10-18 (0,3 п.л.).

5. Очевидное и неочевидное прошедшее время в чеченских текстах [Текст] / М.А.-Х. Арсаханова // Caucasus Philologia. Пятигорск: Изд. ПГЛУ, 2007. Вып. 2(3). С.116-122 (0,6 п.л.).

Размещено на Allbest.ru

...