Речевые манифестации когнитивного конфликта в диалоге (на материале английского и русского языков)

5

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Речевые манифестации когнитивного конфликта в диалоге

(на материале английского и русского языков)

Гюрджян Наира Славиковна

Специальность 10.02.20 -- сравнительно-историческое,

типологическое и сопоставительное языкознание

Пятигорск - 2008

Работа выполнена на кафедре французского языка

факультета французского и английского языков в ГОУ ВПО

«Пятигорский государственный лингвистический университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор

Алферов Александр Владимирович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор

Правикова Людмила Владимировна

кандидат филологических наук,

доцент

Котов Андрей Егорович

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Волгоградский государственный университет»

Защита состоится «_14_»_января__2009 года в 15:00__ часов на заседании

диссертационного совета Д 212.193.02 в Пятигорском государственном

лингвистическом университете по адресу: 357532, г. Пятигорск,

проспект Калинина, 9.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет»

Автореферат разослан «_12_» _декабря___2008 года

Ученый секретарь

диссертационного совета Л.М. Хачересова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В философской и психологической терминологии под когнитивным конфликтом (КогК) понимается определенное интенциональное состояние коммуникантов, характеризующееся как «интеллектуальный конфликт, возникающий, когда имеющимся мнениям и представлениям противоречит новая информация» [Философский энциклопедический словарь: 214].

Категория когнитивного конфликта трактуется в работе как коммуникативная категория, отражающая определенный аспект онтологии речевой интеракции. Процесс понимания (взаимопонимания) в рамках речевого взаимодействия (интеракции) реализуется через выдвижение интенционально обусловленных гипотез относительно референта сообщения и принятия выдвинутых гипотез со стороны собеседника. Понимание представляется как синхронизация интенциональностей собеседников, направленных на предметный (объектный) и интеракциональный (субъектный) планы речевого взаимодействия. Когнитивный диссонанс на уровне общего когнитивного пространства собеседников рождает КогК.

Таким образом, объектом реферируемого исследования является речевое взаимодействие и реализации механизмов когнитивной трансакции посредством языковых единиц в английском и русском языках.

Теоретической базой для исследования речевого взаимодействия становятся работы, рассматривающие его различные характеристики [Dijk, 1981; Giles, Scherer, Taylor, 1979; Goffman, 1981; Goodwin, 1981; Kerbrat- Orecchioni, 1990; 1992; 1994; Кnapр, 1978; Алфёров, 2001; 2007 и др.], в том числе и в сопоставительном плане [Гак, 1998: 566-578; Алфёров, 2004].

В центре внимания лингвистов оказываются проблемы языкового и речевого поведения [Гак, 1998: 578-586; Седых, 2004; Стернин, 2003 и др.], коммуникативные категории речевого взаимодействия, такие как релевантность, когерентность [Dascal, 1977; Reboul, Moeschler, 1998; Sperber, Wilson, 1989; Попова, 2004 и т.д.], эффективность [Алферов, 2001; 2006; Стернин, 2001], отражающие парадигматику и синтагматику речевого контакта, условия интерпретации высказываний и принципы, регулирующие связь высказываний между собой.

Альтернативой успешной коммуникации выступает так называемая «коммуникативная неудача», исследованию и типологии которой посвящено немало работ [Афанасьева, 2005; Вебер, 2004; Ермакова, Земская 1993; Йокояма, 1998; Падучева, 1997; Попова, 2004: Русский язык, 1993; Славова, 2000; Смирнова, 2003 и др.].

Однако до сих пор не вполне определен категорийный статус явления когнитивного конфликта в речевом взаимодействии, до конца не раскрыты когнитивные механизмы, лежащие в основе коммуникативных неудач. В качестве гипотезы нашего исследования мы выдвигаем тезис о том, что в основе «коммуникативного напряжения» лежит когнитивный конфликт, рассматриваемый в работе как коммуникативная категория.

Предметом настоящего исследования является функциональное поле когнитивного конфликта (КогК), т.е. выявляются сопряженные с ним категории (релевантность и др.), определяется совокупность контекстов, демонстрирующих несоответствие когнитивной трансакции условиям логической и интеракциональной успешности (релевантности). Сопоставляются языковые и речевые манифестации когнитивного конфликта в английском и русском языках.

Сопоставительный аспект исследования заключается в выявлении универсальных характеристик КогК в англоязычной и русскоязычной культурах на уровне речевого и метаречевого поведения, а также на уровне закрепления путем метаязыковой номинации основных характеристик КогК в языковой картине мира средствами английского и русского языков.

Основной единице речевого анализа -- высказыванию -- в интерактивном плане соответствует когнитивная трансакция [Йокояма, 1999; 2005]. Речевое взаимодействие рассматривается как прагма-когнитивная среда [Матурана, 1995; Красных, 1999] функционирования высказывания как единицы дискурса.

Актуальность данного исследования определяется тем, что проблема коммуникативных категорий речевого взаимодействия в полной мере не изучена и требует углубленной разработки. Выбор предмета исследования обусловлен необходимостью более детального рассмотрения языковых и речевых реализаций интерперсонального когнитивного конфликта как нарушения релевантности речевого взаимодействия, важностью изучения языковых и речевых средств реализации интеракциональных стратегий участников речевого общения. Сопоставление реализаций категории когнитивного конфликта в речевом взаимодействии в русском и английском языках вносит вклад в сопоставительное исследование аспектов коммуникации, а также в разработку теоретических аспектов межкультурной коммуникации.

Методологическую основу исследования составили концепции и отдельные положения языковых исследований, выполненных в русле интеракционального и когнитивного подходов к изучению речевого взаимодействия [Auchlin,1991; Ducrot 1984; Fauconnier, 1999; Halliday,1973; Наrnish, 1977; Hintikka, 1981; Moeschler, Auchlin, 2000; Reboul, Moeschler, 1998; Sperber, Wilson, 1989; Yus,1999; Аристов, Сусов, 1999; Арутюнова,1999; Баранов, 1998; Бaрaнов, Добровольский, 1997; Борботько,1998; Вольф, 1985: Гак, 1998; Демьянков, 1982; 1985; Йокояма, 1998; Матурана, 1995; Пaдучевa, 1985; Павилёнис, 1993; Красных, 1998,1999; Мaсленниковa, 1999 и др.], а также теории информации, коммуникации, кибернетики, искусственного интеллекта.

Исследование продолжает разработку проблематики, ведущуюся в рамках интеракциональной парадигмы в частнолингвистическом и сопоставительном аспектах в Пятигорском государственном лингвистическом университете [Алферов, 2001; Быков, 2003; Нефедова, 2003; Федотова, 2004; Попова, 2004; Одинцова, 2005; Тамразов, 2006; Айрапетов, 2006; Шамугия, 2006; Кокоева, 2007].

Новизна исследования состоит в том, что когнитивный конфликт рассматривается как коммуникативная категория, лежащая в основе межличностного конфликта собеседников и коммуникативных неудач в речевом взаимодействии. Впервые категория когнитивного конфликта представлена в корреляции с коммуникативной категорией релевантности, выявлены и описаны речевые манифестации и языковые средства актуализации когнитивного конфликта в английском и русском языках, сопоставлены прагмалингвистические черты речевого взаимодействия в английской и русской лингвокультурах.

Впервые предпринят сопоставительный полиаспектный анализ категориальной ситуации когнитивного конфликта и средств ее манифестации в речевых системах английского и русского языков.

Теоретическая значимость диссертации заключается:

-- в определении когнитивного конфликта как коммуникативной, речеповеденческой (интеракциональной) категории, реализующейся в диалоге;

-- в применении полиаспектного анализа речевого взаимодействия сквозь призму категории когнитивного конфликта;

-- в установлении универсального и особенного в манифестациях когнитивного конфликта в английской и русской речеповеденческих системах.

Целью диссертации явилось определение когнитивного конфликта как имманентной онтологической характеристики речевого взаимодействия и как прагма-логической и коммуникативной категории, определение его функционального диапазона, ядерных и периферийных средств его реализации (манифестации) в речевых системах английского и русского языков.

Достижение данной цели потребовало постановки и решения ряда конкретных исследовательских задач:

1) рассмотреть речевое взаимодействие как функциональную среду возникновения когнитивного конфликта;

2) применить междисциплинарный подход к когнитивному конфликту как категории речевого взаимодействия;

3) определить статус категории когнитивного конфликта в системе коммуникации, показав ее отличие от категории коммуникативной неудачи;

4) выявить функциональный диапазон языковых и речевых средств реализации когнитивного конфликта в английском и русском языках;

5) описать ядро и периферию функционального поля средств выражения когнитивного конфликта в английском и русском языках;

6) выделить универсальное и особенное в реализации когнитивного конфликта в речевых системах английского и русского языков.

Задачи исследования потребовали определенный научный инструментарий. В исследовании были применены методы логической интерпретации и контекстуального анализа, включающие пресуппозицию и импликацию; метод семантико-прагматической интерпретации, основанный на коммуникативной компетенции и заключающийся в экспликации смысла и перлокутивного эффекта высказывания, метод сопоставления социо- и идиолектных контекстов, для выявления диапазона функционального поля когнитивного конфликта, а также выявления его этнолектных манифестаций.

Такая постановка проблемы предопределила основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1). Когнитивный конфликт является универсальной категориальной ситуацией речевого взаимодействия. Когнитивный конфликт сопровождает формирование когнитивного пространства речевой интеракции.

2). Когнитивный конфликт является по своей природе когнитивно-прагматической категорией, реализуемой механизмами логического и поведенческого (социо-психологического) в порождении и интерпретации высказывания в рамках речевой интеракции.

3). Когнитивный конфликт, реализующийся в случае нарушения норм речевого взаимодействия, носит метакоммуникативный аксиологический характер.

4). Когнитивный конфликт проявляется в пропозициональном, иллокутивном, аргументативном, интерперсональном и дискурсивном аспектах речевого взаимодействия.

5). Когнитивный конфликт, будучи универсальной коммуникативно-прагматической ситуацией общения, реализуется посредством особых языковых и речевых форм в английском и русском языках:

а) большей значимостью перцептивных модулей восприятия (to see, to realize, to know, to remember, etc.) в английском языковом стандарте, и преобладание роли центральной когнитивной системы обработки информации для русской лингвокультуры (понимать, думать);

б) большей степенью модализации интеррогативов за счет модальных глаголов и глагольных наклонений в английском языке, коррелирующей с развитой системой модальных слов и частиц -- в русском языке;

в) большей употребительностью личных глагольных форм в отрицательной форме в английском языке, коррелирующей с преобладанием интеррогативов -- в русском (меньшая степень категоричности);

г) деперсонализация волитивных программ (перевод волитивной в деонтологическую модальность) характерна для русскоязычных контекстов КогК. речевой когнитивный конфликт диалог

Материал исследования составили в первую очередь диалоги, передающие разговорную речь, из произведений художественной литературы и их переводов на английском и русском языках, а также материал лексикографической литературы, радио-телепередач, кинофильмов, текстов песен, интернет-сайтов и т.д. Было отобрано более 1000 диалогических срезов, отражающих функциональный диапазон когнитивного конфликта как категории речевого взаимодействия.

Практическая значимость данного исследования определяется тем, что для аутентичного владения иностранным, в частности, английским языком, необходимо выработать коммуникативную компетенцию, неотъемлемой составляющей которой являются речеповеденческие реакции в ситуации когнитивного конфликта. Знание и навыки стратегий речевого поведения в рамках данной категории необходимы в практике языка, лингводидактике, теории и практике межкультурной коммуникации.

Теоретический и практический аспекты диссертации могут использоваться при разработке отдельных тем сравнительной типологии, сопоставительной лексикологии, грамматики, стилистики и риторики, социолингвистики и психолингвистики, теории коммуникации и межкультурной коммуникации, спецкурсов по прагматике английского языка, грамматике речи, интерпретации текста. Полученные данные могут служить материалом для написания курсовых и дипломных работ.

Апробация основных положений и выводов диссертационного исследования осуществлялась в форме докладов на Международной научной конференции «Личность, речь и юридическая практика» (Ростов-на-Дону, март 2007г.), на Международной научной конференции «Текст: проблемы смыслопорождения, перевода, преподавания» (Пятигорск, апрель 2007 г.), на межвузовской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодая наука - 2007» (Пятигорск, апрель 2007 г.), на VI Международном конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование и культуру» (Пятигорск, сентябрь 2007г.), а также в 9 публикациях автора общим объемом около 3 п. л.

Структура и объем диссертации. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографии и Списка источников примеров.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность, ставится проблема, определяются основная цель и задачи исследования, дается общая характеристика исследовательской парадигмы и методов исследования, раскрывается научная новизна, теоретическое и практическое значение работы.

Первая глава «Речевое взаимодействие: когнитивно-интеракциональная модель» посвящена обзору теоретических исследований, рассматривающих когнитивное и интеракциональное пространство речевого взаимодействия, проводится их критический анализ, рассматриваются когнитивные и интеракциональные структуры коммуникации, определяются параметры и механизмы речевого взаимодействия, предопределяющие возникновение когнитивного конфликта.

Моделирование речевого взаимодействия представляется нам наиболее продуктивными в перспективе когнитивно-инференционной, трансакционной и интеракциональной моделей коммуникативного события.

Когнитивно-инференционная модель коммуникации представлена работами Дж. Фодора, Дж. Грайса, Д. Шпербера и Д. Уилсон и др. Следуя данной концепции, в процессе взаимодействия собеседники через стратегии кодирования и декодирования пытаются организовать общее информационное пространство диалога, общую когнитивную среду.

Интерпретация высказывания происходит за счет двух видов компетенций -- логической («конвенциональной») и диалогической (дискурсивной, «конверсационной»). Логическая компетенция проявляется в применении конвенциональных импликатур, т.е. семантической интерпретации значений слов (лингвистическая компетенция), и на их основе в восхождении к смыслу высказывания. Конвенциональные импликатуры (по П. Грайсу) определяются Принципом Кооперации (сотрудничества) П. Грайса, то есть определяются коммуникативно значимыми отклонениями от предполагаемого соблюдения основных принципов общения. Эти принципы сводятся к нескольким постулатам: постулат количества - требование информативности и неизбыточности высказывания; постулат качества - требование истинности и непротиворечивости высказывания; постулат способа - требование ясности, краткости, четкого построения высказывания; постулат отношения - требование релевантности высказывания.

Успешность, релевантность высказывания зависит от ситуации говорения и складывается из:

-- семантической релевантности, которая касается определённых лингвистических, логических или когнитивных сущностей, например пропозиций, и характеризуется такими концептуальными понятиями как референция, и т.д.;

-- прагматической, касающейся определённых целей говорящего и умения слушающего распознать речевое намерение говорящего.

Нарушения постулатов общения могут привести к непониманию (КогК) со стороны собеседника, конфликту между коммуникативным ожиданием слушающего и речевой интенцией говорящего.

Трансакционная модель коммуникации изложена в работах О. Йокояма [Йокояма, 2005], которая считает передачу знаний от одного участника диалога к другому одной из главных целей речевого дискурса. Такая передача получила название «трансакция».

Вслед за О. Йокояма, можно выделить семь типов знаний, которые могут составлять предмет коммуникативной трансакции: 1) экзистенциальное знание; 2) предикационное знание; 3) пропозициональное знание; 4) специфицирующее знание; 5) референциальное знание; 6) знание кода; 7) знание дискурсивной ситуации.

На основе выделенных типов знания, процесс формирования элементарного сообщения и передачи информации можно представить как реализацию определенных предварительных когнитивных условий, необходимых для совершения когнитивной трансакции. Такое сочетание когнитивных пресуппозиций коммуникантов мы предлагаем рассматривать как когнитивную способность, или когнитивную компетенцию участников речевого взаимодействия. Когнитивная компетенция представляется нам первичной по отношению к коммуникативной и составляет основу языковой (лексико-грамматической) компетенции.

Вступая в речевое взаимодействие, коммуниканты сопоставляют свои когнитивные программы, т.е. сопрягают собственные картины мира, представления об устройстве отражаемого объекта в виде окружающей действительности. Для успешного протекания речевой интеракции (взаимодействия) необходимо, чтобы в основном когнитивные программы собеседников совпадали. Несовпадение когнитивных программ вызывает противоречие и, как следствие, -- когнитивный конфликт.

Интеракциональная модель коммуникации трактует речевое взаимодействие с точки зрения стратегий и тактик речевого поведения в рамках субъект-субъектных отношений коммуникантов. Определяющими параметрами здесь выступают социо-психологические доминанты, такие как социальный статус (наличие иерархии), половозрастные особенности, место и регламентированность (институциональность) коммуникации, психологические установки (интенциональность) и наличие прагматической задачи (осуществление целенаправленной деятельности), определяющие цели (стратегии) и структурную организацию (тактики) речевого взаимодействия. В результате постулаты интеракциональной парадигмы можно представить в виде двух фундаментальных положений:

1. Любое высказывание отражает три составляющие речевой интеракции: деятельностную (для чего говорится), предметную, или пропозициональную (что говорится) и дискурсивную, или речевую (как говорится);

2. Любое высказывание строится в перспективе пяти планов, или аспектов речевого взаимодействия: пропозиционального (содержание высказывания), иллокутивного (цель высказывания-речевого акта), аргументативного (воздействие на когнитивно-инференционную программу собеседника), интерперсонального (сотрудничество/конфронтация) и дискурсивно-риторического (языковые и речевые средства организации взаимодействия).

Во Второй главе «Когнитивный конфликт в речевом взаимодействии» исследуются природа когнитивного конфликта и его категориальный статус в функционально-структурном исследовании речевого взаимодействия.

Когнитивный конфликт представляется, прежде всего, как рассогласование в когнитивных (инференционно-логических), интеракциональных (стратегических или тактических) и дискурсивных (кодово-процедурных) программах взаимодействующих субъектов (коммуникантов).

В основе онтологического представления когнитивного конфликта лежат методологические принципы инвариантности/вариативности (1), контрфактичности (2) и противоречия (3) в когнитивно-коммуникативном взаимодействии.

1. При наличии определенного инварианта (нормы) в представлении об окружающей действительности концептуальные схемы, или программы, коммуникантов могут значительно расходиться как в целом, так и в определенных частностях. Поэтому, вслед за А.П. Седых, можно предположить, что в процессе коммуникации «происходит согласование концептуальных схем (выделено нами - Н.Г.), представляющих собой способ предметной организации информации на базе системы знаний», полученных индивидом в результате его взаимодействия со средой и в результате индивидуальной рефлексии [Седых, 2004].

В рамках речевой интеракции происходит сопоставление результатов такой рефлексии, и, как правило, собеседники сопоставляют «свой мир» и «мир другого» прежде всего для оценки адекватности двух миров. Происходит своего рода «договор по поводу референта», составляющий предмет речевого взаимодействия. Расхождение в когнитивных программах собеседников порождает когнитивный конфликт на уровне отношения субъекта к объекту (внутриличностный конфликт) и на уровне отношения субъекта к субъекту (межличностный конфликт).

2. Фактор знания вносит в эти отношения идею контрфактичности. Контрфактичность «оставляет зазор» для возможного хода ненаблюдаемых событий. Ее содержательное отличие от логической импликации состоит в допущении сосуществования взаимоисключающих положений дел. Она выполняет миропорождающую функцию и допускает не истинностные, а вероятностные оценки с позиции мира "извне". Это онтологический прогноз, узаконенный логической моделью. По утверждению К.А. Переверзева, контрфактический элемент проникает в сценарий действий и состояний, ментальных и физических. Это - знак их двоения. Контрфактичность лежит в основе человеческого мышления и общения, принятия решений и аксиологии: «Быть или не быть», «Иметь или не иметь», «Что такое `хорошо' и что такое `плохо'» и т.д. Контрфактичность знания может быть направлена как в будущее (что будет), так и в прошедшее (что было бы), и также может порождать конфликт на когнитивном и коммуникативном уровнях.

3. Особая роль в онтологии КогК отводится методологическим понятиям противоположности и противоречия. По утверждению Х.-Г. Гадамера, «знать всегда означает: одновременно познать противоположное». Знание в основе своей диалектично. Знание может быть лишь у того, у кого есть вопросы, вопросы же всегда охватывают противоположности между «да» и «нет», между «так» или «иначе» [Гадамер, 1988: 429]. По мнению Б.Т. Ганеева, «противоположность, рассматриваемая как пассивное понятие, противостоит противоречию как динамичному, активному понятию, основная черта которого - несовместимость двух явлений. Экзистенциальная суть противоречия заключается в появлении нового в старом» [Ганеев, 2005,10].

В социо-психологической трактовке когнитивного конфликта наиболее значимыми в плане нашего исследования представляются положение о когнитивном диссонансе и попытки классификации конфликтов в рамках теоретической конфликтологии.

Когнитивный диссонанс, согласно теории Л. Фестингера, является результатом противоречия между отдельными элементами (когнициями) в системе знаний индивида, когда отрицание одного элемента вытекает из существования другого и сопровождается состоянием когнитивно-психологического дискомфорта [Фестингер,1999]. Рассматривая многочисленные теоретические модели и направления исследования конфликта, Н.В. Гришина отмечает интерсубъективность (диалогичность) как основное свойство конфликта «в разных его формах» [Гришина, 2003: 123].

Таким образом, когнитивный конфликт представляется как интеракциональная категория, охватывающая пространство коммуникативного взаимодействия, выражающаяся в определенных поведенческих моделях, в том числе и в речевом взаимодействии. Междисциплинарное исследование конфликтного речевого поведения приобретает особую актуальность в рамках исследований идеоэтнического аспекта речевого поведения.

Третья глава «Речевые и языковые манифестации когнитивного конфликта: контрастивная перспектива» посвящена практическому исследованию речеповеденческих реализаций категории когнитивного конфликта в различных аспектах речевого взаимодействия на английском и русском языках.

С точки зрения лингвистической парадигмы КогК рассматривается как отрицательная релевантность высказывания в рамках речевого взаимодействия.

В этом понимании КогК коррелирует с понятием коммуникативной неудачи (КН), исследованию которой посвящено немало работ в современной лингвистике [Гришаева, 2007; Земская, 2004; Йокояма, 1998 и др.]. Однако между КогК и КН существует несколько принципиальных отличий.

Во-первых, когнитивный конфликт может возникать как внутриличностный конфликт, имеющий свои манифестации во внутренней или внешней речи, не обращенной к слушателю.

Во-вторых, КогК может возникать как интенциональное (намеренное) речевое поведение и его осознанное осуществление со стороны говорящего связано, скорее, не с непониманием, а с отрицанием, несогласием со стороны собеседника.

Наконец, сами употребляемые термины «коммуникативная неудача» или «негативный коммуникативный результат» [Л.И. Гришаева], вызывают по своей внутренней форме представление об окончании, финале действия, в то время как конфликт предполагает развитие, стремящееся либо к разрешению, либо к конфронтационному взрыву. Как пишет сама Л.И. Гришаева, «реальная коммуникация чрезвычайна богата ситуациями с проблемным развитием интеракции, с конфликтами, разрешающимися самыми разными способами» [Гришаева, 2007:82].

Таким образом, когнитивный конфликт получает статус коммуникативно-прагматической категории, которая возникает в результате нарушения когнитивно-коммуникативной нормы. КогК возникает как столкновение двух положений дел, возможных миров, выражающихся в реальных (эксплицитных) или виртуальных (имплицитных) пропозициях высказываний собеседников, в результате чего отрицается релевантности одной из них.

На основе трансакциональной модели передачи знаний, процесс коммуникации можно представить как реализацию определенных предварительных когнитивных условий (представлений), необходимых для совершения когнитивной трансакции, при нарушении которых возникает КогК (речеповеденческие универсальные реакции для обеих речевых систем):

1. Наличие представления о существовании (области бытия) некоего объекта (терма) Х (экзистенциальное знание); нарушение данного условия приводит к КогК на уровне экзистенциальной когнитивной трансакции:

(1) -- А кто эта Маша, … Уж не Марья ль Ивановна? -- Не твое дело, - отвечал я нахмурясь, - кто бы ни была эта Маша. Не требую ни твоего мнения, ни твоих догадок» (Пушкин) = And who is this Masha … Surely not Marya Ivanovna?" "It's none of your business who it is!" I replied, frowning. "I want neither your opinion, nor your surmises."

2. Наличие представления о том, что данный экзистенциальный объект Х существует в определенных его состояниях Y (характеристики, действия, преобразования и т.д., т.е. предикационное знание); нарушение условия полноты передачи предикационного знания вызывает КогК:

(2) 'And the work?' -- 'Is purely nominal.'-- "'What do you call purely nominal?' (Doyle) = «А в чем заключается работа?-- Работа чисто номинальная.-- Что вы называете чисто номинальной работой?»

3. Наличие представления о том, что первое знание (экзистенциальное), сопрягаясь со вторым (предикационным), реализуется на уровне глубинной синтаксической структуры, типа «Х (есть) Y», называемой пропозицией (пропозициональное знание). КогК на уровне пропозиционального знания возникает из-за манипулятивного использования пропозициональных презумпций (например, иронии), когда утверждение говорящего вызывает протест со стороны собеседника:

(3) "Priest not happy… 'Priest wants us never to attack. Don't you want us never to attack?"-- No. If there is a war I suppose we must attack." (Hemingway) = «Священнику скучно. … Священник не хочет, чтоб мы наступали. Правда, вы не хотите, чтоб мы наступали? -- Нет. Раз идет война, мне кажется, мы должны наступать».

4. Наличие представления о том, что пропозиции в высказывании заполняются специфическими термами (специфицирующее знание). При этом возможно замещение только части термов в составе пропозиций, известных говорящему, тогда как остальные термы будут оставаться неспецифицированными. Несогласие собеседника с тем или иным термом специализированной трансакции приводит к КогК:

(4) « Pilate: -- Why do you not speak when I have your life in my hands? How can you stay quiet? I don't believe you understand.

Jesus: You have nothing in your hands. Any power you have comes to you from far beyond. Everything is fixed and you can't change it (A. Lloyd Webber lyrics).

5. Наличие представления о том, что за специфицированным термом стоит уникальный «пучок признаков». Такое знание называется референциальным знанием. Референциальное знание состоит из конечного для каждого когнитивного пространства набора определенных пропозиций. На этом уровне КогК возникает:

а) при трудности или невозможности идентификации референта:

(5) "Well, have you solved it?" I asked as I entered. "Yes. It was the bisulfate of baryta." "No, no, the mystery!" I cried. "Oh, that! I thought of the salt that I have been working upon. There was never any mystery in the matter” (Doyle)= «Ну что, нашли, в чем дело? -- спросил я, входя в комнату.-- Да, это был бисульфат бария. -- Нет, нет, я спрашиваю об этой таинственной истории.-- Ах, вот оно что! Я думал о соли, над которой работал. А в этой истории ничего таинственного нет».

б) при манипулятивном искажении референциального содержания (ложь, клевета и т.п.):

(6) « "No room! No room!" they cried out when they saw Alice coming. "There's plenty of room," said Alice indignantly, and she sat down in a large arm-chair at one end of the table» (Carroll) = «Завидев Алису, они закричали: -- Занято! Занято! Мест нет! -- Места сколько угодно! -- возмутилась Алиса и уселась в большое кресло по главе стола».

6. Наличие знания кода. Совокупность представлений о коде можно назвать метаязыковым знанием. Метаязыковой конфликт манифестируется при непонимании номинации собеседника:

(7) "He works in the most boring department," said Ron. "The Misuse of Muggle Artifacts Office."-- "The what?" (Rowling)= «…Работает в самом скучном отделе «Противозаконное использование изобретений маглов». -- Чего использование?».

7. Наличие представления о том, что коммуникация производится в соответствии с учетом параметров ситуации общения (кто, где, когда, с кем, с какой целью и т.д.) является знанием дискурсивной ситуации, или метадискурсивным знанием. Нарушения в метадискурсивной трансакции (учет нормативно-стилистической компетенции) провоцируют КогК:

(8) "Pass the frying pan." -- "You've forgotten the magic word," said Harry irritably. The effect of this simple sentence on the rest of the family was incredible: Mr. Dursley jumped to his feet, veins throbbing in his temples. "I meant `please' !" said Harry quickly. "I didn't mean … " -- "what have I told you," thundered his uncle, spraying spit over the table, "about saying the `m' word in our house?" (Rowling).

Проведенный анализ контекстов манифестации КогК в английском и русском речевом взаимодействии позволяет представить функционально - семантическое поле (ФСП) маркеров КогК в обоих языках, участвующих в организации пропозиционального, аргументативного, иллокутивного, интерперсонального и собственно дискурсивного аспектов речевого взаимодействия с выделением следующих универсальных и контрастивно релевантных черт:

1. При наличии определенного инварианта (нормы) в представлении об окружающей действительности концептуальные схемы, или программы, коммуникантов могут значительно расходиться как в целом, так и в определенных частностях. Поэтому лексическое ядро ФП КогК в обоих языках составляют эпистемические предикаты широкого лексико-семантического диапазона ментальности. Причем в качестве типологического расхождения между ядерными (перформативными) элементами ФП КогК в рассматриваемых языках можно представить корреляцию английского глагола to see и русского глагола понимать в отрицательном модусе как наиболее частотных маркеров когнитивного конфликта в английском и русском языках. Это объясняется, на наш взгляд, большей значимостью перцептивных модулей восприятия (to see, to realize, to know, to remember, etc.) в западноевропейском языковом стандарте вообще, и преобладание роли центральной когнитивной системы обработки информации в русской лингвокультуре (понимать, думать).

2. В ситуации КогК пропозициональный (референтный) план речевого взаимодействия распадается на составляющие элементы референтной ситуации, отражаемые набором частных пропозиций, управляемых (маркируемых) в английском и русском языках дейктическими квестивами (Wh-questions), которые превращаются в средство маркирования КогК при возникновении непонимания. Однако для английского языка в большей степени характерна модализация интеррогативов за счет модальных и вспомогательных глаголов (tag-forms) и глагольных наклонений. С точки зрения перевода таких маркеров КогК в русском языке коррелятами модальных глаголов выступают модальные и вопросительные слова и частицы. Эмоциональная интенсификация когнитивного рассогласования превращает квестивы в маркеры интенциональности возмущения, негодования -- см. примеры (4), (7),(8).

3. Концептуальная схема говорящего базируется на способности человека интерпретировать, т.е. приписывать значения различным проявлениям окружающего его мира. Рефлексия, вмешивающаяся в процесс «передачи» когнитивного множества, усложняет субъект-объектные отношения оценочными модусами. Для английского речевого взаимодействия характерны контексты отрицания как маркеры негативной когнитивно-модусной программы говорящего:

(9) 'I hadn't thought of that, William,' said Aunt Louisa (Maugham). В русском языке происходит, как правило, деперсонализация оценочно-отрицательного модуса: (10) 'I can't make out why she ordered a dozen,' said Mr Carey. Two would have done.' (Maugham) - Непонятно, зачем ей вздумалось заказывать целую дюжину! - сказал мистер Кэри. - И двух фотографий вполне хватило бы».

4. Соотнесенные с временным планом, модальные программы могут выступать как аксиологические модели прошлого или будущего (положительный возможный мир / отрицательный возможный мир) и выражаться речевыми актами либо сожаления или упрека, либо пожелания/разрешения или угрозы/запрета. Прекращение коммуникации -- также одно из универсальных средств манифестации КогК:

(11) 'I don't wish you to go to church tonight, Philip. I don't think you're in a proper frame of mind to enter the House of God.' Philip did not say a word. He felt it was a deep humiliation that was placed upon him, and his cheeks reddened. (Maugham) = «Сегодня ты в церковь не пойдешь. В таком душевном состоянии не входят в дом Божий. Филип не произнес ни слова. Он чувствовал, что его глубоко унизили, и щеки его побагровели». --То, что говорящий считает релевантным в своем возможном мире ('I don't wish you to go to church tonight') представляется нерелевантным собеседнику.

5. Согласование когнитивных программ собеседников связано с волеизъявлением и шире -- с волитивной и деонтической модальностями как отражением желания и возможности совершить тот или иной акт, преобразующий картины мира собеседников:

(12) 'What shall I do if I'm not allowed to play?' --' Can't you sit still for once and be quiet?' -- 'I can't sit still till tea-time.' (Maugham) - А что же мне делать, если нельзя играть? - Неужели ты не можешь хоть час посидеть спокойно? - Ну да, сидеть спокойно до самого чая!». Деперсонализация волитивных программ (перевод волитивной в деонтологическую модальность) характерна для русскоязычных контекстов КогК.

6. Возражение как контраргументация и как агональная (конфликтная) межличностная стратегия выражается речеактовыми проявлениями КогК в обоих сопоставляемых языках. В иллокутивном и интерперсональном планах универсальным для двух языков является номенклатура речевых актов, связанная с манифестацией таких интенциональных состояний, как удивление, недоумение, злоба, ненависть, зависть, ревность, раздражение, сожаление, презрение и т.д., и может рассматриваться как необходимое условие успешности ряда речевых актов, таких как упрек, возражение, протест, увещевание, укор, угроза, запрет и т.д.:

(13) Philip broke his silence at last. 'I want to be left alone,' he said. 'Philip, how can you say anything so unkind? Don't you know that your uncle and I only want your good? Don't you love me at all?'-- I hate you. I wish you was dead.' (Maugham) = Филип наконец-то прервал молчание: - Оставь меня в покое! -- Филип, как тебе не стыдно так говорить? Ты же знаешь, что мы с дядей хотим тебе только добра! Неужели ты меня совсем не любишь? - Я тебя ненавижу. Хоть бы ты умерла!». Эмоциональность в реализации интерперсонального аспекта речевого взаимодействия свойственна обеим лингвокультурам. Инвективы, проклятья, обсценные интеръективы входят в ядро маркеров КогК в интерперсональном аспекте в обоих языках.

В качестве примера более отдаленных к периферии (околоядерных) средств манифестации КогК можно привести повтор с особым типом интонации, являющейся маркером несогласия с собеседником. Коммуникативный смысл референтной реноминации создается не лексическими значениями повторяемых слов, а особенностями интонирования, характером связей повтора с предыдущим и последующим высказываниями, структурой всего диалогического единства. При этом русский речевой обиход чаще прибегает к лексическо-грамматическим маркерам, узуально выражающим речевые акты несогласия, удивления, упрека:

(14) «His courage was prodigious. "Boney attack us!" he cried. "My dear creature, my poor Emmy, don't be frightened. There's no danger» (Thackeray). «Храбрость его была безгранична. -- Чтобы Бони напал на нас! -- восклицал он.-- Голубушка моя Эмми, не бойся, бедняжка! Опасности никакой!».

В Заключении обобщаются результаты, приводятся основные выводы и подводится итог проведенного исследования, которое показало универсальность коммуникативной категориальной ситуации когнитивного конфликта, ядерными средствами манифестации которой в обоих сопоставляемых языках являются:

-- пропозициональные глаголы ментального состояния и перцепции;

-- фразеологизированные синтаксические конструкции и речевые стереотипы (клишированный вопрос и т.п.);

-- отрицательные и негативно-вопросительные формы глаголов;

-- вопросительные слова;

-- эмотивы и инвективы;

-- делокутивный (цитатный) вопрос и повтор;

-- обращение с иллокуцией упрека.

Необходимо отметить следующие типологические черты, отличающие сопоставляемые языки в реализации когнитивного конфликта в речи:

-- явное частотное доминирование глагола to see над остальными английскими глаголами понимания и глагола понимать над русскими глаголами, входящими в поле КогК. Следовательно, глагольное ядро поля КогК семантически тяготеет к перцептивной (сенсорной) когнитивной доминанте в английской языковой картине мира и к рациональной (аналитической) -- в русской языковой картине мира.

-- субстантивное ядро КогК в русском языке выражено эмотивной негативно-оценочной и стилистически сниженной номинацией (nonsense, -- чепуха, глупость, вздор).

-- модализация процессов понимания за счет модальных глаголов (волитивных и деонтических) в большей степени свойственна английскому языку. Для русского функционального поля КогК характерно употребление вводных слов, речевых рефлексов, модально-вопросительных слов, частиц.

-- в русском языке преобладает деперсонализация модуса понимания, употребление безличных конструкций пропозициональной установки.

-- употребление личных форм в русском речеповеденческом обиходе маркирует эскалацию когнитивного конфликта.

Таким образом, языковые и речевые средства реализации когнитивного конфликта, обладая инвариантными характеристиками, отличаются вариативностью в разных лигнгвокультурных кодах, определяя различия в речевом поведении их носителей.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ И РЕЗУЛЬТАТЫ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА

Научные статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях(по перечню ВАК РФ).

1. Речевые и языковые манифестации когнитивного конфликта в английском и русском языках (контрастивный аспект) // Научная мысль Кавказа.- 2008.- № 1. - С. 95-99.

2. Когнитивный конфликт в речевом взаимодействии (на материале английского и русского языков) // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. №35 (76): Аспирантские тетради. Ч. I (Общественные и гуманитарные науки): Научный журнал. - СПб., 2008.- С. 122-124.

Публикации в других изданиях.

3. Дискредитация когнитивного вклада собеседника в диалоге и ее манифестации в английском и русском языках // Личность, речь и юридическая практика. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 10. Ч.1. - Ростов-на-Дону: ДЮИ, 2007.- С. 132-134.

4. Когнитивный диссонанс и его речевые манифестации (на материале английского и русского языков) // Материалы научно-методической конференции «Университетские чтения 2007» - Пятигорск: ПГЛУ, 2007.- С.93-99.

5. Когнитивный конфликт как концептуально-интеракциональная категория // Научные труды № 30 (часть III). « Дни науки». - Пятигорск: Изд-во «Технологический университет», 2007.- С .74-75.

6. Преодоление когнитивного конфликта в переводе псевдореферентного текста: взаимодействие означающего и означаемого // Разноуровневые черты языковых и речевых явлений: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. XV. - Пятигорск: ПГЛУ, 2007. - С. 18-25.

7. Проблемы понимания и перевод псевдореферентного текста // Текст: проблемы смыслопорождения, перевода, преподавания. Материалы второй международной конференции.- Москва-Пятигорск: ПГЛУ, 2007. - С. 243-248.

8. Контексты непонимания в лингвистике и межкультурной коммуникации // Материалы V Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование и культуру. Симпозиум 10. Пятигорск: ПГЛУ, 2007.- С. 212-213.

9. Когнитивные операторы речевого взаимодействия в английском и русском языках // «Молодая наука - 2007». Материалы региональной межвузовской конференции - Пятигорск: ПГЛУ, 2007.- С. 142-147.

Размещено на Allbest.ru

...