Потенциал внутренней формы слова – этимона

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена

Потенциал внутренней формы слова - этимона

Наталья Александровна Пузанова

Становление новой - когнитивной - парадигмы лингвистических исследований связано с разработкой новых методов лингвистического анализа. Среди наиболее важных «инструментов» новой когнитивной лингвистики обычно называют фреймы, прототипы, концептуальные схемы. Основным методом когнитивного анализа признается метод моделирования, который состоит в изучении языковых явлений, процессов и систем посредством построения и изучения их моделей. Подобные модели, вероятно, имеют длительную историю существования в языке и достаточно активно влияют на существование семантической структуры на современном этапе. Приращение семантического потенциала слова, реализуемое, как актуальные модификации его словарной семантики в контекстах имеют своим источником реанимацию внутренней формы, то есть возвращение к жизни изначального образа, положенного в основу именования денотата, и связанных с этим образом ассоциаций. Целью данной статьи является исследование семантики глаголов с использованием прототипического подхода в диахронии и синхронии. Данная методика анализа позволяет проследить образование когнитивных моделей значений, связанных с понятием внутренней формы, которые последовательно реализуются в современных значениях выбранных для исследования глаголов «to abandon», «to leave» и «to desert». Е. С. Кубрякова отмечает, что словообразовательная система языка, как, впрочем, и любая его другая подсистема, существует синхронно в том и только том виде, который подготовлен всей предшествующей историей ее развития [6, с. 29]. Соответственно, изучение языковых явлений, как в статике, так и в динамике может объяснить когнитивные основания формирования значений глаголов. Поскольку в сферу интересов когнитивной лингвистики, по мнению В. З. Демьянкова, входят «ментальные основы понимания и продуцирования речи с точки зрения того, как структуры языкового знания представляются (репрезентируются) и участвуют в переработке информации» [5], то наиболее релевантной категорией, позволяющей раскрыть эти «ментальные основы» представляется категория «внутренняя форма слова». Само понятие внутренней формы восходит к В. Гумбольдту, который рассматривал ее применительно ко всему языку в целом. Внутренняя форма языка связывалась в теории В. Гумбольдта «с деятельностью духа, возвышающего членораздельный дух до выражения мысли» [4]. Потебня рассматривал внутреннюю форму как «образ в слове». В понятии внутренней формы слова содержится ряд идей о принципах познания человеком окружающего мира и себя самого в этом мире, отражаемом в слове. Следует отметить, что ученый вкладывал в него двоякий смысл, имея в виду, с одной стороны, материальную форму - тело знака, а с другой стороны - образ, лежащий в основе слова, «этимологическое значение, которое тоже есть форма, но только внутренняя» [8, с. 74]. Данная трактовка нашла дальнейшее толкование в ряде работ современных авторов (см. В. Н. Телия, Е. Г. Беляевская, Б. А. Плотников, С. Д. Кацнельсон, О. Н. Селиверстова и др.). Все авторы, используя эту категорию относительно исследуемого ими языкового материала оперируют этим термином как в диахронии, так и в синхронии. Внутренняя форма слова позволяет выявить характер когнитивных операций, приводящих к созданию новых значений, а также определить актуальные для последних десятилетий мыслительные концепты и когнитивные механизмы. Попытка широкого понимания внутренней формы слова как ментальной основы, или логической структуры лексической единицы, позволяет вскрыть языковые механизмы, участвующие в семантическом обновлении функционирующего в языке слова Для когнитолога вопрос о том, что значит само существование определенного слова в ментальном лексиконе человека - это вопрос первостепенной важности, и без ответа на него нет и не может быть адекватного понимания проблем [6, с. 35]. семантика глагол диахрония этимон

Действительно, то, что «схвачено знаком» [7] и получило свое название, свое имя в языке, обладает для человека исключительной значимостью, а потому играет в осуществлении мыслительных процессов едва ли не основополагающую роль. Новая антропоцентрическая парадигма определила и новые ракурсы изучения синонимов: в конце 20-го века они стали рассматриваться как активно используемое средство реализации концептов, как важный инструмент языковой рефлексии, отражая различные его стороны. Синонимический ряд является средством языковой объективизации концепта. Значение слова - это лишь попытка дать общее представление о содержании выражаемого концепта [6]. Предположительно, и в слове и во фразеологизме вся коннотация, в том числе и культурная ее составляющая, продуцируется одним источником - концептуальной структурой - ее лексическим прототипом, лежащей в основе семантики языковой единицы. С появлением когнитивного направления в лингвистике коренным образом изменился подход к исследованию языкового материала. Появление нового взгляда на понятие категории способствовало становлению и развитию особой области семантики - прототипической. Положения прототипической семантики представляются значимыми, в первую очередь, в отношении структуры значения многозначного слова. В отличие от большинства концепций лексического значения, в которых каркас значения слова составляют признаки, сформулированные в рамках логики, лексический прототип представляет собой содержательное ядро, включающее признаки, имеющие отношение не к логическому мышления, а к чувственному, перцептивному восприятию действительности человеком. И. К. Архипов полагает, что за каждым словом стоит некое когнитивно-информационное состояние, которое можно обозначить как «концепт», «прототип» или «ядро». Согласно определению И. К. Архипова, содержательное ядро представляет собой минимальный набор интегральных и дифференциальных признаков, связанных с образом формы слова, и достаточных для идентификации предмета мысли [1, с. 42]. Вероятно, за лексическими единицами стоит целостный образ с определенными прототипическими признаками. В своем исследовании мы основываемся на гипотезе выдвижения этимона, представленного в работах Е. Г. Белявской [2, с. 135]. Словарь определяет этимон (греч. etymon - истина, истинное значение слова), как исходное слово, от которого произошло слово, существующее в современном языке. Этимон выявляется в результате научных этимологических исследований. Этимологическое значение слова может стираться в активной памяти носителей языка, но оно, однако, полностью не исчезает из памяти, а вероятно переходит в подсознание и продолжает играть определенную роль как «формирующая» часть семантики лексической единицы. Наблюдение показывает, что внутренняя форма - этимон - обладает значительной устойчивостью, появляясь с разной степенью очевидности в существующих на синхронном уровне значениях, и влияет на когнитивную модель [Там же, с. 132]. Вероятно, сам исходный первичный прототип может опираться на некоторый стертый, затуманенный этимон, утраченный вовсе или частично, и уже не осознаваемые практически вне этимологического анализа, внутреннюю форму, которая, тем не менее, через узуально закрепленные производные от нее значения продолжает очерчивать пределы и структуру семантического варьирования слова. Речь идет о том, что у слов с уже утраченным или стертым этимоном последний еще долго продолжает стеснять рамки семантического варьирования слова и его сочетаемости, накладывая свои ограничения на моделирующий потенциал слова [7]. Вероятно, понятие о внутренней форме слова может быть соотнесено с понятием прототипа, который был сформирован в прошлом. Рассмотрим первоначальные образыэтимоны глаголов «to abandon» , «to leave», «to desert». Английский глагол «to leave» восходит к Goth. «laibbjan» - «to leave behind» и к O. Teut. «lajtijan» - «remainder, relic», что позволяет выдвинуть гипотезу о том, что в прототипической модели глагола центральными становятся две идеи - идея «уйти» и идея «оставить что-либо там, откуда ушел». Рассмотрение значений глагола показывает, что в их семантике на современном этапе эти идеи последовательно воспроизводятся. Так, в первом словозначении глагола «to go away» в примере «We shall leave the party» мы видим реализацию значения «уйти». Подобное когнитивное основание наблюдается и в следующем словозначении: «We left the paperwork in the office». Однако в других примерах начинает реализовываться сема «оставить что-то для того, чтобы вернуться к этому позже», как в примере «Let's leave the washing up until tomorrow» или в примере «Let remain in specific state» появляется сема «оставить после себя определенное воздействие, след». Также значимыми являются значения - «to abstain from consuming or dealing with» - то есть, «оставить в первоначальном виде, отступиться от чего-либо». Значение «to have remain in after death» - «оставить чтолибо после себя» мы можем видеть в предложении «She left the property to her husband» - «Она оставила имущество мужу». В приведенных примерах, этимон «полностью» участвовал в формировании когнитивной модели слова - его лексического прототипа. Однако в основу когнитивной модели может быть положена только некоторая часть признаков этимона

Глагол «to abandon» возник на основе французского сочетания «mettre abandon» - «to put under anyone's jurisdiction, to leave to any one's mercy, to leave one to one's discretion, let loose, let go» (COD). Все эти значения объединяются вокруг первоначальной идеи словосочетания - «отдать в залог и передать свои права». Сравните следующие значения - 1) To leave completely and forever - «He abandoned his wife and children» - «Он оставил жену и детей» - подчеркивается невозможность возвращения к прошлому. 2) Значение «to bring up to an end» -«подходить к концу». Так, в предложении «The bad weather forced them to abandon their search» - «Плохая погода заставила их прекратить поиск» реализуется идея полного отказа от своих прав. ISSN 1993-5552 Альманах современной науки и образования, № 1 (44) 2011 191 Глагол «to desert» восходит к латинскому «desertus», где причастие прошедшего времени «desererre», «to abandon»: «de» - означает «apart» плюс «serere» - со значением «to join» (AHD). Таким образом, мы видим, что существовали две прямо противоположные идеи - совместного сотрудничества, присоединения к чемулибо и идея оставить сообщество других людей. Итак, обобщив вышесказанное можно отметить, что главной является идея оставления некогда значимого для человека сообщества, при этом большинство словарей (OED, AHD) подчеркивают признак «навсегда». Современный глагол «to desert» имеет следующие значения - переходные: 1. To forsake or leave, esp. when most needed; abandon; 2. To abandon a military post in violation of oath; и непереходные: «to forsake one's duty or post, be absent from post without leave from the armed forces with no intention of returning» (AHD). Вероятно, наиболее важной для данного глагола является сема «оставить» что-либо навсегда «to leave forever». Подтверждение вышесказанному мы находим в следующем примере: «A new officer deserted the army when they needed him the most». В данном примере явно прослеживается мысль о том, что новый офицер, имея перед армией определенные обязательства, оставил навсегда военное сообщество людей. Эти три глагола «to abandon», «to leave» и «to desert» несомненно обладают интегральным признаком - «to go away» - «уходить, покидать», однако их прототипы значительно отличаются. У глагола «to leave» - на первый план выходит образ «удаления от объекта», у глагола «to abandon» образ «отказ от своих прав на что-либо», у глагола «to desert» - «полный отказ от того сообщества и обязательств, которые, предположительно, были у человека перед другими». На данные прототипы повлиял этимон, выявленный у данных глаголов. Будучи вовлеченными в процессы вторичной номинации, отдельные признаки образа глаголов становятся внутренней формой нового значения. Когнитивная теория стремится определить концептуальное основание лексического поля, характерное для данного языка, и этот «предполагаемый базис знания и практики - сложный фрейм, стоящий за данной областью словаря, являет собой общее основание образа, который может быть представлен любым из отдельных слов, входящих в поле Фреймы лексических значений разных единиц не являются изолированными друг от друга, напротив, они пересекаются - для проанализированных нами глаголов актуальной является общий признак оставления чего-либо. Однако, индивидуальная специфика лексического значения единицы обусловлена выдвижением на первый план в фреймах этих лексических единиц различных дифференциальных признаков, которая и определяет значимость единицы в системе.

Синонимия, как и другие категории языка, имеет феноменологическую природу, то есть, надо полагать, что в системе языка в основе значений ее элементов (синонимов) лежат различные образы ситуации, сформированные в древнеанглийский период, что и обеспечивает им различное функционирование в языке. Познавательная функция внутренней формы слова заключается в том, что она участвует в осмыслении новых восприятий с помощью хранящих в глубинах интеллекта продуктов прежней деятельности сознания» [3, с. 25]. Обращение к диахронии, которая имеет явные преимущества для синхронного описания языковых фактов, позволяет объяснить возникновение значений, восстановить внутреннюю форму слова - лексический прототип. Исследование семантического развития слов дает возможность выявить механизмы появления новых значений, проследить идею наложения на настоящее следов прошлого.

Список литературы

1. Архипов И. К. Человеческий фактор в языке. СПб.: Невский институт языка и культуры, 2003. 114 c.

2. Беляевская Е. Г. Семантика слова. М., 1987. 160 c.

3. Виноградов В. В. Русский язык: грамматическое учение о слове: учебное пособие для ВУЗов. М.: Высшая школа, 1986. 614 c.

4. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. С. 34-398.

5. Демьянков В. В. Понятие и концепт в художественной литературе и научном языке // Вопросы филологии. 2001. № 4. С. 35-46.

6. Кубрякова Е. С. О формировании значения в актах семиозиса // Когнитивные аспекты языковой категоризации: сборник научных трудов / отв. ред. Л. А. Манерко. Рязань: Изд-во РГПУ им. С. А. Есенина, 2000. С. 26-30.

7. Никитин М. В. Курс лингвистической семантики. СПб., 1996. 760 c.

8. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. 2-е изд. Харьков, 1988. Т. 1-2.

Размещено на Allbest.ru