Язык как уникальная моделирующая система

Размещено на http://www.allbest.ru/

178

Казанский государственный университет

ЯЗЫК КАК УНИКАЛЬНАЯ МОДЕЛИРУЮЩАЯ СИСТЕМА

Салмина Л. М.

В конце ХХ - начале ХХI века изучение языка в качестве общего когнитивного инструмента [Кубрякова и др. 1996: 53] приобрело огромную популярность, а «когнитивная лингвистика» стала расцениваться как одна из «основных точек роста» современного языкознания [Кибрик 1995: 100]. При этом, как отмечают В. А. Пищальникова и Е. В. Лукашевич, в настоящее время это направление напоминает физику догаллилеевского варианта: в нем «нет ни одного общезначимого факта, ни одного общеразделяемого обобщения» [Пищальникова, Лукашевич 2001: 5]. Указывая на необходимость разработки единой теории когнитивной лингвистики, П. Б. Паршин предлагает определять ее предмет как описание и объяснение устройства и функционирования самого объекта изучения - языка [Паршин 1996: 25]. В этой связи невозможно, однако, не вспомнить высказывания Р. Белла, который когда-то писал: «то, как лингвист строит свое описание и объяснение феномена, именуемого «язык», зависит от его ответа, выраженного явно или подразумеваемого, на вопрос «что такое язык?» [Белл 1980: 34].

Воспользуемся наиболее общим - философским - определением языка как знаковой системы, «выполняющей познавательную и коммуникативную функции в процессе человеческой деятельности» [Философский словарь 1981: 437]. Примечательность этой трактовки заключается в том, что представленное в ней разграничение когниции и коммуникации позволяет представить их как равноправные составляющие единой и глобальной функции, а именно: функции посредника между человеком и окружающим миром.

Познание как творческая деятельность человека предполагает созидание «из доставляемого действительностью материала» новой реальности [Философский словарь 1981: 285].

Соотношение между объективной, т.е. существующей независимо от сознания человека, действительностью и новой реальностью, по мнению исследователей когнитивной деятельности, выражает понятие моделирования (В. Г. Афанасьев, Т. А. ван Дейк, П. Н. Джонсон-Лейрд, У. Липпман, И. Б. Новик, Р. Л. Солсо и др.). В нашем случае, следовательно, речь должна идти о ментальной модели объективной действительности, дающей - как и любая иная модель - наглядное представление об устройстве объекта и одновременно являющейся воспринимаемой и узнаваемой реальностью.

Притом, что сам факт участия языка в процессе преобразования объективного в реальное никем не подвергается сомнению, его ведущая роль в создании ментальной модели действительности, по словам Г. В. Рамишвили, осознана менее всего [Рамишвили 1985: 315]. Действительно, зафиксированные в языке знания о мире на самом деле очень мало осознаются его носителями и ограничиваются, как правило, уровнем номинации: «Многие полагают, что язык есть по существу номенклатура, то есть перечень названий, соответствующих каждое одной определенной вещи» [Соссюр 1999: 68], в то время как язык - это система, элементы которой, вступая в отношения друг с другом, «образуют целое» [там же: 115].

Целостность языка как системы обусловливается тем, что он представляет собой первый в истории человечества инструмент и результат моделирования окружающего мира - универсальную семиотическую матрицу (определение Э. Бенвениста).

Универсальные моделирующие возможности естественного языка предопределяются его уникальным, на фоне других знаковых систем, свойством означивания - предицирования внеязыковым объектам языковых значений. «Действительность осознана человеком постольку, поскольку она отражена через посредство языковых значений» [Брудный 1972: 219].

Языковое означивание обеспечивает познание действительности как ее интерпретацию - моделирование смысловым, по А. Ф. Лосеву, образом, «отражающим то или иное понимание» [Лосев 1983: 137], что и обеспечивает творческое начало когнитивной деятельности.

Именно благодаря языковым значениям окружающая нас действительность становится воспринимаемой, а потому реальной. Стоит в этой связи вспомнить изящную метафору Ф. де Соссюра, уподобившего язык стеклам очков, «через которые мы созерцаем предметы» [Соссюр 1990: 20].

Как и любая система, моделирующая объект по более простой схеме, язык редуцирует и адаптирует действительность, что со времен Ф. Бэкона, Р. Декарта, Г. Лейбница принимается за ее «искажение» и заставляет предпринимать новые и новые попытки освободиться от «пут языка» и выйти в некий «истинный» мир.

Между тем, как справедливо отмечает Г. В. Рамишвили, подходить к языку с позиции обнаружения в нем «ошибок» вряд ли разумно, поскольку к истине, открывающейся в естественных языках, неприложимы логические критерии верификации [Рамишвили 1985: 316].

В не утихающем споре о критерии истинности языковых выражений весьма показательна позиция Дж. Серля, Д. Вандервекена: «Пропозиция Р истинностна в мире w, если положение дел, репрезентируемое ею, имеет место в данном мире» [Серль, Вандервекен 1986: 246-247]. В самом деле, мы оцениваем истинность/ложность относительно установленной языковой действительности, а потому высказывание, например, о солнце, которое садится на востоке, будет ложным постольку, поскольку известно, что солнце садится на западе, но не потому, что Солнце неподвижно относительно вращающейся вокруг него Земли.

Если воспользоваться формулой истинности ЛеПора: х удовлетворяет предикату «run» тогда и только тогда, когда известно, что х бежит [ЛеПор 1986: 188], можно сказать, что по отношению к языковой действительности эта формула будет иметь вид: х удовлетворяет предикату «бежать» тогда и только тогда, когда х обладает способностью бегать - ср.: человек бежит - стол бежит.

Процесс познания недискретной внеязыковой действительности, по определению А. Ф. Лосева, «глобальной, вечно текучей и в деталях неразличимой» [Лосев 1983: 147], осуществлявшийся в филогенезе как ее языковое оформление: расчленение, структурирование и систематизация, - определил в конечном итоге ее интерпретацию как единого целого, состоящего из дифференцированных друг от друга взаимосвязанных и взаимозависимых элементов.

Устройство и организация этой реальности подчиняются когнитивной логике - естественной логике познанного в языке бытия, а следовательно, познать их можно только через язык, «путем исследования языковых значений и раскрытия тех когнитивных элементов, которые в них заложены» [Бондарко 1978: 63].

Так, фиксируя присвоенное действительности свойство дискретности, языковая модель несет в себе типологическую классификацию элементов, основанную на их дифференциальных и интегральных признаках и позволяющую разграничивать и группировать предметы, признаки и фрагменты («положения дел»).

Класс предметов будет включать в себя материальные субстанции, которые возможно распределить по подклассам: одушевленные (лица / не-лица) // неодушевленные (натурфакты / артефакты); класс признаков объединяет нематериальные субстанции, не существующие вне своих носителей (свойства, качества, состояния, действия и их подклассы); класс фрагментов предполагает объединение локализованных временем и пространством и имеющих временную протяженность взаимоотношений предметов и признаков (фактов / ситуаций / событий и их подклассов).

Свойство структурности, т.е. интерпретация действительности как целого относительно составляющих ее частей - элементов, проявляет себя в отношениях партитивности: элементы более высокого порядка представляют собой целое для совокупностей элементов более низкого порядка, образуя таким образом иерархию.

Свойство системности предполагает существование между элементами отношений взаимной функциональной зависимости (интердепенденции и детерминации у Л. Ельмслева). Эти отношения носят характер не менее глобальный, нежели отношения сходного-различного и части-целого, поскольку отражают интерпретацию воздействия элементов друг на друга, обеспечивая возможности объяснения и прогнозирования действительности.

Осознанные таким образом свойства внеязыковой действительности обусловливают логику устройства и функционирования языка как структурированной системы дискретных знаков, семантика которых базируется на когнитивно-логических представлениях об элементах действительности и их связях между собой. Так, знаки-представления несут в себе информацию о свойствах действительности в своих значениях, представляя собой с этой точки зрения нерасчлененное единство носителя признака и признака (лексикон как система лексических значений); знаки-маркеры обеспечивают формализацию свойств за счет вынесения информации о них «за скобки» определяемого; знаки-модели осуществляют моделирование элементов и их взаимоотношений (грамматикон как система грамматических значений).

Этот глубинный уровень языка мы предлагаем именовать когнитивно-логической моделью действительности - общечеловеческой моделью естественного мироустройства, обеспечивающей понимание системно-структурной организации элементов окружающего мира.

Наряду с логической язык несет в себе аксиологическую интерпретацию мира. Опыт, который мы квалифицируем как когнитивно-аксиологический, представляет собой неизбежное следствие и условие взаимодействия человека с миром, а потому играет роль ничуть не уступающую по значимости роли когнитивно-логического опыта, поскольку существенным образом влияет на моделирование поведения личности как члена данного социума. Такое понимание языка опирается на идеи В. Гумбольдта, Ф. Боаса, Э. Сепира, Б. Л. Уорфа, Л. Вайсгербера.

Когнитивно-аксиологическая модель действительности - коллективная модель социального миропорядка - представляет собой результат осознания значимости составляющих мира и их отношений в когнитивно-социальном опыте данного языкового коллектива, т.е. в культурно-историческом контексте, и составляет основу социализированных мироощущения, мировосприятия, мировоззрения членов социума - носителей конкретного языка. язык когнитивный объективный естественный

Говоря о языке как об универсальной и вместе с тем уникальной интерпретирующей системе, считаем принципиально необходимым ввести разграничение между интерпретацией действительности в языке и интерпретацией действительности средствами языка.

Мы воспринимаем узнаваемую благодаря первичной языковой интерпретации реальность и подвергаем ее вторичной интерпретации в процессе коммуникации. Знание существующего обеспечивает возможность идентификации происходящего и присвоения ему языковых значений, актуальных на момент восприятия, т.е. интерпретации средствами языка.

Таким образом, универсальность возможностей языка-интерпретатора, выполняющего коммуникативную функцию, обеспечивается уникальностью языка-интерпретанта в его кумулятивной функции.

Признание того факта, что язык как знаковая система представляет собой модель действительности и «формальные модели языка могут рассматриваться как абстрактные реконструкции мира» [Дейк 1989: 74], позволяет, на наш взгляд, установить и удовлетворительно описать соотношение лингвистической категории значения с психологическими категориями восприятия, представления, понятия, равно как и с когнитивными категориями концепта, фрейма, скрипта, сценария, гештальта и др., а кроме того - «получить новые данные о традиционном лингвистическом объекте - языке и, вероятно, пересмотреть понимание факторов, детерминирующих его эволюцию» [Пищальникова, Лукашевич 2001: 7].

Список использованной литературы

1. Белл Р. Т. Социолингвистика / Р. Т. Белл. М., 1980.

2. Бондарко А. В. Грамматическое значение и смысл / А. В. Бондарко. Л., 1978.

3. Брудный А. А. Семантика языка и психология человека (о соотношении языка, сознания и действительности) / А. А. Брудный. Фрунзе, 1972.

4. Дейк ван Т. А. Язык. Познание. Коммуникация / Т. А. ван Дейк. М., 1989.

5. Кибрик А. Е. Современная лингвистика: откуда и куда? / А. Е. Кибрик // Вестник Московского университета. Серия 9: Филология. 1995. № 5.

6. Кубрякова Е. С., Демьянков В. З., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов / Е. С. Кубрякова, В. З. Демьянков, Ю. Г. Панкрац и др. М., 1996.

7. ЛеПор Э. В каких отношениях неудовлетворительна теоретико-модельная семантика / Э. ЛеПор // Новое в зарубежной лингвистике. - 1986. Вып. XYIII.

8. Лосев А. Ф. Языковая структура / А. Ф. Лосев. М., 1983.

9. Паршин П. Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике ХХ века / П. Б. Паршин // Вопросы языкознания. М., 1996. № 2.

10. Пищальникова В. А., Лукашевич Е. В. Когнитивизм как новая методология семантических исследований / В. А. Пищальникова, Е. В. Лукашевич // Когнитивные исследования в языковедении и зарубежной психологии: Хрестоматия. Барнаул, 2001.

11. Рамишвили Г. В. От сравнительной антропологии к сравнительной лингвистике / Г. В. Рамишвили // В. фон Гумбольдт. Язык и философия культуры. М., 1985.

12. Серль Дж., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов / Дж. Серль, Д. Вандервекен // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. XYIII.

13. Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике / Ф. де Соссюр. М., 1990.

14. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики / Ф. де Соссюр. Екатеринбург, 1999.

15. Философский словарь. М., 1981.

Размещено на Allbest.ru