Интертекстуальные знаки советского прототекста в современной российской прозе и стратегии их перевода на английский язык

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЕ ЗНАКИ СОВЕТСКОГО ПРОТОТЕКСТА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ПРОЗЕ И СТРАТЕГИИ ИХ ПЕРЕВОДА НА АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК

Айданова Юлия Файзиевна

Омск-2012

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Омский государственный университет имени Ф.М. Достоевского»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор, Кузьмина Наталья Арнольдовна

Официальные оппоненты:

Мухин Михаил Юрьевич, доктор филологических наук, доцент,

ФГАОУ ВПО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина»

Красильникова Наталия Алексеевна, кандидат филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет» (филиал УрГПУ в г. Новоуральске)

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия»

Защита состоится 30 мая 2012 г. в 15.00 на заседании диссертационного совета Д 212.283.02 на базе ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет» по адресу: 620017, г. Екатеринбург, пр. Космонавтов, 26.

С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном зале информационно-интеллектуального центра научной библиотеки ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет».

Автореферат разослан 27 апреля 2012 г.

Ученый секретарь Пирогов Николай Александрович диссертационного совета

1. Общая характеристика работы

Недавнее советское прошлое, с его событиями, фактами, деталями быта, идеологическими маркерами, является на протяжении последних двух десятилетий постоянным объектом языковой рефлексии. В фокус современных теоретических работ попадают структурные и когнитивные особенности языка советской эпохи (Купина 1995; Ворожбитова 1999; Штайн 1999; Корниенко 2001; Романенко 2001, 2003; Санджи-Гаряева 2004; Шкайдерова 2007), а также влияние тоталитарного языка на современные дискурсивные процессы (Земская 1996; Дуличенко 2001; Скляревская 2001; Купина 2002; Вепрева 2002; Чудинов 2003; Васильев 2003; Шейгал 2004). Рефлексы советского дискурса отмечаются во всех сферах современного языка: в разговорной речи, в СМИ, в художественной литературе. В центре настоящего исследования - повести Л. Улицкой и В. Пелевина. Естественно, что в текстах современных авторов переосмыслению в первую очередь подвергается недавняя общественно-политическая ситуация - советское тоталитарное пространство. Ностальгируя по советскому прошлому, современные авторы вплетают в текстовое пространство своих произведений реалии из различных сфер коммуникации того времени (идеолого-политической, массово-информационной, бытовой). Как наиболее рефлексирующая часть национально-культурной общности, прозаики включаются в игровое использование штампов тоталитарного языка, свойственное современному речевому обороту.

В реферируемой работе предпринята попытка комплексного описания состава интертекстуальных знаков (далее - ИТ-знаков) советского прототекста, особенностей их реализации в современной российской прозе и текстах переводов. В работе вводится термин советский прототекст - корпус знаков, репрезентирующих сверхтекст советского тоталитарного государства (т.е. текст в семиотическом смысле) в художественных произведениях (метатекстах). Термины прото- и метатекст относятся к теории интертекстуальности и интертекста. В настоящем диссертационном исследовании мы опираемся на понимание интертекста как текстового универсума (см. определение интертекста Н.А. Кузьминой [Кузьмина 1999], понятие семиосферы [Лотман 1996] и текста-кода [Лотман 1998] Ю.М. Лотмана). Таким образом, мы придерживаемся широкого подхода к интертекстуальности, разрабатываемой в рамках семиотики (Р. Барт, Ж. Деррида, Ю. Кристева, Ю.М. Лотман). В соответствии с таким пониманием предтекстом каждого отдельного произведения является не только совокупность всех конкретных предшествующих текстов, но и сумма лежащих в их основе общих кодов и смысловых систем. Между новым текстом и предшествующим "чужим" существует общее интертекстуальное пространство, которое вбирает в себя весь культурно-исторический опыт личности. Введение понятий интертекстуальность и интертекст в круг основных литературоведческих и языковедческих проблем связывают с развитием постмодернизма - идейно-художественного направления, одной из основных черт которого является цитатность. Отечественный постмодернизм, имеющий сравнительно недолгую историю, вызывает в настоящее время повышенный исследовательский интерес (И.П. Ильин, Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий, А.Ю. Мережинская, В.П. Руднев, Н.А. Фатеева, И.С. Скоропанова, М.Н. Эпштейн и др.).

Таким образом, актуальность выбранной темы обусловлена несколькими факторами. Во-первых, интересом современной лингвистики к особенностям языковой системы советского периода, а также влиянием тоталитарного языка на современные дискурсивные процессы. Во-вторых, вниманием исследователей к языку современных художественных текстов, одной из основных черт которых является обилие различного рода интертекстуальных элементов. Известно, что интертекстуальные знаки кодируют комплексную информацию, рассчитанную на совпадение когнитивной базы участников коммуникации. Цитатные знаки зачастую сложны для прочтения и интерпретации даже на родном языке. А поскольку в центре внимания - знаки советского дискурса, т.е. социокультурной ситуации сравнительно недавнего, но все же прошлого, то к названным факторам примыкает и проблема историко-культурной памяти. В-третьих, возрастающим интересом к проблемам художественного перевода. Согласно современным исследованиям, главным условием последнего является его творческий характер, т.е. отдельные фразы и выражения оцениваются не с точки зрения эквивалентности в принимающем языке, а с точки зрения внутренней целостности их идейного и концептуального содержания относительно принимающей языковой и культурной системы.

Основная гипотеза исследования состоит в том, что в художественном пространстве современной прозы существуют такие интертекстуальные знаки, которые кодируют значимые для автора смыслы, связанные с оценкой недавнего прошлого. При переводе эти смыслы в силу несовпадения когнитивных систем автора и читателя (представителя иной лингвокультуры) неизбежно редуцируются и/или трансформируются. Задача переводчика состоит, с одной стороны, в том, чтобы минимизировать эти потери, сохранить имплицитную энергию знаков, а с другой - не утратить перлокутивный эффект оригинального текста.

Объект исследования - советский прототекст, реализованный в современном прозаическом дискурсе совокупностью языковых (интертекстуальных) знаков, необходимых для адекватного понимания художественного текста и репрезентирующих корпус базовых смыслов и соответствующих когнитивных структур, фокусирующих сущностные характеристики советского тоталитарного государства. Предмет исследования - особенности функционирования ИТ-знаков советского прототекста в современной прозе и способы их трансляции в переводе на английский язык.

Цель исследования состоит в системном описании состава ИТ-знаков советского прототекста, особенностей их функционирования в современной российской прозе и их воспроизведения в переводе на английский язык. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Определить основные когнитивные структуры, маркирующие сущностные характеристики советского тоталитарного государства, а также классифицировать реализующие данные когнитивные структуры языковые знаки и разработать адекватную для их анализа методику.

2. Реконструировать содержание ключевых единиц советского прототекста и выявить с помощью свободного ассоциативного эксперимента возрастную специфику их восприятия в наивном сознании современных носителей русского языка.

3. Описать творческий подход Л. Улицкой в отношении ИТ-знаков советского прототекста: механизмы переосмысления, принципы и приемы работы с ними.

4. Описать творческий подход В. Пелевина в отношении ИТ-знаков советского прототекста.

5. Проанализировать тексты перевода на английский язык с точки зрения сохранения авторских стратегий употребления ИТ-знаков советского прототекста. Выявить и исследовать стратегии перевода ИТ-знаков советского прототекста.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые осуществлено описание советского прототекста современной прозы как когнитивно-семантического единства, включающего когнитивный уровень (базовые смыслы), когнитивно-языковой уровень (когнитивные структуры - концепты, прототипические модели, фреймы, сценарии), языковой уровень (языковые репрезентанты когнитивных структур). В работе выявлены две базовые стратегии в отношении ИТ-знаков советского прототекста - стратегия реконструкции и стратегия деконструкции, описаны соответствующие авторские стратегии Л. Улицкой и В. Пелевина. Обоснована целесообразность и уместность применения различных переводческих стратегий в отношении этноспецифических ИТ-знаков.

Теоретическая значимость работы. В диссертации введено и определено понятие советский прототекст, разработана методика реконструкции базовых смыслов и ключевых когнитивных структур советского прототекста в художественных текстах, исследован корпус языковых (интертекстуальных) знаков советского прототекста, выявлены и описаны стратегии их перевода на английский язык.

Практическая значимость. Материалы проведенного исследования могут быть полезны при составлении словарей и справочников, комментирующих единицы языка советской эпохи. Полученные результаты могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по лингвокультурологии, социолингвистике, теории художественного перевода.

Материалом исследования послужила повесть Л. Улицкой «Веселые похороны» и ее перевод на английский язык «The Funeral Party» (переводчик Cathy Porter), два произведения В. Пелевина «Омон Ра» и «Жизнь насекомых» и их переводы «Omon Ra», «The Life of Insects» (переводчик Andrew Bromfield).

Методологической основой работы послужили исследования по когнитивной лингвистике (А.П. Бабушкин, В.З. Демьянков, Е.С. Кубрякова в ранних работах, З.Д. Попова, И.А. Стернин), лингвокультурологии (Н.Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, В.В. Колесов, В.В. Красных, Д.С. Лихачев, С.Х. Ляпин, В.А. Маслова, В.П. Нерознак, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов), теории интертекстуальности и интертекста (И.В. Арнольд, А.К. Жолковский, Н.А. Кузьмина, В.П. Руднев, Н.А. Фатеева), теории постмодернизма (И.П. Ильин, Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий, А.Ю. Мережинская, В.П. Руднев, И.С. Скоропанова, М.Н. Эпштейн), а также работы, посвященные языку тоталитарной эпохи (Г.Ч. Гусейнов, Н.А. Купина, А.П. Романенко, Т.В. Шкайдерова) и активным процессам в современном русском языке (И.Т. Вепрева, Т.А. Гридина, Е.А. Земская, В.Г. Костомаров, А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал).

В диссертации использовался комплексный метод исследования ИТ-знаков советского прототекста, включающий анализ словарных дефиниций, методы компонентного и контекстного анализа, концептуальный, фреймовый и дискурсивный анализ, сравнительно-сопоставительный метод. С целью получения дополнительного языкового материала, подтверждающего данные, полученные при помощи когнитивно-семантического анализа, был применен психолингвистический метод (ассоциативный эксперимент).

На защиту выносятся следующие положения:

1. В текстовом пространстве современной прозы функционируют интертекстуальные знаки, репрезентирующие советский прототекст и маркирующие сущностные черты советского тоталитарного государства. Советский прототекст имеет иерархическую структуру: когнитивный уровень, когнитивно-языковой уровень, языковой уровень. Когнитивный уровень формируют базовые смыслы, которые репрезентируются различными когнитивными структурами - концептами, прототипическими моделями, фреймами, сценариями (когнитивно-языковой уровень), а те - в свою очередь - воплощаются в языковых (интертекстуальных) знаках.

2. ИТ-знаки советского прототекста характеризуются разным соотношением идеологического, национально-культурного и хроноспецифического компонентов в своей семантической структуре. Эксплицитная семантика включает национальный и хронологический компоненты, сравнительно устойчивые и сохраняющиеся в восприятии разных субъектов. Имплицитная семантика представлена идеологическим компонентом и наиболее подвержена модификации и редукции при продвижении текста во времени и пространстве.

3. Функционирование ИТ-знаков советского прототекста в современном художественном дискурсе соответствует двум глобальным стратегиям. Стратегия реконструкции требует для понимания текстовых фрагментов социокультурных знаний (подтекст при этом строится на импликации когнитивных структур). В рамках стратегии деконструкции знание социокультурной специфики ИТ-знаков не является обязательным условием понимания, важен перлокутивный, игровой эффект, создаваемый при их участии.

4. В прозе Л. Улицкой базовой авторской стратегией в отношении советского прототекста является стратегия реконструкции. На имплицировании когнитивных структур строится социально-бытовой когнитивный слой повести «Веселые похороны». Анализ функционирования знаков советского прототекста показал, что значимыми когнитивными структурами являются Государственные органы власти и контроля, Нарушение идеологических канонов, Советское vs. западное, Атеизм, Дефицит и Двор. Таким образом, стратегия реконструкции позволяет воссоздать жизнь советских людей в эпоху постоянного государственного контроля и вмешательства в частную жизнь, в условиях ограничения личной свободы в рамках социалистического строя.

5. В прозе В. Пелевина базовой авторской стратегией в отношении советского прототекста является стратегия деконструкции. Для автора важны не столько конкретные базовые смыслы и когнитивные структуры, актуализируемые ИТ-знаками советского прототекста, сколько их (ИТ-знаков) поверхностный смысл, сам факт принадлежности к недавнему советскому прошлому, существовавшей идеологии, высокому и патетическому. Стратегия деконструкции построена на ироническом переосмыслении ИТ-знаков советского прототекста посредством их вовлечения в языковую игру.

6. Основной стратегией в исследованном переводе прозы Л. Улицкой (Cathy Porter) является стратегия адаптации, которая позволяет приблизить текст оригинала к художественному универсуму принимающей культуры посредством подбора творческих функциональных эквивалентов, актуальных для исходного текста, однако не сохраняет авторскую концепцию реконструкции советского прототекста в переводе. При переводе прозы В. Пелевина переводчик (Andrew Bromfield) использует преимущественно стратегию отчуждения, направленную на тщательное сохранение советского прототекста, однако при этом утрачивается авторская концепция деконструкции.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены на научно-практической конференции «Славянские чтения» (Омск, 2007), на конференции молодых ученых «Филологические чтения»: «Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении» (Новосибирск, 2008), на международной научно-практической конференции «Система ценностей современного общества» (Новосибирск, 2011). Промежуточные выводы обсуждались на заседаниях кафедры стилистики и языка массовых коммуникаций Омского государственного университета имени Ф.М. Достоевского.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы и лексикографических источников и приложения «Образец анкеты разных информантов».

2. Основное содержание работы

Во введении указывается актуальность выбранной темы, определяются объект и предмет исследования, обосновывается научная новизна, теоретическая и практическая ценность, описываются методы, приводятся основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Советский прототекст и его единицы» посвящена рассмотрению базовых смыслов, когнитивных структур советского прототекста и реализующих их языковых (интертекстуальных) знаков советского прототекста.

В первом разделе «Базовые смыслы и когнитивные структуры советского прототекста современной российской прозы и их языковые репрезентанты» обосновываются критерии описания советского прототекста как трехкомпонентной иерархической структуры, включающей когнитивный уровень (базовые смыслы), когнитивно-языковой уровень (когнитивные структуры), языковой уровень (языковые репрезентанты когнитивных структур). Когнитивный уровень, согласно нашей гипотезе, образуют наиболее значимые для советской культуры смыслы, «культурные доминанты» (В.И. Карасик), «константы культуры» (Ю.С. Степанов). Эти смыслы недоступны непосредственному наблюдению. Лингвокультуролог на основе единиц любого уровня системно-языковой отнесенности экстериоризирует данные культурные смыслы и таким образом реконструирует культурные архетипы. В работе вводится понятие базовый смысл - набор «идеологических предписаний» (Н.А. Купина), т.е. фундаментальных принципов, на которых строилось советское государство и культурных доминант поведения советских граждан, закрепленных ценностными ориентациями советской идеологии.

Мы разрабатываем основанную на современных когнитивных и лингвокультурологических исследованиях методику реконструкции базовых смыслов и ключевых когнитивных структур советского прототекста. Базовые смыслы - это достаточно обобщенные, абстрактные, регулятивные, доминантные черты советского прототекста. Выделяя базовые смыслы, мы опираемся на понятие идеологический регулятив Т.В. Шкайдеровой - тип поведения (шире - позиция субъекта), предопределяемый стереотипно-ритуальной ситуацией и детерминируемый аксиологическим модусом: «доблестный труд строителя социализма», «тиражирование героизма», «популяризация спорта, здорового образа жизни» и т.д. [Шкайдерова 2007].

Базовые смыслы репрезентируются когнитивными структурами (когнитивно-языковой уровень советского прототекста) разного характера и различной природы. Когнитивные структуры представляют собой любую разновидность репрезентации базовых смыслов: концепт, прототипическую модель, фрейм, сценарий. Наиболее распространенная когнитивная структура - концепт - основная единица культуры, конденсатор коллективного опыта, сознания и национального менталитета. Концепт имеет полевую организацию. «Прототипической моделью» (Дж. Лакофф) называем сложное соединение базисных моделей, образующих экспериенциальный кластер. Фрейм - это «структура данных для стереотипной ситуации» [Минский 1979: 7]. Сценарии - «динамически представленные фреймы, разворачиваемая во времени последовательности этапов, эпизодов» [Болдырев 2000: 38].

ИТ-знаки советского прототекста характеризуются содержанием идеологического, национально-культурного и хроноспецифического компонентов в своей семантической структуре. Знаки, актуализирующие идеологический компонент в семантике, именуются в работе идеологемами. Источником знаков-идеологем является тоталитарный язык (дискурс) - особая знаковая система, функционирующая изначально в официальной сфере общения, распространившаяся на все виды коммуникации, представляющая собой совокупность текстов (лозунги, идеологические штампы, речи политических лидеров). Основными чертами тоталитарного языка (дискурса) являются десемантизация, клишированность и мифологизация. Различные наименования идеологического языка советской эпохи (язык революционной эпохи, язык утопии, тоталитарный язык, советский вариант русского языка, канцелярит, новояз, язык-ложь, официальный языковой стандарт и др.) частично накладываются друг на друга, однако, когда мы переходим к анализу художественного текста, считаем целесообразным охватить более широкую область семиосферы, иными словами, все, что ассоциируется с советской эпохой, - советский прототекст.

Во второй главе «Особенности функционирования ИТ-знаков советского прототекста в прозе Л. Улицкой» осуществляется классификация и когнитивно-семантический анализ исследуемых знаков, описываются две авторские стратегии в отношении советского прототекста: стратегия реконструкции и стратегия деконструкции.

Все выявленные в повести Л. Улицкой «Веселые похороны» ИТ-знаки советского прототекста представляют две тематические группы: «идеологию» и «быт». Эти группы конституируются определенным набором базовых смыслов: сфера «Идеология» - 'Государственный контроль над обществом'; 'Идеологическая и государственная централизация'; 'Превосходство советского над западным'; 'Атеизм как официальная идеология'; 'Труд, как общегосударственная ценность, и социальные роли членов общества'; сфера «Быт» - 'Необустроенность, стандартизированность быта'; 'Социальное равенство, постулируемое идеологией, и фактическое неравенство советских людей'; 'Морально-этические ценности, внедряемые официальной идеологией'. Данные базовые смыслы репрезентированы следующими когнитивными структурами: сфера «Идеология» - Государственные органы власти и контроля; Нарушение идеологических канонов; Партия; Бюрократизм; Советское vs. западное; Атеизм; Тунеядство; Советская женщина; сфера «Быт» - Одежда советских людей; Дома и дачи; Дефицит; Двор; Застолье; Застольные песни.

ИТ-знаки советского прототекста выполняют разные функции. С одной стороны, в текстовом фрагменте на актуализации соответствующих базовых смыслов и когнитивных структур может строиться подтекст. Отсутствие определенных социокультурных и исторических знаний приводит к непониманию читателем данных текстовых фрагментов. Подобное вовлечение в процесс интерпретации когнитивного потенциала исследуемых знаков, характеризующего особенности советского строя и жизни советских граждан, относим к стратегии реконструкции по отношению к советскому прототексту.

Представим в качестве примера фрагмент анализа контаминации двух базовых смыслов советского прототекста: 'Атеизм как официальная идеология' и 'Идеологическая и государственная централизация':

- Ничего я не могу сделать. Не хочет он. Смеется. Пусть, говорит, твой Бог меня беспартийного примет, - опустила Нина свою слабую маленькую головку.

Марья Игнатьевна выпучилась:

- Нин, ты что? Вы здесь как в лесу живете. Да на что же Господу Богу партийные?

А. Игнатов в статье «Отрицание и имитация: две стороны коммунистического отношения к религии» [Игнатов 2001], сопоставляя коммунистическую идеологию с христианством, делает вывод о том, что в отношении борьбы с религией в советскую эпоху уместно говорить не о вытеснении православия атеизмом, а о борьбе двух религий - христианской и коммунистической. Главный герой повести Алик не желает принимать обряд крещения перед смертью. В данном фрагменте ирония Л. Улицкой построена на сравнении крещения с вступлением в партию.

Анализируемый фрагмент требует также актуализации концептуального признака монопартийность политического режима Советского Союза в реализации концепта партия в советском дискурсе. Русскому читателю известно, что слово партия и все возможные производные отражают существовавшую в тоталитарную эпоху идеологическую догму, связанную с невозможностью существования плюрализма вообще и многопартийности в частности. Иначе говоря, семантика слова партия у Л. Улицкой приравнивается к `КПСС', соответственно, партийный / беспартийный означает «является / не является членом КПСС».

С другой стороны, ИТ-знаки советского прототекста могут функционировать в текстовом пространстве таким образом, что опознание их социокультурной специфики не является обязательным условием понимания текста. Л. Улицкая, подобно большинству представителей современной прозы, включается в игровое использование исследуемых знаков в индивидуальной творческой манере. Среди наиболее частотных реализаций, продуцируемых подобным вовлечением знаков советского прототекста в новое текстовое пространство, можно назвать пародию, ассоциативные переключения, стилистически контрастные выражения, оригинальные метафорические модели. Представляется, что в данных случаях реализуется стратегия деконструкции, когда для автора важно не столько точное понимание имплицитной составляющей содержания таких знаков, сколько их восприятие как маркеров иного текста, иного времени, иной социальной среды.

Рассмотрим использование ИТ-знака управдом в реализации метафорической модели:

Хозяин дома жил в богатом пригороде, всем ведал «суперинтендант» - помесь управдома с дворником.

В исходном тексте автор использует транскрипцию английского слова superintendent, соотносящегося по аналогии с заимствованными существительными латинского происхождения, обозначающими лицо, с финалью "-ент" (ср. регент, интеллигент). Стереотип восприятия сложных иноязычных слов в русском языке актуализирует оценочность высокого коннотативного содержания и принадлежность официальному стилю общения. Однако контекстное "соседство" слова суперинтендант с последующей стилистически контрастной метафорической структурой помесь управдома с дворником приводит к смещению оценочной ориентации обозначаемого. В рамках данной модели существительное помесь используется в переносном значении: помесь - перен. смесь, смешение (разг., пренебр.) [СОж]. Однако омонимические ассоциации на основе тождества корневых морфем единиц дворник, дворовый пес, дворняга актуализируют в данном контексте прямое значение: помесь - животное, полученное от скрещивания двух разных пород [СОж], что определяет новый мотивационно-ассоциативный контекст восприятия лексических единиц в составе метафорической модели «человек - животное» и создает основания для иронической оценки слов суперинтендант, дворник и управдом.

В третьей главе «Особенности функционирования ИТ-знаков советского прототекста в прозе В. Пелевина» интерпретируется творческий подход В. Пелевина в отношении ИТ-знаков советского прототекста: механизмы переосмысления, принципы и приемы работы с ними.

Выявленные в двух произведениях В. Пелевина «Омон Ра» и «Жизнь насекомых» ИТ-знаки советского прототекста представляют две сферы: обиходно-бытовую и идеологическую. Две основные тематические группы конституируются определенным набором базовых смыслов: сфера «Идеология» - 'Идеологическая и государственная централизация'; 'Обязательное членство в КПСС для карьерного роста'; 'Государственный контроль над обществом'; 'Тенденция к унификации'; 'Распространение социалистических идей, социалистическое движение'; 'Борьба со всем несоциалистическим, с распространением антисоциалистических идей'; 'Политизация, идеологизация всей жизни'; 'Тиражирование, сакрализация идеологической символики и наименований'; 'Социалистические достижения'; 'Героизация советского прошлого'; 'Противопоставление социализма капитализму'; 'Атеизм как официальная идеология'; 'Труд как идеологическая ценность'; 'Уважительное отношение к интеллектуальному труду и ироническое отношение к интеллигентам'; 'Вписанность учащегося в идеологическую систему социализации, роль учащегося в успехах социалистического государства'; 'Подвиг как осознанное самопожертвование ради государственных интересов'; сфера «Быт» - 'Cтандартизированность видов досуга советских людей'; 'Cчастливое детство'; 'Популяризация спорта, здорового образа жизни'; 'Обеспеченность товарами народного потребления'; 'Выживание советских людей в условиях дефицита'; 'Борьба с пьянством'. Данные базовые смыслы репрезентированы следующими когнитивными структурами: сфера «Идеология» - Партия; Спецслужбы; Марксизм, социализм; Международная общественность; Враг, инакомыслящий, антисоветчик; Советские СМИ; Идеологическая пропаганда; Идеологическая символика; Достижения социалистического строя; Освоение космоса; Этапы становления социалистического государства; Холодная война, гонка вооружений; Война; Атеизм; Трудящиеся; Рабочая; Интеллигент; Пионер, комсомолец, учащийся; Подвиг; сфера «Быт» - Досуг; Пионерлагерь; Творческое развитие советских детей; Школа; Отечественные товары; Дефицит; Застолье, пьянство. Базовые смыслы и когнитивные структуры воплощаются в языковых (интертекстуальных) знаках, создавая когнитивно-семантическое единство советского прототекста.

В рамках стратегии реконструкции, которая предполагает актуализацию когнитивных слоев концептов, функционирует сравнительно небольшое количество всех выявленных знаков. Представим в качестве примера фрагмент анализа реализации базового смысла 'Труд как идеологическая ценность':

- Ты, Никита, прямо как участковый стал, - мягко сказал Максим. - Тот тоже жизнь объяснял. Ты, говорил, Максим, на производство идти не хочешь, вот всякую ерунду и придумываешь.

ИТ-знак участковый не имеет определенной темпоральной маркированности, актуален и для современного дискурса, однако обладает специфическими коннотациями, связанными с советским временем. Участковый - сокращенная разговорная форма милицейской должности участковый инспектор. Участковые были и остаются связующим звеном милиции с населением, защитой граждан от преступлений в жилом секторе. Во времена советской эпохи, кроме выполнения основных функций: охраны общественного порядка, борьбы с нарушителями общественного порядка, в обязанности участковых входила "воспитательная" работа: профилактические беседы с хулиганами и тунеядцами. Участковых уважали, знали по имени-отчеству, на пост участкового назначали самых ответственных и честных людей, достойных почета и доверия.

Интересными в этом смысле представляются данные, полученные в ходе ассоциативного эксперимента. Так, в группе респондентов от 40 до 80 лет были получены следующие схожие по смыслу реакции на слово участковый: воспитатель; воспитание; воспитатель тунеядцев и алкоголиков; "воспитывает", "учит жизни", доносит и может доставить неприятности; борьба с тунеядством; ведет "разъяснительные" беседы; гроза шпаны; "пахан" своего района; наставляет на путь истинный; работа с трудновоспитуемыми подростками; профилактические беседы среди населения; к нему ходили за советом; человек, знавший своих людей в лицо, знал всю их подноготную; самый близкий к людям представитель власти; добрый милиционер (т.е. милиционер, но добрый); собеседник бабушек; от слова "участие". В группе респондентов от 18 до 36 лет было получено сравнительно меньшее количество схожих реакций: следит, чтобы жили правильно; беседы; поучения; промыватель мозгов не всегда своими, я надеюсь, мыслями; С. Безруков в сериале «Участок». Мечтал о подвигах, расследованиях и наградах, на практике - дебоширы, тунеядцы, пьяницы; нравоучительный человек; глупый нравоучитель.

В данном фрагменте также актуализируется концепт идеологическая пропаганда. Языковой репрезентант рассматриваемого концепта участковый выявляет следующую стереотипную прототипическую модель ИТ-знака участковый - охраняет общественный порядок, ответственный честный человек. Однако кроме ядерных признаков актуализируется периферийный концептуальный признак участковый проводит профилактические беседы с хулиганами и тунеядцами. Именно на нем и строится иронический подтекст фрагмента.

Ведущей авторской стратегией В. Пелевина является стратегия деконструкции по отношению к советскому прототексту. Официальные лозунги и клише в прозе В. Пелевина доводятся до абсурда, обнажая разрыв между знаком и означаемым. Писатель обращается к языковым рефлексам идеологического языка тоталитарной эпохи с целью выявить, представить в утрированном виде и тем самым подвергнуть ироническому переосмыслению характерные черты их языка-источника: десемантизация, стереотипизация (клишированность), массовая тиражируемость, проникновение политизированного языка в во все сферы коммуникации. Писатель дестереотипизирует ассоциативное восприятие лозунгов и идеологем, оспаривает их принадлежность официальному, высокому стилю. Таким образом, стратегия деконструкции заключается в том, что для работы с анализируемыми знаками для автора важны не столько конкретные актуализируемые ими базовые смыслы и когнитивные структуры, сколько их поверхностный смысл, их принадлежность недавнему советскому прошлому, существовавшей идеологии, высокому и патетическому, игровой эффект, создаваемый при их участии. Таким образом, именно языковая игра рассматривается нами как инструмент деконструкции тоталитарного языка у В. Пелевина.

При описании используемых В. Пелевиным приемов иронического осмысления ИТ-знаков советского прототекста мы опираемся на предложенную Т.А. Гридиной классификацию частных конструктивных принципов языковой игры [Гридина 1996].

1. Имитация: к этому времени вы станете настоящими человеками с самой большой буквы, так, какая только бывает в советской стране (намеренное воспроизведение речевой аномалии посредством нарушения прогноза ситуативно обусловленного выбора грамматической формы слова человек).

2. Ассоциативное наложение: Задув три косяка, Максим протянул один Никите, вторым вооружился сам и чиркнул спичкой. - Хороший, - сказал он, затянувшись два раза, - но все-таки не план Маршалла. Ближе к тайному плану мирового сионизма, а?... - А шалаш, - догадался Максим, - так называется, потому что весь из шалы был сделан! Парадоксальное контекстное сближение сленга наркоманов (названий наркотических средств план, шала) и идеологем советского прототекста (план Маршалла, тайный план мирового сионизма).

3. Ассоциативная интеграция: Служу Магаданскому Муравейнику! (пародирование уставной конструкции Служу Советскому Союзу!); чтобы успокоиться, я включил «Маяк» и послушал тихую песню об огнях, которые загорались там вдали за рекой, о поникшей голове, пробитом сердце и белогвардейцах, которым нечего терять, кроме своих цепей (контаминация прецедентного текста (слов песни «Там вдали за рекой») и идеологического лозунга (Пролетариям (рабочим) нечего терять, кроме своих цепей), моделируемая на основе актуализации обоими ассоциатами лексемы цепи).

4. Интердискурсивность (В.Е. Чернявская): В поезде мы с Митьком бегали по вагонам и сбрасывали в унитазы все бутылки, которые мне удавалось найти, - они падали на несущееся под крохотным люком железнодорожное полотно и неслышно лопались; привязавшаяся ко мне песенка придавала этой простой процедуре привкус борьбы за свободу Вьетнама (обыгрывание обиходно-бытового и идеологического дискурсов посредством "погружения" идеологемы в стихию стилистически сниженной, бытовой лексики).

5. Десакрализация прецедентных имен и прецедентных ситуаций советского прототекста: южный Ленин, серебристый Ильич. Метонимические наименования памятников В.И. Ленину звучат иронично, что приводит к обесцениванию массового и повсеместного воспроизведения данного прецедентного имени (в наименованиях, в политических текстах и в обиходно-бытовой и художественной речи), характерного для советского дискурса. советский прототекст язык знак

6. Ироническое переосмысление стиля идеологической проработки: ... парадокс - и, опять же, диалектика - в том, что обманом мы помогаем правде, потому что марксизм несет в себе всепобеждающую правду, а то, за что ты отдашь свою жизнь, формально является обманом. Синонимические ряды (парадокс - диалектика), взаимопереходы антонимичных знаков посредством повтора (правда - обман), банальность метафоризации (Но одна такая душа хотя бы на один миг необходима, потому что именно в ней взовьется это знамя…) вскрывают и представляют в утрированном виде абстрагирование, иносказательность, косноязычие, присущие тоталитарному языку.

В четвертой главе «Специфика перевода этноспецифического текста. Стратегии перевода прозы Л. Улицкой и В. Пелевина на английский язык» обсуждаются актуальные в современном переводоведении проблемы перевода темпорально- и этноспецифических текстов, на основе современных исследований формулируются рекомендации по переводу национально-маркированных текстов, выявляются стратегии перевода ИТ-знаков советского прототекста, анализируются конкретные примеры перевода.

Соглашаясь с большинством исследователей во мнении, что универсального переводческого приема при переносе этноспецифической лексики, реалий и лакун в иноязычную среду не существует и не может существовать, полагаем, что в каждом отдельном случае возникает необходимость декодирования функционирующих в оригинальных текстах национально-маркированных элементов. Мы считаем важным определение того, является ли актуализация стоящей за ИТ-знаками имплицитной информации обязательным или факультативным условием понимания текстового фрагмента. Так, в последнем случае для читателя переводного текста вполне достаточным будет восприятие ИТ-знака как маркера другой культуры, другого времени. Принципиально иная ситуация возникает тогда, когда отсутствие фоновых знаний может привести к непониманию текстового фрагмента. Высказывания должны интерпретироваться «на основе значительного объема контекстуальной информации, большая часть которой является имплицитной» [Лайонс 2003: 275]. В этом отношении считаем справедливым замечание У. Эко, рекомендующего «предварить перевод критическим чтением, интерпретацией, текстуальным анализом» [Эко 2006: 297], поскольку «общественное предназначение перевода состоит в том, чтобы создать для адресата перевода равные с адресатом оригинала возможности для смысловой интерпретации текста (выделено нами - Ю.А.). На практике это означает, что переводчик должен тем или иным способом преобразовать неявное (подразумеваемое) содержание в содержание явное» [Швейцер 1988: 201], иными словами, переводчик должен перевести часть имплицитной энергии ИТ-знаков в эксплицитную (Н.А. Кузьмина). А.Д. Швейцер предлагает для осуществления этого принципа два пути. «Первый из них - компенсировать "недостающее" содержание с помощью примечания переводчика» [Швейцер 1988: 201]. «Второй способ, позволяющий компенсировать у адресата перевода неизвестную ему подразумеваемую информацию, заключается в том, что она вводится непосредственно в текст» [Швейцер 1988: 202].

Анализ переводного варианта повести Л. Улицкой «Веселые похороны» показал, что переводчик Cathy Porter использует в основном стратегию адаптации (описательный перевод, приближенный перевод, замена стилистически окрашенных слов и выражений на стилистически нейтральные).

Приведем в качестве примера фрагмент анализа функционирования ИТ-знака песочить на собраниях, реализующего стратегию реконструкции Л. Улицкой:

Какая же это была древняя и милая музыка, все ей улыбались, и американцы, и русские, но русским она дороже стоила, эта музыка, - за нее когда-то песочили на собраниях, выгоняли из школ и институтов... [Everyone smiled at this old music, Americans and Russians alike, but it meant much more to the Russians: because of it they had been attacked at meetings, expelled from schools and colleges...]

В русском тексте слово собрание имплицитно передает идеологему советской эпохи - партсобрание. Переводчик, прибегая к приближенному переводу (meetings), не передает эту имплицитно заложенную информацию. В советскую эпоху подражание западному стилю не просто критиковалось с позиций партии, как это переведено при помощи нейтральной лексемы attack: to strongly criticize someone or something for their ideas or actions [MED] (критиковать кого-то за его за его взгляды и поступки), но также преследовалось и подвергалось гонениям. В переводе данное несоответствие частично снимается благодаря контексту: expelled from schools and colleges. Англоязычный читатель понимает, что из школ и колледжей выгоняют за очень серьезный проступок, однако в чем этот проступок заключается в данном случае, остается непонятным.

Невозможность восстановления читателем не выраженных вербально социокультурных, темпорально-маркированных смыслов, стоящих за исследуемыми знаками, приводит к непониманию текстовых фрагментов реципиентом перевода, к искажению авторского замысла. Думается, что перевод в этом случае должен предполагать восполнение этих имплицитных смыслов. Возможным способом преодоления смысловой редукции считаем прием введения комментария от переводчика в виде затекстовых примечаний и внутритекстовых комментариев. Таким образом, от переводчика требуется знание социокультурного и политического контекста советского времени и навыки использования компенсирующего перевода.

С другой стороны, при переводе фрагментов, построенных по принципу языковой игры, наиболее удачной считаем используемую Cathy Porter стратегию адаптации оригинала к художественному универсуму принимающей культуры, заключающуюся в подборе творческих функциональных эквивалентов, актуальных для исходного текста:

Она встрепенулась, метнулась в угол, куда Либин составил полное собрание сочинений Марьи Игнатьевны в семи бутылках. Вытащила самую маленькую из бутылочек, свинтила с нее пробку и сунула Алику под нос. [She had jumped up and ran to the corner of the room, where Libin had arranged Maria Ignatevna`s herbal masterpieces in seven bottles on the floor. Taking the smallest one and removing the cork, she pushed it under Alik`s nose].

Смысловая контаминация выражения полное собрание сочинений и травяных настоев знахарки Марьи Игнатьевны конструирует их ассоциативную координацию по семам 'совокупность созданного' и 'выдающийся продукт творческой деятельности'. В переводном фрагменте актуализируется только последняя благодаря лексической единице masterpiece (шедевр). Сочетание herbal masterpieces также представляется конструируемым по принципу языковой игры на основе несочетаемости существительного masterpiece и прилагательного herbal: connected with herbs or made from herbs [MED] (ср. herbal remedies, herbal tea), а также их стилистического различия: masterpiece (шедевр) относится к миру искусства, herbal (травяной) - к миру естественной природы. Таким образом, идеологический смысл (отсылка к работам идеологов социализма и коммунизма (ср. полное собрание сочинений В.И. Ленина) в переводе утрачивается, однако перлокутивный эффект стилистического контраста сохранен.

В прозе В. Пелевина советский прототекст подвергается деконструкции. Писатель дестереотипизирует идеологемы-цитаты, изменяет их лексический состав, автор в данном случае работает со знаками как с пустыми означаемыми, симулякрами. В этом случае на первый план выходит понимание интертекстуального характера знаков, а не точное опознание их имплицитной составляющей. Как показал сравнительный анализ, Andrew Bromfield в переводных вариантах исследуемых произведений не решает задачу воспроизведения языковой игры, данная переводческая позиция в большинстве случаев не позволяет сохранить стратегию деконструкции В. Пелевина. Так, к примеру, ИТ-знак слет экстрасенсов переведен при помощи ближайшего по значению английского слова congress. В оригинальном тексте писатель использует «ассоциативную бинарность» (Т.А. Гридина) восприятия слова слет (с одной стороны, В. Пелевин апеллирует к социокультурным реалиям советского времени (ср. слет пионеров), а с позиции повествования о комарах - буквализирует метафору). При этом теряется важная составляющая идиостиля В. Пелевина. Мы считаем, что воссоздание стратегии деконструкции в переводных текстах - сложнейшая задача, поскольку условием и предварительным этапом деконструкции является реконструкция советского прототекста, а для этого переводчику необходимо не просто знать язык и культуру оригинала, но и обладать общефилологической писательской компетенцией.

Вместе с тем при трансляции стратегии В. Пелевина, направленной на реконструкцию базовых смыслов и когнитивных структур советского прототекста, считаем оправданной использование переводчиком Andrew Bromfield`ом стратегии отчуждения. Рассмотрим пример реализации данной стратегии посредством использования компенсирующего перевода:

И вот еще, думал я, всю свою жизнь я шел к тому, чтобы взмыть над толпами рабочих и крестьян, военнослужащих и творческой интеллигенции... [And me, I thought, all my life I`ve been journeying towards the moment when I would soar up over the crowds of what the slogans called the workers and the peasants, the soldiers and the intelligentsia...]

Переводчик предлагает внутритекстовый комментарий: over the crowds of what the slogans called the workers and the peasants, the soldiers and the intelligentsia, который подчеркивает интертекстуальную природу последующего сочетания, и даже указывает источник цитируемого текста - slogans (лозунги).

Ведущая стратегия отчуждения, используемая Andrew Bromfield`ом, направленная на тщательное сохранение советского прототекста имеет немало плюсов: она позволяет сохранить в переводе знаки чужой культуры, передает хронотоп культуры оригинала, побуждает реципиента перевода к конструированию образа советского прототекста.

В заключении подводятся итоги исследования, обобщаются результаты. Делается вывод о том, что перевод этноспецифического художественного текста - сложный когнитивный процесс, предполагающий осуществление переводчиком некоего филологического исследования: анализа законов текста оригинала на разных языковых уровнях (от фонетического до дискурсивного). В современном переводоведении представление о переводе художественных текстов как традиционном «выравнивании исходного и переводного текстов по объему семантического инварианта» [Алексеева 2000: 66] меняется на представление о нем как о сотворчестве автора оригинала, переводчика и читателя. Как представляется, разграничение авторских концепций в отношении этноспецифических ИТ-знаков и применение при их трансляции различных переводческих стратегий, предлагаемое в данном исследовании, поможет переводчику в этом сложном процессе и, надеемся, послужит стимулом для появления качественно новых переводов текстов современной прозы.

Результаты данной работы открывают перспективы для дальнейшего исследования национально- и темпорально-маркированных художественных текстов.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях

Публикации в рецензируемых изданиях по списку ВАК РФ:

1. Интертекстуальные знаки советского прототекста в современной российской прозе и стратегии их перевода / Ю.Ф. Айданова // Вестник Читинского государственного университета. № 1 (46). - Чита, 2008. - С.57-63.

2. Функционирование знаков идеологического языка советской эпохи в прозе В. Пелевина и стратегии их перевода (на материале повести «Омон Ра» и перевода «Omon Ra» (переводчик Andrew Bromfield) / Ю.Ф. Айданова // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. Вып. 59. № 28 (243). - Челябинск, 2011. - С.8-12.

Статьи в сборниках научных трудов и тезисы докладов на конференциях:

3. Интертекстуальные знаки тоталитарного прототекста в аспекте художественного перевода / Ю.Ф. Айданова // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. Вып. 7. - Омск, 2007. - С.186-193.

4. Ироническое осмысление тоталитарного прототекста современной прозы в зеркале художественного перевода / Ю.Ф. Айданова // Гуманитарное знание. Серия «Преемственность»: сборник научных трудов. Ежегодник. Вып. 10. - Омск, 2007. - С.54-58.

5. Знаки тоталитарного дискурса в постмодернистском тексте / Ю.Ф. Айданова // Славянские чтения: сборник научных статей и материалов научно-практической конференции. Вып XI. - Омск, 2008. - С.142-147.

6. Деконструкция советского мифа в постмодернистском тексте / Ю.Ф. Айданова // Актуальные вопросы современной науки: сборник научных трудов. Вып. 2. - Новосибирск, 2008. - С.220-226.

7. Особенности функционирования знаков советского прототекста в повести Л. Улицкой «Веселые похороны» и их воспроизведение в переводе / Ю.Ф. Айданова // Гуманитарное знание. Серия «Преемственность»: сборник научных трудов. Ежегодник. Вып. 11. - Омск, 2009. - С.74-79.

8. Переосмысление стиля идеологической проработки в повести В. Пелевина «Омон Ра» / Ю.Ф. Айданова // Система ценностей современного общества: сборник материалов XIX Международной научно-практической конференции. - Новосибирск, 2011. - С.62-66.

Размещено на Allbest.ru