Размещено на http://www.allbest.ru/

160

ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет»

ГЕНДЕР И АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕНДЕНЦИЯ В ЛЕКСИКОГРАФИИ

Посиделова Е. А.

Идея антропоцентричности языка считается в настоящее время общепризнанной. Данная научная парадигма поставила новые задачи в исследовании языка, требует новых методик его описания, новых подходов при анализе его единиц, категорий, правил. Интересы исследователей обратились к субъекту познания, т. е. стал анализироваться человек в языке и язык в человеке.

Язык - сложнейшее явление. Э. Бенвенист несколько десятков лет тому назад писал: «Свойства языка настолько своеобразны, что можно, по существу, говорить о наличии у языка не одной, а нескольких структур, каждая из которых могла бы послужить основанием для возникновения целостной лингвистики». Язык - многомерное явление, возникшее в человеческом обществе: он и система и антисистема, и деятельность и продукт этой деятельности, и дух и материя, и стихийно развивающийся объект и упорядоченное саморегулирующееся явление, он и произволен и производен. Характеризуя, таким образом, язык во всей сложности с противоположных сторон, мы раскрываем самую его сущность.

С позиций антропоцентрической парадигмы, человек познает мир через осознание себя, своей теоретической и предметной деятельности в нем. Осознание себя мерой всех вещей придает человеку право творить в своем сознании антропоцентрический порядок вещей, исследовать который можно не на бытовом, а на научном уровне. Этот порядок, существующий в сознании человека, определяет его духовную сущность, мотивы его поступков, иерархию ценностей. Все это можно понять, исследуя речь человека, т. е. обороты и выражения, которые он наиболее часто употребляет, к которым у него проявляется наивысший уровень эмпатии. Таким образом, в центре внимания оказывается личность носителя языка или «языковая личность» [Караулов 1987: 264].

Следовательно, формирование антропоцентрической парадигмы привело к развороту лингвистической проблематики в сторону человека и его места в культуре, т. к. в центре внимания культуры и культурной традиции стоит языковая личность во всем ее многообразии: Я - физическое, Я - социальное, Я - интеллектуальное, Я - эмоциональное, Я - речемыслительное. Итак, языковая личность вступает в коммуникацию как многоаспектная, и это соотносится со стратегиями и тактиками речевого общения, с социальными и психологическими ролями коммуникантов, культурным смыслом информации, включенной в коммуникацию. Человек познает окружающий мир, лишь предварительно выделив себя из этого мира, он как бы противопоставляет «Я» всему, что есть «не - Я». Таково, видимо, само устройство нашего мышления и языка: любой речемыслительный акт всегда априорно предполагает признание существования мира и при этом сообщает о наличии акта отражения мира субъектом. Язык, в связи с этим, рассматривается как результат сложной когнитивной деятельности человека, как система ориентирующего поведения, в которой коннотация играет решающую роль. Значимость индивидуальных параметров говорящего субъекта в связи с этим существенно возрастает.

Пол человека - одна из его важнейших как экзистенциальных, так и общественно значимых характеристик, во многом определяющая социальную, культурную и когнитивную ориентации личности в мире, в том числе посредством языка. Установление и описание механизмов антропоориентированности языка вполне согласуются с учетом гендерного фактора. Более того, гендерный подход позволяет не только описать антропоцентричную систему языка, но и изучить возможности и границы ее подсистем, связанных с мужественностью и женственностью как двумя ипостасями человеческого бытия. Антропоориентированный подход к исследованию языка и коммуникации тесно связан с когнитивной научной парадигмой и позволяет приписать мужественности и женственности статус концептов. Еще одним важным фактором изучения маскулинности и феминности является признание их не только когнитивно, но и культурно обусловленными сущностями и перенесение их изучения в область лингвокультурологии и других наук, связанных с исследованием культуры и общества, а также в сферу взаимодействия культур и их отдельных представителей.

Т. де Лауретис в своей книге «Технологии гендера», опираясь в большей степени на идеи М. Фуко, пишет: «Я показала, что гендер - не простая производная от анатомо-биологического пола, но социальная конструкция, репрезентация или скорее составной эффект дискурсивных и визуальных репрезентаций, которые, следуя Фуко, я рассматривала как продукт различных общественных институций: не только семьи, системы образования, масс-медиа, медицины или права, но также - что менее очевидно - языка, искусства, литературы, кино и научной теории». Таким образом, она признаёт, что: «пол» является продуктом человеческой культуры и должен рассматриваться именно так. В этом свете гендерная теория оказывается своеобразной метакультурологической теорией, которая пытается разобраться с теми смыслами, которые появляются в той или иной культуре по поводу полового диморфизма и отношений, возникающих в связи с этим [Костикова 2005: 15].

В свою очередь, гендерный подход основывается на ряде методологических принципов, важнейший из которых - релятивизация пола, то есть отказ к биодетерминизма и интерпретация гендера как социально и культурно конструируемого феномена. Это позволяет подойти к концептам мужественность и женственность не как к неизменной природной данности, а как к динамическим, изменчивым продуктам развития человеческого общества, поддающимся социальному манипулированию и моделированию и подверженным сильнейшему влиянию культурной традиции [Кирилина 2000: 21]. гендерный язык пол антропоцентрический

Итак, для языкознания существенным теоретическим постулатом является культурная обусловленность пола и ее манифистация в языке и коммуникации. Гендерный подход предполагает отражение гендерных отклонений в истории языка, изучение пола как культурной репрезентации в лингвокультурологии, лексикографическое кодирование соответствующих единиц языка. Последнее является одной из важных и актуальных проблем отечественной лингвистической гендерологии. Если на начальной стадии её развития в центре внимания была критика андроцентричности языка и раскрытие механизмов конструирования «мужской картины мира», то на современном этапе основной вопрос, по мнению Х. Коттхофф, заключается в том, какими языковыми средствами и в каком прагматическом и коммуникативном контексте происходит конструирование гендера, каким образом на этот процесс влияют экстра- и интралингвистические факторы [Kotthoff 1996: 11]. Кроме того, новый взгляд на роль языка способствует не только появлению ряда новых направлений и исследований, но и изменению теории и практики составления словарей, что обусловлено, прежде всего, пересмотром взглядов на практическое предназначение словаря и его роли в обществе, а также сближением лексикографии с другими областями языкознания.

Прежняя оторванность лексикографии от других языковедческих наук отмечалась многими лингвистами. Уже в трудах Л. В. Щербы отражена мысль о том, что лексикографическое описание языковых единиц происходило на интуитивном уровне: «… вообще словарная работа … требует особо тонкого восприятия языка, требует, я сказал бы, совершенно особого дарования, которое по какой-то линии, вероятно, родственно писательскому дарованию» [Щерба 1974: 289].

В настоящее же время, с одной стороны, наблюдается интеграция лексикографии, ряда других направлений языкознания (грамматики, лексикологии и т.д.), культурологии, антропологии и некоторых технических наук, а с другой стороны, лексикография формируется в самостоятельное научное направление языкознания и переживает своего рода «реформу». Начало таким изменениям было положено ещё в конце ХХ века: «В ХХ в., особенно во второй его половине, началась глубокая реформа лексикографии, которая разворачивается с нарастающей силой…» [Апресян 1990: 123].

Первопричину данной реформы Ю. Д. Апресян видит в развитии культурологической тенденции: осознаётся особая роль словаря в трансляции и понимании культуры. А также формируется новый взгляд на определение понятия и содержания лексикографии как теоретической и практической науки, который трактуется как синтез филологии и культуры. «Отличительная черта всей современной лексикографии - синтез филологии и культуры в широком смысле слова. Значительная часть культуры любого народа реализуется через его язык, а язык во всём его богатстве закрепляется, прежде всего в словаре» [Апресян 1993: 6].

Так как развитие лексикографии происходит в рамках общей парадигмы современной гуманитарной науки, которая ориентируется на осмысление роли «человеческого фактора» в языке, исследователи говорят о становлении антропологической тенденции в лексикографии и выделяют два её аспекта:

- словарь в человеке (человек как носитель языка);

- человек в словаре (степень объективности отображения человека в словаре)

Эти проблемы не исследованы в полной мере и «в каждом конкретном лексикографическом произведении … описываются с большей или меньшей детализацией и полнотой» [Дубичинский 1998: 77-78].

На наш взгляд, лингвистическая гендерология может внести существенный вклад в решение выше названных проблем. Данные, полученные в ходе гендерных исследований, позволяют не только точнее учитывать человеческий фактор в описании языковых единиц, но и построить двухъярусную модель описания человека в словаре, состоящую из метагендерного (общечеловеческого) и гендерного (относящегося к лицам того или иного пола) уровней [Кирилина 2004: 252].

В связи с этим возникает необходимость постановки проблемы экспликации гендера в лексикографических изданиях, которая обусловлена взаимосвязью лингвистической гендерологии и лексикографии: с одной стороны, лексикографические издания являются репрезентативным эмпирическим материалом для исследования гендера и его национально-культурной специфики; с другой стороны, результаты изучения гендерного аспекта языка и коммуникации предоставляют новые данные для теории и практики составления словарей. Таким образом, являясь эмпирической базой для исследований в различных областях языкознания, лексикографические источники призваны фиксировать и отражать результаты лингвистических исследований. Другими словами, лексикография обладает, согласно Ю. Н. Караулову, «эффектом представительства» в языкознании: по её состоянию, способности обеспечить успешную коммуникацию и влиять на речевую практику индивидов судят о состоянии науки, о языке в целом.

Этот взгляд на сущность лексикографии способствовал развитию идеи о необходимости лексикографической параметризации языка, под которой Ю. Н. Караулов понимает «стремление современной науки о языке представить в форме словаря самые различные, а в идеале - все результаты лингвистических штудий, т.е. ословаривание лингвистических описаний» [Караулов 1981: 8].

Это придаёт первостепенную значимость «наращиванию», по Ю. Н. Караулову, лексикографической информации (грамматической, семантической и др.) в рамках одного словаря. В этом направлении развиваются идеи лексикографического портретирования языковых единиц.

К 60-м годам ХХ столетия произошёл прорыв в совершенно новые, по мнению Ю. Д. Апресяна, области - в макромир, или лингвистику текста, и в микромир, или лингвистическое портретирование, нацеленное на получение наиболее полной информации о наивном знании человека о мире [Апресян 1990: 123-125].

Осознав, что работа с такими традиционными объектами, как классы слов, потеряла свою актуальность, лингвисты обратились к изучению отдельных слов и даже их отдельных значений. Новый лексикографический жанр - активные интегральные системные словари, или словари лексикографических портретов был призван концентрировать достижения современной теоретической науки.

Словари лексикографических портретов, как и другие словари активного типа, содержат полную информацию о языковой единице, которая необходима не только для её правильного понимания в любом контексте, но и для её правильного употребления в собственной речи говорящих.

Под лексикографическим портретом Ю. Д. Апресян понимает» по возможности исчерпывающую характеристику всех лингвистически существенных свойств лексемы, выполненную в рамках интегрального описания языка» [Апресян 1995: 503-504].

Сутью же интегрального описания языка является согласованное описание грамматики и словаря, т.е. лексема должна быть представлена в словаре с учётом всех тех связей и взаимодействий, которые определяют её жизнь в языке и функционирование в речи. Одна и та же лексема может попадать в разные классы по каждому из своих свойств или совокупностям свойств, образуя лексикографические типы. Под лексикографическим типом подразумевается группа лексем, имеющих «хотя бы одно общее свойство, к которому обращаются определённые правила грамматики данного языка (в широком смысле), в силу чего эти лексемы требуют единообразного описания в словаре» [Апресян 1999: 43].

К общим свойствам лексем относятся их просодические, синтаксические, семантические, прагматические и др. характеристики. Состав лексикографических типов языка определяют не только его формально-грамматические особенности, но и характерная для данного языка концептуализация действительности - языковая картина мира. Что вполне согласуется с учётом гендерного фактора при составлении лексикографического портрета языковой единицы.

Изучению гендера в лексикографии пока посвящено небольшое количество научных работ таких исследователей, как А. В. Кирилина, М. В. Томская, М. С. Колесникова, Э. Пиирайнен, И. В. Зыкова. И исследования, в основном, проводились на материале немецкого, французского, русского языков.

Однако на наш взгляд, наибольший интерес в данном отношении представляет английский язык. Применяя гендерный подход к языковому материалу, мы рассматриваем язык в широком экзистенциональном и понятийном контексте бытия человека, в тесной связи с его сознанием и мышлением. Это позволяет поновому взглянуть на вопрос о наличии категории рода в современном английском языке, равно как и рассмотреть в нём своеобразие гендерных отношений с учётом особенностей, выявляющихся на основе взаимосвязи биологической категории пола и грамматической категории рода, а также взаимодействие формальных и выразительных средств их выражения в данном языке. Кроме того, целесообразным представляется изучение лексикографического описания гендерно маркированных языковых единиц в связи с требованием соблюдения норм политкорректности и выявления наличия или отсутствия указаний на референциальные ограничения, обусловленные полом референта на материале англоязычных лексикографических изданий, что является значимым для межкультурной коммуникации и теории перевода в целом.

Список использованной литературы

1. Апресян Ю. Д. Формальная модель языка и представление лексикографических знаний // Вопросы языкознания. 1990. № 6.

2. Апресян Ю. Д. Лексикографическая концепция Нового Большого англо-русского словаря // НБАРС. Т. 1. М.: Русский язык, 1993.

3. Дубичинский В. В. Теоретическая и практическая лексикография (Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 45). Wien-Charkov, 1998.

4. Караулов Ю. Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М.: Наука, 1981.

5. Кирилина А. В. Гендерные исследования в лингвистике и теории коммуникации. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004.

6. Кирилина А. В. Гендерные аспекты языка и коммуникации: Дис. … д-ра филол. наук. М., 2000.

7. Костикова И. В. и др. Введение в гендерные исследования. М.: Аспект Пресс, 2005.

8. Kotthoff H. Die Geschlechter in der Gesprachsforschung. Hierarhien, Teorien, Ideologien // Der Deutschunterricht. 1996. № 1.

9. Лауретис де Т. Американский Фрейд // Гендерные исследования. 1998. № 1.

10. Щерба Л. В. Опыт общей теории лексикографии // Языковая система и речевая деятельность. Л.: Наука, 1974.

Размещено на Allbest.ru