К вопросу о соотношении мыслительных и языковых категорий

Размещено на http://www.allbest.ru/

К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ МЫСЛИТЕЛЬНЫХ И ЯЗЫКОВЫХ КАТЕГОРИЙ

Орлянская Е.Г.

Признанию языка ментальным образованием, порождаемым человеческой мыслью, предшествовал долгий путь становления научного поиска, направленного на разрешение одной из важнейших философских проблем - соотношения языка и мышления, обозначенной в лингвистике как проблема мыслительных и языковых категорий.

К уровню мыслительного содержания относятся внеязыковые категории. Они отличаются по степени абстрагированности, являются отражением объективной реальности бытия и считаются универсальными, поскольку обозначают универсальные понятия общего характера, существующие у разных народов мира. Внеязыковые мыслительные категории противопоставляются языковым семантическим функциям и функционально-семантическим полям, относящимся к уровню языкового содержания, обусловленному системой конкретного языка [Бондарко, 1971; БЭС, 1998 и др.].

Идея о том, что существуют категории, выражаемые в строе языка, и категории, выражаемые посредством языка, высказывалась исследователями давно, однако проблема их разграничения по сей день остается предметом дискуссий среди ученых. Например, для многих направлений западной философии характерен так называемый «лингвистический поворот» в понимании мыслительных категорий, трактуемых не как формы мышления и сознания, а как языковые структуры. Вследствие этого философский анализ категорий подменяется формально-логическим анализом синтаксиса и семантики [The linguistic turn, 1967].

Категории мысли и категории языка различны по своей сути, но человек постигает первые при помощи вторых, из-за чего происходит их наложение друг на друга. Э. Бенвенист писал, «…то, что можно сказать, ограничивает и организует то, что можно мыслить. Язык придает основную форму тем свойствам, которые разум признает за вещами» [Бенвенист, 1974, с. 111].

Понятийные категории не ориентированы на языковые единицы, то есть на систему законов и правил, согласно которым функционирует конкретный язык как система. Они отражают общие закономерности познания окружающей действительности как совокупности двух миров: микромира человека, с одной стороны, и макромира природы и космоса, с другой. Понятийные категории, относящиеся к сфере мышления, вместе с тем всегда получают языковое воплощение, поскольку окружающая действительность становится доступной сознанию только через ее дискретизацию, через определение иррационального континуума с помощью тех форм, которыми располагает сознание. В первую очередь, это слова, делающие возможным сознание и существование в нем чувственных и логических образов, связанных образами акустическими [Чернейко, 1998].

Понятийные категории, которые соотносятся с системой языковых единиц, принято называть, согласно сложившейся традиции [Бондарко, 1971, 1983; Васильев, 1990], семантическими категориями.

Постановка вопроса о семантических категориях, таким образом, опирается в научной традиции на теорию понятийных категорий. Разработку этой теории связывают, прежде всего, с именами О. Есперсена [1958], который, в частности, ввел сам термин «понятийные категории», и Л. Ельмслева [1962]. Отражение действительности происходит дважды: в сфере мышления и в сфере языка. Взаимодействуя с окружающим миром и воспринимая сложные явления и процессы объективной действительности, человек получает знания о мире, являющиеся предпосылкой формирования и передачи его опыта. Результатом человеческого опыта, опосредованного универсальными законами мышления, являются понятийные категории, создающие основу для семантических структур языка.

В отечественной лингвистике активные исследования в данной области связывают с именем И. И. Мещанинова, который всегда подчеркивал языковую природу понятийных категорий: «Смысловая сторона должна обращать на себя внимание. Но при ее учете приходится придерживаться самого языкового материала. Приходится прослеживать в самом языке, в его лексических группировках и соответствиях, в морфологии и синтаксисе выражение тех понятий, которые создаются нормами сознания и образуют в языке выдержанные схемы. Эти понятия, выражаемые в самом языке, хотя бы и неграмматической формою грамматического понятия, остаются в пределах языкового материала. Поэтому они не выступают из общего числа языковых категорий» [Мещанинов, 1945, с. 14].

В пользу данной точки зрения высказывается С. Г. Щур, выделяя в системе понятийных категорий два уровня. Согласно его точке зрения, к первому уровню относится система фундаментальных категорий и единиц мыслительного содержания, отражающая содержательную категоризацию, связанную с отражением предметов, свойств, отношений объективной действительности, и не зависящая от особенностей отдельных языков. Второй уровень - это комплекс понятийных категорий, находящихся в отношении регулярного соответствия с теми языковыми семантическими функциями, в которых эти категории находят свое воплощение и свою конкретно-языковую и конкретно-речевую реализацию. Это те понятийные категории, которые заключены в грамматических, лексических, словообразовательных значениях данного языка и их речевых реализациях [Щур, 1974].

Пытаясь отойти от опоры на мышление и выделить собственно языковую природу понятийных категорий, А. В. Бондарко развивает это направление в терминах семантических категорий. Термин «семантическая категория» он использует применительно к конкретно-языковому аспекту, а термин «понятийная категория» - к универсально-понятийному. С этим связан отказ от термина понятийные категории, который дает основание думать, что имеются в виду логические понятия, а не категории языка. Использование термина «семантическая категория» находит известное основание в том, что «…критерием выделения рассматриваемых категорий является частичная общность семантических функций взаимодействующих языковых элементов (наличие семантического инварианта при всех различиях вариантов)» [Бондарко, 1971, с. 8].

В то же время следует отметить, что понятийные и семантические категории не находятся во взаимно однозначном соответствии. Понятийные категории - это когнитивный слепок с внеязыкового мира, так как связаны с ним более непосредственно, чем категории семантики. Последние относятся к явлениям не только языка вообще, но и данного конкретного языка со всеми присущими ему отличительными особенностями. В связи с этим может иметь место определенная асимметрия между понятийными и семантическими планами, приводящая к тому, что понятийный уровень является ментальной основой уровня семантического, а последний - языковым выражением первого.

Хотя разработку теории внеязыковых категорий связывают с именами Л. Ельмслева и О. Есперсена, а в отечественном языкознании - И. И. Мещанинова, В. В. Виноградова, С. Д. Кацнельсона, В. И. Ярцевой, М. М. Гухман и др., следует признать, что в лингвистической литературе и ранее высказывались предположения о ментальной природе языка и существовании некого мыслительного субстрата, лежащего в основе языковых построений.

Среди ученых, придерживающихся линии ментализма в истории языкознания, следует назвать, вопервых, представителей грамматики Пор-Рояля, которые, признавая неразрывную связь языка и мышления, все же недооценивали роль первого, устанавливая однозначные отношения между логикой и грамматикой и отождествляя мыслительные категории (имеющие общечеловеческий, универсальный характер) с категориями языковыми. Другим менталистическим направлением было гумбольдтианство и неогумбольдтианство. В. фон Гумбольдт в вопросе соотношения языка и мышления отводил ведущее место языку, называя его своеобразным мировоззрением и органом, образующим мысль. И. А. Бодуэн де Куртенэ определял язык как особый «третий вид знания», существующий наряду с «теоретически-научным» и «интуитивноартистическим»: «Из языкового мышления можно вывести целое своеобразное языковое знание, знание всех областей бытия и небытия, всех направлений мира» [Бодуэн де Куртенэ, 1963, с. 312]. Г. Шпет говорил о «словесном знании» [Шпет, 1996]. Приведенные рассуждения ученых прошлого подтверждают идею о том, что языковое знание - это все то, что данный язык знает (на уровне рациональном / сублогическом) о действительности и о себе как фрагменте этой действительности.

Использование определенных языковых и внеязыковых знаний требует от человека способности придать поступающей к нему информации упорядоченный характер, свести бесконечное разнообразие своих ощущений и объективное многообразие форм материи и ее движения в определенные рубрики - классы, разряды, группировки, множества, категории [Кубрякова, 1997, с. 45].

Действительность становится реальностью сознания через опредмечивание ее через имя, которое, единожды возникнув, получает или не получает дальнейшее право на свое место в языке. Поэтому характерной чертой языков, как считал Дж. Лайонз, является то, что они налагают на телесный мир некоторую лексическую категоризацию и как бы проводят в различных местах произвольные границы [Lyons, 1977]. По мнению Д. Тейлора, все классификации человека являются лингвистическими, поскольку они тесно связаны с такими умозаключениями, о которых мы узнаем благодаря языку [Taylor, 1989].

Таким образом, исследуемые ментальные сущности, мыслительные и языковые категории, организующие человеческие знания и опыт, являются продуктом активной классифицирующей деятельности человеческого сознания и мышления. Они сущности результирующие, вторичные по отношению к объективной реальности, до человека и вне человека не существующие.

Список использованной литературы

лингвистика внеязыковой семантический мыслительный

1.Бенвенист Э. Общая лингвистика / под ред., с вступ. статьей и коммент. Ю. С. Степанова. М.: Прогресс, 1974.

2.Бодуэн де Куртенэ И. А. Язык и языки // Избранные труды по общему языкознанию: в 2-х томах. М.: Изд-во АН СССР, 1963. Т. 2.

3.Большой энциклопедический словарь (БЭС). Языкознание / гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.

4.Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. М.: Наука; Ленингр. отд-ние, 1971.

5.Васильев Л. М. Современная лингвистическая семантика. М.: Высшая школа, 1990.

6.Ельмслев Л. Можно ли сказать, что значения слов образуют структуру? // Новое в лингвистике. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1962.

7.Есперсен О. Философия грамматики / пер. с англ. В. В. Пасека, С. П. Сафонова. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1958.

8.Кубрякова Е. С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е. С. Кубрякова, В. З. Демьянков, Ю. Г. Панкрац, Л. Г. Лузина. М.: Филол. фак-т МГУ им. М. В. Ломоносова, 1997.

9.Мещанинов И. И. Понятийные категории в языке // Труды Воен. ин-та иностр. языков. 1945. № 1.

10.Чернейко Л. О. Лингвофилософский анализ абстрактного имени. М., 1997.

11.Шпет Г. Г. Язык и смысл // Логос. 1996. № 7.

12.Щур Г. С. Теории поля в лингвистике. М.: Наука, 1974.

13.Lyons J. Semantics. Cambridge: The Cambridge University press, 1977. Vol. 2.

14.Taylor J. R. Linguistic categorization. Prototypes in linguistic theory. Oxford: Clarendon press, 1989.

15.The linguistic turn / ed. by R. Rorty. Chicago-L.: The University of Chicago рress, 1967.

Размещено на Allbest.ru