20 Издательство «Грамота» www.gramota.net

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 12

Северо-Восточный федеральный университет

ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ И НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ: НА ПРИМЕРЕ РЕСПУБЛИКИ САХА (ЯКУТИЯ)

Иван Егорович Алексеев

Язык, в прямом смысле слова, является достоянием и выражением каждого человека, всего общества. Язык был и остается средством общения, познания мира, информации, управления поведением человека, отражением национального самосознания. Особенный интерес к нему соотносится с периодами, когда возникает вопрос о его сохранении и дальнейших перспективах его развития. Естественно, что невозможно Алексеев И.Е., Унарова Л. Д., 2012 отделить язык и народ. Есть мнение, что язык, имеющий письменную форму, никогда не исчезнет. Может исчезнуть народ, носитель языка, но письменные источники сохраняют его исторический опыт, духовное наследие. Однако это мало кого утешает.

При постановке вопроса о языковом поведении имеется в виду языковая ситуация, включающая в себя: социальные условия; сферы употребления языка; формы существования языка; функции языка. Когда говорится о языке, то непременно встает вопрос о взаимосвязанных и взаимообусловленных сторонах его развития: функциональном и структурном. При функциональном развитии языка расширяются его сферы применения, при структурном развитии происходит его дальнейшее гарантированное развитие и совершенствование. Процессы развития, связанные с языком, непрерывны, они продолжаются до тех пор, пока на нем не перестанут говорить люди.

Мы хотим выразить свою позицию по поводу состояния, развития и условий, в которых находятся языки народов Севера. Известным лингвистом В. А. Аврориным сформулировано общее правило: «благоприятность условий для функционального развития языка прямо пропорциональна степени территориальной компактности его носителей» [1, с. 108]. Но надо помнить о том, что компактность не есть определяющий фактор, а является условием, которое либо стимулирует, либо затрудняет действие других факторов. К условиям функционального развития языка исследователь относит численность народа и предлагает следующую схему: «чем выше численность народа (и его компактность), тем больше простора для функционирования и функционального развития языка, и, наоборот, чем ниже численность народа (и его компактность), тем возможности развития языка ограниченнее» [Там же, с. 110].

В. А. Аврорину принадлежит также мнение о влиянии на языковую жизнь определенного народа его «этнического окружения, влияние тех народов, с которыми он находится в постоянном контакте, с которыми в течение длительного времени живет на общей территории или по соседству» [Там же, с. 113].

Мы считаем, что ситуация в целом с русским языком - языком, объединяющим и цементирующим российское государство и общество - самая благополучная: нет условий для его исчезновения, на нем изъясняются практически все граждане страны. Для него есть все обстоятельства, благоприятствующие его дальнейшему развитию; все сферы употребления (от семейно-бытовой до научной) - это его прерогатива и т.д. Но обратимся к цифрам, которые настораживают нас: так, по данным 2002 г., в России функционировало 83 языка, хотя в 1997 г. было зафиксировано 112 языков, т.е. за каких-то пять лет налицо исчезновение 29 из них [2, с. 300]. На грани вымирания находятся еще десятки языков, в том числе таких крупных сибирских народов, как бурятов, алтайцев, хакассов, не говоря уже об исчезнувших носителях «мертвых» языков - сахалинских айнах, чуванцах, кереках, ороках и др. Данные за 2010 г., представленные в республиканской газете «Кыым», свидетельствуют о том, что из 478085 якутов (саха) владеют родным языком 450140 человек (94,15%), из 461000 бурятов - 218000 (47,29%), из 21800 эвенов - 5656 (25,94%) ,из 38000 эвенков - 4800 (12,63%) [7]. Для якутов (саха) является характерным стабильное сохранение высокой и устойчивой степени владения родным языком. Однако же 27945 человек признали родным русский язык, утратив в качестве такового язык своей национальности, 30 лет назад полностью перешедших на русский язык насчитывалось 13500 человек [4, с. 42]. Этот тренд становится приметой времени, в нем, возможно, сосредотачивается конфликтная ситуация между переходом на другой язык, который облегчает коммуникативные функции, и отказом от своего, т.е. ущербом, наносимым неповторимой природе родного языка, существованию собственного народа, национальному самосознанию, своему символу идентичности. Такого же мнения придерживается С. Васильева, полагая, что на российском национальном пространстве можно найти все потенции конфликтов между «активизацией национальной самоидентификации как наиважнейшей части этнического самосознания главным образом через родной язык и реальной степенью владения этим языком» [6, с. 313]. Объяснением этому могут послужить процессы ассимиляции, проявления этнонигилизма, сужение сферы употребления языка, отсутствие обучения в школе родному языку и т.д.

В большой степени для коренных народов Севера характерен так называемый этнонигилизм, который проявляется в отрицании собственной этничности, этнокультурных ценностей. Этнонигилизм выражается как «скепсис представителей конкретного народа к своей культуре, обычаям, традициям, языку, что проявляется в ироническом отношении к национальной культуре и экономической жизни своего народа, уничижительных оценках того, что создано» им [9, с. 70]. То есть понимать этнонигилизм надо так, что сформировался целый слой людей, относящихся к собственной культуре как бы «свысока» или пренебрежительно. В данном случае не срабатывает другое правило, выведенное известным этнологом В. А. Тишковым, гласящее, что «каждый народ имеет позитивный самообраз и не ставит себя ниже соседей» [12, с. 561]. Тогда когда другие народы чаще демонстрируют неприятие к иным, «чужим», то в случае с этнонигилизмом неприязнь проявляется по отношению к «своим». Полагаем, что такое отношение связано с осознанием низкого статуса своей этнической группы, с признанием ее неполноценности по сравнению с другими, с утратой самоценности, следствием чего становится избегание своей этничности. А иногда и всякой этничности вообще. Не будет преувеличением связать этнонигилизм с отношением других этногрупп, оценивающих представителей этих народов как «второсортных» по причине сложившихся гетеростереотипов, предубеждений и предрассудков относительно их типичных качеств и склонностей.

Юридически все языки в стране имеют равноправие, но фактически обнаруживается, что есть языки, на деле входящие в «бесперспективные», т.к. им пользуется незначительное количество людей, потому само собой как бы снимается вопрос о многих сферах их употребления. Насаждаемое длительное время и одновременно с этим объективно необходимое двуязычие приводит к тому, что снижается мотивация использования родного языка и происходит массовое обрусение людей. Еще у историка XIX в. В. А. Бильбасова мы находим: «В Сибири можно встретить тысячи и тысячи четко выраженных монголоидов, во внешности которых нет и тени славянского, но называют они себя русскими, говорят только на русском языке и носят русские имена. Как и когда даже явные азиаты стали славянами?» [5, с. 417].

Сие есть продукт политики русификации, проводимой со времен царской России, а другой стороной данного процесса, о чем в большей степени умалчивается, является дерусификация самой русской нации.

В Якутии языковая ситуация исторически складывалась несколько иначе, чем в других регионах Сибири, в силу того, что к приходу русских в XVII в. якутский язык уже был языком межнационального общения для аборигенных народов: эвенков, юкагиров, эвенов, чукчей и др. Русские, оказавшись в жестких климатических условиях Севера, пространственной изоляции от основной массы своего народа, привычной языковой среды, приспосабливались и заимствовали у местного населения способы хозяйствования, промысла, охоты, рыболовства, строительства. Они подвергались и языковому влиянию численного большинства якутов. Есть авторитетные свидетельства (Ф. П. Врангель, И. А. Гончаров, В. Иохельсон, Р. К. Маак, А. Ф. Миддендорф, И. А. Худяков и др.) того, что русские жители края говорили хуже по-русски, чем поякутски, а в центральных и вилюйских районах Якутии они переходили полностью на якутский язык. В частности, В. Иохельсон пишет со ссылкой на Миддендорфа о том, что последний не мог найти среди русских «ни одного человека, настолько знающего по-русски, чтобы быть ему переводчиком» [8, с. 128]. Исключением из данной тенденции явились немногочисленные поселения русских по р. Индигирке и р. Колыме, которые сохранили родной язык, обычаи по причине обособленности и замкнутости.

Вместе с тем шел процесс проникновения русских слов в языки местного населения. Социолингвист Т. В. Аргунова приводит объем заимствованной русской лексики до революции 1917 г. - более трех тысяч слов [4, с. 15]. С открытием школ, уездных училищ, строительством церквей, усилившимся притоком русского населения русский язык стал быстро распространяться по Северу.

В советское время с начала 30-х годов начинается сворачивание образования на родном языке, в направлении которого шла новая власть после смены прежнего государственного строя в первые годы своего существования. А Закон РСФСР «Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования» (1959 г.) способствовал тому, что школы с обучением на национальных языках стали перепрофилироваться на обучение детей на русском языке с первого класса [Там же, с. 31]. Такая политика привела к резкому сужению сферы употребления национальных языков, которые стали пребывать только в качестве семейного, хозяйственно-бытового или ритуального.

В то же время нельзя не признавать, что именно в эти годы была создана письменность коренных малочисленных народов Севера (на эвенкийском, эвенском и чукотском языках в 1931 г, на юкагирском в 1938 г.), книжная литература, подготовлены профессиональные кадры, сформирована национальная интеллигенция, что способствовало росту национального самосознания.

Интенсивное распространение русского языка не могло не привести к укреплению по стране двуязычия типа «национально-русского», в условиях Якутии еще и «национально-якутского». Обратный тип двуязычия «русско-национальный» не имеет в настоящее время былого распространения: примерно 7500 русских (1,56%) относят себя к свободно говорящим по-якутски из общего количества русского населения в 478443 человека (50,02% от всего населения Якутии) [7].

Сложившаяся языковая ситуация у коренных народов Севера характеризуется в целом массированной утратой родного языка, переходом на якутский и русский языки. Заметим еще раз, что даже у такого благополучного народа по части приверженности своему национальному языку, как якутский, 5,85% населения в 2010 г. считают русский язык своим родным, а в 1994 г. таковых было 2,9% [13, с. 8].

Сегодня языковая палитра коренных малочисленных народов Севера, проживающих дисперсно на обширной территории, 20 северных улусов РС (Я), 152 оленстадах, 232 кочевых родовых общинах, рыболовецких участках и охотбригадах, 81 поселке компактного проживания и хозяйственной деятельности, протекает в многоязычной среде, в которой действуют 2 государственных языка (русский и якутский) и 5 официальных языков (эвенкийский, юкагирский, эвенский, долганский и чукотский) [Там же, с. 7-8]. этнонигилизм языковой политика

С 1992 г. действует Закон «О языках в Республике Саха (Якутия)», а 27 сентября 1990 г. была принята Декларация о государственном суверенитете республики, в которой провозглашается о государственном статусе русского и якутского языков на паритетной основе и официальный статус языков народов Севера [Там же, с. 5]. Принимается достаточное количество законодательных актов, нормативных документов, указов, постановлений, программ в целях создания оптимальных условий для развития и взаимодействия языков РС (Я). В республике установлен День родного языка и письменности - 13 февраля.

Языковая политика реализуется через различные субъекты помимо государственных органов - школы, печать, массовые коммуникации, книгоиздание, музеи, библиотеки, театры и др. Важнейшую роль в системе языкового поведения играет образование. В нем выделяются проблемы доступности обучения детей в школах на родном языке и ориентация родителей на предпочтительное обучение детей на русском языке, исходящая из понимания его наибольшей универсальности и как основного средства получения дальнейшего образования. В высшей школе, как правило, обучение ведется на русском языке. После 1994 г. в г. Якутске каждый третий ребенок не имеет возможности обучаться на якутском языке [Там же, с. 14], до этого времени - каждый четвертый ребенок [4, с. 75], что, по сути, является нарушением права обучения на родном языке.

Известноположение о том, что при употреблении в школе родного языка в качестве учебного предмета дети относятся к нему как к важному, нужному и обязательно положительному компоненту их идентификации.

Средства массовой информации наглядно демонстрируют коммуникативную ситуацию, связанную с языками. К примеру, республиканское вещание ведется в объеме: 55% эфирного времени отводится передачам на русском языке, 40% - на якутском языке, 5% - на языках народов Севера; на телевидении действует следующая расстановка передач: 41% на 58% в пользу русского языка, и только мизерная часть (1%) передач осуществляется на языках коренных северных народов. Практически отсутствуют передачи для детей на языках народов Севера [13, с. 17].

В последние годы в книгоиздательстве преобладает продукция на якутском языке, также выпускается книжная продукция на русском и эвенском языках. Но при этом библиотеки недостаточно пополняются литературой на национальных языках.

В театральной сфере республики из 9 театров на якутском языке функционируют 3: Саха драматический театр имени П. А. Ойунского, Нюрбинский драматический театр и Государственный театр юного зрителя. Остальные учреждения работают и на русском, и на якутском языках, кроме Русского драматического театра имени А. С. Пушкина. Следует отметить, Якутия - музейная республика: 78 музеев находятся в подчинении Министерства культуры и духовного развития РС (Я), при других ведомствах, учреждениях и комитетах действуют 205 музеев, из них 185 - школьные музеи. Практически все музеи имеют штат работников, свободно владеющих государственными языками, но в них отсутствует экспликация на национальных языках, дается только русское название экспонатов. Из государственных музеев используют оба языка в 72, в 6 музеях - русский язык, в 1 - эвенский, в 1 - эвенкийский, в 2 - юкагирский. В 402 культурно-досуговых учреждениях работа ведется только на якутском языке, в 52 - только на русском языке, в 50 - на обоих языках, 7 - эвенском, 4 - на эвенкийском, 2 - юкагирском, 1 - долганском, 1 - чукотском, 1 - на эвено-долганском, 1 - эвено-юкагирском. В г. Якутске и его пригородах из 16 культурно-досуговых учреждений на якутском языке работают 4, на русском языке - 8, на обоих языках - 4 [Там же, с. 19-24]. Приведенные цифры показывают непреходящую значимость социокультурной сферы в сохранении и продвижении родного языка.

Все же надо согласиться с тем, что силы неравны: одно дело - обще-государственный (русский) и регионально-государственный (якутский); государственные (2) и официальные языки (5); другое - национальные языки, лишенные какого-либо статуса (к примеру, в РС (Я) проживает около 30 коренных малочисленных народов). Сошлемся на оценку А. М. Пятигорского о том, что в России господствует одна культурная норма и одна норма языка, которая является «монистичной предпосылкой», ограничивающей возможности других языков [11, с. 96]. Так в РФ с 1993 г. деятельно функционирует Совет по русскому языку, однако нет подобного органа по остальным языкам народов федеративного государства. Закон от 1 июня 2005 г. «О государственном языке Российской Федерации» вызывает до сих пор неоднозначную оценку тем, что статьи (1, 3) и их пункты гласят не только об обязательности использования русского языка, но и при использовании регионального государственного языка слова и предложения должны быть идентичными по содержанию и техническому оформлению, а также по звуковому звучанию, способам передачи с русским языком [10]. Это касается обязательного написания на русском языке всех без исключения наименований географических объектов без использования второго варианта на национальном языке, что ведет не только к нивелировке формальных признаков названий национально-исторического происхождения, а к искажениям и казусам. Требование полного соответствия или идентичности влечет за собой кардинальную ревизию фонологической системы, синтаксического построения фраз, предложений в различных языках. Такая постановка в совокупности означает принуждение по отношению к нерусским языкам.

Мы согласны, что язык не может быть единственным определителем национального самосознания, составной частью которого является самоидентификация как одно из когнитивных активностей (действенностей сознания).

Мы согласны и с тем, что смена языка не есть пока полная утеря, но есть существенный, порой переходящий данные границы урон, наносимый национальному самосознанию, что требует особого подхода и внимания. А с другой стороны, язык, являясь зеркальным отражением социокультуры, характеризует реальное состояние национальной политики в стране.

События, связанные с резкими колебаниями национального настроя, свидетелями которых мы являемся и становимся, позволяют констатировать, что носитель этнического самосознания - величина переменная, а национальный характер, который представляет собой сочетание исторически сложившихся устойчивых социально-психологических и индивидуально-психологических нравственных особенностей данного этноса, по мнению Ю. М. Антоняна, не меняется в соответствии с изменениями внешней материальной среды [3]. Эти особенности усваиваются путем воспитания и каждодневного общения, они обусловливают типичное поведение народа в целом и отдельных его представителей - носителей этнических установок и мировосприятий. Они проявляются в системе отношений народа к самому себе, к своему языку, отдельным представителям данной или иной нации, к ценностям, природе, миру. Понятно, что национальный характер в целом не определяет однозначно характер индивида и его поведение. Национальный характер связан с историческим, иногда невспоминаемым, бессознательным коллективным опытом данного этноса.

Такой характер стабилен, но и пластичен, приспосабливаясь к меняющимся условиям, однако приспособление не свидетельствует о существенном изменении самого этнообразования. Могут корректироваться реакции на внешние стимулы, что принимается за иллюзию изменений национальных черт. Внешние социальные условия обладают сравнительно слабыми возможностями воздействия на сердцевину этнического духа. Поэтому, с точки зрения Ю. М. Антоняна, основным свойством традиционалистских структур остается стремление отторгнуть элементы проникающей в них модернизирующей цивилизации [Там же]. Страх одной нации попасть в подчинение к другой имеет глубокие филогенетические корни и имманентно присущ практически любому национальному образованию, поэтому функциональные процессы, связанные с языком как коренным и неотъемлемым признаком этноса, так болезненно переживаются. По архетипическим каналам этот страх, как сигнал о грядущей катастрофе, въедается в кожу и кровь всех народов, ибо их коллективный опыт строго предупреждает: подчинение другому народу может привести к гибели. Столь же глубока эмоциональная привязанность человека к территории проживания его этноса [Там же].

Приведенные замечания Ю. М. Антоняна уместнее применить в подходе к многочисленным нациям, имеющим свою государственность, автономные образования, политические объединения. Но есть народы, как мы выше убедились, которые уже не в состоянии сохранить свою языковую идентичность, активно и громко заявлять о себе в силу своей малочисленности, слабой организованности, ангажированности, их немыслимо причислить к агрессивному меньшинству. А ведь это интересные народы, к примеру, В. Иохельсон дает такую характеристику тунгусам: «…они стоят выше всех остальных инородцев. С открытым, добродушным и беспечным лицом они сохраняют веселость в нищете и не унывают ни пред какими-то бедами и невзгодами. Преданные и услужливые… умеют сохранять собственное достоинство и быть гордыми без чванства. Они презирают ложь и могут служить образцом честности. Тунгус не страшится опасности, презирает страдание и не боится смерти… Их можно назвать героическим народом. Поэтичные в речи и щеголеватые манерами… Настоящие рыцари тундры!» [8, с. 144]. Или еще один народ, чукчи, представленный исследователем следующей характеристикой: «они горды, чванливы, дерзки, бесстрашны, мстительны и жестоки, хотя часто бывают добродушны. Чукча не терпит обмана…, требует справедливости, чувствителен к оскорблениям,… с ним шутки плохи» [Там же, с. 158-159]. И эти народы приближаются, скорей всего, к завершению своей истории на Земле. В настоящее время в РФ проживают более 60 народов, имеющих статус «малочисленные коренные народы» [9, с. 52]. Численность каждого из них составляет от нескольких сотен до нескольких тысяч. Генофонд этих народов-автохтонов уходит в глубину сотен веков. По настоящее время непрерывно продолжаются сложнейшие, порой драматические процессы их этно- и социогенеза. Они проживали длительное время в закрытых, стабильных природных, производственно-бытовых, социальнокультурных условиях. Когда же наступило время взаимодействия с другими, аллохтонными народами, то для них оно оказалось больше фатальным, чем созидательным. Вряд ли они составят хотя бы толику критической массы недовольных, голоса их слишком слабы, чтобы быть услышанными.

Итак, языковое поведение (языковая ситуация) во многом отражает национальное самосознание в силу того, что язык особым образом характеризует самобытность, принадлежность к определенной этнической общности, признание уникального своеобразия этноса, его отличие от других общностей. Язык - важное средство сохранения народа, его культуры.

В РС (Я) языковая ситуация складывалась в контексте с историческим, экономическим и социальнокультурным развитием страны. В настоящее время всеобщим является владение русским языком; приверженность к якутскому языку сохраняет высокие степень и статус. Для малочисленных коренных народов Севера присущим становится кардинальный отрыв от родного языка и переход на другие языки во всех сферах употребления, что можно объяснить в большей степени малочисленностью, дисперсностью проживания, ассимиляцией, проявлением этнонигилизма.

Таким образом, в российском национально-языковом пространстве имеется ряд проблем, требующих своего разрешения: создание условий для равномерного развития и разумного сочетания языков народов РФ; интенсивная и радикальная помощь в сохранении национальных языков малочисленных коренных народов Севера, в сохранении самобытности этих народов; расширение возможностей обучения детей и молодежи на родном языке.

Необходимо помнить, что национальная политика в целом, языковая политика в частности в многонациональном государстве не есть догмы, они требуют постоянного внимания со стороны власти, общественных организаций, гуманитарной интеллигенции с тем, чтобы приводить их в соответствие с теми изменениями, которые неустанно происходят в этих сферах социальной жизни. Только при такой циркуляции четко артикулированных мнений и позиций возможно понимание ориентиров, объяснение ситуаций, представительное социальное отношение, соглашение и разрешение противоречий.

Список литературы

1. Аврорин В. А. Проблемы изучения функциональной стороны языка (к вопросу о предмете социолингвистики). Л.: Наука, 1975. 276 с.

2. Алексеев И. Е. Об идеологии и законах // Законодательная (представительная) власть: история и современность: материалы респ. науч.-практ. конф., посвященной 100-летию Гос. Думы России (г. Якутск, 20 апреля 2006 г.). Якутск, 2006. С. 298-303.

3. Антонян Ю. М. Терроризм: криминологическое и уголовно-правовое исследование. М.: Щит-М, 1998. 305 с.

4. Аргунова Т. В. Якутско-русское двуязычие (социолингвистический аспект). Якутск: ЯНЦ СО РАН, 1992. 88 с.

5. Бильбасов В. А. История Екатерины Второй. СПб.: Типография H. H. Скороходова, 1891. 765 с.

6. Васильева С. Двуязычный Татарстан: новые реалии и их теоретическое осмысление // Языковая политика в Республике Татарстан: документы и материалы (80-90-е годы). Казань: Магариф, 1999. С. 311-317.

7. Гаврильев И. И. Сила народа - в его числе // Кыым. 2012. 12 января.

8. Иохельсон В. Заметки о населении Якутской области в историко-этнографическом отношении // Живая старина. СПб.: Типография С. Н. Худекова, 1895. Вып. II. С. 127-161.

9. Нации и этносы в современном мире: словарь-справочник. СПб.: ИД «Петрополис», 2007. 174 с.

10. О государственном языке Российской Федерации: Федеральный закон от 1 июня 2005 г.

11. Пятигорский А. М. Индивид и культура: интервью // Вопросы философии. 1990. № 5. С. 93-104.

12. Тишков В. А. Российская нация и ее критика // Национализм в мировой истории. М.: Наука, 2007. С. 558-598.

13. Языковая ситуация и проблемы функционирования языков в Республике Саха (Якутия): аналитические и справочные материалы. Якутск: АН РС (Я); ИГИ, 2005. 52 с.

Аннотация

В статье освещается проблема языкового поведения в Республике Саха (Якутия). Особое внимание уделяется ситуации вокруг языков коренных малочисленных народов Севера, которая связана с утратой родного языка и переходом на языки других народов. Для данного процесса характерным становится проявление этнонигилизма. Язык во многом есть отражение национального самосознания, он выражает реальное состояние национальной и языковой политики в стране.

Ключевые слова и фразы: языковое поведение (языковая ситуация); сферы употребления языка; статус языка; малочисленные коренные народы Севера; этнонигилизм; национальное самосознание.

The authors cover the problem of linguistic behaviour in the Republic of Sakha (Yakutia), pay particular attention to the situation surrounding the languages of indigenous smaller peoples, which is associated with the loss of their mother language and the transition to the languages of other nations, show that ethno-nihilism manifestation is typical of this process, and substantiate that language is largely the reflection of national consciousness and expresses the real state of national and language policy in the country.

Key words and phrases: language behaviour (linguistic situation); spheres of language use; language status; indigenous smaller peoples of the North; ethno-nihilism; national consciousness.

Размещено на Allbest.ru